Движение больных против рака

— Николай Петрович, что показывают современные мировые исследования рака? Можно ли здесь говорить о каком-то прогрессе?

Смотрите, обычно наша иммунная система самостоятельно определяет и уничтожает мутировавшие в организме клетки, не давая им размножаться. Но раковые клетки нашли способ обходить эту естественную защиту, что в конечном итоге приводит к развитию злокачественного образования. Открытие двух зарубежных ученых легло в основу нового класса лекарственных препаратов, которые не позволяют блокировать иммунный ответ. В результате организм борется с раковыми клетками естественным путем. Это, в общем-то, произвело революцию в лечении раковых заболеваний. Первый созданный по новому открытию иммуноонкологический препарат был одобрен еще в 2011 году для лечения меланомы, с тех пор этот вид терапии стал одним из перспективных. Сегодня он используется для лечения очень многих злокачественных новообразований (рак легкого, меланома, рак молочной железы, опухоли головы и шеи и другое). Естественно, это не является панацеей, существуют четкие показания и противопоказания к этому лечению.

Российские ученые тоже ведут работу в области иммунного воздействия на рак. Например, несколько лет назад они синтезировали уникальный лекарственный препарат на основе фактора некроза опухолей, который позволяет активировать уникальные патогенетические механизмы воздействия на раковые клетки. Сегодня это лекарство зарегистрировано в России и нескольких других странах, но его исследования пока продолжаются. В ближайшее время результаты могут быть доложены на ведущих международных научных конгрессах.

Фото alev.biz

Сегодня весь научный мир изучает возможности борьбы с раковыми клетками за счет активации клеток иммунной системы человека. И, пожалуй, одним из знаковых стало открытие методики иммунотерапии раковых заболеваний с использованием Т-клеток

— Недавно один из федеральных каналов снял с эфира сюжет на тему онкологии — в нем ваши коллеги говорили, что импортные препараты от рака более эффективны, чем отечественные, что, видимо, и вызвало недовольство руководства канала. Действительно ли картина такая, и если так, то почему?

— Вопрос эффективности лекарств не совсем корректно ставить в привязке к стране происхождения и производства того или иного препарата. В России действуют достаточно жесткие требования к их разработке и производству, соответствующие международным нормам и правилам.

Кстати, здесь важно отметить, что сегодня разработка принципиально новых лекарств для лечения рака требует очень больших инвестиций, от сотен миллионов до 1—2 миллиардов долларов — с учетом всех этапов научного поиска, апробации в экспериментах на животных, клинических исследований, технологических процессов создания производства и т. д.

Российская фармацевтическая промышленность сегодня стремительно развивается, и мы с большим интересом ждем выхода на мировые рынки отечественных оригинальных лекарств. Это должно случиться в ближайшие несколько лет. Кроме того, наша промышленность сегодня активно участвует в процессе локализации производства лекарств зарубежного происхождения, производства высококачественных биоаналогов и дженериков.

— О точных причинах развития рака в организме по-прежнему трудно говорить?

— Если бы мы их знали, наши врачи просто предотвращали бы это заболевание на зачаточном уровне. Но, увы, точная причина до сих пор неизвестна. О том, что такое рак и как он развивается, написано очень много, и я бы предпочел сосредоточиться на другом — на факторах риска. По данным официальной мировой статистики, только 15% случаев рака — это генетические сбои, остальное — наш с вами образ жизни. Курение, алкоголь, ожирение, чрезмерное пребывание на солнце и воздействие ультрафиолета, низкая физическая активность, жирная и острая пища, беспорядочные половые связи (здесь прежде всего речь идет о вирусе папилломы человека) — вот те ключевые причины, которые могут привести человека к развитию этого заболевания.

Фото Олега Тихонова

Конечно, нельзя исключать фактора генетической предрасположенности. Онкологи рекомендуют, если в вашем семейном анамнезе (то есть у прямых родственников) были случаи заболевания раком, первое исследование конкретного органа сделать в возрасте на 5 лет раньше, чем это злокачественное образование было выявлено у родственника.

Поводом для похода к врачу и внеочередной диагностики должны стать и такие симптомы, как появление на коже нового образования, подкожный узел любой локализации, упорный кашель, кровотечение и изменение функций работы кишечника, увеличение подмышечных лимфоузлов, уплотнения и изменения на коже молочной железы, выделения из соска (не связанные с лактацией), длительная повышенная температура тела.

— Что скажете о тех продуктах, которые могут вызвать рак? Врач-онколог Андрей Пылев, например, относит к ним красное и химически обработанное мясо.

— Наши онкологи много и не раз говорили о важности правильной и здоровой пищи. Я только напомню, что регулярное употребление острых и соленых блюд с обилием острых приправ может привести к возникновению язвы желудка, которая считается предтечей рака желудка (в России это заболевание у мужчин на пятом месте по распространенности болезней, у женщин — на шестом). Избыток красного и копченого мяса в рационе — действительно одна из причин возникновения колоректального рака (седьмое место по распространенности).

Ну и, конечно, не существует безопасной доли алкоголя. Этанол, который метаболизируется в ацетальдегид, повреждает ДНК клеток, поэтому регулярное употребление спиртных напитков — любых — может служить причиной рака пищевода, печени, колоректального рака, злокачественных опухолей головы и шеи.

— А как в России обстоят дела со снабжением лекарствами раковых больных?

Фото obninsk.name

Жалобы на нехватку необходимых лекарственных препаратов все еще остаются, и мы получаем их практически из всех регионов России

— Вы сказали об огромных деньгах, выделенных на борьбу с онкологическими заболеваниями в России. О какой сумме речь?

— Ровно месяц назад в стране сменилось правительство. Был назначен и новый глава Минздрава — Михаил Мурашко. Как вы оцениваете работу предыдущего министра Вероники Скворцовой и многого ли ждете от ее преемника?

Что будет сейчас — посмотрим, но мы с коллегами уверены, что новый министр имеет все необходимые профессиональные и личные качества для конструктивного решения существующих проблем. Все-таки, как я уже сказал, в России реализуется национальная программа по борьбе с раком и в ее основе заложены серьезные и амбициозные задачи, которые предстоит выполнить до 2024 года.

Но большая роль во всей этой работе лежит прежде всего на федеральных онкологических центрах, которые должны были усилить свою деятельность по разработке современных методических и клинических рекомендаций по лечению онкозаболеваний, создать единый стандарт лечения для всех регионов, чтобы любой гражданин, где бы он ни находился, гарантировано получил необходимый объем услуг.

Фото Марии Горожаниновой

— А как обстоят дела с кадрами в онкологии?

— С онкологическими центрами и медицинскими учреждениями дефицита нет, но мы по-прежнему испытываем кадровый голод на онкологов в российских поликлиниках. По данным Минздрава России, нехватка кадров составляет около 2 тысяч человек. Больше всего специалистов работают в Москве и Санкт-Петербурге, однако в регионах наблюдается существенный дефицит кадров. В 2017—2018 годах наибольшая потребность в квалифицированных врачах наблюдалась в Дальневосточном и Северо-Кавказском федеральных округах.

— Что нужно заимствовать России из зарубежного опыта борьбы с раком?

— В первую очередь — систему финансирования, которая строится на принципе страхования риска болезни, адекватной оценки его стоимости и разделения финансового бремени этого риска между государством и обществом. Такая система показала свою эффективность во всех развитых странах. Она не только обеспечивает полноценный доступ пациента и врача к самым современным технологиям диагностики и лечения, но и финансово мотивирует человека вести здоровый образ жизни, проходить профилактические осмотры и следить за своим здоровьем.

Ведущие онкологи страны, медицинские чиновники и представители общественных организаций обсуждали, в каком состоянии сегодня находится у нас в стране онкологическая помощь, каких результатов удалось достичь нашим медикам, с какими трудностями сталкиваются врачи и пациенты и как эти трудности можно преодолеть.

Мир стареет и будет болеть

Число больных злокачественными образованиями растёт и будет расти, потому что удлиняются сроки жизни человека, а чем дольше человек живёт, тем больше вероятность, что у него возникнет злокачественная опухоль, говорят медики.

В России рак обнаруживается ежегодно у 500 тысяч человек. Из них около 300 тысяч от этой болезни умирает. Но страшнее всего, что примерно 100 тысяч умирают в течение первого же года после постановки диагноза. Это говорит о том, что впервые на приём к онкологу больные попадают с уже запущенными формами рака.

В США заболеваемость раком выше, чем в России. Там – 318 больных на 100 тысяч человек населения. У нас – 204. А смертность в США от рака – 105 человек на 100 тысяч, а у нас – 122 человека. При высокой заболеваемости довольно низкая смертность, почему? За счёт своевременного оказания медицинской помощи, хорошего финансирования, обеспечения больных эффективными лекарствами.

Сегодняшний день

А что у нас? Расходы на оказание онкологической помощи в 2 раза ниже, чем в Польше, и в 8 раз ниже, чем в Германии. Расходы на лекарства для онкобольных у нас на 25% ниже, чем в Польше, и в 7 раз ниже, чем в Германии.

За здравоохранение у нас отвечает не центр, а регионы, а они располагают разными финансовыми возможностями, имеют разные уровни оснащённости медицинских учреждений, по-разному обеспечены кадрами. Есть благополучные регионы, есть неблагополучные. В результате у нас где-то первоклассное здравоохранение, а где-то самого низшего класса.

Огромная проблема – дефицит кадров. В регионах не хватает онкологов первичного звена, а у тех, кто есть, зачастую низкий уровень квалификации, и нет экспертов, которые смогли бы проверять качество их работы. Больные, если и обращаются с тревожными симптомами к врачу, порой месяцами переходят из рук в руки, пока не попадают к квалифицированному специалисту, но уже в запущенной стадии болезни. А вообще ни у врачей первичного звена, ни у населения нет онкологической настороженности.

В стране не создана программа скрининга на рак, которая позволяла бы выявлять болезнь на ранней стадии.

Наши достижения

И тем не менее наши хирурги-онкологи проводят уникальные операции, технологии которых сами разрабатывают. Несколько таких операций, заснятых на видео, были показаны на форуме.

Развивается новое направление – онкоиммунология. Иммунозависимые опухоли лечатся препаратами, созданными персонально для каждого больного. Только в НИИ онкологии имени Н. Н. Петрова за последние годы число выполняемых операций увеличилось в 4,5 раза. Количество трансплантаций костного мозга увеличилось за последние три года в 20 раз!

Подняться на новый уровень

Что же нужно, чтобы вывести онкологию у нас в стране на другой уровень, который позволит спасать гораздо больше жизней, чем удаётся сделать это сегодня? Основные предложения участников форума сводились к следующему:

• Онкология должна стать приоритетным направлением здравоохранения. Национальная программа по борьбе с онкологическими заболеваниями, над которой сейчас идёт работа, поможет решить эту проблему.
• Здравоохранение должно финансироваться из федерального бюджета. Закон о разграничении полномочий между центром и регионами не должен касаться здравоохранения, как он сейчас не касается обороны страны. Например, чтобы обеспечить всех пациентов эффективными лекарствами, требуется 435 млрд рублей, в 10 раз больше, чем выделяется сейчас. Такие расходы по силам только федеральной власти.
• Для ранней диагностики заболеваний необходимо создать программы скрининга на рак шейки матки, молочной железы, колоректальный рак и рак лёгкого. Именно эти заболевания и дают высокую смертность.
• Большая часть болезней – опухоли желудочно-кишечного тракта, лёгкого, ряд опухолей опорно-двигательного аппарата – хорошо излечиваются на ранних стадиях. И если бы здравоохранение бросило все силы на раннюю диагностику, у нас бы резко снизилась смертность от этих заболеваний.
• Надо пропагандировать здоровый образ жизни, воспитывать неприятие к вредным привычкам, которые приводят к онкологическим заболеваниям, объяснять важность правильного питания… На 30–40% можно снизить заболеваемость раком, если отказаться от курения, не злоупотреблять алкоголем, не допускать ожирения, активно двигаться, делать прививки от тех инфекций, которые вызывают онкологические болезни.

Но одни медики, даже умеющие делать уникальные операции, без помощи государства с этими проблемами не справятся. А государство? Представитель Минздрава России Михаил Крамаров сказал, что наше здравоохранение работает с теми лимитами бюджетных средств, которые есть, и хорошо, что они пока не снижены и остаются на уровне предыдущих лет. Судя по этим словам, ждать резких изменений в российской онкологии к лучшему нам, увы, пока рано.

ЗАЩИТА ОТ РАКА ЛЕГКОГО, ПЕЧЕНИ И ПИЩЕВОДА

В 2016 году в журнале Американской медицинской ассоциации было опубликовано крупное международное исследование. Ученые проанализировали образ жизни более чем 1 млн 400 тысяч мужчин и женщин из США и Европы . Учитывали возраст, пол, индекс массы тела, курение, физическую активность и - онкологические заболевания. Выяснилось: даже независимо от курения (!) заболеваемость разными видами рака оказывается ощутимо ниже среди тех, кто регулярно занимается физическими упражнениями. В частности, исследование показало, что благодаря физнагрузкам снижается риск заболеть:

- аденокарциномой пищевода (распространенная разновидность рака пищевода) - на 42%. То есть, условно, если из 100 человек, ведущих сидячий образ жизни, такая опухоль разовьется у 10-ти, то среди физически активных людей заболеют максимум 5 - 6;

- раком печени - на 27%,

- раком легкого (стоит на первом месте среди причин смертности у мужчин в России и многих странах мира) - на 26%,

- раком почки - на 23%.

ОПУХОЛЬ УМЕНЬШАЕТСЯ ВДВОЕ

В центре лечения рака, которым руководит доктор Ньютон, заметили, что физические занятия позволяют пациентам:

- укреплять кости (они сильно страдают, в частности, при гормональном лечении рака простаты и других онкозаболеваний);

- сохранять и даже наращивать мышечную массу, которая так же падает при лечении многих видов рака;

- поддерживать здоровье сердечно-сосудистой системы;

- улучшать сон, аппетит, снижать тревожность и уменьшать проявления депрессии.

Физнагрузки работают как лекарство против рака Фото: Алексей БУЛАТОВ

В ЧЕМ СЕКРЕТ?

- Научные исследования показали, что во время физнагрузок у нас в организме происходят буквально фантастические изменения в работе иммунной системы, - говорит профессор Ньютон. - У тех же мышей в опухолях после физических упражнений резко повышалась концентрация иммунных клеток-киллеров, уничтожающих раковые клетки. То есть, фактически получается, что благодаря физнагрузкам тело животного или человека создает собственное лекарство, убивающее рак!

Кроме того, физнагрузки в целом улучшают приток крови с иммунными клетками ко всем органам. А когда больной проходит курсы химио или лучевой терапии, то благодаря усилению кровотока улучшается доступ препаратов к опухолям и повышается эффективность лечения. Поэтому в австралийском центре лечения рака специально разработанные физические упражнения, как правило, назначаются пациентам непосредственно перед или сразу после сеанса химиотерапии либо облучения.

ВОПРОС-РЕБРОМ

Сколько и чем нужно заниматься?

Австралийские врачи, которые впервые ввели физнагрузки в состав методики лечения рака, подчеркивают: с больными должен работать врач-физиолог (в России аналогичные функции исполняет врач лечебной физкультуры). Специалист учитывает состояние суставов, мышц, сердечно-сосудистой системы, плотность костей и т. д. И обязательно - особенности действия препаратов. Например, химиотерапия нередко становится серьезной нагрузкой на сердце, поэтому дополнительные физнагрузки должны быть очень щадящими.

Что касается людей, не имеющих онкологического диагноза, то для профилактики рака нужны разумные физнагрузки, которые подбираются в зависимости от возраста человека, рассказал недавно заместитель министра здравоохранения России, кандидат медицинских наук, эксперт Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Олег Салагай.

- Людям от 18 до 64 лет рекомендуется не менее 150 минут умеренных физнагрузок в неделю, или по 30 минут 5 дней в неделю. Либо - не менее 75 минут высокоинтенсивных физнагрузок, то есть по 15 минут в день 5 дней в неделю.

Чтобы определить интенсивность физнагрузок, используйте формулу расчета оптимального пульса: 220 минус ваш возраст. Полученную цифру умножаем на 0,65 - это пульс при умеренной нагрузке; умножаем на 0,8 - пульс при интенсивной физнагрузке. Если выше — уже чрезмерная нагрузка, неблагоприятная для сосудов и сердца.

! Напомним: к аэробным физнагрузкам относятся, например, ходьба быстрым шагом, скандинавская ходьба, бег, плавание, езда на велосипеде, катание на лыжах, коньках, игра в бадминтон, баскетбол, теннис и т. п.

Также нужны силовые упражнения для укрепления мышц. Это могут быть занятия на специальных тренажерах в спортзале либо силовые упражнения с собственным весом: отжимания, приседания, подтягивания.

- Для людей старше 65 лет физическая нагрузка должны быть более умеренной. И желательно, чтобы она сочеталась с каким-то приятным времяпрепровождением, - советует Олег Салагай. - Например, это может быть прогулка пешком или на велосипеде, работа по дому, запланированные упражнения в составе ежедневных тренировок. Рекомендуются те же 150 минут аэробной умеренной физической активности в неделю или, как минимум, 75 минут интенсивной физической активности в неделю. При этом обязательно нужно учитывать имеющиеся хронические заболевания, состояние сердечно-сосудистой системы и суставов. В идеале - подобрать упражнения с врачом лечебной физкультуры.

Людям старшего возраста, у которых есть проблемы с подвижностью, нужно стараться не менее 3 дней в неделю уделять внимание физическим упражнениям для улучшения равновесия и профилактики падений - это самые частые проблемы в пожилом возрасте, напоминает Салагай. Также не менее двух дней в неделю рекомендуются занятия, направленные на укрепление мышц (мышечная масса падает с возрастом).

В ТЕМУ

Сидячий образ жизни врачи считают одной из главных угроз для здоровья человечества сегодня. По научным данным до 25% рака груди и кишечника, 27% диабета и примерно 30% случаев ишемической болезни сердца связано с нехваткой физической активности, подчеркивает замминистра здравоохранения Олег Салагай.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.