Даниил чеботарь рак почек

31 декабря это четверг, а значит этот день не будет исключением. Традиционно Пятый канал продолжает акцию День Добрых Дел. Весь год, каждый четверг мы рассказывали вам истории детей, которым срочно необходимо дорогостоящее лечение.

Как Анатолий Вассерман выглядел в молодости? — фото

Живущие в Крыму украинцы рассказали в ООН о жизни на полуострове

Как узнать имя будущего мужа по дате рождения

Утомленная солнцем Нетребко перепутала фильтры в фотошопе

🧙‍♀ Гороскоп на сегодня, 15 июля, для всех знаков зодиака

🧙‍♀ Гороскоп на сегодня, 10 июля, для всех знаков зодиака

15 июля чествуется Берегиня: что можно и нельзя делать в этот день?

Польский генерал выругался, сравнивая танки своей армии с российскими Т-72

🧙‍♀ Гороскоп на сегодня, 11 июля, для всех знаков зодиака

И за дело брались вы, зрители Пятого канала. Вы собрали больше 800 миллионов рублей. Этого хватило, чтобы спасти сотни детских жизней. Вы преподносите самые важные подарки. Мы не прерываем телемарафон, этого делать нельзя. Сегодня совместно с Благотворительным фондом "Подари жизнь" мы собираем деньги на спасение годовалого Даниила Чеботаря. У мальчика - рак почек. Спасти его может операция в Германии. Стоимость - 8 миллионов рублей. Что делать - расскажет наш корреспондент Анна Воропай:

Эти слезы уже от усталости – годовалому Дане невероятно надоела медицинская маска. И вообще все больничные процедуры - капельницы, уколы, химиотерапия. Всего четыре месяца назад бабушка давала ему новую игрушку без повязки на лице. Тогда врачи думали – у крохи всего лишь вздулся животик.

Но даже бабушка, которая воспитала троих детей и семерых внуков, понимала - это что-то страшнее обычных проблем с пищеварением. Живот Дани стал каменным. А врач успокаивала – бывает. В больницу мальчик попал, когда был уже на грани.

Конечно, это был удар. До этого Даня рос здоровым, во время беременности маме даже ни разу не пришлось повторно сдавать анализы – все было идеально. Нефробластома – рак почек – разрасталась стремительно. Самолетом санавиации из Сыктывкара мальчика срочно доставили в Москву. Но и лучшие врачи страны оказались бессильны – опухоль слишком большая. Ее не берет уже никакая химиотерапия. К тому же сам случай не типичный. Обычно рак поражает только одну почку. Тогда ее можно удалить. А у Дани сразу две.

Немецкие врачи могут сохранить часть почки, у них большой опыт подобных операций. Даня будет расти, и орган - вместе с ним. Анализы уже отправили в Германию. Теперь там ждут только самого пациента. И еще 8 миллионов рублей – таким огромным оказался счет за лечение. На эту сумму семье Дани даже кредит не дадут. Если его папа совсем не будет тратить зарплату повара, а мама - пособие по уходу за ребенком, копить все равно придется больше 30 лет. А врачи не дают на сборы даже одного дня. Операцию надо делать немедленно.

От сильных переживаний мама Дани заболела и сама. А папа выбивается из последних сил, чтобы оплатить хоть часть счета. Поэтому оба пропустили самый трогательный момент жизни – первый шаг своего сына. Ходить он научился без них, уже в больнице. Родители каждый день звонят Дане по телефону. И он всегда узнает их по голосу. Но не понимает, почему, когда ему так плохо и больно, их нет рядом.

Папа и мама боятся – вдруг из-за вынужденной разлуки Даня не узнает их при встрече. Они мечтают, как 31 декабря обязательно приедут к нему с сюрпризом. Поставят елку прямо в палате и положат под нее подарок. Вот только единственное, что так нужно мальчику, – жизнь – сами они подарить не в силах. Но очень верят – в новогоднюю ночь сбываются даже самые невероятные желания.

У 22-х летнего Никиты Шалагинова из Петропавловска-Камчатского эпителиоидная саркома – редкий вид рака мягких тканей, практически не поддающийся лечению: метастазируют 50% опухолей. Болезнь диагностировали полтора года назад. Парню удалось за этот короткий срок собрать 30 миллионов рублей. При том, что он ни разу не отчитался о потраченных средствах, зато успел обзавестись поклонниками и ненавистниками.

Когда Никита опубликовал первое письмо с просьбой помочь ему собрать 2 миллиона рублей, он уже пять месяцев находился на лечении в Южной Корее. Врачи предлагали ампутировать руку, но парень не хотел сдаваться, а деньги у семьи закончились. Шалагинов объяснил, что его, 20-летнего, то есть достаточно взрослого, не взялся лечить ни один благотворительный фонд, поэтому он решил обратиться за помощью в социальных сетях.

Стоит отметить, что откровенные рассказы про болезнь Никита разбавлял лирикой и философией, а завершал письмо номером личной карты и электронных кошельков. На эту удочку попала и волонтер Катя (имя изменено по просьбе героя), которая и восхищалась Никитой, и обвиняла его в мошенничестве.

Куратор или просто друг?

Одним из главных членов этой команды была Елена Восс, на которую обрушился шквал негатива после того, как стало известно, что сбор оказался токсичным. Сейчас девушка, оставив ненадолго в Германии мужа и ребенка, пытается попросить прощение у друзей, которые по ее просьбе переводили на лечение Шалагинову огромные суммы денег.

По словам Восс, она была рядом с Никитой в качестве друга и волонтера, однако многие обвиняют ее в кураторстве. Куратор – человек, который сопровождает больного, находит для него клиники и получает за это деньги либо от клиента, либо от клиник.

#чашкакофедляНикиты

Катя подчеркивает, что с появлением Елены Восс Никита перестал отчитываться о средствах, зато значительно выросли сборы. Сначала он собрал 100 тысяч евро на лечение в Германии. Немецкий доктор, по профилю кардиохирург, в одной из частных онкоклиник Берлина лечил Никиту омелотерапией (омела – это кустарниковое растение). Доктора порекомендовала Восс. Лечение результатов не дало.

Следующий сбор был на Англию. Шалагинов летел на консультацию к врачу, которая стоит 200 фунтов (около 20 тысяч рублей), а через неделю вернулся с остатком 200 тысяч рублей от собранного миллиона. Сказал, что проводил дорогостоящее обследование, но доказательства и отчеты о тратах не предоставил. При этом всех, кто требовал показать счета, документы и выписки, Никита блокировал.

Парня начали обвинять в том, что на самом деле в Англию он летал с девушкой и снимал там дорогие апартаменты. Некоторые заметили, что он в принципе живет обеспеченной жизнью: брендовая одежда, дорогая техника, светские тусовки, дорогие подарки девушке.

Я не виновата

Елена Восс говорит, что не знала, куда на самом деле Шалагинов девал деньги, и чувствует себя обманутой. Никита не вступился за нее, когда на Восс началась травля, и с тех пор они не общаются.

Пиарщик Костя

Недавно Никита снова появился в сети, выкладывает на Youtube видео о своих буднях. Кстати, стоит добавить, что на деньги жертвователей Шалагинов нанял профессионального пиарщика Костю, который стоил 250 тысяч рублей плюс 1500 евро сверху. Его задачей было обелить репутацию клиента. А одна страховая компания и вовсе была готова через Никиту продавать онкостраховки.

Разоблачители

Надежда (имя изменено) состоит в группе с 2013 года. За это время через БРУ прошло около полутора тысяч токсичных сборов. Среди них и сбор Никиты Шалагинова, хотя Надежда не считает его самым громким.

– Для меня лично громкий – это бессмысленный чес на заведомо неизлечимое заболевание ребенка в терминальном состоянии, который находится на время сбора без лечения. Таких наберется порядка десяти. Ужасные в своей чудовищности сборы на Алену Иванову. На Юлю Макарову. На Федю Вараксина. На Райану Сковородникову. На Машу Трубникову. Из последних дичайших сборов: Рита Чечнева.

Здравствуйте, я жертва токсичной благотворительности

Помощники, посредники и умирающие дети

Однако куда-либо ехать, видимо, никто не собирался, так как мама визу не оформляла, на вопросы о том, когда планируется лечение, не отвечала. Как выяснилось потом, счет был то ли поддельный, то ли не счет вовсе, а обычное информационное письмо о стоимости услуг. Жертвователи обратились в правоохранительные органы и после этого девочку увезли в Турцию. Клинику нашла Анна Мурадян.

Как выявить мошенников?

Сомнительных сборов в Интернете, как подчеркивают в БРУ, сотни. Кроме того, несмотря на то, что все пожертвования добровольны, и даже когда становится известно, что сбор на самом деле является токсичным, люди продолжают защищать организаторов сбора и перечислять деньги.

Как сообщалось ранее, министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова усомнилась в том, что благотворительные фонды всегда действуют с чистыми помыслами, поскольку в России нет очереди на высокотехнологичную медпомощь, и за рубежом проводятся только операции по трансплантации сердца и комплекса сердце-легкое у детей. Подробнее читайте: Глава Минздрава подозревает благотворителей в махинациях со сбором денег на лечение

Что делать, если у вас или вашего близкого выявлен рак почки? Что, собственно, собой представляет рак почки? Каковы признаки и симптомы рака почки? Как проводится диагностика опухоли почки и как понять стадию рака почки? Лечение рака почки: удаление почки, удаление опухоли почки, лучевая терапия или химиотерапия? Насколько эффективна химиотерапия рака почки? Что делать, если выявлены метастазы рака почки?

На эти и другие вопросы отвечает руководитель Научно-клинической группы онкоурологии, хирург-уролог, кандидат медицинских наук Оганес Эдуардович Диланян.

— Что делать, если у человека или его близкого выявлен рак почки? Ну, скажем, он пошёл в поликлинику, ему сделали УЗИ и сходу огорошили диагнозом.

— Оганес Эдуардович, а что, собственно, собой представляет рак почки? Кому нужно опасаться этого заболевания?

— Рак почки. Это враг. Курение, ожирение, повышенное артериальное давление, контакт с разными химикатами, в ряде случаев — бесконтрольный приём мочегонных препаратов — вот факторы, которыми мы подпитываем вражескую армию. Ну, то есть скопление клеток, прародитель которых в какой-то момент приобрёл характерные для опухоли черты: способность к бесконтрольному делению, отсутствие специализации, свойства распространяться по кровеносным и лимфатическим сосудам (метастазировать) и отравляя, убивать организм.

— Как человеку распознать у себя это заболевание? Каковы признаки и симптомы рака почки?

— Ну, на современном этапе развития медицины мы довольно редко видим так называемые классические симптомы рака почки: прощупываемое образование в животе, кровь в моче (особенно, когда она выходит червеобразными сгустками), возникновение расширения яичковых вен у взрослых или необъяснимый отёк ног. Чаще оказывается, что у наших пациентов поднималось артериальное давление или температура тела без явных причин держалась на уровне 37,0 — 37.1. По поводу этих симптомов пациент обращается в поликлинику, где при рутинном УЗИ выявляют. Опухоль почки.
Хуже того, более половины пациентов совсем не предъявляют никаких жалоб.

— Как проводится диагностика опухоли почки и как понять стадию рака почки?

— По сути, диагностика рака почки — это выяснение стадии опухоли. От стадии напрямую зависит эффективность того или иного метода лечения рака почки. НКГ Онкоурологии обладает всем спектром диагностических возможностей согласно последним рекомендациям Европейской Ассоциации Урологии. Это высококачественная компьютерная томография почек с контрастированием, обследование легких, печени и костей (остеосцинтиграфия), с целью исключения метастазов, магнитно-резонансная томография у пациентов, которым по тем или иным причинам нельзя выполнить КТ почек. Естественно, мы так же применяем стандартные обследования, позволяющие определить функцию почек. Из особенностей могу подчеркнуть, что в сомнительных случаях мы выполняем биопсию почки, что позволяет отличить доброкачественные опухоли от злокачественных, а в ряде случаев, когда пациенту невозможно провести операцию, определиться с возможностью абляции опухоли почки или терапевтическим лечением.

— Что выбрать пациенту в качестве лечение рака почки: удаление почки, удаление опухоли почки, лучевая терапия или химиотерапия?

— На мой взгляд, нельзя так ставить вопрос. Одному пациенту с опухолью почки размером, скажем, 3 см, мы выполним лапароскопическую резекцию почки (удаление только опухоли с сохранением органа) и выпишем его здоровым через 3-4 дня после операции. Другому, с опухолью того же размера мы предложим традиционную открытую нефрэктомию (удаление почки). Третьему выполним радиочастотную абляцию (разрушение опухоли почки без операции, пункционным способом) с предварительной биопсией почки, а после он будет находиться под динамическим наблюдением онколога и химиотерапевта.

— Почему так? Почему нет какой-то одной стандартной операции, ведь опухоль одинакового размера у всех трёх пациентов.

— В онкологии более, чем в других разделах медицины, востребован индивидуальный подход к пациенту. В том же примере наш выбор можно объяснить тем, что у первого пациента опухоль располагается на верхнем или нижнем полюсе почки, что делает возможной резекцию почки, у второго — врастает в сосуды почки и у этого же пациента — противопоказания к лапароскопической хирургии, а третьего совсем нельзя оперировать из-за сопутствующих заболеваний. Но, в любом случае, мы подберём максимально эффективный способ лечения, возможный для данного пациента.

— Насколько эффективна химиотерапия рака почки?

— Химиотерапия рака почки в традиционном смысле, к несчастью, малоэффективна. Однако существуют иммунотерапия и так называемая таргетная терапия рака почки, это новые направления химиотерапии опухолей почек. Можно сказать, что эти методы довольно эффективны.

— Что делать, если выявлены метастазы рака почки?

Я вхожу в больницу через посты охраны. Прохожу в шлюз, где мне измеряют температуру, выдают резиновые тапочки, новую пару носков, нательное белье.

На шею вешаю ключ от шкафчика. Сверху надеваю обмундирование: защитный комбинезон, бахилы, респиратор, очки, две пары перчаток.

Здесь зеленая зона заканчивается. Дальше — красная, из которой ничего выносить нельзя. И мои очередные 12 часов дежурства.

Когда тебя пускают в эту красную зону, каждый раз провожают как на войну: ну, удачи вам! Как будто можем не вернуться… Как из самолета в бесконечность: первый пошел, второй пошел… Главное – не забыть парашют.

Мне коллега на прошлом дежурстве на капюшоне комбинезона написала имя. А я про это забыла. Подходят консультанты и обращаются безошибочно. Я не знаю их. Удивилась. Пошла в КТ. Там ко мне снова — по имени. Удивилась опять, потому что одинаковые у всех скафандры — у санитарки, медсестры, хирурга, травматолога, кардиолога… Подхожу к зеркалу: в буквальном смысле на лбу красным маркером печатными буквами написано, кто я. Смешно…

Другому доктору зайца на спине нарисовали. Наша маленькая свобода, которую пока у нас никто не отнимал. Есть, конечно, и термобейджи, с фамилией, инициалами и указанием функционала, но они написаны мелким шрифтом, присматриваться надо. А так — понятно и местами даже забавно.

Надписи на защитных костюмах

На выходе из красной зоны форму надо снимать, ничего касаться нельзя. Выкидываешь носки, бахилы, перчатки, скафандр, респиратор. Тебе выдают полотенце, и ты идешь в душ. Не выбрасываются только тапки и маски — резина, пластик — то, что потом в замочку идет и проходит санобработку. Нижнее белье, которое считается условно чистым, тоже потом стирается.

В сети сегодня обсуждали возможность работы в одноразовых халатах. Я для себя это исключила сразу. Работать в реанимации считаю возможным только в средствах защиты. К счастью, их пока хватает.

К новой форме я за несколько дежурств приспособилась, хотя ее наличие требует коррекции всего. Дышать в респираторах тяжело, они давят на нос, скулы, маска плотно прижата к лицу, натирает, потом в этих местах кожа слезает, покрывается коркой-болячкой. Что-то надо придумать, может патчи подкладывать, смазывать кремом — тестируем, думаем, но пока решения не нашли.

С пациентами в таких костюмах надо говорить четче и громче, определенный уровень понимания проявлять, потому что многие напуганы, мне кажется, даже больше, чем врачи.

Представь, ты, больной, лежишь на кровати. Раньше к тебе подходили люди в халатах и с открытыми лицами, а теперь — такие космонавты в скафандрах.

Да, мы вежливы, по имени-отчеству обращаемся, но перед незащищенным человеком стоим в таких средствах защиты, что ему просто не по себе! Все вокруг брызгается, моется, дезинфицируется. И вроде все понимают про COVID, но психологически очень непросто. Люди разные по психическому складу. И срывы нервные случаются. Родственников к больным — нельзя. По телефону звонить — можно, но большинству пациентов в реанимации уже даже не до телефонов.

12 часов без еды, воды и туалета

Когда встал выбор, сколько будет длиться смена — 12 часов или 24, мы выбрали 12. Кто-то, правда, работает сутками. Как это возможно — не представляю. Решение работать в новых условиях все принимали, естественно, добровольно. Но о том, как именно это будет, изначально можно было только догадываться.

Нас предупредили, что один перерыв возможен — попить, перекусить, в туалет сходить, а три или пять — нет, просто потому, что это будет занимать лишнее время и лишний расход защитной формы, и просили к мере такой отнестись с пониманием. Эта же история всех курящих касается.

И потом, это лишние контакты. В небольших комнатах отдыха, которые в конце смен и на перерывах набиваются под завязку, дистанцию в два метра, естественно, не соблюдает никто. Только здесь все уже без защиты. Предполагается, что мы еще здоровы.

Тестирование медперсонала на Covid-19 только собираются ввести, а в контакте с инфицированными пациентами мы побывали все, и как дела обстоят по факту, одному Богу известно. Респиратор, например, обеспечивает только 95% защиты…

И каждый раз уходя с работы, я не знаю, может, я уже потенциальный пациент своей же реанимации, и это вопрос всего лишь нескольких дней.

В комнату отдыха я лично заходила уже после работы и фактически имею опыт 12-часового голодания, без воды и посещения туалета. Когда не пьешь, терпеть проще. Но у меня под пижамой — памперс. На тот случай, когда совсем уж приспичит. На позапрошлом дежурстве случай представился, и подгузник я протестировала. Ощущение льющейся по ногам мочи, мокрая пижама — так себе удовольствие, благо это был почти конец смены. Буду думать, как укрепить позиции и здесь. Хотя, кажется, организм научился терпеть и это и может обходиться без впитывающей поддержки.

Руководство больницы в тех условиях, которые есть сейчас, старается, как может, сделать так, чтобы всем было максимально комфортно. Я это чувствую, вижу. Но пока открытых вопросов много… Работаем мы всего вторую неделю.

Без рации на смене не обойтись

Рации — отдельная тема. Их выдали всем отделениям, у каждого — свой канал, и мы все время на связи. Находясь в красной зоне, мы не должны ее оставлять ни при каких обстоятельствах, обязаны реагировать быстро. Мы слышим все переговоры по корпусу, и нас по рации тоже слышат все:

— Шестнадцатый, ответьте восьмому!

— У нас код зеленый…

Каждая смена — это вызов. Вызов твоему опыту и профессионализму, потому что то, с чем мы сталкиваемся сегодня, в практике ни у кого из нас не было, это вызов твоему эго, вызов твоей психике, твоей выносливости, жизнеспособности и еще, наверное, человечности. Всякий раз мысленно благодарю всех, кто ее в теперешних обстоятельствах как-то умудряется еще проявлять. И не говорите мне, пожалуйста, как людям плохо сидеть дома и смотреть в окно, как они на самоизоляции перед телевизором устают. После таких смен мне трудно это понять.

Пациент с тобой разговаривает, а легких у него уже нет

Больные поступают тяжелые. В разы тяжелее тех, с которыми я работала раньше. Умирают ли люди? Да, умирают. Это больница. И здесь смерть есть всегда. Сейчас половина в моем отделении уже на искусственной вентиляции легких, вторая — потенциальные кандидаты на нее. Младше 40 лет нет никого. Небольшое количество до 60 и основная часть — после 60 лет. Людей привозят на скорых из дома, из других стационаров — могут 100 человек в сутки привезти, могут 200. Кого-то — уже подключенными к аппарату искусственной вентиляции.

Показаний для искусственной вентиляции нет. Но буквально на глазах показания эти меняются, а пациентка вроде как так же, особо не жалуется. Везем ее на КТ.

Смотрим результаты томографии — а там легких нет! В труху!

И я теперь понимаю, почему ковидные, у кого пневмония, умирают один за другим! Они с тобой разговаривают, а легких у них уже нет! И они все такие! И это так страшно! Женщину перевели тут же на ИВЛ, не знаю, выживет ли.

Прочитаны и выучены десятки метров инструкций, новые продолжают писаться.

Я более 20 лет в реанимации работаю, но что происходит сегодня — такого не видела никогда. Офтальмологи, гинекологи, травматологи — все в один день стали просто врачами, которые принимают пациентов с Covid-19. Сейчас мы понимаем хотя бы, что и как надо делать…

И тогда будет, как на войне: среди тех, кто вот-вот умрет, и тех, у кого есть шанс выжить, я как врач выберу последних и подойду к ним, потому что спасать надо будет того, кого еще можно спасти. И такое развитие событий вполне возможно. Надеюсь, до этого не дойдет.

Ловила себя на мысли, что отмечаю, как проявляют себя мои коллеги, попадая в сложные обстоятельства. У всех разная стрессоустойчивость, и самое интересное, ты никогда не знаешь, где у каждого человека тот самый его предел. Невольно стало вспоминаться пресловутое советское: с ним/ней я пошла бы в разведку! А вот с ним или ней — не пошла бы.

Сейчас я стала понимать тех, кто написал или напишет заявления об уходе.

Мое поколение родилось и выросло в мирное время. Война была где-то, но всегда в стороне, и как женщина, я не имела к ней отношения. Но теперь, мне кажется, я понимаю, что значит война. Это не печально, но и не весело. Это просто очень серьезно.

• 
  В комздраве рассказали, как петербуржцы с онкозаболеваниями смогут получить свои лекарства
• 
  Петербургский онколог: Революция в онкологии свершилась не для всех пациентов
• 
  Молчание поневоле. Как помочь, если голос пропал

Пациентам с меланомой и раком почки тогда могли предложить только хирургическое лечение, системного лекарственного лечения в адъювантном (послеоперационном, поддерживающем) режиме они не получали - стандартная химиотерапия малоэффективна. То есть эти диагнозы звучали, как приговор.

Когда они обнаружили аналог гена tag7 в клетках иммунной системы человека, предположили, что он может использоваться в противоопухолевой терапии. Исследования Института биологии гена РАН и стали научной базой для создания вакцины на основе аутологичных опухолевых клеток, модифицированных геном tag7/PGRP-S.

Следующее исследование проводилось с 2001 по 2014 год на базе научного отдела онкоиммунологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, в нем приняли участие 80 пациентов: 68 с меланомой кожи и 12 - с раком почки. У 26 (33%) пациентов установлена III, у 54 (67%) – IV стадия заболевания.

Вакцина изготавливается из клеток опухоли, которые берутся из операционного материала самих пациентов. Их образцы модифицировали геном tag7, а затем способность опухолевых клеток размножаться уничтожалась с помощью радиации. Модифицированные опухолевые клетки могут жить в организме пациента около двух месяцев, не давая смертельно опасного потомства, но они синтезируют в это время белок Tag7, который привлекает и активирует клетки иммунной системы.

Полученную вакцину (то есть модифицированные клетки) вводили пациентам подкожно каждые три недели до прогрессирования заболевания или в течение двух лет с момента начала лечения. В первом случае ее получали 19 человек: 17 с меланомой, 2 с раком почки - после полного удаления опухоли. Во втором - после неполного удаления опухоли и уже после обнаружения метастазов – 61 пациент: 51 с меланомой кожи, 10 с раком почки. Никто из них не лечился другими иммунотерапевтическими препаратами и методами – их тогда просто не было.

Экспериментальное лечение завершилось к 2014 году и началось наблюдение за пациентами – до 2018 года. Анализ его отдаленных результатов, которые в первую очередь определяются по общей выживаемости, опубликован в журнале Oncologist.

Общая выживаемость – это процент пациентов с определенным типом и стадией рака, которые не умерли от любых причин в течение определенного периода времени после постановки диагноза.

Так, 5-летняя общая выживаемость в совместной группе больных и меланомой, и раком почки составила 25,1%. Различий в общей выживаемости между ними не было. 10-летняя общая выживаемость составила 22% для пациентов с меланомой кожи, 42% – для пациентов с меланомой кожи с благоприятным прогнозом. Для сравнения: по данным, описанным в медицинской литературе, 10-летняя общая выживаемость пациентов с меланомой кожи, получавших ипилимумаб (иммуноонкологический препарат, зарегистрированный в России в 2016 году), составила 17%.

Медиана общей выживаемости (время, которое переживают 50% участников исследования) – 6,6 лет в группе благоприятного прогноза и 4,6 мес.– в группе неблагоприятного прогноза. Для пациентов с меланомой кожи III-IV стадии для половины участников исследования с благоприятным прогнозом выживаемость составила 2,3 года, при этом 31% из них прожили более 10 лет. В группе неблагоприятного прогноза медиана общей выживаемости составила всего около 5 месяцев.

Исследователи сделали вывод: геномодифицированная аутологичная вакцина –дополнительная возможность продлить жизнь тысячам пациентов с меланомой кожи и раком почки, потому что до сих пор ни один из применяемых сейчас препаратов не стал панацеей, ни у одного из них нет 100-процентной эффективности. Вакцина сможет дать шанс на ремиссию тем, для кого возможности стандартного лечения исчерпаны. Вопрос только в том, когда сможет.

Почти в каждой своей программе Вульф рассказывал пикантные подробности о своих знаменитых героях. А в дружеских компаниях порой раскрывал интимные тайны о звездах экрана и сцены. За это однажды он схлопотал по физиономии от Всеволода Шиловского.

При этом личная жизнь самого Виталия Яковлевича для большинства телезрителей оставалась загадкой.

- Детей не было, но это его никогда и не тяготило, - вспоминал Александр Чеботарь. - Женат он был однажды - недолго, по молодости. Супруга Вульфа давно эмигрировала, и больше я ничего об этом не знаю.

Дочка Чеботаря Александра, которая была соавтором книг Вульфа, позже поделилась с журналистами подробностями брака искусствоведа:

- Я по его просьбе готовила материалы для книги, разбирала бумаги из стола. И с удивлением обнаружила любопытный документ - это была его анкета для выезда за границу. В юности, оказалось, он четыре года был женат. Женился в Баку (где родился. - Г. У.), развелся в Москве. Супруга работала в мединституте. Жива ли она, я не в курсе.

В театральных кругах были уверены, что Вульфа женщины всерьез не увлекали и что этот брак - фиктивный. Добродушный Виталий просто помог одной из своих знакомых сбежать за границу, ведь незамужним дамам в те годы выезд за рубеж был заказан.

Конфликт с Табаковым

- Виталий многим людям позволял думать, что они его друзья, - развил тезис Додолева Александр Чеботарь. - Он их любил, уважал, но близким приятелем никогда не был. Например, Вульф первым написал о Коле Цискаридзе и благословил его таким образом на блистательную карьеру, но друзьями они не стали.

Виталий Яковлевич не боялся разбаловать Борю Корчевникова - мог лишний раз приголубить, похвалить. Фото из личного архива

Зато Вульф нежно опекал тогда еще совсем юного Борю Корчевникова и тепло дружил с его мамой Ириной Леонидовной. С начала 70-х она трудилась во МХАТе: сначала была заместителем главного инженера, затем - помощником худрука Олега Ефремова, потом -замдиректором театра и, наконец, стала директором музея МХАТа.

- А как он относился к вашему сыну? Правда, что именно Вульф привел Бориса на ТВ?

Тайный наследник Петр

Друзья замечают, что Виталий Яковлевич обожал жить с комфортом. Уют в двухкомнатной московской квартире недалеко от Смоленской набережной искусствоведу обеспечивали две домработницы: Марина занималась уборкой, Жанна готовила обеды.

- С этим человеком он был знаком около 10-15 лет. Говорят, Петр - владелец туристического агентства. Все поездки за границу Вульф оформлял через него, - писали журналисты издания и отмечали, что часть наследства досталась и Альбине Листьевой.

- Он рассказывал о своих друзьях и врагах?