У меня рак это конец
Главный миф, что рак – это полный жизненный крах
Виктор Делеви, медицинский психолог Самарского областного клинического онкологического диспансера
Человек, заболевший раком, так или иначе переживает экзистенциальный кризис. Привычная для человека жизнь рушится, а как жить дальше, он не знает; часто возникает страх будущего, ощущение жизненного тупика, обреченности.
Да, рак – это тяжелое и опасное заболевание. Но особенность этой болезни в том, что вокруг нее существует много мистики и мифологии. И основной миф – что это полный жизненный крах. Поэтому, когда человеку говорят, что у него или у его близкого рак, то по умолчанию это воспринимается как конец.
Но это далеко не так! Есть статистика, которая говорит о большом количестве успешных исходов лечения рака.
(Здесь и далее цитаты с форумов для онкобольных)
Но стадию отчаяния в большей или меньшей степени проходят все, просто не все это осознают. У каждого из нас есть страх смерти. У больного раком он становится близким, осязаемым. И дело не в том, чтобы перебороть страх, а в том, чтобы понять его причину, войти с ним с диалог – тогда он становится осознанным, с ним можно работать; перестает пугать то, что пугало раньше.
Задача онкопсихолога – создать человеку возможность найти в себе ресурсы, которые помогут ему искать новые возможности для эффективной жизни. Возможности, которые раньше были ему неизвестны или непонятны.
Вот пример из клинической практики. Молодая женщина, тяжелая форма рака. Есть реальная возможность благоприятного исхода операции, но понятно, что в дальнейшем предстоит пожизненная инвалидность. Кроме того, на фоне болезни у нее произошел и крах личных отношений.
Хорошо зная те ограничения, которые неизбежны после операции, она от нее отказалась. Основной мотив – жизнь потеряла смысл, поэтому так жить она не хочет и не будет. Здесь первой задачей психолога было, образно говоря, удержать человека на краю (а любой намек на суицид требует пристального внимания).
В результате кропотливой работы удалось получить ее согласие на операцию. Операция прошла удачно, но и после нее пациентка была в крайне подавленном состоянии, говорила мало и в основном – о бессмысленности дальнейшей жизни.
Дальше в психологической реабилитации акцент был сделан на ее системе ценностей и жизненных смыслах, а также на собственной идентичности.
Как бы изменилась жизненная роль: вместо человека обреченного стал появляться человек, все больше верящий в свои возможности. Это стало стартовой точкой для осмысления и освоения все новых перспектив. То есть – возвращения к жизни. И теперь, общаясь с ней, вы можете видеть активную, целеустремленную молодую женщину.
Особая психологическая ситуация складывается в семьях, где существует проблема онкологического заболевания. Работа с родственниками больного – это очень важная и трудная история, они сами нуждаются в психологической помощи. Причем эта помощь необходима на любом этапе и при любом исходе болезни их близкого человека.
Во время болезни близкого от родственников требуется много психологических ресурсов для помощи больному. В случае трагического исхода у родственников возникает не только чувство потери, но и чувство вины. Надо помочь им выжить и обрести стабильность.
Пациентка сказала: А жизнь-то у меня была не такая плохая!
Пациента сопровождает множество страхов. Онкологическое заболевание очень мифологизировано, и человек боится даже не болезни, а мифов, связанных с ней.
Но боязнь – это нормальная реакция. Страх нас оберегает, но его нужно хотя бы проговорить. Мы объясняем, что и стадия маленькая, и прогнозы хорошие, и медицина на высоком уровне.
Поэтому и слезы во время нашего общения тоже могут быть нужны, потому что если у человека существует запрет на проявление внутренних эмоций, то все равно когда-то нужно дать им выход.
Пациент понял: лучше жить так, чем не жить совсем
Галина Ткаченко, медицинский психолог Российского онкологического центра им. Н.Н. Блохина, канд. психол. наук
Онкопсихология в нашей стране достаточно молодое направление. Одним из основателей в России, как мне кажется, является Гнездилов Андрей Владимирович.
Сначала к нам в больницах относились с непониманием: для врачей, которые привыкли лечить лекарствами, лечить словом было странно. В то время даже было не принято говорить о диагнозах. И сперва мы учились в основном на клинических работах зарубежных психиатров и первый опыт перенимали от них. Только спустя какое-то время врачи начали видеть результат нашей работы, и сейчас онкопсихологи очень востребованы.
Например, несколько лет назад ко мне в кабинет постучался пациент – дедушка лет семидесяти. Сказал, что его сосед после операции лежит замкнутый и угрюмый и все время прячет под подушку какие-то лекарства. Оказалось, что после операции он стал инвалидом, упал духом. Этому пациенту было около 40 лет. Жена, двое маленьких детей.
Именно он был основным добытчиком в семье, принимал важные решения. Случившееся буквально парализовало его волю. Медикаментозное лечение, назначенное психиатром, не избавило его от страданий и унижения, которые он испытывал. Он не хотел жить, отказывался от дальнейшего лечения.
Мы с ним долго беседовали о том, что он и сейчас, пока восстанавливается, уже может посильно помогать семье. Через какое-то время этот пациент сам нашел меня и сказал, что понял: лучше жить так, чем не жить совсем.
Этот случай – пример того, как работают онкопсихологи, как помогают пациентам преодолеть психологическую травму, связанную с болезнью, как стараются найти у человека мотивацию к жизни, внутренние резервы в сложной ситуации.
У пациента должны быть планы на жизнь – это снижает стресс
Наверное, больше всего меня волнуют звонки родителей, у которых болеют дети, и беспомощных стариков по вопросам медицинской поддержки. Тяжело, когда нет помощи в обычных вещах.
Я веду и очное консультирование, и на телефонной линии. Конечно, когда есть контакт глаза в глаза, то появляется и уверенность, что помощь более эффективна, но в любом случае главное – дать понять, что человек не один.
И у пациента обязательно должны быть планы, пусть и краткосрочные – на год-два-три. Мы даже говорим о том, что один из выходов из кризиса – планирование, например, своего путешествия. У человека не будет неопределенности в жизни. Это снижает стресс.
Быть рядом – это слушать, слышать, поддержать человека словом. В глубине души каждый хочет, чтобы его пожалели. Иногда человек находится в таком шоковом состоянии и растерянности, что я не слышу в его голосе вообще никакой энергии, пациент не принимает болезнь. До этой стадии принятия доходят не все, а ведь нужно еще и найти в себе силы для борьбы.
Рак окружён невероятным количеством мифов и заблуждений. Но чтобы защититься от страшной болезни, нужно знать врага в лицо. Попробуем ответить на самые распространённые вопросы об онкологических заболеваниях.
Наш эксперт — врач-онколог-гематолог, член Европейского общества медицинской онкологии (ESMO), кандидат медицинских наук Михаил Ласков.
Михаил Ласков: Увы, это не так. До определённого момента наличие опухоли может не отражаться на показателях общего анализа крови и мочи. Да и вообще ориентироваться на такие анализы для диагностики рака
нельзя. Эти исследования показывают лишь общее состояние организма, например наличие воспалительных процессов, изменения в составе крови, которые могут быть следствием целого ряда заболеваний, начиная от обычной простуды и заканчивая раком. Поэтому, если в общем анализе крови есть какие-то отклонения, чтобы понять их причину, потребуются дополнительные исследования.
Более того, даже анализ крови на онкомаркеры не может использоваться для выявления рака. Повышение уровня онкомаркеров может быть связано с воспалением в различных органах и другими причинами, не имеющими отношения к раку. С другой стороны, многие злокачественные опухоли не сопровождаются ростом онкомаркеров. То есть эти анализы необходимы лишь для того, чтобы оценить эффективность лечения некоторых видов рака, когда диагноз уже поставлен.
— Какой рак встречается чаще всего? Какие опухоли самые опасные?
— Самые распространённые виды рака в мире — рак лёгких, рак кишечника, рак кожи, рак молочной железы у женщин и рак простаты у мужчин. По числу умерших на первом месте стоит рак лёгкого. Пока очень плохо поддаются лечению опухоли мозга и рак поджелудочной железы. А самые низкие показатели смертности отмечаются при базально-клеточном раке кожи.
— Почему у одних людей рак выявляют на ранних стадиях, а у других — на поздних, когда уже ничего нельзя сделать?
Впрочем, это не значит, что проходить профилактические осмотры не нужно. Некоторые исследования весьма информативны и могут обнаружить рак ещё до появления симптомов болезни. Среди таких исследований — РАР-тест для выявления рака шейки матки, анализ кала на скрытую кровь, колоноскопия или сигмоскопия для выявления рака кишечника.
— Рак всегда болит?
— Нет. Многие виды рака на ранних стадиях протекают бессимптомно. А боль может возникнуть по самым разным причинам, не имеющим отношения к онкологии. То же касается и других настораживающих признаков: резкое похудение, тошнота и температура хоть и могут сопутствовать онкологическим болезням, но поставить диагноз только по этим симптомам невозможно. Дело в том, что не существует ни одного точного признака злокачественной опухоли, поэтому диагностика рака сложна даже для специалистов.
— Рак — это болезнь современной цивилизации? Пока не было мобильников и микроволновок, люди раком не болели.
— Это не так. Злокачественные опухоли преследовали человека всегда. Так, рак груди, желудка, кожи и некоторые другие виды рака были описаны ещё в трудах Гиппократа. А возраст самой древней раковой опухоли на кости стопы человека, обнаруженной археологами, — больше полутора миллионов лет.
Другое дело, что с развитием медицины продолжительность жизни человека постоянно увеличивается, а средства диагностики становятся более совершенными, поэтому фиксируется всё больше случаев злокачественных опухолей. Раньше многие люди просто не доживали до развития рака и умирали в силу других причин, а врачи не всегда могли найти опухоль.
А что касается излучения сотовых телефонов и микроволновых печей, то связь между этим излучением и развитием рака на сегодняшний день не доказана.
— Если вести здоровый образ жизни, правильно питаться и не курить, рака точно не будет?
— Увы, точная причина появления злокачественных опухолей до сих пор не установлена. Ясно, что их очень много и они индивидуальны для разных видов злокачественных опухолей. Известны лишь некоторые факторы, которые увеличивают риск возникновения рака. И далеко не все из них имеют отношение к образу жизни. Так, генетические мутации, передающиеся по наследству, связаны с определёнными видами рака (например, некоторые формы рака молочной железы имеют наследственную природу).
Но это не значит, что можно перестать следить за собой. Например, доказано, что люди с избыточным весом входят в группу риска по 13 видам рака, поэтому старайтесь не переедать и больше двигаться. Вредные привычки тоже повышают риск заболеть: хорошо изучена связь между раком и курением, причём речь идёт не только о раке лёгких, но и о некоторых других опухолях.
— Рак — это болезнь пожилых?
— Отчасти это так. С возрастом риск заболеть раком увеличивается. С годами в организме накапливаются различные поломки, которые могут приводить к образованию опухоли. Но, увы, молодость вовсе не является 100%-ной гарантией защиты от рака, ведь злокачественные опухоли встречаются и у детей. Более того, известны случаи, когда опухоль формировалась на стадии эмбрионального развития у ещё не родившихся малышей.
— Рак — это приговор? Вылечиться навсегда не получится, рано или поздно болезнь вернётся?
— Успех лечения злокачественных опухолей зависит от многих факторов, в том числе и от стадии заболевания. Нередко после лечения наступает полное выздоровление. Вероятность рецидива зависит от вида рака и правильности лечения. Рецидивы случаются в разные сроки, и это тоже зависит от заболевания. Например, в случае с лейкозом отсутствие рецидивов в течение трёх — пяти лет говорит о том, что вероятность возвращения болезни не выше, чем риск заболеть раком у здорового человека.
- DELFI
- Woman
- Здоровье
- Здоровье
Онкологический диагноз вносит серьезные изменения не только в жизнь самого пациента, но и в жизнь его близких. Вне зависимости от причин, спровоцировавших заболевание, нужно бороться с ним, четко соблюдая врачебные предписания. А еще очень важно не оставаться наедине со своей проблемой. Советами, которые могут помочь в борьбе с тяжелой болезнью, делится известный латвийский онколог Линда Брокане — кстати, в рамках особой акции ее пациенты даже решились покорить вершину Монблан, пишет Delfi Viņa.
Не боритесь с бедой в одиночку
"Своим пациентам я всегда говорю — есть две вещи, которые следует запомнить, если вам предстоит лечение онкологии: во-первых, рак — еще не конец жизни, а во-вторых — во время выздоровления человеку не стоит оставаться одному. Ни в коем случае не отдаляйтесь от людей, ибо общение имеет терапевтический эффект. Конечно, это нелегко — как в эмоциональном, так и в физическом плане — хочется уберечь не только себя, но и близких, и друзей, для которых ваше заболевание может стать настоящим ударом. Но поддержка со стороны необходима. Я всегда объясняю, что, если трудно делиться эмоциями с близкими, то есть еще группы поддержки, объединяющие пациентов с одинаковыми диагнозами. А кто может понять вас, если не человек, сам проходящий через такую же борьбу?", — говорит доктор Брокане.
По словам онколога, пациенты из разных стран к своему диагнозу относятся тоже по-разному. Конечно, любому человеку сложно перебороть шок после того, как он узнает, что у него злокачественная опухоль.
"Часто пациенты воспринимают свой диагноз с обреченностью — именно поэтому я подчеркиваю важность осознания того, что жизнь на этом моменте не останавливается. А ведь есть и такие пациенты, которые с особым рвением начинают изучать медицинские материалы, узнавать из различных источников информацию о том, что и как делать, чтобы выздороветь. Поэтому и важна коммуникация — нужно видеть и слышать других больных, обмениваться переживаниями и опытом", — считает доктор.
Задача родных — понять и быть рядом
"От тяжелого диагноза страдает не только сам пациент — это также серьезная проверка и для его родных. Ведь они должны стараться понять его, поддержать, при этом не впадая в крайности. Нужно уметь слышать больного и обязательно учитывать его желания. Следует понимать, что его жизнь после такого диагноза, вероятнее всего, перевернулась вверх дном. В момент, когда человек узнает, что у него рак, он находится в шоке — этот период нужно переждать, позволив эмоциям утихнуть. Сначала любые слова будут казаться больному неуместными — это тоже нормально. В момент шока от него не стоит ожидать рациональности. А стоит аккуратно поддерживать, делая акцент на выздоровлении, но при этом помня о том, что окончательное принятие решений лежит на больном, а не на других людях", — объясняет доктор.
В своей практике Брокане нередко становилась свидетелем того, как пациент с чудесной и оказывающей поддержку семьей испытывал трудности из-за того, что родственники отказывались соглашаться с принятыми им решениями — они (пусть даже и неосознанно) давить на больного, навязывать ему свое мнение. Разумеется, ничего плохого родные не хотели, но вполне понятно, почему пациент чувствовал себя подавленным. Только подумайте — мало того, что он должен "переварить" столь тяжелый диагноз, так еще и все вокруг ему что-то говорят, советуют и подсовывают. Как пациенту, так и его близким может помочь специальная литература — книги, описывающие различные истории онкологических больных. Один из таких авторов — Кен Уилбер. У его жены был диагностирован рак молочной железы, и весь путь борьбы с болезнью писатель прошел вместе со своей любимой. А затем, в 1991 году издал книгу Grace and Grit, являющуюся и по сей день единственным произведением, которое одновременно подходит как для больного, так и для того, кто его поддерживает.
Находите силы даже в самые тяжелые моменты
"Я работаю как с местными, так и с иностранными пациентами. Если говорить о различиях между ними, то стоит отметить, что люди из теплых и более развитых стран, с гораздо большей энергией делают все, чтобы вылечиться. Это можно объяснять по-разном, но не последним фактором является большая доступность информации об онкологии для англоговорящих людей. В Латвии гораздо меньше интегративных книг про рак, хотя в мире такой литературы достаточно", — рассказывает доктор Брокане.
"В Латвии мне никогда не приходилось наблюдать такую ситуацию, чтобы пациент на консультацию приходил уже с пачкой исследований по теме заболевания. А иностранные пациенты стараются углубиться в свой диагноз, задают вопросы — это их жизнь, их здоровье. Это такой момент, когда пациент берет на себя ответственность и хочет сотрудничать с врачом в процессе своего лечения, а не переносить эту ответственность всецело на специалиста. Хотелось бы латвийцам пожелать смелости! Тут есть чему поучиться у иностранцев. А вообще, у человека нет границ!", — говорит она.
Движение должно стать частью жизни
"Большое значение в процессе выздоровления, конечно, имеют физические нагрузки. Если раньше вы занимались спортом, то ни в коем случае не прекращайте тренировки", — советует доктор.
Конечно, нужно учитывать и тяжесть заболевания, и выбор терапии, и ее побочные эффекты. Но по возможности необходимо заниматься спортом. Для более эффективной борьбы с раком нужно тренировать кардиоваскулярный аппарат, наладить обмен веществ, избавиться от токсинов.
"Физические нагрузки — неоценимый вклад в здоровье каждого из нас — это то, что не может обеспечить медицина. Движение должно действительно стать частью вашей жизни", — резюмирует Брокане.
Онкология в том виде, в котором она существует и то, что сегодня говорит нам медицина – это абсолютно несопоставимые вещи. Врачи не понимают, что они лечат.
Этому подтверждение мой личный опыт. Не вдаваясь в подробности, медицинскую терминологию и долгие рассказы о том, как мне поставили первый раз неутешительный диагноз, каким было долгое лечение и так далее. Спустя несколько лет болезнь вернулась и на этот раз в одиночестве уходить она не собиралась. Диагноз звучал так: Мезотелиома плевры — крайне редкое злокачественное новообразование. Вероятность заболевания составляет 1 случай на 100 тысяч.
Долго думать я не стал. Провести последние дни своей жизни в клинике с кучей трубок, в постоянных мучениях, да еще за большие деньги – было глупо. Через несколько дней мы с семьей вернулись домой. Оставалось лишь ждать конца. Своих родных я всячески пытался подготовить к тому, что совсем скоро им придётся остаться без меня.
Боли становились невыносимыми, я почти не вставал, не ел, не пил, а заснуть мне удавалось только после мощной дозы наркотического обезболивающего.
То, что произошло потом, не подавалось никакому здравому смыслу. Ни наши, ни израильские врачи не могли ничего объяснить. И по сей день – это остается загадкой для всего научного, практичного и логичного мира.
Находясь еще в сознании я лежал в своей комнате. Не знаю где нашлись силы, но я решил что могу самостоятельно встать и пойти в уборную. Решение было глупым и неосознанным, я тут же упал и разбил себе лицо, выбил зуб.
Забежала жена. Меня подняли и усадили. После этого случая я все время лежал, силы постепенно покидали меня, наркотики переставали действовать. Я умирал. Мириться с моим уходом жена не собиралась. В один из вечеров Меня погрузили в машину. Соседи крутили у виска и в голос повторяли: "Куда ты его везешь? Он умрет у тебя в дороге!"
Жена никого не послушала и поступила так, как ей велело сердце. Быть может быть от того, что терять уже было нечего, а сидеть и ждать моей смерти – такой вариант даже не рассматривался. На следующий день я оказался на Украине в Ивано – Франковской области.
Прошло уже более трех лет. И как видишь, я сижу перед тобой. Я не люблю рассказывать о том, что происходило со мной и что привело к выздоровлению. Не хочу прослыть человеком, который помешался на фоне болезни. Поначалу меня разрывало, я хотел всему миру рассказать, что мы живем в зашоренном пространстве. Жизнь совсем иная нежели люди привыкли воспринимать.
Отвечая на твой вопрос, я могу сказать только одно: Рак - это психосоматическое заболевание. Это ни инфекция, ни физиология. Это те вещи, которые для нас закрыты и только люди обладающие, я назову это примитивно, третьим глазом или попросту - более высокими знаниями, видят первопричину. У любого следствия есть причина. Я много ошибок сделал в своей жизни, конечно ошибаются все и нет идеальных людей, но не все осознают того, что за всё в жизни приходится платить. И это вовсе не кара Божья или плохая судьба. Каждый человек на Земле обладает правом выбора. Мы каждую секунду выбираем свою жизнь и только мы ответственны за то, что с нами происходит.
Находясь в предсмертной агонии, уже там, в Ивано - Франковской области, Я задал себе единственный вопрос: "Для чего я хочу остаться жить?"
Знаете, у нас у всех есть причины чтобы жить, но на пороге смерти всё то, что когда-то казалось ценным и важным теряет свою значимость, и человек начинает искать истинно важное, начинает копаться в себе и чаще всего осознает, что он никогда не жил. И вот именно в такой момент возникает вопрос: "Если я останусь жить, то для чего?"
Слава Богу, что я умирал долго. У меня было время понять и переосмыслить многие вещи. Я часто задаю себе вопрос, почему я остался жить? Почему не осталась жить Ульяна, девушка, с которой я познакомился находясь в Израиле? Почему не осталась жить Алена, девушка, которая делала маникюр моей супруги на протяжении двадцати лет? Почему не осталась жить Таня, Оля, Света, Андрей, Петя, Вася. почему? У меня нет ответа на этот вопрос. Может быть это смешно, может - глупо, но иногда мне кажется, что меня оставили для того, чтобы я донес эту мысль людям. У меня другого варианта нет. Потому что я не лучше, не хуже других. Я обычный человек, который однажды умер, чтобы жить."
Осень 2015-го. Язва
До 2015 года моя жизнь шла, как у всех — дом/работа, дом/работа. Я — ведущий специалист по работе с клиентами в туристической компании. Первая небольшая остановка в этой привычной круговерти случилась летом 2015-го: заболел желудок. Почти сразу пошла к врачу: в моей ситуации, когда положиться можно только на саму себя, с такими делами затягивать нельзя. Пошла по рекомендации: проверенная клиника, врач — кандидат медицинских наук. Сдала все назначенные анализы, прошла ФГС. Определили язву. Врач выписал лечение: пропить таблетки. Я честно все пропила, но через две недели после окончания курса мне стало так же плохо, как было, будто и не лечила ничего.
Снова таблетки, и как прежде — безрезультатно. Конечно, если не считать результатом ухудшившееся состояние. Я становилась все слабее, начала худеть. Вначале не сильно, просто вещи стали чуть свободнее, а потом за два месяца ушло сразу 20 кг.
Коллеги, которые сперва восхищались тем, как я похудела, начали задавать вопросы и предостерегать: ты уже прекрасно выглядишь, остановись, хватит худеть! Но сама я остановить процесс не могла. Бросилась по врачам: ходила и в платные медцентры, и в районную поликлинику. В общей сложности побывала у 10 докторов! И все, как один, лечили меня от язвы. Диагноз, который однажды поставил эндоскопист, — онкологию под вопросом — они не видели в упор.
Еще один вывод сделала на будущее: если ставят серьезный диагноз (а язва — это тоже серьезный диагноз), желательно завести дневник — в любом удобном формате. Записывать туда вопросы, которые возникают до начала и в ходе лечения, вносить информацию о своем физическом состоянии, свои мысли, полезные контакты, дополнительные заметки. Все это может пригодиться потом — не только врачу, но и тебе самому. По крайней мере, можно понять, когда становилось лучше, когда хуже и что на это влияло.
Лето 2016-го. Операция
Сейчас-то я понимаю, что вела себя неправильно. Надо было настойчивей обращать внимание докторов на то, что лечение никак мне не помогает, что становится только хуже. Настоять на том, чтобы провели более тщательное обследование, назначили другое лечение. Но. я верила врачам. Во-первых, потому что они — врачи. Они столько лет учились, у них опыт, практика. Во-вторых — я даже мысли не допускала, что у меня рак.
Как раз в то время на работе начался сложный период, мы подключали новую систему. Чтобы разобраться с ней и все наладить, уходили остатки сил. Дочка-подросток тоже в то время дала прикурить. Ей шел 16-й год, а в это время дети мало обращают внимания на проблемы взрослых, у них они свои, гораздо более важные.
Когда я уже начала терять сознание от слабости, мне провели очередное ФГС. На этот раз специалист взял биопсию более грамотно — так обнаружили клетки новообразования. В августе 2016-го, через 10 месяцев с начала лечения, меня отправили на операцию. Хирурги удалили часть желудка. Ткани, как полагается, отправили на гистологию. Результаты подтвердили онкологию.
Когда врач сказал, что у меня рак, ощущение было — будто я распалась на молекулы. Тело есть, а меня нет. Абсолютная потеря всего, всех жизненных ценностей.
Ноябрь 2017-го. Метастазы
Тогда, после первой операции, я совершила еще одну ошибку. Знаете, сейчас я как никогда понимаю фразу о том, что в жизни у каждого должен быть свой врач. У меня такого не было. Когда меня выписывали из хирургии, в рекомендациях написали, что в течение месяца необходимо пройти химию.
Я, повторюсь, послушный пациент, поэтому пошла в онкодиспансер со всеми бумагами. Их посмотрели и сказали, что химия мне не показана. И снова я поверила врачам — раз говорят не надо, значит, так и есть.
Год жила, привыкая к новому режиму питания, — любимую колбасу сменила на каши и протертые кабачки. Да и вообще погрузилась в вопрос правильной еды. Узнала, что есть продукты, которые профилактируют рак: зеленый чай, брокколи, лук и чеснок. А колбаса и шашлык, наоборот, могут способствовать его возникновению — из-за веществ, которые добавляют во все колбасные изделия, из-за соединений, возникающих при жарке.
2018-2019. Химиотерапия и новая жизнь
Это было очень тяжело. Полгода длилась химиотерапия, и на эти полгода я абсолютно выпала из жизни. Не могла ничего — только лежать. В эти дни я поняла, как важна больным поддержка.
Для дружбы, для окружения такие диагнозы — как лакмусовая бумажка. В моих отношениях с друзьями произошла серьезная перестройка: те, с кем общалась давно, вдруг отстранились, а те, с кем были практически потеряны связи, оказались рядом: чем помочь?
Так происходит по разным причинам. В том числе от растерянности, от того, что у нас нет культуры общения с онкопациентами.
Эти императивы вызывают только раздражение: я не хочу держаться, не хочу крепиться. Почему вы меня заставляете это делать? Я хочу ПРОСТО ЖИТЬ. Если вы желаете мне жизни, просто будьте рядом. Это не значит, что меня надо постоянно держать за руку. Я прекрасно понимаю, что у каждого своя жизнь. Но если я буду знать, что в случае чего вы будете рядом – это мне поможет.
Через полгода, когда кончился первый блок химиотерапии, я вернулась к работе. А еще стала ходить на курсы экскурсоводов. Это была моя давняя мечта — проводить экскурсии, рассказывать о Екатеринбурге. За повседневными заботами на мечту не было времени. Онкодиагноз все изменил.
Такие простые вещи, но чтобы понять их, понадобилось пережить две операции и двадцать химий. Да, после первого блока был еще один: закончила его несколько месяцев назад. Эта схема оказалась более легкой, я даже не брала больничный — продолжала работать. В августе прошла контрольное ПЭТ-КТ. Все чисто. Надеюсь, так и останется.
Читайте также: