У меня онкология можно ли делать грудь

Доктор Максим Шумбасов

В нашем сегодняшнем интервью мы поговорим о раке, который стоит на первом месте в структуре женской заболеваемости — это рак груди, диагноз, который боятся услышать многие женщины. О том, почему не стоит игнорировать симптомы и как нас всех может спасти самообследование, мы спросили заведующего дневным онкохирургическим стационаром Максима Шумбасова.

В 2016 году выявлено 1277 женщин с раком молочной железы и 7 мужчин. Заболеваемость составляет 48,17 на 100 тысяч человек.

— Какие симптомы у рака молочной железы?

—Рак груди протекает бессимптомно. Но так как 90% случаев рака — это узловая форма, то проявляется он именно наличием узла — плотного образования в молочной железе. Его можно нащупать. Даже первая стадия — это опухоль размером до 2 см, 2–5 см — это вторая стадия, третья стадия — это когда опухоль больше 5 см.

Реже рак может сопровождаться выделениями из груди. Кровянистые выделения из сосков — серьезный повод обратиться к доктору.

— А боли какие-то женщина чувствует?

— Нет, пациенты не жалуются, что болит грудь. Может, только у небольшого числа женщин, но, скорее всего, это болит не грудь, а проявляется межреберная невралгия. У нас были случаи, когда опухоль распадалась и происходила самоампутация молочной железы. Но даже здесь женщина не чувствовала боли. Но это уже крайне запущенный случай.

— Вы говорите, опухоль можно нащупать. То есть обнаружить самой? И как понять, что это именно узел в груди, а не просто паранойя разыгралась?

— Первая стадия — опухоль до 2 см — это как раз размер небольшого грецкого ореха или фундука, по плотности напоминает кость. Нащупать это несложно. Самообследование — это важный аспект, и половина женщин сами находят образования. Бывает, что уплотнение уходит с наступлением менструации, но если оно сохраняется в течение месяца, это прямой путь к доктору. Это нужно подчеркнуть, это очень важно!

Вообще, есть такая проблема, что женщины часто понимают, что образование в груди есть, но не придают значения. Или боятся идти. Но важно знать, что при самообследовании важно не найти рак — важно убедиться в том, что с вами все в порядке.

— Они боятся услышать диагноз?

— Да. Почти каждая женщина думает, что если она обнаружила узел в груди, то это злокачественная опухоль. И каждая думает, что при наличии рака груди ее ждет калечащая операция. Боятся удаления молочной железы. Но чем раньше женщина обращается к доктору, чем меньше опухоль, а если еще и локализация удачная, то шанс сохранить железу есть.

Опухоль может быть доброкачественной, например киста, но определить это может только доктор. Кисту вылечат, рак груди в начальной стадии — тоже, но лечение будет долгое.

— Кто в группе риска по раку молочной железы?

— Главный риск рака груди — родиться женщиной.

Может повлиять на развитие заболевания наследственность. Если была поломка гена, то это является фактором развития рака молочной железы. Но важно понимать, что если у женщины поломанный ген, это не значит, что разовьется рак — это только фактор риска. Если прослеживается наследственность, раком груди болели мама, бабушка, тетя, сестра, риск развития болезни у таких женщин выше. Но такого рака не так много.

В группе риска и те женщины, у которых рано началась менструация или поздно закончилась, потому что рак молочной железы — гормонозависимое заболевание. А здесь наблюдается высокая гормональная активность.

Женщины, у которых диагностирована узловая форма мастопатии, тоже в группе риска, по сути такая мастопатия — это предрак.

Опасность развития болезни есть также у женщин с ожирением, потому что из-за ожирения вырабатываются гормоны, которые приводят к раку. Опасен прием алкоголя, диеты, богатые жиром. Женщины, которые перенесли травмы груди, тоже в группе риска.

— А ношение бюстгальтеров с косточками, например, влияет на рак груди? А то есть такое мнение…

— Нет никакой явной связи в этом. Многие женщины носят такие бюстгальтеры и ничего. Я такой закономерности не наблюдал и про такие вещи не слышал.

— А размер груди влияет?

— Никак не влияет. Он даже бывает у мужчин, но крайне редко, 5–7 случаев в год. Источник рака груди — это не жировая ткань органа, а железистая, та, где, проще говоря, образуется молоко.

— А у мужчин-то он из-за чего возникает?

— Факторы риска те же — ожирение, травмы, употребление алкоголя. Особенно пива в большом количестве — там ведь гормон эстроген. У мужчин как раз развивается эта железистая ткань.

— Есть ли какая-то связь между раком груди и рождением ребенка?

— Например, если у женщин рак груди диагностируется в 30 лет, а у нее нет ребенка, то ближайшие 5 лет будет противопоказание по его рождению. Об этом все забывают. Будет агрессивное лечение, после которого организм должен восстановиться. А к 40 годам повышается риск родить ребенка с генетическими заболеваниями.

— Есть какая-то профилактика рака молочной железы?

— Если бы мы знали, что каким-то образом его можно избежать, мы бы об этом не молчали. Но вообще, нужно помнить, что пик болезни приходится на 60–70 лет. Женщинам после 40 лет — всем, не только из групп риска, — нужно регулярно раз в два года делать маммографию, женщинам до 40 лет — проходить УЗИ. Обязательно делать самообследование.

Были случаи, когда при маммографии и УЗИ ничего не обнаруживалось, а при самообследовании женщины замечали, что у них вмятинка на груди или, наоборот, выпуклость. Тогда они обращались к врачу и начинали лечиться. Такое тоже бывает.

— А почему вы разделяете женщин до 40 и после 40? В чем разница в обследовании?

— Часто молодые женщины злятся, что им не назначают маммографию, думая, что врачи не хотят работать с молодыми. Объясняю: маммография — способ, направленный на выявление опухолей, и до 40 лет ткани груди у женщин плотные. Рентген не всегда адекватно может просветить железу. Получается, исследование сделать можем, но информативность снижается, опухоль может сливаться с тканью. До 40 лет лучше делать УЗИ — там всё лучше видно.

— Расскажите о динамике заболевания: стали ли женщины больше болеть? Помолодел ли рак?

— Рак груди немного помолодел, но в основном это связано с тем, что стали чаще выявлять болезнь на ранних стадиях. Получается, улучшилась выявляемость. Еще 20 лет назад в крае было всего 2 или 3 маммографа, а сейчас маммографы есть во всех районах края. И обращались раньше женщины уже тогда, когда опухоль была большой.

Заболеваемость растет и будет расти, потому что количество охваченных женщин растет, диспансеризация работает.

— Как вы лечите рак груди?

— Рак груди лечится комплексно, независимо от стадии. Ведь рак метастазирует, клетки разносятся по всему организму. Поэтому лечение рака груди — это 4 больших кита: хирургия, химиотерапия, лучевая терапия и гормонотерапия. План лечения определяется индивидуально для каждой пациентки.

Рак молочной железы у женщины 70 лет. По словам доктора Шумбасова, грудь сохранить удалось

— После рака груди можно восстановить себе грудь и как это сделать?

— Конечно, можно. Сейчас всем ставят внешний протез, так как иначе нагрузка на позвоночник будет распределяться неравномерно. Ставят также подкожные, могут даже восстановить внешний дефект за счет перемещения собственных тканей с живота или со спины. Даже сосок можно сформировать.

— Скажите, а вот можно, как когда-то Анджелина Джоли, просто удалить себе грудь, поставить имплантаты и не беспокоиться?

— В России здоровый орган мы удалять не можем. Как я уже говорил, наследственность — лишь фактор риска, а не 100% гарантия, что человек заболеет раком. Но за границей при наличии поломки определенных генов действительно подкожно удаляют молочную железу и устанавливают имплантаты, что значительно снижает риск возникновения заболевания.

Фото: Александра Симутина, предоставлено Максимом Шумбасовым

Рак груди: главные мифы и правда от онколога-маммолога

Рано Азимова кандидат медицинских наук, пластический хирург-онколог-маммолог

Одно из самых пугающих заболеваний для женщины – рак груди. А все потому, что многие из нас до сих пор не знают, как выявляется рак молочной железы, как реагировать на поставленный диагноз и что из бытующих о нем мифов правда, а что нет. Разбираемся вместе с специалистом, который ежедневно сталкивается с заболеваниями молочной железы у женщин.

В чем причины развития онкологических заболеваний?

Радиационное облучение, курение, употребление вредных веществ, травма, а также воспалительный процесс (например, язва) могут стать пусковым механизмом для развития рака. При некоторых видах рака важную роль играет наследование мутации в определённых генах, которые отвечают за развитие данного заболевания, например, наследственного рака молочной железы.

Заболевание принято разделять по стадиям в зависимости от размера опухоли, поражения окружающих тканей и лимфоузлов.

На ранних стадиях болезнь себя никак не проявляет, поэтому необходимо проходить ежегодное обследование даже при отсутствии жалоб, так как чем раньше заболевание выявлено, тем более эффективно оно лечится.

Какую роль в возникновении рака молочной железы играет наследственность?

Благодаря достижениям генетики можно определить мутацию генов, с которыми связано развитие рака молочной железы и яичников. Как правило, такие мутации находят у пациенток, у которых в семье от данного заболевания страдали близкие родственницы - мама, бабушка, сестра.

Так называемый генетический рак молочной железы развивается в раннем возрасте, отличается агрессивным течением и, соответственно, имеет неблагоприятный прогноз. Если подтверждается наличие мутации генов, у женщины есть выбор - обратиться к хирургу и выполнить профилактическое удаление молочных желёз с одномоментным восстановлением имплантами или собственными тканями. Так, как это в свое время сделала Анжелина Джоли.

Какие обследования проходить и какие анализы сдавать?

Показательными для врача-маммолога будут биохимический анализ крови, анализ на свёртываемость. Женщинам до 40 лет нужно ежегодно делать УЗИ молочных желёз и проходить осмотр маммолога, после 40 лет – чередовать маммографию и УЗИ.

Можно пробовать проводить пальпацию молочных желёз самостоятельно. Очень часто пациентки обнаруживают образование в молочной железе сами

Как действовать, если диагностировали рак молочной железы?

Очень жаль, если диагноз подтверждён, но отчаиваться не стоит. И главной ошибкой может быть отказ от лечения. В настоящее время это заболевание хорошо лечится.

Лечение онкологических заболеваний и в том числе рака молочной железы проводится совместно по крайней мере тремя специалистами - это хирург, химиотерапевт и лучевой терапевт. Это очень важно, и обеспечить коммуникацию врачей этих специальностей могут только крупные специализированные медицинские центры.

Абсолютно неправильно было бы сказать, что какой-то метод более эффективный, - важно как раз подобрать правильный алгоритм лечения для конкретной пациентки, и для каждой он будет разный. Это зависит от подтипа опухоли, ее размера, вовлечённости в процесс кожи и лимфоузлов, возраста, гормональной активности.

Приоритет в хирургии сейчас - функционально щадящее и органосохраняющее лечение. Не обязательно, к примеру, всем пациенткам удалять подмышечные лимфоузлы. Можно проводить исследование сторожевого лимфоузла, чтобы определить, необходимо ли это.

Какие мифы сложились вокруг лечения рака груди?

По поводу мифов не перестаю удивляться. Самый распространённый - если диагностирован рак, то лечиться не надо, все равно умрешь, но ещё будешь мучиться от химиотерапии.

Миф номер два по частоте - если не отрезать всю грудь, то обязательно что-то опять вырастет, поэтому лучше все убрать от греха подальше.

Номер три: лучше лечиться народными средствами – травками и т.п.

Четвертый: рак заразный. И это только некоторые заблуждения, их гораздо больше.

Какие книги стоит прочитать, чтобы лучше ориентироваться в теме?

Вот по поводу литературы для пациентов есть проблемы. Если за рубежом огромное количество изданий с иллюстрациями, правильной информации в интернете, на сайтах клиник, медицинских сообществ, то у нас этого гораздо меньше и много непрофессионально написанной литературы. Я уж не говорю о том, что в интернет за самолечением и диагнозами лучше не лезть.

В любом случае основной источник информации, которому нужно доверять, - это ваш доктор. Современное лечение рака очень индивидуально. Выбирайте профессионала!

Хочу сказать, что нужно не жалеть времени и средств на регулярное обследование, потому что результат лечения напрямую связан с ранним выявлением заболевания. Тем, кто сейчас находится в процессе лечения, хочу пожелать не падать духом.

Я видела своих пациенток в момент лечения, химиотерапии и потом через много лет. Они вернулись к прежнему ритму, прекрасно выглядят и радуются жизни. Верьте, все плохое скоро пройдёт!

Анастасии 28 лет. Год назад она закончила лечение от рака груди и согласилась рассказать Onliner свою историю, чтобы показать: жизнь после рака существует. Более того — счастливая жизнь.

— До 27 лет я, конечно, знала, что онкология существует. Но искренне думала, что меня это никогда не коснется.

Когда в поликлинике мне делали биопсию (берут большой шприц, вставляют иголку — и прямо в грудь, без анестезии), я потеряла сознание. Пришлось онкологу нашатырь мне нести. А потом сказали ждать 10 дней — и будет готов результат.

Онколог сказал, что мне придется удалять грудь полностью. Тяжело было это принять. Я каждый день плакала. Долго думала, советовалась с мамой, с женихом, но в итоге согласилась. Меня оперировал Ростислав Киселев — спасибо ему большое, он человечный доктор. Успокаивал меня, объяснял нюансы. В итоге мне вырезали не только грудь, но и лимфоузлы. Операция прошла хорошо.

На химию я ездила на метро, боялась садиться за руль из-за слабости. Представьте: лето, я сижу в парике, мне жарко, ресниц уже нет, на руках синяки от капельниц… И мне кажется, что все, абсолютно все в вагоне смотрят на меня и понимают, что я онкобольная. Такое неприятное чувство.

Честно, я не ожидала такого поступка от мужа. Я ведь специально рассказала ему все в максимально страшных подробностях. А он все равно от меня не отказался.

Пока что я стесняюсь своего тела — такого, каким оно стало после операции. Пробовала ходить в бассейн, но там раздевалки общие. Я прямо в шкафчик этот залажу, только бы никто не увидел меня без купальника. На очередном осмотре онколог посоветовал удалить и вторую, здоровую грудь, чтобы обезопасить себя. А потом сделать операцию по восстановлению груди, вставить импланты. Сама операция бесплатная, но один имплант в среднем стоит около $1500 по курсу. То есть нужно $3000. Это очень большие деньги для нашей семьи. Как собрать такую сумму.

Мне хотелось бы сказать всем женщинам: пожалуйста, не забывайте, не откладывайте, регулярно делайте УЗИ и маммографию! При малейших подозрениях сразу же идите к врачу. Об этом нужно говорить в СМИ постоянно.

— Маммография — наследница рентгена?

— Это самый первый метод лучевой диагностики, который подарил нам Вильгельм Рентген, когда в 1895 году открыл икс-лучи. Изначально о маммографах речь не шла, возможность рентгеновской визуализации молочной железы появилась после изучения удаленного постоперационного материала на обычном рентген-аппарате. Технический прогресс с 1900 года и до наших дней занимался тем, чтобы улучшить качество изображения, а еще — снизить лучевую нагрузку, ведь ткань молочной железы очень чувствительна к излучению. Сначала появились аналоговые маммографы, а начиная с 2000-х годов — цифровые. Сегодня и в Центральной Европе, и в Минске практически все исследования молочной железы проводятся с помощью цифровой аппаратуры.

— Что изменила цифровая эпоха?

Но, несмотря на высокое качество оборудования, опыт и квалификация врача имеют решающее значение. Важно иметь возможность эту квалификацию поддерживать на высоком уровне. Например, в Великобритании, в Лондоне, где я была на стажировке, есть программа по обучению и аттестации врачей-рентгенологов. Есть пакет изображений, врач должен их оценить, а система начислит определенное количество баллов за правильно поставленный диагноз. И доктор тут же увидит, какое место он занимает среди коллег своего района, области, Лондона, всей Великобритании. Это не карательная мера. Смысл в том, чтобы врачи более тщательно подходили к обучению и стандартам. Важный момент — эта программа с помощью видеозаписи может фиксировать, как именно доктор читает снимки: на всех ли изображениях он начинает с соска и ареолы, потом идет по часовой стрелке, рассматривая всю молочную железу, и заканчивает аксиллярным отростком? Если у доктора есть стандарт чтения снимка, вряд ли он что-либо пропустит.

— Многие женщины опасаются, что маммография вредна. Почему-то этот миф очень устойчив. А что на самом деле?

— Это миф, конечно. Любое направление на лучевое исследование (и маммографию в том числе) обосновывается врачом. Цифровые маммографы последнего поколения обладают малой лучевой нагрузкой, которая сопоставима с рентген-исследованием органов грудной клетки.

Наблюдать за состоянием молочных желез нужно начинать с 20 лет. В первую очередь, необходимо раз в год проводить УЗИ молочных желез, а также раз в год посещать маммолога. Это касается тех женщин, которых ничего не беспокоит. Если же что-то беспокоит, то начать нужно с посещения врача-маммолога, который, учитывая возраст пациентки, направит изначально либо на УЗИ, либо на маммографию.

Начиная с 45—50 лет женщина в первую очередь выполняет маммографию с последующей консультацией маммолога, который при необходимости может добавить УЗИ молочной железы. Такая комбинация методов в разном возрастном периоде у женщин обусловлена разным структурным состоянием молочных желез.

— МРТ молочных желез подходит молодым женщинам?

— МРТ — это не метод массового обследования. МРТ молочных желез применяется в трудных диагностических случаях, когда результаты УЗИ и маммографии не совпадают; когда у женщины известен генетический статус: она является носителем BRCA1 и BRCA2; когда в семье было заболевание молочной железы у близких родственников: мамы, родной сестры, тети и так далее.

– Можно ли ожидать, что рак молочной железы будут лечить без хирургии?

– Сегодня хирургия свое место в онкологии не утратила, но мнение, что рак можно будет полностью вылечить с помощью лекарств, имеет под собой факты: появляются новые таргетные препараты, которые действуют прямо на опухолевую клетку. Здоровые клетки при этом от такого действия практически не страдают. Думаю, надо стремиться, чтобы все обходилось без хирургии: грубо говоря, ввели лекарство и человек выздоровел. Я за это.

– А чем тогда вы будете заниматься?

– Я прежде всего онколог, а не хирург, моя основная задача – комплексное лечение рака молочной железы и, конечно, диагностика.

Получается, что доктора больше сбиваются на техническую работу и лечат не больного, а болезнь. Еще более дурная тенденция, когда лечат не больного и не болезнь, а исключительно место проявления этого заболевания. Это совсем неправильно.

Так что я буду онкологом и дальше. На разных этапах с моим пациентом могут работать другие специалисты, но ведущий все равно я – от начала до реконструкции молочной железы и наблюдения.

– Что вас как лечащего врача сейчас больше всего интересует?

Я не согласен, что стандарты могут быть применены везде и всегда, потому что нет стандартных людей. Допустим, мы говорим, что если женщине сохранить грудь, то хорошо. Вот не факт. К сожалению, опыт подсказывает, что мы сохраняем грудь, а у части пациентов потом в ней могут возникать какие-то воспалительные процессы, уплотнения, их надо наблюдать, женщина постоянно находится под прицелом врачей, каждые три месяца делает УЗИ, волнуется, у нее резонно возникает вопрос: эти уплотнения – все-таки рецидив или нет? Есть исследовательские работы, которые говорят о том, что страх женщины перед операцией велик, но когда грудь удаляют, ей становится гораздо комфортнее.

– Насколько вообще сложно реконструировать молочную железу?

– Тут хирургия достаточно простая для тех, кто проработал больше десяти лет. Это не такая сложная область, как абдоминальная ( органов брюшной полости – прим.ред. ) и торакальная ( органов грудной клетки – прим.ред .) хирургия. И если женщине провели лечение, при котором не было лучевой терапии, то в принципе методика реконструкции относительно проста. Первую такую операцию я делал три часа, а сегодня сделал за 30 минут (улыбается). Я очень много учеников взрастил, потому что даже в самых умных книгах не всегда пишут про особенности. Многие хирурги хитрят, все секреты не раскрывают. Я секретов не держу, люди могут приходить ко мне и учиться. Что умею, всему научу.

Наверное, самое сложное – достичь симметрии молочных желез, ведь есть здоровая молочная железа, чаще всего она далеко не идеальна, и с этим надо что-то делать. У нас целые секции на конференциях созываются на эту тему, потому что достаточно сложно, с одной стороны, восстановить грудь, а с другой – привести в такое же состояние, как первая. К тому же лучевая терапия оказывает сильное повреждающее действие на ткани.

– О чем вы думаете во время реконструкции?

– Что мы сделаем красивые фоточки (смеется).

А реконструкция – уже последний этап лечения, и мы наконец-то не отнимаем, а что-то даем.

Конечно, глобально на всех этапах мы что-то даем, но формально не так. И когда делаешь восстановление молочной железы, самому приятно – это же тоже очень важно для врача. Часто бывает такое: после реконструкции приходит женщина, у нее и белье новое красивое, и огонек в глазах. И мы ставим точку в лечении.

А тот случай тяжел не с точки зрения хирургии – я быстро прооперировал. Здесь самое сложное – как этого пациента запущенного быстро убедить в том, что нужна не только операция, но дополнительное лечение потом.

Но в моей профессии нет места осуждению – нельзя осуждать, надо помогать.

Если врач начинает кого-то осуждать, значит, у него большая профессиональная деформация.

Я почти уверен, что в случае этой пациентки, если бы мы сразу провели химиотерапию, то больше никогда не встретились бы. И вот это сомнение, все ли ты сделал, чтобы человека убедить, остается. Если пациент не принял твою сторону и лечится каким-то образом сам, значит, мы что-то не доработали.

– А что вы обычно делаете в таких ситуациях?

– Объясняешь человеку, что есть период мнимого благополучия – он может растягиваться на годы, и тогда человек чувствует себя хорошо, его ничто не беспокоит, и он считает, что все само пройдет. Но, к сожалению, этот период когда-то закончится, и тут важно понять: сможем ли мы помочь? При раке молочной железы мы можем помочь даже в запущенном случае.

– То есть сегодня мы можем уверенно говорить, что рак молочной железы не приговор?

– Конечно! Тема до сих пор табуирована, многие люди сильно не афишируют, что переболели, и у нас, к сожалению, нет культуры пациентских сообществ, поэтому зачастую успехи в онкологии не видны и не слышны. Тем не менее в последние годы произошли огромные прорывы в гормонотерапии и иммунотерапии. Помню, когда я пришел в отделение после ординатуры, считалось, что если при раке молочной железы есть метастазы в головной мозг, то пациента можно отправлять на симптоматическое лечение, другими словами – умирать. Сейчас появился гамма-нож, и даже такие пациенты живут. Да, не радикально дольше, 2-3 года, но не 2-3 месяца.

Правда, человек со здоровой психикой не будет постоянно читать истории о болезни. Хотя многое зависит от личности. Вот Анджелина Джоли сделала профилактическую ампутацию груди – всех заинтересовало.

– У вас стало больше пациентов после этой новости?

– Очень много. Джоли спровоцировала огромную волну диагностики, и надо бы ей отдельную премию дать за это, вообще-то серьезный подвиг об этом сказать. И люди, у которых родственники болеют теми или иными злокачественными опухолями, стали делать генетические тесты, узнавать, есть наследственная форма или нет.

– Что вы обычно рекомендуете делать в случае наследственной формы?

У меня лечилась пациентка Виктория, ей было тридцать с небольшим лет, мы обнаружили наследственную форму и решили, что надо сказать об этом маме. Мутация может проявляться и так, что сначала заболеет внучка, потом мама, а потом бабушка. Но не все хотят жить с мыслью, что есть 80% вероятности заболеть.

Мы такие профилактические операции делаем, но они не всегда безобидно проходят для пациентов – бывают рубцы, онемение… И такие операции платные, а это хирургия дорогостоящая.

– А как нужно обследоваться тем, у кого нет предпосылок к наследственной форме?

– Здесь все очень просто: если что-то беспокоит, вы обращаетесь к онкологу или терапевту и получаете индивидуальный план обследования. А если ничего не беспокоит, то обычно советую в 35 лет сделать УЗИ, а после 42 лет раз в год делать маммографию. Но и здесь все индивидуально, потому что железы у всех разные.

А профилактика рака молочной железы – это здоровый образ жизни, и это самое сложное, что может быть в жизни.

– С какими мифами про причины рака молочной железы вы чаще всего сталкиваетесь?

Очень часто рак молочной железы связывают с инсоляцией. Нет, он от нее не зависит. Но надо понимать, что зона декольте с детства ограничивается от воздействия лучей, и когда человек резко решает загорать, в этой зоне возникает повышенная чувствительность кожи к ультрафиолету, а это повышает риск меланомы.

– Да, был такой тренд, что любое новообразование в молочной железе надо удалять, широкую резекцию делали сплошь и рядом, и очень много людей пострадало. Потом появились методики получения информации о молочной железе без удаления – можно сделать биопсию уколом иглы.

Но здесь два момента – есть доброкачественные опухоли (фиброаденома и цистаденопапиллома) и доброкачественные состояния (мастопатия). Фиброаденома в рак не перерождается, поэтому чаще всего не требует хирургического вмешательства. Но бывает, что она растет, мешает, может быть косметический дефект. А бывает и рак, похожий на фиброаденому. При мастопатии и доброкачественных опухолях тоже надо проводить наблюдение.

Публикация от Дмитрий Красножон (@dmitriikrasnozhon) 10 Дек 2019 в 8:11 PST

А вот цистаденопапиллома может переродиться в рак, и здесь тактика активная: если есть кровянистые выделения из груди и по данным УЗИ видим подозрения на цистаденопапиллому, то лучше удалить. Но не всем и не всегда. 22-летней девушке можно таких операций наделать, что она не сможет грудью кормить, у нее будет застой молока и так далее.

Обнимаюсь с пациентами и получаю огурцы в банках

– Как врач может помочь пациенту справиться со страхом?

– Всех так можно приободрить?

– Вот вы сказали про возраст. А с кем вам работать тяжелее – с молодыми или пожилыми?

– В какой ситуации вы можете так сказать?

– Например, когда муж из семьи ушел. Вот как на это реагировать? Всякие бывают обстоятельства, иногда женщина замыкается в своей болезни и кроме нее ничего не видит, и это становится причиной. Бывает, что в семье уже есть внутренние противоречия, и болезнь – решающий фактор.

Мне обидно, жалко, но кто-то сильный, кто-то нет, и мне кажется, здесь просто мужчина часто дает слабины… А бывает и обратная ситуация.

Но я не осуждаю, это не моя профессия. Просто с пациентами должен работать в том числе и психолог. А я же могу поговорить, обсудить. Бывает так, что потом по телефону позвоню, чтобы еще раз поболтать.

– Просто взять и поболтать?

– Ну да. Некоторые мои пациенты практически как родственники. Есть Ольга Борисовна из Ленобласти, мы с ней регулярно общаемся по телефону, трещим, причем, по идее, она должна жаловаться мне на жизнь, а звоню ей я и жалуюсь (смеется). Бывает, найдет что-то, грустно… Мамы сейчас у меня нет, она умерла год назад – рак молочной железы вылечили на ранней стадии, а в итоге – тромбоэмболия. А Ольга Борисовна примерно такого же возраста, и может быть, с этим связано… И мы посидим, проблемы разные обсудим.

– Вы так дружны со всеми?

– Я не скажу, что все мои пациенты – мои друзья, такого априори не может быть – их тысячи. Но с теми, кто со мной хочет дружить, я, конечно, тоже буду.

– Как вы все-таки выстраиваете такое доверие с пациентами?

– Кто вас учил такому подходу?

– Вы знаете, такое впечатление, что это передалось от папы, он тоже был врачом. И когда ты работаешь с учеником, есть какие-то конкретные занятия, но вы можете просто прогуливаться по улице и общаться. Была у меня ученица Анна Яновна Ким, и утром иногда я заезжал за ней на машине, и пока добирались до клиники, 20-30 минут у нас было, чтобы что-то обсудить.

Мне 45 лет в этом году исполнится, а ординаторам по 24-25 лет – это другое поколение, и я у них учусь. И теперь понимаю преподавателей, которые стремятся к молодежи – это какие-то новые идеи, штучки.

С молодыми коллегами

– Значит, вам нравится работать с ординаторами?

– Мне нравится общаться с умными людьми и следить за их развитием. Вы знаете, в детстве я очень любил выращивать растения. Не то что я заядлый огородник, но мне было интересно взять горох, замочить его в банке, и когда прорастет зерно, посадить в горшочек и смотреть, как вырастает росточек. И я помню, так переживал: у нас окна были на северную сторону, а у моего друга Сергея на солнечную, и мой росточек очень медленно рос, получился такой ма-а-аленький-маленький, а у Сергея горох вырос под самый потолок.

А какое наслаждение вы получаете, когда растут ваши дети, когда они чего-то добиваются! Помню, Леха ходил на каток, а после тренировки фигуристов занимались хоккеисты, и вот выходят на лед шкеты, мальчики лет пяти, в обмундировании, которое весит больше, чем они сами. И папы так за них переживали, что я даже думал, что ограждающее стекло сейчас треснет. Каждый любящий родитель получает огромное удовлетворение, когда видит победы ребенка. И наоборот, расстраивается неудачам.

Я люблю смотреть, как растут деревья – сначала нет ничего, а через некоторое время огромные кроны… Мне кажется, процесс развития очень интересен как родителю, так и учителю.

– А какой вы наставник?

– Наверное, жесткий. Могу и пошутить очень неудобно, поерничать, поехидничать, потому что у учеников часто возникает прокрастинация и мне приходится их убеждать, что им нужно что-то сделать. Наверное, юмор, который переходит в сатиру и ехидство, – это тоже определенная профессиональная деформация, но не врача, а наставника. Но, с другой стороны, похвалы я никогда не жалею, и если вижу успех, то обязательно похвалю.

Времена меняются, появляются новые каналы взаимодействия с людьми, соответственно мы должны использовать новые инструменты, чтобы передавать знания. Но и старые каналы работают.

Сейчас я готовлю четвертое издание своей книжки-памятки для пациентов. Появление этой книги достаточно интересно.

– Расскажите!

– Со времен дефицита у меня осталась привычка – стараться оптимизировать действия при ограниченных ресурсах. Мне кажется, все должно быть рационально, и если вы печатаете выписку, то на обратной стороне листа хорошо бы поместить что-то интересное. Например, рассказ, что такое экзопротезирование молочной железы, или инструкцию, когда можно идти в зал и мыться, если удалили фиброаденому. Это все можно и словами сказать, не спорю, и пациенты эти вопросы задают.

Но я написал одну памятку, вторую, третью, решил продыроколить, получилась папочка, а потом и книжка, нашелся спонсор, мы напечатали, и теперь я ее раздаю. После разговора со мной у пациента есть к чему вернуться.

Из памятки для пациентов

Если есть ощущение гордости, надо переходить к другому делу

– Это ваша внутренняя потребность – наращивать навыки?

Навыки приводят к наращиванию знаний, и знания приводят к возникновению новых навыков. Мой сайт – это последствия умения печатать и последствия журналистской деятельности, а популярный сайт – источник образованных пациентов, а образованные пациенты – это условия для появления большего времени у меня, которое можно использовать для самообразования. В итоге я могу принимать не по 20 пациентов, как обычный врач, а по 40, и при этом все будут довольны.

– Вы работали журналистом?

– Когда родился Леша, надо было деньги зарабатывать, и я освоил слепой набор и подрабатывал тем, что печатал лекции и рефераты, а потом начал в изданиях работать.

– О чем писали?

– Почему все-таки остались в медицине?

– К концу ординатуры в больнице как раз открылось маммологическое отделение, и я пошел туда. Понимал, что большая хирургия точно не для меня, я очень серьезно воспринимаю смерть пациента.

– Какой, на ваш взгляд, самый страшный грех врача?

Так что если есть ощущение гордости за что-то хорошее, то надо быстро переходить к другому делу, иначе все перерастает в гордыню, а она карается очень быстро.

– Вы чувствуете себя успешным врачом?

– Есть вопрос в медицине, который вы пока не решили?

– Наверное, самая тяжелая тема, когда ты не знаешь, когда тебе остановиться в лечении. Но это тема для беседы на пять часов.

Фото автора и из архива Дмитрия Красножона