Сестра умерла от лейкоза

После косметической процедуры у меня возникли осложнения, которые сопровождались отеком и температурой — я выглядела ужасно. Нужно было сдать анализы, чтобы установить причину. Анализ крови показал 50% бластов. Я не поверила и сдала кровь еще раз, но результаты оказались такими же. На следующий день мы с мужем поехали в Симферополь, в крупную клинику, где врачи и диагностировали мне лейкоз.

У нас в Феодосии небольшая гостиница, и, оказавшись в больнице, я старалась продолжать вести дела по телефону. Моя дочь в то время сдавала ЕГЭ и прошла весь путь самостоятельно — ни я, ни муж, не могли быть с ней рядом. Мне пришлось пропустить ее выпускной вечер в школе. Я была настроена бороться, но тогда я совсем не представляла, что меня ждет.

Я знала, что лейкоз лечится и опускать руки нельзя. Мне начали химиотерапию: первый курс, второй, третий… Но все без толку. Перед четвертым курсом химии, после разговора с врачом, я поняла — шансов нет. Они ничем не могли мне помочь — лейкоз не поддавался лечению.

Четвертый курс химии чудом избавил меня от бластов, и через несколько дней после него мне сделали пересадку костного мозга, несмотря на остаточную пневмонию. Однако, все проходило под пристальным контролем микробиолога. Донором стал мой брат — он подошел мне на 100% и это было, по‑настоящему, чудом.

В течение полугода муж был со мной рядом целыми днями. В Крыму у нас был бизнес и муж оставил все, чтобы помогать мне. Дело без него не выжило и пришлось все закрыть — ему было совершенно все равно. Главное — быть вместе.

Пока я лежала под капельницами, он приходил рано утром и уходил поздно вечером, когда я засыпала. Целыми днями он держал меня за руку. Я не могла быть одна — у меня начинались жуткие панические атаки. Мой муж — самый родной и близкий человек. Я знала, что если мне и суждено умереть, то я хочу умирать только рядом с ним — только так мне не будет больно и страшно.

Наша дочка Вика тоже жила в Москве, в съемной квартире. Моя болезнь совпала с ее поступлением в ВУЗ. Мы боялись ее отпускать одну в чужой город, но, когда стало ясно, что мне самой придется лечиться в Москве, то вопрос решился сам собой. Муж разрывался между мной и Викой — ей тоже нужно было помогать, и он каким-то образом успевал везде.

Перед Новым Годом меня выписали и перевели в дневной стационар — мы сняли квартиру неподалеку. Этот праздник Нового Года мы встречали с мужем и дочкой, смотрели в окно на московский салют, и мне больше ничего не было нужно. Это был праздник счастья и целостности семьи. Ни один Новый Год я не встречала вот так — в полной гармонии с собой и миром.

Мне нужно было провести под контролем специалистов в Москве три месяца. В это время началось активное распространение короновируса. Было страшно. Я выходила только в маске, перчатках, обрабатывала руки антисептиками. Когда мы вернулись домой, где эпидемиологическая ситуации в несколько раз лучше, чем в Москве, я все равно соблюдала все правила. Мы изолировались — ни с кем не встречались и никуда не ходили.

После того, что я пережила в течение года в больнице, необходимость переждать этот карантин мне совершенно не страшна. Наверное, только люди после тяжелых болезней могут серьезно относиться к таким вещам. Все будет — и друзья, и магазины, и рестораны, но чуть позже. Сейчас нужно перетерпеть, чтобы после жить дальше.

Сейчас я дома, и прохожу контрольный курс противоопухолевого препарата. Так как моя болезнь долго не поддавалась лечению, то необходимо закрепить ремиссию. Сколько будет длиться терапия — никто не знает. Врачи из НМИЦ Гематологии держат мое состояние под контролем.

Единственное, что у меня отобрала болезнь — это покой. Тревога о том, что я могу умереть, никуда не уходит. Но эта тревога формирует собственную ответственность за жизнь. Если нужно ходить в маске — я буду в маске, нужно сидеть дома — никуда не выйду. Большинство людей все это время пандемии боялись и не хотели режима самоизоляции. Я же боюсь одного — заболеть. Остаться дома — это не страшно. Страшно не остаться в живых.

Помочь тем, кто лечится от рака крови сейчас, можно тут .

Ирина — мама двоих детей и врач-пульмонолог из маленького городка Белокуриха в Алтайском крае. Когда младшему сыну было всего два года, врачи поставили ей диагноз — миелодиспластический синдром, который без пересадки костного мозга переходит в неизлечимый острый лейкоз.

Осенью 2016 года я приехала в Москву на трансплантацию костного мозга, до этого летом готовилась: провела время с детьми, временно ушла с работы, спокойно со всеми попрощалась и пообещала вернуться домой весной, примерно к 8 Марта.

Когда мое состояние немного стабилизировалось, я стала заниматься тем, что мне действительно нравилось: читала Достоевского, смотрела фильмы Звягинцева, много рисовала. Но главное — размышляла о жизни, о себе и Боге. Произошла переоценка ценностей. Я осознала, как много лишнего делала в жизни: суета, погоня за карьерой, развлечениями, материальными благами.

До болезни Вадим работал управляющим отеля в Анапе. Первые признаки заболевания списывал на хроническую усталость, а когда решил проверить здоровье, оказалось, что это острый миеломонобластный лейкоз.

Перед трансплантацией костного мозга меня положили в бокс для прохождения химиотерапии — там я провел сто дней в одиночестве. На удивление, подготовка к трансплантации прошла гладко — чувствовал себя не сильно плохо, хотя тоннами пил таблетки и в меня вливали токсичную химию. Каждый день мой доктор проходил мимо бокса, даже не заходя внутрь, спрашивал, как мои дела, я кричал в ответ, что все отлично, и лечение продолжалось.

В целом изоляция меня не пугала. В боксе было все, чтобы не скучать, например, телевизор и отличный интернет: я разговаривал с родными и смотрел фильмы. Конечно, живого общения не хватало, поэтому когда ко мне заходила прибраться санитарка, я болтал с ней без умолку. Думаю, что раньше без интернета людям было труднее, а сейчас есть возможность чувствовать себя нормально.

Хорошо, что квалифицированные врачи лечили любое осложнение и делали все, чтобы мне было не слишком больно и плохо. Реакция была мгновенной — как только начинались ухудшения, я тут же обрастал капельницами как новогодняя елочка.

Когда показатели немного выровнялись, я начал смотреть фильмы один за другим, чтобы не зацикливаться на своем самочувствии. Главное в изоляции — не думать о болезни, не читать статьи про диагноз и не сравнивать себя с другими пациентами . Да, диагноз может быть одинаковым, но болезнь протекает у всех по-разному. Я несколько раз наблюдал, как пациенты нарушали предписания врачей, когда им становилось лучше. Ни к чему хорошему это, естественно, не приводило. Так что нужно слушать специалистов, думать о хорошем и не зацикливаться на болезни. А изоляция — это совсем не страшно.

После смерти отца у Натальи из Брянска обнаружили острый монобластный лейкоз — 80% клеток в крови бластные Незрелые. В норме в крови не обнаруживается значительное количество бластных клеток, потому что из костного мозга они должны попадать в кровоток уже зрелыми. . Она считает, что заболела из‑за переживаний, связанных с утратой. Спасти женщину могла только трансплантация костного мозга, поэтому она продала квартиру и обратилась в Фонд борьбы с лейкемией.

Когда меня забрали на трансплантацию [костного мозга], я оказалась одна в боксе. Через несколько дней [после трансплантации] показатели крови упали до минимальных значений и появилась головная боль — было тяжело открывать глаза и смотреть на свет, а антибиотики и обезболивающие не помогали. Врачи говорили, что надо потерпеть недели две. Я понимала, что мое состояние временное, от этого становилось легче.

Спустя время показатели действительно улучшились. А в боксе я провела около месяца, пока приживался донорский костный мозг. Я заставляла себя не терять веру в счастливый исход, в то, что я поправлюсь. Лейкоз — это все равно что русская рулетка : ты ставишь на кон все, и от тебя уже ничего не зависит. А значит, главное — настрой и вера. Важно отключить эмоции, перебороть страх и не сдаваться, не останавливаться на полпути, ползти дальше, стиснув зубы. Я считаю, что все люди, победившие рак, очень сильные.

Весь месяц я старалась беречь силы, побольше спать — держала организм в состоянии покоя. Читать или сидеть в соцсетях не было сил из‑за слабости и головной боли. От лекарств у меня была постоянная рвота, я очень сильно похудела и не могла ничего есть.

После выписки я провела дома в изоляции еще год (на первый год после трансплантации приходятся все осложнения, поэтому на этот период рекомендуется сократить контакты. — Прим. ред.), выезжая только в Москву сдавать анализы. Сегодня, оглянувшись назад, я могу сказать, что к изоляции и к новой жизни быстро приспосабливаешься. Понимаешь, что есть другая сторона жизни, где все материальные блага совершенно не важны, главное — вернуть здоровье. Так что берегите его, а все остальное приложится.

Герои этого текста выздоровели, потому что им провели трансплантацию костного мозга. Сейчас из‑за закрытия границ пересадки от зарубежных доноров приостановлены. Пересадки от родственников — родителей, детей, братьев, сестер — единственный шанс для тех, кто лечится от рака крови сейчас. Однако, если донор совпадает не полностью, его клетки нужно подготавливать — для этого нужны специальные системы. Помочь их купить для подопечных фонда можно тут.

- Вы можете спасти человеку жизнь! Приходите на забор стволовых клеток, - этот звонок из Иркутского онкологического диспансера в конце апреля очень удивил 42-летнюю Ольгу Пугину ( Зорину ).

Она, признаться, уже и забыла, что вошла в регистр доноров костного мозга Приангарья. Произошло это в 2016-м, когда он создавался в нашем регионе. Тогда медики опубликовали объявление в интернете. Ольга случайно наткнулась на него и одной из первых пришла в больницу сдавать кровь. На это у нее была личная причина.

- Дело в том, что 6 мая 2005 года от лейкоза умерла моя бабушка, Лидия Зорина, - вспоминает сибирячка. - Она была заслуженным работником социального обеспечения в Бурятии . Всю жизнь помогала окружающим, поэтому ее очень любили. Узнав, что при этой страшной болезни зачастую помогает именно донорство, я решила, что сдам стволовые клетки. И этим, возможно, сохраню жизнь других людей, таких же, как моя бабушка…

И вот в конце апреля на телефоне Ольги раздался тот самый звонок из онкодиспансера…

- Назначили забор крови на 6 мая 2020 года, в годовщину смерти моей бабушки! – восклицает сибирячка. - Сомневалась ли я? Разумеется, нет. Ведь у меня появился шанс спасти человеку жизнь.

Три дня у Ольги проводили забор стволовых клеток. Фото: Иркутской областной онкодиспансер.

Кто это человек? Ольга знает только то, что она из Москвы и зовут тоже Ольгой.

- Наш донор - настоящий герой, - улыбается врач онкодиспансера. - Три дня она проводила в больнице по пять часов. Как выглядит процесс? Из вены на одной руке берут кровь, она проходит через прибор, отделяющий стволовые клетки, и тут же возвращается в вену на другой руке. Это безболезненно, но все равно решится не каждый. Более того, Ольга была согласна даже на операцию, чтобы у нее забрали часть костного мозга. Но в столице запросили именно клетки, полученные из крови.

- Процедуру я переносила легко, выходила из больницы, спокойно садилась за руль и ехала домой, - вспоминает Ольга. - Разве что небольшие синяки проступали на руке, но это пустяки. В тот момент я переживала о другом: подойдут ли мои клетки больному человеку? Приживутся ли?

Медики рассчитывали уложиться в два дня и уже 8 мая отвезти контейнер с бесценным материалом в Москву. Одна из врачей вызвалась, несмотря на условия пандемии, слетать в столицу и лично передать его коллегам. Но рейс вдруг перенесли на следующий день.

С врачами Иркутского областного онкодиспансера, Ольга - вторая справа. Фото: личный архив.

- Стволовые клетки живут всего трое суток при температуре +4..+5 градусов. Специалисты упаковали их должным образом, но мы все равно опасались, что они погибнут, - говорит Марина Демченкова . - Поэтому попросили Ольгу прийти в третий раз, и она пришла. А утром 9 мая груз отправился в Москву.

Столичные медики забрали стволовые клетки прямо в аэропорту и в тот же день (в День Победы, что тоже символично) провели трансплантацию, то есть перелили их пациентке. К счастью, все прошло благополучно. Женщина, чья жизнь буквально висела на волоске, спустя три недели восстановилась и уже готовится к выписке из больницы!

Что интересно, иркутянка почти ничего не знает о женщине, для которой безвозмездно пожертвовала частичкой себя. Таковы особенности донорства: познакомиться они смогут не раньше, чем через два года после операции.

- Знаю, что она немного младше меня, - улыбается сибирячка. - Надеюсь, когда-нибудь мы с ней встретимся вживую. В любом случае, я очень счастлива, что смогла ей помочь. Теперь я чувствую, что жизнь прожита не зря.

Кстати, сама Ольга Пугина работает бухгалтером, воспитывает с мужем 5-летнюю дочурку и обожает спорт - катается на скейтборде и сноуборде. Ее родные и близкие сразу поддержали решение стать донором, считая, что это поступок настоящего человека. Ну а теперь даже малознакомые люди звонят ей, чтобы пожелать здоровья и сил и поблагодарить за спасенную жизнь.

- Сейчас в регистре доноров стволовых клеток Иркутской области - всего 340 человек, - подчеркивает Марина Демченкова. - И чем больше их будет, тем выше шансы спасти чью-то жизнь.

Не временная амнезия, а рак крови

Она не может вспомнить, какие у него глаза. У новорожденных они особенные: глубокие, темные, словно омут. Не может вспомнить, какие у него волосики – темные, светлые? Сама Эльвира темноволосая. Может, и сын? Никак не вспомнит его запах, особенный, младенческий, сладкий молочный запах, ведь Эльвира не кормила сына ни минуточки. Какие у него губки, как они складываются в улыбку, как морщатся во время плача. Какой у него нос – вздернутый или круглый, пипкой. А морщинки, родинки, ямочки? Есть ли они вообще?

Старшей дочке Эльвиры год и три месяца, и ее она помнит всю целиком – до малейших складочек. А вот сына – нет. Это так странно – не помнить своего новорожденного сына, но шансов вспомнить у Эльвиры нет. Потому что у нее не какая-то временная амнезия, а рак крови. Когда Эльвира родила сына, его сразу у нее забрали, а саму Эльвиру увезли в реанимацию, потому что она истекала кровью. Вскоре ее увезли в Москву, потому что в Уфе не знали, как лечить лейкоз. После рождения сына Эльвира видела его только урывками, да и то практически всегда в полузабытьи. Как тут запомнить?

Эльвира познакомилась со своим будущим мужем на свадьбе друзей. А там: дело молодое, что тянуть - уже скоро они сами гуляли свадьбу. Через два года родилась долгожданная дочка – Ярослава, а через полгода Эльвира узнала, что снова беременна. Наверное, поэтому чрезмерную слабость и быструю утомляемость она списывала на быстро наступившую вторую беременность – первый ребенок еще маленький, года нет, да и организм не успел полностью восстановиться. Но на 8-м месяце стало совсем тяжело – кровотечения, рвота кровью. Эльвиру положили в гинекологическое отделение местной больницы, где анализ крови пришлось пересдавать 4 раза – врачи не могли поверить, что уровень лейкоцитов настолько низкий. А потом, когда докторам уже стало ясно, что у их пациентки лейкоз, они не знали, как Эльвире об этом сказать – беременная ведь, на последнем месяце.

Когда Эльвиру перевели в другую больницу, в гематологическое отделение, все открылось само собой – врачи и медсестры не могли и предположить, что Эльвира не знает, почему здесь оказалась, они говорили про лейкоз в открытую, не скрываясь. А для Эльвиры это был шоком: как лейкоз? Я умру? И что теперь будет с ребенком?

Вспомнить по стуку сердца

Тогда всё завертелось очень быстро – нужно было делать экстренное кесарево сечение, чтобы Эльвира не начала рожать сама и не истекла при этом кровью. Необходимо наладить телемост с Москвой, с врачами из Гемцентра, – у врачей в Уфе слишком мало опыта лечения лейкоза у беременных. А Эльвире нужно подготовить родителей к тому, что рак – это серьезно, что после родов им с мужем придется ехать в Москву, а новорожденный сын и дочка останутся с ними, может, надолго.

Кесарево сечение сделали 4 октября, сына Эльвира увидела на следующий день вечером, да и то буквально на минуточку - после родов она все же начала истекать кровью, новые кровотечения открывались постоянно, и врачи едва успевали реанимировать девушку. Промиелоцитарный лейкоз – страшный и очень быстрый, ему не нужно много времени, чтобы человек истек кровью до смерти.

Сейчас Эльвира в Москве. Начался курс химиотерапии, который поможет только в одном случае: если сочетать ее с триоксидом мышьяка. Но в России это лекарство не зарегистрировано, и его нужно ввозить в соответствии с утвержденными законом процедурами из-за рубежа. За это лекарство нужно заплатить 154 тысячи рублей, которых у Эльвиры нет. Помогите ей, пусть эта молодая женщина встретится со своим сыном, вспомнит его и заново познакомится с ним. И, что не менее важно, пусть маленький Артем вспомнит свою маму, может, по стуку сердца или еще как – есть же такая память у младенцев? Наверняка есть. Помочь Эльвире можно тут.

В.В. Бадяев, И.Н. Лазарева, К.А. Десятников

Случай скоропостижной смерти при остром лейкозе / Бадяев В.В., Лазарева И.Н., Десятников К.А. // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы. — Хабаровск, 2019. — №18. — С. 41-45.

библиографическое описание:
Случай скоропостижной смерти при остром лейкозе / Бадяев В.В., Лазарева И.Н., Десятников К.А. // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы. — Хабаровск, 2019. — №18. — С. 41-45.

код для вставки на форум:

Заболеваемость всеми видами лейкозов в целом составляет приблизительно 13 случаев на 100 тысяч населения в год, чаще болеют лица мужского пола. К острым лейкозам относят формы, при которых морфологический субстрат опухолевых разрастаний и, соответственно, клетки, циркулирующие в крови, представлены недифференцированными или малодифференцированными элементами (бластными клетками) (Ф.Э. Файнштейн, 1987). Острые лейкозы – быстропрогрессирующие формы лейкоза, характеризующиеся замещением нормального костного мозга незрелыми бластными гемопоэтическими клетками без дифференциации их в нормальные зрелые клетки крови.

Клиническая симптоматика острого лейкоза зависит от степени угнетения нормального кроветворения и выраженности внекостномозговых проявлений. Абсолютно патогномоничных симптомов острого лейкоза не существует, это особенно относится к начальному периоду заболевания. Можно выделить следующие варианты начала острого лейкоза: острое начало заболевания – наблюдается у ½ больных и характеризуется высокой температурой тела (иногда с ознобами), выраженной слабостью, интоксикацией, болями в суставах, болями при глотании, болями в животе. Такое начало заболевания, как правило, трактуют как грипп, ангину, ревматизм, острое респираторное заболевание, а при болях в животе принимают за острый аппендицит. Начало заболевания с выраженными геморрагическими явлениями наблюдается у 10 % больных и характеризуется профузным кровотечением различной локализации (носовым, желудочно-кишечным, церебральным и др.).

Судебно-медицинские эксперты, в отличие от патологоанатомов, редко встречаются с данной патологией, но и патологоанатомы имеют дело в основном с хроническими формами лейкоза. Их пациенты длительно наблюдаются у онкологов, и исследования проводятся с целью уточнения диагноза, оценки качества лечения или с научной целью.

Нами исследовался случай скоропостижной смерти военнослужащего срочной службы – рядового К. Известно, что первичное медицинское обследование при поступлении в часть прошел 29.11.2017 года, признан здоровым и годным к военной службе. 10.03.2018 года был освидетельствован медицинской комиссией по направлению правоохранительных органов в связи со случаем неуставных взаимоотношений. Из материалов проверки следует, что рядовой К. получил один удар в область верхней губы от сослуживца. При осмотре установлено: общее состояние удовлетворительное. Контактен, в пространстве и времени ориентирован, активно отвечает на вопросы. В позе Ромберга устойчив, сухожильные рефлексы живые. Объективный статус. Кожные покровы: в области левого угла рта на верхней губе гематома размерами 3,8 на 2,5 см. В области правой лопатки гематома с переходом на правый плечевой сустав и ключицу. В правой подмышечной области, на пересечении задней подмышечной линии и седьмого ребра гематома округлой формы, размерами 6,5 на 3,5 см. На левом плече две гематомы округлой формы, размерами 4,5 на 3,0 см и 2,0 на 1,5 см. На правом предплечье обширная гематома размерами 14,0 на 12,0 см. На левой половине грудной клетки от среднеключичной линии до левой лопаточной линии подковообразная гематома размерами 23,0 на 10,0 см. Гематома в сердечной проекции округлой формы 7,0 на 5,0 см. На внешней поверхности правого бедра самая крупная гематома – размерами 28,0 на 10,5 см. По органам и системам без патологии.

16.03.2018 года был исследован труп рядового К. При наружном исследовании трупа выявлены множественные кровоподтеки различной формы и размеров, давности, локализующиеся в области туловища и конечностей. Границы кровоподтеков не имели четких очертаний, а глубина варьировала от внутрикожных до межмышечных (в области правого бедра). При внутреннем исследовании трупа кожно-апоневротический лоскут без кровоизлияний, кости черепа целы, при этом под мягкой мозговой оболочкой, по всей поверхности головного мозга кровоизлияния красного цвета. В желудочках головного мозга эластичные свертки крови, заполняющие объем всех желудочков мозга (боковых, третьего, четвертого), вторичные ишемические очаги перивентрикулярной мозговой ткани (рис. 1).

Рис. 1. Субарахноидальные кровоизлияния, кровоизлияния в желудочки головного мозга

Купола диафрагмы расположены: справа – на уровне V ребра, слева – на уровне VI ребра, сплошь покрыты мелкопятнистыми кровоизлияниями красного цвета, размерами от 0,2 × 0,2 до 0,4 × 0,4 см. В области желудочков сердца массивные фиолетовые сливные пятнистые кровоизлияния под наружную оболочку, сплошь покрывающие поверхность миокарда (рис. 2).

Рис. 2. Эпикардиальные кровоизлияния

Селезенка эллипсовидной формы, размерами 10,0 × 9,0 × 6,0 см, плотная, покрыта капсулой, массой 200 г. На разрезах ткань селезенки желтоватокоричневого цвета, мелкозернистого строения. В соскобе с поверхности разрезов пульпа с примесью крови. В желудке 40 мл слизистого содержимого красноватого цвета. Слизистая желудка серого цвета, с синюшным оттенком, тускловатая, с выраженной складчатостью, по малой кривизне слизистая резко гиперемирована, на вершинах складок множественные мелкоточечные кровоизлияния около 0,1 см. Печень размерами 26,0 × 19,0 × 14,0 × 9,0 см, на разрезах ткань ее желтовато-коричневого цвета, дряблая. Иных особенностей при внутреннем исследовании трупа не выявлено. При дальнейшем гистологическом изучении внутренних органов от трупа К. установлено: головной мозг – обширные кровоизлияния в белом веществе субэпендимарной области с разрежением вещества головного мозга, с выраженным отеком, дистрофическими изменениями нервных клеток, с наличием очаговых опухолевых лейкозных инфильтратов (рис. 3), преимущественно вокруг сосудов; инфильтраты состоят из клеток неправильной формы, ближе к округлой, имеют вариабельные размеры, цитоплазма клеток умеренно широкая, содержит большое количество мелких гранул, ядра разнообразной формы и размеров, встречаются бобовидной и двудольчатой формы (далее – лейкозные пролифераты или лейкемическая инфильтрация). Внутрижелудочковая гематома представлена гемолизированными эритроцитами с очаговыми опухолевыми лейкозными пролифератами.

Легкое – в просветах альвеол гомогенные и слегка зернистые эозинофильные массы (отечная жидкость), субплевральные кровоизлияния в виде скоплений гемолизированных эритроцитов в альвеолах с наличием очаговых лейкозных инфильтратов в межальвеолярных перегородках. Сердце – выраженный отек и полнокровие интерстициальной ткани, с наличием внутрисосудистых и околососудистых скоплений лейкозных клеток, дистрофические изменения кардиомиоцитов, очаговая жировая инфильтрация миокарда, в эпикарде и эпикардиальной клетчатке очаговые кровоизлияния, среди которых видны опухолевые лейкозные инфильтраты. Печень – балочно-радиарная структура сохранена, гепатоциты с очаговой крупнои мелкокапельной жировой дистрофией цитоплазмы, центральные вены и межбалочные пространства малокровны, портальные тракты с лейкемической инфильтрацией. Диафрагма – в межмышечной ткани очаговые скопления лейкозных опухолевых клеток. Селезенка – лимфоидные фолликулы с нечеткими размытыми контурами, без светлых центров, красная пульпа малокровная, с лейкозной инфильтрацией. Кожа груди – в дерме и подкожной жировой клетчатке очаговые кровоизлияния с наличием лейкозных пролифератов. Мышечно-жировая ткань правого бедра – гематома из гемолизированных эритроцитов с очаговыми скопления- ми опухолевых лейкозных клеток. Заключение: морфологические признаки лейкоза – системного опухолевого заболевания кроветворной ткани в виде разрастания очаговых лейкозных инфильтратов в головном мозге, легких, сердце, печени, селезенке, коже, жировой и мышечной ткани.

Рис. 3. Микроскопическая картина из патологических областей с наличием опухолевых лейкозных инфильтратов (х400)

Таким образом, на основании проведенного исследования мы пришли к выводу, что в данном случае имело место заболевание – промиелоцитарный лейкоз (одна из восьми разновидностей острого миелоидного лейкоза), который отличается злокачественным, внезапно возникающим и быстро развивающимся заболеванием с выраженным геморрагическим синдромом. Причиной смерти больных с этой формой лейкоза почти в 100 % случаев является кровоизлияние в мозг.

Список литературы

1. Окороков, А.Н. Диагностика болезней внутренних органов: Т. 4. Диагностика болезней системы крови. – М. : Мед. лит., 2001. – Текст : непосредственный.

Смерть – такое же естественное явление, как и рождение, только более значительное.
Стивен Кинг (с)

Легче умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она не грозит.
Блез Паскаль (с)

______________________________________
Мне не страшно.

Никогда не вела дневников. Наверное, потому, что считала всё это глупостью. Сейчас понимаю – это единственный способ поделиться своими мыслями и просто выговориться, не заваливая при этом своими проблемами других.
Пускай я и не пишу красиво, как это делают многие авторы, но из глубины моей души вырывается слишком много слов. У меня всего неделя. 168 часов чтобы хоть что-то изменить в своей жизни, сказать самые важные слова самым дорогим людям.

Устала просыпаться с надеждой, что всё это кошмарный сон. Вместо своей уютной комнаты, который день вижу белые стены и холодный кафельный пол. Мама снова осталась на ночь у меня в палате и уснула, наверное, как всегда к рассвету.
Я чувствую всю её боль, но не в силах ничего изменить. И, как бы то странно не звучало, больше всего мне жаль не себя, а родителей. Они хотели счастливую семью, а что получили? Их 17-летняя дочь медленно, но верно, умирает от лейкемии. Замечательно.

Соседке по палате принесли большого серого медведя. Ребёнок мечтал о нём так долго. Её улыбка подарила хорошее настроение на весь день, только жаль, что я не смогу исполнить всё то, о чём так мечтала. Знаю, что это плохо, но когда смотрю в окно, то меня переполняет чувство зависти к тем, кто может делать элементарные вещи, которые отобрала чёртова болезнь у меня.

Не ем нормально уже месяц.
Не хочу умирать в этих стенах. Нужно попросить маму отвезти меня домой, хотя бы на один день. Это ведь такая мелочь?

Каждую ночь стала обдумывать моменты своей короткой жизни: самые радостные и неприятные воспоминания, и планы.. Планы, которые разрушились год назад.

Сегодня утром вспомнила о том как поставили диагноз: моё каменное лицо, истерика и слёзы мамы, долгое молчание отца и перепуганное лицо Машки от всего этого кошмара. Моя маленькая девочка даже не представляет, что её старшей сестры скоро не станет. Попрошу отца сказать, что я уехала в другую страну учиться. Да, однозначно, так и сделаю! Это ведь ложь во благо, да? Не хочу оставлять её с психологической травмой.

Домой нельзя. Чёрт! Ну почему?
Жутко разрывается голова. Хочу спать. Бессонница мучает уже второй день. Кажется, моё тело в той стадии из которой уже нет выхода. По-моему, пора задать себе вопрос, а жива ли я?

Медсёстры колят уколы, которые не помогают, а наоборот, ухудшают моё состояние. Пичкают дрянными на вкус препаратами от которых хочется блевать.

Всё-таки уснула на пару часов. Открыв глаза, увидела перед собой людей ради которых стараюсь жить, не показывая всей той боли, что убивает меня изнутри.
Родители, сестра, бабушка и дедушка. Они навещают меня каждый день. На моих губах улыбка. Я счастлива.

Снова тошнота. Снова головокружение. Мамочка мечется по комнате словно загнанный зверь, пытаясь хоть как-то помочь. Не могу дышать. В глазах темнеет. Всё плывёт. Последнее что помню – рыдания мамы.

Несмотря на то, что я не чувствую руку (капельницы сделали своё дело. Мои руки хуже, чем у наркомана) – это самое лучшее утро! Я наконец-то выспалась! Хотя ночь была самая дерьмовая. В полусознании слышала крики мамы и невнятные разговоры врачей.
Чувствовала, как куда-то везли.
Ах да, ещё я видела сон! Такой яркий и живой! Я вернулась на три года назад. В то время, когда все мы были счастливы. Семейный ужин. Мамин тортик и ароматный чай. Прибравшись, мы все смотрели фильм. Моя жизнь больше никогда не будет такой. Даже после такого не позволяю слезам вырваться наружу.. Я сильная..

Хочу есть, но никого нет рядом. Куда ушла мама? Где врачи? Медсёстры? Решила сама встать. Зря я это сделала. Еле как уселась на край кровати. Попытка встать на ноги оказалась болезненной. Очень. Упала прямо на холодный кафель, не почувствовав при этом никакой боли. С каждым днём всё хуже и хуже. Тело умирает. Только сердце не хочет с этим смириться.

С улицы тянет морозной прохладой. Слышны счастливые вопли детей за
окном. Больше не сплю. Мой организм отторгает любую еду/лекарства. Тошнота не
покидает меня больше ни на минуту. Да и уже как-то привыкла. Зашла на все странички в социальных сетях. Многие пишут так много добрых слов в мой адрес. Теперь я знаю, что и у меня есть настоящие друзья. В последний раз отвечаю им.

Пришёл папа. Я так рада его приходу! Уже давно не встаю с кровати, отказываюсь от пищи. Врачи продолжают выписывать лекарства и колоть уколы. Ничего не чувствую. Ничего не могу. Говорить нет сил. Папа чувствует это. Я знаю. Сегодня он сидит весь день у моей кровати, держит за руку и смотрит в глаза. Они полны боли. Он не скрывает слёз. Сложно смотреть на человека, который в один миг сломался. Ещё сложнее осознавать то, что этот человек был самым сильным в эмоциональном плане в моей жизни. Мне нельзя волноваться, но я не могу. Не хочу оставлять его, маму, сестру, родных и друзей, которым запрещено навещать меня. Только родственники..Больше не могу сдерживать
слёз! Больше не могу быть сильной! Он обнимает меня, успокаивает. Нахожу в себе силы сказать:
— Я тебя люблю. Ещё ничего не закончилось..
Своей смертью я не принесу им умиротворения.

Завтра первый день весны и моё день рождения. Мой 18-й день рождения. Делаю ставку на то, что я не доживу до него. Я не чувствую ничего, как в физическом плане, так и в эмоциональном. 6-летняя девочка, которой недавно приносили медведя, кажется, идёт на поправку. Я безумна рада тому, что у неё появился шанс на жизнь! На жизнь без таблеток, капельниц, больниц и этой ужасной отравы, которую дают на завтрак, обед и ужин. Вместо письма решила
подарить этот дневник Маше, но не сейчас. Отдам папе, думаю, он поймёт, когда настанет время ей всё узнать. Сейчас она слишком мала. Я верю только в хорошее её будущее. У неё будет то, что отобрали у меня. Жизнь. Больше нет сил писать. Скоро меня ждёт покой. Скоро будет облегчение. Я люблю жизнь, не смотря на то, что у меня её толком и не было.

Читайте также: