Удаление опухоли мозга история

За любой вдохновляющей историей излечения от опухоли мозга могут скрываться годы без диагностики, сложный выбор методов лечения и долгое ожидание результатов гистологии. Женщина страдала от сильных головокружений, потери памяти, пока врачи не обнаружили опухоль головного мозга на МРТ. Менингиома у Надежды, нашей пациентки, развивалась долгое время и в конце-концов вызвала массивный отек мозга, смещение тканей, что и послужило причиной симптомов.

История Надежды Николаевны

Тогда нейрохирург Владислав Светлицкий предложил женщине хирургическое вмешательство. Операция — основной, общепризнанный метод лечения менингиом, который дает все шансы раз и навсегда вылечиться и никогда к этому вопросу не возвращаться.

Эту операцию вместе провели Владислав Петрович и Андрей Анатольевич Облывач — киевский нейрохирург, кандидат медицинских наук с огромным опытом проведения похожих вмешательств.

Опухоль угнездилась в основании черепа, часть ее представляла собой плотное, солидное образование, часть — кисты

Проблема в том, что заранее сложно предсказать, насколько сложно будет удалить эту опухоль, как сильно прикреплена менингиома к важным сосудам и поверхности головного мозга.

Первый этап операции заключался в том, чтобы отделить опухоль от ее источника кровоснабжения. Двигаясь по крылу черепа, хирург постепенно отделяет опухоль от ее зоны роста и источников кровоснабжения, не вскрывая оболочек мозга. Опухоль успела прорасти и в кость, и в оболочку мозга. Поэтому часть костной ткани хирург удаляет специальным бором, часть оболочки вырезается, а в конце операции герметично ушивается с помощью собственного апоневроза — сухожильной пластинки, сформированной из плотных коллагеновых и эластических волокон.

Опухоль плотно подрастала к важным сосудам, которые частично обеспечивали кровоснабжение височной и лобной долей мозга. Если бы менингиома чуть сильнее проросла в мозговые ткани, или же сосуды повредились во время операции, то все закончилось бы массивным кровоизлиянием и повреждением мозга. Человек проснулся бы с параличом левой половины тела.

В операционной нейрохирурга: работа за микроскопом

Однако опухоль отчетливо видна на экране нейрохирургического микроскопа: ее аккуратно отделили от сосудов и принялись за удаление. Оболочку менингиомы и ее кистозную часть вскрыли, чтобы выпустить жидкость. А затем вакуумным отсосом слой за слоем убирали опухоль с поверхности мозга.

От момента, как доктор Светлицкий разрезал кожу, и до момента, когда опухоль удалили, прошло всего два часа. Еще 1,5 часа ушло на тщательное, герметичное ушивание раны.

В тот же день после операции, пациентка, окруженная мерцающими мониторами и заботливыми медсестрами, показывала нормальные неврологические реакции, а на следующий день уже ходила в палате

Владислав Петрович рассказывает, что доволен результатом операции: послеоперационный отек мозга сойдет на нет примерно через месяц после операции, реакции в норме и дефицита нет. Голова у женщины наконец-то не болела и не кружилась.

Нейрохирурги Облывач и Светлицкий регулярно проводят совместные операции в Медицинском доме. За последние десятилетия нейрохирургия феноменально прибавила в эффективности и безопасности — и сейчас истории пациентов с опухолями головного мозга всё чаще имеют счастливое продолжение.

фото предоставлено НМИЦ нейрохирургии им. академика Н.Н. Бурденко

Глиома — это аномальное разрастание опухолевой структуры в мозговой ткани человека. Это образование представлено совокупностью очень разных клеток, это "гетерогенная опухоль" по терминологии ученых. Особенностями глиомы считают ее отличное от других опухолей происхождение и отсутствие метастазирования. Однако ее опухолевые клетки обладают способностью мигрировать в здоровую ткань мозга, что значительно усложняет ее лечение. Глиобластома — самая агрессивная стадия глиомы.

Традиционные подходы: хирургическое удаление опухоли, лучевой метод и химиотерапия, к сожалению, не очень продлевают жизнь пациентам. Хирургическое вмешательство не позволяет полностью удалить опухолевые клетки, так как, во-первых, нейрохирург не может удалить лишнее, щадя жизненно важные ткани мозга; во-вторых, опухоль представляет собой неровную структуру без четких границ, и неизвестно, сколько опухолевых клеток уже проникло в ткани здорового мозга. Лучевое лечение и химиотерапия способны лишь притормозить рост опухоли, но не остановить его.

Развитие молекулярных методов позволило изучить глиомы на уровне генов. Результатом исследований явилось изменение классификации Всемирной организации здравоохранения в 2016 году, куда вошли понятия о ключевых для развития глиом мутациях нескольких генов. Классификация стала более четкой и основанной не на визуальных особенностях клеток опухоли, а на их молекулярных характеристиках.

Но и это не очень продвинуло терапию заболевания и не улучшило перспективы пациентов. Ученые во всем мире создают международные консорциумы для поиска решения.

Она объединила специалистов в области медицины, биологии, химии, физики и биоинформатики, которые разрабатывают новые подходы к диагностике и лечению глиомы. Физики, химики, биологи и медики активно ищут отличия между различными формами злокачественности глиомы.

Предполагается, что успех может быть достигнут при трех условиях: 1) максимально ранней диагностике, 2) усовершенствовании технологий, позволяющих четко визуализировать опухоль и максимально полно удалить ее, 3) индивидуальной терапии для целевого подавления опухолевых клеток на основе анализа молекулярных характеристик опухоли.

Демаркация границ опухоли

При хирургическом удалении опухоли крайне важно не затронуть жизненно важные зоны мозга. Одна из передовых технологий — это операция на головном мозге с пробуждением пациента во время удаления опухоли. В мозге нет болевых рецепторов, и достаточно местного обезболивания. Врач во время операции разговаривает с пациентом и просит его решать простые задачки. Нарушение поведения пациента говорит о том, что врач вторгся в опасную зону. Подобный подход позволяет оперировать опухоли, которые раньше считались неоперабельными.

К успешным достижениям в этой области можно отнести разработку российских нейрохирургов и физиков, которые используют методику интраоперационной нейровизуализации глиом. Перед операцией пациенту вводят перорально 5-аминолевулиновую кислоту (5-АЛК), которая совершенно безопасна для человека, поскольку является промежуточным продуктом обмена в организме. Эта кислота превращается во флуоресцирующее вещество протопорфирин IX.

«Одна из задач, поставленных перед наукой руководством России,— найти эффективные способы диагностики, обнаружения и лечения онкологических заболеваний, среди которых выделяются глиомы головного мозга человека. Российский фонд фундаментальных исследований в кратчайшее время создал соответствующее направление в своей работе: за несколько месяцев был сформирован рубрикатор, собран пул экспертов, проведены конкурсы и открыто финансирование.

Удивительным кажется тот факт, что это флуоресцирующее вещество накапливается именно в опухоли, делая ее видимой при использовании нейрохирургами специальной приставки к операционному микроскопу. Подобная технология позволяет максимально полно удалить опухоль.

На сегодня самый значительный технический прорыв наблюдается в области дооперационной диагностики опухоли. Магнитно-резонансная томография (МРТ) позволяет охарактеризовать расположение и объем опухоли еще до операции. Используют МРТ с контрастным усилением в трех проекциях и в трех режимах.

Также используют МРТ-спектроскопию для оценки метаболизма в опухоли и установки степени анаплазии (потеря клеткой внешних характеристик, по котором ее можно отнести к какому-нибудь типу), а МРТ-перфузию — для определения объема крови, проходящего через опухоль.

Появилось очень важное для пациента исследование — функциональное МРТ-картирование, которое необходимо для определения близости двигательных, речевых, зрительных зон мозга к опухоли. Это необходимо для того, чтобы нейрохирург мог рассчитать, как ему удалить опухоль, нанеся минимальный урон пациенту.

Всемирная организация здравоохранения в 2007 году ввела принцип классификации глиом, разбив их по степени злокачественности и по характеристикам клеток опухоли на четыре группы, которые назвали степенями (Grade). Самая доброкачественная I Grade, самая агрессивная IV Grade, или по-другому — глиобластома. Классификация использовала гистологические характеристики опухолевых клеток. В 2016 году ВОЗ вводит новую классификации глиом, которая требует при постановке диагноза опираться не только на гистологические особенности клеток опухоли, но и на результаты иммуногистохимии и FISH-анализа и секвенирования. Требуется оценивать мутации IDH1/2 и ТР53, делеции ATRX и ко-делеции 1p/19q.

Молекулярный паспорт опухоли

Но одних этих достижений оказывается недостаточно. Опухоли сильно отличаются друг от друга на генетическом уровне. Современные молекулярные подходы позволили характеризовать глиомы по ряду маркеров, однако ученые находят все новые генетические нарушения, которые влияют на чувствительность опухоли к терапии. Вполне вероятно, что через некоторое время ВОЗ предложит новую классификацию опухолей, основанную на большей выборке генетических нарушений и более приближенную к индивидуальной медицине.

Кроме того, растет понимание, что важны не только мутационные исследования генома пациента, но также нужно обратить внимание на транскриптом (результат прочтения генов в данном организме) и протеом опухолевых клеток (набор белков в них, синтезированных в результате прочтения их генома). Они сильно меняются и могут служить как диагностическим фактором, так и терапевтической мишенью. Так, например, обнаружено, что в опухоли часто изменяются транскрипты (молекула РНК) известных генов, подобное нарушение может приводить к продуцированию измененного белка или вовсе к тому, что белок не будет продуцироваться. Эти изменения могут служить для диагностики степени злокачественности, а также могут войти в панель прогностических признаков.

Новые направления в лекарственной терапии глиомы

Фото: предоставлено проф. А,В Головиным

Современные препараты химиотерапии стимулируют гибель опухолевых клеток. Но они также уничтожают и нормальные активно делящиеся клетки организма, что ухудшает общее состояние пациента. При этом не достигается полная гибель опухолевых клеток глиомы. Подобное лечение не позволяет продлить жизнь пациенту на длительный срок. Нужно искать новые подходы. Один из векторов таких исследований — это таргетная терапия, которая увеличивает вероятность доставки терапевтических молекул-киллеров непосредственно к клеткам опухоли. Например, есть разработки по использованию наночастиц, которые позволяют доставлять к клеткам глиомы пониженные дозы токсических веществ.

Как определить, преобладание какого типа клеток наблюдается в той или иной глиоме? Как понять, какое лекарство на нее подействует и насколько оно будет эффективно? Можно поставить еще много вопросов, ответы на которые можно дать, получив клеточные культуры из опухолевой ткани пациента. По ним мы можем проанализировать состав опухоли, оценить маркеры, характерные именно для этой опухоли, оценить способность клеток мигрировать и охарактеризовать их. Все современные технологии и новые лекарства могут быть проверены на клеточных культурах глиомы человека. Наконец, можно подобрать вариант терапии (условия лучевой терапии, химиотерапию), которые будут лучшими именно для этого пациента, а это большой шаг к индивидуальной терапии для каждого пациента.

Другой подход предполагает использование онколитических вирусов, которые могут как стимулировать апоптоз (образно говоря, принуждение к самоубийству) опухолевых клеток, так и вызывать иммунный ответ, который также приводит к гибели клеток опухоли. Несмотря на ряд недостатков этой терапии, известно, что некоторые из подобных вирусов уже проходят первую и вторую фазы клинических испытаний.

Появилось новое направление по применению структурированных малых молекул ДНК и РНК, называемых аптамерами, которые предполагают использовать в терапии глиом вместо антител, а также для диагностики опухолей. И такие разработки ведутся у нас в стране. Выбирается мембранный белок, наиболее характерный для опухолевой клетки, и подбирается к нему высокоточный аптамер (как ключ к замку). Подобный аптамер может служить для терапии, диагностики, а также для таргетной доставки другого лекарства.

Нельзя не упомянуть развитие иммунотерапии опухоли, за что была вручена Нобелевская премия по медицине 2018 года. Разрабатываются антитела, которые способны заставить клетки собственно иммунной системы пациента узнавать опухоль и уничтожать ее, как все чужеродное.

Понять происхождение глиом

Он не бессмертен.

Галина Павлова, доктор биологических наук, профессор РАН, заведующая лабораторией нейрогенетики и генетики развития Института биологии гена РАН

PDF-версия

5 июля 2019
26920
4

Текст: Ира Кузьмичёва

Стиль: Дарья Чернышева
Фотографии: Люба Козорезова
Макияж: Софья Петрова

Я была обычным ребёнком, ходила в детский сад. Когда мне исполнилось шесть, мама заметила, что я веду себя странно. Например, использую только левую руку и не даю правую: мама хочет взять меня за неё, а я говорю, что рука в отпуске. Ещё мама рассказывала, как я ни с того ни с сего уснула на лавочке в парке, и что меня всё время тошнило. Правая сторона тела ослабела, рука повисла, нога стала подволакиваться.

Мы пошли к неврологу. Она по висящей руке сразу поняла, что у меня опухоль мозга. После МРТ поставили диагноз — новообразование головного мозга. Тип определили уже после операции (для этого проводят гистологическое исследование, то есть изучают поражённые ткани под микроскопом. У Полины пилоидная, или пилоцитарная, астроцитома левого зрительного тракта — доброкачественное образование. — Прим. ред.). Врачи сказали, что опухоль сильно разрослась из-за тепла, а тем летом мы почти каждый день ходили на пляж. В Таганроге никто не хотел её лечить, у нас в принципе нет нейрохирургов. Операцию взялся делать крутой врач из Москвы, он тогда был директором Бурденко (Национальный медицинский исследовательский центр нейрохирургии имени академика Н. Н. Бурденко. — Прим. ред.). В октябре мы с родителями поехали в Москву на операцию.

Чтобы я не боялась остаться без мамы, папа сказал, что он волшебник и превратил маму в пушинку. Я верила, что она сидит у меня
на ноге во время на операции, и поэтому была молодцом

После этого в мозге остались части опухоли, поэтому через несколько лет оперировали второй раз. Вторая операция была более сложная и долгая. Я трое суток выходила из-под наркоза. Когда врач сказал, что я пришла в себя, мама побежала в магазин и купила куклу Moxie Эйвери. Я открыла глаза, а тут кукла — восторг! Но сразу опять заснула. И так трое суток — день сурка.

Для меня болезнь — это приключение. Да и вообще не болезнь. Я люблю больницы: доктора высокие и красивые, в белых халатах ходят. Я лечилась в большой больнице, такая высокая громадина, очень красивый холл. Мне нравится атмосфера, только запах спирта немного пугает. В детстве боялась уколов в попу, а мне их часто делали.

У меня нарушена вегетативная система (вегетативная нервная система контролирует неосознанные процессы в теле человека: сердцебиение, пищеварение, потоотделение и т. д.. — Прим. ред.). Сильно потею, это очень-очень неприятно. В ортопедической обуви нужно ходить в носках, и к концу дня они насквозь мокрые. У меня всю жизнь будут мокрые ладони и вообще всё. До тринадцати лет меня мыла мама, боялась, что я упаду. Вот представьте, я подросток, а меня мама моет. Обидно. Но я молодец, стала мыться сама, когда родители постелили противоскользящие коврики и сделали специальное сиденье.

Левая часть мозга отвечает за правую сторону тела, поэтому мой правый глаз не видит и иногда может закатиться вбок. Рука почти не двигается, тазобедренный сустав перекосился. Я хожу сама — мама уговаривает ходить с тростью, чтобы было безопаснее, а мне кажется, что с палочкой я буду выглядеть как старушка. Ношу ортопедическую обувь: подошва правого ботинка на два сантиметра выше левого. Через несколько лет можно будет сделать операцию и вылечить ногу. Я этому рада. Недавно ортопед сказал, что, возможно, после двадцати пяти лет можно будет исправить перекос в суставе.

После первой операции правая рука и нога стали лучше двигаться, но после второй я училась заново ходить, были проблемы с речью, перекосило лицо (врачи Полины говорят, что в первый раз ситуация изменилась, поскольку опухоль перестала сдавливать двигательные центры мозга. — Прим. ред.). Но мы не жалуемся на врачей, наоборот, они сделали всё, что могли. Мозг непредсказуем. Сначала было очень обидно, но потом стало всё равно. Я переучилась из правши в левшу, но из-за этого очень плохо пишу. Никто не может разобрать мой почерк, даже я сама.

Я хожу сама — мама уговаривает ходить с тростью, чтобы было безопаснее, а мне кажется, что с палочкой я буду выглядеть как старушка

Я 155 сантиметров и больше не вырасту — у меня закрылись зоны роста (хрящевые участки костей, в которых происходит рост; обычно они минерализуются после полового созревания, когда рост прекращается — Прим. ред.). Из-за лучевой терапии зоны мозга, которые отвечают за половое созревание, активизировались слишком рано, и у меня двадцать килограммов лишнего веса. Нужны диета и физические нагрузки, дома стоит тренажёр-эллипс. Сегодня выходной. У кого четверг, а у кого — выходной. Я должна выполнять упражнения ЛФК, но ничего не делаю. У меня сейчас творческий кризис. Потому что недавно я провела два дня у подруги, мой режим нарушился, и я его никак не могу восстановить.

В 2013 году мне приспичило сломать руку — правую. Если бы я сломала левую, я бы съела правую живьём — так я её ненавижу. Сломала так: радовалась рулетику. Обычный рулетик с начинкой, не знаю с какой, но вкусный. Я прыгала, от радости у меня заплелись ноги, я упала. Сломалось запястье, и теперь кисть загнулась вниз. Я всегда чувствовала свою руку: если она не работает, это не значит, что я её не чувствую. Хочу, чтобы она стала сильнее. Бутылку воды она поднимет, но с трудом — мне неприятно это делать. Если беру предметы правой рукой, то только двумя пальцами — указательным и средним — и не могу этим предметом вертеть. И мелочи рука делать не умеет, например шнурки завязывать, так что у меня вся обувь на липучках. А бывает, кладу что-то в руку, а она потом не отпускает, если сильно напряжена. Ещё мне сложно завести руки за голову, хотя одеваюсь и раздеваюсь я сама. Из головы сигнал идёт, но по пути теряется.

В школу я так и не пошла, меня оставили на домашнем обучении. Но всё равно было сложно, я много пропускала из-за лечения. Вначале даже толком не училась, радовалась, что живая. Мама делала уроки, а я переписывала. Родители думали, что мне тяжело заниматься после операции. Да и учителя, которые приходили из школы, особенно не старались, торопили, ставили сразу тройку: не поняла — и ладно.

Геометрию вообще не понимаю. Не могу представить картинку: треугольник или окружность, а в неё вписан квадрат. А мама может, поэтому делает уроки за меня или объясняет по триста раз

Сейчас я учусь по обычной программе, просто дома и на компьютере. Занятия начинаются в восемь тридцать и заканчиваются в обед. Со мной удалённо занимаются ещё две девочки из Ростова, а учитель по алгебре и геометрии живёт в Новошахтинске. Голова от сидения за компьютером не болит, наверное, потому что мне нравится. И домашнее обучение нравится. Не нужно каждое утро одеваться и куда-то топать.

Мне сложно понять, какие школьные предметы нравятся, а какие нет, потому что мама почти всё делает за меня. Она мне помогает с первого класса — это затянулось до восьмого, я его как раз окончила. Квадратное уравнение могу решить, а всё остальное — извините, я пойду. Геометрию вообще не понимаю. Не могу представить картинку: треугольник или окружность, а в неё вписан квадрат. А мама может, поэтому делает уроки за меня или объясняет по триста раз, рисует.

Реабилитация

Я встаю в семь утра, провожаю маму на работу и возвращаюсь домой. Заодно учусь переходить дорогу. Путаюсь, кому горит зелёный, кому красный, на какой свет надо идти. Поэтому чаще всего смотрю, что делают другие.

С подругами у меня проблема. Я и хочу дружить, и не знаю как — быстро устаю от общения. На друзей нужно тратить много сил, развлекать их. К тому же я выпала из общения с другими детьми в шесть лет. Да и в садике любила играть сама, может, это просто характер такой. Сейчас у меня две подружки. Недавно гуляла с одной из них и поняла, что вечер ушёл коту под хвост. Мне было скучно, мы на разных волнах. Но когда всё идёт хорошо, то это очень весело.

Одни врачи нас ругают — вот, мол, плохо рукой занимаетесь, другие, наоборот, хвалят — рука живая, двигается. Медицина не стоит на месте, всё меняется. Я делаю, что могу, и будь, что будет

Мне нельзя пить алкоголь, загорать, вообще запрещены бани, парилки, и физиопроцедуры с прогреванием. Желательно не летать самолётом, нельзя кататься на лошади и прыгать на батуте: тряска может сдвинуть маленький остаток опухоли в голове, а убирать её полностью сложно и опасно. От греха подальше лучше не буду этого делать. Ещё невролог сказала, что мне нельзя ходить на вечеринки. Я не против, мне неприятны громкие звуки, я не люблю находиться в тусовке, чувствую себя некомфортно.

Несмотря на всё это есть целый список крутых плюсов в моей ситуации. Во-первых, это дополнительные денежки для родителей. Во-вторых, я не хожу в школу. В-третьих, новые знакомства. Есть такой мальчик Тёма. Если бы не гемипарез (ослабление мышц только одной половины тела в результате повреждений мозга. — Прим. ред.), я бы с ним не встретилась никогда. Поэтому ура! У нас похожие ситуации, только он тормозит и ворчит как дед. Наконец, я получила много всяких эмоций, побывала в новых местах, например городе Чехове.

Сейчас у меня нет увлечений или хобби, которые могут намекнуть на мою будущую профессию. Из меня получится хороший психолог, а может, политик. Я мечусь из одной крайности в другую, надеюсь, что к одиннадцатому классу решу, кем быть — желательно к этому моменту ещё парня встретить. Меня хвалят, говорят, я упрямая, характер сильный. Мама и папа знают, что когда мне надо, я всё сделаю. Меня не заставляют и не контролируют — за это я и люблю своих родителей. Вот Ульяна каждый день моет печку и посуду. Не могу себе представить — не жизнь, а кошмар.

В детстве я мечтала стать особенной, и моя мечта сбылась. Сначала я не понимала, почему я хромаю, почему у меня кривая рука. Со временем поняла, что у меня инвалидность. Я не расстроилась, а, наоборот, даже обрадовалась: я не такая, как все.

Стресс, старение или рак?

- До сих пор в исследованиях наши коллеги опрашивали тех, кому уже поставлен диагноз. Зачастую это не ранние стадии болезни. Мы же хотим показать, на признаки нужно обращать внимание в повседневной жизни, чтобы обратиться к медицинским специалистам как можно раньше, - поясняют ученые в своей работе, опубликованной в авторитетном международном научном журнале PLOS One.

Во всех историях — рассказах больных - можно найти что-то общее. Чаще всего люди замечали у себя:

кратковременные сложности с речью и(или) написанием,

нарушения концентрации, памяти, координации,

проблемы со сном,

головные боли,

головокружения,

повышенную утомляемость,

сонливость,

изменения чувствительности (к еде, свету, цвету)

изменения характера (например, повышенная раздражительность).

- Когда я пила чай, мне показалось, что с одной стороны чашка как будто дрожит, - рассказала женщина из возрастной группы 61 - 70 лет (участников опрашивали анонимно с распределением по полу и возрасту). - Но мне и в голову не пришло, что это может быть что-то (серьезное. - Ред.). Ведь нередко, когда ты устаешь, руки начинают чуть дрожать.

- Мне казалось, что дело в моей работе, потому что учителя известны своей усталостью, — пояснила участница исследования в возрасте 21 - 40 лет.

- Я мыл посуду и стал постепенно все ниже наклоняться над раковиной, - вспоминает мужчина в возрасте 61 - 70 лет.

- Мне стало хотеться поспать днем. Я засыпала и думала: ничего удивительного, мне же уже 50, - сообщила одна из опрошенных.

- У меня было ощущение, что немного заплетается язык, когда говорю, но это длилось не больше минуты, - говорит женщина в возрасте 41 - 50 лет.

- Иногда я забывал слова - правильные слова. Я был уверен, что это усталость, - признался мужчина 71-80 лет.

ВАЖНО

Без паники!

Эксперты подчеркивают: все перечисленные признаки характерны для большого количества самых разных неврологических заболеваний. Так что это ни в коем случае не повод немедленно начинать подозревать у себя или близких рак мозга. Но, безусловно, повод не откладывая на завтра обратиться к врачу.

Начинать нужно с невролога. Если в вашей поликлинике не удается быстро попасть к такому доктору, обращайтесь к терапевту. Далее, в случае подозрения на онкологическое заболевание или для дальнейших обследований невролог либо терапевт выдает направление к врачу-онкологу.

Напомним: по новым правилам срок ожидания консультации онколога — не более 5 рабочих дней после выдачи направления к нему. Если срок затягивается, сразу звоните в страховую компанию, выдавшую вам полис ОМС.

КОММЕНТАРИИ ЭКСПЕРТОВ

Встречается редко, диагностировать сложно

У взрослых пациентов рак мозга — одно из самых редких онкологических заболеваний. На его долю приходится, по разным данным, от 3 до 5% всех видов рака. Однако выживаемость при этой болезни, к сожалению, невысока. Только 40% пациентов живут дольше года и менее 20% больных — дольше 5 лет, поясняют исследователи Королевского колледжа Лондона .

И здесь возникают новые трудности. Даже если удалось обнаружить новообразование в мозге с помощью магнитно-резонансной или компьютерной томографии, необходимо понять, доброкачественная опухоль или злокачественная. Это выясняется с помощью биопсии (изъятия клеток опухоли. - Авт.), которая в данном случае сама по себе является сложным и рискованным нейрохирургическим вмешательством. Не все люди на это соглашаются. В итоге на практике нередко происходит серьезное запаздывание с обнаружением и лечением болезни.

ИТОГО

Наиболее распространенные признаки опухоли мозга

Об опухолях в головном мозге могут сигналить:

- Частые головные боли,

В Институте Склифосовского бросили вызов одной из самых агрессивных опухолей головного мозга — глиобластоме. Ее трудно обнаружить, она маскируется под здоровые ткани. Поэтому диагноз ставится, как правило, слишком поздно. Но врачи искали новые подходы в лечении, и один из них оказался эффективным. Он уже подарил несколько лет жизни одному из пациентов и надежду — тысячам.

Несколько лет назад Владимиру в Институте Склифосовского удалили глиобластому — опухоль мозга размером с куриное яйцо. Потом были облучение, химиотерапия. Но прогнозы медиков не обнадеживали. Давали год, максимум 1,5. Прошло четыре.

Но недавно болезнь снова вернулась. Потребовалась повторная операция. Огромная опухоль практически вросла в крупные сосуды. Сложнейшая задача для хирургов: максимально аккуратно убрать ее, при этом не повредив артерию. Сколько времени займет операция — предсказать невозможно:

В операционной только ультрасовременная аппаратура. Нейронавигация — это множество датчиков, считывающих электрические сигналы мозга, что помогает буквально заглянуть в его глубину и определить точную локализацию опухоли. Каждое движение хирург сверяет с виртуальной картой.

А вместо скальпеля хирургический пылесос. Он всасывает частички опухоли словно ненужный мусор, сохраняя при этом здоровую ткань. Это жизненно важные зоны мозга, отвечающие за движение. Если их повредить, человек навсегда останется инвалидом. И порой борьба идет за каждый миллиметр.

На экран транслируется картинка, которую видит хирург в микроскоп. Хорошо видно опухоль, которая светится красным, так хирург определяет ее точные границы. Эффект свечения получают благодаря специальному лекарству. Оно накапливается в опухоли, что помогает обнаружить и удалить раковые клетки, невидимые человеческому глазу. Чем больше таких клеток уберет хирург, тем дольше будет жить пациент после операции.

Глиобластома — самая коварная и агрессивная злокачественная опухоль головного мозга. Она стремительно растет, ежедневно появляются миллионы новых раковых клеток. Долгое время они маскируются под здоровую ткань. И даже современные методы исследования не всегда позволяют увидеть опухоль на ранних стадиях развития.

В последние годы глиобластому выявили у нескольких российских звезд: Жанны Фриске, Дмитрия Хворостовского, Михаила Задорнова. Разумеется, малоизвестных людей среди пациентов еще больше. Если опухоль не удалить, человек погибает примерно через три месяца. Во всем мире, как и в России, пытаются найти способ борьбы с тяжелой болезнью, и часто именно наши специалисты помогают, казалось бы, безнадежным больным.

В клинике Склифосовского сегодня применяют новейшие операционные технологии, используют современные химиопрепараты и точечное облучение — комплекс мер, открывающий новые возможности для борьбы с онкологическими заболеваниями.

На следующий день после операции Владимир уже ходил по палате. А через неделю его отпустят домой. Конечно, говорить о полном излечении нельзя, мужчину будут наблюдать. Но уже сейчас понятно: результаты операции превзошли самые смелые ожидания специалистов. И это дарит надежду многим пациентам на долгую и, главное, полноценную жизнь.

Читайте также: