У саманты рак груди

Анастасии 28 лет. Год назад она закончила лечение от рака груди и согласилась рассказать Onliner свою историю, чтобы показать: жизнь после рака существует. Более того — счастливая жизнь.

— До 27 лет я, конечно, знала, что онкология существует. Но искренне думала, что меня это никогда не коснется.

Когда в поликлинике мне делали биопсию (берут большой шприц, вставляют иголку — и прямо в грудь, без анестезии), я потеряла сознание. Пришлось онкологу нашатырь мне нести. А потом сказали ждать 10 дней — и будет готов результат.

Онколог сказал, что мне придется удалять грудь полностью. Тяжело было это принять. Я каждый день плакала. Долго думала, советовалась с мамой, с женихом, но в итоге согласилась. Меня оперировал Ростислав Киселев — спасибо ему большое, он человечный доктор. Успокаивал меня, объяснял нюансы. В итоге мне вырезали не только грудь, но и лимфоузлы. Операция прошла хорошо.

На химию я ездила на метро, боялась садиться за руль из-за слабости. Представьте: лето, я сижу в парике, мне жарко, ресниц уже нет, на руках синяки от капельниц… И мне кажется, что все, абсолютно все в вагоне смотрят на меня и понимают, что я онкобольная. Такое неприятное чувство.

Честно, я не ожидала такого поступка от мужа. Я ведь специально рассказала ему все в максимально страшных подробностях. А он все равно от меня не отказался.

Пока что я стесняюсь своего тела — такого, каким оно стало после операции. Пробовала ходить в бассейн, но там раздевалки общие. Я прямо в шкафчик этот залажу, только бы никто не увидел меня без купальника. На очередном осмотре онколог посоветовал удалить и вторую, здоровую грудь, чтобы обезопасить себя. А потом сделать операцию по восстановлению груди, вставить импланты. Сама операция бесплатная, но один имплант в среднем стоит около $1500 по курсу. То есть нужно $3000. Это очень большие деньги для нашей семьи. Как собрать такую сумму.

Мне хотелось бы сказать всем женщинам: пожалуйста, не забывайте, не откладывайте, регулярно делайте УЗИ и маммографию! При малейших подозрениях сразу же идите к врачу. Об этом нужно говорить в СМИ постоянно.

— Маммография — наследница рентгена?

— Это самый первый метод лучевой диагностики, который подарил нам Вильгельм Рентген, когда в 1895 году открыл икс-лучи. Изначально о маммографах речь не шла, возможность рентгеновской визуализации молочной железы появилась после изучения удаленного постоперационного материала на обычном рентген-аппарате. Технический прогресс с 1900 года и до наших дней занимался тем, чтобы улучшить качество изображения, а еще — снизить лучевую нагрузку, ведь ткань молочной железы очень чувствительна к излучению. Сначала появились аналоговые маммографы, а начиная с 2000-х годов — цифровые. Сегодня и в Центральной Европе, и в Минске практически все исследования молочной железы проводятся с помощью цифровой аппаратуры.

— Что изменила цифровая эпоха?

Но, несмотря на высокое качество оборудования, опыт и квалификация врача имеют решающее значение. Важно иметь возможность эту квалификацию поддерживать на высоком уровне. Например, в Великобритании, в Лондоне, где я была на стажировке, есть программа по обучению и аттестации врачей-рентгенологов. Есть пакет изображений, врач должен их оценить, а система начислит определенное количество баллов за правильно поставленный диагноз. И доктор тут же увидит, какое место он занимает среди коллег своего района, области, Лондона, всей Великобритании. Это не карательная мера. Смысл в том, чтобы врачи более тщательно подходили к обучению и стандартам. Важный момент — эта программа с помощью видеозаписи может фиксировать, как именно доктор читает снимки: на всех ли изображениях он начинает с соска и ареолы, потом идет по часовой стрелке, рассматривая всю молочную железу, и заканчивает аксиллярным отростком? Если у доктора есть стандарт чтения снимка, вряд ли он что-либо пропустит.

— Многие женщины опасаются, что маммография вредна. Почему-то этот миф очень устойчив. А что на самом деле?

— Это миф, конечно. Любое направление на лучевое исследование (и маммографию в том числе) обосновывается врачом. Цифровые маммографы последнего поколения обладают малой лучевой нагрузкой, которая сопоставима с рентген-исследованием органов грудной клетки.

Наблюдать за состоянием молочных желез нужно начинать с 20 лет. В первую очередь, необходимо раз в год проводить УЗИ молочных желез, а также раз в год посещать маммолога. Это касается тех женщин, которых ничего не беспокоит. Если же что-то беспокоит, то начать нужно с посещения врача-маммолога, который, учитывая возраст пациентки, направит изначально либо на УЗИ, либо на маммографию.

Начиная с 45—50 лет женщина в первую очередь выполняет маммографию с последующей консультацией маммолога, который при необходимости может добавить УЗИ молочной железы. Такая комбинация методов в разном возрастном периоде у женщин обусловлена разным структурным состоянием молочных желез.

— МРТ молочных желез подходит молодым женщинам?

— МРТ — это не метод массового обследования. МРТ молочных желез применяется в трудных диагностических случаях, когда результаты УЗИ и маммографии не совпадают; когда у женщины известен генетический статус: она является носителем BRCA1 и BRCA2; когда в семье было заболевание молочной железы у близких родственников: мамы, родной сестры, тети и так далее.

Назначили операцию. Мне попался очень крутой доктор, мы с ним потом в перевязочной все время угорали. Потом была химия, которую я очень боялась, думала, что не выдержу, — начиталась много негативного.

Химия — это как ломка у наркомана, ты как уж на сковородке на кровати. Наверное, так плохо было из-за того, что почти не было веса, ноги отказывали, была в положении эмбриона. Муж сидел около кровати, приезжала скорая, но что они могли поделать? Это была война, как на линии фронта, — надо было просто пережить этот момент, так как обратного пути нет.

Потом потеряла волосы — перед этим выбрила висок, что всегда мечтала сделать, муж заплакал. Сказал, что не может меня побрить, выкинул машинку. Помню, был солнечный день: я со своей головой — и эти взгляды и пальцы в мою сторону. Одна женщина даже отодвинула от меня коляску со своим ребенком, хотя, возможно, мне и показалось.

Эти метаморфозы с внешностью заставляют работать. Нельзя расслабляться: красота важна в этот период. Поэтому я начала краситься, следить за цветом лица — химия сильно бьет по этим местам.

Но принятия нового тела так и не произошло. Стоишь, в зеркало смотришь, а там огромный шрам. До болезни я пять лет работала на государственной службе, было очень много стресса, я начала болеть. В итоге решила уволиться. Сейчас больше тянусь к духовности, к мечте. Также много ушло лишних людей — болезнь не просто так приходит к человеку.
У меня произошел рецидив недавно, болезнь коварная. Но я привыкла бороться.

Елена

Сначала мне попались амбициозные, молодые доктора — они видели только операционное поле, не человека: резать будем так, сяк. Пришлось поменять место лечения. Там врач четко сказал — будем сохранять. Мне понравился такой настрой, и я доверилась.

Помню, как сделали УЗИ — на нем я увидела какого-то монстра

До операции был жуткий страх, даже мыслей не было, нужна грудь или нет — было просто страшно, что жизнь может прерваться. Появились сильные боли в области груди — аж звезды из глаз. Более того, у меня была не очень хорошая кардиограмма, а тут наркоз и нагрузка, но работодатели пошли навстречу, и мне не нужно было разрываться между работой и лечением. Это помогло успокоиться и сосредоточиться на обследованиях.

Я проснулась после операции в реанимации — про грудь мыслей не было. Я была вся в трубках, выдали сумку для банки с лимфой, которую носят все послеоперационные: перешила ее на свой лад, хоть рука и не работала.

На перевязках не могла смотреть на себя — первый раз посмотрела дома. Шов был страшный, но восприняла довольно спокойно.

Потом была химия. Я знала, что на 14-15-й день должны выпасть волосы. Помню, мы были с подругой на выставке Куинджи с его белыми полотнами, я поправляла волосы и осталась с клоком в ладони. Первая мысль — где ближайший магазин с париками. Парик я в итоге купила, но все-таки носила редко. Например, чтобы сняться на паспорт. Потом побрилась в парикмахерской, плакала. В итоге медсестры уговорили меня ходить лысой, в косыночке.

Болезнь меняет человека — начала видеть меньше негатива в жизни, стараюсь во всем найти хорошие стороны. Ценности появляются другие. Начала заниматься творчеством — шить, рисовать. Сначала для отвлечения, а сейчас уже по-другому просто не могу. Также болезнь заставляет смотреть на свое окружение по-другому — расстаешься с ненужными людьми. Моя жизнь сейчас — это чистый лист, непаханное поле. Белое полотно, как у Куинджи.

Про диагноз я узнала случайно, ничего страшного он в мою жизнь не привнес. У мамы был диагноз, и она прожила 20 лет после этого, так что паники у меня не было. Не было ощущения, что это конец. После диагноза начались обследования — это было самое ужасное, не было понятно вообще ничего. Муж поддержал, сказал: тебе же не голову собираются отрезать.
На самом деле, я уверена, что болезнь проявляет все, она как лакмусовая бумажка — от доброго человека люди не отворачиваются, злой же станет еще злее.

Сделали операцию. Что касается принятия — то при всем моем пофигизме принять шрам было довольно сложно.

В больнице не было зеркал, когда пришла домой после выписки — размотала повязку и заорала нечеловеческим голосом, как дикий зверь

Первая фраза была — я урод. Муж сказал, если не можешь изменить ситуацию — поменяй отношение. Я каждый день мылась в душе, смотрела на шрам, ревела, но в итоге приняла, наверное.

Через три года решила начать делать реконструкцию — надоело ходить с протезом [груди]. Каждой девушке решать самой — нужно ей это или нет, но если думает об этом — надо делать. И понимать: так, как раньше, никогда не будет. Чтобы не происходило завышенных ожиданий от результата.

На самом деле для меня внешние признаки никогда не были первичными. Женственность — она в голове: если там все нормально, то и как выглядишь — неважно. А что внутри твоей головы — это работа над собой и осознанность.

Я вышла в коридор, у меня брызнули слезы — надо было выпустить эмоции. У меня не было никакой осведомленности: я ничего не читала до этого и была первая в роду, кому поставили такой диагноз.

От диагноза до операции прошла целая вечность — семь месяцев, мне сделали химию до нее. Ко внешним изменениям отнеслась как к эксперименту со внешностью и со стилем. Волосы все равно сбривать бы пришлось — они уже клочками оставались на подушке. Операции я очень боялась, так как у меня их никогда не было. Но затем страх немного ушел из-за длительного ожидания, мысль прорастала, что груди не будет, — хирург сказал, что сохранение тканей невозможно.

Операция случилась — обширная и травматичная. Очень хотелось посмотреть, как выглядит тело, очень хотелось красивый шов. Но внутренних переживаний не было, только физиологическое неудобство. Чувствовала себя нормально, даже любовалась своим телом. Раньше была помешана на фитнесе, было много комплексов, а когда грудь удалили, смотрела и думала — само совершенство. Когда стоишь на краю пропасти, начинаешь ценить свою уникальность.

Мне очень помогло, что меня сильно поддержали мои близкие люди и подруги. Навещали меня, ходили со мной на выставки. Насчет мужчины — у меня не было человека, которого надо было проверять болезнью, а мужчины-друзья тоже поддерживали.

Мне все-таки кажется, что мужчины боятся этого диагноза, если в плане отношений. У меня был один такой, когда узнал — ушел. Я его не виню, человек боится влюбиться, а потом потерять. Болезнь очень непредсказуемая. Раз — и рецидив.
Пыталась, кстати, на работу устроиться — не могла найти. У меня есть инвалидность, третья группа. Потенциальные работодатели боялись, что буду отпрашиваться.

Я думаю, болезнь ведет к трансформации — я начала ощущать себя глубже. Женское начало — это не длина ресниц и ногтей, это что-то на энергетическом уровне, абсолютно точно. Меня это привело к эмоциональному обнулению, перерождению, ты начинаешь жизнь с чистого листа. Как младенец.

Евгения

Опухоль я нащупала сама. Пошла обследоваться, когда делала УЗИ — чуть не упала в обморок от боли. Сдала анализы — был маленький шанс, что не так серьезно, но когда получила последний — ком в горле. Вышла на улицу — слезы, не могла долго решиться, чтобы позвонить родителям. Еще страшно, непонятно, что делать, куда бежать.

Операция оказалась дорогим предприятием. Пока оформляла все необходимые документы для проведения бесплатной операции, включая страховой полис, опухоль выросла. Нашла доктора, которому доверяю. На операцию выехала при параде — накрашенная, красивая.

После операции очень хотелось настроить себя, чтобы принять свое тело так, как есть. Это мне советовал мой врач. Но я чувствовала себя неполноценной. Был огромный шрам, который стал моим самым жирным тараканом. Было ужасное самоедство — я не такая, как все. Парик, да и к тому же по лицу видно — такое ощущение, что постарела на несколько лет, гормоны сказались на наборе веса. Короче, все 33 удовольствия.

Для осознания происходящего потребовалось много времени, да и окружение было недобрым. Меня предали в самую трудную минуту моей жизни подруги, муж ушел после операции — оказывается, он изменял мне. Это было тяжело, с ним мы прожили очень долгое время. Сын — мужчина, который меня поддержал.

Марина

Говорят, что рак не приходит просто так — я с этим не согласна. Но я всегда считала себя счастливой женщиной, активной, спортивной, в роду рака ни у кого не было. Однако стояла на учете, так как были доброкачественные образования в области груди.

Операцию назначили очень быстро, поэтому времени дальше переживать не было. Во время операции сделали и реконструкцию, поставили имплант. Я приняла и его — теперь это мое тело, хотя я и ощущаю что-то инородное внутри. Дальше мне очень повезло, что не назначили химии по диагнозу, поэтому через выпадение волос мне проходить не пришлось.

Муж был в ступоре долгое время, у него от рака желудка умер отец. Но потом сели, поговорили. Он просто не знал, что говорить, как вести себя. Года два с половиной было очень тяжело. Дочки тоже испугались. Что касается друзей, то по сути я была одна, ведь люди, которые этого не пережили, сами понять до конца не смогут.

Сама я очень поменялась — стала боязливой. Страх смерти присутствует все же, очень тороплюсь жить, хочу больше увидеть и больше успеть. Как маленький ребенок радуюсь красивому закату, чему-то простому, что раньше проходило мимо в суете, подсознательно убеждаю себя в том, что увижу старость.

Татьяна

Диагноз мне поставили восемь лет назад. Как-то нащупала у себя шишку, которая начала увеличиваться — отправили к онкологу. Это был испуг, ощущение из разряда — вот и все. Довольно глубокая психологическая травма. Однако как-то все быстро закрутилось. Сделали операцию. Очень большое значение сыграла поддержка специалистов и хирурга. Он был хороший психолог, спокойно говорил, что все будет в порядке.

Пришло четкое ощущение, что жизнь кончена, что ничего никуда откладывать нельзя. Было что-то вроде чувства обиды — ведь столько всего напланировала. Диагноз заставляет посмотреть на жизнь по-другому.

Принятие происходит не сразу, первое ощущение — ты урод. Потом начинаешь на себя уже с любопытством смотреть

Выписали из больницы через две недели после операции, не оставляло чувство неполноценности, несмотря на то что хирург и внушал мне — не надо бояться своего тела.

Особенно странно я себя ощущала в период химии — была лысая, да еще и без одной груди. В нашем обществе людей часто любят разглядывать. Прекрасно помню такие взгляды на себе в бассейне. Однако какое-то время спустя поехала отдыхать, и мужчина пригласил меня на свидание. Я решила сказать незнакомому человеку про свою особенность — он не ушел, не отвернулся, отреагировал спокойно. И у меня внутри щелкнуло — если всем все равно, то почему меня должно заботить так сильно?

Я приняла решение делать реконструкцию через пять лет после операции. Чисто физически было неудобно — ведь идет перекос на одну сторону, особенно если грудь большая. Начинает болеть спина, да и как-то дома хочется ходить в футболке, без протеза.

Болезнь сильно поменяла меня как человека — я стала обращать внимание на себя, на свои удобства. Раньше все время ходила на каблуках, сейчас стало на это наплевать. Грудь-то, конечно, ассоциируется с женственностью, однако жить дальше надо. Женская сила остается и трансформируется, принимает другие формы.

Диагноз мне поставили совсем недавно — в конце марта 2019 года. Я переехала в Москву из Павлодара. Почувствовала жжение и дискомфорт в области груди и сразу пошла к врачу. Полтора года назад, еще дома, у меня появилась шишка. Тогда сделали биопсию — оказалось, что это доброкачественная опухоль. На этот раз диагноз уже был другой.

Была куча планов, я до последнего не верила, не хотела верить. Перед операцией стала много читать, изучать, надеялась, что все будет хорошо. Страха особого не было — я сама по себе очень спокойный человек.

Если честно, я сама не понимаю, приняла я свое новое тело или нет — временами принятие есть, а потом депрессия. Стараешься как-то забыться в круговороте дел, но бывают срывы. Мама у меня в шоке была. Вот она как раз в затяжной депрессии, до сих пор не верит, что это правда.

Друзья поддерживают. Даже те, от кого я особо ничего и не ждала, и это очень приятно. Ребенок у меня еще маленький и особо не понимает, что к чему.

После операции началась химия. Она сильно ударила по внешности, особенно по коже. Также началось онемение пальцев рук и ног, ночью невозможно спать — бросает в пот. Про волосы я тоже знала, что они будут выпадать, была готова и, как только стали сильно лезть, — побрилась. Сбрила и стало легче, без стресса. Купила парик.

Думаю, что болезнь для чего-то нужна. Не могу сказать, что плохо жила, но все-таки начинаешь думать: почему ты? Я стала замечать жизнь вокруг, радоваться и больше думать о себе, стала больше ценить себя, учиться принимать себя. Раньше все время комплексовала по мелочам, а сейчас вспоминаешь и понимаешь — все было идеальным.

Очень хочу сделать реконструкцию. Все-таки есть ощущение, что какой-то твоей части не хватает, это чувствуется внутри. Хочется ощущения целостности.

День борьбы с раком груди отмечается 15 октября. В Алтайском крае почти 10 500 женщин с этим диагнозом. В 2017-ом году страшные слова "У вас онкология" услышали 1133 жительницы региона.

О том, что помогает в борьбе с раком груди не меньше лечения и как меняется жизнь тех, кому поставили этот диагноз, в материале Amic.ru.

Оксане Русановой 42 года. По профессии она рентген лаборант, десять лет проработала на мамографических исследованиях. Много видела пациенток, которым ставили диагноз рак груди. Но не думала, что сама окажется в рядах онкологических больных.

Рак Оксана обнаружила сама около года назад. Обнаружила в душе во время пальпации. Верить в то, что это злокачественная опухоль, не хотелось. "Потом кожа стала как лимонная корочка. Но я тянула и не шла к врачу. Тянула, потому что много чего навалилось разом. Взяла кредит, отдала дочку замуж, потом родился очаровательный внук. На себя времени не хватало. Я очень долго себя жалела, плакала, не хотела в это верить, хотя была уверена на 100% в диагнозе", — рассказывает женщина.

С того самого момента, когда женщина обнаружила опухоль, до похода к врачу, прошло восемь месяцев. В один момент Оксана сказала себе: "Все, хватит. Надо что-то делать. Я хочу видеть, как растет мой внук". Сама себе сделала мамографию, увидела свои снимки и убедилась, что да — рак. Вторая начальная стадия с поражением одного лимфоузла. Единственное, что оставалось сделать — подтвердить диагноз у врача. Результаты биопсии, естественно, показали онкологию.

"Изначально мне сказали, что будет полное удаление молочной железы. В итоги сделали резекцию, мамопластику и грудь сохранили. Если бы я заставила себя посетить врача раньше, раньше начать лечение, то, возможно, удалось бы избежать химиотерапии, лучевой терапии", — говорит женщина.

Никому из родных Оксана не говорила о своих подозрениях. Берегла дочь, не хотела ее пугать. Но когда диагноз подтвердился, рассказала родным, что у нее онкология. Маме, сестре, мужу, детям, коллегам.

"Не хотелось видеть в их глазах сочувствии. Такие эмоции мне не нужны. Но все, видя мой настрой, меня не жалели, а поддерживали. Их слова только усилили мое желание победить эту болезнь, вернуться к семье, внуку, на работу. Меня правда тяжело сломать. Я всю жизнь бегом, всю жизнь в работе. Меня сложно испугать", — говорит пациентка с раком груди.

Врачи говорят, что онкология — это, в том числе, и болезнь головы. Бывает, что пациент услышит, что у него рак и сразу начинает ждать смерти. Человек сдается без борьбы. А другие наоборот. Они ставят цель победить рак. Они обещают себе, что справятся с любыми сложностями и будут жить. И у таких людей шансы на полную ремиссию значительно повышаются.

Оксана как раз из тех, кто не опустил руки. "У меня и сейчас нет страха. Я готова ко всему, чтобы увидеть, как растет мой внук, как растут мои племянники. Я хочу на море. Я хочу сходить за грибами. Я болею не болея. Мне сделали операцию. Сейчас еще ждут неприятные процедуры. Но ничего", — рассказывает Оксана.

Родные не показывали, что безумно переживают, говорит женщина. Даже мама, которая очень впечатлительный и эмоциональный человек, держалась и не демонстрировала дочери волнение. Пример родным подавала сама Оксана, которая ни на секунду не сомневалась, что все будет хорошо. "Я не давала негатив. Я сразу обрываю разговоры о плохом", — подчеркивает Оксана.

Сейчас завершился только первый этап лечения — сделали операцию. 15 октября состоится врачебный консилиум, где определят дальнейшее лечение. Скорее всего это будут четыре курса химиотерапии и радиолучи. Это долго. Но зато впереди целая жизнь.

"Сейчас будет химиотерапия, чтобы "убить" все, что осталось. Чтобы не было рецидива. Может и тяжело будет, но я с этим справлюсь. Я смогу побороть болезнь. Раз начала, то назад дороги нет", — говорит пациентка.

Оксана ни разу не задавала себе вопрос "А почему я? Почему именно со мной это произошло?". Ответ, кажется, она и так знает.

"Когда у меня умирал папа, умирал тяжело, от рака, я задавала себе вопрос: "Почему не я?". У меня нет прямой наследственности, это мой отчим. Но он меня с детства воспитывал. И сейчас я не задаю себе этот вопрос, потому что получается, что наши мысли материальны. И если со мной это произошло, значит так надо. Значит мне суждено было пройти этот путь".

Жизнь и болезнь заставили женщину серьезнее относится к своему здоровью. Говорит, что к врачам не обращалась, медосмотр и тот проходила на бегу всегда. Больничные не брала, болела на ногах. Вредные привычки тоже были.

Тем, кто услышал в свой адрес диагноз рак груди, Оксана говорит: "Нельзя жалеть себя, нельзя опускать руки. Болезнь победить можно. Онкология молочной железы — единственная, которую мы можем диагностировать сами. При малейшем волнении, сразу идите к врачу. Не тяните. Переборите страх".

Сейчас Оксане предстоит несколько курсов химиотерапии. Говорит, что страха нет. Единственное, она не представляет себя лысой. Но это ведь временно.

Каждый год у 70 тысяч женщин в России диагностируют рак молочной железы. Примерно столько же — мифов и стереотипов относительно болезни. Разбираемся в теме вместе с Михаилом Ласковым и Александром Аболмасовым, онкологами Клиники доктора Ласкова, а также Анной Якуниной — пациенткой, добившейся ремиссии и выступающей теперь в роли равного консультанта для других.

1. Какие симптомы у рака молочной железы? Можно самостоятельно понять, что у тебя рак?

Если говорить о раке в целом, то это десятки очень разных заболеваний, поэтому симптомы тоже отличаются. Но они же могут быть и сигналами организма о существовании других болезней.

Самостоятельно стоит обращать внимание на новые и подозрительные кожные образования, родинки и любые опухоли на поверхности кожи или в тканях.

Рак груди действительно можно заподозрить самому, если нащупать новообразование. Это не повод для паники — с большой вероятностью оно может оказаться доброкачественным. Чтобы удостовериться в этом, не откладывайте поход к врачу.

2. Кому и когда нужно проверяться?

Если у вас нет семейной истории онкологических заболеваний, то лучше обсудить скрининг с врачом, поскольку, помимо очевидных, могут быть другие риски.

Для людей с тяжелой семейной историей стандартного решения тем более нет.

Врачу всякий раз нужно решать, предлагать ли тестирование или оно не принесет потенциальной пользы. Нет универсальной панели генов на все случаи жизни, а каждая история индивидуальна.

3. Какие факторы риска у рака? Можно ли обезопасить себя?

Факторы окружающей среды хоть и влияют на развитие рака, но не всегда. Порой связь установить не получается, и мы вынуждены признать несчастный случай — что-то типа случайной поломки и аварии на дороге.

Для рака молочной железы основной фактор из известных — генетическая предрасположенность.

Если мы знаем, что у человека есть определенные мутации, то можно предложить либо более интенсивное наблюдение, либо даже операции или лекарства — например, профилактическую хирургию при мутации BRCA (BReast CAncer gene). Ее сделала Анджелина Джоли.

Также на появление рака груди влияют внешние факторы, которые мы сами можем контролировать: избыточный вес, курение, пассивный образ жизни.

К тому же если избавиться от сигарет, то через пять лет риск заболеть раком головы, шеи и пищевода снижается в два раза.

Чтобы снизить риск некоторых других видов рака, надо делать прививку от вируса папилломы человека — это уменьшит вероятность появления рака шейки матки, а также рака головы и шеи, анального канала, вульвы, члена.

Кроме того, важно пользоваться солнцезащитными средствами и не ходить в солярий, чтобы избежать меланомы. Она встречается и в наших широтах и протекает очень агрессивно.

А вот влияние стресса на рак пока не доказано. Стресс есть у всех, но болеет, к счастью, далеко не каждый.

4. Правда ли, что у вегетарианцев рак развивается реже?

Такая информация встречается, но доказательств все-таки мало.

5. Как выявляют рак?

Рак груди, как и большинство других, обнаруживают в двух случаях: когда появляются симптомы или во время планового скрининга — на маммографии (так его можно выявить на ранней стадии до появления симптомов).

Большинство мировых рекомендаций сходятся в том, что скрининг нужно начинать делать всем с 50 лет и продолжать до 74. Решение проводить его раньше принимается с врачом. Если ваши кровные родственники болели в раннем возрасте (до 50 лет), стоит проконсультироваться с онкологом и составить индивидуальный план скрининга.

Во всем мире сейчас обсуждают, насколько полезно делать поголовный скрининг рака молочной железы.

Во время плановых проверок часто находят образования, которые кажутся подозрительными, — приходится их проверять на биопсии (брать кусочек ткани) и даже удалять. А это операция на груди молодой здоровой женщины. Также есть риск ложноположительных результатов обследований, которые приводят к ненужному лечению. Все это нужно понимать, проходя проверки.

6. Правда ли, что рак может развиваться не по стадиям?

Стадии нужны, чтобы описать заболевание. Их присваивают после того, как исследуют опухоль и то, насколько сильно она распространилась. В зависимости от этого врачи подбирают лечение и делают прогнозы.

Если опухоль в груди очень маленькая и находится только в тех тканях, где появилась, чаще всего достаточно операции — опухоль удаляют. Когда опухоль больше и затрагивает другие ткани и лимфоузлы, присваивают II или III стадию. Тут одной операцией не обойтись: до и (или) после нее проводят лучевую или химиотерапию.

Наличие метастазов (группы раковых клеток) в других органах (легких, печени, головном мозге) — это IV стадия. В этих случаях операцию уже не делают, проводят системную терапию. То есть используют методы, которые воздействуют на весь организм: химиотерапию, гормональную, таргетную терапию. На IV стадии рак полностью излечить, скорее всего, не получится, но иногда его можно контролировать и продлевать жизнь на годы.

И да, это правда. Рак может появиться сразу в продвинутой стадии.

Иногда мы даже находим отдаленные метастазы, при этом в самой молочной железе ничего нет. Но по результатам биопсии становится понятно, что это все же рак молочной железы.

7. Насколько часто рак встречается? И какой процент излечившихся?

По официальной статистике, каждый год в России рак молочной железы диагностируют примерно у 70 тысяч женщин.

Чтобы понять, насколько успешно прошло лечение, используют пятилетнюю отметку выживаемости — то есть какой процент людей с диагностированным раком на этой стадии проживет пять лет.

Для рака груди на самой ранней стадии процент пятилетней выживаемости — 99%.

Для более распространенных стадий — 86%. Если есть метастазы в другие органы — 27%.

8. Растет ли вероятность заболеть с возрастом?

Да, с возрастом она увеличивается. Около 80% женщин, у которых находят рак груди, — старше 45 лет. Если в возрасте от 40 до 50 рискует заболеть одна из 68, то после 70 — одна из 26. А еще из-за того, что люди стали жить намного дольше, растет риск для каждого отдельно взятого человека. В 1940 году заболеть раком груди в течение жизни рисковала одна из 20 женщин, в 2019-м — каждая восьмая из ныне живущих.

10. Говорят, рак все чаще появляется у молодых. Это так?

Если брать все раки в целом, это неправда. Средний возраст пациента с раком — 66 лет. Нужно учитывать, что это средняя цифра по миру и в статистику включены как западные страны, так и не очень развитые. Но рак не молодеет, как об этом принято говорить.

Доля детских раков и раков у подростков и молодых взрослых (до 20 лет) по-прежнему составляет около 1% от общего количества. Доля рака у людей 21–35 лет — около 3%.

Если говорить о раке груди, то средний возраст пациента — 62 года, поэтому поголовный скрининг и предлагается женщинам старше 50 лет.

11. Быстро ли растут опухоли? Как срочно нужно реагировать?

Если говорить о раке груди, около трети опухолей агрессивны и развиваются быстро (иногда размер удваивается за месяц), другие же растут медленнее. Все индивидуально.

В реакции важнее правильность, а не скорость.

Нужно полностью обследовать человека, определить стадию и тип опухоли, чтобы подобрать необходимое лечение.

Дело в том, что рак груди, как мы сейчас знаем, — это не одно, а примерно пять заболеваний.

Одни опухоли чувствительны к женским половым гормонам — значит, их можно лечить гормональной терапией. У других есть определенные рецепторы, на которые стоит воздействовать. Поэтому очень важно точно узнать тип рака у конкретного человека.

12. Что будет, если ничего не делать?

В целом, если при любом раке ничего не делать, человек умрет рано или поздно. Бывают исключения, но редко. Поэтому не стоит игнорировать симптомы и лечение.

Также если рак молочной железы возникнет у пожилой женщины и опухоль будет неагрессивной, то, возможно, он не успеет развиться — женщина умрет по другой причине.

13. Отличается ли лечение в зависимости от возраста?

Лечение зависит не от возраста, а от типа опухоли и общего состояния человека, наличия у него других его заболеваний: у одного в 20 лет их будет больше, чем у другого в 60.

14. Лечение — это больно?

Иногда да — при операциях и в послеоперационном периоде. Но чаще всего нет. У других видов лечения: химио-, гормональной и лучевой терапии иные побочные эффекты.

15. У какого лечения самая высокая эффективность?

Все виды лечения, которые использует официальная медицина, имеют доказанную эффективность для конкретных опухолей. Новый препарат или метод не используют, пока они не покажут результативность.

Это не относится к экспериментальным и шарлатанским методам, которые, к сожалению, иногда встречаются и в медицинских учреждениях.

16. Как понять, что лечение работает?

Каждый вид лечения предполагает метод контроля за эффективностью. Это могут быть анализы крови, КТ или МРТ — на снимках врачи видят, уменьшилась ли опухоль.

Иногда проконтролировать эффективность невозможно, поскольку опухоли уже нет, а лечение назначается как профилактика. Например, так проводят лучевую и химиотерапию после операции. В таком случае врачи опираются на результаты исследований о том, что после профилактики рак возвращается реже. Но точно понять, поможет ли лечение конкретному пациенту, заранее нельзя.

17. Какие могут быть побочные эффекты от лечения?

У каждого вида лечения свои побочные эффекты. И их действительно можно облегчить или предотвратить.

Иногда после операции нужно провести облучение, чтобы снизить риски локального рецидива. Осложнений можно избежать, если терапию проводят толковые радиологи с современной аппаратурой.

Системная терапия влияет на весь организм и для разных случаев отличается. Это не только химиотерапия, но и эндокринотерапия, когда принимаются специальные лекарства против рецепторов гормонов, а также таргетная терапия — лечение препаратами, действующими на определенный элемент опухоли.

Химиотерапия нужна не всегда.

При раннем раке, если опухоль маленькая, обладает благоприятным биологическим подтипом и при этом не задеты лимфатические узлы, можно сделать специальный генетический тест (Oncotype, Endopredict, Mammaprint). Тест показывает низкий риск рецидива? Можно обойтись без химиотерапии.

Или, например, при метастатическом раке с положительными рецепторами эстрогенов и прогестеронов, если нет больших симптомов и необходимости быстро уменьшать болезнь, можно начать лечение с противогормональной терапии и достаточно надолго отодвинуть проведение химиотерапии, сохраняя качество жизни.

Как многие видели в фильмах, при химиотерапии выпадают волосы. Это случается не всегда, но при лечении рака груди — часто.

Бывают и слабость, и расстройство желудка, тошнота или проблемы с нервными окончаниями в кончиках пальцев. Все это очень индивидуально, зависит от программы лечения.

Некоторые из побочных явлений, например тошноту, можно предотвратить с помощью специальных препаратов. Чтобы бороться со слабостью, нужно заниматься физической активностью. К сожалению, ее нельзя принимать в пилюлях.

Когда состояние позволяет, мы рекомендуем человеку сохранять привычный образ жизни: ходить на работу, играть с детьми, ездить на дачу или в путешествия.

18. Опасно ли устанавливать грудные импланты?

Риски есть, но маленькие. Эти риски, кстати, есть не только у женщин, перенесших рак молочной железы, но и у любых других, которые используют импланты, — существует имплант-ассоциированная лимфома. К счастью, она встречается очень редко и хорошо поддается лечению.

19. В России хорошо лечат рак? Или лучше поехать за границу?

Каждый решает сам. В России не лучше всех лечат рак, но и поездка за границу не решает проблемы полностью.

У нас есть все возможности, чтобы нормально лечить рак груди: хирурги, химиотерапевты, лучевые терапевты, импланты, — желательно погрузиться в тему, чтобы их найти и принимать правильные решения.

20. Что будет, если забеременеть, когда у тебя рак?

Будут особенности лечения. Прием некоторых препаратов, которые применяют при раке, несет риск развития у ребенка врожденных пороков. Но — хорошая новость — сейчас есть возможности во многих случаях сохранить беременность, провести лечение на поздних сроках препаратами, не проникающими через плаценту, родить и потом продолжать лечиться.

21. Бывает ли рак молочной железы у мужчин?

Да, конечно, хоть и редко — от 0,5 до 1% случаев. Получается, что на каждые 200 женщин с раком молочной железы приходится от 1 до 2 мужчин с заболеванием. Оно лечится так же, как у женщин.

Чаще всего рак у мужчин вызван генетическими поломками, которые существуют в семье.

Они могут проявляться у кровных родственников как ранние случаи рака груди и яичников, предстательной железы. При определенном наборе факторов (возраст, когда нашли рак, степень родства, количество известных заболевших родственников, вид рака, который диагностировали) нужно обсуждать с семейным врачом или онкологом тестирование на возможные поломки в определенных генах. Это касается, разумеется, не только мужчин, но и женщин.

22. У кого из знаменитостей был рак груди?

23. Сколько живут люди с раком молочной железы?

В теории одно, на практике все может быть по-другому. Об этом рассказывает Анна Якунина, у которой диагностировали рак шесть лет назад. Теперь она помогает другим девушкам.