Российские ученые победили рак

Выделив соединения, принадлежащие к классу аминотиазолов, ученые проверили их эффективность в борьбе с раковыми клетками на эмбрионах морских ежей и раковых клетках человека. Наиболее эффективная молекула дала положительный результат даже в случае неподдающейся лечению химиотерапией карциноме яичника. На других видах раковых клеток - рака простаты, аденокарциномы молочной железы, меланомы и рака легких – вещества смогли замедлить процесс деления раковых клеток, что впоследствии ведет к их гибели.

Как отмечают исследователи, класс соединений был выбран ими не случайно - многие аминотиазолы обладают обширным спектром фармакологической и биологической активности. Синтезированные вещества оказались не токсичны для морских ежей, а, следовательно, есть потенциал проведения экспериментов с животными. В случае положительных результатов исследование может лечь в основу инновационной терапии от общего и резистентного рака яичника. По словам профессора Киселева, при условии успешных испытаний можно ожидать, что проверка препаратов на пациентах будет проходить через 1,5−2 года.

Рак яичников — очень распространенное онкологическое заболевание, вторая по частоте диагностирования опухоль в гинекологии и основная причина смерти от гинекологических злокачественных опухолей. В РФ ежегодно выявляют этот вид рака более чем у 11 тыс. женщин.

О своих успехах в создании противоракового лекарства также сообщили и ученые из Казахстана. Препарат уже прошел первую стадию испытаний на мышах и доказал свою эффективность. Теперь лекарство планируется протестировать на добровольцах.

Отмечается, что в основу изобретенных казахскими экспертами препаратов вошли серая ольха и горная эфедра.

Напомним, в 2014 году ВОЗ опубликовала отчет, согласно которому в ближайшие 20 лет число больных раком будет увеличиваться ежегодно на 22 млн. человек. По словам экспертов, подобная динамика станет причиной роста смертности от рака, которая достигнет 13 млн. человек.

В связи с той опасностью, которую несет в себе рак, ученые по всему миру ведут работы по созданию лекарств от смертоносного недуга. Так, только в США на исследования, целью которых является создание противораковых препаратов, тратится более полутриллиона долларов. Не меньше тратится на подобные исследования и в Европе.

В июне этого года российские специалисты получили грант в 60 млн. рублей на разработку нового лекарства от рака. Фармацевты намеревались использовать наночастицы магнетита, способные доставлять лекарство прямо в раковую клетку. Ученые заявили, что намерены заняться разработкой лекарства от рака печени и простаты, входящих в пятерку наиболее распространенных онкологических заболеваний.

Как ранее отмечали исследователи, около 30% смертей от рака вызваны пятью основными факторами риска, связанными с поведением и питанием. В их числе - высокий индекс массы тела, недостаточное употребление в пищу фруктов и овощей, низкая физическая активность, а также употребление табака и алкоголя.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.

МОСКВА, 25 авг — РИА Новости, Альфия Еникеева. "Ученые обещают лечить рак одним уколом", "Открыто новое лекарство от рака", "Найдено универсальное средство от злокачественных новообразований" — подобные заголовки появляются в СМИ едва ли не каждую неделю. Однако врачи полагаются на давно опробованные методы: хирургическое удаление опухоли, химио- и лучевую терапию. Практически все онкологические заболевания неизлечимы. РИА Новости разбирается, куда пропадают сенсационные разработки и когда наука победит рак.

Небыстро, дорого

Единственное, что объединяло пациентов, — их опухоли не отвечали на стандартное лечение из-за редких мутаций в геноме. После приема нового лекарства — моноклональных антител, помогающих иммунной системе атаковать болезнь, — 66 из 86 участников исследования почувствовали себя лучше. Их опухоли значительно уменьшились в размерах и стабилизировались, прекратив рост. Восемнадцати пациентам повезло еще больше: рак покинул их навсегда.

И хотя тестирование проходило в урезанном виде, без обязательной в таких случаях контрольной группы, принимающей плацебо, уже через год FDA, главный регулятор лекарственных средств в США, рекомендовал его для лечения сразу нескольких видов рака у детей и взрослых. По мнению специалистов, скорость, с которой была дана рекомендация, — беспрецедентная, и государство могло пойти на такие уступки только в том случае, если разработка действительно оказалась прорывной.

На самом деле этой истории почти 11 лет, ведь пембролизумаб (так назывался новый препарат) Грегори Карвен, Ханс ван Эненнаам и Джон Дулос создали в 2007 году. К испытаниям приступили только в 2013-м, а с 2018-го пациенты, страдающие агрессивными видами рака, не отвечающими на стандартную терапию, могли рассчитывать на лечение. Конечно, это состоятельные люди: один курс стоит около 150 тысяч долларов.

Долгий путь из лаборатории к пациенту

На каждом из этих этапов лекарство может быть выбраковано из-за нулевой эффективности или — еще хуже — негативного воздействия на организм пациентов. Например, в 2017 году во время клинических испытаний препарата CAR-T один из участников исследования умер. Несмотря на доказанную несколькими месяцами ранее эффективность терапии при лечении множественной миеломы и лейкемии, эксперимент был немедленно прекращен.

Похожая история произошла и с инновационным методом лечения рака ROCKET. В ходе клинических испытаний второй фазы проверяли эффективность и безопасность биопрепарата JCAR015, предназначенного для лечения рецидивирующего или устойчивого к терапии В-клеточного острого лимфобластного лейкоза. В июле 2016 года тестирование приостановили на два месяца из-за смерти трех пациентов. Спустя год от исследований лекарства и вовсе отказались, так как еще двое участников исследования скончались по одной и той же причине — отек головного мозга.

Как заставить работать иммунитет

"Последние пять лет в онкологии — это триумф иммуноонкологических препаратов, которые делают опухоль доступной для собственной иммунной системы пациента. И мы еще в процессе активного изучения этих лекарств: подбираем оптимальное сочетание, время назначения, последовательность; смотрим, как они влияют на хирургические результаты", — уточняет Марина Секачева.

Каждый шестой умирает от рака

Как отмечают специалисты, помимо физических канцерогенов (например, ультрафиолетового излучения) и вредных химических веществ (табак, асбест) риск заболевания повышают генетические особенности. В последние годы открыли гены, у носителей которых больше вероятность возникновения рака. С другой стороны, злокачественная опухоль часто образуется у тех, кто когда-то перенес инфекции, вызываемые некоторыми вирусами, бактериями или паразитами. Четверть онкологических заболеваний в развивающихся странах вызваны гепатитом и вирусом папилломы человека.

Ежегодный экономический ущерб от рака, по некоторым оценкам, достигает триллиона долларов. На разработку препаратов из года в год тратятся миллиарды. Однако, несмотря на все усилия, говорить о том, что в ближайшем будущем рак будет побежден, не приходится.

Сегодня ученые работают над новым продуктом – программой, моделирующей все стадии лечения до полного выздоровления.

Правда ли, что фармацевтические корпорации тормозят лечение рака?

Если обратиться к фактам, то можно увидеть, что многие препараты так и появились, а заболевания превратились из смертельных в хронические.

Почему появляется рак

А вот ежегодный рост заболеваемости предсказуем, считают эксперты. Свою роль играют продолжительность жизни и урбанизация.

Исследователи успокаивают – наравне с заболеваемостью растет и процент выживаемости.

Можно ли предупредить рак

В обывательских кругах об этом говорят мало, но передовая медицина уже вышла на тот уровень, когда тестируют препараты, которые нужно принимать заблаговременно, чтобы не допустить развития онкологии.

Сегодня самый надежный метод застраховать себя от рака – сделать анализ ДНК, увидеть предрасположенность и стараться исключить факторы негативного воздействия. Именно так поступила голливудская актриса Анджелина Джоли, которая узнала, что с большой долей вероятности подвержена раку молочной железы.

«Здесь и кроется способ избежать своего рака. Если мы знаем свой геномный ландшафт, то можем понимать, какие из внешних факторов влияют на нас. Для этого делают анализ ДНК. Сейчас известно более ста генов, которые вносят риски в наследственное развитие рака.

«Настолько много рисков здоровья у человека в современном мире, что для того, чтобы уберечься, никакого времени не хватит. Первую стадию рака, например, на МРТ не увидишь. Граница МРТ – это полтора кубических метра, то есть, если видно, это уже серьезная стадия. У нас было много случаев, когда пациенты проходили дорогое полное медицинское обследование, а через три месяца у них диагностировали глиобластому.

Можно ли диагностировать рак на самой ранней стадии

«У каждой клетки в организме своя программа, и есть внутренние системы, которые ее контролируют. Это иммунная система и система межклеточной коммуникации. Если в клетке программа разрушается, то она начинает делиться и разрастаться. Дальше у нее начинают возникать свои системы прорастания сосудами, своя коммуникация, они транспортируются, то есть создают метастазы. Ранняя диагностика основана на том, что информация попадает в кровоток.

Когда рак диагностируют в самом зачатке, можно избежать медикаментозного воздействия на весь организм, ограничившись точечным – на больной участок. Однако все это возможно сегодня только в лабораторных условиях. В практической медицине, если онкологию диагностировали очень рано, велика вероятность невозможности лечения.

Правда ли, что стресс вызывает рак

Сегодня многие перестали верить, что стресс влияет на развитие онкологических заболеваний. Некоторые даже связывают этот аргумент с незнанием медиками истинных причин болезни. Однако на фоне стрессовых воздействий часто возникают сбои в иммунной системе, поэтому списывать этот фактор со счетов явно не стоит.

Можно ли предотвратить рак на стадии формирования эмбриона

Кроме превентивных мер и ранней диагностики ученые во всем мире заинтересованы в редакции эмбриона, чтобы исключить развитие онкологии еще на стадии его формирования.

Медицина отстает от науки на 10-15 лет

Вернемся к тестам ДНК, позволяющим сразу вычислить эффективные препараты для больного. Сейчас с компанией в Москве сотрудничают порядка десяти врачей, которые не боятся отступать от регламента, чтобы спасти пациента. ДНК – тест стоит 115 тысяч рублей, а у американских коллег в Москве подобное обследование обойдется в 350 тысяч.

«Что касается исследования, мы можем доносить до пациентов новые методики. Что касается лечения, тут уже сложнее, потому что экспериментальное лечение требует специальной лицензии, согласования с департаментами. Многие учреждения не ввязываются в это, потому что это сложно и дорого.

P.S.: Почему ученые остаются работать в России

«В онкологию я пришел, потому что мне было интересно разбираться в тех вещах, в которых до меня никто не разобрался. По первому образованию я математик и всегда занимался анализом больших баз данных. Позже я получил образование биоинформатика. Команда создалась в 2013 году, все ее члены одержимы генетикой и ДНК. В России мы стали пионерами исследования ДНК в сфере онкологии.

В мире не так много неизлечимых болезней, однако онкология, к большому сожалению, считается одной из самых трудноизлечимых. Большую часть времени этот недуг лечился хирургическим путём, но в последние несколько десятилетий подход к лечению даже тяжёлых форм рака был пересмотрен, а на борьбу с тяжёлым заболеванием призвали генную инженерию и нейросети. Лайф разбирался, какой из методов лечения в конечном счёте будет наиболее эффективным.

Говоря о том, как можно бороться с онкологией собственными силами, важно помнить, что ключевых причин для её развития может быть значительно больше, чем две или три. В городах-миллионниках с развитым промышленным производством и огромным количеством транспорта дополнительный вред организму в виде крепкого алкоголя на постоянной основе, сигарет или "химической" еды с большим количеством "заменителей, идентичных натуральным" может сработать в качестве спускового крючка. Первым этапом мобилизации ресурсов, прежде всего — иммунной системы, в борьбе не только с онкологией, но и с большинством тяжёлых заболеваний вообще должна стать полная детоксикация организма и отказ от всего, что может усугубить ситуацию. В этом смысле чистая вода вместо чая в пакетиках и кофе, отказ от сигарет и постоянное употребление витаминных и детокс-комплексов может оказаться значительно эффективнее врачебной помощи.

Как среди медиков, так и среди тех, кто находится в оппозиции современной медицине, существуют вполне чёткие "продуктовые" правила борьбы с онкологией: меньше сахара, продуктов на дрожжах, больше щелочных составов, способных бороться с окислением крови. Важно понимать, что продуктов, убивающих рак, не существует в природе. Если онкология диагностирована, то нужно принимать срочное решение о лечении, а не спасаться народными методами. Однако снизить вероятность развития рака действительно можно через замену рациона питания. Учёные из Онкологического центра им. Андерсона в Техасском университете доказали, что обычный имбирь, купить который можно в ближайшем магазине, позволяет ускорять и облегчать противораковую терапию онкологии кишечника и органов пищеварения и служит своеобразным "бронежилетом" от рака при регулярном употреблении. Позднее учёные из Университета Небраски выяснили, что куркумин — пряность, которая широко используется в индийской и марокканской кухне — не только способствует устранению локальных воспалений, но и позволяет повысить способность организма "обороняться" при онкологии груди, раке кишечника и головного мозга. Куркумин, как отмечают учёные, влияет на внутриклеточные процессы раковых стволовых клеток, заметно снижая их активность.

Если природной мобилизации недостаточно, в дело вступают врачи. Учёные Университета Пенсильвании выяснили, что иммунные клетки — макрофаги — можно принудительно заставить вычищать организм от раковых клеток. В рамках разработки обучающей программы учёные научили макрофаги "охотиться" на поражённые болезнью клетки и увеличили как скорость, так и эффективность уничтожения (и, как следствие, вывода) поражённых клеток. При этом было установлено, что старый метод, которым учёные провоцировали макрофаги на атаку раковых клеток, связанный с блокированием молекул CD47, работает недостаточно эффективно. Учёные выяснили, что нуклеотиды CpG могут "подталкивать" макрофаги к атаке на поражённые болезнью клетки. Пока этот метод находится на стадии тестирования, а эксперименты с нуклеотидной терапией проводятся в основном на приматах, но шансы на применение в современной медицине для людей очень высоки.

Для более сложных форм онкологии, таких как лейкемия, с недавних пор применяются методы лечения, о которых ещё 30–40 лет назад онкологи старались не говорить всерьёз. Совсем недавно стало известно, что генетики и биологи из Калифорнийского университета в Сан-Диего обнаружили один и тот же генетический дефект у разных типов онкологии. В рамках исследования, направленного на ускорение процессов секвенирования ДНК, учёные обнаружили у нескольких пациентов с разными формами онкологии нарушение нормального синтеза РНК-зависимой аденозиндезаминазы — фермента, частично отвечающего за противовирусную и противопатогенную активность клеток организма в целом. С помощью терапии организма стволовыми клетками учёным удалось "перезагрузить" процесс ферментации аденозиндезаминазы, что привело к заморозке и медленной, но стабильной ремиссии даже сложных форм онкологии, таких как лейкемия, что до недавнего времени считалось практически невозможным.

В случае если онкология требует немедленного вмешательства, а тяжесть положения грозит хирургическими действиями, на помощь могут прийти модифицированные T-лимфоциты — клетки, которые обеспечивают распознавание и уничтожение "вредоносных" клеток, несущих чужеродные антигены. Иммунологи из Университета Монреаля провели первые лабораторные тесты уникального препарата — противораковой вакцины, не просто способной бороться с заболеванием, но и обладающей обучающими свойствами. Для того чтобы научить T-лимфоциты эффективнее уничтожать поражённые болезнью клетки, в организм вводят специальные "дефектные" гены. Лабораторные испытания "вакцины от рака", способной бороться с различными типами онкологии на различных стадиях, показали, что метод требует доработки и коррекции, однако введение "обучающих" дефектных генов помогает Т-лимфоцитам быстрее атаковать поражённые раком клетки и выводить их из организма.

Важно помнить, что описанные методы по большей части экспериментальные и до их внедрения в медицинские процедуры, скорее всего, пройдут годы. Несмотря на то что большая часть исследований онкологов сосредоточена вокруг превентивных ударов по болезни, пациентов, помощь которым нужна незамедлительно, современная наука не забывает. Об одном из методов сокращения сеанса лучевой терапии учёные заявили сравнительно недавно. Его суть состоит в том, что процедура проводится специальным высокоэнергетическим лазером всего несколько секунд. Этот метод получил название "всеракурсной" терапии, поскольку в рамках терапии поражённый болезнью орган "обстреливается" с нескольких сторон в течение короткого времени.

За несколько лет удалось добиться и совершенно неожиданных результатов с применением традиционных препаратов. В ноябре 2018 года Лайф сообщал о том, что учёные из Лидского университета совершили прорыв в сфере лечения особого агрессивного вида онкологии и выявили активность эйкозапентаеновой кислоты в снижении числа раковых полипов у пациентов. В рамках исследований выяснилось, что употреблявшие каждый день в течение года около 300 мг аспирина пациенты показали наилучший результат в снижении количества предраковых полипов в кишечнике. Эти исследования подтвердились данными учёных из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, которые выяснили, что регулярный приём аспирина позволяет значительно увеличить шансы больных раком пациентов на выживание.

Значительная часть научно-медицинских открытий была сосредоточена вокруг методов, которые позволяют тем или иным путём очистить поражённый участок организма от болезни. Детский онколог Дмитрий Тишин в беседе с Лайфом отметил, что оперативные вмешательства постоянно совершенствуются вне зависимости от фундаментальных исследований в этой области.

Сейчас речь идёт о том, чтобы значительно упростить и ускорить инвазивные методы лечения. Попутно учёные работают над тем, чтобы сократить и сделать более эффективным процесс восстановления пациента после операции

Лучшим примером в этом отношении стала первая операция по удалению злокачественной опухоли, проведённая в Национальном медицинском исследовательском центре имени Е.Н. Мешалкина в Новосибирске. За короткий отрезок времени российские нейрохирурги смогли удалить опухоль через небольшой разрез над бровью. Оперативное вмешательство методом "замочной скважины" позволило нейрохирургам удалить новообразование через разрез всего в четыре сантиметра. Нейрохирурги отметили, что использование данного метода удаления новообразований является одним из самых безопасных и снижает риск дальнейших осложнений.

Одними из тех, кто отказался от длительных операций в пользу "точечного и быстрого" вмешательства, стали британские онкологи. С 2018 года для диагностики и лечения рака лёгких британские медики применяют уникальную технологию радиочастотной абляции, которую ранее использовали для лечения аритмии и других заболеваний сердца. Сбор материала для анализов и сама операция проводятся с использованием горячей иглы — с помощью этого инструмента осуществляется быстрая биопсия, результаты которой обрабатываются в течение двух недель. Основная операция, в ходе которой участок поражённого органа удаляется вместе с опухолью, происходит через небольшой прокол между рёбрами пациента, что сокращает как время проведения операции, так и период восстановления пациента. Толщина иглы для биопсии составляет всего полтора миллиметра, что значительно облегчает доступ к поражённым болезнью лёгким. Затем пациенту вводят иглу диаметром всего 0,9 мм, с помощью которой хирург добирается до лёгкого. Третья игла, нагреваемая до 70 градусов, вырезает небольшой участок лёгкого практически безболезненно, а на место "выреза" помещается небольшое количество биогеля, ускоряющего заживление тканей.

Онкологи и генетики, изучающие особенности болезни в зависимости от степени тяжести, отмечают, что без вмешательства в глубины "кирпичиков", составляющих клетки любого живого организма, серьёзный недуг побороть нельзя. Многочисленные исследования на эту тему подтвердили, что причиной появления раковых клеток в организме всё чаще становятся генетические изменения. Генетики отмечают, что ошибки в репликации и репарации ДНК приводят к изменению генов, в том числе и тех, что контролируют внутриклеточные процессы, такие как деление. При этом мутировавшие гены в организме всё реже поддаются традиционным видам лечения — в этих случаях на борьбу с болезнью учёные привлекают вирусы, которые благодаря своей структуре могут доставлять активное вещество в самые глубины человеческого организма. Генетик Николай Кудряшов в разговоре с Лайфом отметил, что вирус используется учёными сразу по нескольким причинам.

Во-первых, высокая скорость внедрения. Во-вторых, вирус как патоген обладает идеальной структурой для доставки иммунотерапевтического препарата. Всё вместе позволяет значительно улучшить качество терапии

Экспериментальное лечение опухолей различными типами вирусов уже практикуют за рубежом: учёные из Университета Дьюка провели ряд экспериментов, в ходе которых на уничтожение злокачественного образования "натравили" модифицированный вирус полиомиелита. После введения вирусная инфекция, которую генетики и биотехнологи лишили способности причинять вред нервной системе человека, попадает в мозг, распознаёт опухоль как чужеродный объект и начинает атаку. Однако наиболее передовой способ вирусной терапии рака разработали российские учёные. Для "убийства" агрессивной глиобластомы (рака мозга) учёные использовали модифицированный вирус Зика, лекарство от которого синтезировали лишь в 2017 году.

Одними из тех, кто смог снять защиту раковых клеток, стали британские биотехнологи. Для уничтожения "брони" большинства видов онкологии учёные создали модифицированный вирус под названием enadenotucirev, который оказался способен охотиться на клетки карцином. Затем к сформированному вирусу добавили биспецифический Т-клеточный стимулятор — вещество, которое вызывает активацию ранее подавленных Т-клеток внутри опухоли и разрывает её на части. Генетики отмечают, что до активной фазы уничтожения рака осталось несколько лет. За три-пять лет большая часть методов будет протестирована, а на базе исследований в этой области будут созданы первые препараты для генной терапии рака.