Вакцина против рака кожи

В России начаты работы по созданию индивидуализированной вакцины от наиболее агрессивного рака кожи – меланомы. Синтезированное вещество заблокирует возникновение рецидива опухоли. В конце 2020 года ученые планируют начать клинические испытания на людях. Главным исполнителем работы по госконтракту является Национальный медицинский исследовательский центр онкологии им. Н.Н. Блохина.

Меланома представляет собой наиболее агрессивную форму рака кожи. По данным ВОЗ, ежегодно в мире выявляется 132 тыс. новых случаев болезни. Для лечения меланомы применяется хирургическое вмешательство, лучевая и химиотерапия, но обычно после первичного удаления опухоли в большинстве случаев наступает рецидив.

Предыдущие исследования разных случаев меланомы показали, что опухоли на поздних этапах развития имеют механизмы избегания узнавания иммунной системой человека. Из-за этого иммунная система не может определить раковые клетки как чужеродные и уничтожить их. Новый подход заключается в том, чтобы выявить уникальные мутации, которые появились в раковых клетках конкретного пациента. Зная эти мутации, можно синтезировать неоантигены — короткие белки, которые идентичны участкам белков из опухолевой клетки, но отличаются от белков здоровых клеток.

Синтезированные неоантигены в виде вакцины вводятся пациенту после удаления первичной опухоли, и клетки иммунитета (Т-клетки) тренируются реагировать на них. Поэтому при появлении метастаз Т-клетки связываются с белками из раковых клеток, чтобы распознать и уничтожить их. Этот способ вместе с иммуностимулирующей терапией должен исключить возникновение рецидива.

Чтобы убедиться в состоятельности рабочей гипотезы, ученые вначале испытают вакцину на животных. Для этого заготовлены мыши чистой линии C57Bl/6. Все они имеют практически одинаковый геном, так как скрещиваются только с мышами той же линии.

Сначала мышам привьют клетки меланомы, чтобы искусственно смоделировать развитие настоящей опухоли. Потом будет прочитан геном (а точнее, экзом — не весь геном, а самые значимые его части) здоровой и опухолевой ткани каждой мыши. Эти последовательности нуклеотидов сравнят и найдут отличия, которые помогут выбрать наиболее вероятных кандидатов на роль неоантигенов для вакцины.

По словам завгруппой генной иммуноонкотерапии Института биоорганической химии РАН Ирины Алексеенко, несколько неоантигенных вакцин против меланомы уже были испытаны и на животных, и на людях, но далеко не все из них продемонстрировали эффективность.

— Результаты первого испытания неоантигенной вакцины на людях были опубликованы в 2015 году, исследование проводилось в США всего на трех пациентах с меланомой. Было показано, что такие вакцины могут влиять на течение болезни. В 2017 году уже исследователи из Германии отчитались о результатах применения неоантигенной вакцины у больных с меланомой: у девяти из 13 больных после лечения полностью исчезли опухолевые очаги и через год наблюдения не было обнаружено рецидива заболевания, — рассказала Ирина Алексеенко.

Однако, отмечает она, в ряде клинических испытаний применение неоантигенных вакцин не приводило к улучшению у онкологических больных. Это связано с тем, что эффективность таких вакцин зависит от того, насколько правильные неоантигены были выбраны и синтезированы учеными.

— Успешность вакцины, разрабатываемой нашими учеными, также будет зависеть от того, насколько им удастся подобрать и синтезировать правильный набор неоантигенов, способный активировать иммунный ответ против опухоли, — подчеркнула Ирина Алексеенко.

Разработка вакцины началась в апреле этого года. Ученые надеются дойти до клинических испытаний на людях в конце 2020 года. На начальном этапе расчетная стоимость вакцины для конкретного пациента составит 1,5 млн рублей, впоследствии возможно ее удешевление.

Однако в последнее время, благодаря открытиям немецких, швейцарских и американских ученых, найдены новые подходы для борьбы с этим заболеванием.

Загадки меланоцитов

Эта опухоль развивается из клеток меланоцитов, которые у здорового человека придают коже смуглый оттенок или образуют загар. В начале своего развития меланома похожа на крупную родинку, и только опытный глаз отличит более темные сегменты внутри нее. А позже, когда уже образовались метастазы, злокачественная меланома не поддается обычным препаратам против рака.

Из каждых четырех смертей от рака кожи три вызваны меланомой. Число людей, заболевших этим видом рака, растет год от года – за последние 15 лет их стало в два раза больше.

Характер этой опухоли по-прежнему до конца неясен даже для специалистов. Ведь меланоциты, пигментные клетки кожи, которые участвуют в образовании загара и родинок, ведут себя спокойно у большинства людей. И лишь у небольшого процента других вырываются из-под контроля и разрастаются, давая начало опухоли.

Почему это происходит? Вероятно, все зависит от генетики, которая определяет тип кожи и чувствительность к ультрафиолетовым лучам. Светлокожие люди, рыжие, с веснушками заболевают чаще, чем те, у кого смуглая кожа.

Обладатели множества родимых пятен подвергаются большему риску. Часто заболевают дети, для которых любой перегрев на солнце оборачивается солнечным ожогом.

И наконец, почему с каждым годом больных с черным раком кожи становится все больше? Ведь солнце как светило испокон веков, так и светит. Конечно, бывают годы солнечной активности, но от этого напрямую заболеваемость меланомой не зависит.

Сенсация в Маннгейме

Лаборатория профессора Дирка Шадендорфа входит в состав клиники Маннгеймского университета. На нескольких пациентах-добровольцах ее сотрудниками был испытан новый метод иммунотерапии, разработанный совместно со швейцарскими учеными.

Врачи наблюдали шестнадцать пациентов, страдающих злокачественной меланомой. Распространение агрессивной опухоли у больных и образование метастазов не смогли остановить ни хирургическое лечение, ни химиотерапия, ни радиационное облучение. Надежд на выздоровление не было. И вдруг сработала новая методика: у четырех пациентов опухоли и метастазы уменьшились частично, у двух – исчезли полностью.

Немецкий онкологический центр и клиника при Маннгеймском университете немедленно предоставили в распоряжение лаборатории самое современное оборудование, онкологическую амбулаторию и несколько коек в Маннгеймской клинике для лечения больных раком кожи.

Исследования стали проводить на добровольцах не только с меланомой, но и с прогрессирующей лимфомой кожи, плоскоклеточным раком на запущенной стадии.

Было испытано десять экспериментальных методов лечения. Принцип всех этих методик один – помочь иммунной системе пациента более активно бороться против раковых клеток. Для этого иммунные клетки пациента ориентируют на уничтожение клеток меланомы, предварительно обрабатывая антигенами опухолевых клеток, которые становятся маркерами опухолевого процесса в организме больного. Одновременно дают сигнал наиболее активным иммунным клеткам, Т-лимфоцитам, уничтожить злокачественные клетки. Происходит тренировка клеток-защитников.

Такая прививка позволяет избавиться даже от метастазов меланомы. В лаборатории профессора Стивена Розенберга из Национального онкологического института США в Мериленде применили эту методику и добились хороших результатов у нескольких пациентов.

В лаборатории Шадендорфа пытаются выяснить, как возникает рак кожи, чтобы найти другие методы борьбы с ним. Доктор биологии Моника Керн считает, что необходимо прежде всего найти ответ на вопрос: почему клетки меланомы не поддаются лечению лекарствами, обычно применяемыми при раке? Она обнаружила, что в клетках меланомы есть гены, которые позволяют им сопротивляться химическим лекарствам. Ученые надеются, что такое сопротивление можно подавить с помощью медикаментов или генной терапии.

Группа сотрудников из 16 человек исследуют дальнейшие возможности активизации иммунной системы пациента. Чем легче распознаются раковые клетки в организме, тем быстрее можно их уничтожить. Поэтому ученые пытаются найти как можно больше маркеров‑антигенов, которыми помечены раковые клетки. Сегодня известно уже более 20 раковых антигенов меланомы, и чем больше их будет обнаружено, тем успешнее можно будет бороться с опухолевыми клетками.

Надежда остается

Пациент был направлен в Мангейм, где ему стали делать подкожные инъекции в бедро с интервалом в 14 дней. Кроме усталости и появляющейся время от времени головной боли, неприятных ощущений у него не возникает.

Сегодня не редкость и те, кто заболел злокачественной меланомой уже в 20 лет. Врачи считают, что это связано с гормональными нарушениями, которые возникают при перемещении людей в другие климатические зоны, особенно из северных областей – в южные. Сегодня люди стали более мобильны, легко меняют место жительства, и в этом есть свои плюсы, но какая-то доля роста заболеваемости меланомой, по-видимому, связана с этими изменениями образа жизни.

Всего в клинической совместной лаборатории лечатся около 500 больных.

Сначала им рекомендуют классический метод лечения, и лишь когда он не помогает, принимают в клинику.

Меланома — самая опасная из опухолей кожи и одно из самых злокачественных онкологических заболеваний. Основная беда в том, что болезнь метастазирует (распространяется) через лимфу и кровь на ранних стадиях и зачастую ее диагностируют уже на поздних стадиях (III, IV), когда оперативное лечение бессильно. Часто через годы заболевание возвращается метастазами даже в тех случаях, когда рак был диагностирован до появления метастазов и иссечен целиком.

До недавних пор эффективного лечения метастатической меланомы фактически не существовало. Назвать интерферон эффективным можно только с очень большой натяжкой.

Но с появлением таргетных (биологических) препаратов и иммунотерапии ситуация в корне поменялась. К сожалению, иммунотерапия помогает только в 40% случаев, что само по себе огромный прорыв в лечении этого страшного заболевания. Но что делать остальным 60% пациентов?

И вот новое открытие: израильские ученые из Университета Тель-Авива разработали новую нановакцину от меланомы, и она оказалась эффективной при исследовании на мышах. Эта разработка, по мнению исследователей, может проложить путь к эффективному лечению и даже профилактике этого заболевания. Результаты исследования были опубликованы в серьезном научном издании Nature Technology.

Исследованием руководила профессор Ронит Сатчи-Финаро, заведующая кафедрой фармакологии и физиологии, глава лаборатории по онкологическим исследованиям и наномедицине факультета Саклера Тель-Авивского университета. Научную работу выполнили Анна Скомпарин и постдокторант Жоао Конниот.

Были проведены три группы экспериментов:

1. Здоровым мышам вводили вакцину, а затем клетки меланомы. Опухоль у мышей не развилась, это означает, что вакцина обладает профилактическим действием. Механизм ее действия схож с механизмом давно и хорошо известных вакцин: против кори, ветрянки, краснухи, гриппа и т. д.
2. Затем наночастицы вакцины ввели больным меланомой мышам вместе с препаратом иммунотерапии группы ингибиторов PDL-1. К этой группе относятся такие, например, препараты, как Опдиво и Кейтруда. Совместное действие препаратов дало лучший результат, чем монотерапия ингибитором PDL-1. А при добавлении препарата Ибрутиниб (Ibrutinib), использующегося сегодня для лечения рака крови, результаты были еще лучше. Дело в том, что Ибрутиниб способствует выработке специфических лейкоцитов, которые уничтожают опухоли.
3. Использование нановакцины было проверено на мышах с метастазами в мозгу и дало положительный результат, значит, данное лечение может использоваться и для лечения больных с отдаленными метастазами, включая мозг. Надо заметить, что лечение метастаз в мозге всегда является самой большой проблемой, т. к. большинство препаратов не проникают в мозг через гематоэнцефалический барьер.

Эта научная работа дала начало совершенно новому подходу в лечении меланомы даже на самых поздних стадиях злокачественного процесса. Более того, существует надежда, что этот подход может использоваться для создания вакцин и для других видов рака, таких как рак почек, легких, мочевого пузыря, поджелудочной железы, рака груди.

В ближайшее время начнутся испытания вакцины на людях. Этот процесс обычно занимает 5–10 лет. Но в некоторых случаях, если результаты очень убедительны, в последнее время комиссия FDA дает ускоренное разрешение на использование препаратов в клинической практике, как это было, к примеру, с первым препаратом Kymriah технологии CAR-T, о котором я уже писал.

Воистину, чудеса происходят на наших глазах. И я с нетерпением жду лицензирования нового препарата, чтобы применять его для пациентов своей клиники.

• 
  В комздраве рассказали, как петербуржцы с онкозаболеваниями смогут получить свои лекарства
• 
  Петербургский онколог: Революция в онкологии свершилась не для всех пациентов
• 
  Молчание поневоле. Как помочь, если голос пропал

Пациентам с меланомой и раком почки тогда могли предложить только хирургическое лечение, системного лекарственного лечения в адъювантном (послеоперационном, поддерживающем) режиме они не получали - стандартная химиотерапия малоэффективна. То есть эти диагнозы звучали, как приговор.

Когда они обнаружили аналог гена tag7 в клетках иммунной системы человека, предположили, что он может использоваться в противоопухолевой терапии. Исследования Института биологии гена РАН и стали научной базой для создания вакцины на основе аутологичных опухолевых клеток, модифицированных геном tag7/PGRP-S.

Следующее исследование проводилось с 2001 по 2014 год на базе научного отдела онкоиммунологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, в нем приняли участие 80 пациентов: 68 с меланомой кожи и 12 - с раком почки. У 26 (33%) пациентов установлена III, у 54 (67%) – IV стадия заболевания.

Вакцина изготавливается из клеток опухоли, которые берутся из операционного материала самих пациентов. Их образцы модифицировали геном tag7, а затем способность опухолевых клеток размножаться уничтожалась с помощью радиации. Модифицированные опухолевые клетки могут жить в организме пациента около двух месяцев, не давая смертельно опасного потомства, но они синтезируют в это время белок Tag7, который привлекает и активирует клетки иммунной системы.

Полученную вакцину (то есть модифицированные клетки) вводили пациентам подкожно каждые три недели до прогрессирования заболевания или в течение двух лет с момента начала лечения. В первом случае ее получали 19 человек: 17 с меланомой, 2 с раком почки - после полного удаления опухоли. Во втором - после неполного удаления опухоли и уже после обнаружения метастазов – 61 пациент: 51 с меланомой кожи, 10 с раком почки. Никто из них не лечился другими иммунотерапевтическими препаратами и методами – их тогда просто не было.

Экспериментальное лечение завершилось к 2014 году и началось наблюдение за пациентами – до 2018 года. Анализ его отдаленных результатов, которые в первую очередь определяются по общей выживаемости, опубликован в журнале Oncologist.

Общая выживаемость – это процент пациентов с определенным типом и стадией рака, которые не умерли от любых причин в течение определенного периода времени после постановки диагноза.

Так, 5-летняя общая выживаемость в совместной группе больных и меланомой, и раком почки составила 25,1%. Различий в общей выживаемости между ними не было. 10-летняя общая выживаемость составила 22% для пациентов с меланомой кожи, 42% – для пациентов с меланомой кожи с благоприятным прогнозом. Для сравнения: по данным, описанным в медицинской литературе, 10-летняя общая выживаемость пациентов с меланомой кожи, получавших ипилимумаб (иммуноонкологический препарат, зарегистрированный в России в 2016 году), составила 17%.

Медиана общей выживаемости (время, которое переживают 50% участников исследования) – 6,6 лет в группе благоприятного прогноза и 4,6 мес.– в группе неблагоприятного прогноза. Для пациентов с меланомой кожи III-IV стадии для половины участников исследования с благоприятным прогнозом выживаемость составила 2,3 года, при этом 31% из них прожили более 10 лет. В группе неблагоприятного прогноза медиана общей выживаемости составила всего около 5 месяцев.

Исследователи сделали вывод: геномодифицированная аутологичная вакцина –дополнительная возможность продлить жизнь тысячам пациентов с меланомой кожи и раком почки, потому что до сих пор ни один из применяемых сейчас препаратов не стал панацеей, ни у одного из них нет 100-процентной эффективности. Вакцина сможет дать шанс на ремиссию тем, для кого возможности стандартного лечения исчерпаны. Вопрос только в том, когда сможет.

Причиной смерти пациента-испытателя назвали неожиданную реакцию организма на экспериментальный препарат производства "Биокад". Ранее фармзавод удостоился похвалы Минздрава за "фантастические результаты" в лечении опухолей. Лекарство должно было появиться на рынке ещё год назад. Не остановит ли смерть добровольца исследования и когда ждать отечественное лекарство от рака — в расследовании Лайфа.

Одна из самых секретных разработок российской медицины попала в неприятную историю, которая могла бы так и остаться в стенах петербургской лаборатории. Рассказываем, как российские учёные изобретали молекулу для лечения меланомы и рака лёгких и с какими трудностями столкнулись.

1. Экспериментальный препарат стал главной темой онкологического конгресса

В ноябре 2018 года состоялся XXII Российский онкологический конгресс. Представители фармзавода "Биокад" и врачи рассказали об успешных испытаниях на людях новейшего отечественного лекарства от рака. Он заставляет иммунные клетки атаковать опухоль.

Речь о препарате под кодовым названием BCD-100. Это одна из самых засекреченных разработок отечественной фармацевтики — не разглашают даже имена учёных, разработавших молекулу (основное действующее вещество).

Препарат показал ошеломляющие результаты в лечении неоперабельной меланомы. Когда опухоль даёт метастазы, зловредные клетки проникают в окружающие органы и там формируют вторичные очаги болезни. Справиться с метастазирующей меланомой гораздо труднее. Однако BCD-100 сумел полностью убрать подобные опухоли у 7% пациентов. Ещё у 29% пациентов размер опухоли уменьшился не меньше чем на треть. В исследовании участвовало 126 онкобольных с неоперабельной меланомой. Испытания финансировал сам "Биокад".

Меланома (рак кожи)

Не самый частый, но один из самых агрессивных видов рака (≈74 тысяч больных в РФ). С 1950-х мировая заболеваемость выросла на 600%

Однако пациентов ждут серьёзные побочные эффекты, которые стали сюрпризом и для врачей — препарат-то новый.

"Внедрение [иммунотерапии], по-русски сказать, взорвало химиотерапевтам мозг. Мы столкнулись со спектром сложных и не понятных для нас [побочных] реакций. Может поражаться любой орган: начиная от щитовидной железы и заканчивая воспалением сосудов".

онколог центра им. Блохина Михаил Федянин

Но в декабре 2018 года НИИ онкологии им. Н.Н.Петрова (Санкт-Петербург) презентовал новые данные о результатах того же исследования.

У пациентов, принимавших BCD-100, чаще воспалялась щитовидная железа, чем у пациентов, принимающих аналогичные зарубежные препараты. Об этом заявил на конференции Федянин, то же впоследствии подтвердил и химиотерапевт из НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова Алексей Новик. Его выступление находится в открытом доступе. Однако другие показатели побочных явлений не сильно отличались от уже выпущенных на рынок аналогов, так что Новик осторожно назвал BCD-100 "не менее безопасным", чем ему подобные.

2. Летальный исход, о котором умолчали

В ноябрьском выступлении доктор Федянин коротко обмолвился: были описаны смертельные случаи после приёма подобных препаратов. Одна из причин летальности — воспаление сердечной мышцы (миокардит).

Ни Федянин, ни Новик подолгу не останавливались на опасностях подобного рода препаратов. Врачи не упомянули и о смертельном случае с одним из пациентов-добровольцев. А самое главное, этого не сделала медицинский директор фармзавода "Биокад" Юлия Линькова.

Представители завода "Биокад" вовремя не проинформировали государственные службы о смерти пациента из-за приёма BCD-100. Об этом говорится в материалах проверки Росздравнадзора, которые попали в Лайф из прокуратуры.

"В ходе клинического исследования препарата BCD-100 по протоколу Miraculum уполномоченное лицо ЗАО "Биокад" Юлия Линькова [не сообщила] в Росздравнадзор о летальной непредвиденной нежелательной реакции на данный препарат".

Материалы проверки Росздравнадзора от 26.11.18

Линькова обязана была уведомить о произошедшем либо через защищённую информационную систему Росздравнадзора, либо просто по электронной почте.

В том же предписании Росздравнадзор отмечает, что ни в 2017-м, ни в 2018-м в адрес ведомства вообще не поступало данных о безопасности трёх других препаратов, которые разрабатывает "Биокад".

Недавние исследования показали — больше половины российских медиков не сообщают в Росздравнадзор о побочных эффектах на препараты, с которыми столкнулись их пациенты. Ещё 8% вообще считают, что рассказывать о нежелательных реакциях нецелесообразно.

3. В надежде на "чудо"

Ещё в 2016 году министр здравоохранения Вероника Скворцова назвала результаты использования BCD-100 фантастическими. Протоколу, по которому исследовали лекарство, даже придумали соответствующее метафорическое название. С латыни "miraculum" переводится как " чудо". И действительно, с некоторыми пациентами BCD-100 сотворил чудо.

У 64-летней пациентки из Питера был опухолевый очаг в лёгком

Через несколько месяцев после приёма BCD-100 опухоль заметно уменьшилась в объемах. Это видно на снимках НМИЦ им. Н.Н.Петрова.

Но для других пациентов чудо обернулось проблемами или трагедией. Побочные эффекты от BCD-100 испытывали 80% пациентов, заявил на ноябрьской конференции доктор Федянин.

Чтобы разобраться, как работает BCD-100, важно понимать принцип работы иммунной системы человека.

Очень упрощённо иммунитет можно описать как систему "свой-чужой". Некоторые клетки крови умеют распознавать чужеродные бактерии и опасные тела и уничтожать их. Такой тип иммунных клеток называют Т-лимфоцитами. Получается эдакий "иммунный спецназ", который способен проникать через стенки сосудов в окружающие ткани и проводить там боевые действия против чужаков.

На поверхности Т-лимфоцита живёт белок PD-1, который отвечает за восприятие чужеродных клеток. Раковые же клетки "прячутся" от лимфоцитов, обманывая белок PD-1. Лимфоциты начинают думать, что раковая клетка — "своя", и не трогают смертельную опухоль.

Учёные по всему миру ломают головы над тем, как взломать маскировку и обучить лимфоциты распознавать в раковой клетке врага. Как уверяют создатели Miraculum, именно это им и удалось.

Создатели препарата рассчитывают, что его можно будет использовать не только для лечения меланомы и рака лёгких, но и других видов онкологии.

Поначалу на заводе "Биокад" рассчитывали выпустить лекарство на рынок в 2018 году. Сейчас сроки отодвинулись до 2022 года. Причин может быть множество: от недостаточного финансирования до неожиданно вскрывшихся проблем при использовании препарата.

В одном из интервью представители завода сравнивали цены на зарубежные аналогичные препараты. Выходило, что лечиться израильскими либо японскими средствами стоит примерно 9 миллионов рублей за курс. Отечественные разработчики обещали существенно меньшую цену за курс BCD-100. Возможно, в разы.

Хронология разработки препарата

4. Человечество писало кровью правила исследований препаратов

Лайф попросил эксперта, который много лет занимается клиническими исследованиями, рассказать о морально-этической стороне испытаний препаратов на людях. Вот что рассказала исполнительный директор Ассоциации организаций по клиническим исследованиям Светлана Завидова.

"Человечество двигалось к системе регулирования через лекарственные трагедии. Где-то, конечно, своим умом доходили, но в основном двигателем послужил негативный опыт, который и приводил к разработке тех или иных правил. Правила писали "на крови".

Светлана Завидова, Ассоциация по клиническим исследованиям

Один из первых мировых законодательных актов на тему регулирования исследований препаратов появился в США в 1938 году. Взяться за его разработку пришлось после того, как из-за неподтверждённого по критериям безопасности препарата сульфаниламида погибло 107 человек, большинство из которых — дети. Именно после этой трагедии фармпроизводителей обязали подтверждать безопасность лекарств. В том числе и на пациентах.

Исследования на людях идут в три фазы и длятся годами. В первую, как правило, включают только здоровых добровольцев. Вторая фаза — это испытания на пациентах, страдающих от конкретного заболевания. Обычно в них участвует несколько сотен человек. Третья фаза — самая масштабная: здесь в выборку могут включить несколько тысяч больных. Именно на третьей фазе появляется большинство данных о побочных реакциях и их частоте. Все добровольцы подписывают информированное согласие, соглашаясь на все риски (вплоть до летального исхода). Для многих пациентов участие в испытаниях — последний шанс.

Только при успешном завершении третьей стадии препарат регистрируют в госорганах и завозят в аптеки.

Второй случай изучают в медвузах как пример халатного отношения к безопасности препарата в угоду его продаваемости. Препарат талидомид в середине ХХ века был одним из самых продаваемых успокоительных и снотворных. Особенно его рекомендовали беременным и кормящим матерям, чтобы справляться с ночной бессонницей, утренней тошнотой и беспокойством. При этом никакие тесты влияния таблеток на плод не проводились. Препарат активно продавался в Европе. Через несколько лет стали чаще рождаться дети с патологиями: у новорожденных не было рук, ног либо ушей.

Ещё год потребовался властям нескольких стран, чтобы увязать страшную статистику с популярностью талидомида. Всё это время компания-производитель не признавала связи между этими событиями и продолжала рекламировать лекарство как безопасное.

5. Биокад: мы ничего не пытались скрыть!

Действия петербургской фармацевтической компании, которая не сообщила в Росздравнадзор о смерти пациента, на первый взгляд выглядят попыткой скрыть негатив во избежание репутационных и иных потерь. Однако в "Биокаде" заявляют, что специально ничего не утаивали.

"Первично полученные данные не соответствовали определению "Серьёзная непредвиденная нежелательная реакция". После получения дополнительных сведений информация была передана в Росздравнадзор".

Юридический департамент ЗАО "Биокад"

— Предположение о том, что ЗАО "Биокад" пыталось скрыть летальный случай, не соответствует действительности, поскольку данная информация сообщалась в ряд компетентных органов и учреждений, — добавили представители фармзавода. — Компания провела внутреннюю проверку, по результатам которой были детализированы внутренние процедуры.

Один из корпусов завода "Биокад" в Петербурге.

Компания "Биокад" создана в 2001 году. Это одна из крупнейших биотехнологических компаний России, где разрабатывают, изучают и производят новые типы лекарств. В штате трудятся более 1800 человек. Компания фокусируется на препаратах для терапии онкологических и аутоиммунных заболеваний, также ведёт разработки в области терапии других социально значимых заболеваний.

19 апреля 2019 года Национальный медицинский исследовательский центр радиологии Минздрава сообщил об увеличении числа онкобольных в стране. На первом месте в России рак лёгких. Каждый год онкологией заболевают около 600 тысяч человек. Всего в России на онкологическом учёте стоят 3,6 миллиона человек.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.