Лечение рака доктор лучший

Наследственность влияет всего на 15%, остальное зависит от образа жизни.

Антирак

Мы хотели бы вас коротко познакомить с несколькими интересными авторами, которые сами излечились и помогли в этом другим. Но, пожалуйста, обратите внимание, что мы все же советуем совмещать лучшие достижения всех видов медицины и не отвергать современную медицину полностью.

Первый автор – молодой ученый Давид Серван-Шрейбер, типичный западный человек (по своему менталитету), которому в 30 лет поставили диагноз – большая злокачественная опухоль головного мозга.

Прежде всего он обратил внимание на то, что целые народы в 7, а иногда и в 60 раз меньше болеют раком (а сотни лет назад вообще не знали, что такое рак) и, даже заболев, меньше умирают от рака, чем жители западных стран.

Наследственность влияет всего на 15%, остальное зависит от образа жизни. И если мы изменим питание, увеличим физическую нагрузку, максимально уменьшим контакт с химией, включая бытовую химию и парфюмерию, внимательней будем относиться к своей духовной жизни, то сможем свести к минимуму возможность заболевания страшными болезнями.

Он пишет, что у всех в организме присутствуют раковые клетки, из которых может развиться опухоль. И именно наш образ жизни питает рак или поддерживает механизмы защиты, препятствующие размножению раковых клеток. И последние научные разработки говорят о том, что, да, болезнь возможно остановить, даже не разрушая раковые клетки, а просто помешать организму подпитывать рост опухоли, например, не давая ей создавать новые кровеносные сосуды.

В траве есть кислоты типа омега-3, а в сое и кукурузе – типа омега-6. А баланс между омега-3 и омега-6 отвечает за контроль над воспалительными процессами в нашем организме.… Так что, поедая мясо и искусственно выращенную рыбу, мы нарушаем этот баланс.

3. Очень важно добавлять в пищу, желательно ежедневно, куркуму.

Эта специя является самым мощным противовоспалительным природным средством. Кстати, Аюрведа и многие восточные медицинские школы утверждают то же самое. Те, кто употребляют ее в пищу, намного реже страдают от рака, болезни Альцгеймера, сердечно-сосудистых заболеваний.

Полный список продуктов есть в его книгах.

Автор приводит научные свидетельства того, что профилактика рака очень проста, и недоумевает, почему же ортодоксальная медицина объявила войну лекарству, с помощью которого многие клиники успешно вылечили своих пациентов?

Автор находит ответ не в науке, а в политике в области рака – а она скрыта в экономической мотивации тех, кто доминирует в медицинском истеблишменте.

Если ежегодно миллиарды долларов уходят на исследования в области рака, а другие миллиарды приходят от продаж химсоединений, то перед нами вырисовывается вполне понятная картина: от рака живут больше людей, чем от него умирают. И если решение может быть найдено в простом витамине, то в одночасье рушится гигантская индустрия, которая, само собой, этому всеми силами противится.

Фармацевтические компании проводят исследования только тех химсоединений, которые они изобретают; таким образом, если лекарство утверждено, у них появляются эксклюзивные права на его продажу. И они никогда не пойдут на то, чтобы провести исследования простой еды, которая не может быть ими запатентована и продается в любом супермаркете. Вещество, убивающее рак, было найдено в большинстве фруктовых косточек, в частности абрикосовых. Семя абрикоса было объявлено лекарством от всех известных раков еще 35 лет назад.

Ученые заявили, что, если эти семена входят в ежедневную диету человека, раковые клетки у него никогда не будут развиваться, так же как, например, человек никогда не заболеет цингой, если он съедает в день хотя бы один апельсин. Витамин B17 найден в семенах яблока, персика, вишни, винограда и абрикоса. Он обнаружен в некоторых бобовых и многих травах, а также в горьком миндале. Жесткое ядро в глубине абрикоса находится там совсем не для того, чтобы его выбрасывать.

Он идентифицировал этот компонент как часть семейства нитрилоцидов, которые в изобилии встречаются в природе в более чем 1200 съедобных растениях. В особенно большом количестве этот компонент содержится в семенах плодов семейства Prunus Rosacea (горький миндаль, абрикос, терновник, вишня, персик и слива), но также он содержится в травах, кукурузе, сорго, просе, кассаве (тапиоке), семени льна, яблочных семенах и многих других пищевых продуктах, которые были удалены из диеты человека современной цивилизацией.

От редакции: Чтобы любой витамин усваивался, важно держать свой желудочно-кишечный тракт в чистом состоянии и воздерживаться от продуктов, которые нарушают обмен веществ и мешают усвоению: это мясо, белый хлеб, кофе, сахар, спиртное, пиво, генетически модифицированные продукты, различные химические добавки и курение.

Доктор Вульф Ласкин, проработавший в онкологии более 30 лет. Есть множество документальных свидетельств о том, что те люди, которые следовали его советам, полностью излечились от самых сложных видов рака различной стадии. Я лично знаю двух таких людей. Его методика также была основана, в первую очередь, на изменении диеты. Кстати, эта диета очищает сосуды и предотвращает развитие атеросклероза, инфаркта и инсульта.

Книгу доктора Ласкина можно найти на русском языке в Интернете. Там подробно раскрывается важность гена p53, флавоноида кварцетина в излечении от рака.

Мы коротко ознакомим вас с его взглядами. Доктор Ласкин много внимания уделял психологическому настрою пациента. Уже вначале он сформулировал для себя 5 пунктов правильного питания: включать в диету больше сырых продуктов, допускать минимум тепловой обработки пищи, исключить консервированные продукты, включать в рацион пищевые волокна, клетчатку и пить очищенную воду.

Позже он пришел к выводу, что нужно перейти на низкобелковую диету (не больше 35 грамм белка в день для человека весом 65 кг) и свести к минимуму потребление мяса и жирной пищи, жевать пищу 25–30 раз.

Прекратить ослаблять иммунную систему (которая призвана остановить распространение и избавиться от приносящих болезни клеток): стрессом; практически всеми химическими лекарствами, особенно антибиотиками и жаропонижающими; неправильным питанием; вредными привычками, прежде всего курением и алкоголем. Больше заниматься физической активностью и употреблять в пищу продукты, усиливающие иммунную систему и обладающие антиканцерогенным действием: красная морковь, зеленый лук, щавель, абрикосы, рябина, алоэ, шиповник и др.

Но особенно он призывал есть гречку и шиповник, которые содержат флавоноиды (кверцитин, генистеин, анегинин, лютеолин), которые обеспечивают подавление любых разновидностей онкологии на всех этапах развития опухоли за счет восстановления комплекса, в котором находится ген p53. Он рекомендовал есть гречку на протяжении месяца, сочетая с другими продуктами, содержащими витамины, в первую очередь Е и С, а также минералы.

Кварцетин был открыт учеными только в конце XX века. Он есть также и в нерафинированном коричневом рисе (а не в рафинированном белом, который в основном продается в магазинах и является бесполезным и даже вредным продуктом). Об этом писал также известный японский ученый Жорж Озава.

ВАЖНЕЙШИЙ ПРАКТИЧЕСКИЙ СОВЕТ

Известный американский иммунолог Уильям Полл еще в 70-х годах прошлого века доказал, что пероксидаза хрена при натирании повышает фагоцитоз макрофага к антителам в 4 тысячи раз и уничтожает микробы, вызывающие не только хронические воспаления дыхательных путей, но и раковые клетки.

То есть, если вы начнете дышать 1–2 минуты натертым хреном, то избавитесь от ОРЗ, гриппа, гайморита, ангины, тонзиллита, хронического воспаления легких. Введение клизмы из пероксидазы хрена: через 10–15 процедур на контрольном сканировании метастазы рака не фиксировались или купировались.

1. В докладе Всемирного фонда исследований рака и Американского института по исследованию рака были проанализированы случаи заболевания 12-ю различными видами рака в Соединенных Штатах, Великобритании, Бразилии и Китае.

Примерно треть этих заболеваний можно предотвратить благодаря здоровому питанию, физической активности и контролю над весом, считают специалисты. Эта цифра не включает в себя те преимущества, которые дает в борьбе с раком прекращение курения. Только употребление табака приводит к трети всех случаев развития этой болезни.

2. Генетики заявляют, что им удалось полностью расшифровать генетический код двух самых распространенных онкологических заболеваний – рака кожи и легких.

По словам представителей фонда Wellcome Trust, это открытие может совершить революцию в профилактике и лечении раковых заболеваний.

Ученые обнаружили в ДНК клетки опухоли, резвившейся из-за рака кожи – меланомы, более 30 тысяч ошибок генетического кода, причем практически все из них были вызваны чрезмерным воздействием солнечного излучения. (Старайтесь не бывать на открытом солнце с 11:00 до 17:00.) В ДНК рака легких генетики насчитали 23 тысячи ошибок, в подавляющем большинстве спровоцированных воздействием табачного дыма.

Из этого ученые сделали вывод, что у среднего курильщика на каждые 15 выкуренных сигарет приходится по одному нарушению генетического кода. При этом, по их словам, люди, бросающие курить, уменьшают вероятность заболеть раком легких, так как рано или поздно клетки, содержащие мутировавшие гены, будут заменены.

3. Алкоголь – одна из основных причин заметно участившихся случаев возникновения рака ротовой полости и горла среди сорокалетних мужчин и женщин, говорят ученые.

Согласно статистике число случаев заболевания раком губ, языка, десен и горла среди людей возрастной группы от 40 до 50 лет возросло на четверть за последнее десятилетие.

Еще одной причиной заболевания раком такого рода медики считают недостаточное количество овощей и фруктов в рационе человека.

Онкологические заболевания являются результатом прогресса, к такому выводу пришли исследователи из Манчестерского университета.

Раковые опухоли крайне редко возникали во времена, когда природа и воздух еще не были загрязнены, в сами люди питались правильно.

По словам профессора Розали Дэвид, в природе нет ничего такого, что могло бы спровоцировать эпидемию онкологических заболеваний.

Статья из журнала “Благодарение”

Понравилась статья? Напишите свое мнение в комментариях.
Подпишитесь на наш ФБ:

Если от рака умирают врачи, есть ли надежда у пациентов?

В социальных сетях 2020 год начался с прощального поста питерского онколога Андрея Павленко, который сам обнаружил у себя рак и в течение полутора лет – на странице в Фейсбуке, в многочисленных интервью, выступлениях на телевидении – рассказывал о своей борьбе с недугом.

Рассказывает заместитель директора НМИЦ онкологии им. Блохина Александр Петровский:

О временах и сроках

– Если говорить обобщённо, то, по статистике, 50% онкологических пациентов излечиваются полностью. При этом прогноз на ожидаемую продолжительность жизни в каждом конкретном случае зависит от вида рака, поскольку общего ответа на этот вопрос не существует. Рак – это не одна болезнь, а множество различных заболеваний. Есть прогностически благоприятные виды рака, при которых даже на продвинутой стадии, при наличии отдалённых метастазов, пациенты имеют высокий шанс либо на выздоровление, либо на переход болезни в хроническую форму. Но есть и такие разновидности болезни, от которых пациенты быстро сгорают, даже если рак был обнаружен на начальной стадии.

Однако каждый год ситуация меняется. Ещё 5 лет назад рак лёгкого считался приговором. Сегодня появились лекарства, благодаря которым люди живут с этим диагнозом достаточно долго.

Что касается таких распространённых видов рака, как рак молочной железы, колоректальный рак, рак яичников, лимфомы и т. д., то с ними пациенты могут жить 10–15 лет и более.

– Врачи говорят, что рак важно обнаружить на ранней стадии. Но при этом в начале заболевания симптомов нет. Как быстро развивается недуг и переходит из одной стадии в другую?

– Есть агрессивные, быстрорастущие опухоли. К ним, например, относятся некоторые виды рака у детей. Но в среднем от появления раковой клетки в организме до формирования клинически значимой опухоли (размером около 1 см) проходит 5–7, иногда 10 лет. Понятно, что шансы обнаружить болезнь на ранней стадии при регулярных осмотрах есть – и они достаточно велики.

Семейная история

– К группе риска относятся люди, у близких родственников которых был выявлен рак?

Поэтому свою семейную историю нужно знать и ни в коем случае не игнорировать. При определённых видах генетической предрасположенности у врачей есть возможность провести превентивные профилактические процедуры, в том числе и хирургические, которые снизят риск появления рака.

– Для молодых рак действительно опаснее, чем для пожилых?

– В целом да. Рак желудка, рак молочной железы, диагностируемые в молодом возрасте, часто очень агрессивны и опасны. Однако детский рак мы сегодня вылечиваем полностью в 80% случаев.

– Врачи часто говорят о том, что многое зависит от индивидуальных характеристик опухоли и её чувствительности к назначаемым препаратам, но при этом назначают лечение по стандартам, одинаковым для всех.

– Стандарты – это экономическое обоснование лечения, а само лечение назначается по клиническим рекомендациям. Практика показывает, что, несмотря на то что каждая опухоль индивидуальна, 80% всех онкологических заболеваний можно описать стандартными подходами. В эти стандартные подходы входит определение индивидуальной чувствительности опухоли к тем или иным противоопухолевым лекар­ственным препаратам с помощью иммуногистохимических и молекулярно-генетических методов. В остальных случаях всегда есть возможность перейти на индивидуальное лечение – для этого врачу достаточно со­брать врачебную комиссию.

Революция отменяется?

– Может ли пациент проверить, правильно ли его лечит врач?

– Все клинические рекомендации есть в открытом доступе, и пациент может их найти, вникнуть и попытаться в них разобраться. Однако без медицинского образования сделать это сложно. Это всё равно что пытаться проконтролировать мастера, который ремонтирует сломанный холодильник. Лучше довериться профессионалу, а система должна делать всё для того, чтобы это доверие было оправданно.

– Каждый день СМИ сообщают о новых случаях заболеваний – в том числе и у известных людей. Заболеваемость раком действительно выросла?

– Выросла как заболеваемость, так и выявляемость онкологических заболеваний. И нужно быть готовым к тому, что пациентов с раком с каждым годом будет всё больше. Сегодня в нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирают 50% пациентов, от онкологических – 15%, а в Японии онкологическая заболеваемость уже вышла на первое место, поскольку рак – это болезнь пожилых людей, а продолжительность жизни там одна из самых высоких в мире.

Хорошая новость заключается в том, что выросла не только заболеваемость, но и эффективность лечения. Продолжительность жизни онкологических пациентов постоянно растёт, в том числе и у тех, у кого болезнь была обнаружена уже на продвинутой стадии.

– Ожидается ли появление новых прорывных технологий в лечении рака, сопоставимых с иммунотерапией?

– Не стоит ждать и возлагать все надежды на появление революционных методов и недооценивать возможности проверенных лекарств и технологий. С врачебной точки зрения эволюция – развитие имеющегося метода – лучше, чем революция, которая чаще приносит больше разрушений, чем побед. Уже сегодня у онкологов есть всё необходимое, чтобы помочь большей части пациентов. Дальнейшие исследования в области онкологии необходимы, и они проводятся во всём мире. Онкология – это одна из самых динамично развивающихся отраслей медицины. Только за последний год было зарегистрировано более 50 новых препаратов и показаний для лечения различных видов опухолей. Задача человека – просто прийти к врачу, и желательно сделать это как можно раньше.

Специалисты не дают однозначного ответа на этот вопрос, а вот реальная ситуация с лечением рака в России говорит не в ее пользу. Наша страна находится на пятом месте в мире по уровню смертности от раковых заболеваний и на первом — по числу больных на 100 тысяч населения, при этом ежегодно регистрируется более 500 тысяч новых случаев.

Сегодня в России большое количество проблем в сфере онкологии. Прежде всего, это отсутствие современного диагностического оборудования и, как результат, позднее выявление раковых заболеваний. Обеспокоенность также вызывают недостаток квалифицированных специалистов, коррупция в российских онкоцентрах и дефицит необходимых лекарств.

За границей ситуация обстоит иначе. Там используется новейшая медицинская аппаратура, работают опытные врачи, а эффективные противораковые препараты всегда имеются в наличии. Конечно, лечение за рубежом стоит немалых денег и не всем россиянам оно доступно. В иностранные клиники обращаются в основном люди с достатком выше среднего. Остальным же остается надеяться на отечественную медицину.

Клиники лечения рака в России

Раз медицинских учреждений не много, то, соответственно, не хватает и докторов. По статистике, на одного врача-онколога в стране приходится 484 пациента[3].

Больше половины онкологов и радиотерапевтов — пенсионного возраста. Новые кадры воспитываются в десяти медицинских учебных заведениях Москвы и Санкт-Петербурга, из которых два — узкоспециализированных и два — дающих послевузовскую подготовку. На периферии насчитывается еще 41 образовательное учреждение, это, грубо говоря, одно на два региона.

Остро стоит вопрос не только о подготовке, но и о переподготовке кадров. По Национальной онкологической программе ежегодно закупается высокотехнологическое оборудование, которое очень сложно в эксплуатации. Но научить пользоваться им достаточное количество медицинских физиков не получается. Выходит, что дорогостоящая, но так необходимая пациентам техника, простаивает, вместо того чтобы приносить пользу. А рак тем временем продолжает уносить жизни сотни тысяч людей.

Если подробнее говорить о технике для диагностики и лечения рака, то лучше всего у нас ситуация с рентгенологическим оборудованием (более десяти тысяч кабинетов) и маммографами (более двух тысяч кабинетов). Хуже всего обстоят дела с рентгенохирургическими машинами, которые обеспечивают высокоэффективное лечение опухолей с минимальным ущербом здоровью и вмешательством в организм. Таких аппаратов в стране только 147. Оборудования для лучевой терапии тоже очень мало — 234 на всю Россию. Не хватает и как таковых онкологических отделений: их 2298, то есть около 1300 больных раком приходится на один такой кабинет.

При этом значительная часть используемой техники серьезно устарела. Но, по некоторым данным, если запретить лечение и диагностику в России на оборудовании 1960–70-х годов, придется закрыть практически половину онкоучреждений.

А причиной простоя немногочисленной новейшей техники является не только низкая квалификация медиков, но и несвоевременное диагностирование заболеваний. То есть ряд радиохирургических установок эффективен только на ранних стадиях развития рака.

По данным отечественной статистики, 25,6% злокачественных опухолей российские врачи определяют на первой стадии, еще 25,2% — на второй[4]. То есть у половины онкологических больных есть шанс полностью или практически полностью излечиться от болезни. Другая половина имеет уже гораздо меньше надежд на излечение и возвращение к полноценной жизни. Кстати, лишь в одном случае из ста рак в России выявляют в первичной форме, без метастаз.

Обвиняют в такой ситуации как самих россиян, не заботящихся о ежегодных медицинских осмотрах, так и докторов поликлиник и больниц, не заметивших вовремя серьезной патологии. И как следствие — пятилетняя выживаемость онкобольных в России составляет лишь 43%, тогда как в Израиле, например, этот показатель достигает 80%.

Сначала лечащий врач (в большинстве случаев терапевт в поликлинике), нашедший злокачественную опухоль, составляет подробную медицинскую выписку о состоянии больного, диагностике и лечении рака. Эта выписка с указанием результатов исследований направляется во врачебную комиссию того же медучреждения, которая рассматривает предложенные материалы в течение трех рабочих дней и при положительном решении направляет документы в Комиссию субъекта федерации. В пакет документов входят также копии паспорта и полиса больного. Комиссия субъекта РФ принимает окончательное решение об оказании больному ВМП. В течение десяти дней после этого пациента должны госпитализировать.

К сожалению, на практике эта процедура может занять несколько месяцев, и это при том, что временной фактор в данном случае становится важнейшим для человека, болеющего раком. Лишь в самых экстренных случаях решения принимаются за несколько дней и больного поспешно кладут на операцию.

Еще один камень преткновения в лечении рака в России — поиск медицинских препаратов. Больные должны получать лекарства бесплатно, по рецепту лечащего врача. Но нередко, а точнее – часто, в аптеках не оказывается нужных препаратов: либо они закончились, либо затянулся тендер, либо их просто не завозят в Россию.

Совсем катастрофичная ситуация — с выписыванием наркотических обезболивающих. Большинство докторов просто боятся выдавать такие рецепты безнадежным больным, хотя их страх по большей части не оправдан. Потребление опиоидных анальгетиков в России — 200 суточных доз на миллион человек, за границей — от тысячи до 20 тысяч доз. К сожалению, тяжелобольным раком в нашей стране приходится умирать в страшных муках. Если же анальгетик выписан, родственники больного должны успеть найти и купить его в течение пяти дней и самостоятельно доставить в больницу.

Из-за очередей на льготные лекарства и проблем с получением рецептов россияне все чаще стремятся приобрести препараты для лечения рака самостоятельно. Сейчас на деньги больных и их родственников покупается 50–60% лекарств, а по некоторым веществам этот показатель доходит до 80%.

Ранее те, кто желал лечиться новейшими средствами, часто прибегали к помощи интернет-магазинов, заказывали фармпрепараты за рубежом, так как в России они малодоступны или не импортируются вовсе.

Однако и эта возможность, согласно постановлению Кабинета министров РФ об ограничении закупок иностранных лекарств, стала недоступна. Перечень введенных ограничений касается в том числе медикаментов, входящих в перечень жизненно необходимых. Ситуация усугубляется еще и тем, что зачастую те или иные заграничные препараты не имеют аналогов и найти замену им на сегодняшний день практически невозможно.

К большому сожалению, отечественные лекарства чаще всего уступают иностранным аналогам по качеству. Особенно это касается медикаментов для лечения тяжелых заболеваний типа онкологии: отечественные препараты менее эффективны, более токсичны и вызывают значительно больше побочных эффектов. Конечно, российские средства значительно дешевле, но это вряд ли может стать утешением для больных онкологией.

Материально обеспеченные граждане, чей достаток позволяет не сталкиваться с проблемами российской медицины, предпочитают лечить рак за границей.

Первой по популярности страной медицинского туризма у жителей СНГ является Израиль. Именно здесь зафиксирован, согласно мировому рейтингу, самый высокий процент излечения онкологии. Ежегодно в Израиль на лечение отправляются около 30 тысяч больных раком.

На втором месте — Германия, здесь ежегодно лечатся около 20 тысяч пациентов с онкологией; порядка десяти тысяч граждан бывшего СССР выбирают Швейцарию и примерно пять тысяч человек — США и Австрию.

К сожалению, большинство людей не в состоянии позволить себе лечение за границей, но пройти хотя бы качественное обследование и получить адекватное назначение могут 30% граждан РФ. Стоимость диагностических мероприятий чаще всего не превышает трех–четырех тысяч долларов. Не стоит забывать, что цена неверно поставленного диагноза — человеческая жизнь.

Не сбрасывайте со счетов и тот немаловажный факт, позволяющий принять решение в пользу лечения за границей, что в тех же Израиле и Германии средняя продолжительность жизни онкобольных даже в сложных случаях составляет от 12,5 до 14 лет, тогда как в России эта цифра едва дотягивает до трех–четырех лет. А это целая жизнь.

Медицинские центры в достаточной степени укомплектованы специалистами широкого и узкого профиля, обладающими всеми необходимыми знаниями и умениями для работы с современным оборудованием. Лечение осуществляется комплексно с использованием не только традиционных, но и альтернативных методов: иммуно- и гормонотерапии в том числе. В настоящее время разрабатываются нанотехнологии для скорейшего уничтожения раковых клеток.

Словом, у лечения рака за границей только один минус — его цена. Впрочем, как показывает опыт наших соотечественников, в России госпитализация обходится, мягко говоря, не совсем бесплатно.

Формально злокачественные опухоли в нашей стране лечат бесплатно. Однако факты говорят обратное. Кто является первопричиной коррупции в отечественных ЛПУ: врачи или пациенты — спор довольно долгий. Первые сетуют на низкие зарплаты и недостаток государственного финансирования медучреждений (чего отрицать не приходится), вторые стремятся всеми средствами (у кого сколько есть) задобрить врачей, чтобы им уделили должное внимание и подобрали качественное лечение.

Если и вовсе не дожидаться квот, то курс лечения рака в нашей стране обойдется в среднем в 250–300 тысяч рублей. На ранней стадии рака операция может выйти сравнительно недорого: от 40 до 70 тысяч рублей. На II и III стадии годовая терапия будет стоить от сотен тысяч до нескольких миллионов рублей.

На бесплатное лечение рака за рубежом, конечно же, надеяться не приходится. Цены на лечение различных онкологических заболеваний не схожи в разных странах и даже в нескольких регионах в пределах одного государства. Самые низкие цены в Израиле, выше — в Германии, наиболее высокие — в Соединенных Штатах. К примеру, лечение рака груди, начиная с обследования, в Израиле может стоить от миллиона рублей, в Германии — от двух миллионов рублей, в США — еще дороже. Некоторые наиболее тяжелые заболевания, требующие пересадки органов, операций на головном и спинном мозге, обходятся в несколько десятков миллионов рублей. Нередко это те случаи, когда российская медицина помочь не в силах.

Сравнив условия лечения онкозаболеваний в России и за границей, нетрудно прийти к выводу, что лечение за рубежом будет более профессиональным, а также, что немаловажно, более современным. Проходя терапию в таких странах, как например Израиль, Германия, США, вы можете быть уверены, что получили максимально эффективное лечение. За границей нет проблем с кадрами и доступом к лекарствам, не приходится месяцами ждать получения квот, чтобы потом все равно платить десятки тысяч из-под полы.

В настоящее время лечение рака в Израиле, Германии, Швейцарии и других развитых странах предпочитают не только те, кто может себе это позволить материально. Все больше россиян, сталкиваясь с современными реалиями отечественной медицины, понимают, что комфорт и спокойствие больного, а также уверенность в квалификации и профессиональной ответственности врачей, качестве техники и медикаментов намного ценнее более дешевого, но не такого уж бесплатного лечения в России.

В чем же заключаются преимущества лечения рака в Израиле, Германии, Швейцарии и США и чего не хватает отечественной медицине?

Печально это признавать, но преимущества заграничной медицины очевидны:

И все же лучшее лечение — это профилактика. Ежегодные осмотры у квалифицированных специалистов, правильное питание и здоровый образ жизни сберегут и здоровье, и деньги.

Тем внимательнее нужно относиться к своему здоровью, если вы находитесь в зоне риска. Речь идет о наследственной предрасположенности к раку или соответствующем возрасте, когда может возникнуть заболевание. Так, женщинам рекомендуется обследоваться на предмет рака груди с 25–30 лет и в обязательном порядке проходить маммографию после 40 лет. У мужчин риск нарушения репродуктивного здоровья начинает выявляться после 35, а особенно — после 40 лет.

Задумайтесь о своем здоровье сейчас! Не бойтесь говорить о раке, даже если вы здоровы. К сожалению, от этого заболевания не застрахован никто, раковые клетки есть у всех, и страшная статистика смертности показывает, что несвоевременная диагностика и лечение могут стать причиной необратимых последствий. Лучше заранее получить максимальные шансы на спасение своей жизни или жизни своих родных.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.