Раковый корпус солженицын иллюстрации

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 262 259
• КНИГИ 605 640
• СЕРИИ 22 719
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 570 530

Александр Исаевич Солженицын

Однако во всей республике сейчас не могли ему помочь нигде, кроме этой клиники.

– Но ведь у меня – не рак, доктор? У меня ведь – не рак? – с надеждой спрашивал Павел Николаевич, слегка потрагивая на правой стороне шеи свою злую опухоль, растущую почти по дням, а снаружи всё так же обтянутую безобидной белой кожей.

– Да нет же, нет, конечно, – в десятый раз успокоила его доктор Донцова, размашистым почерком исписывая страницы в истории болезни. Когда она писала, она надевала очки – скруглённые четырёхугольные, как только прекращала писать – снимала их. Она была уже немолода, и вид у неё был бледный, очень усталый.

Это было ещё на амбулаторном приёме, несколько дней назад. Назначенные в раковый даже на амбулаторный приём, больные уже не спали ночь. А Павлу Николаевичу Донцова определила лечь, и как можно быстрей.

Не сама только болезнь, непредусмотренная, неподготовленная, налетевшая как шквал за две недели на безпечного счастливого человека, – но не меньше болезни угнетало теперь Павла Николаевича то, что приходилось ложиться в эту клинику на общих основаниях, как он лечился уже не помнил когда. Стали звонить – Евгению Семёновичу, и Шендяпину, и Ульмасбаеву, а те в свою очередь звонили, выясняли возможности, и нет ли в этой клинике спецпалаты, или нельзя хоть временно организовать маленькую комнату как спецпалату. Но по здешней тесноте не вышло ничего.

И единственное, о чём удалось договориться через главного врача, – что можно будет миновать приёмный покой, общую баню и переодевалку.

Несмотря на морозец, две женщины в застиранных бумазейных халатах стояли на открытом каменном крыльце – ёжились, а стояли.

Начиная с этих неопрятных халатов всё было здесь для Павла Николаевича неприятно: слишком истёртый ногами цементный пол крыльца; тусклые ручки двери, захватанные руками больных; вестибюль ожидающих с облезлой краской пола, высокой оливковой панелью стен (оливковый цвет так и казался грязным) и большими рейчатыми скамьями, на которых не помещались и сидели на полу приехавшие издалека больные – узбеки в стёганых ватных халатах, старые узбечки в белых платках, а молодые – в лиловых, красно-зелёных, и все в сапогах и в галошах. Один русский парень лежал, занимая целую скамейку, в расстёгнутом, до полу свешенном пальто, сам истощавший, а с животом опухшим, и непрерывно кричал от боли. И эти его вопли оглушили Павла Николаевича и так задели, будто парень кричал не о себе, а о нём.

Павел Николаевич побледнел до губ, остановился и прошептал:

– Капа! Я здесь умру. Не надо. Вернёмся.

Капитолина Матвеевна взяла его за руку твёрдо и сжала:

– Пашенька! Куда же мы вернёмся. И что дальше?

– Ну, может быть, с Москвой ещё как-нибудь устроится…

Капитолина Матвеевна обратилась к мужу всей своей широкой головой, ещё уширенной пышными медными стрижеными кудрями:

– Пашенька! Москва – это, может быть, ещё две недели, может быть, не удастся. Как можно ждать? Ведь каждое утро она больше!

Жена крепко сжимала его у кисти, передавая бодрость. В делах гражданских и служебных Павел Николаевич был неуклонен и сам, – тем приятней и спокойней было ему в делах семейных всегда полагаться на жену: всё важное она решала быстро и верно.

А парень на скамейке раздирался-кричал!

– Может, врачи домой согласятся… Заплатим… – неуверенно отпирался Павел Николаевич.

– Пасик! – внушала жена, страдая вместе с мужем, – ты знаешь, я сама первая всегда за это: позвать человека и заплатить. Но мы же выяснили: эти врачи не ходят, денег не берут. И у них аппаратура. Нельзя…

Павел Николаевич и сам понимал, что нельзя. Это он говорил только на всякий случай.

По уговору с главврачом онкологического диспансера их должна была ожидать старшая сестра в два часа дня вот здесь, у низа лестницы, по которой сейчас осторожно спускался больной на костылях. Но, конечно, старшей сестры на месте не было, и каморка её под лестницей была на замочке.

– Ни с кем нельзя договориться! – вспыхнула Капитолина Матвеевна. – За что им только зарплату платят!

Павел Николаевич остался стоять в вестибюле. Боязливо, лёгким наклоном головы направо, он ощупывал свою опухоль между ключицей и челюстью. Такое было впечатление, что за полчаса – с тех пор как он дома в последний раз посмотрел на неё в зеркало, окутывая кашне, – за эти полчаса она будто ещё выросла. Павел Николаевич ощущал слабость и хотел бы сесть. Но скамьи казались грязными, и ещё надо было просить подвинуться какую-то бабу в платке с сальным мешком на полу между ног. Даже издали как бы не достигал до Павла Николаевича смрадный запах от этого мешка.

И когда только научится наше население ездить с чистыми аккуратными чемоданами! (Впрочем, теперь, при опухоли, это уже было всё равно.)

Страдая от криков того парня и от всего, что видели глаза, и от всего, что входило через нос, Русанов стоял, чуть прислонясь к выступу стены. Снаружи вошёл какой-то мужик, перед собой неся поллитровую банку с наклейкой, почти полную жёлтой жидкостью. Банку он нёс не пряча, а гордо приподняв, как кружку с пивом, выстоянную в очереди. Перед самым Павлом Николаевичем, чуть не протягивая ему эту банку, мужик остановился, хотел спросить, но посмотрел на котиковую шапку и отвернулся, ища дальше, к больному на костылях:

– Милай! Куда это несть, а?

Безногий показал ему на дверь лаборатории.

Павла Николаевича просто тошнило.

Раскрылась опять наружная дверь – и в одном белом халате вошла сестра, не миловидная, слишком долголицая. Она сразу заметила Павла Николаевича, и догадалась, и подошла к нему.

– Простите, – сказала она через запышку, румяная до цвета накрашенных губ, так спешила. – Простите, пожалуйста! Вы давно меня ждёте? Там лекарства привезли, я принимаю.

Павел Николаевич хотел ответить едко, но сдержался. Уж он рад был, что ожидание кончилось. Подошёл, неся чемодан и сумку с продуктами, Юра – в одном костюме, без шапки, как правил машиной, – очень спокойный, с покачивающимся высоким светлым чубом.

– Пойдёмте! – вела старшая сестра к своей кладовке под лестницей. – Я знаю, Низамутдин Бахрамович мне говорил, вы будете в своём белье и привезли свою пижаму, только ещё не ношенную, правда?

– Это обязательно, иначе ведь нужна дезинфекция, вы понимаете? Вот здесь вы переоденетесь.

Она отворила фанерную дверь и зажгла свет. В каморке со скошенным потолком не было окна, а висело много графиков цветными карандашами.

Юра молча занёс туда чемодан, вышел, а Павел Николаевич вошёл переодеваться. Старшая сестра рванулась куда-то ещё за это время сходить, но тут подошла Капитолина Матвеевна:

– Девушка, вы что, так торопитесь?

– Странное какое имя. Вы не русская?

– Вы нас ждать заставили.

– Простите, пожалуйста. Я сейчас там принимаю…

– Так вот слушайте, Мита, я хочу, чтоб вы знали. Мой муж… заслуженный человек, очень ценный работник. Его зовут Павел Николаевич.

– Павел Николаевич, хорошо, я запомню.

– Понимаете, он и вообще привык к уходу, а сейчас у него такая серьёзная болезнь. Нельзя ли около него устроить дежурство постоянной сестры?

• Аудикнига (149)
• Комнатные растения (31)
• Во саду ли, в огороде (22)
• Автоледи (18)
• Без названья (14)
• Мотивация (13)
• ПОЗИТИВ (9)
• Экономия (3)
• Консультация (3)
• Ремонт (2)
• Этикет (1)
• Афоризмы (57)
• Бисер (282)
• техника (9)
• Вкусняшки (6017)
• блинчики и чинчики (265)
• быстро (193)
• готовое тесто (153)
• творог (151)
• мультиварка (38)
• готовим в микроволновке (34)
• фуршет (13)
• гарнир (13)
• заправка (2)
• вкусности (824)
• второе (234)
• выпечка (751)
• горшочки (51)
• грибочки (82)
• завтрак (167)
• заготовки (68)
• закуски (448)
• заливное (6)
• запеканки (162)
• Из мяса (513)
• к празднику (304)
• напитки (186)
• овощи (679)
• первое (156)
• пикник (34)
• постное (62)
• птица (468)
• романтический ужин (72)
• рыбка (535)
• салаты (640)
• соусы (138)
• субпродукты (94)
• украшение стола (173)
• Всяко разно (39)
• Вязалочки-Крючок (1263)
• деткам (109)
• кофточки (558)
• платья (270)
• разное (267)
• учимся (115)
• Вязалочки-Спицы (917)
• мастер-класс (219)
• платье (64)
• свитера,кофточки,жилеты (639)
• Гадание (9)
• Женщина и Мужчина (66)
• Здоровье (1527)
• лечебное питание (423)
• очищение организма (167)
• против рака (83)
• релаксация (126)
• секрет молодости (304)
• скорая помощь (459)
• травы (87)
• Камешки (22)
• Комфорт и уют (338)
• Кофе (163)
• философия кофе (10)
• Красота (2671)
• ах эти ножки (128)
• масла (20)
• макияж (4)
• ближе к телу (131)
• волосы (176)
• диеты (878)
• кремы и маски (581)
• ноготочки (86)
• Спа-салон (89)
• стиль (218)
• тонус (192)
• фитнес (323)
• Мир в кармане (299)
• Музыка (172)
• застольные (7)
• На досуге (328)
• Оформление дневника (84)
• Платки (20)
• Плесните колдовства (236)
• Поздравлялки. (19)
• Полезности (345)
• Поэзия (110)
• Религия (85)
• Рукоделие (4)
• Самообразование (26)
• Специи (13)
• Сыррррррр (214)
• Философия Жизни (52)
• Фотогалерея (22)
• Чай (88)
• Шапки и шарфы (386)
• Шитье (550)
• блузки (112)
• брюки (23)
• переделка (55)
• платье (238)
• разное (74)
• техника (67)
• Шоколад (90)
• Юморинки (58)

• Все (117)

• Все (44)

Александр Солженицын. Раковый корпус (Аудиокнига)

Хотите узнать подробнее о страшной болезни "РАК"? Раковый корпус – произведение о жизни и смерти, о борьбе и смирении, о силе и стойкости, и даже о любви!

Привет всем

Ранее с Солженицыным Александром Исаевичем знакома не была, но как обычно где-то на слуху вертелось его произведение "Раковый корпус". Вообще все книги для чтения я выискиваю в "книжных" группах ВК и это произведение в том числе.

• Количество страниц в электронном варианте – 869
• Дата написания романа – 1963-1967
• Дата публикации – 1967 г. (В России – 1990 г)

Книга своеобразна и понравится далеко не всем, я постараюсь рассказать как можно подробнее об этом произведении.

▶ СЮЖЕТ (без спойлеров) | ОПИСАНИЕ | ПЕРСОНАЖИ

Я просто обожаю истории, в которых есть доля правды. "Раковый Корпус" писался Солженициным после раковой болезни (которую он победил), и некоторых героев он "списал" с реальных людей, такие книги получаются живыми и читать их интереснее, чем банальную выдумку.

Основное место действия – старая, грязная и переполненная больничка в Ташкенте, а именно 13-ый (Раковый) корпус.

В палате собрались 9 личностей, люди разных национальностей, разных профессий, разных взглядов на жизнь, но объединяет их всех одно – страшная болезнь под названием "РАК".

С первых строк читатель знакомится с ➜ Павлом Николаевичем Русановым, я даже думала, что он и есть главный герой, но как потом выяснилось, это не так.

Павел Николаевич всем своим видом показывал с первых минут, как ему противно от этих стен ракового корпуса, какая там вонь и грязь, ведь он привык к комфорту и даже отказался от предложенных вещей в больнице, а взял все свое, даже хотел требовать себе отдельный туалет.

Его пренебрежение падает не только на стены диспансера, но и на ее обитателей. На тот момент он был 9-ым пациентом и именно он нас будто знакомит с каждым новым персонажем, давая им клички.

Олег практически единственный, кто не сидел в палате сутками, он и гулял около ракового корпуса, и заходил по ночам к медсестрам на душевные разговоры, и с врачами вступал в дискуссии, и в палате часто выступал оратором.

➜ Ефрем Поддуев – Крупный мужчина, который поначалу ходил взад и вперед по палате и это раздражало Русанова, у них даже возникла небольшая стычка. Персонаж на самом деле тоже не последний, но не самый интересный.

➜ Демка – подросток-сирота, ему всего 16 лет и он очень хочет закончить школу, даже в палате он постоянно в своих учебниках. Больше всего боится потерять ногу и остаться калекой, он готов умереть, но ногу не отдаст, хотя как знать.

➜ Еще в палате были несколько человек другой национальности, кто-то даже ни слова не понимал по-русски и честно признаться, этих героев я запомнить не смогла, они для меня все на одно лицо и фамилии сложные

Вот так вот, выписывают человека, он рад что все отлично у него, а в справке значится: "неоперабельная опухоль, ничего нельзя сделать" (на латинице, пациент не может перевести этой фразы). Так было раньше, так есть и сейчас, врачебная этика прослеживается и в современной медицине, даже в детской больнице врачи никогда не называют диагнозов своими словами, а отмахиваются общими фразами.

Одним из последних в палату прибыл ➜ Алексей Шулубин. Этот человек долго оставался в тени. Он ни с кем не разговаривал, а просто сидел и смотрел в одну точку, но зато потом он резко откроется, да так, что я аж под впечатлением была, на удивление персонаж оказался очень интересным и сочувствуешь ему сильнее, чем остальным.

Это далеко не все персонажи палаты, были и другие, достойные внимания, но останавливаться на них подробнее не буду.

▶ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ОТ ПРОЧТЕНИЯ | РАССУЖДЕНИЯ

С самых первых строк меня буквально затянуло, ведь речь идет о болезни, которая до сих пор остается до конца не изученной и не изведанной. Сразу же погружаешься в атмосферу и видишь больницу изнутри.

Очень интересно было читать главы про врачей, все таки в палате с пациентами они себя ведут совсем по-другому. Врачи видят, что случай запущенный и здесь можно лишь облегчить страдания, но не вылечить, так они будут внушать больному, что у него не так то все плохо, вот выпишем вам витаминки и излечитесь, говорят. А ведь это верное решение, зачем в человеке убивать всю веру? На этом сделан огромный акцент в романе, что вера – это путь к выздоровлению и зачастую это единственный помощник при такой болезни.

Зато в ординаторской они уже говорят прямо, что этого не вылечить, нужно выписывать, постельных мест не хватает. Но разговоры эти не высокомерные, наоборот, врачи переживают за каждого больного больше, чем за себя и их постоянно грызет совесть, что вдруг диагноз не верный, а точно ли рентген не сильно влияет на "здоровые клетки" во время облучения? Сомнений здесь много и быть уверенным на 100% никто не может, даже врачи.

Манера повествования тоже своеобразна у автора, иной раз глава начинается с момента и описывает явно кого-то из палаты, а я не могу понять о ком вообще идет речь

☝ Раковый корпус здесь затрагивает гораздо более обширное понятие, чем просто одна болезнь одного конкретного человека, здесь еще четко прослеживается "болезнь" того времени, того мира. Очень хорошо показана вся грязь тех времен, когда людей сажали просто ни за что, ссылали в вечные ссылки целые семьи, обрекали на вечные муки невиновных, когда доносчиком мог оказаться твой лучший друг, когда дочь или сына заставляют подписать отказ от отца, а если нет, то добро пожаловать в ссылку.

Наш главный герой (Олег Костоглотов) был из этой оперы, сослан в вечную ссылку и приполз к раковому корпусу на последнем издыхании. Как мне нравился этот персонаж и его точка зрения на жизнь, он рассуждает, отталкиваясь от своего пройденного пути, но в состоянии признать, что кому-то жилось и живется в данный момент еще хуже. Мой любимый диалог и был на эту тему между Олегом и Алексеем Шулубиным, такой сильный диалог, это просто шедевр, такие речи там звучали! мне хотелось встать и аплодировать
После этого диалога полюбился незаметный персонаж Шулубин, ему уделили мало страниц в романе, он и пришел в палату практически под конец, зато это были самые интересные для меня главы!

В "Раковом корпусе" есть и любовная линия, а как же без нее
Даже в такое время и в таком месте найдется место любви, я не буду раскрывать имена персонажей, но наблюдать за героями было очень интересно.

Яро показана тема борьбы, люди цепляются даже за самые странные народные лекарства, за самые необычные методы, вычитанные в каком-то журнале и верят в это, а кто-то в этот момент уже сдался и просто ждет смерти, кто-то подвергает сомнению ход лечения, назначенный врачом, и всячески пытается с этим бороться.

Приходит новенький, к нему присматриваешься, пытаешься понять что за человек, какой он, какой степени его болезнь, есть ли у него шансы?

Читатель познакомится со всем персоналом ракового корпуса, даже характер и жизнь уборщицы во всех деталях будет известна под конец и это тоже интересно, вот правда, одна глава про врача, следующая про санитарку, а потом нам расскажут вообще про каких-то неизвестных людей за пределами Ташкента, но и их история интересна по-своему.

Концовка для меня оказалась двоякой, ее реально можно понять по-разному, но самое обидное, мы не узнаем о судьбе наших героев ничего конкретного. Здесь все можно додумать, но в целом картина все таки ясна, ведь Солженицын описывает состояние каждого пациента и уже по этому описанию читатель сам делает выводы.

Мне бы хотелось прочитать еще одну историю-продолжение и снова увидеть всех этих людей вместе, только в более счастливой обстановке

▶ ИТОГИ | ВЫВОДЫ

У меня не было слез, только капелька в конце, и то это были не совсем слезы грусти или чего-то такого, даже не могу описать точнее, просто было пусто на душе, книга тяжелая, она все таки про самую страшную болезнь, но тем не менее и вдохновения здесь тоже не мало, борьба и сила таких людей заставляет задуматься и понять, что потерять ногу – это не конец жизни, что и без ноги можно жить и чего-то добиться, а кто-то только рад бы избавиться от больной ноги, если бы дали такую возможность, ан-нет, метастазы уже распространились, операция бессмысленна.

Тяжело, грустно, иногда весело и радостно, иногда нудно и затянуто (например, Солженицин мог описывать момент, как собака входит в дом на три страницы. меня это реально раздражало и было не интересно читать всякие такие моменты "не по теме"), но оно того стоит!

Пусть книга и не стала любимой, второй раз я бы ее точно не стала читать, да и неопределенность, какая-то незаконченность преследует после прочтения, но мне произведение все равно понравилось.

Рекомендую любителям исторической литературы (события разворачиваются примерно в 1950-х, не каждому интересно то время).

➜ Несколько цитат:

Если ты не умеешь использовать минуту, ты зря проведешь и час, и день, и всю жизнь.

Когда-нибудь не страшно умереть – страшно умереть сейчас.

Спасибо за внимание

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок

Страниц: 512

ISBN: 5-280-01870-8

Богатый человек, или бедный; интеллигентный, или малообразованный; целеустремленный, или лишенный амбиций; занимающий высокое положение в обществе, или самый рядовой гражданин; молодой, или убеленный сединами – все равны пред этим страшным заболеванием. Каждый может оказаться в тринадцатом корпусе этой больницы, прозванном раковым.

Но, оказавшись пред ликом смерти, люди ведут себя по-разному. Кто-то теряет мужество, а кто-то продолжает бороться. Но всех их объединяет одно общечеловеческое чувство – неуемная жажда жизни.

Произведение Раковый корпус полностью

Скачать fb2 epub mobi

28.01.13

Читать онлайн Раковый корпус

По мере того, как век американского величия подходит к концу, величественный Филип Рот предлагает вашему вниманию роман неискусного величия, подводя итог всем обещаниям 20-го века: о всеобщем процветании, общественном порядке, и внутреннего благополучия.

Иван III, получивший в истории имя Иван Великий – основоположник государства Российского, объединитель разрозненных княжеств в страну под единым управлением.

Сын Василия Темного, внук Дмитрия Донского, Василий великий соединял в себе хитрость и мудрость, стратегический талант и безжалостность в достижении цели, умение идти на компромисс и глубокое знание человеческой природы.

Главный герой романа, Бернар Жансуле – нувориш, прибывший в Париж совсем недавно. Сколотивший огромное состояние в Тунисе, он намерен занять подобающее его богатству положение в парижском обществе, которое тут же дало ему оскорбительное прозвище: набоб.

Эдвард Резерфорд рассказывает историю великого города так, как до него никто еще не смог. Величественный эпос от основания до небоскребов города, который никогда не спит, с трогательными подробностями жизни давно забытой теми, кто обитает в нем сегодня на бешеной скорости.

Роман начинается с описания крошечной рыбацкой индейской деревеньки и голландских торговцев, гонимых надеждой на новые земли. Увлекательная сага богатых и бедных, аборигенов и иммигрантов – вымышленных персонажей, чьи судьбы переживают взлеты и падения вместе с городом.

Революции и войны, превращение города в торгово-финансовый центр, ужасы Гражданской войны, соблазны золотого века, иммиграционная волна конца 19-го и начала 20-го века, испытания Второй мировой войны, экономические депрессии и рев возрождения в 1990-ых, террористические атаки 2000-х.

Сейчас в вестибюле Капа своей широкой фигурой, со сдвоенной чернобуркой, ридикюлем величиной с портфель и хозяйственной сумкой с продуктами, заняла добрых три места на скамье в самом тёплом углу. Она встала поцеловать мужа тёплыми мягкими губами и посадила его на отвёрнутую полу своей шубы, чтоб ему было теплей.

– Тут письмо есть, – сказала она, подёргивая углом губы, и по этому знакомому подёргиванию Павел Николаевич сразу заключил, что письмо неприятное. Во всём человек хладнокровный и рассудительный, вот с этой только бабьей манерой Капа никогда не могла расстаться: если что новое – хорошее ли, плохое – обязательно ляпнуть с порога.

– Ну хорошо, – обиделся Павел Николаевич, – добивай меня, добивай! Если это важней – добивай.

Но, ляпнув, Капа уже разрядилась и могла теперь разговаривать как человек.

– Да нет же, нет, ерунда! – раскаивалась она. – Ну как ты? Ну, как ты, Пасик? Об уколе я всё знаю, я ведь и в пятницу звонила старшей сестре, и вчера утром. Если б что было плохое – я б сразу примчалась. Но мне сказали – очень хорошо прошёл, да?

– Укол прошёл очень хорошо, – довольный своей стойкостью, подтвердил Павел Николаевич. – Но обстановочка, Капелька… Обстановочка! – И сразу всё здешнее, обидное и горькое, начиная с Ефрема и Оглоеда, представилось ему разом, и, не умея выбрать первую жалобу, он сказал с болью: – Хоть бы уборной пользоваться отдельной от людей! Какая здесь уборная! Кабины не отгорожены! Всё на виду.

(По месту службы Русанов ходил на другой этаж, но в уборную не общего доступа.)

Она не стала меньше, Павел Николаевич знал, но всё же отрадно ему было услышать, что, может быть, – и меньше.

– Во всяком случае, не больше, а?

– Нет, только не больше! Конечно, не больше! – уверена была Капа.

– Хоть расти бы перестала! – сказал, как попросил, Павел Николаевич, и голос его был на слезе. – Хоть бы расти перестала! А то если б неделю ещё так поросла – и что же. и…

Нет, выговорить это слово, заглянуть туда, в чёрную пропасть, он не мог. Но до чего ж он был несчастен и до чего это было всё опасно!

– Теперь укол завтра. Потом в среду. Ну а если не поможет? Что ж делать?

– Тогда в Москву! – решительно говорила Капа. – Давай так: если ещё два укола не помогут, то – на самолёт и в Москву. Ты ведь в пятницу позвонил, а потом сам отменил, а я уже звонила Шендяпиным и ездила к Алымовым, и Алымов сам звонил в Москву, и оказывается, до недавнего времени твою болезнь только в Москве и лечили, всех отправляли туда, а это они, видишь ли, в порядке роста местных кадров взялись лечить тут. Вообще, всё-таки врачи – отвратительная публика! Какое они имеют право рассуждать о производственных достижениях, когда у них в обработке находится живой человек? Ненавижу я врачей, как хочешь!

– Да, да! – с горечью согласился Павел Николаевич. – Да! Я уж это им тут высказал!

– И учителей ещё ненавижу! Сколько я с ними намучилась из-за Майки! А из-за Лаврика?

Павел Николаевич протёр очки:

– Ещё понятно было в моё время, когда я был директором. Тогда педагоги были все враждебны, все не наши, и прямая задача стояла – обуздать их. Но сейчас-то, сейчас мы можем с них потребовать?

– Да, так слушай! Поэтому большой сложности отправить тебя в Москву нет, дорожка ещё не забыта, можно найти основания. К тому же Алымов договорился, что там договорятся – и тебя поместят в очень неплохое место. А. Подождём третьего укола?

Так определённо они спланировали – и Павлу Николаевичу полегчало на сердце. Только не покорное ожидание гибели в этой затхлой дыре! Русановы были всю жизнь – люди действия, люди инициативы, и только в инициативе наступало их душевное равновесие.

Торопиться сегодня им было некуда, и счастье Павла Николаевича состояло в том, чтобы дольше сидеть здесь с женой, а не идти в палату. Он зяб немного, потому что часто отворялась наружная дверь, и Капитолина Матвеевна вытянула с плеч своих из-под пальто шаль и окутала его. И соседи по скамье у них попались тоже культурные чистые люди. И так можно было посидеть подольше.

Медленным перебором они обсуждали разные вопросы жизни, прерванные болезнью Павла Николаевича. Лишь того главного избегали они, что над ними висело: худого исхода болезни. Против этого исхода они не могли выдвинуть никаких планов, никаких действий, никаких объяснений. К этому исходу они никак не были готовы – и уж по тому одному невозможен был такой исход. (Правда, у жены мелькали иногда кое-какие мысли, имущественные и квартирные предположения на случай смерти мужа, но оба они настолько были воспитаны в духе оптимизма, что лучше было все эти дела оставить в запутанном состоянии, чем угнетать себя предварительным их разбором или каким-нибудь упадочническим завещанием.)

Они говорили о звонках, вопросах и пожеланиях сотрудников из Промышленного Управления, куда Павел Николаевич перешёл из заводской спецчасти в позапрошлом году. (Не сам он, конечно, вёл промышленные вопросы, потому что у него не было такого узкого уклона, их согласовывали инженера и экономисты, а уже за ними самими осуществлял спецконтроль Русанов.) Работники все его любили, и теперь лестно было узнать, как о нём безпокоятся.

Говорили и о его расчётах на пенсию. Как-то получалось, что, несмотря на долгую безупречную службу на довольно ответственных местах, он, очевидно, не мог получить мечту своей жизни – персональную пенсию. И даже выгодной ведомственной пенсии – льготной по сумме и по начальным срокам – он тоже мог не получить, – из-за того, что в 1939 не решился, хотя его звали, надеть чекистскую форму. Жаль, а может быть, по неустойчивой обстановке двух последних лет, и не жаль. Может быть, покой дороже.