Сколько дают врачу онкологу

Знать свои права и уметь их защищать – крайне важный навык, особенно в контексте тяжелой болезни. Юридическая служба “Ясного утра” подготовила материал, где освещены основные права онкологических пациентов. В первой части статьи – о праве онкобольных на своевременное лечение, на бесплатные лекарства и обезболивание, праве на больничный и на полную информацию о состоянии своего здоровья.

Как и любой другой пациент, онкологический больной имеет право на полную информацию о состоянии своего здоровья, возможных методах лечения, их побочных эффектах и прогнозе развития заболевания. Во-первых, это означает, что пациент всегда может просить разъяснений о своем заболевании у лечащего врача. Во-вторых, больной имеет право сам или с помощью своего законного представителя знакомиться с медицинскими документами, их копиями и выписками из них (1).

Согласно закону, условием любого медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие пациента. Перед началом лечения врач должен предоставить больному полную информацию о целях, методах оказания медицинской помощи, риске, возможных вариантах лечения, их последствиях и предполагаемых результатах. Пациент имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения на любом из этапов, если речь не идет об оказании экстренной помощи (2).

Большой объём медицинской помощи при онкологических заболеваниях финансируется из средств ОМС. Это прием врачей различных специальностей, многие виды лечения, диагностика. Объём программ ОМС различается в разных регионах. Точный объём бесплатной помощи можно узнать в страховой компании, выдавшей полис. Если в фонде подтвердили, что получить какую-то услугу можно бесплатно, нужно обращаться в администрацию лечебного учреждения для получения направления.

Начать оказание специализированной (за исключением высокотехнологичной) медицинской помощи больным с онкологическими заболеваниями должны не позднее, чем через 14 календарных дней после гистологической верификации или 14 календарных дней с даты установления предварительного диагноза, если гистология не нужна (1). Сроки проведения консультаций врачей-специалистов, диагностических инструментальных и лабораторных исследований также регламентированы законодательством. В случае нарушения сроков можно жаловаться в вашу страховую компанию или региональный орган здравоохранения. Лечение можно получать как в региональных, так и в федеральных медицинских центрах.

Онкологические пациенты имеют право на лекарственное обеспечение из регионального перечня льготных лекарственных препаратов. Списки лекарств утверждены в Территориальной программе госгарантий и могут отличаться в зависимости от региона проживания. Пациенты с установленной инвалидностью могут получать лекарства как из регионального, так и из федерального перечня препаратов одновременно (1). При этом, онкопациенты с инвалидностью могут бесплатно получать лекарства из федерального списка при условии сохранения “соцуслуг” в любом из регионов России вне зависимости от его места проживания и прописки. Для получения рецепта достаточно обратиться в поликлинику с пакетом документов (2).

Высокая стоимость или отсутствие необходимых медикаментов в аптеках не является основанием для отказа в выписке рецепта. Если выписанного лекарства нет в наличии, аптека обязана принять рецепт на отсроченное обслуживание и в течение 10 рабочих дней (15 – если рецепт выписывался по решению врачебной комиссии) с даты обращения обеспечить пациента выписанным препаратом (3).

Если врач отказывает в выписке лекарства, показанного пациенту, обратитесь к главному врачу больницы и в вашу страховую компанию (контакты страховой указаны на полисе ОМС). Возникли проблемы с отсутствием препарата в аптеке? Обратитесь с жалобой в региональный орган здравоохранения и территориальный орган Росздравнадзора.

Высокотехнологичная медицинская помощь (ВМП) включает применение новых сложных и (или) уникальных методов лечения, ресурсоемких методов лечения с научно-доказанной эффективностью. При наличии медицинских показаний и заключения медицинской комиссии её также можно получить бесплатно – как в федеральных медицинских центрах, так и в региональных учреждениях здравоохранения (1). Однако следует учитывать, что срок ожидания госпитализации при оказании ВМП законодательством не установлен.

Право на облегчение боли имеет каждый пациент (1). Получить обезболивающие препараты можно как амбулаторно, так и в стационаре. Выписать рецепт на обезболивающие (в том числе, содержащие наркотические вещества) может онколог, врач-терапевт, врач общей практики или фельдшер в случае, если в вашем населенном пункте нет учреждений здравоохранения, кроме фельдшерского пункта (2).

Диагностирование онкологического заболевания, равно как и установление инвалидности, не является основанием для увольнения сотрудника (1). Трудовые права онкологических пациентов не отличаются от прав других граждан, при этом онкопациенту полагается листок нетрудоспособности. Оформить больничный можно как на стадии диагностики, если состояние здоровья пациента не позволяет ему работать, так и в момент постановки диагноза и начала лечения.

Если клинический и трудовой прогноз, по заключению врача, благоприятный, и онкологический пациент в ближайший год сможет вернуться к работе, больничный разрешено продлевать на срок до 10 месяцев. Неблагоприятный прогноз лечения означает, что процесс выздоровления будет непростым и может занять более года. В этом случае лечащий врач в срок, не превышающий 4 месяцев от даты начала нетрудоспособности, должен направить пациента на медико-социальную экспертизу для установления инвалидности. Присвоение инвалидности не лишает пациента права пользоваться листком нетрудоспособности (2).

Листок нетрудоспособности можно оформить и в случае, если пациент – не вы, а ваш близкий родственник – ребенок или взрослый. Листок нетрудоспособности по уходу за ребенком в возрасте до 7 лет, за ребенком-инвалидом в возрасте до 18 лет, а также за детьми в возрасте до 18 лет при их болезни, связанной со злокачественными новообразованиями, выдается за весь период лечения. В случае болезни ребенка старше 15 лет или взрослого члена семьи больничный выдается на срок до 3 дней по каждому случаю заболевания при амбулаторном лечении. По решению врачебной комиссии срок может быть продлен до 7 дней (3).

Возникли проблемы с продлением больничного? Можно направить жалобу главному врачу поликлиники, в департамент здравоохранения региона, в Росздравнадзор или в вашу страховую компанию (контакты страховой указаны на полисе ОМС).

Текст дискуссии приведен с сокращениями и правками, реплики спикеров изложены не в хронологическом порядке. Полная запись дискуссии опубликована здесь.

Что такое неформальные платежи и насколько они допустимы?

В российском образовании за 20 лет не изменилось ничего. Это вовсе не значит, что нет хороших докторов. Но они [существуют] вопреки системе.

Игорь Виттель: Когда хороший врач не хочет быть нищим — разве это плохо?

Гущин: Я не участвую в рационализации таких вещей. Но знаю, что статистически в странах, где высокий коррупционный индекс, медицина и образование гораздо хуже, чем в странах, где он низкий.

Александр Петровский: Взятка, коррупция и благодарность — это разные вещи. Коррупция — это когда должностное лицо делает нечто, противоречащее законодательству. Врач, который не является заведующим, формально взятку принять не может.

Вымогательство — это однозначно плохо. Единственное, что стоит обсуждать, — это так называемую благодарность, когда пациенту ничего не объявляют.

Благодарность врачу после медицинского вмешательства — это хорошо или плохо?

Петровский: Мой ординатор получает стипендию 7500 рублей и платит 7000 за общежитие. Слава богу, что благодаря неформальным платежам у него нет необходимости заниматься переводами в ночное время, вместо того чтобы отдавать себя изучению онкологии.

Хорошие люди могут уйти из медицины из‑за того, что у них сложная финансовая ситуация.

Коррупция, вымогательство и взяточничество не должны замалчиваться. Я крайне негативно отношусь к таким историям. Люди, которые такое себе позволяют, для меня нерукопожатные. Но если у человека от чистого сердца появилось желание отблагодарить, я не вижу в этом ничего плохого.

Илья Фоминцев: [Комментарий по поводу того], что вы перечислили как плюсы. Мы сейчас зайдем на парковку вашего уважаемого учреждения — все эти плюсы прекрасно видны. Прекрасно, что ординатору есть что поесть. Но значит ли это, что еда ему должна предоставляться именно таким способом? Нет, не значит.

Гущин: Я совсем не против того, чтобы доктора много зарабатывали. Но с точки зрения невозможности эффективной образовательной системы это меня задевает. Я считаю, что это нужный и совершенно нормальный разговор в профессиональной среде. Как бороться с этим [неформальными платежами]? Я хочу, чтобы этот вопрос решали врачи, а не Следственный комитет или Минздрав.

Бранд: На мой взгляд, неформальные платежи — это плохо. Но в нашей стране эти платежи непостижимым образом привели к сохранению медицинской системы и позволили советской и российской медицине существовать хотя бы в какой‑то форме. В 90-е большинство врачей остались в больнице благодаря тем платежам, которые несли больные.

Чем больше клиника, тем больше платежи. Надо это искоренять.

Как врачи впервые сталкиваются с неформальными платежами и сколько денег приносят пациенты?

Как вообще появились неформальные платежи?

Бранд: История с неформальными платежами в медицине пошла от наркома здравоохранения [Николая] Семашко. Когда Иосиф Виссарионович спросил, как же мы будем финансировать современную советскую медицину, Семашко ответил, что хороший врач сам себя прокормит, а плохие врачи нам не нужны (фразу приписывают Семашко, а иногда и самому Сталину. Подлинное авторство неизвестно. — Прим. ред.). С тех пор неформальные платежи стали вариантом нормы. Поскольку государство фактически отказалось финансировать медицину, финансовые обязательства решили переложить на народ.

В крупных городах прийти к врачу без материального поощрения считалось дурным тоном. В Конституции СССР была закреплена условная бесплатность медпомощи, но по факту бесплатно оказывали только экстренную помощь, остальное — либо за деньги, либо за натуральные товары или услуги.

Моя бабушка 50 лет отработала хирургом. Когда она работала в военных гарнизонах, ей несли конфеты, арбузы — натуральные подарки вообще считались абсолютной нормой. Она не представляла, что за операцию могут дать денег, для нее это было неприемлемо. Когда она переехала работать в больницу Одессы, в первую же смену ей положили в карман деньги. Для нее это было таким шоком, что она отпорола карманы во всех халатах — решила бороться как советский человек и до конца жизни так и не приняла эту систему.

Почему пациенты платят?

Маленький комментарий по поводу мединститутов: на третьем курсе студенты уже знают и обсуждают между собой, как, когда и в каком виде они будут получать платежи. Преподаватели об этом тоже знают.

Как неформальные платежи врачам связаны с коррупцией в государстве?

Неформальные платежи связаны с более широким понятием неформальной экономики и неформального сектора. Изначально неформальный сектор исследовался так: когда все решается не по закону — это как бы отсталость, удел слаборазвитых стран. Когда страна модернизируется — это должно уйти. Такая парадигма сейчас считается устаревшей. Более сложный взгляд говорит о том, что в любом институте есть неформальные отношения. Другое дело, какую форму они принимают. Иногда, даже если идет стремительная индустриализация, растет экономика, — это совсем не означает, что неформальный сектор уходит.

Я бы сказала, что наиболее важными теориями являются те, что подчеркивают множественность неформальных отношений и неформальных экономик. В них есть не только разные платежи и разные сегменты. Есть черная экономика (торговля оружием и т. д.). Есть серая зона экономики — есть даже разные оттенки серого.

Второй вопрос — доверие. В российском обществе не доверяют полиции, а с чего доверять медицине? Но доверие можно выстроить к врачу, которого ты знаешь лично. Личные отношения с врачом выстраиваются самым разным образом. Может быть, доктор — соседка по лестничной клетке. А тому, кого ты не знаешь, нужно платить, чтобы создавать доверие. Уровень персонификации в обществе много значит.

Еще один момент — различие легальности и социальной приемлемости. В нашем обществе то, что незаконно, не всегда социально неприемлемо — и наоборот.

Можно ли изменить систему?

Темкина: Мы проводили исследования в роддомах Петербурга, где с 2006 года женщины начали платить в кассу. Статистику мы собирали сами: проводили интервью, наблюдения и представляем, как эта система экономически работает. Женщина платит в среднем 80 тысяч в роддом за отдельную палату и присутствие мужа на родах. Она получает индивидуального врача или акушера и хорошие условия в постродовой период.

Одна вещь, которую точно можно сделать, — это создать сильное профессиональное сообщество. Когда врача контролирует не Минздрав, а Ассоциация врачей. У меня такое ощущение, что сейчас пошел тренд, когда неравнодушные профессионалы требуют, чтобы система была устроена иначе.

Виттель: Как вы видите такую ассоциацию? Что общего у Павла Яковлевича [Бранда] с неврологом из Омутнинска, если он там есть один на весь город.

Темкина: Общая забота о пациенте.

Фоминцев: На мой взгляд, существует несколько глобальных управленческих ошибок внутри системы здравоохранения РФ в целом. Главная ошибка — убеждение госуправленцев высшего уровня в том, что медицина не должна зарабатывать денег. Идеальная рентабельность — нулевая. Естественно, в системе ОМС ноль не получается: получается минус, а иногда и сильный минус.

Вроде как прикрепление к поликлиникам исчезло, но на деле оно не исчезло. У нас в Петербурге есть распоряжение направлять онкопациентов из северных районов в северный диспансер, а из южных — в южный диспансер. Это рекомендация, ей можно не следовать, но все ей следуют. Потому что если они не будут следовать, то к ним придут и придумают, за что натянуть.

Классный пример привела Анна [Темкина, про роддома]. Они ввели минимальную конкуренцию между роддомами — родовые сертификаты (документ дает свободу в выборе медучреждения, где будут проводиться роды. — Прим. ред.), и женщины совершенно спокойно выбирают роддом. Это привело к тому, что врачи стали думать о качестве процесса, об общении с пациентами. Фактически появились конкуренция, свободный рынок. А когда есть конкуренция, есть и прозрачность. Появляется то самое доверие . Роддома стали нуждаться в качественных акушерах-гинекологах. Начали давить на кафедры акушерства и гинекологии с нечеловеческой силой.

А есть больницы, в которых безразлично, работаешь ты хорошо или работаешь плохо. Поток пациентов все равно идет — это просто факт.

• Отделение анестезиологии и реанимации
• Метастазы рака
• Химиотерапия
• Хоспис для онкологических больных
• Иммунотерапия в центре платной онкологии Медицина 24/7
• КТ-исследования
• МРТ-исследования

• 
  
• 
  
• 
  
• 
  

Привет. Меня зовут Павел, я .

И я хочу на своем примере рассказать важную информацию, которая, по статистике, пригодится каждому четвертому из вас.

Рак — это вторая из основных причин смерти в мире после инфаркта/инсульта. И болеют им не только пожилые, а часто вполне успешные активные люди, которые в свои 35‑45 впахивали 24/7, и про болезнь и смерть даже не думали.

Онколог. Начало. Как я понял, что денег и врачей слишком мало

Онкологией я решил заниматься за пару лет до поступления в медицинский, году в 2007, по телеку посмотрел документалку про рак. Про таргетные препараты — тогда это было самым крутым в терапии. Лечить людей от неизлечимой болезни передовыми лекарствами — самое то для моих амбиций, решил я. И поступил в мед. институт в своей провинциальной губернии.

Спасти я там никого особенно не помог. Но многие пациенты говорили спасибо за сочувствие. Я оказался чуть ли ни единственным, кто разговаривал с ними .

После той практики я понял 2 вещи:

а) в бюджетах денег на онкобольных критически не хватает;

б) работать онкологом в клинике, где нет мест по квоте на операции, нет оригинальных лекарств, нет сочувствия к больным — вообще ничего нет — это так себе работа.

Переезд в столицу, где я понял, что рака слишком много

Это федеральный центр, поток пациентов со всей страны. Каждую неделю — новые для меня клинические случаи. Присутствовал на операциях такой сложности, что можно только аплодировать. Но и смерти видел регулярно.

К буржуйскому аппарату нужны дорогие расходники: всякие и специальные картриджи. Но Минздрав их закупает раз в год и в 1,5–2 раза меньше, чем нужно. к сентябрю они заканчиваются. Купить их больше нельзя: тендер, госзакупки, в отчетном периоде клиника свое получила. Пациентам говорят: ждите 3–4 месяца, в январе до вас дойдем. А они даже до Нового года не все доживут. Но HIPEC — гордость отделения.

Я думаю, это одна из причин, почему врачи в гос.больницах быстро выгорают. Мы хотим лечить пациентов, но часто не можем: у государства нет на это денег. Условно, на 100 человек хватило, а вы пришли — ну, извините.

Лично мне еще, видно, в силу возраста, было очень тяжело наблюдать людей молодых. Смотришь на очередь пациентов — полно лиц до 45 лет. И не все привели пожилого родственника, многие — сами пациенты. Типичная история — работа 24/7, надо поднять бизнес, обеспечить семью, квартиру купить внутри МКАД, вот это всё. Какие обследования, доктор, вы что — я еще молодой, надо пахать, пока молодой. Кого прямо с совещания с внутренним кровотечением увозили, кто полгода таблетки от кашля ел, а у него рак легких. Люди чуть старше меня.

, когда раком болеет бабуля 78 лет — ты ей хоть и сочувствуешь, и делаешь все возможное, но это … закономерно. А когда перед тобой женщина 42 лет, которая всю молодость строила карьеру, а в 40 спохватилась рожать, делать ЭКО, гормональную терапию, и теперь сидит в шоке — у нее ребенку год, рак яичников и метастазы в печени — вот такое мне было тяжело.

Через год я попал в ординатуру в другой государственный онкоцентр, один из крупнейших и крутейших в стране. Тут я окончательно понял: онкопациентов в стране гораздо больше, чем может переварить наша медицина.

Я лучше напомню: о том, как вытаскивали с того света, успевали вовремя, ставили верный диагноз — мало кто рассказывает. Такие счастливые люди в 90% случаев не задерживаются на лишнюю секунду, чтобы написать хороший отзыв в интернете, они спешат за дверь — жить. Их тысячи в год.

Вот с таким опытом летом 2018 я вышел на рынок труда — со своим дипломом и сертификатом специалиста, где было написано .

Онколог в частной клинике. То есть рак лечат на любых стадиях?

Я был весьма уверен в себе: помимо полезных вещей, вроде инъекций/ капельниц/ документооборота — знал, при каких условиях какой препарат надо назначить пациенту, неплохо научился определять опухоли на УЗИ, маммограммах и МРТ, следил за новостями мировой онкологии и вообще был почти отличник. Плюс, рассудил, что в государственный онкодиспансер я всегда смогу вернуться, а в частную клинику — надо хотя бы попробовать.

Быстро понял, что меня нигде не ждут. Позвонил штук в 40 клиник, сходил на 6 собеседований.

В общем за следующие 3 месяца я узнал и увидел примерно столько же, сколько за 3 года интернатуры/ординатуры в государственных больницах. Ходил за опытными врачами, перечитывал их назначения, свои сверял с ними, многие препараты применял впервые.

Меня учили читать отчеты о исследованиях опухолей, и на их основе подбирать терапию — и это помогало тогда, когда остальное уже не работает. Например, у мужчины рак почки, устойчивый ко всем стандартным препаратам. А по результатам генетического исследования назначили препарат, который используют против рака молочной железы у женщин. И он сработал. Мужик живет дальше.

Когда я впервые от поступления до выписки вел пациента с неоперабельным раком прямой кишки, назначал ему не то, что было, а то, что нужно, а потом на контроле увидел, что опухоль уменьшилась с 4,5 до 1,5 см — без хирургического вмешательства — у меня аж в носу защипало:) Назначил пациенту процедуру HIPEC в октябре, и не надо ждать до нового года — аппарат работает всегда. Причем HIPEC делает доктор, ученик Юрия Ивановича Патютко — профессора, хирурга, которого во всем мире знают. Школа!

Короче, я наконец увидел и пощупал ту профессию, которую воображал, когда был мелким. Настоящая современная передовая медицина — и не в земле обетованной или в немеччине, а прямо в Москве, в 30 минутах на метро от моей съемной квартиры.

При этом, что удивительно, обезболивание — это самое дешевое в онкологии. Это вопрос иной раз сотен рублей. Но врачи избегают выписывать рецепты на опиоиды, чтобы не оказаться крайними, в случае чего.

В частном секторе с этим оказалось проще: тут при необходимости по каждому пациенту соберут консилиум и соберут нужное количество подписей, если пора назначать наркотические анальгетики. И в аптеке полный набор.

Еще один минус — для врачей — в частном секторе нельзя расслабить булки и перестать учиться. Планка высокая, конкуренция жесткая. Всем оплачивают доступ к мировым научным онкологическим порталам, типа NCCN.org и UpToDate. Врачи все время ездят на стажировки то в Германию, то в Израиль, то в Италию. К нам тоже прилетают зарубежные медицинские звезды.

Ну и самый очевидный минус — деньги. Момент довольно тонкий. Например, упомянутая процедура HIPEC стоит 230 000 р. Генетический тест от 260 000 р. Та же вертебропластика для бабушки с раком молочной железы и метастазами в позвоночник и, соответственно, болевым синдромом — 600 000 р. Мне поначалу было дико неудобно называть людям такие суммы. Но в момент я понял: они имеют право знать обо всех возможных вариантах лечения и продления жизни, за любую цену. Лучше платно, но про жизнь, чем бесплатно и посмертно. Здоровье за деньги не купишь, но время — да. И не мне судить, сколько для человека стоит его время.

На ноябрьские праздники 2018 я мотнулся домой, в родной город. А там меня встретил хмурый папа и бледная мама. Со снимками в руках. На снимках — опухоль в правой молочной железе.

Знаете, к этому нельзя быть готовым, даже если ты врач.

На УЗИ в онкодиспансере маму записали на ближайшее число, . А было !

Я позвонил своему нынешнему зав. отделением. Через 1,5 суток маму уже приняли в наш стационар. Еще через неделю были готовы все анализы и результаты биопсии: РМЖ, , T3N2M0. Тройной негативный (самый агрессивный) рак молочной железы, III стадии, метастазы в регионарные лимфоузлы.

На 6 день маме установили — специальный аппаратик, имплантируется под кожу в верхней части груди, через него можно до года вводить препараты и брать кровь на анализы. Тогда вены на руках от химии не пострадают.

На 8 день — первый курс химии. Еще через сутки отец уехал домой, а мы с мамой остались. К тому моменту, как дома только подошла ее очередь на УЗИ для уточнения диагноза, здесь она уже готовилась ко 2 курсу химии.

С тех пор прошел год. Маме сделали операцию здесь же, в клинике, где я работаю, провели еще курс химии и выписали домой. Несколько раз после этого она приезжала на химиотерапию и контроль. Все обошлось нам чуть больше, чем 600 тыс. руб. Папа продал Тигуан и пересел на бэушный Спортедж. Я полгода жил на 30 000 в месяц на одних макаронах, как во времена интернатуры.

Но мама с нами, и она в порядке. Две недели назад была в клинике, ее обследовали — метастазов нет, анализы в норме.

Последние 2 курса химии ей дались непросто, но, , у нее была грамотная терапия против побочных эффектов, а , ее тут очень хорошо психологически подготовили, она не боялась, да и я был рядом.

Сейчас она вернулась на работу. Говорит, нормальное течение жизни настраивает на выздоровление.

Если вы хотите победить рак, будьте быстрыми и конструктивно настроенными, а главное — регулярно проверяйтесь.

Будьте онкологически настороженными. Это — ваша зона ответственности. Проходите диспансеризацию. Это же бесплатно, берите, пока дают! Особенно после 35 лет. Дети, следите за родителями!

Если опухоль все же заметили не сразу, главное в лечении, говорю третий раз, скорость.

Не скандальте. Спокойно покажите, что вы знаете закон. Все отказы от врачей требуйте в письменном виде. Позвоните в страховую компанию, которая обеспечивает ваш полис ОМС — это почти всегда помогает ускорить оказание мед. услуг.

По закону, от момента постановки диагноза до госпитализации для получения квоты на ВМП (высокотехнологичная мед.помощь), должно пройти не больше 23 рабочих дней. Но сюда не входит время на пересылку документов по инстанциям. По факту выходит дольше.

1. Ваша задача — как можно быстрее собрать все нужные анализы и исследования. Рациональнее заплатить на этом этапе, чем собирать их бесплатно, по очередям, и упустить свою квоту. Квоты распределяются очень быстро, их меньше, чем пациентов.
2. Чтобы ускорить рассмотрение документов на квоту — вы можете отнести их в нужную клинику сами. Сэкономите время на пересылку. И рассматриваются личные заявления быстрее. Главное, убедитесь, что на нужных документах есть подписи лечащего и главного врача, и печать вашей больницы.

Но все же по скорости платная клиника — лучший вариант. Плохо это, хорошо — но на сегодня в России так. Это быстрее буквально на порядок, раз в 10. Конечно, частных клиник со своим стационаром даже в Москве единицы. Тем более, со специализацией на онкологии, тем более, если рак последних стадий. Но, по крайней мере, наша есть:) Без ложной скромности — протоколы NCCN и ESMO, оригинальные препараты, оборудование, врачи — всё как в Израиле или Европе.

Приказ Минздрава предусматривает, что в случае каких-либо жалоб, в том числе при подозрении на онкологическое заболевание, пациенту нужно первым делом обратиться к врачу-терапевту поликлиники по месту жительства. Такой доктор при необходимости может перенаправить к врачу-специалисту той же поликлиники - эндокринологу, гастроэнтерологу, гинекологу и т.п. Либо - сразу выдает направление на консультацию в первичный онкологический кабинет или первичное онкологическое отделение соответствующей медицинской организации. Если терапевт предварительно отправил пациента к врачу-специалисту, то направление в онкокабинет оформляет этот врач.

Обычно такие кабинеты работают в городских и центральных районных поликлиниках. Врач-специалист первичного онкологического кабинета направляет больного в онкологический диспансер для уточнения диагноза и назначения лечения. Также врач передает в орготдел диспансера данные для постановки пациента на учет.

В онкодиспансере уточняется диагноз и определяется схема дальнейшего ведения больного. Это может быть амбулаторное, стационарное лечение; лучевая терапия, операция, медикаментозное лечение (химиотерапия). При необходимости высокотехнологичной медпомощи (ВМП) медицинское заключение и результаты обследований передаются в Комиссию по отбору пациентов для оказания ВМП регионального органа управления здравоохранением.

Комиссия в течение 10 рабочих дней принимает решение о наличии (отсутствии) медпоказаний для ВМП. При положительном решении в течение следующих трех рабочих дней Комиссия оформляет пациенту талон на оказание ВМП. Этот талон формируется в электронном виде в специализированной информсистеме Минздрава и сразу же поступает на рассмотрение в комиссию медучреждения, куда предполагается госпитализировать пациента для проведения операции. Сюда же по электронной почте пересылаются результаты ранее проведенных анализов и обследований.

Медицинская комиссия онкологического центра (клиники, больницы) в течение 10 рабочих дней рассматривает документы и выносит решение с указанием даты предполагаемой госпитализации.

ВАЖНО

БУДЬ В КУРСЕ

Онкологическим больным положена льгота: бесплатное предоставление препаратов для лечения рака. Причем, как в стационаре, так и при амбулаторном лечении.

Льгота распространяется на препараты из Перечня жизненно необходимых и важнейших лекарственных средств. В то же время, если пациенту по медпоказаниям необходимо лекарство, не входящее в перечень, то этот препарат должен быть назначен по решению врачебной комиссии медицинского учреждения, где проходит лечение.

Онкологическим больным положена льгота: бесплатное предоставление препаратов для лечения рака.

НА ЗАМЕТКУ

Куда жаловаться в случае нарушений

Если у вас вымогают деньги, затягивают сроки обследований, операций и т.д., нужно обращаться с жалобами в следующие инстанции:

- в свою медицинскую страховую организацию, телефон которой указан в полисе ОМС;

- в территориальный фонд обязательного медицинского страхования вашего региона (координаты узнаете в справочной или найдете в Интернете);

- в орган управления здравоохранением вашего региона;

Коварство рака заключается в том, что через время могут случаться рецидивы болезни. Поэтому очень важно не пренебрегать регулярными медосмотрами. Согласно приказу Минздрава больные с онкологическими заболеваниями подлежат пожизненному диспансерному наблюдению в первичном онкологическом кабинете или онкологическом диспансере. Если течение заболевания не требует изменения тактики ведения больного, диспансерные осмотры после проведенного лечения осуществляются в таком порядке:

- в течение первого года - один раз в три месяца,

- в течение второго года - один раз в шесть месяцев,

- в дальнейшем - один раз в год.

КСТАТИ

Не нужно проходить дополнительных медицинских осмотров – для оформления полиса достаточно иметь при себе только паспорт.