Оксана умерла от рака

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

"У нее постоянные боли… ситуация крайне тяжелая, никто не может сказать, сколько жить осталось осужденной", - так медики тюремной больницы имени Гааза в Санкт-Петербурге обосновывали свою рекомендацию отпустить из заключения Оксану Семенову. Суд освобождать заключенную отказался, и спустя четыре месяца она умерла. Во вторник ЕСПЧ признал Россию виновной в том, что у Семеновой слишком поздно диагностировали рак и фактически не предоставили необходимого лечения.

Как следует из заключения местного Росздравнадзора, в больнице имени Гааза - единственной тюремной больнице Санкт-Петербурга - в принципе не было необходимой лицензии для предоставления больной раком нужного лечения.

Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить 20 тысяч евро родственникам осужденной. В решении суда говорится о том, что в тюремной больнице не обеспечили Семенову теми обезболивающими, которые были бы способны облегчить страдания онкобольной.

Таким образом, полагают в Страсбурге, Россия нарушила третью статью Конвенции по правам человека о бесчеловечном или унижающем достоинство обращении или наказании.

Два года без повода для беспокойства

Онкологическое заболевание у Семеновой врачи петербургской колонии №2 заподозрили спустя два года после того, как она попала в исправительное учреждение.

По мнению российских властей, женщина обратилась за помощью несвоевременно: на боль в нижней части живота она пожаловалась тюремному врачу в начале лета 2015 года - лишь спустя четыре месяца после того, как начала ее чувствовать. Медик заподозрил рак и распорядился о переводе в больницу Гааза, говорится в замечаниях к жалобе, подписанной уполномоченным России при ЕСПЧ Георгием Матюшкиным.

"Тем не менее, несмотря на серьезность предполагаемой болезни и осведомленности заявительницы о ней, заявительница отказалась от немедленного перевода", - утверждает представитель российского правительства.

Версия российских властей противоречит словам самой Семеновой. В своем заявлении в общественную наблюдательную комиссию незадолго до смерти она писала, что обратилась с болью к гинекологу в марте 2015 года. Врач не сообщил ей диагноз, но предложил госпитализацию в больницу имени Гааза. "Я написала отказ по причине приближающегося УДО", - объясняла Семенова.

В том же обращении она указывает, что после ареста в начале 2013 года ее дважды осматривал гинеколог, который не нашел повода для беспокойства.

"Прогноз для жизни сомнительный"

В июле 2015 года Семенову этапировали в больницу имени Гааза, где предположения врача ИК-2 подтвердились - у женщины диагностировали рак шейки матки.

После проведенного через два месяца обследования врачи пришли к выводу: оперировать уже нельзя. Они рекомендовали провести лучевую терапию в специализированном стационаре, поскольку в условиях больницы имени Гааза сделать это было невозможно.

Вскоре после этого специальная медкомиссия решила, что тяжелое заболевание Семеновой дает ей право на освобождение. Женщине был поставлен окончательный диагноз - рак IV стадии. "Прогноз для жизни сомнительный, для выздоровления безнадежный", - говорилось в выводах медиков.

На заседании суда, рассматривавшего вопрос об освобождении Семеновой, ее лечащий врач объясняла: "Болезнь была выявлена уже по прибытию осужденной в ИК, мы надеялись, что будет хотя бы 3-я степень, но после прохождения всех анализов выяснилось, что пошел необратимый эффект… ей сложно передвигаться, у нее постоянные боли, ситуация крайне тяжелая".

Медик объясняла, что теперь Семеновой можно предоставить только симптоматическое лечение. По словам врача, в случае освобождения женщина могла бы обратиться в онкодиспансер. "У них другие лекарства, могут помочь хоть как-то снять болевой синдром, у нас нет возможности…", - цитируют представителя больницы адвокаты "Зоны права" в направленной в ЕСПЧ жалобе.

Судью Смольненского суда Юлию Котеневу эти доводы не убедили. В подписанном ею постановлении говорится, что "в условиях изоляции от общества осужденная получает лечение, которое способно облегчить ее страдание".

Семенова, осужденная по связанной с наркотиками статье, "не исключает возможность продолжить употребление наркотических средств с целью снятия болевого синдрома", - обосновала свое решение судья.

Без штатного онколога и лицензии

В начале марта 2016 года ЕСПЧ потребовал от России предоставить Семеновой перечень всех лекарств, требующихся в ее случае, и перевести ее в гражданскую больницу, если тюремное учреждение не может предоставить необходимую помощь.

Ни перевода, ни нового рассмотрения своей просьбы об освобождении женщина не дождалась. Она скончалась 9 апреля.

Российские власти смерть Семеновой связывают с ее собственной невнимательностью и влиянием других заболеваний, которые усугубили состояние заключенной.

"Общеизвестно, что лечение любого вида рака может быть успешным, если лечение начинается на ранней стадии. Однако,… к моменту обследования заявительницы, ее рак прогрессировал, по крайней мере, до III стадии", - говорится в доводах представителей российского правительства. Запоздавшее обследование они объясняют "собственным поведением заявительницы".

Промедлением российские власти обосновывают и отказ в проведении лучевой терапии. Она не была предоставлена в тюремной больнице им. Гааза "не потому что в указанной больнице не хватает необходимых медикаментов и специалистов, а потому что к тому времени, когда врачи были в состоянии проводить обследование заявительницы, ее болезнь достигла такой стадии, когда лечение стало неэффективным".

Представлявшая интересы Семеновой организация "Зона права" с этим категорически не согласна. Ее юристы попросили независимых медиков-экспертов оценить адекватность помощи, которую получала Семенова.

Специалисты пришли к выводу, что в отличие от многих видов рака, тип болезни, которой страдала заключенная, развивается длительный период. Согласно существующим нормам, раз в год женщины в тюрьмах проходят осмотр гинеколога и сдают тест на онкоцитологию. Это значит, что к моменту обследования Семенова должна была его сдать уже дважды, что существенно повышало вероятность раннего выявления заболевания.

Помимо этого эксперты в своем заключении отмечают, что заключенной не был предоставлен целый ряд необходимых препаратов, не были проведены обязательные в ее случае исследования и осмотры, не проводилась паллиативная помощь. ЕСПЧ изучил историю болезни Семеновой и согласился со специалистами.

По словам представителей "Зоны права", в тюремной больнице им. Гааза не только не было штатного врача-онколога, она вообще не имела лицензии на оказание медпомощи. Это следует из ответа на запрос, который адвокат женщины Виталий Черкасов направил местный Росздравнадзор.

Из суда - на носилках

Решение Европейского суда по делу Оксаны Семеновой может стать "ориентиром для всех жалоб тяжелобольных осужденных, которым не оказывается адекватная медицинская помощь в питерской больнице имени Гааза", убеждены в организации "Зона права".

Ее руководитель Сергей Петряков, представлявший интересы заключенной в ЕСПЧ, отмечает, что сейчас в Страсбурге находятся еще две жалобы онкобольных женщин, которые, по мнению юристов организации, не получали должной помощи в условиях заключения и скончались.

Сейчас суды освобождают менее половины заключенных, которые, по мнению профильной медкомиссии, имеют на это право из тяжелого заболевания. Такую статистику в мае 2017 года приводила уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова.

Перечень заболеваний, которые могут рассматриваться в качестве основания для освобождения, содержится в постановлении правительства. Медкомиссия устанавливает соответствие диагноза заключенного этому списку, после чего материалы направляются в суд.

Но по той же официальной статистике, 21% заключенных, аттестованных комиссией в 2016 году, попросту не дожили до заседания суда. Еще 3,4% тех, кого суд все же решил отпустить из-за состояния здоровья, скончались до вступления решения в силу.

В основном постановление об освобождении тяжелобольных заключенных "работает" в случае, когда речь идет о терминальной, предсмертной стадии, говорит ведущий автор проекта "Женщина. Тюрьма. Общество" и бывший член петербургской ОНК Леонид Агафонов.

Он отмечает, что по большому счету в существующем виде процесс освобождения тяжелобольных осужденных - это попытка снизить смертность в местах заключения.

"Освобождают людей, которых на носилках [на заседание суда] выносить надо. Редкий случай, когда кто-то живет на свободе несколько месяцев", - сказал правозащитник.

Губернатор Ульяновской области Сергей Морозов подписал указ о выплатах и льготах для волонтеров, борющихся с коронавирусом, и присвоил этим мерам имя умершей 19-летней студентки Светланы Анурьевой.

Героическую девушку хотят посмертно представить к государственной награде.

Несколько фотографий и душевные воспоминания — это все, что осталось у Кристины от Светланы. 31 мая 19-летняя Света Анурьева, красавица, отличница, активистка и волонтер, умерла.

Удивительным упорством юной девушки жители поселка Карсун будут восхищаться еще долго. Светлана старалась везде успеть, сделать многое, помочь всем. Возможно, знала, что рано уйдет, и хотела насладиться своей такой недолгой жизнью.

Светлана начала чувствовать боли внизу живота с начала 2020 года. Сначала не придавала значения, а потом врачи направили девушку в Ульяновскую областную больницу. Свету прооперировали в феврале, но почему-то не выявили рак. Мама Светланы Наталья Анурьева не находит себе места: возможно, определи гистология тогда злокачественную опухоль, жизнь дочери можно было продлить.

Едва отойдя от хирургического вмешательства, Светлана вернулась к учебе и общественной деятельности. Студентка была обладательницей губернаторской стипендии за особые успехи, участвовала в самодеятельности, пела, радовалась жизни и помогала всем, кому могла.

Кристина говорит, что Наталья, мама Светланы, старается держаться: у нее еще трое детей. Хлопот в больших семьях хватает, но перенести такое горе женщине очень тяжело. Сама Наталья признавалась журналистам, что весь апрель дочь дома практически не видела: она старалась не только продукты разнести, но и поставить старикам капельницы, уколы. Когда заболела сама Наталья, дочь лечила и ее, переживала, говорила добрые слова, плакала, сочувствовала маме. А ушла раньше нее и всех своих родственников.

22 мая Светлану вновь увезли в больницу, а 28 мая ее забрали домой уже лежачую. Она никогда не показывала, насколько плохо себя чувствует. Даже когда при повторной операции в мае выявили четвертую стадию онкологии, Света боролась. Планировала жить дальше и не давала себе пощады.

О чем думает и что чувствует 38-летняя женщина, умирающая от рака

Ирине 38 лет, у нее терминальная стадия рака легких. Врачи не верили и сомневались: такая молодая, не может быть рак! Но рак смог, и Ирина понемногу умирает.

Вова — кудрявый блондин с голубыми глазами. У мамы на руках он спокоен, без маминых рук рыдает на весь дом. Еще у Ирины есть сын-подросток Егор. 14-летний красивый парень. Еще есть мама, сестра и муж, которые очень переживают. Так сильно, что Ирине приходится их успокаивать. Ну и, наконец, у Ирины есть трехлапая собака Герда, Ирина спасла Герду маленькой, теперь Герда хочет спасать ее. Поэтому собака пытается сожрать любого чужого, кто подходит близко к ее хозяйке.

Сидя на тумбочке в кухне, положив ноги на подоконник, Ирина рассказывала о себе, глядя в окно. Долго гулять она не может, окно на девятом этаже — обзорная площадка и связь с внешним миром.

Мой рак никак не проявлял себя. Легкие не болят, поэтому рак легких коварен в своей незаметности. На ранней стадии его поймать сложно, вот и мы не смогли. Год назад я делала рентген, все было хорошо. Так что обследования эти, которые раз в год положены, не спасают.

Если честно, мне страшно. Как это будет? Не хочется мучиться, задыхаться. Хочется чего-нибудь помягче. Ну, скажем, уснуть и не проснуться.

Хочется увидеть, как вырастут сыновья. Страшно за старшего. Младший-то меня помнить не будет, а старшему я нужна, мы очень близки. Как он переживет? Младшего зовут в честь моего отца. А старшего я назвала Егором — в честь Егора Дружинина, а муж — в честь Егора Летова, и мы поэтому не спорили.

Я не сразу такая бодрая была. В самом начале в больнице у меня случилось обострение. Я стала задыхаться. Не то что дышать, мне моргать было больно. Было так плохо, что бодриться я не могла никак. Я была полутруп на каталочке. Лапки сложила сразу, эвтаназию мне дайте, умереть мне дайте! Без мамы, без друзей я бы не выжила. А потом вот мне назначили таргетную терапию. И я пришла в себя, поднялась с постели. Но это лечение не вечное, мы просто время выцарапали. В нормальном состоянии я с декабря, и никто знает, когда станет хуже. Может, уже завтра. Но планы я все равно строю, как жить без планов? Хочу на море поехать летом.

Сама я не находила человека, вот так чтобы идти и найти. А по звонкам находила. Больницы обзваниваешь, есть подходящий человек. Отправляешь кого-нибудь проверить — и да, это он.

Когда я заболела, муж уволился, чтобы за мной ухаживать. Сейчас недавно вышел на работу, сменный график, чтобы дома чаще бывать. Я без работы, ищу что-то удаленное, пока не нашла. Нам очень трудно финансово, денег вечно нет. И хоспис очень помогает тем, что привозит препараты. Вообще не знаю, как бы без них мы жили.

О Самарском хосписе я узнала, когда мне понадобился кислородный концентратор. Мы узнали, что можно бесплатно взять его в хосписе. Я тогда почти умирала, и когда ко мне впервые приехала бригада, я просто обалдела от их отношения ко мне. Только что не целовали — такая забота, внимание! Такая разница с докторами из онкоцентра!

Все препараты, которые я сейчас принимаю, мне назначили в хосписе и привозят домой. Для желудка, для сердца, для печени. Лекарства от рака убивают организм. Сколько онкологических больных умерло от цирроза печени! Странно, что мне это все в больнице не выписали. Понятно, я умираю, но это же не повод ко мне относиться так, будто я уже умерла!

Пусть все смеются

Я металась, металась, все думала, стоит ли писать список того, что хочу успеть? Вот хочу пройти курсы по производству домашней косметики. Смешиваю дома масла, кремы на любительском уровне, а хочу научиться профессионально. Фотошколу я так и не окончила, тоже надо. Съездить хочу много куда… Но потом подумала и поняла, что ну их, эти глобальные цели, мне просто дома хорошо. Когда я вставать с кровати не могла и первый раз спустя два месяца на кухню вышла с дыхательными трубками и приготовила ужин, это такой был кайф! Сама!

Я люблю возиться дома с детьми. Они такие, мальчишки, интересные, мне с ними прикольно. Напрягает меня только невозможность активно перемещаться. Я раньше много ходила, гуляла, а сейчас устаю.

Самарский хоспис, который так поддерживает Ирину и многих других пациентов, существует на наши с вами пожертвования. Деньги нужны на материальную помощь сотрудникам выездной службы и стационара, медикаменты, средства ухода. Вы жертвуете деньги хоспису, хоспис покупает все, что нужно, едет к пациенту и облегчает его последние дни жизни — так это работает сейчас. И хотелось бы, чтобы работало всегда, без перебоев. Потому что люди умирают всегда, мы все когда-нибудь умрем, и хорошо, если нам не понадобится хоспис. А если понадобится, будет здорово, если нас, как Ирину, подхватят такие врачи, как в Самарском хосписе. И у нас будет время и силы, чтобы обнимать детей и мечтать о море.

• 
  

В маленьком посёлке Карсун, что в Ульяновской области, эту кареглазую девушку, кажется, знали все. Каждый, кто хоть раз с ней встречался, уверяет: красавица просто излучала тепло. 19-летняя Света Анурьева – без пяти минут медик и одна из самых активных волонтёров. Она всегда откликалась на чужую беду. О том, что ей самой нужна помощь, знали только родные, которые до сих пор не говорят о ней в прошедшем времени…

Света училась в местном медколледже – в этом году должна была получить диплом. Красный. До выпускного, которого так ждала, она не дожила всего месяц.

– Света с самого детства говорила: "Буду врачом, буду всех вас лечить!" И ни разу она не отступила, – вспоминает родная сестра девушки Эльвира Крылова. – Изначально, правда, хотела стать стоматологом. После окончания колледжа присматривалась к медвузам в Казани. Но уже в этом году решила выбрать другую специализацию – гинекологию.

Толчком к этому стали проблемы с собственным здоровьем. Зимой этого года у Светы начал болеть живот. Как будущий дисциплинированный медик, девушка не стала откладывать визит к врачу. Поселковая поликлиника выписала направление в областную клиническую больницу. Там пациентке провели обследование, во время которого обнаружили кисту на одном из яичников.

– В феврале её прооперировали. Удалённую опухоль отправили на гистологию. Готовилась она порядка двух недель, может, чуть больше. Все мы, конечно же, с нетерпением ждали результатов, – продолжает Эльвира. – Но врач поспешил успокоить Свету: "Ничего страшного не выявлено, так что не беспокойтесь, всё у вас в порядке".

Едва выйдя из больницы, студентка с головой погрузилась в учёбу, навёрстывала упущенное, переживала, что пропустила важные темы. Вернулась и к общественной деятельности в колледже. Не раз Светлана выступала на концертах, отправляла заявки на конкурс, побеждала в соревнованиях. За особые успехи девушка даже стала получать губернаторскую стипендию.

– Где-то год назад в нашем колледже была создана организация волoнтёров-медиков, – рассказывает телеканалу Царьград однокурсница и координатор движения Айгуль Меннибаева. – Света – одна из первых, кто вступил в неё.

Студентка была уверена – её знания должны идти на благо. Она приходила домой к жителям посёлка и ставила капельницы, делала уколы.

Фото предоставлено семьёй Светланы Анурьевой

Казалось, жизнь шла в прежнем ключе. Но в конце марта у Светланы ухудшилось самочувствие – вернулись те самые боли в животе. Девушка вновь обратилась к врачу. Из-за распространения коронавируса направление на обследование в больницу Ульяновска получила лишь на апрель. Но попасть на приём не успела.

– У нас ввели карантин. Наш посёлок и соседний оказались изолированы. Въезд и выезд – под запретом, были выставлены блокпосты, – говорит телеканалу Царьград сестра Эльвира Крылова. – На время ограничений единственным лечением сестры стали обезболивающие. Она, правда, редко жаловалась и почти никогда не показывала, что ей плохо.

Чтобы не думать о боли, Светлана вместе с волонтёрами фонда "Дари добро" помогала пожилым людям и инвалидам. Девушка покупала продукты и лекарства. Стремилась помочь как можно большему числу жителей посёлка. Словно боялась не успеть.

За апрель Светлана самостоятельно отработала 30 заявок. Фото предоставлено семьёй Светланы Анурьевой

По словам мамы Светы – Натальи, весь апрель свою дочь она практически не видела. В волонтёрской организации говорят, что за апрель она самостоятельно отработала 30 заявок. Несмотря ни на что, хрупкая девушка вставала и шла к тем, кто стар и слаб.

В начале мая в области начали вводить карантинные послабления. Наконец Светлана смогла попасть в больницу Ульяновска. Там девушку экстренно прооперировали – ей удалили яичник. Выписали домой, а позже стало известно: у Светы четвертая (то есть последняя) стадия рака. Всё это время болезнь пожирала её.

22 мая Свету вновь привезли в больницу. Но там лишь развели руками.

– Мы ничем уже помочь не можем, – потупив взгляд, говорили врачи.
Спустя неделю девушку выписали домой. Ходить она уже не могла, но всё ещё была в сознании.

– Знаете, она до последней минуты верила, что поправится. Она не переставала улыбаться. Говорила: "Не плачьте, мне скоро диплом получать". Даже после последнего вздоха на её лице сияла улыбка. Она умерла в окружении родных, мы все с ней находились рядом, – говорит Эльвира.

Светы Анурьевой не стало в последний день весны. Проводить девушку в последний путь собрался едва ли не весь посёлок.

– Этого ангелочка забрали небеса! – шептались люди, которые пришли на прощание.
Похороны помогли организовать местные власти. Свою посильную лепту вносили и жители посёлка. Скорбел весь Карсун.

– Мы от всей души говорим спасибо всем, кто не остался равнодушен к нашему горю. О Свете узнали люди из других регионов России, нам многие звонили, выражали слова соболезнования. Это бесценно для нашей семьи, – не устает благодарить Эльвира. – Конечно, если бы тогда, зимой, гистологию провели верно и мы бы знали, что у Светы злокачественная опухоль, то успели бы её спасти.

Добиваться справедливости семья не хочет – судебные тяжбы считают лишними.

– Никого наказывать не будем, – говорит мама Светы Наталья. – Все под Богом ходим…

Учреждена награда "За вклад в развитие добровольческой деятельности имени Светланы Анурьевой". Фото предоставлено семьёй Светланы Анурьевой

Героическую девушку хотят посмертно представить к государственной награде.
19-летняя Света для многих – символ настоящей самоотверженности. Девушку-волонтёра, которая не успела стать врачом, хотят наградить. К сожалению, посмертно.
Более того, губернатор Ульяновской области Сергей Морозов подписал указ о выплатах и льготах для волонтёров, которые помогали во время пандемии. Учреждена и ещё одна награда – "За вклад в развитие добровольческой деятельности имени Светланы Анурьевой".

– Знак отличия будет вручаться волонтёрам, занимающимся добровольческой деятельностью не менее двух лет, – сказал и.о. министра молодёжного развития Ульяновской области Иван Макеев. – Это могут быть жители России и иностранные граждане – при условии, что они оказывали помощь на территории Ульяновской области.

25-летняя Софья Баляйкина узнала о страшном диагнозе чуть больше года назад. Все это время она боролась с болезнью и делилась всем, что с ней происходит, в соцсетях.

Первые подозрения, что со здоровьем что-то не так, появились в сентябре 2016 года. Тогда у меня зачесалась грудь, и я, прикоснувшись к ней, поняла, что она жесткая на ощупь. Решила пока не трогать, а затем обратиться к врачам. Мы с подружками готовили девичник, все шло хорошо, про грудь я забыла. Но в какой-то момент легла на диван, закинула руку за голову и поняла, что ощущения странные. Внутри отчетливо прощупывалась шишка, размером с перепелиное яйцо! Срочно записалась на УЗИ и на прием к маммологу. Результаты пришли за два дня до свадьбы. Диагноз – цистаденокарцинома (злокачественная опухоль) – в прямом смысле раздался как гром среди ясного неба.

В конце декабря 2016 года, как писала Софья, опухоль удалили. Врачи заявили, что эту стадию заболевания можно назвать нулевой. Первый шаг на пути преодоления рака девушка решила отметить поездкой на Мальдивы.

Еще в январе, перед отпуском, я сдала анализы, один из которых должен был показать, есть ли у меня наследственная предрасположенность к развитию опухолей (ген от мамы). Врачи, получив мои анализы после повторного обращения, сказали, что ни о какой операции сейчас речи идти не может: опухоль сильно выросла и нужно срочно начинать химиотерапию. Ее последствия были ужасны. И тут я совершила вторую ошибку – поддалась на предложения начать альтернативное лечение. От страха и непринятия своей болезни я сейчас плачу еще большую цену. Я упустила время, и теперь предстоит лечение намного сложнее и тяжелее предыдущего.

Целых четыре месяца Софья, по ее словам, полагалась на нетрадиционную медицину, чем, как оказалось, убивала сама себя.

С мая по август я снова не получала медицинского лечения. За это время муж подписал контракт с хабаровским футбольным клубом, мы переехали жить на Дальний Восток. Состояние моего здоровья опять начало ухудшаться. Я снова пошла в больницу. И вот тут меня ждал очередной шок. Хабаровские врачи, посмотрев данные обследований, безапелляционно заявили: «Вы неизлечимы. Делать операции нет смысла, вам поможет только бесконечная химиотерапия, которая будет убивать злокачественные клетки.

Несмотря на неутешительный диагноз, Софья до последнего надеялась, что ей удастся победить рак. Она прошла лечение в Сеуле и старалась мыслить позитивно.

Если я раньше думала – чем заслужила такую болезнь, что сделала не так, кому перешла дорогу или испортила жизнь, то когда смотрела на малышей, которым нет еще и года, а они уже страдают, понимала, что рак – это не наказание, это просто болезнь. Я буду обязательно жить, даже не сомневайтесь, с такой любовью, заботой и поддержкой – у меня нет другого выхода.

Ее оптимизм был настолько впечатляющим, что я решила вынести наши разговоры за жизнь за стены больничной палаты.

- Говорят, что рак - болезнь наследственная. У вас в роду это было?

- Как муж это пережил?

- А грудь после операции у вас все-таки осталась? У вас такая фигура прекрасная, все так гармонично…

- На настоящую грудь протез похож хоть немного наощупь? С чем его можно сравнить?

- С чем? Потрогай сама! - Жанна решительным жестом достает вкладыш, который по форме и цвету - действительно как женская грудь. На ощупь мягкий и в меру упругий.

- Не самый дорогой, но хороший. Наши тверже намного. По сроку службы все индивидуально. Может и через год развалиться, а иногда ходишь 2 - 3 года без вопросов. Примерять обязательно надо. Я штук 10 вкладышей перебрала, чтобы он лег к груди как надо. Без него никак не обойтись. И некомфортно, и перекос мышц идет, и потом начинает болеть спина.

Я могу продолжать химиотерапию. Но этим могу просто убить свой организм раньше времени. Может, пока есть смысл остановиться, на тех же гормонах побыть и жить полноценной жизнью, сколько осталось?

- Никто не знает, сколько осталось…

- Я знаю день своей смерти. Он мне приснился, и я его отметила на календаре. И не делаю из этого трагедию - у меня еще есть больше года. Есть время пожить, что-то сделать, а не сложить лапки и ждать крематория. Когда ты стоишь у края могилы, понимаешь, что столько интересного кругом, а ты видел только дом - работа - дом… Когда я заболела, начала ездить по святым местам - Иерусалим , Дивеево , Жировичи. С племянником на концерте Меладзе была недавно. Начала играть в Lords Mobile (сетевая компьютерная игра. - Ред.).

- Игроки же, наверное, не церемонятся друг с другом? Не обижают?

Есть у Жанны и более серьезные увлечения, которые помогают не чувствовать себя совсем вычеркнутой из жизни после того, как ей дали первую нерабочую группу. Она делает украшения, четки для церкви, учебные пособия для занятий по методике Монтессори.

Четки, которые делает Жанна, - это ее посильная жертва храму. А теперь и мой оберег. Фото: Дмитрий ЛАСЬКО

Я люблю жизнь, я радуюсь жизни. Утром проснулся - уже радость. Дошел до туалета, тебя не тошнит - вообще красота. В больницу попала с воспалением - это лучше, чем с жидкостью в легких. Собака пришла, лизнула в щеку - радость…

Домашние питомцы - это настоящая отдушина для Жанны. Фото из личного архива.

Сейчас у меня две такие собаки. Это моя отдушина. Когда тебе есть о ком заботиться, это немножко сдвигает твои мозги.

Я с удовольствием, когда есть возможность, с девчонками своими встречаюсь, с родными. У племянников есть дети, я очень их люблю. Помогаю как могу - что-то сошью, свяжу. Жизнь продолжается.