Родила и умерла от рака

О чем думает и что чувствует 38-летняя женщина, умирающая от рака

Ирине 38 лет, у нее терминальная стадия рака легких. Врачи не верили и сомневались: такая молодая, не может быть рак! Но рак смог, и Ирина понемногу умирает.

Вова — кудрявый блондин с голубыми глазами. У мамы на руках он спокоен, без маминых рук рыдает на весь дом. Еще у Ирины есть сын-подросток Егор. 14-летний красивый парень. Еще есть мама, сестра и муж, которые очень переживают. Так сильно, что Ирине приходится их успокаивать. Ну и, наконец, у Ирины есть трехлапая собака Герда, Ирина спасла Герду маленькой, теперь Герда хочет спасать ее. Поэтому собака пытается сожрать любого чужого, кто подходит близко к ее хозяйке.

Сидя на тумбочке в кухне, положив ноги на подоконник, Ирина рассказывала о себе, глядя в окно. Долго гулять она не может, окно на девятом этаже — обзорная площадка и связь с внешним миром.

Мой рак никак не проявлял себя. Легкие не болят, поэтому рак легких коварен в своей незаметности. На ранней стадии его поймать сложно, вот и мы не смогли. Год назад я делала рентген, все было хорошо. Так что обследования эти, которые раз в год положены, не спасают.

Если честно, мне страшно. Как это будет? Не хочется мучиться, задыхаться. Хочется чего-нибудь помягче. Ну, скажем, уснуть и не проснуться.

Хочется увидеть, как вырастут сыновья. Страшно за старшего. Младший-то меня помнить не будет, а старшему я нужна, мы очень близки. Как он переживет? Младшего зовут в честь моего отца. А старшего я назвала Егором — в честь Егора Дружинина, а муж — в честь Егора Летова, и мы поэтому не спорили.

Я не сразу такая бодрая была. В самом начале в больнице у меня случилось обострение. Я стала задыхаться. Не то что дышать, мне моргать было больно. Было так плохо, что бодриться я не могла никак. Я была полутруп на каталочке. Лапки сложила сразу, эвтаназию мне дайте, умереть мне дайте! Без мамы, без друзей я бы не выжила. А потом вот мне назначили таргетную терапию. И я пришла в себя, поднялась с постели. Но это лечение не вечное, мы просто время выцарапали. В нормальном состоянии я с декабря, и никто знает, когда станет хуже. Может, уже завтра. Но планы я все равно строю, как жить без планов? Хочу на море поехать летом.

Сама я не находила человека, вот так чтобы идти и найти. А по звонкам находила. Больницы обзваниваешь, есть подходящий человек. Отправляешь кого-нибудь проверить — и да, это он.

Когда я заболела, муж уволился, чтобы за мной ухаживать. Сейчас недавно вышел на работу, сменный график, чтобы дома чаще бывать. Я без работы, ищу что-то удаленное, пока не нашла. Нам очень трудно финансово, денег вечно нет. И хоспис очень помогает тем, что привозит препараты. Вообще не знаю, как бы без них мы жили.

О Самарском хосписе я узнала, когда мне понадобился кислородный концентратор. Мы узнали, что можно бесплатно взять его в хосписе. Я тогда почти умирала, и когда ко мне впервые приехала бригада, я просто обалдела от их отношения ко мне. Только что не целовали — такая забота, внимание! Такая разница с докторами из онкоцентра!

Все препараты, которые я сейчас принимаю, мне назначили в хосписе и привозят домой. Для желудка, для сердца, для печени. Лекарства от рака убивают организм. Сколько онкологических больных умерло от цирроза печени! Странно, что мне это все в больнице не выписали. Понятно, я умираю, но это же не повод ко мне относиться так, будто я уже умерла!

Пусть все смеются

Я металась, металась, все думала, стоит ли писать список того, что хочу успеть? Вот хочу пройти курсы по производству домашней косметики. Смешиваю дома масла, кремы на любительском уровне, а хочу научиться профессионально. Фотошколу я так и не окончила, тоже надо. Съездить хочу много куда… Но потом подумала и поняла, что ну их, эти глобальные цели, мне просто дома хорошо. Когда я вставать с кровати не могла и первый раз спустя два месяца на кухню вышла с дыхательными трубками и приготовила ужин, это такой был кайф! Сама!

Я люблю возиться дома с детьми. Они такие, мальчишки, интересные, мне с ними прикольно. Напрягает меня только невозможность активно перемещаться. Я раньше много ходила, гуляла, а сейчас устаю.

Самарский хоспис, который так поддерживает Ирину и многих других пациентов, существует на наши с вами пожертвования. Деньги нужны на материальную помощь сотрудникам выездной службы и стационара, медикаменты, средства ухода. Вы жертвуете деньги хоспису, хоспис покупает все, что нужно, едет к пациенту и облегчает его последние дни жизни — так это работает сейчас. И хотелось бы, чтобы работало всегда, без перебоев. Потому что люди умирают всегда, мы все когда-нибудь умрем, и хорошо, если нам не понадобится хоспис. А если понадобится, будет здорово, если нас, как Ирину, подхватят такие врачи, как в Самарском хосписе. И у нас будет время и силы, чтобы обнимать детей и мечтать о море.

30-летнюю Анастасию Кобелеву, несмотря на симптомы рака молочной железы, врачи воронежской больницы в течение двух месяцев так и не догадались направить к онкологу. Наказания за это никто не понёс

Добавить в закладки

Удалить из закладок

Войдите, чтобы добавить в закладки

Читать все комментарии

Мы не были знакомы с Анастасией и Алексеем Кобелевыми до того момента, как они написали в редакцию летом этого года. Но было заметно, что они — счастливая семья. В июне автор этих строк сопровождал Настю и Алексея в походе в областной департамент здравоохранения. Если бы вы видели, как они, ещё не заметив меня, шли взявшись за руки по залитой солнцем Никитинской. Сколько любви, сколько тревоги, сколько надежды было у них в глазах…

К сожалению, четвёртая стадия рака — грозный диагноз. И, к сожалению, навсегда без ответа останется вопрос, есть ли в случившемся вина врачей, и если да, то чья.

В декабре 2015 года Анастасия, работавшая парикмахером, была на восьмом месяце беременности. В конце декабря Настя случайно обнаружила в левой груди неожиданно плотное образование. Одновременно с этим с левой стороны воспалился подмышечный лимфоузел. Главный сигнал рака молочной железы как раз появление новообразования в груди. На более поздних стадиях заболевания оно сопровождается воспалением лимфатических узлов подмышкой (именно в лимфоузлы в большинстве случаев изначально метастазирует опухоль). Поэтому при наличии этих двух симптомов сразу направить пациентку если не к онкологу, то хотя бы к маммологу — это врачебная азбука. Но Анастасию Кобелеву почему-то направили к хирургу…

В январе, как рассказала нам летом Анастасия, её после очередного обращения направили к другому хирургу, в стационар. То есть, о новообразовании знали уже четыре врача — гинеколог, врач ультразвуковой диагностики и два хирурга. Но второй хирург ещё раз сделал вывод о том, что воспаление вызвано какой-то инфекцией и прописал антибиотики. Копии этих записей в карточке сохранились у Анастасии.

Так до самых родов будущая мама и лечилась безрезультатно антибиотиками. Ни новообразование, ни воспаление никуда не делись… В середине февраля Анастасия попала в отделение патологии беременности. И там, как она вспоминает, на запись в карточке о новообразовании обратила внимание ещё один врач, а потом и заведующая отделением. То есть, уже пятый и шестой врачи. Но — снова мимо…

20 февраля Настя родила дочку, Алёну.

В онкологическом диспансере Анастасии тут же назначили все необходимые исследования. И уже в начале марта стало ясно, что у молодой мамы рак молочной железы. Опухоль к этому времени метастазировала в лимфоузлы, печень и кости. Это была последняя, четвёртая стадия заболевания.

По словам онкологов, при беременности в подобных случаях уже не раз выставляли неверный диагноз. Сама беременность заметно ускоряет течение заболевания. И, к сожалению, ни один врач постфактум не сможет точно сказать, на какой стадии было заболевание, когда Анастасия только обнаружила у себя опухоль. То есть, насколько сильно болезнь запустили за два месяца…

По словам юриста семьи, у Полины были признаки опухоли, но врачи их проигнорировали

За гибель Полины Шархуновой ее родители требуют от врачей четыре миллиона рублей

В Екатеринбурге начался судебный процесс по делу фельдшера скорой помощи Полины Шархуновой, которая умерла от рака. Ее родители предъявили иск к перинатальному центру за смерть дочери.

32-летняя Полина Шархунова умерла через девять месяцев после рождения младшего сына. Так случилось, что во время беременности у нее развилась злокачественная опухоль (рак шейки матки). Она наблюдалась в городском перинатальном центре на Антона Валека, специально добилась того, чтобы ее перевели из обычной районной консультации к лучшим специалистам Екатеринбурга. Но врачи не смогли вовремя поставить диагноз.

Родители подали судебный иск в Кировский районный суд, они требуют с перинатального центра четыре миллиона (по два миллиона каждому) за гибель дочери.

Страховая компания нашла дефекты оказания помощи. Но комиссия горздрава, которая проводила проверку по жалобе Полины, когда она еще была жива, не нашла никаких нарушений в работе врачей, объяснив, что опухоль развивалась скрыто.

— Суть той проверки сводилась к следующему: сама виновата в том, что стала вынашивать беременность, — комментирует E1.RU юрист Вадим Каратаев, представляющий в суде интересы родителей Полины. — Не выполнила рекомендации контроля излеченности (от дисплазии). Но это не так! Есть документы, анализы, что накануне беременности никаких признаков злокачественности или дисплазии не было. Да, действительно, опухоль развивалась скрыто, был эндофитный рост (когда опухоль распространяется вглубь пораженного органа. — Прим. ред.). Но есть определенные клинические рекомендации, как выявить это.

Полина работала на станции скорой помощи, сама спасала людей

По словам Каратаева, были признаки опухоли, которые врачи проигнорировали: сильные выделения.

— Подтекание околоплодных вод не подтвердилось, посевы на инфекцию тоже были отрицательные. При этом дальше продолжали назначать противомикробную терапию. Зачем? Почему не стали выяснять причину? Рак шейки матки при беременности развивается стремительно (юрист Вадим Каратаев — бывший практикующий врач, окончил наш мединститут. — Прим. ред.). Полина сразу обратила внимание: что-то не то, стала жаловаться своему врачу. Сейчас суд направит документы на судмедэкспертизу. Первоначально ее должны были сделать в Санкт-Петербурге. Однако судья вдруг передумала, объявив, что экспертизу проведут в Екатеринбурге. Я против, уверен, что объективного исследования в нашем городе не будет, мы уже видим, какое заключение сделала комиссия горздрава, которая проводила проверку по жалобе. Сейчас написал претензию в областной суд.

Полину не смогли спасти. Она умерла спустя девять месяцев после рождения сына

В городском перинатальном центре, так же как и в горздраве, отказались комментировать этот процесс.

Полина была в группе риска по развитию онкологического заболевания: несколько лет назад во время плановой диспансеризации в поселке Сагра ее мама, она же главный фельдшер поселка, обнаружила у дочери дисплазию шейки матки. Полина успешно пролечилась в одном из крупных коммерческих центров Екатеринбурга. Перед второй беременностью (а врачи рекомендовали ей не затягивать с рождением второго малыша) все анализы были в норме.

В середине беременности женщина стала жаловаться на сильные выделения. Заподозрили подтекание околоплодных вод, сделали анализ — не подтвердилось. Стали лечить от инфекции, назначать противомикробные препараты. Когда молодая мама приехала в 40-ю больницу, в роддом, то акушерка при осмотре, как рассказывала нам сама Полина, изменилась в лице, спросила: вы вообще наблюдались где-то? Оказывается, шейка матки уже была настолько изменена, что это было видно внешне. Полина скончалась через девять месяцев после рождения сына.

Мама Полины Татьяна Ивановна с внуком Темой

Фото: Дмитрий Емельянов / E1.RU

Недавно мы рассказывали о другой трагедии: в роддоме Нижних Серег умерла молодая мама. Родные считают, что виновата врач: при удалении плаценты грубо рванула и вырвала женские органы (правильно это называется выворот матки). После проверки Минздрава врачам нижнесергинской больницы объявили выговор. Расследование уголовного дела продолжается.

56-летняя операционная сестра Валентина Шужина проработала в НИИ скорой помощи имени Джанелидзе 30 лет. Проблем со здоровьем у нее раньше не было. Каждый год медик проходила специальное обследование, потому что работала с рентгеном. Последний раз, по словам родственников, анализы она сдавала ровно год назад. У Валентины среди прочего брали и онкомаркеры - они не выявили никаких нарастающих опухолей. Но недавно здоровье женщины резко подкосило. У Валентины почти одновременно выявили рак с метастазами и коронавирус.

Операционная сестра сдавала анализы год назад и все было чисто

После биопсии у Валентины поднялась температура. Ее оставили в больнице. По словам дочери, прописала антибиотики, которые операционная сестра пила полторы недели. Но они не помогали.

- Нам пришли результаты биопсии, оказалось, что рак поддается химиотерапии, - вздыхает Анна. – 14 апреля маму должны были положить на химию, но для этого нужно было сдать анализ на коронавирус. И 11 апреля ей пришел положительный результат на Covid-19. Ее сразу же перевели в Госпиталь ветеранов войн. Оказалось, что у нее левосторонняя пневмония. Первое время она была в реанимации с кислородной маской, но позже врачи решили, что мама сама может дышать. Хотя она уже еле двигалась и у нее была одышка. Но ее все равно перевели в обычное отделение.

В тот момент Валентина уже не могла разговаривать. Говорила, что ей плохо и не хватает воздуха. Прыгала температура и были жуткие боли в спине. Поэтому 17 апреля Валентину вновь перевели в реанимацию. А на следующий день врачи сообщили дочери, что матери не смогли помочь. Она скончалась.

Аллея памяти погибшим медикам в Санкт-Петербурге Фото: Артем КИЛЬКИН

- Врачи сказали, что у нее была уже двухсторонняя пневмония, легочная недостаточность и все это на фоне онкозаболевания, - разводит руками Анна. - В справке причиной смерти указаны метостазы. Но коронавирус не значится. Чтобы вы понимали, для нас всех рак такой стадии был удивлением. Ведь она сдавала онкомаркеры, в том числе на рак поджелудочной железы. И у нее не было ничего. Поэтому это был шок. Я готовилась бороться с раком. Ведь люди с таким еще живут.

Анна до сих пор не может похоронить свою мать. После смерти патологоанатомы провели вскрытие. И, по словам дочки, вновь подтвердили коронавирус. Поэтому к телу Валентины родственников пока не пускают.

- Я не знаю, в связи с большой загруженностью крематория или из-за чего, но кремация назначена аж на 2 мая, - недоумевает Анна. - Саму урну с прахом забрать можно будет только на третий день. Я не хочу никого винить, но я думаю, что мама заразилась либо по дороге на работу, либо непосредственно на работе. Однако нам утверждают, что мать убил рак. Будто она была уже на смертельном одре. Это не так. Что же касается компенсации, то мне сказали, что ее могут получить только те родственники тех медиков, кто работал с пациентами, заболевшими коронавирусом. Все остальные медработники, если заразились, то это они уже по своей какой-то причине.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

"Коронавирус ее просто добил"

ОФИЦИАЛЬНО

Комитет по здравоохранению Санкт-Петербурга:

- Взаимосвязь между смертью и работой будет установлена комиссией медучреждения, в котором трудился медик, - уточняют в комздраве Санкт-Петербурга. - Выплаты в связи утратой будут производить по решению комиссии.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Участковый врач прописал Марии Тышко антибиотики, которыми она лечилась до того, как не стала задыхаться (подробности)

Луиза Эллиотт из Бридженда, Южный Уэльс, не жалеет, что не сделала аборт, ведь это, возможно, спасло бы ее жизнь. В 2015 году у 33-летней женщины был диагностирован рак молочной железы, и врачи предложили заморозить яйцклетки, потому что химиотерапия может лишить ее возможности иметь детей в будущем.

Луиза отказалась, объяснив, что у нее и ее 37-летнего супруга Марко уже есть трое детей и больше они не хотят. У пары был общий сын Джейкоб и двое детей от предыдущего брака мужчины.

— Я сразу же начала химиотерапию, и она заставила меня чувствовать себя разбитой, усталой и измученной круглые сутки, — говорит Луиза. — Но когда я вновь почувствовала недомогание через шесть недель после окончания лечения, я подумала, что нужно сделать тест на беременность на всякий случай.

Луиза вспоминала шок, который она испытала, узнав, что она беременна, несмотря на то, что врачи сказали, что ей невозможно забеременеть.

— Я была поражена, когда увидел полоски, — призналась она. — Врачи сказали мне, что у меня должны быть яичники из стали, потому что моя фертильность не пострадала от химиотерапевтических препаратов. Они сказали, что у них никогда не было бы пациентов, которые так быстро забеременели после лечения.

Врач посоветовал Луизе сделать аборт, объяснив, что ее рак восприимчив к гормонам, что означает, что беременность может привести к его возвращению. Луиза с мужем решили проконсультироваться с еще одним онкологом.

— Он сказал нам, что это чудо и мы должны относиться к нему как к таковому. Поэтому мы решили оставить ребенка, — говорит Луиза. — Несмотря на то, что мы не планировали его, было здорово наблюдать, как мой живот растет, и мы не могли дождаться, чтобы встретить наше новое маленькое чудо.

Но в сентябре прошлого года, когда Луиза была на 22-й неделе беременности, она почувствовала уплотнение в соске.

— У меня была мастэктомия, они удалили мою грудь, но они спасли мой сосок и вернули его обратно. Запаниковав, я пошла в больницу. Тесты показали, рак вернулся. Врачи сказали мне, что, вероятно, гормоны беременности заставили рак быстро расти. Я была в ужасе.

Худшие страхи Луизы подтвердились, когда сканирование показало, что рак распространился на ее печень.

— Я была опустошена. Эта новая маленькая жизнь, которая росла внутри меня, на самом деле убивала меня. Я начала обижаться на младенца, растущего внутри меня. Если бы я не забеременела, вполне вероятно, что рак не вернулся бы так скоро, если бы вообще вернуся бы. С этим трудно было смириться. У большинства мам есть особая связь со своим ребенком, но моя фактически убивала меня.

Новость была особенно тяжелой, когда врачи сказали Луизе, что ее рак является термальным, то есть не поддающимся лечению. Они могли бы дать ей больше химиотерапии, но в конечном итоге это не принесло бы никакого результата.

— Весь мой мир просто развалился, — говорит Луиза. — Будущее, которое я представляла с Марком и с нашими детьми, только что отняли у меня. У меня была операция по удалению моего соска, и я могу пройти повторную химиотерапию, но врачи сказали мне, что я буду жить максимум пять лет. Я не увижу, как мои дети выйдут замуж, женятся или заведут своих детей.

Луиза родила малыша Рубена на 30-й неделе, ей сделали кесарево сечение. Марк взял на себя заботу о нем, пока она изо всех сил пыталась полюбить сына. Луиза все еще борется с осознанием того, что он стал ее смертным приговором.

— Мне жаль, что я не послушалась первого врача, но где-то в глубине души я понимаю, что произошло нечто замечательное. Химиотерапия работает, чтобы уменьшить опухоль печени, но это не спасет меня. Я чувствую себя глупо, что я не прервала свою беременность, когда могла это сделать. Возможно, это спасло бы мою жизнь. Я просто хочу, чтобы люди прочли мою историю и знали о том, что такое возможно, и я хотела бы призвать женщин внимательнее относиться к совему здоровью: если вы что-то прочувствуете у себя в груди, бегите к врачу!

Ее оптимизм был настолько впечатляющим, что я решила вынести наши разговоры за жизнь за стены больничной палаты.

- Говорят, что рак - болезнь наследственная. У вас в роду это было?

- Как муж это пережил?

- А грудь после операции у вас все-таки осталась? У вас такая фигура прекрасная, все так гармонично…

- На настоящую грудь протез похож хоть немного наощупь? С чем его можно сравнить?

- С чем? Потрогай сама! - Жанна решительным жестом достает вкладыш, который по форме и цвету - действительно как женская грудь. На ощупь мягкий и в меру упругий.

- Не самый дорогой, но хороший. Наши тверже намного. По сроку службы все индивидуально. Может и через год развалиться, а иногда ходишь 2 - 3 года без вопросов. Примерять обязательно надо. Я штук 10 вкладышей перебрала, чтобы он лег к груди как надо. Без него никак не обойтись. И некомфортно, и перекос мышц идет, и потом начинает болеть спина.

Я могу продолжать химиотерапию. Но этим могу просто убить свой организм раньше времени. Может, пока есть смысл остановиться, на тех же гормонах побыть и жить полноценной жизнью, сколько осталось?

- Никто не знает, сколько осталось…

- Я знаю день своей смерти. Он мне приснился, и я его отметила на календаре. И не делаю из этого трагедию - у меня еще есть больше года. Есть время пожить, что-то сделать, а не сложить лапки и ждать крематория. Когда ты стоишь у края могилы, понимаешь, что столько интересного кругом, а ты видел только дом - работа - дом… Когда я заболела, начала ездить по святым местам - Иерусалим , Дивеево , Жировичи. С племянником на концерте Меладзе была недавно. Начала играть в Lords Mobile (сетевая компьютерная игра. - Ред.).

- Игроки же, наверное, не церемонятся друг с другом? Не обижают?

Есть у Жанны и более серьезные увлечения, которые помогают не чувствовать себя совсем вычеркнутой из жизни после того, как ей дали первую нерабочую группу. Она делает украшения, четки для церкви, учебные пособия для занятий по методике Монтессори.

Четки, которые делает Жанна, - это ее посильная жертва храму. А теперь и мой оберег. Фото: Дмитрий ЛАСЬКО

Я люблю жизнь, я радуюсь жизни. Утром проснулся - уже радость. Дошел до туалета, тебя не тошнит - вообще красота. В больницу попала с воспалением - это лучше, чем с жидкостью в легких. Собака пришла, лизнула в щеку - радость…

Домашние питомцы - это настоящая отдушина для Жанны. Фото из личного архива.

Сейчас у меня две такие собаки. Это моя отдушина. Когда тебе есть о ком заботиться, это немножко сдвигает твои мозги.

Я с удовольствием, когда есть возможность, с девчонками своими встречаюсь, с родными. У племянников есть дети, я очень их люблю. Помогаю как могу - что-то сошью, свяжу. Жизнь продолжается.