Как я узнала что у меня лимфома

15 сентября — Всемирный день осведомленности о лимфомах, задача которого — привлечь внимание к этим заболеваниям и распространить информацию. Разбираемся, что такое лимфома, кто более подвержен развитию этого вида рака, а также рассказываем истории людей, которые победили лимфому.

Лимфома — онкологическое заболевание, поражающее лимфатическую систему. Болезнь считается редкой: в 2018 году в мире зарегистрировано около 590 тысяч новых случаев заболевания, что составляет всего 3,5% от общего количества новых случаев рака.

Лимфомы представляют собой целую группу заболеваний, среди которых выделяют две главные формы: лимфому Ходжкина и неходжкинские лимфомы (НХЛ). Лимфома Ходжкина изучена лучше других и хорошо поддается лечению — около 90% заболевших полностью выздоравливают. Но НХЛ встречаются чаще — на них приходится около 90% случаев.

Опухоль возникает из-за генетической мутации лимфоцитов: они начинают бесконтрольно делиться, дрейфуют к лимфоузлам и другим частям организма, где продолжают размножаться.

Среди многообразия видов лимфом существуют агрессивные, например, одна из наиболее часто встречающихся — диффузная В-крупноклеточная лимфома, и вялотекущие или индолентные разновидности, например, фолликулярная лимфома. В первой группе симптоматика развивается очень быстро — от дней до недель, потому что опухолевые клетки очень быстро делятся. Неагрессивные лимфомы начинаются исподволь и первое время протекают незаметно.

• Возраст. С возрастом вероятность заболеть раком увеличивается. Однако есть типы лимфом, которые развиваются, в основном, у молодых людей.
• Пол. Лимфомой болеют чаще мужчины, но некоторые виды НХЛ больше распространены у женщин.
• НХЛ у близких родственников (родителя, ребенка, брата).
• Некоторые химические вещества и лекарства, физические факторы. К ним относятся, например, отдельные пестициды, препараты химиотерапии и лучевая терапия.
• Ослабленная иммунная система. Так бывает при ВИЧ-инфекции, после трансплантации органов, при носительстве некоторых генетических мутаций, ответственных за первичный иммунодефицит (например, синдром Вискотта-Олдрича).
• Аутоиммунные заболевания (ревматоидный артрит, системная красная волчанка).
• Некоторые инфекции, например, ВИЧ, вирус Эпштейна-Барр, вирус герпеса человека 8 типа, Helicobacter pylori.
• Некоторые видыгрудных имплантов.

В зависимости от вида и стадии лимфомы применяются химио-, лучевая, иммунная и таргетная терапии, трансплантация костного мозга. В большинстве случаев лечение комбинированное

Думала, что со мной такого произойти не может

Катя де Йонг, 42 года, домохозяйка, живет в Псковской области.

Диагноз: анапластическая крупноклеточная лимфома. Прошла 22 курса химиотерапии, перенесла трансплантацию костного мозга. В ремиссии с 2016 года.

В апреле 2013 года мы отдыхали в Египте, там у меня начала подниматься температура до 38,5C, знобило в жару. Появился болезненный шарик подмышкой. По страховке обратилась к доктору, он предположил инфекцию и назначил антибиотик в таблетках. Состояние ухудшалось, появились боли внутри тела. Антибиотик поменяли на внутривенный, но лучше не становилось.

Вернувшись в Россию, сразу обратилась в поликлинику по месту жительства. Опять предположили инфекцию, но по анализам все было чисто. А вот на рентгене легких нашли затемнения, заподозрили туберкулез и направили в тубдиспансер. Диагноз не подтвердился.

Я была уверена, что онкологический диагноз не подтвердится — он казался страшным и смертельным. Думала, что со мной такого произойти не может. К сожалению, пункция показала наличие атипичных клеток.

Состояние ухудшалось с каждым днем, не болели только руки и ноги. Боль удавалось снимать только временно. Еда не усваивалась, таблетки и куски пищи проглотить уже не могла.

Врачи назначили день комиссии, чтобы решить вопрос с диагнозом и лечением. Это было в начале мая, доктор сказал, что впереди майские праздники, поэтому биопсию сделают только в середине месяца, потом дней 10 ждать результат. Если будут вопросы по результатам, материал придется отправлять в Санкт-Петербург для уточнения. Я объяснила, что с каждым днем все хуже себя чувствую, попросила сразу в Петербург ответ отправить, чтобы ускорить процесс. Доктор ответил, что такой необходимости нет и квоту в Санкт-Петербург мне не дадут. Сказал, что у меня лимфома Ходжкина, они ее и сами лечить могут, направление в другую больницу мне не нужно. Но это был неверный диагноз.

На семейном совете решили сменить врача и поехали самостоятельно в онкоцентр в Песочном. Там праздничных дней было немного, и вскоре мне сделали биопсию. КТ легких и малого таза, МРТ брюшной полости и иммуногистохимическое исследование для уточнения вида опухоли сделали платно. Недели через три поставили диагноз, и в конце мая меня взяли на лечение в НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова. Очень благодарна грамотной работе врачей этого центра!

Лечилась я в общей сложности три года. За это время познакомилась со многими пациентами и поняла, что очень часто из регионов России сложно попасть в федеральные клиники — трудно добиться направления от местной поликлиники, получить квоту на лечение из-за большой очереди. Проблема в том, что болезнь ждать не собирается: лимфома может быть вялотекущей, а может быть очень агрессивной, как например, в моем случае. Обследования надо пройти в кратчайшие сроки и тогда станет понятно, где предпочтительней лечиться пациенту.

Разница между ближайшим и федеральным онкоцентрами не только в удаленности от дома, но иногда и в профессионализме врачей, наличии необходимого оборудования и препаратов.

Практически с самого начала я подозревала лимфому

Полина, 26 лет, фрилансер, живет в Северной Осетии.

Диагноз: лимфома Ходжкина. Прошла 6 курсов химиотерапии и 15 сеансов лучевой терапии. В ремиссии с 2016 года.

Моя лимфома началась по необычному сценарию. Первым звоночком были красноватые круглые уплотнения на голени обеих ног 1-2 см в диаметре. Их было немного — где-то 5-6. Недели через две после появление этих уплотнений я нащупала на шее лимфоузел, небольшой, около сантиметра. Это меня очень смутило, так как у меня никогда не увеличивались лимфоузлы. Также я стала чувствовать дискомфорт в грудной клетке, мне было сложно дышать, лежа на правом боку.

Тогда я подумала, что это межреберная невралгия, но позже оказалось, что это опухоль в 7 см сдавливала легкое. У меня не был ни ночной потливости, ни субфебрильной температуры, ни потери веса, несмотря на прогрессирующее заболевание.

В первую очередь я обратилась к терапевту, но не получила внятных объяснений. Врач лишь предположил, что это варикоз и направил к сосудистому хирургу. Тот, особо не вникая в суть дела, выписал свое лечения. Я по своей инициативе сдала общий анализ крови, и там были отклонения — повышенные СОЭ и лейкоциты, пониженные лимфоциты, которые заставили меня сомневаться в варикозе. Изучая статьи в интернете, я поняла, что эти уплотнения на ногах называются узловатой эритемой, и лечит их дерматолог. Я обратилась к дерматологу, упомянув также об увеличенных лимфоузлах (к тому времени появилось еще несколько на шее и ключице), дерматолог также не вникал в мои жалобы и прописал свое лечение.

Я продолжала искать информацию в интернете и выяснила, что увеличенные лимфоузлы могут быть от мононуклеоза, вызванного вирусом Эпштейна-Барр. Кроме того, я сделала УЗИ брюшной полости — там тоже было множество увеличенных лимфоузлов. Я по своей инициативе сдала анализ на вирус Эпштейна-Барр, и он подтвердился. Также прошла КТ: она показала все увеличенные лимфоузлы на шее, ключице, в грудной клетке, брюшной полости.

Со результатами всех обследований я пошла к инфекционисту в районную поликлинику. Но врач, пожилая женщина, всю жизнь проработавшая инфекционистом, ничего не знала о вирусе Эпштейна-Барр и о его связи с лимфомой. Тогда я обратилась к платному инфекционисту, и она заподозрила лимфому. От момента появления симптомов до постановки диагноза прошло примерно 5 месяцев.

Практически с самого начала я подозревала лимфому. У меня никогда в жизни не увеличивались никакие группы лимфоузлов. Врачи, к которым я обращалась, не слушали меня и говорили, что я слишком хорошо выгляжу для человека, у которого может быть рак, да и симптомов, по их мнению, у меня было недостаточно для постановки такого диагноза.

Я бы посоветовала воспринимать болезнь, как один из этапов жизни, не приятный, но который нужно прожить. Конечно, находясь в моменте, я так не считала: переживала, что не смогу вернуться к прежней жизни, постоянно буду бояться рецидива, не смогу иметь детей после химиотерапии — у меня пока детей нет, но репродуктивная функция полностью восстановлена. Много переживаний было связано с тем, как я буду переносить химию, но все прошло намного легче, чем я себе это представляла. Если бы можно было отмотать время назад, то я меньше бы переживала и накручивала себя.

Я не видела у себя симптомов рака

Екатерина, 22 года, студентка медицинского университета, живет в Санкт-Петербурге.

Диагноз: лимфома Ходжкина. Прошла 6 курсов химиотерапии, 18 сеансов лучевой терапии. В ремиссии с 2016 года.

В 2013 году у меня были эпизоды аритмии неуточненного генеза. Кардиолог не мог найти причину. Позднее мы выяснили, что это опухоль длиной 9 см давила на перикард. Аритмия со временем прошла, но я начала терять в весе: было желание прийти в форму, но фактическая потеря веса превышала ожидаемую. Через 6-8 мес появилась усталость, началась аменорея, но вес вернулся.

Я обратилась к гинекологу и эндокринологу. Гинеколог назначил УЗИ малого таза — там все было в норме. Эндокринолог велел проверить половые гормоны и гормоны щитовидной железы. Половые гормоны были не в норме, но доктор сказал, что это не его компетенция. Мне не пришло в голову начать свои поиски с терапевта.

Я практически не ходила к врачам, так как училась на 1 курсе в чужом городе. Гинеколог и эндокринолог от меня отмахнулись. Больше мне не к кому было пойти, и со временем я сама себя успокоила.

Я не видела у себя симптомов рака. Ежедневно проходила 10-12 км, продолжала следить за питанием: вес закономерно подрастал при погрешностях в еде. Усталость списывала недостаток витамина Д — я же все-таки в Петербурге живу.

Диагноз мне поставили в тубдиспансере в 2015 году. Плановая флюрография перед летней сессией показала затемнение в средостении. Фтизиатр дал слово разобраться: поставить диагноз за неделю и позволить мне выйти на сессию. Уже тогда на рентгене было видно, что это не туберкулез. Доктор меня поддержал и слово свое сдержал. Я очень благодарна ему, так как успела вовремя закрыть сессию. В дальнейшем я не брала академический отпуск и смогла остаться в своем университете во время лечения, которое продолжалось около полугода.

Если вы чувствуете в себе изменения, а вам говорят, что вы здоровы и это фантазия — не верьте. Ищите грамотного доктора с широким кругозором, читайте статьи на специальных сайтах для пациентов. Разберитесь в своей проблеме. Кто, если не вы?

Благодарим врача-гематолога Алексея Константиновича Титова за помощь в подготовке текста.

Анна Емельяненко о лечении в России и о способах помочь больным лимфомой

• 23 мая 2017
• 77617
• 13

Текст: Анна Емельяненко

Среди побочных эффектов одного из моих лекарств самым первым в списке был летальный исход во время введения. Поэтому первый день в больнице я семь часов пролежала в ожидании смерти, пока не захотела в туалет. Тогда я подумала, что, может, люди преувеличивают ужасы лечения онкологии. Меня нередко спрашивают, почему я лечусь в России. Ответ прост: потому что здесь меня лечат так же, как это делали бы где угодно в мире. Я консультировалась с замечательным гематологом из Германии, она это подтвердила. Разница лишь в том, что я получаю в основном препараты российского производства. Как можно видеть, всё со мной нормально.

Другое дело — вопрос диагностики. Я многое успела увидеть сама и за время лечения наслушалась жутких историй. Выводов родилось несколько. Во-первых, у вас либо должна быть связь с хорошими врачами, либо вам должно повезти. Мне повезло, я очень благодарна тем, кто мне подсказал, куда обратиться и что делать. Теперь я пытаюсь помогать тем же. Я очень уважаю труд врачей, но, к сожалению, когда во всём цивилизованном мире онкологию исключают в первую очередь, у нас в медицинских учреждениях о ней нередко вспоминают в последнюю. А столько времени у человека может и не быть. Не стесняйтесь прямо спрашивать врачей о том, что вас беспокоит.

Ещё один момент, который оказался крайне важным в моём случае: болезнь прогрессировала очень быстро. Девушка, которая проводила компьютерную томографию, подсказала мне врача в городском онкоцентре — там я позднее прошла наполовину платное обследование. Через неделю мне поставили диагноз, и вскоре я уже легла на бесплатную химиотерапию. Россия — страна бюрократии, и я видела немало грустных подтверждений этому. Те, кто не знал, куда идти, или не имел финансовой возможности пройти диагностику платно, бегали из больницы в больницу, собирая бумажки, пока состояние не становилось критическим.

По поводу врачей я не могу сказать ничего однозначного. Например, в онкоцентре, где я лечусь, мне никто не объяснял, с чем я столкнулась, что меня ждёт, какие у меня прогнозы. В НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачёвой мне, наоборот, очень подробно рассказали о болезни, вариантах её развития, о том, как проходит лечение, — после этого я была готова ко всему. Но большинство больных, по моим наблюдениям, не хочет знать ничего, им проще в неизвестности — и неизвестность они чаще всего и получают. Я не считаю такой подход правильным, но, думаю, всё зависит от каждого конкретного случая.

Также я заметила, что мнение больного обычно не спрашивают. Я доверяю своим врачам, но знаю ситуации, когда то, что врач мало общался с пациентом, приводило к печальным последствиям, так как доктор не знал, что больной принимает какие-то медикаменты, или о его прошлом. Что касается общения, то по отношению ко мне все корректны и тактичны. Но я слышала разные истории, так что по моей ситуации нельзя судить обо всех.

Четвёртый миф: лечение рака — это обязательно очень дорого. Многие люди едут лечиться за границу — это дорого, но порой необходимо, и это личное право каждого. Иногда бесплатного лечения в России надо ждать дольше из-за квот — но порой времени на ожидание нет, и тогда приходится прибегать к лечению за свой счёт. Когда я обратилась в два онкологических отделения, мне сразу же предложили бесплатное лечение в стационаре. Более того, иногда я ищу в интернете информацию о препаратах, которые получаю вместе с химиотерапией, чтобы почитать противопоказания и побочные эффекты. Так я узнала, что мне вводят новейшие и очень дорогие лекарства. Оплачивала я только часть диагностики и какие-то дешёвые лекарства за сто-двести рублей. Я думала, что мне повезло, и, вероятно, это из-за того, что у меня редкое заболевание. Но я точно могу сказать, что пока не встречала людей, из которых бы тянули деньги за лечение — максимум пациенты тоже платили за диагностику, чтобы ускорить процесс. Стоит упомянуть и благотворительные фонды, которые выполняют колоссальную работу, чтобы помочь больным — они часто берут на себя те или иные расходы.

Рассказывая о своей болезни, я больше узнавала о ней сама. Так я узнала, что людям с некоторыми видами рака крови или другими тяжёлыми заболеваниями кроветворной системы требуется пересадка костного мозга, и это их последний шанс. Когда армия поддержки из родителей и друзей расширилась до больших масштабов, я решила, что пора рассказывать людям о простой, но крайне необходимой возможности помочь тяжелобольным — о донорстве костного мозга.

Когда мы слышим о пересадке костного мозга, в голову лезут картинки с вырезанием позвоночника или просверливания его дрелью. Это миф! Костный мозг — это один из элементов нашей кроветворной системы. Людям с тяжёлыми формами рака крови или другими болезнями, связанными с ней, а также тем, у кого костный мозг пострадал, требуется пересадка. Владельцы здорового костного мозга могут помочь другим. В России база потенциальных доноров очень маленькая, поэтому обычно обращаются в немецкую. Это невероятно дорого, к тому же намного лучше, когда донор из твоей страны, с такими же генетическими особенностями.

Если вы хотите стать донором, нужно прийти в клинику, где можно сдать кровь на типирование для донорства костного мозга. По ощущениям это обычный анализ крови — всего девять миллилитров. Но это очень дорогой и серьёзный генетический анализ, и сдать его можно, только если у вас нет и не было серьёзных болезней. Если в мире найдётся ваш генетический близнец, которому требуется пересадка, с вами свяжутся, чтобы убедиться, что вы не передумали, и пригласят на бесплатное полное медицинское обследование.

Если всё замечательно, вам предложат два варианта донорства. Насколько я знаю, первый в Европе считается устаревшим и применяется по особым показаниям: костный мозг берут под общим наркозом через прокол в тазовой кости, а дальше два дня донор отдыхает в стационаре. Второй способ — несколько дней принимать лекарство, которое выбрасывает клетки, содержащиеся в костном мозге (это стволовые клетки, которые дают начало остальным клеткам крови) в кровь. После этого в назначенный день нужно прийти к врачу — в обе руки на сгибе вставят иголки, как при обычном анализе крови. Из одной руки по трубке кровь попадает в специальный прибор, где отфильтровываются стволовые клетки, а остальная кровь возвращается в организм человека через трубку на другой руке. Посидев так пять часов, посмотрев любимые фильмы или подумав о высоком, можно идти домой. Костный мозг восстановится через неделю-две. При этом у человека, жизнь которого вы спасаете, группа крови и резус поменяются на ваши.

Я всё ещё в процессе лечения, но точно могу сказать, что несмотря на всё я благодарна жизни за такой опыт. Я стала меньше переживать и бояться попусту. Я поражена, сколько в мире добра и как много людей готовы безвозмездно помочь, даже не зная тебя. Люди активно откликаются на информацию о донорстве, хотят узнать об этом подробнее, и меня это невероятно радует. Болезнь сблизила меня с семьёй и дорогими мне людьми, а также подарила новых друзей. Борьба с лимфомой иногда даётся мне нелегко, но всё можно перетерпеть — тем более у меня замечательные врачи, которым я доверяю. Тот положительный опыт, который я получила в этой битве, бесценен.

Сказать, что я была в шоке-ничего не сказать. Я здоровая, молодая девчонка, которая не пьет(вообще!ну может пол бокала шампанского на НГ), не курит и никогда не пробовала. Ни у кого из моих родственников никогда не было онкологии, об этой болезни я знала лишь по фильмам. Мы с мужем и дочкой специально переехали жить в деревню, на свежий воздух. Мы старались питаться здоровой пищей, используя по минимумум полуфабрикаты. И тут на тебе рак! Я не верила, или просто не хотела верить, муж рыдал, а ребенок даже не понимал, что происходит..Первое время мне казалось, что это все страшный сон. Да какое первое время, даже сейчас мне иногда кажется, что я вот вот проснусь, и все станет как прежде, хотя прошло уже больше месяца.

Многие, кто столкнулся с этой болезнью, жалеют о том, что не берегли себя, работали днями и ночами напролет, не любили себя. Так может самое время поменять что то в жизни)

Помню, как врач спросила у меня,- " Согласна ли я на химиотерапию?". Разве у меня был выбор? Нет, выбор, конечно, был. Но поверьте рак не лечится настойками, кофейными клизмами, или какой нибудь волшебной таблеткой. Однако само слово 'химиотерапия' приводило меня в ужас, в моем мозгу отчетливо всплывали картинки из фильмов, причем всегда с грустным концом.

Меня страшила неизвестность, ни один онколог не скажет вам прогнозы на лечение. Все индивидуально. Эта индивидуальность бесит до безумия. Я помню, как впервые переступила порог отделения интенсивной химиотерапии. Боже, я заглядывала в приоткрытые палаты в надежде увидеть чье то радостное лицо, не измученное химией. У меня было столько вопросов. Я до жути боялась.

А дальше для меня начались больничные будни. Я очень долго искала дневник, в котором бы по пунктам были ответы на все мои вопросы. Но так и не нашла такого. Для себя я решила не забрасывать свой дневник, а начать вести его из отделения интенсивной химиотерапии. Мне было тяжело, бывало я несколько дней не обновляла журнал, но я брала себя в руки и писала. Я искренне надеюсь, что этот пост, да и все мои записи, помогут кому то преодолеть свой страх, зарядиться позитивным настроем, и одержать победу над недугом!

Теперь, когда за моей спиной уже пройден большой этап лечения, могу лишь сказать, что никто так не поймет онкологического больного, как такой же онкологический больной. Никто не поймет ваших чувств, эмоций и страхов лучше, чем собрат по несчастью. Поэтому неизбежно вы найдете друзей среди больных. В этом есть свой плюс- вы всегда можете выговориться. В этом есть свой минус- диагнозы у всех разные, лечение тоже, какой то рак лучше поддается лечению, какой то хуже, но общаясь с людьми,у которых все плохо, в вашей голове невольно закрадывается мысль, что рак не так просто вылечить. При этом найти в интернете истории тех, кто уже вылечился очень сложно. Я вполне могу понять этих людей- этот кошмарный сон хочется забыть,при чем раз и навсегда.Но такие истории необходимы нам, тем, кто еще в пути к выздоравлению.

Меня часто спрашивают- почему я так долго пролежала в больнице. Меня лечат по немецкому модифицированному протоколу NHM-BFM-90. Схема лечения состоит из трех протоколов, последующего облучения, и поддерживающей терапии. В большинстве пациенты приезжают на химию, прокапываются и спокойно уезжают домой, такое прокапывание химии зовется курс химиотерапии. Между курсами химиотерапии вы в большинстве случаев отдыхаете 21 день. Таких 'жителей' больницы как я очень мало, их можно пересчитать по пальцам.

Первый протокол моего лечения длится 64 дня в условиях стационара. На деле 64 дня благополучно превратились в 85. Да,да я провела 85 дней в больнице! И это не предел! Почему так растянулось? Потому что химия влияет на показатели крови, они падают. Продолжать химиотерапию при пониженных лейкоцитах или тромбоцитах, или гемоглобине нельзя! Все стоп лечению! И таких стопов у меня в первом протоколе было предостаточно. Мои лейкоциты опускались до 0,3 при норме 4, тромбоциты до 6 при норме от 150. Это мои отрицательные рекорды, о которых и вспоминать страшно.

Также рекомендую прочитать пост про порт систему, для тех, у кого на руках уже нет вен, вследствии химиотерапии, а лечение предстоит длительное

Я ПРОШЛА ТРИ ПРОТОКОЛА ЛЕЧЕНИЯ, ПОЗАДИ ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЕ ОБЛУЧЕНИЕ ГОЛОВНОГО МОЗГА, ПОЛТОРА ГОДА ТАБЛЕТИРОВАННОЙ ХИМИИ.

В данный момент я наслаждаюсь жизнью, раз в полгода прохожу КТ, и все жуткие воспоминания стараюсь оставить в прошлом. Наверно этот этап жизни просто нужно было пройти.

Современный ритм жизни при всех его возможностях часто разменивает базовые ценности на более проходные. Остановиться, осознать, что же на самом деле важно, получается, только если случается беда. Такой бедой для жительницы Алтайского края Анастасии Бухтояровой стал рак. Два года назад она жила обычной жизнь – менеджер коммерческого отдела крупного алтайского производственного предприятия, счастливая мама, любимая жена – все как у всех. Как же все изменилось, когда она услышала диагноз – лимфома. Страх, слезы, боль, стеснение говорить о своей болезни, вопросы без ответов – это было сложно. Но Анастасия не сдалась, не дала себя затянуть в пучину страданий и беспросветной жалости к себе. К Всемирному дню борьбы с лимфомами она рассказала Amic.ru, через что ей пришлось пройти.

Нашли не сразу

В ноябре 2017 года Анастасия обнаружила за ухом маленькую шишечку. Обратилась в заводской медпункт, где врачи предложили понаблюдать образование, связав его с реакцией на недавнее лечение коренного зуба.

"Что может быть лучше для патологического трудоголика, чем "просто наблюдать"?! Конечно, я тут же и забыла про эту шишечку. Тем более что она "сидела" в таком состоянии несколько месяцев и никак меня не беспокоила. А потом вдруг начала расти. Вот тогда-то я и заволновалась", – вспоминает Анастасия.

С момента, когда женщина впервые обнаружила опухоль, до обращения в больницу прошло полгода. Примерно столько же ушло на поиск истинной причины заболевания. Анастасия ходила от врача к врачу, от клиники к клинике – и нигде ничего не могли обнаружить. Трижды брали пункцию из шишки, которая тоже ничего не показала.

"Параллельно мне успели пролечить мой хронический гастрит, который как раз обострился в этот период. Собственно, кроме желудочных проблем, никаких других классических симптомов, характерных для лимфомы, у меня не было. Я не температурила, не худела, не было ни слабости, ни кожного зуда – ничего. Наверное, поэтому врачи так долго и не подозревали это заболевание", – рассказывает пациентка.

А между тем, расти начали лимфоузлы уже по всей левой стороне. В конце концов, врачи решили провести открытую биопсию, или попросту говоря, прооперировать опухоль и сделать гистологический анализ всей удаленной ткани.

Так спустя год после обнаружения злополучной "шишечки" Анастасия узнала, что у нее неходжкинская лимфома. "Ни шока, ни паники у меня не было. К тому моменту я уже столько всего прошла, что давно была готова к такому исходу", – вспоминает она.

Скрывала до последнего

От своих родных и на работе Анастасия долго скрывала сначала свои подозрения, а потом и подтвердившийся диагноз.

"Есть люди, которые черпают силы для борьбы с болезнью в общении. Они словно питаются жизненной энергией от других. Многие в пациентских чатах по онкологии обсуждают свои истории, ход лечения, даже находят там новых друзей. Это их право. Но я так не могу. Сейчас я особо уже не скрываю своего заболевания, но и обсуждать его постоянно тоже не хочу. Многие знакомые, когда узнавали про меня, звонили, начинали сочувствовать, задавать кучу вопросов, предлагать помощь. Я искренне благодарна за эту заботу, правда. Но поймите, мне от этого только хуже! Ведь каждый раз я проживаю все заново. Я не хочу обсуждать мою болезнь, потому что ее нет. Она ушла, об этом говорят и врачи. Я продолжаю лечиться, но это необходимо, чтобы восстановить ослабленный организм. Нет, я не спряталась "в раковину". Просто… если мне что-то и нужно в этот период – так это чей-то трезвый взгляд на вещи и неиссякаемый оптимизм", – рассказывает Анастасия.

И с тем, и другим ей очень помогли начальник на работе и вторая мама – свекровь, кстати, в прошлом – онкологическая медсестра. Вячеслав Владимирович посодействовал при оформлении всех материальных выплат на заводе, да и морально очень сильно поддержал. Ее возвращения ждали в отделе на протяжении всего лечения. Но в какой-то момент работу пришлось оставить: занятость на полдня перестала устраивать обе стороны. Настю с сожалением отпустили.

Свекровь помогала проходить все эмоциональные испытания и очень выручила с процедурами: делала уколы на дому, чтобы не приходилось так часто ездить в больницу. А еще забирала к себе маленькую Соню, когда женщина отходила от очередного курса химии.

Состояние, которое ни с чем не сравнить

Химиотерапия стала настоящим испытанием. Ежемесячные курсы с перерывом в 21 день. "Я сама ездила на процедуры и сама добиралась домой. "Накрывало" меня на второй-третий день после капельниц. Это состояние не сравнить ни с чем", – рассказывает собеседница.

Говорит, день-два просто лежала пластом, не могла ходить. Болело все тело, ломало, выкручивало, раскалывалась голова. Во время первых курсов была рвота, развился стоматит, позже это прошло.

"Вкусовые привычки стали похлеще, чем во время беременности. Мне все время хотелось чего-то, и каждый раз разного. Пока не съешь, места себе не находишь. За шесть месяцев лечения я поправилась на четыре килограмма. И это при том, что мой нормальный вес 48-49 килограммов. В зеркале я себе казалась толстухой. Волосы выпали. Было очень жаль, но ничего, снова выросли", – добавляет она.

В такой ситуации очень легко впасть в самый тяжкий грех – уныние. Но Анастасия вовремя осознала, что в любом, самом темном тоннеле нужно увидеть свет, осознать, что жизнь продолжается и в ней остались замечательные моменты: "Через пару химий я уже приспособилась, знала, чего ожидать от процедур и терпеливо готовилась к этому. Три-четыре дня, по сути, это не так уж много. Можно и потерпеть – ради себя самой, ради семьи, ради маленькой дочери, ей ведь нужна живая и здоровая мама. А волосы? Было жаль. Но ведь это не навсегда. Сейчас вот они снова выросли".

Нужно стать эгоисткой

Болезнь всегда меняет человека. Лимфома открыла в ней не только новые силы для борьбы за жизнь, но и новые смыслы.

"Я многое переоценила. На мелкие бытовые вещи, из-за которых раньше могла злиться и переживать, сейчас просто не обращаю внимания. До болезни я была как наседка – вечно больше всех надо. Рабочий день до пяти, а я могла "заработаться" до восьми-девяти вечера. Пока дочь ходила в садик, я с другими родителями – активистами родительского комитета решала оргвопросы. Даже уже во время болезни участвовала в организации выпускного дочери, много души и нервов в него вложила. Но сейчас я поняла: чтобы быть здоровой, нужно стать эгоисткой. По максимуму убрать весь негатив из своей жизни. Наседкой я, конечно, быть не перестала, но стараюсь сдерживать себя: "Остановись! Без тебя разберутся!"

Почему я?

Первое, о чем думают люди, услышав диагноз "рак": "За что? Почему я?" Анастасия все это прошла и не советует искать ответы на эти вопросы в интернете, в соцсетях, в больничных очередях.

"Научитесь понимать самих себя и не бойтесь услышать эти ответы. Что случилось, то случилось – назад не повернешь. Нужно двигаться дальше, искать свой путь и постараться сделать так, чтобы история не повторилась. Возможности современной медицины очень большие. Не бойтесь довериться докторам. Лично я об этом ни разу не пожалела. Я бесконечно благодарна медикам медсанчасти нашего завода, десятой городской поликлиники, моим лечащим врачам из краевого онкодиспансера Сергею Петровичу Безбородову и Марии Васильевне Галановой – за их неравнодушие, терпение, участие и такт", – говорит она.

Сейчас изматывающая химия уже позади. Анастасия чувствует себя хорошо, но организму нужно время, чтобы восстановить силы. В течение года женщине предстоит пройти еще шесть курсов гормонотерапии, а затем получить заключение врачей о дальнейшей тактике наблюдения. Но это уже совсем другая история.

У Насти в жизни начался новый этап. Маленькая Соня пошла в первый класс. Ей сейчас как никогда нужна мамина поддержка и забота. А еще Анастасия записалась на спортивно-бальные танцы: "Давно хотела попробовать. Мне всегда нравилось смотреть, как люди двигаются. Есть в этом что-то завораживающее. На деле это оказалось сложнее, чем я думала. Но я такой человек – если взялась за что-то, буду упорно идти к цели и своего добьюсь".

За помощь в подготовке материала благодарим пресс-секретаря краевого онкодиспансера Юлию Корчагину.