Олег демир лечит рак

Провожу набор добровольцев на лечение рака экспериментальным методом — регрессивной гипнотерапией.

Я отношу рак к аутоиммунным заболеваниям, при котором идет процесс самоуничтожения организма. Иммунная система вдруг начинает разрушать организм изнутри. Это может происходить по следующей причине: подсознание хочет что-то до вас донести. А именно что вас в этом мире не должно быть, вы здесь лишний, вы не имеете права жить.

Кто я такой чтобы так утверждать?

Меня зовут Олег Димитров, я гипнотерапевт. Многие болезни (которые считаются не излечимыми) отлично лечатся под гипнозом, к примеру псориаз, аллергия.

Это не просто красивые слова. Ваш рак — это НЕ послание Бога, за ваши грехи. Это результат работы вашего организма. И лечить рак напрямую бесполезно. Нужно найти причину рака и ее устранить. А рак, как и многие другие заболевания, это всего лишь симптом.

Есть предположение, что рак можно вылечить используя те же техники, которые я использую, когда лечу аллергию, панические атаки и другие болезни. Я не могу гарантировать что лечение рака будет успешно. Это Эксперимент.

1. Находитесь на самой ранней стадии развития рака
2. Нет психических отклонений
3. Все органы функционируют
4. У вас есть выписка из больницы в которой подтверждено что у вас есть раковые образования

Напишите мне. Это эксперимент. Все что мы будем делать, я буду записывать на видео. При положительном результате (а такой исход весьма вероятен), я эти записи буду использовать в своих целях, на своем сайте. Для вас это будет абсолютно бесплатно.

Моя цель — проверить применимость регрессивной гипнотерапии для лечения Рака и получить реальный отзыв от клиента.

Средство, которое мы будем применять для лечения рака — это ввод вас в гипноз и поиск проблемы. Если вы не знаете, что такое гипноз, посмотрите ролик чуть ниже. Это абсолютно безопасное и естественное состояние любого человека.

Далее, после того как мы достигаем состояние транса, мы с помощью подсознания найдем ту травматичную ситуацию которая породила рак. По моему опыту, в 90% случаев корень травмы кроется в возрасте до 6лет. А каждая вторая травма уводит нас вообще в перинатальный период.

Многие думают, что ребёнок начинает мыслить только тогда, когда от выходит из мамы. Но если мы не видим ребенка, то это не значит, что его мозг также ничего на видит.

Мозг ребенка начинает записывать информацию начиная примерно с 1 месяца после зачатия. Как только мозг сформировывается настолько, что он может запоминать, он все начинает записывать. Если мама в этом возрасте будет думать об аборте, то ребенок будет в ужасе сжиматься. Понимая, что его могут убить. Так ребенок в первый раз знакомится со страхом.

Это не гипотетическая история, это реальная история одного из клиентов про аборт.

Что именно породило рак у вас, я не знаю. Но нам и не нужно гадать что бы понимать, как лечить рак. В гипнозе мы с вами найдем все ответы.

После того, как ситуация была найдена мы ее исправляем, снимает эмоциональный заряд, проблема уходит навсегда. Иногда в одном заболевании может быть до 5 разных ситуаций.

1. Мама захотела сделать аборт
2. Сестра показывает, что ей сестренка не нужна
3. Бабушка говорит, что сестра лучше, а ты вообще никчёмная и мешаешь
4. В школе учительница ненавидит

В таком случае нам придется разбирать каждую ситуацию по отдельности. Просто приготовьтесь работать. Сколько на все потребуется времени я не знаю. Это ведь эксперимент и с лечением рака я не работал. Но обычно осязаемые результаты заметны уже после 5-7 сессий.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.

Как они побеждают онкологию и сколько стоят?

25.10.2018 в 13:19, просмотров: 11678

Каждый год почти 10 миллио­нов человек в мире получают онкодиагноз. В России рак обнаруживают ежегодно у 27 тысяч пациентов. Смертность от него находится на втором месте, уступая лишь сердечно-сосудистым заболеваниям. Победить болезнь сейчас пытаются ученые всего мира. И у них это постепенно получается. В октябре 2018 года Нобелевскую премию по медицине дали Джеймсу Эллисону из США и Тасуку Хондзё из Японии за новый метод лечения рака.

Заведующий научным отделом онкоиммунологии Национального медицинского исследовательского центра онкологии им. Н. Н. Петрова Ирина БАЛДУЕВА рассказала, как работает новое лечение и когда нам удастся вылечить рак.

В норме наша иммунная система постоянно отслеживает, вовремя отлавливает и уничтожает раковые клетки. Но бывает, что иммунитет перестает видеть, распознавать их и, соответственно, бороться с ними. В итоге развивается болезнь. Один из способов лечения — химиотерапия — может убить далеко не все опухолевые клетки. Некоторые выживают и дают рост новой опухоли. Иммуноонкологические препараты (за их изобретение в этом году и дали Нобелевскую премию. — Ред.) способны заставить иммунные клетки организма увидеть опухоль и убить ее. Эти препараты связываются со специальными белками (CTLA-4 и PD-1. — Ред.) на поверхности клеток иммунной системы (Т-лимфоцитов. — Ред.), на раковой клетке и растормаживают противоопухолевый иммунный ответ. Он запускается, лимфоциты замечают раковые клетки и разрушают их.

Это настоящий прорыв в онкологии и иммунологии, это будущее. Какие виды рака можно лечить с помощью новой терапии? Если в опухоли есть определенные маркеры, то эти препараты можно назначать вне зависимости от расположения рака. Но если этих маркеров нет, то иммунная терапия не поможет. Представьте, что рак — это кубик Рубика. Так вот, новые препараты умеют блокировать, предположим, только синие квадратики. Если они в кубике Рубика есть, то опухоль можно победить. Но сейчас разрабатываются препараты, которые направлены и на другие квадратики — красные, желтые, зеленые. Как только мы научимся блокировать все части нашего воображаемого кубика Рубика, то научимся лечить и все виды рака.

СЛУЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ

Открытие было сделано больше 20 лет назад. В медицине, биологии не бывает такого: сегодня открыл, а завтра уже получил Нобелевскую премию. Все лауреаты работают много лет, это длинный путь.

Что касается данного открытия, то оно было сделано очень интересным образом. [Ученые] изучали препарат для лечения аутоиммунных заболеваний — то есть агрессии иммунитета на ткани и клетки собственного организма. Все новые лекарства в обязательном порядке тестируют на аутогенность; должно быть доказано, что они не вызывают опухолевый рост. Так вот, препарат, о котором я вам рассказываю, подвергли такому же испытанию. Его давали лабораторным животным с различными видами опухоли. И оказалось, что лекарство разрушало их! Это был невероятный удивительный побочный эффект! Как получилось, что препарат, направленный на то, чтобы затормозить аутоиммунные реакции, убил опухоль? Ученые стали выяснять это и в процессе сделали открытие белков CTLA-4 и PD-1. На основании этого появились и иммуноонкологические препараты.

ЧУДО-ТАБЛЕТКИ НЕТ

Сейчас врачи-онкологи получили целый арсенал лекарственных средств. Они позволяют контролировать опухолевый рост и излечивать пациентов, которые до недавнего времени считались безнадежными. При этом надо понимать, что одной чудо-таблетки, которая раз и навсегда победит любой рак, нет. Ведь опухоль очень многолика, ее клетки находятся в разных фазах цикла: одни отдыхают, другие делятся, в-треть­их происходят какие-то мутации.

Поэтому необходимо выстраивать индивидуальный подход к каждому пациенту. Если опухоль быстро растет, нужны химиопрепараты, которые будут ее разрушать. Таргетная терапия направлена на определенные белки, влияю­щие на рост и распространение опухоли.

Контроль за раковыми клетками, которые остались после применения химиопрепаратов — это, конечно, иммунная терапия.

Сейчас идут исследования в области генной терапии. Ее суть заключается в том, что у пациента забирают его собственные Т-клетки (они составляют часть иммунной системы. — Ред.), помещают в них гены, которые способны распознать злокачественные клетки и разрушить их, и вводят их обратно пациенту. Такое лечение может помочь больным лейкозом, которые нечувствительны к трансплантации костного мозга, к химиопрепратам и иммунной терапии. Такие лекарства уже есть за рубежом, они используются (предполагается, что в США курс генной терапии будет стоит около 300 тысяч долларов. Это примерно 19,7 миллионов рублей. — Ред.). Мы тоже разрабатываем похожий препарат. Одно его введение может излечить пациента! Я уверена, за это (исследования в области генной терапии при лечении рака. — Ред.) тоже непременно будет вручена Нобелевская премия.

ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ

У химиотерапии есть побочные эффекты. Например, тошнота, рвота, проблемы с пищеварением и так далее. Они могут длиться около 10 дней, а потом — пройти. К сожалению, побочные эффекты при применении иммуноонкологических препаратов более длительные. И мы их только учимся лечить. Иммунная система начинает возмущаться и атаковать собственные клетки. В результате возникают очень серьезные аутоиммунные болезни. Например, воспалительные заболевания кишечника, надпочечников, воспаление щитовидной железы. Не исключено, что в результате такого лечения рак не пройдет, но к нему добавится, например, язвенный колит или болезнь Крона. Вот такая непростая история. Иммунная терапия — это не волшебная таблетка, которую выпил и ты здоров. Но онкологи сейчас учатся обращаться с этими препаратами и справляться с побочными эффектами.

МИЛЛИОНЫ НА ЛЕЧЕНИЕ

Многие иммуноонкологические препараты уже зарегистрированы в России. Например, ипилимумаб, ниволумаб. Последний используется для профилактики прогрессирования рака. Например, пациента прооперировали, но есть высокий риск дальнейшего распространения заболевания.

К сожалению, все эти препараты пока очень дорогие. Например, некоторое время назад стоимость ипилимумаба — для лечения необходимо четыре введения этого препарата — достигала четырех миллионов рублей. Но сейчас ипилимумаб стоит значительно меньше. Здесь работает простое правило: чем больше препарат используется пациентами, тем он становится дешевле. Кроме того, Министерство здравоохранения Российской Федерации закупает некоторые препараты, и пациенты получают их.

На первой-второй стадии рака можно обойтись более дешевыми способами лечения, но, например, на третьей (стадия, при которой опухоль уже появилась в близлежащих тканях, но ее нет в других частях тела. — Ред.) или четвертой стадии (опухоль распространилась в отдаленные от места первичного поражения органы тела. — Ред.) — финансовые затраты уже очень серьезные, а лечение болезни требует очень больших усилий. Поэтому мы сейчас постепенно возвращается к тому, что надо проводить регулярные профосмотры и выявлять заболевание на ранних стадиях. К сожалению, рак сейчас очень помолодел, например, к нам приходят молодые 23-летние девушки с раком молочной железы. Но и лечение прогрессирует. Рак сейчас — это хроническое заболевание, которое требует постоянного контроля. Но не надо к нему относиться как к приговору. Я уверена, мы уже на пути к его излечению.

Новые прорывы обязательно будут, долго ждать не придется. Речь идет не о 20–30 годах, а о гораздо меньшем времени.

В США всегда было так: больному сразу говорили о раковом диагнозе и он имел право выбирать врача и метод лечения. Поэтому те врачи, которые успешнее лечили рак, преуспевали, поскольку всегда были с клиентами. А у нас диагноз говорили родственникам, а от больного скрывали и в результате окружающие одним своим видом убивали и без того надломленную психику больного, который не настолько глуп, чтобы не догадаться об истинном диагнозе. Даже мой отец, не имевший ни одного класса образования, сразу догадался о своем смертельном диагнозе, хотя от него тщательно скрывали. Это же элементарно - если человека отправили домой, не долечив, то значит врачи расписались в бессилии. Непонятно только, почему врачи этого не могли понять?

Сейчас в России ситуация переменилась ровно на 180 градусов, у нас ведь ничего не делается наполовину.
Теперь, согласно ст. 31 и 61 Основ законодательства РФ об охране здоровья, постановлено, что диагноз можно говорить только больному, а родственникам с его согласия. Закон-то изменился, да вот видать инструкции никто не поменял, поскольку до сих пор врачи и медсестры в онкологических корпусах чуть ли не под подолом прячут карточки и результаты анализов - берегут тонкую психику больного перед тем как выписать домой умирать. Теперь родственники будут счастливы, что у их домочадца обычная болезнь, а больной будет предоставлен самому себе и молчать, что бы их не расстраивать. Да если он и скажет, ему не поверят - хором будут убеждать, чтобы он не наговаривал. Они ведь точно знают, что врачи им сразу сказали бы об такой болезни, а о том, что Закон недавно совершил кувырок, никто не знает. А врачи об этом помалкивают. А кто будет помогать больному? Где он найдет другого врача и другой метод в условиях современной России? Ведь альтернативные методы так и остались под запретом, все инструкции и предписания на этот счет имеют полную силу. И где он возьмет деньги для лечения альтернативными методами? Ведь официальная бесплатная медицина альтернативными методами не лечит. Поэтому неудивительно, что за последние годы статистика смертности от рака в США ползет вниз, а в России все круче вверх.

У нас чиновники от медицины всегда мешали врачам и больным искать другие методы спасения жизней. Поскольку врачи находились в административной зависимости от чиновников, то последние больше всего преуспели именно в создании всевозможных помех для работы - это инструкции, методики, предписания, которыми врач связан по рукам и ногам. Поэтому простые люди всегда на свой страх и риск искали собственные методы избавления от рака, основанные на том, что у них под ногами. И иногда находили.

Мулдашев – известный изобретатель, это он изобрел препарат аллоплант, который применяется при операциях, он стимулирует регенерацию тканей. Миллионы операций в мире уже проведены с использованием этого препарата. Мулдашев не раскрыл секрет препарата, держит на него ноу-хау, и это совершенно правильно. И вот представьте себе состояние тех медиков, которые его преследовали. Американцы предлагали ему за раскрытие этого секрета идеальные условия для работы и жизни, но он отказался, ответив им в американском духе – дескать, ему больше нравятся русские девушки. Насчет девушек он может быть и не приврал, все-таки работает профессором в мединституте.

Плюснин Василий Иванович

(продолжение следует)

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

В середине девяностых на Аркадия Давыдова вдруг обрушилась череда неприятностей. Сначала ему пришлось похоронить мать, а затем он сам попал в больницу со смертельным диагнозом. Рядом не оказалось ни одной души, способной облегчить страдания. В больнице мужчина питался одними лекарствами, но состояние его лишь ухудшалось. Врачи были бессильны помочь угасающему на глазах Аркадию, поэтому его выписали домой.

Похоронив кота, Давыдов решил пойти умирать в горы. Взял с собой три килограмма еды, немного теплых вещей. Рюкзак весил не больше семи килограммов, но обессиленному болезнью мужчине временами и этот груз казался неподъемным.

Для себя Аркадий решил, что будет идти пешком, пока сил хватит. За день ему удавалось преодолевать только около 10 километров. Как только усталость становилась невыносимой, ложился спасть, потом снова вставал и двигался дальше. Через полтора месяца Аркадий пришел в урочище Джилысу . Местные жители странного мужчину встретили настороженно, но потом привыкли и даже стали подкармливать. Но от пищи Аркадия выворачивало наизнанку.

Вскоре одинокий путник в горах перестал привлекать к себе внимание, казалось, даже дикие животные смирились с его присутствием. Два с половиной месяца Аркадий питался исключительно ягодами, сухарями, нарзаном, кореньями и… ему постепенно становилось лучше. Зиму мужчина решил провести дома, а весной снова вернуться.

Аркадий год за годом уходит в горы, махнув рукой на все советы врачей. Давыдову исполнилось 46 лет, однако на вид ему не больше 35. Высокий симпатичный мужчина, он очаровывает своей белозубой улыбкой, мягким тембром голоса и чистым взглядом. Аркадий твердо верит, что рак можно победить, только к этому нужно быть готовым.

Так, Мария из Волгограда утверждает, что ее знакомый вылечился от рака горла, он ежедневно выпивал водку с растительным маслом. Жительница Саранска Евгения говорит, что остановить рак матки ей помогло собачье лекарство АСД , представляющее собой вытяжку из костей трупов животных.

Предприимчивая женщина решила, раз микстура помогает собакам на ранней стадии развития опухоли, значит и человеку пить можно. Стоить отметить, что запах у этого лекарства настолько отвратительный, что вызывает лишь один рефлекс – рвоту. Медики же вновь и вновь просят наших граждан не слишком доверяться непроверенным методам, не всегда то, что приносит облегчение одним, помогает другим.

По этому поводу мы поговорили с несколькими специалистами-онкологами. Все они резко отрицательно высказались по поводу нетрадиционного лечения рака. Осуждение у медиков вызвало и появление на свет статей об альтернативном лечении онкозаболеваний, так как, по их мнению, это дает больным ложную надежду на исцеление и отвлекает их от реального шанса вылечиться.

Оксана Аникина

Встройте "Правду.Ру" в свой информационный поток, если хотите получать оперативные комментарии и новости:

Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен или в Яндекс.Чат

Добавьте "Правду.Ру" в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google

Также будем рады вам в наших сообществах во ВКонтакте, Фейсбуке, Твиттере, Одноклассниках.