Просьба о помощи ребенку в лечении рака

Помогите больному раком ребенку!

1. Рак — смертельно опасное заболевание и лечиться оно может только сильно-действующими токсичными препаратами.
2. Эффективное лечение рака стоит очень больших денег.
3. Если собрать (найти) эти огромные деньги на лечение, то таким образом ребенок получит серьезный шанс на выздоровление.

Подавляющее большинство из нас даже не допускает, что на самом деле ситуация абсолютно противоположна той, которую нам рисует Масс Медиа, проплаченная большим бизнесом. Наше индокринированное полученным образованием сознание не допускает сомнений устоявшейся официальной позиции. И вот мы ведомые лучшими побуждениями, сдаем деньги на лечение больных раком детишек, не понимая, что не эти дети, а большой медицинский бизнес (контролируемой Биг Фармой) — единственный, кто будет в выигрыше.

Многие из нас даже не подозревают какова на самом деле реальная картина в онкологии сегодня. Мы почему-то думаем, что самый успешный из легальных бизнесов — фармацевтический — погрязший в судебных процессах и темных сделках, положительно отличается от других бизнесов и имеет задачу полного излечивания населения в ущерб своей прибыли и даже своего существования. Почему мы наделяем именно этот бизнес каким-то ореолом благородства и честности, хотя допускаем, что другие успешные крупные бизнесы используют нечестные методы как создание монополии, покупку политиков, нечестное устранение конкурентов с рынка?
Если же постараться очень коротко описать реальную ситуацию в онкологии, как она видится тем, кто знаком с ее двумя сторонами: официальной и альтернативной, то наиболее важными моментами являются следующие:

1. Рак — не смертельная болезнь и поддается лечению довольно успешно. Многие альтернативные протоколы лечения, которые замалчивает мед. истеблишмент и зависимая от большого бизнеса Масс Медиа, имеют успех от 80% до 100%.
2. Успешное лечение рака этими протоколами может стоить в среднем от $100 до $1000 в месяц и примерно в 10-20 раз дешевле если лечиться стационарно в альтернативной онко-клинике вместо официального стационарного лечения.
3. Подавляющее большинство детей, отправленных на дорогостоящее лечение в зарубежные клиники, умирают там от интенсивного и токсичного лечения (причина смерти конечно указывается клиниками как основное заболевание — рак).

Через 10-20 лет химиотерапия (впрочем как и радиотерапия и хирургия для лечения онкологии) будет признана медицинской ошибкой, как и другие виды лечения в недалеком прошлом: лоботомия, рентгенотерапия для убирания волос на теле, кровопускание и тд). Однако — это не будет утешением тем родителям, которые потеряли своих детей из-за неэффективного калечащего лечения.

В заключении я хотел бы привести некоторые цифры, которые могут помочь людям задуматься о том, как лучше благотворительные деньги, собранные на лечение больных раком детишек, могут быть использованы:
•Лечение одного онкологического ребенка за границей (в Англии, например) стоит в среднем $300,000 — $500,000 при крайне низкой вероятности излечивания 0-4%. *
•Лечение одного больного натуральными методами стоит в среднем в 30 раз дешевле.
•Лечение натуральными методами имеет в среднем в 30 раз более успешные результаты *

Из этих цифр видно, что за сумму собранную для лечения одного ребенка за границей, можно предложить лечение 30 больным раком детям и дать каждому из них в 30 раз больший шанс на полное выздоровление.
Я очень надеюсь, что эта статья заставит прочитавшего уделить хоть немного времени на исследования вопроса об альтернативных натуральных методах лечения рака и задуматься о том, как лучше помочь больному ребенку (как, впрочем, и любому онкологическому больному). Желание помочь не должно сводиться только в переводе небольшой (или большой) суммы на бесполезное лечение, которое предлагает сегодня официальная онкология (химиотерапия, лучевая терапия, хирургия). Настоящая помощь ― это когда виден результат (не сбор нужной суммы ― а вылеченный ребенок. ). А это стоит того, чтобы разобраться в этой непростой теме.

* раки крови имеют более высокую статистику выживания, тем не менее вероятность вторичных раков из-за канцерогенности традиционной тройки лечения, особенно химиотерапии, очень высока и часто спустя 5-20 лет после излечивания рака крови развивается новая онкология.
* многие натуральные протоколы лечения рака имеют процент полного излечивания от 80% и выше, если не было начато лечение традиционными методами официальной онкологии. К сожалению, многие обращаются к альтернативе после прохождения официального лечения. В таких случаях шансы на излечивание уменьшаются до 40-50%, что опять же в 20-50 раз выше.

Сбор средств на лечение: самостоятельно или с помощью фонда

Таким моментом может стать постановка тяжелого диагноза. Особенно если диагноз поставлен ребёнку. После первого шока включается понимание, что нужно бороться во что бы то ни стало. Тут-то часто и возникает вопрос денег. Оказывается, что лечение можно получить, но платно. Или платно можно получить лечение, которое будет быстрее и лучше бесплатного.

Хорошо, если эта плата посильна семье. А что делать, если даже попросив всех родственников и друзей, вы все равно оказываетесь в ситуации, когда денег не хватает? Или все родственники и друзья получают мизерную зарплату и ничего дать не могут при всём желании? Или сумма настолько огромна, что кредит вам точно не дадут с вашей средней по стране зарплатой?

Почему лучше обращаться в фонды, а не вести сбор средств самостоятельно?

1. Доверие жертвователей к благотворительным фондам гораздо больше, чем к группам помощи.
2. Деньги могут зависнуть на ваших картах, и вы никак не сможете доказать банку, откуда на вашей карте, где обычно лежит 50 000 рублей, миллионы.
3. По закону при сборе денег на личные карты вы должны заплатить налог в 13% от всей суммы сбора.
4. Фонды оказывают не только материальную помощь, но и информационную. Эксперты фондов ищут действительно лучший выход из вашей ситуации, помогают найти лучших врачей и клиники. Самостоятельно это сделать подчас очень сложно.
5. Фонды могут организовывать благотворительные акции, которые привлекут внимание к сбору средств и позволят побыстрее собрать деньги. Личными усилиями это сделать сложно.
6. Лечение за границей фонд тоже организует лучше. Именно специалисты фонда будут общаться с клиникой, что позволит снизить расходы и сохранить ваши нервы. Если это делать самостоятельно, то вы, скорее всего, нарветесь на посредников, которые будут брать деньги за свои услуги. Фонд же общается с клиниками напрямую.

В каких случаях можно обращаться в фонды?

Вам срочно нужно медицинское вмешательство, а квоты закончились. Так бывает, особенно под конец года. Квоты больницам выдаются в начале года, и их ограниченное количество. Болезни, к сожалению, не делают перерывов и не делают скидок на бюрократию в медицине. Некоторые виды рака настолько скоротечны, что если не начать терапию, на которую нет квот, время будет упущено навсегда.

Вам нужна платная реабилитация. Ни операция, ни химиотерапия, ни лучевая терапия, ни медикаментозная — не конец лечения. После любой серьезной болезни, будь то рак или сложный инсульт, очень важна реабилитация. К сожалению, реабилитация в России пока не очень хорошая. Особенно это касается людей после инсультов и детей с ДЦП. Всё, что предлагает бесплатно государство, очень низкого качества.

Родители детей с ДЦП, конечно, пользуются и бесплатными путёвками, но по большей части делают они это ради смены обстановки, а не для реальной реабилитации детей. Любой родитель с особым ребенком знает, что за реабилитацию надо платить.

К сожалению, эти сборы у благотворительных фондов идут очень медленно, поскольку тут обычно нет красивых картинок (особые детки часто выглядят не как с обложки глянцевых журналов) и нет критичной ситуации, жизнь ребенка вроде бы от этого не зависит.

Вам ничем не могут помочь в России. Так тоже бывает. Объективно все возможности лечения в России исчерпаны, а за границей имеют возможность помочь. Увы, иногда рак лучше лечат в Германии или Израиле. А это совсем иные цены.

У вас нет денег на проезд до места лечения. И так бывает. Особенно если это дорога с Дальнего Востока в Центральную Россию. Особенно если ребенка воспитывает только мама, как это часто, увы, бывает в нашей стране. Обращение в фонды с такой просьбой — вполне нормально.

Как обращаться в благотворительные фонды?

Когда фонды могут отказать

Предоставление подложных документов. Каждая заявка проверяется специалистами фондов. Естественно, документы проверяются на подлинность. Обманывать не то, что плохо — бессмысленно, обман вскроется.

Когда возможно получить помощь бесплатно. Эксперты фондов обладают огромным количеством знаний. Растерянный пациент часто не представляет себе, куда ему обращаться, не знает своих прав. А в фондах знают о болезнях всё, почти всё или по крайней мере могут узнать то, чего пока не знают. У них есть связи с медицинским сообществом, и поэтому им проще получить достоверную информацию. В том случае вам просто объяснят, куда надо обращаться.

Экспериментальное лечение. Понятно, что если болеет кто-то из близких или вы сами, очень хочется попробовать всё, включая самые нетрадиционные и новые методики. К сожалению, фонды обычно не оказывают помощь в сборе средств на экспериментальное лечение.

А жертвователи? Жертвователи — это главные люди, которые помогают другим людям. Фонд организует, а жертвователи помогают. Не надо стесняться жертвовать 50 рублей. Именно из 50 рублей собираются миллионные сборы. А за достоверность информации фонды ручаются.

Вечером после работы листаешь ленту, а там тебе на блюдечке с голубой каемочкой печальная история. Вот фото больного (ребенка, женщины, приюта для котят), все красиво расписано и подано. Заходишь в интернет-банк - щелк, щелк - отправил 200, 500 рублей. Сколько душе не жалко. Маленький подвиг сделан, не вставая с дивана. И мало кто вчитывается в диагнозы, всматривается в историю отчетов о потраченных деньгах, анализирует. А зря…

МАЛЕНЬКИЙ ИНВАЛИД - КАК ДОЙНАЯ КОРОВА

Мама регулярно, как и положено, выкладывает отчеты

И денег на реабилитацию мама - красивая, молодая блондинка при полном макияже, с наклеенными ресницами и намазанными, явно профессионально, бровями - просит немного.

На эти неудобные вопросы мама не отвечает.

САНИТАРЫ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

Дня не проходит, чтобы в соцсетях не мелькнула слезная история

Например, они внимательно изучили историю сборов мамы Алмазика Х. И выяснили, что семья регулярно клянчит деньги начиная с апреля 2017-го.

К сожалению, таких Алмазиков не один и не два. Сотни.

ПОЖЕРТВУЙТЕ НА… КОНКУРС КРАСОТЫ

- Оплата участия - 2000 евро.

Плюс к этому: авиабилеты (30-35 тыс); русский народный костюм, два дизайнерских костюма-повседневный и классический, коктейльное и бальное платья (примерно 30-40 тыс. руб); сувениров для официальных лиц, включая мэра г. Батуми , - 3 шт., для жюри - 15 штук, для обмена с участниками - 40 штук примерно 20 000 руб; официальный DVD гала-шоу и диск с фото - 100 евро

ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ДОБРОТОЙ

- Фомичевы (собирали ребенка на экстренную трансплантацию костного мозга) на пожертвованные деньги купили 3-х комнатную квартиру в Петербурге , а до этого жили в сибирском захолустье.

- Звонарева (у ребенка диагностирована опухоль ствола головного мозга. Российские врачи назначили лечение, но родители решили лечить заграницей), которая до болезни дочери слаще морковки ничего не ела, носила секонд-хенд и жила с бедными родителями, купила шикарную машину, квартиру в центре своего города.

- Была женщина, которая семье Масловых (дочка Настя болела редкой формой рака крови) перевела 200 000 руб. Деньги она вернуть не смогла. А Масловы после смерти ребенка сразу купили машину.

- Вспомним Аленку Иванову , умершую в Турции . Мама и сестрица, нахапав 12 000 000 рублей растворились в ночи.

- Был ещё папа Акимов, тот даже обязательство написал, что все вернёт до копейки, заверил у нотариуса. Не вернул. Живут в Израиле .

Да что говорить, даже с семейства Фриске эти деньги получали через суд. А простой жертвователь разве сможет вернуть свои рубли?

21 миллион рублей бесследно исчез после смерти Жанны. Эти деньги уже не могли помочь певице - но пригодились бы сотням других онкобольных. "Русфонд" возвращал деньги с наследников Жанны через суд три года Фото: Лариса КУДРЯВЦЕВА/ЭГ

БАБЛО ПОБЕЖДАЕТ ДОБРО

Как только телефон начинает беспрерывно пищать, сообщая о поступлении все новых и новых сумм, у родственников больных сносит крышу.

- Нередко люди начинают сбор действительно от нужды, - продолжает Машистова. - Они не врут. Заболел близкий - ребенок, муж, взрослая дочь. А потом, когда деньги уже на счету, просто сносит крышу.

Так было случилось с отцом Ани С. с Украины . Красивая, голубоглазая девочка со страшным диагнозом. За лечение и сбор средств отвечал папа.

- Реклама проводилась почти на всех интернет площадках. Собрали за несколько этапов около 500 000 евро, - рассказывает один из волонтеров того сбора Алена К. ("Если можно, не пишите мое имя и фамилию. Мне тогда столько нажелали "хорошего", я больше не хочу повторения той истории") - Девочку отправили в Германию . С папой.

Только вот он там стал заниматься не лечением, а личной жизнью. Одна из находившихся там мам заметила, что вместо ухода за ребенком папа закрутил роман и бегал на свидания. Говорят даже по возвращению домой ушел из семьи и жил с другой женщиной.

Один из самых громких случаев - с папой Ани С.

- Я про любовницу не берусь судить, жизнь есть жизнь и человек был надолго оторван от семьи, - продолжает Алена. - Но самое главное, что перед Аниной смертью, стало известно, что папа вписал ее в какие-то клинические исследования, за которые получил деньги. При этом семья попросила на транспортировку тела ребенка и похороны. Им собрали сколько требовалось. Но был снова открыт сбор на это же новыми волонтерами. Узнав об этом старый состав волонтеров (и я в том числе)ушел, не хотели принимать участие в этом фарсе. У меня после той истории появился стойкий иммунитет на сетевую благотворительность. Многие родители, не только Анин папа, увидев "халявные деньги", теряют рассудок. Скупают дома, машины, открывают зарубежные счета.

КУРА КО-КО, А ДЕНЕЖКИ КУ-КУ

Буквально вот свежая история из Петербурга, где пользовательница под ником Кура Ко-ко обманула сотни сердобольных людей. Попросила денег сначала на лечение себя, сына. А потом похороны мужа и свои собственные.

- Ой, она такую историю придумала, до слез, - рассказывает одна из обманутых Светлана Истомина. - Муж умер от рака, хоронить не на что. Собирали на похороны. Сама она тоже тяжело больна, да еще и сына маленького надо спасать. Она очень активно общалась со всеми в интернете и было ощущений, у всех, не только у меня, что она близкая знакомая. Когда она вдруг умерла (об этом сообщила ее подруга) то скорбели всем форумом. Снова собирали деньги, переживали как же теперь ребенок без отца и матери.

Но потом у одной из мамочек закрались сомнения, что вообще-то в реальной жизни эту Куру никто никогда не видел. Стали анализировать, искать по другим форумам, выяснилось, что Кура была когда-то Татьяной Плотниковой , собирающей на лечение сына Никиты в Израиле 1 500 000 рублей.

Одна из слезных историй "Куры Коко": женщина пыталась продать свою почку

- Нам же она говорила, что ее единственного сына, и тоже больного, зовут Миша. Потом вскрылась еще пара слезных историй этой женщины. Мамы слушали одну историю за другой и перечисляли и перечисляли деньги.

Жертвователи вышли из он-лайна и обратились к частному детективу. И . обнаружили Куру живой и здоровой. А та самая подружка, что собирала на похороны, оказалась ее соседкой. А мужа никакого у Куры вообще нет.

Женщины готовят обращение в органы.

Молодые мамочки раскрыли мошенницу

ТЕНЕВОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ БИЗНЕС

Мошенников вокруг сетевых сборов крутится немало. Журналист Антон Арасланов помогал близкому другу собирать деньги на лечение больной дочери. И изучил тему сбора изнутри.

- В нашей истории все было чисто и прозрачно. Родители прошли все положенные по протоколу этапы лечения в России. Но при таком заболевании (нейробластома) ребенку жизненно необходим курс иммунотерапии. У нас в стране такого пока не делают, хотя врачи бьют во все колокола, прося Минздрав ввести этот этап лечения в протокол. Нам надо было собрать огромную сумму - 23 000 000 рублей. Половину дали фонды, остальное собирали по соцсетям.

За 2,5 месяца удалось закрыть сбор.

- Антон, ты вот с твоим опытом сейчас можешь отличить токсичный сбор от настоящего?

- (задумавшись) Боюсь, что нет. Это очень сложно.

В России сейчас буквально благотворительный бум. Помогают всем и на все! Потому что часто бывает, что действительно ждать помощи, кроме как от чужих людей больше и неоткуда. Русский человек - щедрая душа. Отдать последнюю рубаху, с миру по нитке… Помочь ближнему - это у нас в крови. Но, похоже, доброту теперь можно монетизировать. И неплохо.

И такие вот токсичные сборы, как ложка дегтя, которая отравляет все желание верить людям и помогать.

Нередко люди начинают сбор действительно от нужды. А потом, когда деньги уже на счету, просто сносит крышу. Фото: Екатерина МАРТИНОВИЧ

ПРИЗНАКИ ТОКСИЧНОГО СБОРА

Светлана Машистова дала нам несколько советов о том, как распознать недобросовестных просителей:

Помните! Любые переводы на личные счета не являются пожертвованием и могут быть потрачены на любые цели, хоть на лечение ребенка, хоть на поход к проститутке.

- Сбор ведется только в Facebook или Instagram, группа нуждающегося в ВКонтакте не заводилась либо заблокирована.

- В группе выкладываются фото и видео с мучениями ребенка или взрослого (с разрастающимися раковыми опухолями и врожденными пороками). Якобы именно они должны подтверждать необходимость помощи.

Чересчур жуткие фото и видео с мучениями ребенка или взрослого, от которых сжимается сердце - один из "тревожных звоночков"

- Активно ведется сбор про запас либо на следующий этап лечения, до которого вообще-то пациенту еще надо дожить.

- Фактическое обоснование сбора - это желание родителей ребенка или самого больного поехать за границу.

В подозрительных сборах часто используют обвинения в адрес российских врачей и медицины

- Когда после завершения сборов возникают вопросы к отчетам по расходам и лечению - все стрелки волонтеры и сотрудники токсичных фондов переводят на родителей, мастерски направляя негодование людей на них.

Про добро и бабло: как в Интернете наживаются на больных детях и чужом сострадании

Диагноз: кольцевая 15-я хромосома, врожденный порок сердца и прочее

Необходимо: 53 тыс. рублей

Малышка Маша родилась на 34 неделе беременности, и у неё редкое генетическое заболевание: у неё был утерян участок 15-й хромосомы, в итоге утерян ряд генов, которые отвечают за закладку и нормальное функционирование определённых органов.

Сейчас Маше 1 год и 10 месяцев, но она весит чуть больше 5 кг при росте 65 см. При этом малышку постоянно мучают одышка, отёки и боли. Родители Маши радуются каждому дню, когда у нее нет болей.

Надежды на выздоровление у ребенка нет, однако симптоматическая терапия облегчает состояние Маши и помогает ей развиваться. Благодаря ранее проведенной реабилитации девочка научилась сидеть, ползать и ходить вдоль опоры на цыпочках.

Стоимость жизненно необходимого лечения относительно невелика — 53 тыс. рублей, но для семьи, которая истратила на лечение ребенка все свои силы и ресурсы, это — весомая сумма.

Реквизиты для помощи Маше Целиковой здесь.

Диагноз: Детский церебральный паралич

Необходимо: 100 тыс. рублей

София появилась на свет без пульса и дыхания. После того как девочку реанимировали, ее маме заявили, что шансов у Сони выжить немного. Однако упрямая малышка выжила, но из-за отмирания клеток мозга и асфиксии у нее — ДЦП. Болезнь не уничтожила интеллект и эмоции девочки: она радуется и печалится, скучает и благодарит, как и здоровые дети.

Родители Сони делают все возможное, чтобы их ребенок научился хотя бы элементарным вещам: держать голову, сидеть и говорить. Жизнь семьи подчинена строгому режиму: физкультура два раза в день, массажи и занятия с логопедом.

Девочке требуется постоянная реабилитация: медикаментозная терапия, ЛФК, массажи, стимуляция клеток головного мозга. Лечащие врачи рекомендуют лечение более высокого уровня за границей в Китае. Однажды Соня уже была на такой реабилитации, и она ей сильно помогла. Девочка начала реагировать на речь, наметилась положительная динамика в физическом развитии.

Пока София маленькая, у нее есть шанс полностью восстановиться и догнать своих сверстников в развитии. Сонины родители мечтают увидеть первые шаги своей единственной дочери. За свою мечту они уже отдали все, что у них было, и сейчас им нужна наша помощь. Стоимость лечения Софии — 100 тыс. рублей.

Реквизиты для помощи Соне Сысериной здесь.

Диагноз: эпилепсия

Необходимо: 41,5 тыс. рублей

Вместо того чтобы гулять с друзьями во дворе, мальчишка вынужден бороться с постоянными головными болями и бесконечными приступами судорог. Сейчас Матвею необходимо провести генетический анализ стоимостью 41,5 тыс. рублей, чтобы назначить эффективное лечение от болезни. Бабушке, которая одна воспитывает Матвея, не по силам набрать такую сумму. Бабушка была вынуждена уволиться с работы и полностью посвятить себя внуку.

Реквизиты для помощи Матвею Акулову здесь.

Необходимо: 1 млн рублей

Сейчас такси уже работает в Нижнем Тагиле и очень востребовано среди местных жителей. Фонд планирует запустить такси в и Екатеринбурге, где проживает порядка 60 тыс. инвалидов взрослых и более 3,5 тыс. детей-инвалидов. Ранее фонду удалось собрать на запуск соцтакси в столице Урала 1,5 млн рублей. Однако для покупки автомобиля требуется еще 1 млн рублей.

Реквизиты для пожертвований на социальное такси для инвалидов здесь.

Диагноз: буллезный эпидермолиз (синдром бабочки)

Необходимо: 891 тыс. рублей (14 380 евро)

Вова страдает так называемым синдромом бабочки: у мальчика очень тонкая хрупкая кожа, которая травмируется от малейшего прикосновения. Мальчишка появился на свет практически без кожи. Несмотря на мучительную болезнь, Вова не унывает. Мама каждый вечер смазывает все тело сына специальной мазью и перебинтовывает появившиеся за день раны на теле сына. Особенно страдают локти, кисти, шея и губы.

Однако израненная кожа — это еще полбеды. Внутри люди-бабочки такие же хрупкие, как и снаружи. Вова не может есть твердую пищу и ест только протертую.

Реквизиты для помощи Вове Кадочникову здесь. Абоненты компании МегаФон могут помочь Вове, отправив смс на короткий номер 000 777.

Диагноз: Детский церебральный паралич, спастический тетрапарез, резидуальный период, тяжелой степени

Необходимо: 260 тыс. рублей

Когда Вика родилась, ничего не предвещало беды, все показатели были в норме, но ближе к 6 месяцам отставание в физическом развитии стало очевидным. В год Вику признали инвалидом. Прикованная к постели Вика — очень эмоциональная, ласковая девочка. Мимикой, глазами она старается передать все, о чем не может сказать.

Реквизиты для помощи Вике Корякиной здесь. Абоненты компании МегаФон могут помочь Вике, отправив смс на короткий номер 000 777.

Диагноз: острый миелобластный лейкоз

Необходимо: 320 тыс. рублей

Проблемы с кровью у Даниила начались с рождения. В пять месяцев его поставили на учет в онкологическом центре. Месяц назад мальчику сделали операцию по трансплантации костного мозга. Сейчас Даниил и его родители с нетерпением ждут результатов анализов.

Несмотря на изматывающую борьбу со страшным заболеванием, Даниил — очень жизнерадостный и светлый мальчишка. В изоляции больницы ему — очень любознательному ребенку — крайне не хватает общения.

Реквизиты для помощи этому жизнерадостному мальчишке здесь.

Диагноз: саркома Юинга второго ребра слева

Необходимо: 62 тыс. рублей

Страшный диагноз юной жительнице Верхней Пышмы Свердловской области был поставлен два года назад. До этого Маша считалась практически здоровым ребенком, пыталась заниматься спортом: беговыми лыжами и легкой атлетикой. Ранее ее беспокоили небольшие боли под лопаткой, но врачи списывали их на остеохондроз.

В итоге два года назад во время профилактической флюорографии врачи обнаружили в районе грудной клетки Маши затемнение. Выяснилось, что у девочки саркома (рак) второго ребра справа. Маша стойко перенесла шесть блоков дооперационной химиотерапии, а меньше месяца назад — операцию по удалению ребра и части легкого. Сейчас ей предстоит еще 7 блоков химиотерапии.

Болезнь не сломала Машу, а, наоборот, только закалила ее характер. Мама Маши говорит, что после всех перенесенных испытаний у дочки появился внутренний стержень. Сейчас Мария настроена только на выздоровление, она уже размышляет над выбором профессии и думает, в какое учебное заведение поступать будущей осенью.

Реквизиты для помощи Маше здесь.

Магистраль переливания компонентов крови Trima Accel LRS PLT/Plasma №6.

Необходимо: 4 млн 860 тыс. рублей.

Многие маленькие пациенты Свердловского онкоцентра получают переливания компонентов крови благодаря особой магистрали Trima Accel LRS PLT/Plasma №6. Стоимость закупки необходимого для больницы количества магистралей составляет 4 млн 860 тыс. рублей.

Реквизиты для помощи здесь.

Отметим, все дети, о которых рассказано в материале, — подопечные благотворительных фондов. Организации гарантируют, что пожертвования пойдут до своих адресатов. Если пожертвованная сумма превысит необходимую ребенку сумму, то лишние деньги будут причислены фондами другим нуждающимся в помощи детям. Спасибо за помощь и ваше неравнодушие.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.