Вероника маричева рак мозга

Марине Брысенковой 42 года. Она замужем. С будущим супругом познакомилась еще в институте в 1995 году. Почти сразу поженились. Это была любовь с первого взгляда. Спустя три года у них родился сын.

Сын Марины и ее мама.

Почти шесть лет назад Марина услышала диагноз, который пугает даже своим названием: анапластическая олигодендроглиома третьей степени. Проще говоря, рак мозга. Муж помогал во всем, поддерживал. И после 10 лет разлуки и успешного лечения они снова вместе.

До сих пор люди не верят, что такой рак можно победить, считают, что Марина все придумала. Ей приводили в пример Жанну Фриске, у которой были лучшие врачи и деньги, но даже это ей не помогло. А тут простая девушка. Как так? Однако наша героиня не слушает никого, она просто рассказывает свою историю, чтобы доказать своим примером: рак- не приговор!

В январе 2014 года Марина начала замечать сильные головные боли по утрам практически каждый день. Таблетки не помогали. Но сначала она не придавала этому значения и все списывала на напряженный рабочий график, усталость и стрессы.

- Решила тогда все бросить и отправиться отдохнуть куда -нибудь на море. В феврале мы с подругой, крестной моего сына, на неделю улетели в Арабские Эмираты. Но там мне не стало лучше. Наоборот, начали твориться абсолютно странные вещи, которые вообще не присущи моему характеру. Я постоянно плакала, начала думать о том, что родители уже в преклонном возрасте и скоро умрут. Звонила маме, сыну, говорила, как их люблю. Мама тогда разволновалась начала спрашивать, что случилось. А я не замечала изменений, говорила, что все в порядке, - вспоминает собеседница.

- Мы прилетели из отпуска. Тогда даже казалось, что мне стало лучше, что отдохнула. Я вернулась к прежнему рабочему ритму. Затем снова возобновились головные боли. Но больше никакой симптоматики не было. Откладывала поход к врачу, чтобы сделать МРТ. Ссылалась на нехватку времени. Все потом, потом, - говорит Марина.

Весной девушка почувствовала необычные ощущение в области затылка.

- Даже не могу их описать словами. Это не головокружение, не обморок или боли, это нечто среднее. Такого никогда не ощущала. Первый раз это случилось со мной в торговом центре. Я очень испугалась, присела на скамейку, дождалась, пока все пройдет, а затем направилась домой, - делится Марина. - Через какое-то время к этому всему добавился еще один момент: меня начал раздражать солнечный свет, постоянно задергивала шторы. В темноте и полумраке было комфортнее. Все больше и больше хотелось спать. Помню, вставала утром и через несколько часов меня уже снова клонило в сон. А раньше ведь никогда не спала днем.

Марина считает, что болезнь помогла ей вернуться на правильный путь.

- На каникулы ко мне прилетел из Воронежа сын. Он заканчивал школу. Мы отправились в недельное путешествие по Италии . В первый же день мне стало очень плохо. Практически потеряла сознание. Это было похоже на солнечный удар. Тогда я пообещала себе вернуться и обязательно сделать МРТ, - рассказывает Марина.

Наша героиня сразу же позвонила родителям, дала им координаты, если с ней что-то случится. Она даже договорилась с женщиной из Москвы, которая в экстренной ситуации должна была сопроводить сына домой.

- Мне кажется, я тогда настолько испугалась за своего ребенка, что мой организм мобилизовал остатки сил, чтобы протянуть эту неделю без происшествий. Домой мы вернулись благополучно, - делится наша собеседница.

Шел уже май. Болезнь прогрессировала, а Марина продолжала игнорировать свое состояние. В начале месяца она приехала в Воронеж, так как у родителей были дни рождения.

- Папа знал, что со мной происходит и стал настаивать на том, чтобы я поехала делать МРТ. На тот момент я вела себя очень глупо, начала говорить, что у меня работа, что уже купила билет в Москву, мне некогда. Однако папа был непоколебим. Чуть ли не за руку он повел меня в больницу.

- Мне объяснили, что процедура займет около 40 минут, и уложили на кушетку. Родители ждали в коридоре. Однако уже через 10 минут меня резко выкатили из аппарата. У девочек были круглые от удивления глаза, они испуганно пятились назад. Понятно было, что дело плохо, - рассказывает Марина. - Помню, как зашла в кабинет к врачам, заявила, что взрослый человек, все понимаю, и попросила их объяснить мне, что же произошло. Они не могли произнести ни слова. Тогда я посмотрела на экран и увидела огромное образование у себя в голове. Я сразу поняла, что это опухоль. Даже без медобразования было очевидно, что она злокачественная.

- Я была в шоке, конечно. Поплакала. Потом взяла себя руки, начала обзванивать подруг, сообщила мужу. Он уговорил меня сделать еще одно МРТ в другом месте. Повторное исследование подтвердило: образование в правой лобной доле. Из-за него начался отек мозга. С результатами МРТ я обратилась к своему знакомому в НИИ имени Бурденко . Посмотрев снимок, он сказал, что избежать трепанации не удастся, а затем помог мне связаться со своим знакомым нейрохирургом в Москве. Ночь или две я не спала, читала в интернете различную информацию. Но настроена была решительно. Хотелось скорее начать лечение, - делится Марина.

Вместе с девушкой в столицу полетела мама. Марина долго ждала звонка от врача, но вместо него ей позвонил знакомый.

- С Юрой я не общалась около четырех лет. Он начал спрашивать, как у меня дела. Я не была настроена разговаривать, но все же призналась, что случилось. Через две минуты он прислал мне номер профессора Сергея Васильева , который работает в НИИ имени Петровского. Это как раз было недалеко от моего дома. Юра сказал, что меня там уже ждут, - вспоминает Марина.

Как только девушка зашла в кабинет, сразу поняла: врачу она доверяет. Было в нем что-то такое, что сразу же располагало и успокаивало.

Из-за отека мозга уезжать из больницы Марине не разрешили - слишком опасно.

- На тот момент у меня не было даже медкарты. Я никогда не болела, не было никаких хронических заболеваний, поэтому пришлось сдать еще несколько анализов. Времени выбивать бесплатную операцию не осталось, поэтому пришлось все оплачивать самой, - вспоминает Марина.

Наступил день Х. 22 мая 2014 года - день операции.

Затем была палата интенсивной терапии, а потом - обычная. Встречала девушку мама.

- Я тогда уже шутила, разговаривала. Чувствовала себя замечательно. На вторые сутки после операции начала вставать, ходить. У меня была перевязана голова, очень опухшее отекшее лицо с синяками под глазами, но мне это все казалось такой ерундой. За окном цвела сирень, пели птицы. Тогда я посмотрела на все с другой стороны. Мне это показалось таким особенным, - вспоминает Марина.

В той палате девушка провела еще неделю. Затем ее ждало дальнейшее лечение, но уже на родине, в Воронеже. Нейрохирург посоветовал ей проходить и лучевую, и химиотерапию, чтобы уж точно избежать рецидивов. Врачи обещали, что перенесет она все хорошо, молодая ведь.

- Знакомые, кстати, меня отговаривали. Говорили, что это опасно, что от этого можно умереть, давали ссылки на различные исследования, но я верила своему спасителю. У меня не было желания сидеть на онкофорумах, читать эти ужасы. Я сказала себе, что буду действовать так, как скажет врач, рассказывает Марина. - Считаю, мне повезло. Опухоль была хоть и большая, но располагалась в таком месте, где не было жизненно важных центров, поэтому нейрохирург смог удалить ее полностью. Не было никаких рисков, что я ослепну, оглохну и так далее.

Началось облучение. Каждый день она ездила в отделение радиологии на процедуры.

- Это было лето, жара. Лучевая нагрузка давала о себе знать. После возвращения из больницы меня сразу клонило в сон. Я понимала, что надо нормально питаться, но аппетита не было. Так как мне облучали зону лба, там начали сыпаться волосы. Через неделю уже полголовы было без них. Я не стала дожидаться продолжения. Сама себе сбрила все. Ходила лысая. Что удивительно, меня это совсем не беспокоило. Раньше у меня была длинная и густая шевелюра, я за каждый сантиметр беспокоилась. А в этот момент мне было все равно. Отрастут. Я ведь так люблю жизнь, я хочу жить! А все остальное - мелочи, - делится Марина.

Больше всего лечение сказалось на нервной системе, так как опухоль головного мозга - это заболевание ЦНС.

- Я была плаксивая, раздражительная, несдержанная. Чувствовала гнев, агрессию, грусть. Обидно ведь, что у всех все хорошо, что все будут жить, а я больная. Тогда все же было неясно, сколько мне осталось - две недели, два месяца или два года…Вдруг рак вернется снова? Но я все-равно очень верила в себя, - рассказывает наша собеседница. - После того, как закончились химия и лучи, мое состояние стабилизировалось. Было очень стыдно за то, сколько неприятностей за время лечения я наговорила.

Марина считает, что понять больного раком может только человек, победивший его.

Как говорит Марина, с выздоровлением ее жизнь изменилась в лучшую сторону.

- В моей голове все перевернулось, я пересмотрела многое в своей жизни, поменялись приоритеты. Ведь болезнь - это последнее предупреждение о том, что нужно меняться. А еще я переехала обратно в Воронеж. Болезнь вернула меня на место, на мое место! Страх, что рак вернется, был первые полтора года, а затем я начала про него забывать. - считает девушка.

В детстве Марина хотела стать врачом, но так сложилось, что она пошла учиться на историка. Затем вся ее работа была связана с инженерными коммуникациями в строительстве, потом девушка ушла в индустрию красоты. Перед самой болезнью она занималась недвижимостью. И вот наконец диагноз, после которого она вернулась к своему истинному предназначению - к помощи людям. Именно об этом она мечтала еще маленькой девочкой.

Когда она прочитала все публикации на странице сообщества, то захотела, чтобы и ее историю тоже там опубликовали.

- Я вспомнила себя, тот период, когда мне не хватало информации, и поняла, что могу помочь другим. Написала в директ этого сообщества и предложила им опубликовать мою историю. Руководители согласились. Но наблюдать за проектом я не перестала. Выяснила, что в Воронеже такого нет и решила обратиться к основательнице, чтобы открыть, так сказать, филиал, - рассказывает девушка.

Нашей собеседнице пришлось убеждать руководителя проекта в том, что готова ко всем трудностям. Но она была уверена, что со всем справится, сможет оказать заболевшим психоэмоциональную поддержку, которая так необходима в этот период.

- Я считаю, что такие встречи, которые мы организовываем в рамках проекта за чашкой чая, а также мастер-классы помогают даже больше таблеток. В лечении рака многое зависит от настроя, - уверена Марина. - К тому же, кто еще может понять больного онкологическим заболеванием, как не человек, который пережил его.

После пяти месяцев упорной борьбы отец Марины скончался. Ему было 73. Его смерть еще больше убедила нашу героиню в необходимости открытия проекта. Вот уже полгода она все свое время посвящает помощи людям и верит, что эти испытания привели ее на истинный путь…

Теперь Марина помогает другим поверить в себя и справиться с болезнью.

История Кример

Врач-нейрохирург Ибрагим Саламов, с которым проконсультировался NEWS.ru, пояснил, что установка стента в головном мозге у маленьких детей — довольно распространённая практика. Для операций в младшем возрасте в России зачастую предпочтение отдаётся именно стентированию, а не шунтированию: ребёнок растёт, и шунт придётся часто менять.

Что такое шунт и стент? Шунтирование — это соединение трубок, через которые отводится кровь либо спинномозговая жидкость в обход естественных каналов. Стентирование — это установка саморасширяющегося кусочка трубки, который удерживает растянутыми сосуд или другую структуру, которая должна быть проходима.

Обе системы нужны для детей, рождённых с кровоизлиянием, особенно если оно произошло в желудочках мозга. Кровоизлияние вызывает засорение сообщающихся путей внутри мозга, кровь начинает там очень быстро сгущаться.

Ибрагимов говорит, что обычно врачи оттягивают момент установки шунта маленьким детям и пробуют решить имеющиеся проблемы другими средствами. Ситуации, когда грудным детям сразу необходимо шунтирование, по словам врача, крайне редки.

Установив стент, Петраки провёл ещё четыре операции на мозге ребёнка с периодичностью примерно раз в месяц (в марте, апреле, июне и июле 2017 года). Отец Семёна Сергей говорит, что Петраки сначала чистил и удлинял устройство, затем у мальчика начали образовываться патологии — кисты, и он начал оперировать их, в самый последний раз поставил стент внутрь этих образований. В одну из последних операций Петраки установил стент в отделы мозга, отвечающие за зрение, вследствие чего ребёнок перестал видеть. По крайней мере именно так сказали родителям израильские врачи, к которым в итоге обратились Кримеры.

Глава семьи уверен, что Петраки намеренно оттягивал время до шунтирования, чтобы провести как можно больше операций, в которых не было никакого смысла. Каждое вмешательство проводилось по программе высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП), на которую государство напрямую выделяет деньги, примерно треть из которых — заработок оперирующего хирурга. Версия Сергея Кримера выглядит следующим образом. Несмотря на то, что стоимость операции была полностью оплачена из госбюджета, Петраки говорил родителям пациента, что его нужно отблагодарить напрямую. За каждую из проведённых операций Кримеры отдавали ему по 200 тысяч рублей.

Помимо крупных траншей за операции, были и помельче — за приёмы и обследования. Например, врач потребовал от семьи заплатить 20 тысяч рублей: 10 тысяч за консультацию, на которую они не приехали, и ещё 10 тысяч за приём, который они оплатили официально через кассу.

Таким образом, за пять операций Кримеры отдали 1 млн рублей, не считая расходов на другие процедуры.

После пятой операции состояние Семёна ухудшилось — в головном мозге начала развиваться инфекция, ребёнок находился при смерти. Никто из специалистов не брался помочь ему, и родители были вынуждены вновь обратиться к Петраки. Тот однако оказался в отпуске. На просьбы Кримера прервать отдых он отвечал отказом, не согласился вернуться даже за обещание компенсировать стоимость купленной путёвки. В итоге семья приняла решение поехать в израильскую клинику. Там мальчику извлекли стент, кроме того, ему установили два шунта: один для лечения гидроцефалии, второй — для образовавшейся в ходе предыдущего лечения кисты. После этого, осенью 2017 года Кример пришёл на личный разговор с директором центра Андреем Притыко. Сергей показал непосредственному руководителю Петраки сообщения с требованием вознаграждений.

Он во время разговора будто бы подавился и упал в кресло. Не потому, что удивился самому факту, а потому, что Петраки действовал настолько нагло и всё спалил, — рассказывает он.

По словам Кримера, Притыко пообещал, что его подчинённый вернёт все деньги, и попросил не обращаться в СМИ. В скором времени Петраки отдал Кримеру миллион рублей, однако никакого наказания от руководства не последовало: хирург отделался лишь выговором.

Спустя год после этого разговора, в декабре 2018 года, жена Сергея Светлана Кример обратилась в Следственный комитет по Солнцевскому району Москвы. По словам Светланы, на этот шаг она решилась после того, как узнала о других пострадавших.

По пяти эпизодам платы за операции против Петраки в апреле 2019 года возбудили уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере, а его самого отправили под домашний арест, где он находится до сих пор.

Адвокат нейрохирурга Алексей Коврижкин утверждает, что ситуация была несколько иной.

История Александровых

Дочь Станислава Александрова родилась в 2013 году с нарушениями центральной нервной системы, однако развивалась в соответствии с нормой для своего возраста. Проблемы были с тазобедренными суставами — девочка не могла ходить. С рождения Диана (имя изменено по просьбе родственников) наблюдалась у Виктора Петраки. В возрасте четырёх лет он диагностировал у ребёнка опухоль и заявил, что ей необходима операция. Несмотря на доверие родителей девочки доктору, они всё же решили проконсультироваться с другими специалистами. Двое из них предложили альтернативную операцию, третий отказался проводить вмешательство и заявил, что нет показаний для этого.

Мы были молодыми родителями, даже глупыми, первый ребёнок, не было оснований не доверять, — говорит отец девочки Станислав.

Однако Александровы всё же решили послушать Петраки и лечь в стационар. Операция также проводилась по каналу высокотехнологичной медицинской помощи, средства выделялись прямиком из федерального бюджета — так называемые квоты.

Общаясь с родителями пациентов, порой складывалось впечатление, что Петраки специально подгонял показания шунта — давление головного мозга — под необходимость сделать операцию. Конечно, данный довод подлежит проверке экспертным путём. Однако если по результатам судебно-медицинской экспертизы это обстоятельство будет установлено, то получится, что по сути он проводил и делал ненужные детям операции. Вы должны знать: от каждой операции по ВМП существенная часть от стоимости получает хирург в виде официального дохода, — говорит адвокат Корабельникова.

Что такое квоты? Это ограниченный объём денег, который государство выделяет клинике. Для пациентов эти квоты бесплатны, но им нужно встать в очередь, а ждать приходится долго. И у нас две стороны. Одна сторона — это клиника, которая старается получить больше квот и израсходовать их. Вторая сторона — это пациенты, которые хотят добиться этих квот. Ситуация в стране такая, что основа всего — это деньги. И квота — это те самые деньги, которые клиника должна отработать. И чем больше этих квот дадут, тем больше денег получат её сотрудники, потому что деньги распределяет главврач: теперь это его полномочия. Чем сложнее операция, тем она дороже и вызывает к тому же больше осложнений. И на том и на другом можно хорошо заработать.

Кваско добавляет, что непонятно, по какому принципу Минздрав распределяет квоты между больницами — этот процесс непрозрачен. Она сравнивает распределение этих средств с делением пирога, большие куски которого достаются крупным федеральным центрам. Видимо, авторитетные в высоких кругах руководители клиник могут перераспределять силы и бюджеты госзаказа в свою пользу.

К концу года, бывает, квоты остаются, и если их не потратить до окончания года, то в следующем году их уменьшат. И тогда у медиков к концу года начинается спешка. Они стараются набрать как можно больше пациентов. А когда много пациентов — это значит, что надо брать много медперсонала, чтобы был хороший уход за больными. В этом случае деньги придётся распределять между большим количеством персонала. Клиники заинтересованы в экономии денег. Есть, конечно, нормативы - сколько нужно медиков на определенное количество пациентов.​ Но тем не менее руководители клиник и здесь экономят. Они ограничивают количество персонала. Получается загруженность высокая — работают за двоих, а оплата низкая, — утверждает эксперт.

В ходе операции ствол головного мозга ребёнка был задет эндоскопом, она впала в кому. Она провела в реанимации три недели. После операции состояние Дианы объективно ухудшилось: парализовало правую сторону тела, а также начались большие проблемы с глазом.

У неё высокий риск утраты глаза, веко не опускается, пришлось вводить ботулотоксин, чтобы расслабить мышцу века, — объясняет адвокат Корабельникова.

Необратимые последствия для здоровья подтверждают и различные экспертизы. Так, проверка Росздравнадзора выявила нарушения в проведении операции девочке: установлено, что врач повредил ствол головного мозга эндоскопическим инструментом. После чего у ребёнка наступили необратимые изменения: паралич глазодвигательного нерва, поражение лицевых нервов справа, двигательные нарушения рук и ног. В повседневной жизни эти диагнозы проявляются в виде перекосившегося лица, парализованной правой части тела, постоянно зажатом кулачке правой руки, а также серьёзных проблем с глазом: веко не закрывается, из-за постоянной сухости развился кератит, сейчас появляется бельмо. Этот документ лёг в основу постановления о возбуждении уголовного дела (есть в распоряжении NEWS.ru).

Уголовное дело возбуждено по факту, а не в отношении конкретного лица. Защита Александровых надеется, что Петраки станет фигурантом дела сразу после того, как будет завершена экспертиза, которую проводит Бюро судмедэкспертиз при депздраве Москвы.

После операции состояние здоровья Александровой Д. А. резко и необратимо ухудшилось. До операции 7 июля 2017 года подобной клинической картины у Александровой Д. А. не имелось, поэтому объяснить резкое ухудшение состояния её здоровья закономерным течением её заболевания, исключив влияние хирургического вмешательства, нельзя, — утверждает специалист.

Кроме того, Росздравнадзор установил, что родители Дианы должным образом не были проинформированы о том, какое вмешательство предстоит их ребёнку. То есть они подписали согласие не на ту процедуру, которая в итоге была проведена.

На каком основании вообще поставили какую-то трубку в голову ребёнка, да ещё и ствол мозга повредили? Мало ли что он там на словах нам объяснял. Мы были полностью дезинформированы до операции и после операции, — говорит Александров.

После операции девочка провела три недели в состоянии медикаментозного сна в реанимации, а затем ещё три месяца в стационаре больницы.

Станислав считает, что врач не специально задел эндоскопом ствол мозга, однако участь ребёнка это не облегчило.

Он знал прекрасно, что ничего, никакой опухоли там нет. Он не хотел проткнуть мозг, это надо быть совсем. Но что-то пошло не так. Я так понял, взяли биопсию для отвода глаз, — предполагает он.

Адвокат Петраки Алексей Коврижкин заявил NEWS.ru, что Станислав Александров не является потерпевшим по делу, а также утверждает, что экспертиза уже давно прошла и не увидела никаких нарушений.

По делу Александрова по 238 статье была проверка и вынесли отказное в СК. Потому что была судмедэкспертиза: она показала, что Петраки сделал всё правильно. Это очень давно было. Александров не является потерпевшим по нашему делу. Просто на волне дела Кримера он хочет придать шумиху его делу, — уверен он.

Интересна судьба дела по 238-й статье: потерпевшие Кример и Александровы утверждают, что там ещё множество пострадавших. Адвокат Корабельникова предполагает, что уголовное дело, где Александровы признаны потерпевшими, может быть объединено в общее производство с фактами ненадлежащей помощи детям из других семей.

В своих показаниях Мария говорит, что среди родителей пациентов всем было известно, что Петраки следует благодарить за операции.

Затем, уже после трёх операций, Петраки заявил, что ребёнку Марии необходимо установить шунт, хотя ранее был против этого. После операции их выписали домой, однако предупредили, что нужно регулярно являться на обследования и консультации.

Всем пациентам известно, что к Петраки В. Л. лучше не записываться через регистратуру, так как он сразу становился крайне недоволен, что сказывалось на дальнейшем лечении, — говорит она.

Она неоднократно делала УЗИ и МРТ по направлению Петраки, отдавая деньги за обследования лично в руки, следует из показаний.

Главное условие получения направления на ВМП — это медицинские показания. Специалисты медучреждения, в котором пациент проходит лечение, проводят диагностику его состояния и подтверждают наличие показаний к ВМП. Пациент направляется на оказание высокотехнологичной медицинской помощи по решению департамента здравоохранения на основании представленных сведений. Вся информация, на основании которой принимаются решения, сохраняется. Процесс оказания ВМП также находится под постоянным контролем. Этот контроль предусматривает регулярную отчётность медицинских организаций, в т. ч. по вопросам материальных затрат, — говорится в ответе.

В ведомстве добавили, что в 2018 году объём невключённой в медицинскую страховку ВМП увеличился в 12 раз по сравнению с 2010 годом. В 2019 году такую помощь оказывали в 48 московских клиниках, причём в 45 из них это происходило за счёт региональных средств.

Ситуацию с уголовным делом против Петраки пресс-служба прокомментировала довольно коротко.

Проверку по указанным вами фактам в отношении конкретного сотрудника проводят контролирующие органы, обладающие специальными полномочиями для её проведения. В результате этих действий будут установлены все обстоятельства произошедшего. Больница оказывает всё возможное содействие этой проверке и заинтересована в скорейшем разрешении ситуации, — сообщили в депздраве.

В подготовке материала также участвовали Марина Ягодкина и Сергей Вилков.

Самое интересное — в нашем канале Яндекс.Дзен

• 
  

В маленьком посёлке Карсун, что в Ульяновской области, эту кареглазую девушку, кажется, знали все. Каждый, кто хоть раз с ней встречался, уверяет: красавица просто излучала тепло. 19-летняя Света Анурьева – без пяти минут медик и одна из самых активных волонтёров. Она всегда откликалась на чужую беду. О том, что ей самой нужна помощь, знали только родные, которые до сих пор не говорят о ней в прошедшем времени…

Света училась в местном медколледже – в этом году должна была получить диплом. Красный. До выпускного, которого так ждала, она не дожила всего месяц.

– Света с самого детства говорила: "Буду врачом, буду всех вас лечить!" И ни разу она не отступила, – вспоминает родная сестра девушки Эльвира Крылова. – Изначально, правда, хотела стать стоматологом. После окончания колледжа присматривалась к медвузам в Казани. Но уже в этом году решила выбрать другую специализацию – гинекологию.

Толчком к этому стали проблемы с собственным здоровьем. Зимой этого года у Светы начал болеть живот. Как будущий дисциплинированный медик, девушка не стала откладывать визит к врачу. Поселковая поликлиника выписала направление в областную клиническую больницу. Там пациентке провели обследование, во время которого обнаружили кисту на одном из яичников.

– В феврале её прооперировали. Удалённую опухоль отправили на гистологию. Готовилась она порядка двух недель, может, чуть больше. Все мы, конечно же, с нетерпением ждали результатов, – продолжает Эльвира. – Но врач поспешил успокоить Свету: "Ничего страшного не выявлено, так что не беспокойтесь, всё у вас в порядке".

Едва выйдя из больницы, студентка с головой погрузилась в учёбу, навёрстывала упущенное, переживала, что пропустила важные темы. Вернулась и к общественной деятельности в колледже. Не раз Светлана выступала на концертах, отправляла заявки на конкурс, побеждала в соревнованиях. За особые успехи девушка даже стала получать губернаторскую стипендию.

– Где-то год назад в нашем колледже была создана организация волoнтёров-медиков, – рассказывает телеканалу Царьград однокурсница и координатор движения Айгуль Меннибаева. – Света – одна из первых, кто вступил в неё.

Студентка была уверена – её знания должны идти на благо. Она приходила домой к жителям посёлка и ставила капельницы, делала уколы.

Фото предоставлено семьёй Светланы Анурьевой

Казалось, жизнь шла в прежнем ключе. Но в конце марта у Светланы ухудшилось самочувствие – вернулись те самые боли в животе. Девушка вновь обратилась к врачу. Из-за распространения коронавируса направление на обследование в больницу Ульяновска получила лишь на апрель. Но попасть на приём не успела.

– У нас ввели карантин. Наш посёлок и соседний оказались изолированы. Въезд и выезд – под запретом, были выставлены блокпосты, – говорит телеканалу Царьград сестра Эльвира Крылова. – На время ограничений единственным лечением сестры стали обезболивающие. Она, правда, редко жаловалась и почти никогда не показывала, что ей плохо.

Чтобы не думать о боли, Светлана вместе с волонтёрами фонда "Дари добро" помогала пожилым людям и инвалидам. Девушка покупала продукты и лекарства. Стремилась помочь как можно большему числу жителей посёлка. Словно боялась не успеть.

За апрель Светлана самостоятельно отработала 30 заявок. Фото предоставлено семьёй Светланы Анурьевой

По словам мамы Светы – Натальи, весь апрель свою дочь она практически не видела. В волонтёрской организации говорят, что за апрель она самостоятельно отработала 30 заявок. Несмотря ни на что, хрупкая девушка вставала и шла к тем, кто стар и слаб.

В начале мая в области начали вводить карантинные послабления. Наконец Светлана смогла попасть в больницу Ульяновска. Там девушку экстренно прооперировали – ей удалили яичник. Выписали домой, а позже стало известно: у Светы четвертая (то есть последняя) стадия рака. Всё это время болезнь пожирала её.

22 мая Свету вновь привезли в больницу. Но там лишь развели руками.

– Мы ничем уже помочь не можем, – потупив взгляд, говорили врачи.
Спустя неделю девушку выписали домой. Ходить она уже не могла, но всё ещё была в сознании.

– Знаете, она до последней минуты верила, что поправится. Она не переставала улыбаться. Говорила: "Не плачьте, мне скоро диплом получать". Даже после последнего вздоха на её лице сияла улыбка. Она умерла в окружении родных, мы все с ней находились рядом, – говорит Эльвира.

Светы Анурьевой не стало в последний день весны. Проводить девушку в последний путь собрался едва ли не весь посёлок.

– Этого ангелочка забрали небеса! – шептались люди, которые пришли на прощание.
Похороны помогли организовать местные власти. Свою посильную лепту вносили и жители посёлка. Скорбел весь Карсун.

– Мы от всей души говорим спасибо всем, кто не остался равнодушен к нашему горю. О Свете узнали люди из других регионов России, нам многие звонили, выражали слова соболезнования. Это бесценно для нашей семьи, – не устает благодарить Эльвира. – Конечно, если бы тогда, зимой, гистологию провели верно и мы бы знали, что у Светы злокачественная опухоль, то успели бы её спасти.

Добиваться справедливости семья не хочет – судебные тяжбы считают лишними.

– Никого наказывать не будем, – говорит мама Светы Наталья. – Все под Богом ходим…

Учреждена награда "За вклад в развитие добровольческой деятельности имени Светланы Анурьевой". Фото предоставлено семьёй Светланы Анурьевой

Героическую девушку хотят посмертно представить к государственной награде.
19-летняя Света для многих – символ настоящей самоотверженности. Девушку-волонтёра, которая не успела стать врачом, хотят наградить. К сожалению, посмертно.
Более того, губернатор Ульяновской области Сергей Морозов подписал указ о выплатах и льготах для волонтёров, которые помогали во время пандемии. Учреждена и ещё одна награда – "За вклад в развитие добровольческой деятельности имени Светланы Анурьевой".

– Знак отличия будет вручаться волонтёрам, занимающимся добровольческой деятельностью не менее двух лет, – сказал и.о. министра молодёжного развития Ульяновской области Иван Макеев. – Это могут быть жители России и иностранные граждане – при условии, что они оказывали помощь на территории Ульяновской области.