Проект движение против рака

— Николай Петрович, что показывают современные мировые исследования рака? Можно ли здесь говорить о каком-то прогрессе?

Смотрите, обычно наша иммунная система самостоятельно определяет и уничтожает мутировавшие в организме клетки, не давая им размножаться. Но раковые клетки нашли способ обходить эту естественную защиту, что в конечном итоге приводит к развитию злокачественного образования. Открытие двух зарубежных ученых легло в основу нового класса лекарственных препаратов, которые не позволяют блокировать иммунный ответ. В результате организм борется с раковыми клетками естественным путем. Это, в общем-то, произвело революцию в лечении раковых заболеваний. Первый созданный по новому открытию иммуноонкологический препарат был одобрен еще в 2011 году для лечения меланомы, с тех пор этот вид терапии стал одним из перспективных. Сегодня он используется для лечения очень многих злокачественных новообразований (рак легкого, меланома, рак молочной железы, опухоли головы и шеи и другое). Естественно, это не является панацеей, существуют четкие показания и противопоказания к этому лечению.

Российские ученые тоже ведут работу в области иммунного воздействия на рак. Например, несколько лет назад они синтезировали уникальный лекарственный препарат на основе фактора некроза опухолей, который позволяет активировать уникальные патогенетические механизмы воздействия на раковые клетки. Сегодня это лекарство зарегистрировано в России и нескольких других странах, но его исследования пока продолжаются. В ближайшее время результаты могут быть доложены на ведущих международных научных конгрессах.

Фото alev.biz

Сегодня весь научный мир изучает возможности борьбы с раковыми клетками за счет активации клеток иммунной системы человека. И, пожалуй, одним из знаковых стало открытие методики иммунотерапии раковых заболеваний с использованием Т-клеток

— Недавно один из федеральных каналов снял с эфира сюжет на тему онкологии — в нем ваши коллеги говорили, что импортные препараты от рака более эффективны, чем отечественные, что, видимо, и вызвало недовольство руководства канала. Действительно ли картина такая, и если так, то почему?

— Вопрос эффективности лекарств не совсем корректно ставить в привязке к стране происхождения и производства того или иного препарата. В России действуют достаточно жесткие требования к их разработке и производству, соответствующие международным нормам и правилам.

Кстати, здесь важно отметить, что сегодня разработка принципиально новых лекарств для лечения рака требует очень больших инвестиций, от сотен миллионов до 1—2 миллиардов долларов — с учетом всех этапов научного поиска, апробации в экспериментах на животных, клинических исследований, технологических процессов создания производства и т. д.

Российская фармацевтическая промышленность сегодня стремительно развивается, и мы с большим интересом ждем выхода на мировые рынки отечественных оригинальных лекарств. Это должно случиться в ближайшие несколько лет. Кроме того, наша промышленность сегодня активно участвует в процессе локализации производства лекарств зарубежного происхождения, производства высококачественных биоаналогов и дженериков.

— О точных причинах развития рака в организме по-прежнему трудно говорить?

— Если бы мы их знали, наши врачи просто предотвращали бы это заболевание на зачаточном уровне. Но, увы, точная причина до сих пор неизвестна. О том, что такое рак и как он развивается, написано очень много, и я бы предпочел сосредоточиться на другом — на факторах риска. По данным официальной мировой статистики, только 15% случаев рака — это генетические сбои, остальное — наш с вами образ жизни. Курение, алкоголь, ожирение, чрезмерное пребывание на солнце и воздействие ультрафиолета, низкая физическая активность, жирная и острая пища, беспорядочные половые связи (здесь прежде всего речь идет о вирусе папилломы человека) — вот те ключевые причины, которые могут привести человека к развитию этого заболевания.

Фото Олега Тихонова

Конечно, нельзя исключать фактора генетической предрасположенности. Онкологи рекомендуют, если в вашем семейном анамнезе (то есть у прямых родственников) были случаи заболевания раком, первое исследование конкретного органа сделать в возрасте на 5 лет раньше, чем это злокачественное образование было выявлено у родственника.

Поводом для похода к врачу и внеочередной диагностики должны стать и такие симптомы, как появление на коже нового образования, подкожный узел любой локализации, упорный кашель, кровотечение и изменение функций работы кишечника, увеличение подмышечных лимфоузлов, уплотнения и изменения на коже молочной железы, выделения из соска (не связанные с лактацией), длительная повышенная температура тела.

— Что скажете о тех продуктах, которые могут вызвать рак? Врач-онколог Андрей Пылев, например, относит к ним красное и химически обработанное мясо.

— Наши онкологи много и не раз говорили о важности правильной и здоровой пищи. Я только напомню, что регулярное употребление острых и соленых блюд с обилием острых приправ может привести к возникновению язвы желудка, которая считается предтечей рака желудка (в России это заболевание у мужчин на пятом месте по распространенности болезней, у женщин — на шестом). Избыток красного и копченого мяса в рационе — действительно одна из причин возникновения колоректального рака (седьмое место по распространенности).

Ну и, конечно, не существует безопасной доли алкоголя. Этанол, который метаболизируется в ацетальдегид, повреждает ДНК клеток, поэтому регулярное употребление спиртных напитков — любых — может служить причиной рака пищевода, печени, колоректального рака, злокачественных опухолей головы и шеи.

— А как в России обстоят дела со снабжением лекарствами раковых больных?

Фото obninsk.name

Жалобы на нехватку необходимых лекарственных препаратов все еще остаются, и мы получаем их практически из всех регионов России

— Вы сказали об огромных деньгах, выделенных на борьбу с онкологическими заболеваниями в России. О какой сумме речь?

— Ровно месяц назад в стране сменилось правительство. Был назначен и новый глава Минздрава — Михаил Мурашко. Как вы оцениваете работу предыдущего министра Вероники Скворцовой и многого ли ждете от ее преемника?

Что будет сейчас — посмотрим, но мы с коллегами уверены, что новый министр имеет все необходимые профессиональные и личные качества для конструктивного решения существующих проблем. Все-таки, как я уже сказал, в России реализуется национальная программа по борьбе с раком и в ее основе заложены серьезные и амбициозные задачи, которые предстоит выполнить до 2024 года.

Но большая роль во всей этой работе лежит прежде всего на федеральных онкологических центрах, которые должны были усилить свою деятельность по разработке современных методических и клинических рекомендаций по лечению онкозаболеваний, создать единый стандарт лечения для всех регионов, чтобы любой гражданин, где бы он ни находился, гарантировано получил необходимый объем услуг.

Фото Марии Горожаниновой

— А как обстоят дела с кадрами в онкологии?

— С онкологическими центрами и медицинскими учреждениями дефицита нет, но мы по-прежнему испытываем кадровый голод на онкологов в российских поликлиниках. По данным Минздрава России, нехватка кадров составляет около 2 тысяч человек. Больше всего специалистов работают в Москве и Санкт-Петербурге, однако в регионах наблюдается существенный дефицит кадров. В 2017—2018 годах наибольшая потребность в квалифицированных врачах наблюдалась в Дальневосточном и Северо-Кавказском федеральных округах.

— Что нужно заимствовать России из зарубежного опыта борьбы с раком?

— В первую очередь — систему финансирования, которая строится на принципе страхования риска болезни, адекватной оценки его стоимости и разделения финансового бремени этого риска между государством и обществом. Такая система показала свою эффективность во всех развитых странах. Она не только обеспечивает полноценный доступ пациента и врача к самым современным технологиям диагностики и лечения, но и финансово мотивирует человека вести здоровый образ жизни, проходить профилактические осмотры и следить за своим здоровьем.

Ведущие онкологи страны, медицинские чиновники и представители общественных организаций обсуждали, в каком состоянии сегодня находится у нас в стране онкологическая помощь, каких результатов удалось достичь нашим медикам, с какими трудностями сталкиваются врачи и пациенты и как эти трудности можно преодолеть.

Мир стареет и будет болеть

Число больных злокачественными образованиями растёт и будет расти, потому что удлиняются сроки жизни человека, а чем дольше человек живёт, тем больше вероятность, что у него возникнет злокачественная опухоль, говорят медики.

В России рак обнаруживается ежегодно у 500 тысяч человек. Из них около 300 тысяч от этой болезни умирает. Но страшнее всего, что примерно 100 тысяч умирают в течение первого же года после постановки диагноза. Это говорит о том, что впервые на приём к онкологу больные попадают с уже запущенными формами рака.

В США заболеваемость раком выше, чем в России. Там – 318 больных на 100 тысяч человек населения. У нас – 204. А смертность в США от рака – 105 человек на 100 тысяч, а у нас – 122 человека. При высокой заболеваемости довольно низкая смертность, почему? За счёт своевременного оказания медицинской помощи, хорошего финансирования, обеспечения больных эффективными лекарствами.

Сегодняшний день

А что у нас? Расходы на оказание онкологической помощи в 2 раза ниже, чем в Польше, и в 8 раз ниже, чем в Германии. Расходы на лекарства для онкобольных у нас на 25% ниже, чем в Польше, и в 7 раз ниже, чем в Германии.

За здравоохранение у нас отвечает не центр, а регионы, а они располагают разными финансовыми возможностями, имеют разные уровни оснащённости медицинских учреждений, по-разному обеспечены кадрами. Есть благополучные регионы, есть неблагополучные. В результате у нас где-то первоклассное здравоохранение, а где-то самого низшего класса.

Огромная проблема – дефицит кадров. В регионах не хватает онкологов первичного звена, а у тех, кто есть, зачастую низкий уровень квалификации, и нет экспертов, которые смогли бы проверять качество их работы. Больные, если и обращаются с тревожными симптомами к врачу, порой месяцами переходят из рук в руки, пока не попадают к квалифицированному специалисту, но уже в запущенной стадии болезни. А вообще ни у врачей первичного звена, ни у населения нет онкологической настороженности.

В стране не создана программа скрининга на рак, которая позволяла бы выявлять болезнь на ранней стадии.

Наши достижения

И тем не менее наши хирурги-онкологи проводят уникальные операции, технологии которых сами разрабатывают. Несколько таких операций, заснятых на видео, были показаны на форуме.

Развивается новое направление – онкоиммунология. Иммунозависимые опухоли лечатся препаратами, созданными персонально для каждого больного. Только в НИИ онкологии имени Н. Н. Петрова за последние годы число выполняемых операций увеличилось в 4,5 раза. Количество трансплантаций костного мозга увеличилось за последние три года в 20 раз!

Подняться на новый уровень

Что же нужно, чтобы вывести онкологию у нас в стране на другой уровень, который позволит спасать гораздо больше жизней, чем удаётся сделать это сегодня? Основные предложения участников форума сводились к следующему:

• Онкология должна стать приоритетным направлением здравоохранения. Национальная программа по борьбе с онкологическими заболеваниями, над которой сейчас идёт работа, поможет решить эту проблему.
• Здравоохранение должно финансироваться из федерального бюджета. Закон о разграничении полномочий между центром и регионами не должен касаться здравоохранения, как он сейчас не касается обороны страны. Например, чтобы обеспечить всех пациентов эффективными лекарствами, требуется 435 млрд рублей, в 10 раз больше, чем выделяется сейчас. Такие расходы по силам только федеральной власти.
• Для ранней диагностики заболеваний необходимо создать программы скрининга на рак шейки матки, молочной железы, колоректальный рак и рак лёгкого. Именно эти заболевания и дают высокую смертность.
• Большая часть болезней – опухоли желудочно-кишечного тракта, лёгкого, ряд опухолей опорно-двигательного аппарата – хорошо излечиваются на ранних стадиях. И если бы здравоохранение бросило все силы на раннюю диагностику, у нас бы резко снизилась смертность от этих заболеваний.
• Надо пропагандировать здоровый образ жизни, воспитывать неприятие к вредным привычкам, которые приводят к онкологическим заболеваниям, объяснять важность правильного питания… На 30–40% можно снизить заболеваемость раком, если отказаться от курения, не злоупотреблять алкоголем, не допускать ожирения, активно двигаться, делать прививки от тех инфекций, которые вызывают онкологические болезни.

Но одни медики, даже умеющие делать уникальные операции, без помощи государства с этими проблемами не справятся. А государство? Представитель Минздрава России Михаил Крамаров сказал, что наше здравоохранение работает с теми лимитами бюджетных средств, которые есть, и хорошо, что они пока не снижены и остаются на уровне предыдущих лет. Судя по этим словам, ждать резких изменений в российской онкологии к лучшему нам, увы, пока рано.

Борьба с онкологическими заболеваниями - одно из ключевых направлений нацпроекта "Здравоохранение", на него до 2024 года выделяется почти 1 трлн руб. За счет этих средств к 2024 году планируется снизить смертность от онкологических заболеваний в России на 8%. Достичь цели по снижению смертности сложно без внедрения в медицинскую практику передовых методов диагностики и разработки эффективных лекарственных средств. Здесь необходимы разработки инновационного бизнеса и значительные частные инвестиции. На примере РОСНАНО можно увидеть, каких реальных изменений в диагностике, лечении и фармакологии можно достичь, если поддерживать перспективные инновационные проекты в частном бизнесе.

Опорной инфраструктурой нацпроекта в части онкологии станут 420 центров амбулаторной онкологической помощи во всех регионах России, 160 региональных больниц для пациентов с онкологическими заболеваниями, оснащенных медицинским оборудованием, и 18 референс-центров для специализированных исследований. Обеспечить в них качественную диагностику и лечение смогут только специалисты, обученные передовым современным методам. Помимо инвестиционной поддержки, Группа РОСНАНО занимается подготовкой и переподготовкой кадров в онкологии, которые будут востребованы в строящихся медицинских учреждениях.

О наиболее важных инвестиционных и образовательных проектах РОСНАНО в борьбе с онкологией - в материале ТАСС.

Изотопы для диагностики и лечения

"Мы первыми в стране инициировали создание региональной сети центров ядерной медицины, которая занимается диагностикой в области онкологии", - отмечает председатель правления УК "РОСНАНО" Анатолий Чубайс.

РОСНАНО удалось осуществить трансфер в Россию передовых медицинских технологий диагностики и терапии онкологии. Компания "ПЭТ-Технолоджи", из которой РОСНАНО успешно вышло в 2018 году, создала первую в стране национальную сеть центров ядерной медицины - на сегодняшний день работают 14 диагностических центров ПЭТ/КТ-диагностики, где 90% высокоточных исследований проводятся бесплатно по полису ОМС. Метод ПЭТ/КТ сочетает в себе позитронно-эмиссионную и компьютерную томографию, что позволяет диагностировать рак на раннем этапе развития и назначить точное лечение. В рамках проекта действуют два производства радиофармпрепаратов - в Уфе и Ельце, которые оборудованы циклотронными комплексами, лабораториями синтеза радиофармпрепаратов, а также применяется терапевтическая установка радиохирургического лечения "Кибер-нож".

Биотех против рака

Другое важное технологическое направление инвестиций РОСНАНО в онкологии - клинические исследования, локализация зарубежных биотехнологических препаратов и разработка собственных. В Ленинградской области РОСНАНО открыло производственный комплекс "Фармсинтез", который выпускает препарат отечественной разработки для лечения опухолей головного мозга на основе гидразина сульфата. Препарат имеет паллиативное действие, нацелен на улучшение качества жизни онкобольных. Кроме того, компания работает в одном из самых многообещающих направлений в лечении онкологии - персонализированной CAR-T терапии (XCART). Планируется использование платформы XCART для разработки клеточной терапии для лечения В-клеточных неходжкинских лимфом. Также "Фармсинтез" выпускает онкопрепарат на основе молграмостима, сопровождающий химиотерапию.

На мощностях биофармацевтической компании "Нанолек" (создана при участии РОСНАНО, в 2019 году реализован выход) в Кировской области планируется развернуть совместный с Janssen (подразделение группы Johnson & Johnson) выпуск в России препарата с действующим веществом даратумумаб, применяемого в терапии множественной миеломы. Запуск лекарства ожидается в 2021 году, на российском рынке нет его аналогов. "Проект расширит доступ к современной и эффективной терапии для пациентов с трудноизлечимой формой рака - множественной миеломой", - говорит президент "Нанолек" Владимир Христенко.

Стартапы тестируют и реконструируют

Другая часть Группы РОСНАНО - инвестиционная сеть наноцентров Фонда инфраструктурных и образовательных программ - занимается созданием новых бизнесов. Среди почти 800 стартапов есть работающие над проблемой диагностики редких и онкологических заболеваний, а также помогающие онкобольным вернуться к нормальной жизни.

Важный проект наноцентров в области реконструктивной онкологии - TEN MedPrint (входит в группу компаний "ТехноСпарк"). Стартап проектирует и изготавливает индивидуальные эндопротезы под конкретного пациента в случаях, когда серийные медицинские изделия невозможно применить: при восстановлении формы челюсти и черепа, в том числе после онкологических удалений кости. В 2019 году было произведено более 500 индивидуализированных 3D-печатных имплантатов, из которых около 10% заказов пришлось на реконструктивную онкологию.

Стартап ульяновского наноцентра Ulnanotech "ТестГен" занимается производством и внедрением генетических тестов для определения рака простаты по моче. Онкомаркер ранее был недоступен в России, в то время как рак предстательной железы (РПЖ) - одно из самых распространенных злокачественных новообразований у мужчин старше 40 лет.

Компания Pepric из наноцентра "СИГМА.Новосибирск" разработала спектрометр для исследования проб крови и тканей с помощью измерения концентрации частиц методом электронного парамагнитного резонанса. Анализы, полученные данным методом, показывают точный и быстрый результат при низкой себестоимости.

Геномный центр ReadSense, входящий в группу компаний "ТехноСпарк", стал основной лабораторией российского проекта по изучению причин наследственных раков OncoBRCA. Специализированный банк данных формируется на основе уникальных клинических выборок, характеризуемых с использованием методов таргетного секвенирования. Полученные данные будут использованы для проведения эффективного скрининга наследственных онкологических заболеваний, выявления групп риска и совершенствования стратегии лечения.

Также Фонд инфраструктурных и образовательных программ участвует в международном проекте по созданию компактного протонного терапевтического комплекса для лечения онкологических заболеваний. Его разработкой занимаются компания "Протом" из г. Протвино Московской области и израильский партнер P-Cure. Проект призван сделать широкодоступной протонную терапию, ключевым преимуществом которой является возможность точечного воздействия непосредственно на опухоль с минимизацией негативного влияния на здоровые ткани. Завершаются испытания протонного комплекса, подана заявка в FDA.

Переподготовка онкологов

Фонд инфраструктурных и образовательных программ разработал 11 учебных программ, предназначенных для специалистов, профессиональная деятельность которых связана с диагностикой и лечением различных онкологических заболеваний. Всего к началу 2020 года обучение по ним завершили около 12 тысяч профессионалов.

Пять образовательных программ, сделанных при поддержке фонда, касаются высокотехнологичных методов ранней диагностики онкологических заболеваний - позитронно-эмиссионной и компьютерной томографии, использования омиксных данных, наномолекулярных методов диагностики меланомы, высокотехнологичных методов анализа клинических данных в области наследственных заболеваний, применения молекулярно-генетических маркеров для ранней диагностики рака предстательной железы. Передовым методам лечения посвящены четыре программы: в области онкологических заболеваний репродуктивной системы на основе таргетных препаратов, лучевой терапии, лазерных медицинских систем, методов локальной деструкции опухолей паренхиматозных органов. Две программы предполагали повышение квалификации специалистов, занятых одновременно диагностикой и лечением рака: в сфере ядерной медицины и флуоресцентной диагностики и фотодинамической терапии.

Программа по омиксным данным для врачей-онкологов, созданная при поддержке ФИОП, стала одной из наиболее востребованных на платформе, доступной через портал непрерывного медобразования Минздрава РФ. Отдельные модули программы были использованы практикующими врачами около пяти тысяч раз.

Анализ омиксных данных - так называют генетические, протеомные, липидомные и другие медицинские данные - позволяет реализовать персонализированный подход в лечении злокачественных образований. Одинаковые симптомы двух пациентов могут отражать разные пути развития заболевания и требовать различных терапевтических методов. Омиксные технологии дают возможность использовать в клинической диагностике комплексные данные и позволяют исследовать организм на самых разных уровнях - начиная с ДНК, - а также учитывать эффективность и побочные явления используемых пациентом лекарственных препаратов.

Николенко добавила, что за две недели после открытия доступа к ресурсу на портале непрерывного медобразования Минздрава РФ прошли обучение более 800 онкологов, причем каждый из них освоил в среднем по пять-шесть модулей.

А.А. Костин напомнил о ключевых задачах, которые поставлены перед онкологической службой в рамках реализации национального проекта по борьбе с онкологическими заболеваниями. — Главная цель – это сохранение жизни наших граждан. Четко определен круг целевых показателей, на которые мы должны ориентироваться и которых мы должны достичь, — подчеркнул Костин. По его словам, все эти показатели продуманы и проработаны и их достижение возможно только при грамотном воздействии на все ключевые моменты. — Уже к 2024 году мы должны будем отчитаться по показателям выживаемости, снижения смертности от ЗНО, структурных видоизменениях, образовательных достижениях, — напомнил Костин. Также он отметил высокую значимость взаимодействия организаторов здравоохранения с общественными и пациентскими организациями, благодаря чему удается более оперативно получать обратную связь от пациентов и вовремя видоизменять подходы к решению наиболее острых задач.

Говоря о вопросах реабилитации, А.А. Костин подчеркнул, что до недавнего времени вопросам реабилитации онкологических пациентов не уделялось должного внимания. – Первостепенная задача федеральных центров совместно с Минздравом так выстроить свою работу, чтобы проведение реабилитации стало обязательным и неотвратимым компонентом комбинированного лечения онкологического пациента. Это должно выразиться в разработке такой нормативной базы, когда пациент после лечения в обязательном порядке будет проходить онкореабилитацию вне зависимости от региона своего проживания. В этой связи Министерством здравоохранения и национальными онкоцентрами ведется огромная работа. В ближайшее время нас ждет разработка и внедрение тарифов на онкореабилитацию, когда она войдет в систему оказания медпомощи онкопациентам и сделает ее проведение не просто обязательным, но и рентабельным для медицинских учреждений, — отметил Костин.

И.Е. Хатьков отчитался о ситуации с оказанием онкологической помощи в Москве, отметив личный вклад и поддержку мэра города Москвы С.С. Собянина. Именно благодаря его инициативе, борьба с онкологическими заболеваниями стала одним из главных направлений развития московского здравоохранения. По словам Хатькова, на сегодняшний день все профильные клиники Москвы оснащены лучшим хирургическим оборудованием в полном объеме. Также он подчеркнул, что ключевой задачей, которая сегодня стоит перед московской онкослужбой, является централизация специализированной онкологической помощи. Это необходимо для того, чтобы пациенты с ЗНО проходили лечение только в профильных медицинских учреждениях. Говоря о вопросе лекарственного обеспечения, он отметил, что в Москве уже несколько лет применяется таргетная и иммуннотерапия. – В Москве, благодаря личной вовлеченности С.С. Собянина, за последние годы, мы увеличили финансирование на лекарственное обеспечение в 2,5 раза к 2018 году, и в ближайшее время запланировано еще кратное увеличение, — отметил Хатьков. Также он напомнил, что на сегодняшний день в РФ принят закон о лечении пациентов на основании клинических рекомендаций. Москва станет пилотным городом, где будет реализован проект по 6 нозологиям, в рамках которого пациенты будут полостью обеспечены всеми лекарственными препаратами на основании федеральных клинических рекомендаций. Он подчеркнул, что в целом обеспеченность лекарственными препаратами по всем нозологиям постоянно растет и ситуация будет только улучшаться. Кроме этого он напомнил, что с прошлого года в Москве реализуется программа по лучевой терапии, в которой задействованы все аппараты федеральных центров и частных учреждениях. Благодаря чему пациенты по показаниям получают беспрепятственный доступ на лучевое лечение. Также он отметил, что есть планы по оснащению нескольких московских больниц аппаратами для лучевого лечения и запланирован ввод в эксплуатацию новых ускорителей.

Л.Ф. Матвеева затронула тему оказания помощи онкогематологическим пациентами. — Своевременная лекарственная терапия является приоритетной в вопросе лечения этой категории онкопациентов. На сегодня, клинические рекомендации по данному виду заболеваний только разрабатываются, нет клинико-статистических групп, согласно которым выделяется финансирование в системе ОМС. Именно поэтому, наши ожидания от программы очень большие. Мы надеемся, что ситуация в вопросе доступности и получения эффективных и инновационных лекарственных средств изменится в лучшую сторону, — подчеркнула Матвеева.

По итогам Форума подготовлено традиционное обращение к Президенту РФ по программе реализации гражданского мониторинга и подготовке независимой оценки работы онкологической службы в рамках реализации Национального проекта по борьбе с онкологическими заболеваниями.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.