Мкртчян вагар дживанович болен раком

Первые часы информации было настолько мало, что журналисты гадали, по какому из двух дел, связанных с суррогатными детьми для иностранцев, взяли врачей. Напомним, в январе и июле случились две очень похожие истории. Сначала в Подмосковном Одинцове в трехкомнатной квартире умер новорожденный мальчик. Врачи скорой приехали на вызов и ахнули: помимо умершего крохи в квартире с двумя нянями были еще трое младенцев.

Позже выяснилось, что все дети рождены суррогатными мамами для граждан Филлипин. Причиной гибели ребенка стала внезапная младенческая смерть. А спустя полгода в Москве на улице Аргуновской врач поликлиники обнаружила пятерых новорожденных младенцев с нянями из Китая . Малыши тоже рождены суррогатными мамами, только на этот раз для граждан КНР . В нашей стране они застряли из-за закрытых границ и пандемии коронавируса. В обоих случаях возбудили уголовные дела, а детей отправили в Дома малютки.

Задержан директор центра суррогатного материнства, клиентами которого были Пугачева и Галкин

Следственный комитет историю с арестом врачей комментировать отказался. Но от адвокатов медиков стало известно: их подзащитные проходят по делу полугодовалой давности. Тому, где умер малыш с Филиппин. Так кого же и за что арестовали в Басманном суде.

В квартире на было детских кроваток. Младенцы спали на обычной постели, все вместе. Фото: СУ СК РФ по Москве

КОГДА ШАНСОВ НЕТ, ИДИ К АШИТНИКОВУ

Первым в Басманный суд доставили Тараса Ашитникова . Медик-репродуктолог с 26-летним стажем вину свою отрицает.

- Я просто делал свою работу, - заявил Тарас Ашитников в суде еще до того, как на его руках защелкнулись наручники.

Довольные клиенты, которые благодаря репродуктологу стали мамами и папами, шокированы арестом.

- До Тараса Ашитникова у меня было 7 подсадок эмбрионов и нулевой результат. А с ним просто чудо какое-то случилось. Я родила двойню, причем эмбрионы прижились с первого раза. Он врач от Бога, и посадить его в СИЗО - это преступление простив всех бездетных пар мира, - говорит москвичка Валерия Данилова .

То, что делал ЭКО суррогатным мамам для пар с Филиппин, Ашитников не отрицает. Но именно это и было его работой в лицензированной и вполне легитимной клинике. В ней же работали отправленные все в тоже СИЗО гинекологи Юлианна Иванова (она, кстати, жена Ашитникова) и Лилия Панайоти. Именно они вели беременности суррогатных мам, которые вынашивали филлипинских детей. Судя по тому, что патологий у беременных не было, сработали хорошо.

Мы не нашли ни одного дурного отзыва от клиенток: только благодарности и недоумение, вызванное арестом. Кстати, роды у суррогатных мам они не принимали. Малыши появились на свет в государственных роддомах и пока к акушерам у следствия претензий нет.

Четвертая арестованная Валентина Чернышова работала к клинике курьером. Инвалид второй группы привозила суррогатным мамам продукты и лекарства. Женщины не жаловались, и Валентина искренне не понимает, что натворила и за что оказалась за решеткой.

Туда же в СИЗО следствие планирует оправить еще одного фигуранта этого уголовного дела — Владислава Мельникова , генерального директора Европейского центра суррогатного материнства. В свое время в интервью он рассказывал, что подбирал суррогатных мам Для Аллы Пугачевой и Максима Галкина .

16 июля Басманный суд рассмотрит ходатайство об его аресте. Мельников действительно помогал филлипинцам координировать программу суррогатного материнства. Кроме того, суд рассмотрит требование об аресте еще трех врачей.

При этом клиенты, даже родители умершего младенца, никаких претензий к врачам не имеют.

За детьми в Одинцово присматривала супружеская пара. В Москву 35-летняя Юлия Грабильникова с мужем переехала из Донецка осенью 2019 года

А ЧТО С ДЕТЬМИ?

А вот к следствию у родителей-филлипинцев вопросов множество. Уже полгода они не могут забрать своих детей. Двое из троих малышей — брат и сестра - близнецы. Их отец один из руководителей страны. У мужчины были серьезные проблемы. Ашитников провел для него сложную операцию, которую нигде в мире сделать не могли. Еще одного мальчика мечтают забрать домой простые работяги с Филлипин. Нам удалось пообщаться с юристом, который представляет интересы этих двух семей.

Свитнев помогал родителям составлять договора о суррогатном материнстве. По его мнению, юридически там все чисто.

- Врачей арестовали за то, что ни делали свою работу, причем делали ее отлично. Обвинение в торговле людьми совершенно безосновательно. В России разрешено суррогатное материнство. И биологические родители не покупают детей. Они оплачивают процедуру ЭКО, процесс вынашивания младенца, услуги кормилицы, но это не равно покупке ребенка, - отметил Константин Свитнев.

КСТАТИ

Пятерых младенцев из Китая также до сих пор не передали родителям. Мамы и папы из КНР уже подготовили иски в суд.

ЕСТЬ МНЕНИЕ

Суррогатное материнство в России пытались запретить уже не раз. Вот и сейчас в Госдуме рассматривают очередной законопроект. У него есть как сторонники, так и противники. Мы собрали мнения за и против суррогатного материнства.

ПРОТИВ

Глава синодального Отдела внешних церковных связей митрополит Иларион

ЗА

Иосиф Пригожин, продюсер

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

В "квартире-передержке" суррогатных детей умер младенец для филлипинской пары

В обычной двушке держали малышей для иностранцев, пока оформлялись документы на их вывоз из России (подробнее)

Суррогатная квартира: младенцев, проданных за 13 миллионов, держали в жутких условиях

Уголовное дело возбуждено по статье "Торговля людьми" (подробнее)

Новость об аресте Мкртчана прокомментировал в Facebook известный журналист и блогер Аркадий Бабченко, передает "Диалог.UA".

Это Олег Мкртчан. Я, честно говоря, фиг его знал, кто это такой, только сегодня про него услышал, какой-то украинский олигарх, дружок Сергея Таруты, совладелец, миллиардер и пр. и пр. Что-то там Индустриальный союз Донбасса, ФК "Металлург" и 12 место в списке чего-то там. Я в этой внутренней кухне не силен и не интересно.

Оказался увлекательный чувак!

Если вкратце, то в 2009 году Мкртчан, Тарута и Гайдук впарили ВЭБу половину убыточного ИСД за 8 миллиардов долларов при помощи Сулеймана Керимова. Точнее, это Сулейман Керимов впарил. Деньги из ВЭБа ушли, но до ИСД, похоже, так и не дошли. Кинули троицу, похоже.

После Майдана чувак отказался от украинского гражданства и свалил в Россию от проклятых бандеровцев. Там пытался что-то финансировать ФК "Кубань", но в итоге передал акции правительству Краснодарского края с формулировкой "денег на финансирование клуба нет" (истинно вам говорю, кинули парня подлюки).

В общем, в Метрополии мальчонка все надеялся подняться обратно и вновь занять те блестящие вершины, с которых он когда-то гикнулся.

Но в Метрополии так ни*уя не думали. Жители высшей касты думали - оооо, кто к нам пожаловал. Какой сочненький, какой жирненький, какой вкусненький смешной глупый малоросс. И раскрутили Олеженьку Мкртчана на девять лет колонии общего режима по тому самому делу о хищении кредитов ВЭБа - но, почему-то, всего одного миллиарда рублей.

Что и на самом деле сколько кто там у кого чего распилил, тоже х*й его знает, потому что суд - ну, как и всегда принято в таких делах - был закрытым. Но гражданский иск Олеже предъявила контора с названием "Фонд промышленных активов". Эта контора создана как дочка ВЭБа в 2016 году для того, чтобы туда скидывать все помойки и невозвратные долги типа этих восьми миллиардов. Некоммерческая организация, между прочим.

И вот, товарищи - вы если стоите, то сядьте сейчас - сумма иска, поданного "Фондом промышленных активов" к Олеже составляет - та-дам! - 1999 миллиардов рублей. Два триллиона, короче. Без мелочи. Две тысячи миллиардов. Или два миллиона миллионов.

Чувство юмора у ФСБшников, безусловно, очень специфическое, но, черт возьми, оно, безусловно, есть. Красивая цифра, согласитесь. По акции. Только сегодня! Два триллиона по цене 1,999!

И вот смешной глупый приехавший в Метрополию малоросс остался без страны, без ИСД, без денег, без свободы и с долгом в два триллиона рублей. Я оценил красоту игры. Ну, что тебе сказать, Олежа. Помнишь, был один такой старый толстый Дедушка Ванга, который до стертого языка твердил - Родина тебя кинет, сынок. Всегда. Если ты не принадлежишь к этому клану - ты для них никогда не станешь своим. Это незаметный рядовой полковник ФСБ Захарченко может спи**ить триллион. А ты им всегда будешь должен два. Сулейман Керимов поднимает бокал шампанского за здоровье Олега и просит поставить ему хорошую песню. Ну, на свободу с чистой совестью, чо.

А вас предупреждали.

P.S. Ах, черт, видимо, сначала в новостях опечатка была.

Теперь он всего 199 миллиардов должен. Ну, не. Это уже не так красиво. Я бы даже сказал, банально. Всего 200 с*аных ярдов? Где красота полета? Зря я ФСБ похвалил. Нет у них чувства юмора.

Напомним, ранее "Диалог.UA" сообщал, что Кремль лишил миллиардных активов донецкого олигарха Мкртчана.

Реаниматолог Максим Лифинский провел в "красной зоне" 45 дней

29.06.2020 в 19:22, просмотров: 54514

Максим Лифинский, можно сказать, вырос в отделении анестезиологии и реанимации. Его папа, военнослужащий, часто уходил в наряд. И мама, работающая в отделении реанимации и интенсивной терапии, брала сына с собой на работу.

Максим Лифинский работает в интенсивной терапии отделения кардиореанимации областной больницы, куда поступают пациенты с острой коронарной недостаточностью, с внезапной закупоркой кровотока в ветви легочной артерии, с инфарктом миокарда, аритмией…

Когда стало понятно, что пандемия захватывает и Мурманск, на базе инфекционной больницы решено было открыть госпиталь.

— Ко мне подошел наш заведующий Сергей Чуксеев, сообщил, что формируется отделение анестезиологии и реанимации №4 (ОАР-4). И спросил, если ли у меня желание пойти туда работать. Сомнений у меня не было, я понимал: а кто, если не мы? Но озвучил одно условие: я должен жить в том же лечебном учреждении, без права выхода домой. Дело в том, что у меня трое детей, младшему тогда был только год и два месяца. И меня сильно беспокоило, что я могу принести инфекцию в семью. В последнее время, когда я приходил домой и ребенок начинал ко мне тянуться, проситься на руки, мне приходилось отстраняться.

Полтора месяца назад Максим Лифинский заступил на вахту.

— Первые смены были напряженными?

— Когда госпиталь только формировался, у меня не было никаких колебаний, не было страха, я готов был заниматься пациентами с коронавирусной патологией. Думал, ну это же пневмония, а мы в отделении интенсивной терапии и не такое лечили. Был уверен, что в вопросе ИВЛ моего багажа знаний будет достаточно. А страх появился позже. От беспомощности. Мы смотрели все эти онлайн-школы, где рассказывалось, как лечить, как вентилировать. Но вскоре убедились, что коронавирус рушит все догмы и стереотипы. Это выбивало из колеи.

По признанию Максима Лифинского, для него, как для врача, который специализируется на кардиохирургической помощи, самым сложным оказалась искусственная вентиляция легких у пациентов с коронавирусом.

— Я привык к более плановой анестезиологии, к узкоспециализированной, когда привозят пациента после операции и мы человека со здоровыми легкими подключаем на продленную вентиляцию. Ждем, когда он проснется, когда у него восстановится мышечный тонус. Потом переводим больного на самостоятельное дыхание.

— В реанимацию ведь попадали самые тяжелые пациенты?

— У нас были пациенты не просто кислородозависимые, а с тяжелой дыхательной недостаточностью. В процессе лечения мы совершенствовали протоколы. Прислушивались к рекомендациям, которые давали в онлайн-школах. В начале пандемии говорилось о том, что пациента надо быстро переводить на аппарат искусственной вентиляции легких. Но потом специалисты пришли к выводу, что надо стараться больного максимально дольше удерживать на самостоятельном дыхании. Мы стали применять и какие-то свои наработки. Это касалось респираторной терапии вместе с терапией по ПДКВ. (При проведении ИВЛ с управляемым объемом часто применяют положительное давление в конце выдоха — ПДКВ. — Авт.).

Почти одновременно в отделение анестезиологии и реанимации №4 поступили два пациента. Один — Идрисов (фамилия изменена), 35-летний мужчина из Чечни. Второй — Петров (фамилия изменена), сибиряк, 52 лет. Оба работали в Белокаменке.

Второй рабочий, Петров, поступил в приемный покой с лицом цвета баклажана. Он еле держался на ногах, и его сразу подняли наверх, в реанимацию.

— У него была одышка, нос был буквально синий. Мы его положили на живот, он лежал, дышал, вроде все наладилось, на мониторе мы увидели красивые цифры насыщения крови кислородом, и вроде бы поток кислорода, подаваемый через лицевую маску, был небольшой. Мы обрадовались, пациент поступил в тяжелом состоянии, и сейчас у него все замечательно проходит. Мы его понаблюдали в отделении интенсивной терапии и потом решили перевести в отделение.

Врачи предупредили, что больной лежачий и его надо перевозить на каталке. Но сибиряк Петров, видимо, почувствовав в себе силы, решил какую-то часть пути пройти самостоятельно.

— Когда меня повторно вызвали в палату терапевтического отделения, прибежав, я увидел уже тяжелейшего больного. Он был весь мокрый, буквально черного цвета, со спутанным сознанием. Нам пришлось брать его на носилки и бегом нести на руках в реанимацию. По рации я сообщил, чтобы готовили аппарат искусственной вентиляции легких. Мы переложили его на кровать и перевели на ИВЛ. Меня в тот момент даже охватила некая апатия, мелькнула мысль, что мы можем его потерять.

Потом, как говорит доктор Максим Лифинский, пошла борьба, чтобы снять больного с аппаратного дыхания.

Вот и сибиряка Петрова пришлось врачам-реаниматологам заново учить правильно дышать и ходить.

— У нас с ним был долгий процесс реабилитации. Мы старались его всячески поддерживать, вместе с ним делали шаги по палате, показывали ему упражнения, которые требовалось делать, дыхательную гимнастику. Ему пришлось проделать колоссальную работу. Все эти упражнения довольно энергоемкие.

Доктор Максим Лифинский считает, что на 30% успех в борьбе с коронавирусом зависит от врачей и на 70% — от самого больного, от его настроя, желания жить.

Через неделю сибиряк Петров уже начал приседать. И докторам даже пришлось его останавливать, чтобы пациент не переусердствовал с физкультурой.

Но случалось и такое, что врачи-реаниматологи вели пациента, боролись за его жизнь, утром заступали на смену — а кровать была пустая. Пациента уже не было в живых.

— В арсенале современного доктора — анестезиолога-реаниматолога много вспомогательной аппаратуры, причем сверхточной, ультрасовременной. Но, к сожалению, не всех мы можем спасти, поэтому я и говорю, что мы далеко не боги. Все, что зависит от нас, мы делаем, но когда запускается каскад необратимых процессов, восстановить организм мы уже не можем. Таких больных мы теряем. Все они остались в нашей памяти.

Доктор вспоминает, как они боролись за жизнь супружеской пары. Женщину удалось спасти, а ее муж не сумел справиться с болезнью, коронавирус практически полностью уничтожил его легкие.

— Были минуты отчаяния?

— Был определенный страх, когда стоял на перепутье, думал, правильно я делаю или нет. Досаждали порой запотевающие очки, которые нарушали визуализацию. Были периоды, когда средства индивидуальной защиты натирали лицо. Все это выводило из состояния душевного равновесия. Но это длилось недолго, тут же собирался, включался в работу, и все возвращалось на круги своя.

— Кого-то подключали к аппарату экстракорпоральной мембранной оксигенации (ЭКМО), который объединяет в себе искусственное сердце и искусственное легкое?

— Хотели применить этот метод к одной 48-летней пациентке, но она стала давать положительные результаты, и мы от этой мысли ушли.

— 45-дневная вахта позади. Риск был ежечасный, ежеминутный. Нет ощущения, что побывали в медсанбате, на войне?

— А как ваши пациенты Идрисов и Петров, о которых вы рассказывали?

— Оба уже выписались, побороли болезнь. Мы с ними на связи. Один сейчас в Новосибирской области, другой уехал к своим родственникам в Чечню.

— Как будете отдыхать, восстанавли­ваться?

— Поеду в Новгородскую область. Жена, дети и родители сейчас в Новгороде. Мы все вместе планируем уехать на пару недель в деревню. Хочу попариться в баньке, порыбачить, посидеть на рассвете и вечерней зорьке на речке с удочкой.