Рак печени истории людей

Ну вот, теперь я - онко-больной. То о чем я догадывался 3 года назад, трубил во всех местах, проходил десятки обследований и анализов, теперь нашло подтверждение - в печени 3 образования и это не гемангиомы как говорили врачи ранее, почти год назад - очень опытный врач.

Что особенно удивляет, так это то, что за 3 года я посетил полсотни врачей, сдал кучу анализов, лежал в стационаре пару раз (по почкам правда), делал иригоскопию 2 раза, делал ректоскопию 2 раза, делал КТ - 4 раза, рентген раз 5-6, делал максимальный анализ крови раза 3-4 - и всегда врачи успокаивали, в лучшем случае направляли к психологу полечиться от онкофобии, в худшем - крутили пальцем у виска. Полсотни врачей.

Образования у меня растут, но не особо быстро. За год увеличились на 2-5 мм.

Вот из описания вчерашнего КТ с контрастом.

Из других симптомов:
1. Постоянная повышенная температура тела 36.8-37.1 уже третий месяц.
2. Изредка небольшие боли в правой части живота похожие как будто ударили под дых, только очень слабые и краткосрочные - 1-2 сек.
3. Иногда в правой части живота жжение, покалывания, потягивания, подергивания.
4. Стул почти всегда не твердый. Не понос, хотя и она случается, но и не как раньше. Запоров нет. Метеоризм часто.
5. Общее состояние не веселое, работать не хочется. Аппетит нормальный, вес прежний 91-92 кг при 186 см.

Среди родственников рака ни у кого не было, хотя бабушка умерла в 76 лет от цирроза печени, откуда он у никогда не пьющего человека взялся непонятно. Возможно напутали в её поселке.

Теперь меня интересует как жить дальше? Каковы мои шансы прожить ещё год или совсем вылечиться?

Не ясно как искать первичный источник опухоли? Стоит ли продать недвижку и поехать полечиться куда-нибудь в Израиль или Китай? Говорят, по квоте можно в Москву.
Читаю много и про народные методы: сода, чистотел. Стоит ли параллельно такие методы попробовать?

Наверх

Наверх

Я сейчас в областном центре.

Ещё раз большое спасибо и здоровья вам.

Наверх

Меня вот интересует, может стоит ли перепровериться на КТ? Заметил что контрастный препарат разный используется.

Просто вот такая хронология немного смущает:

1. 17 ноября 2014. УЗИ. В левой доле лоцируется гиперэхогенное образование с четкими ровными контурами d=10 мм, в 6 сегменте образование повышенной эхогенности d=14,5x13 мм. То есть две штуки.

2. 17 ноября 2014 года через 5 часов. КТ с болюсным контрастным усилением (омнипак 300 - 100 мл). В S8 определяется гиподенсивное объемное образование округлой формы, с четкими контурами, размером 14 мм, плотностью 48 ед. Н. При в/в усилении образование контрастируется от переферии к центру, при отсроченном исследовании изоденсивно паренхиме печени. Одна штука.

Выполнял обследование известный врач, но не онколог, и неужели он мог ошибиться?

3. 04 августа 2015 года. КТ с в/в контрастным усилением (ультравист 370 - 100). Структура паренхимы неоднородная за счет наличия образований в: SVII диаметром 8 мм, на границе SV-SVI диаметром 20 мм, SIII 11 мм. В артериальную и венозную фазу исследований вокруг данных образований нечетко определяется ободок периферического усиления. Три штуки.

Выполнял обследование рентгенолог из Онкодиспансера. Может просто контрастный препарат плохой? Или медсестры экономят, разбавляют?

Наверх

Про эффективность соды ничего не могу сказать. Я пишу только о научно подтвержденных данных.
Эффективность иммунотерапии достоверно подтверждена для некоторых типов рака(меланома,немелколеточный рак легких,рак почки,рмж,рак яичников) и продолжает еще изучаться.Но иммунитет при онкологии однозначно стоит поддерживать,в некоторых случаях именно угнетение иммунитета(из-за стресса,или пересадки внутренних органов, старости, итд) становится причиной развития онкологии.

Если у вас есть возможность сделать операцию,то сделайте, Иммунотерапия хороша в комбинации с хирургией,после проведения операции,для подавления оставшихся раковых клеток,и предотвращения появления метастазов. Это новый подход в онкологии,и специалистов,ориентирующихся в иммунометодах меньше,чем хороших хирургов.

Если вы подозреваете,что анализы вам сделали не так,то сделайте такие же анализы в другой независимой лаборатории.Вообще это иногда оказывается очень полезным,проводить подобный контроль,если есть сомнения.

Наверх

Сегодня сделали ещё раз УЗИ печени и рентген грудной клетки в Онкодиспансере. С грудью все норм, не считая хронического бронхита. А вот с печенью по данным УЗИ все значительно хуже. Уже 4 образования найдено. Одно крупное - дают размер 24 мм, и 3 поменьше - от 8 до 11 мм.
Жесть какая-то(((

Беседовал с завотделением. Сказал что мне нужно делать прокол на предмет биопсии опухоли. Это же может разнести токсины по всему телу, я правильно понимаю? Обнадежил, что это может быть и множественные гемангиомы.
Стоит ли соглашаться или лучше найти более специализированную клинику?

Читаю статьи и пишут, что сама по себе опухоль в печени очень редкое явление и обычно появляется после гепатитов или циррозов, чего у меня никогда не было. Выходит велик шанс метостазов, но что-то никак не можем найти источника проблем.

По ком молчит печень?

23.03.2015 в 17:30, просмотров: 15960

Ежегодно диагноз рак печени в России ставят порядка 6 тыс. человек. У 90% из них выявляют т. н. гепатоцеллюлярную карциному (ГЦК) – этот вид опухолей занимает шестое место среди самых распространенных видов рака в мире. В первую очередь ГЦК рискуют заболеть пациенты с циррозом печени, хроническими вирусными гепатитами В и С, особенно, если они злоупотребляют алкоголем. Кроме того, врачи выделили еще один фактор риска - неалкогольный стеатогепатит (эта болезнь чаще возникает у полных людей с повышением уровня глюкозы и липидов крови, преимущественно у женщин средних лет).

К сожалению, рак печени длительно протекает без симптомов, и, как следствие, в большинстве случаев его выявляют на поздних стадиях. Кроме того, как отмечает председатель Экспертного совета Виталий Омельяновский, люди плохо информированы об онкологических заболеваниях, считают их смертельными и тянут с обращением к врачу до последнего. Да и многие врачи, которые наблюдают таких пациентов годами, не спешат отправить их на дополнительное обследование. Просто потому, что и сами не знают об этом. В итоге 90% больных в РФ на момент установления диагноза уже не подлежат радикальному оперативному лечению и, следовательно, неизлечимы.

- Раку печени наиболее подвержены пациенты с гепатитами В и С, вирусы которых являются канцерогенными. При хроническом воспалительном процессе, которое дают эти вирусы, может сформироваться цирроз, что усиливает риск ГЦК. Но этот процесс довольно длительный, поэтому за такими пациентами нужно наблюдать. Если врачи будут знать, по какой схеме вести наблюдение, в какие периоды и с какими интервалами, то и рак .будет диагностироваться на ранней стадии либо не будет развиваться вообще, - считает профессор кафедры пропедевтики внутренних болезней лечебного факультета Первого МГМУ им. И. М. Сеченова, завотделением гепатологии клиники пропедевтики внутренних болезней, гастроэнтерологии, гепатологии им. В.Х. Василенко Университетской клинической больницы № 2 Марина Маевская.

Кроме того, эксперты Совфеда обозначили проблему несоответствия наших стандартов лечения таких больных современным методам, которые используются в мировой практике. Так, инновационную таргетную терапию по программе льготного обеспечения у нас получают единицы. Чаще больных пичкают лекарствами, которые им не только бесполезны, но иногда и вредны в их ситуации. Эксперты предлагают в кратчайшие сроки внести изменения в наши стандарты лечения больных раком печени. Кроме того, предлагается открыть по всей стране онко-гепатологические центры, где была бы возможность ранней диагностики опухолевых заболеваний печени.

По данным Росстата, ежегодно в России регистрируется 480 тысяч случаев злокачественных опухолей. При этом чаще всего умирают пациенты с диагнозами рак легкого, желудка, печени и толстой кишки.

Ростовчанин Никита Кулешов оказался один на один с ситуацией, которую трудно себе представить. Смертельная болезнь - рак печени в запущенной стадии, который обнаружили слишком поздно. Через несколько дней опухоль вырастет так, что будет выпирать из живота, Никита потеряет десятки килограмм, ему будет тяжело ходить, а все его мысли займет вопрос выживания. Перенесемся на несколько недель в прошлое, когда у ростовчанина появились только первые симптомы смертельной болезни. Тогда он еще не подозревал, насколько сильно изменится его жизнь.

Разгар весны - апрель. Никита Кулешов чувствует себя абсолютно здоровым человеком. Он живет, как и следует молодому парню: ездит на любимой машине, встречается с девушкой, по выходным - друзья и постоянные тренировки в спорт-зале. Активные занятия сделали из него настоящего атлета. Тот щуплый мальчик, приехавший в донскую столицу из Донецка несколько лет назад, за короткий срок полностью изменил свою жизнь. Часами он пропадал в "качалке", уделял спорту очень много сил, внимания и вскоре стал похож на настоящего бодибилдера .

Красивая жизнь

Парень вел социальные сети, подписчиков становилось все больше. Лента пестрила красочными фотографиями с дорогими машинами и ресторанами. Никита никогда серьезно не болел - вел здоровый образ жизни, не злоупотреблял алкоголем, следит за питанием и режимом сна.

Так продолжалось до 2020 года. В феврале Никита почувствовал боль в области почек.

По-обыкновению пошел в больницу, врач осмотрел его и назначил сделать УЗИ . Когда снимок был готов, стало ясно: проблема намного серьезней, чем изначально казалось. В печени врач обнаружил гигантскую опухоль, которая развивалась уже много лет. Доктора были в шоке: перед ними молодой здоровый парень, но, глядя на снимок, абсолютно непонятно, как он до сих пор жив. Никита пошел по врачам. Вскоре консилиум сделал заключение и прозвучал страшный диагноз: особая форма рака печени 4-ой стадии.

Нужно срочно что-то делать!

Кулешов не мог в это поверь, но делать было нечего. По его словам, все врачи давали разные сроки, а многие просто разводили руками. Одни говорили, что можно попробовать сделать пересадку, другие крутили пальцем у виска и убеждали, что современная медицина не способна на такое в столь запущенной стадии болезни. В конечном итоге врачи Национального медицинского исследовательского центра онкологии изучили все анализы, собрали данные и сказали, что единственный шанс остаться в живых - химиотерапия.

Как рассказала Никита в беседе с корреспондентом " КП -Ростов", за месяц он похудел на 20 килограмм, и его состояние продолжает ухудшаться.

- Наверное, как я, так и все мое окружение, зная какой образ жизни я веду, не могли и подумать, что у меня найдут рак в такой запущенной стадии. Трудно передать состояние, когда встаешь с утра с улыбкой, идешь в ванну и по дороге понимаешь, что рак - это был не сон. Живот, выпирающий из-за опухоли, лишний раз подтверждает это, а дальше - ступор, - признается Никита.

Важно только одно - спасти жизнь

Все его друзей и родственники советует мыслить позитивно, но, по понятным причинам, у него не получается. Опускать руки, говорит парень, тоже бессмысленно, поэтому Никита решил держаться за любую возможность. Первая таргетная терапия (одна из форм терапии при раке) не помогла, и тогда Никита собрал все бумаги с "горой" медицинских заключений и поехал в Москву , проходить курс химиотерапии.

Кулешов поехал в Москву, чтобы пройти курс химиотерапии. Фото: соц. сети.

Деньги улетали с невероятной скоростью. Сразу же стали помогать шокированные родители. Они до сих пор не могут поверять в происходящее. Их 23-летний сын умирает буквально на глазах. Все отложенные накопления теперь идут только на лечение. Перелеты, дорогие лекарства и необходимые процедуры стоят дорого, а предстоящая "химия" и дальнейшая реабилитация по самым малым подсчетам заберут сотни тысяч рублей.

В отчаянии Никита опубликовал пост в социальных сетях, где рассказал свою историю и объявил сбор средств. Он планирует отправиться на лечение в Европу , но в связи с пандемией коронавируса все границы закрыты, и уехать из страны пока невозможно. При этом у Никиты на счету каждая секунду. Промедление в буквальном смысле подобно смерти.

Данная группа создана с целью оповещения благотворителей и просто, хороших людей, которые откликнулись на призыв о помощи в лечении директора и администратора нашей соцсети "Елицы" Чепухалин Валерия Ивановича, о ходе лечения, расходования собранных средств.

Диагноз: Гепатоцеллюлярная карцинома T2N1M0 II стадия. (в просторечии Рак печени)

Стратегия Лечения:
1. Пересадка (трансплантация) печени;
2. + лечение рака, для поддержания печени в состоянии годном для пересадки. Срок до операции не определён (прежняя статистика ок. 8 мес.).

Хронология болезни:
20 декабря 2019 г. - предварительный диагноз Рак Печени, установлен врачом-гепотологом Ольгой Сергеевной Кузьминой;

30 декабря 2019 г. - подтверждение диагноза специалистом по расшифровке МРТ РОНЦ им. Блохина Белла Михайловна Медведева;

11 января 2020 г. - поставлен в Лист Ожидания на трансплантацию печени в Институте им. Склифосовского по Полису ОМС. В период ожидания очереди требуется лечить раковые опухоли и не допускать появления метас.

Диагноз: Гепатоцеллюлярная карцинома T2N1M0 II стадия. (в просторечии Рак печени)

14 января 2020 г. - подтверждение диагноза врачем-онкологом РОНЦ им. Блохина Бредером Валерием Владимировичем;

23 января 2020 г. - подтверждение диагноза и предложение схемы лечения рака врачом онкологом-гепотологом профессором Зив Бен Ари из Израиля;

5 февраля 2020 г. - назначен курс противораковой терапия в России по Полису ОМС;

5 февраля 2020 г. - проведена первая из 4-6 химий курса: Атезолизумаб (Тецентрик® (Tecentriq) + Бивацизумаб (Авастин® (Avastin®);

15 февраля 2020 г. - медицинское учреждение, в котором начал проводить терапию, сообщило, что не имеет финансовой возможности продолжать лечение, потому что Страховые компании перестали компенсировать лечение пациентов по Полису ОМС Московского региона (сейчас эта ситуация активно обсуждается в СМИ).

Данный курс лечение подразумевает 4-6 химиотерапий с интервалом в 3 недели. Стоимость каждой химии - 238 000 рублей. Стоимость оставшейся части курса может составить от 714 000 до 1 190 000 рублей.

Данный вид рака является скоротечным. Срок жизни пациента с ГЦР, если не предпринимать лечение, не превышает 1 год.

В Мае 2020 г. лечащие врачи, по результатам проведения Курса и результатам обследований, должны будут принять решение о дальнейшем пути лечения Валерия Ивановича.

Возможно терaпия данными или иными препаратами будет продолжена до операции по трансплантации печени.

От всего сердца
Чепухалин Валерий Иванович, его супругa, дети, родные, близкие, соратники и сотрудники православной соцсети "Елицы" благодарят вас за молитвенную и финансовую помощь и поддержку!

Помогите собрать необходимые средства!

В комментарии к переводу обязательно укажите: "на лечение Чепухалина" или "на лечение Валерия Ивановича"

Почему трудно выявить рак печени и поджелудочной железы на ранней стадии, что нужно для этого сделать, почему операции на этих органах — самые сложные, как грамотно провести реабилитацию и действительно ли лечение онкозаболеваний в России соответствует мировым стандартам — в интервью с ведущими специалистами России профессором Юрием Патютко и хирургом-онкологом Антоном Ивановым

29 января 2020 14:25

Профессор Юрий Иванович Патютко — хирург-онколог с опытом более 50 лет и 2500 операций. Патютко создал отделения опухолей печени и поджелудочной железы в НМИЦ онкологии им. Блохина и сейчас там главный научный сотрудник хирургического отделения опухолей печени и поджелудочной железы. Лауреат премии Правительства РФ, заслуженный деятель науки РФ. Автор более 300 печатных научных работ.

Юрий Патютко: Смотрите на цифры: послеоперационная летальность при операциях на поджелудочной железе — а это очень сложные операции, — тогда составляла 40%, а послеоперационная пятилетняя выживаемость равнялась нулю. Действительно, рак поджелудочной железы очень страшный, агрессивный, и нужно очень много сил прикладывать, чтобы был какой-то прогресс в этой области. Но сейчас уже многие пациенты после операции на поджелудочной железе живут более 5 лет.

Антон Иванов: Современное лечение дает результаты пятилетней выживаемости при раке поджелудочной железы, и достигнута выживаемость 10 и более лет при колоректальном раке с метастатическим поражением печени. У нас сегодня есть пациенты, про которых мы с уверенностью можем сказать, что они излечены.

Юрий Иванович Патютко Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Самое время вспомнить уникальные примеры успешного лечения: например, беременную пациентку с колоректальным раком IV стадии?

Патютко: Да, беременная женщина, рак прямой кишки дал метастазы в печень, была успешно прооперирована в 2012 году. Сейчас и ребенок уже пошел в школу, и мама здорова. Приезжает к нам не чаще, чем один раз в год. Это, конечно, уникальное наблюдение.

Иванов: Несколько лет назад мы оперировали женщину по поводу метастазов рака молочной железы в печень. Во всем мире такие пациенты считаются неоперабельными. Однако мы приняли решение оперировать, так как метастазов в других органах не было — редкая удача. После операции исследовали удаленные метастазы и выяснили: первичная опухоль, которая была в молочной железе, и метастатическая, которая развилась в печени, имели совершенно разную генетическую природу. И опухоль в печени хорошо поддавалась химиотерапии. Мы смогли подобрать лечение, за счет которого пациентка жива до сих пор. Но мы бы не узнали этого, если бы отказались от операции, как остальные врачи.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Какой процент на 100 тысяч населения заболевает сегодня такими видами рака?

Патютко: Если брать Центральную Россию, то по поджелудочной железе — 9 человек на 100 тысяч. В последние несколько лет отмечается рост числа заболевших.

Первичный рак печени — тот, который зарождается именно в этом органе, — составляет примерно 5 случаев на 100 тысяч населения. Но в России есть районы, где этот показатель гораздо выше: например, Калмыкия, Дальний Восток.

Количество случаев метастатического рака печени — когда любой другой вид рака дает метастазы в печень — не поддается статистической оценке. Но его очень много: в печень могут метастазировать рак легких, желудка, органов репродуктивной системы, молочной железы — практически все опухоли.

Иванов: При этом не только пациенты, но во многих клиниках и врачи не знают, что операции на печени — это уже вполне выполнимо. Мы часто встречаем пациентов, которых врачи признают инкурабельными и рекомендуют исключительно симптоматическую терапию, обезболивание, отправляют в хосписы. А мы находим возможности их лечить.

Антон Иванов Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Самое трудное в лечении рака печени и поджелудочной железы — диагностика, поскольку оба вида рака бессимптомны. Но именно ранняя диагностика считается гарантией хорошего прогноза. Как решается эта проблема?

Патютко: Беда в том, что в онкологии печени и поджелудочной железы ранней диагностики практически не существует. Печень начинает болеть, когда опухоль достигает приличных размеров, больше 2–3 см, а это уже далеко не начальная стадия. До этого никаких симптомов нет.

Надо знать, что часто опухоль возникает на фоне гепатитов В и С. Пациенты, которые перенесли это заболевание, должны наблюдаться минимум раз в год, чтобы вовремя выявить рак. К сожалению, у нас люди традиционно легкомысленно относятся к своему здоровью и не очень охотно идут к врачу. Особенно в провинциальных городах. Возможно, все это изменится в следующих поколениях.

То же самое с поджелудочной железой. Она состоит из головки, тела и хвоста, и рак на ранней стадии выявляется, лишь когда опухоль в головке: у человека появляется желтуха. У остальных рак выявляется только при случайном обследовании.

Очень хороший метод диагностики опухолей печени и поджелудочной железы — УЗИ, по его результатам вполне можно поставить диагноз. Онкомаркеры не дают полной картины по этим органам, они — только вспомогательный инструмент.

Иванов: К сожалению, статистика по выявляемости этих заболеваний в России очень разнится с развитыми странами: с Западной Европой или Японией, где они выявляются на I–II стадии. В России более 70% опухолей печени и поджелудочной железы диагностируется на III или IV стадии. У таких пациентов в основном негативный прогноз.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Что можно посоветовать делать людям, которым поставлен страшный диагноз?

Иванов: Такой диагноз всегда как гром среди ясного неба, никто не ждет, что это может с ним случиться. Самое главное, что хочу пожелать таким пациентам, — не впадать в панику и ни в коем случае не обращаться ни к каким знахарям, народным целителям вместо нормальных врачей. Пациент должен максимально быстро оставить все свои дела и обратиться к профильному специалисту.

Патютко: Сколько я себя помню в медицине, столько идет борьба со знахарями. Чем только рак ни лечили: и соляной кислотой, и мочой, и керосином, — и люди ведь шли. Но это явные шарлатаны. А есть еще шарлатаны неявные.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Давайте подробнее поговорим о комбинированных методах лечения. Тех, в которых используются принципиально различные методики: хирургия и лучевая терапия или хирургия и химиотерапия. Какие есть новые наработки сегодня? Материалы, которые можно найти, как правило, предназначены для специалистов и не слишком понятны неподготовленному читателю.

Патютко: Вариантов лечения довольно много. Что касается опухолей печени — помимо операций есть локальные методы воздействия. Например, радиочастотная термоабляция. В опухоль под контролем УЗИ вводится игла-электрод, и под воздействием радиочастотного импульса опухоль разрушается — выжигается теплом. Но надо, чтобы был один, максимум два узла, и небольшого размера. Это широко распространенный метод, но если опухоль расположена близко к крупному сосуду, кровь охлаждает это место, и по границе с сосудом остаются раковые клетки. Поэтому такое лечение показано не всем.

Сейчас широко распространяется помощь генетиков: они ищут поломки в генах и определяют, как на них можно воздействовать. Молекулярная биология развивается стремительными темпами, и я думаю, что если проблема рака и будет решена, то, скорее всего, с помощью молекулярных биологов. Хирурги — просто ремесленники. Они могут все что угодно удалить, но это не вылечивает.

Иванов: Есть новые методики, которые применяются не только за границей, но и в России. Так называемый кибернож — безоперационное лечение метастазов в печени. Это особый режим лучевой терапии, когда к небольшому участку за два-три сеанса локально применяется очень высокая доза радиации. При этом аппарат синхронизирован с дыханием пациента, и пучок лучей, который направляется на опухоль, корректируется вслед за ним — так уменьшают воздействие на здоровые ткани. Если речь идет о единичных метастазах, то эта методика применяется и в нашей клинике.

И в государственных, и в частных клиниках России применяется самая современная методика HIPEC (хайпек). Это внутрибрюшинная химиотерапия, когда нагретые до 42–43 ⁰C препараты вводятся непосредственно в брюшную полость пациента. Активно применяется и при раке поджелудочной железы, и печени, и колоректальном раке, когда метастазы распространяются на брюшину.

Или безоперационная методика химиоэмболизации печени. Находят артерию, питающую опухоль, и вводят в нее эмболизирующий и химиотерапевтический элементы. Капсулы-эмболы перекрывают опухоли кровоток, а химиопрепарат одновременно действует на раковые клетки.

Все это уже делается в России, у нас в клинике это и вовсе потоковые методы.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Какой должна быть правильная реабилитация больных после операции на печени или поджелудочной?

Патютко: Реабилитация необходима, особенно после операций на печени, если делается обширная резекция. В печени можно удалить шесть сегментов из восьми, оставшихся двух хватает, чтобы выжить. При таких операциях опасен ближайший послеоперационный период, когда может возникнуть печеночная недостаточность — серьезное осложнение. Но сейчас достаточно медикаментов, которые помогают печени справиться с такой большой нагрузкой. Через полгода она регенерирует и достигает прежних размеров. Волшебный орган!

Что касается поджелудочной железы — реабилитация сложнее. Если удаляется большой ее участок, то может начаться диабет, а при полном удалении он просто неизбежен. Больному приходится вводить инсулин. Внешняя секреторная деятельность поджелудочной железы при этом тоже страдает, поэтому больной должен принимать ферменты. Но сейчас препарата Креон обычно хватает, чтобы поддержать углеводный статус и внешнюю секрецию — жить вполне можно.

Иванов: Но надо понимать, что хирургия — большая часть успеха, но в клинике, где делают операции на печени и поджелудочной железе, и анестезиология, и реанимация, и ведение послеоперационного периода должны быть соответствующего уровня.

Во время операции очень важно, чтобы врачи всегда были готовы к восполнению кровопотери. У нас в клинике есть аппарат CellSaver — он возвращает потерянную пациентом кровь обратно в кровяное русло после специальной обработки. В больших операциях он всегда наготове.

Чтобы не потерять человека уже после успешной операции, реанимация должна быть оснащена и технически, и профессионалами высшей категории, с большим опытом ведения таких сложных пациентов.

Патютко: Для меня союз хирурга с реаниматологом, анестезиологом — это само собой разумеющееся, без этого просто нельзя оперировать.

Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Давайте еще поговорим о психологических аспектах лечения: о поведении пациента, его настрое, мотивации и психологическом сопровождении, как до, так и после операции. Какой вы видите идеальную связь врача и ракового больного, нужен ли психолог для пациента и его семьи?

Патютко: Кажется, Гиппократ сказал, что в лечении участвуют трое: врач, больной и болезнь. Если больной на стороне врача, мы победим болезнь. Если больной на стороне болезни, то ее излечить нельзя. Этот принцип за тысячелетия не изменился. И в этом плане больных можно условно поделить на три типа. Одни полностью уходят в болезнь, считают, что ничего не выйдет, раскисают, и, как правило, у них все идет плохо. Другие очень жизнерадостно подходят ко всему, верят в победу, верят во врачей и в своих родственников. Это самый благоприятный контингент для врача.

Основная масса находится где-то посредине. И с каждым больным обязательно надо работать. И сопереживать. Если врач не умеет сопереживать, не может входить в положение больного, ему лучше сменить профессию.

Помощь грамотных психологов — это тоже очень хорошо и для больного, и для семьи, и для лечащих врачей. Психологи просто обязаны быть в штате онкологических клиник. Но это практикуется, увы, далеко не везде.

Иванов: Работая с онкобольными, я часто вижу, что к психологу нужно вести не самого пациента, а тех, кто его окружает, кто создает атмосферу вокруг него. Это касается и самих врачей. Онкологи стоят, скажем так, на передовой профессионального выгорания, поскольку ежедневно общаются со смертельно больными людьми. Хорошо, что у нас в клинике штатный психолог работает не только с пациентами, но и с врачами.

Ɔ. Есть ли понимание, какие сегодня прогнозы на жизнь для больных с опухолями печени и поджелудочной железы и улучшатся ли они в ближайшем будущем?

Иванов: Зависит, в первую очередь, от стадии. И от биологии опухоли. Может быть, что опухоль всего несколько миллиметров через 2–3 месяца может дать множество метастазов в разные органы.

Ученые не до конца разобрались, как и почему это происходит. Но теми темпами, какими развивается современная наука, через 10–20 лет мы будем гораздо больше знать про онкологию, чем знаем сейчас. И возможно, будет доступное для всех радикальное лечение.

Патютко: Вот сейчас можно сказать про печень, что если опухоль до 2 сантиметров, пятилетняя выживаемость — 100%. Если опухоль больше, то в среднем у нас пятилетняя выживаемость при первичном раке — 40%. При раке поджелудочной железы — 20%, все это при комбинированном лечении. Так что нам еще работать и работать.

Читайте также: