Онкобудни рак молочной железы истории

Марина Будаева — дизайнер из Сыктывкара. Шесть лет назад началась ее история борьбы с раком молочной железы. Героиня отказывается называть это борьбой и настаивает — это проблема, которую надо решить. Сейчас победа на стороне Марины, и она готова поделиться своей историей с Profilaktika Media.

Тот день я помню, как сейчас: мне 33 года. Я только что вернулась из отпуска и, ничего не подозревая, пошла в душ, где и нащупала уплотнение в груди. Тогда я сильно испугалась, — ведь еще утром ничего не было! — но по старой русской традиции обратилась только через пару дней: авось само пройдет. Не прошло.

В ноябре терапевт направила меня к онкологу и на УЗИ груди, а онколог — уже на УЗИ лимфоузлов и пункцию. Во время пункции узист сказала, что опухоль плохая, и нужна маммография. Окончательный диагноз я узнала спустя три месяца после первой консультации, — 4 февраля — во Всемирный день борьбы с раковыми заболеваниями. Вот такая ирония.

Я никому не рассказывала что прохожу обследование, и сложнее всего было сообщить о диагнозе маме: мой папа умер от рака легких, и я не представляла, какие слова подобрать

Фото с одной из прогулок Марины. Источник — архив автора

В реальном мире не обязательно нести деньги ведрами или цветы охапками — достаточно просто вечером где-нибудь посидеть, выпить чаю или помочь купить продукты. Не надо много.

Усугубляет положение табуирование рака — у нас очень мало информации об этом заболевании. Каждая поликлиника летом забита плакатами про клещей, а про онкологию ни слова. Узнать о своем диагнозе чуть больше зачастую можно только самостоятельно, но и тут ты натыкаешься на рифы — полезных и достоверных источников крайне мало, особенно — в Интернете. Помочь изменить это могут школы пациентов.

Марина после лечения

Как себя вести? Что делать, если ты болен? Что такое химио- и лучевая терапия? Как подготовиться к операции? С чем можешь столкнуться во время лечения? Где что продается? — часть ответов дают врачи, но они не могут всего знать и всего рассказать. Например, волосы выпадают не сразу и не все, а перед выпадением сильно болит кожа головы. Эти ошметки волос везде, как от линяющей собаки — это же бр-р! Перед второй терапией я уже об этом знала и просто побрилась налысо.

А еще психологи — они очень нужны! На всех этапах и особенно — после лечения. Когда тебе ставят диагноз, земля из под ног, и ты не сразу соображаешь, что делать и куда бежать.

Найти психолога легко даже в Сыктывкаре. Найти хорошего психолога — вот это реально проблема. В случае с онкобольными список профессионалов сужается до одной специализации — онкопсихологии.

Волосы выпадают не сразу и не все, а перед выпадением сильно болит кожа головы. Эти ошметки волос везде, как от линяющей собаки — это же бр-р! Перед второй терапией я уже об этом знала и просто побрилась налысо

Доверяйте. Всегда найдутся люди, готовые вам помочь. Их будет немного, но они будут. Не надо бояться врачей. Я не стеснялась спрашивать даже о ерунде, если мне было непонятно. Лучше всего завести блокнот и записывать все, о чем хочется спросить и спрашивать. Врачи и сестры не злые. И другие люди тоже.

Поддержка приходит от людей, от которых ее не ждешь. На первой работе мы долго не могли найти общий язык с коллегой, а когда он узнал, что у меня онкология, писал письма каждый день.

Жизнь — как волна на море: вверх-вниз, вверх-вниз, но если ты научишься ее ловить, многое станет удивительным

Анастасии 28 лет. Год назад она закончила лечение от рака груди и согласилась рассказать Onliner свою историю, чтобы показать: жизнь после рака существует. Более того — счастливая жизнь.

— До 27 лет я, конечно, знала, что онкология существует. Но искренне думала, что меня это никогда не коснется.

Когда в поликлинике мне делали биопсию (берут большой шприц, вставляют иголку — и прямо в грудь, без анестезии), я потеряла сознание. Пришлось онкологу нашатырь мне нести. А потом сказали ждать 10 дней — и будет готов результат.

Онколог сказал, что мне придется удалять грудь полностью. Тяжело было это принять. Я каждый день плакала. Долго думала, советовалась с мамой, с женихом, но в итоге согласилась. Меня оперировал Ростислав Киселев — спасибо ему большое, он человечный доктор. Успокаивал меня, объяснял нюансы. В итоге мне вырезали не только грудь, но и лимфоузлы. Операция прошла хорошо.

На химию я ездила на метро, боялась садиться за руль из-за слабости. Представьте: лето, я сижу в парике, мне жарко, ресниц уже нет, на руках синяки от капельниц… И мне кажется, что все, абсолютно все в вагоне смотрят на меня и понимают, что я онкобольная. Такое неприятное чувство.

Честно, я не ожидала такого поступка от мужа. Я ведь специально рассказала ему все в максимально страшных подробностях. А он все равно от меня не отказался.

Пока что я стесняюсь своего тела — такого, каким оно стало после операции. Пробовала ходить в бассейн, но там раздевалки общие. Я прямо в шкафчик этот залажу, только бы никто не увидел меня без купальника. На очередном осмотре онколог посоветовал удалить и вторую, здоровую грудь, чтобы обезопасить себя. А потом сделать операцию по восстановлению груди, вставить импланты. Сама операция бесплатная, но один имплант в среднем стоит около $1500 по курсу. То есть нужно $3000. Это очень большие деньги для нашей семьи. Как собрать такую сумму.

Мне хотелось бы сказать всем женщинам: пожалуйста, не забывайте, не откладывайте, регулярно делайте УЗИ и маммографию! При малейших подозрениях сразу же идите к врачу. Об этом нужно говорить в СМИ постоянно.

— Маммография — наследница рентгена?

— Это самый первый метод лучевой диагностики, который подарил нам Вильгельм Рентген, когда в 1895 году открыл икс-лучи. Изначально о маммографах речь не шла, возможность рентгеновской визуализации молочной железы появилась после изучения удаленного постоперационного материала на обычном рентген-аппарате. Технический прогресс с 1900 года и до наших дней занимался тем, чтобы улучшить качество изображения, а еще — снизить лучевую нагрузку, ведь ткань молочной железы очень чувствительна к излучению. Сначала появились аналоговые маммографы, а начиная с 2000-х годов — цифровые. Сегодня и в Центральной Европе, и в Минске практически все исследования молочной железы проводятся с помощью цифровой аппаратуры.

— Что изменила цифровая эпоха?

Но, несмотря на высокое качество оборудования, опыт и квалификация врача имеют решающее значение. Важно иметь возможность эту квалификацию поддерживать на высоком уровне. Например, в Великобритании, в Лондоне, где я была на стажировке, есть программа по обучению и аттестации врачей-рентгенологов. Есть пакет изображений, врач должен их оценить, а система начислит определенное количество баллов за правильно поставленный диагноз. И доктор тут же увидит, какое место он занимает среди коллег своего района, области, Лондона, всей Великобритании. Это не карательная мера. Смысл в том, чтобы врачи более тщательно подходили к обучению и стандартам. Важный момент — эта программа с помощью видеозаписи может фиксировать, как именно доктор читает снимки: на всех ли изображениях он начинает с соска и ареолы, потом идет по часовой стрелке, рассматривая всю молочную железу, и заканчивает аксиллярным отростком? Если у доктора есть стандарт чтения снимка, вряд ли он что-либо пропустит.

— Многие женщины опасаются, что маммография вредна. Почему-то этот миф очень устойчив. А что на самом деле?

— Это миф, конечно. Любое направление на лучевое исследование (и маммографию в том числе) обосновывается врачом. Цифровые маммографы последнего поколения обладают малой лучевой нагрузкой, которая сопоставима с рентген-исследованием органов грудной клетки.

Наблюдать за состоянием молочных желез нужно начинать с 20 лет. В первую очередь, необходимо раз в год проводить УЗИ молочных желез, а также раз в год посещать маммолога. Это касается тех женщин, которых ничего не беспокоит. Если же что-то беспокоит, то начать нужно с посещения врача-маммолога, который, учитывая возраст пациентки, направит изначально либо на УЗИ, либо на маммографию.

Начиная с 45—50 лет женщина в первую очередь выполняет маммографию с последующей консультацией маммолога, который при необходимости может добавить УЗИ молочной железы. Такая комбинация методов в разном возрастном периоде у женщин обусловлена разным структурным состоянием молочных желез.

— МРТ молочных желез подходит молодым женщинам?

— МРТ — это не метод массового обследования. МРТ молочных желез применяется в трудных диагностических случаях, когда результаты УЗИ и маммографии не совпадают; когда у женщины известен генетический статус: она является носителем BRCA1 и BRCA2; когда в семье было заболевание молочной железы у близких родственников: мамы, родной сестры, тети и так далее.

Кто победил рак, тот — Таня!

25.01.2016 в 19:14, просмотров: 25003

«Меня зовут Таня Белькова. У меня рак груди.

Мне тридцать один год. У меня трое детей. Пете — одиннадцать, Вите — семь, Маше — пять. Я работаю, и у меня рак груди.

Я была лысая, я была некрасивая. Но есть косметика, чтобы нарисовать брови. Красивые платочки отлично смотрятся на голове без волос. Я знаю много способов, как спрятать лицо болезни.

Договорились о новой встрече после того, как отступит болезнь. И вот восемь месяцев спустя мы опять встречаемся в кафе. Я с трудом узнаю в модельно красивой девушке, на которую заглядываются мужчины, ту замученную болезнью тень. Нет, она по-прежнему весит 42 килограмма вместе с одеждой, и талию можно перехватить сомкнутыми руками, но эта мальчишеская стрижка, сияние глаз, свежесть кожи — неужели так бывает?

Тогда она обещала лечащему врачу-онкологу испечь свой фирменный тортик в сентябре.

Потом начались таксаны — еще четыре химии, и у меня съело руки. Мне всегда везет на побочные эффекты. Кожа слезала как перчатка. Пальцы потеряли чувствительность, и она пока не восстановилась. Не могу пользоваться иголкой, потому что не чувствую: взяла ее или нет?

Я теперь даже не боюсь сдавать кровь из пальца! Но работать в таком состоянии было невозможно. Я надевала тканевые перчатки, потом резиновые, чтобы иметь возможность детям хотя бы завтрак приготовить. На этом с тортами все закончилось. Единственный торт я приготовила Пете на день рождения. Я делала его три дня. Обычно за это время я успевала испечь 30 тортов.

— Сил не было?

— Не было. Они исчезли, когда началось облучение. Там ведь не только ожог, еще и лейкоциты падают. Спать хотелось адски. В семь утра я детей будила в садик. Отводила, возвращалась домой и спала до пяти. А потом везла детей на разные развивающие занятия. Летом один благотворительный фонд подарил нам путевку на море. После отдыха я снова начала печь торты. Они хорошо расходились, а потом наступил день, когда я бисквиты поставила и поняла, что у меня нет сил их собрать. Они простояли два дня, и я все выбросила. Один раз пекла капкейки, и мне тяжело было держать миксер. Маше еще справила розовый торт, как она мечтала, а на Витин день рождения уже не смогла. Впервые сама заказала торт. Его никто не стал есть.

— Но вот лечение, наконец, закончено. Наступило такое долгожданное выздоровление.

Нужна реабилитация, которую наше государство еще не придумало для онкобольных. Спортсмены после травм, люди после инсульта проходят реабилитацию. И после рака нужно время, чтобы истощенный и отравленный химиотерапией организм смог восстановиться.

Из-за того, что гормональный фон сел, у меня приливы, как у женщин в климаксе, кашель, с которым ничего пока не могу сделать. У меня, например, нет определенного процента костной массы, и когда долго сидишь, чувствуешь, как давит позвоночник. Надо либо нарастить мышечную массу путем занятий, либо носить корсет. Я выбрала тренировки, и уже через две недели после лучей пришла в спортзал. Сейчас я хорошо выгляжу, но для этого мне пришлось кучу сил потратить.

— Красивая стрижка. Новые волосы быстро отросли?

— Таня, я смотрю: в визитной карточке новая профессия — консультант по красоте.

— Я даю консультации по подбору косметических средств одной компании. Зажать кисточку между пальцами можно. (Демонстрирует.) Мне ведь надо показать клиентам, как за собой следить, как правильно подобрать уход. Это моя работа. Сначала я говорю, сколько мне лет, сколько у меня детей и что я прошла за этот год. Все в шоке. Никто не верит. Мне всегда нравилось делать людям праздник. Если я не могу их накормить, то в моих силах сделать их красивыми. У меня есть несколько подруг по диагнозу, которым я деньгами помочь не в состоянии, но могу поддержать косметической продукцией. Сохранить красоту очень важно, чтобы потом, когда ты закончишь лечение, было не страшно смотреть на свое отражение в зеркале.

А к тортам еще вернусь. Очень хочу печь! До сих пор смотрю чужие картинки в Интернете, и у самой куча новых идей. Если косметика, которой я сейчас занимаюсь, — все-таки чужой продукт, то торты мои с нуля. В них моя душа.

— Операция, химиотерапия, лучевая терапия — долгий и тяжелый путь. Что чувствует человек, когда начинается обратный отсчет?

— Ты живешь, борешься. Это как до моря идти пешком из Москвы. Тяжело, больно, ботинки износились, и вот ты зашел в синие волны по колено и не знаешь, что делать дальше. Это похоже на синдром возвращения с войны, как у афганцев. Есть два типа людей: такие, как я, которые говорят: живем дальше, причем лучше, чем раньше! Будем получать новые впечатления, смотреть хорошие фильмы, гулять. Общаться с людьми, которые могут себя преодолеть, кто сам себя вытащил из кризиса — любого.

Я знаю, у меня есть сегодня и есть завтра. Все может сломаться в любой момент.

— Ремиссия — зыбкое слово.

— Рак — это не ангина и не перелом, которые без причины не повторятся. Ремиссия означает, что болезнь в активной форме отсутствует. Она ушла на год, на пять лет, на всю жизнь у кого-то. У меня была знакомая, Катя из Новосибирска. Три месяца назад она написала, что у нее ремиссия. А потом — рецидив. Больница. Катя умерла за несколько дней до Нового года. Ей было чуть за тридцать. Раньше рак молочной железы встречался у женщин после 45 лет, а сейчас болеют мои ровесницы. Почему? Я маленькая, худая, с тремя детьми, спортивная, вегетарианка. А люди с лишним весом, алкоголизмом, курящие с 13 лет, лежебоки в порядке, у них максимум холестерин и сердце.

— Вы с Катей не были знакомы в реальной жизни?

— Нет, общались только в социальных сетях. Тот день, когда ее не стало, так и стоит у меня перед глазами. Мы с мамой отправились за покупками по магазинам. Мерили сапоги, выбирали подарки, веселились. SMS с известием о смерти Кати пришло, когда я ехала в метро домой. Я была накрашена, тушь с ресниц стекала в воротник. Поняла, что мне надо туда, в Новосибирск. Просто почтить память человека.

. После тяжелого лечения, за пару дней до Нового года она бросила все свои дела и полетела через полстраны, в ночь, чтобы попрощаться. Положить букет роз.

В морге, у гроба, она вдруг осознала, что, по сути, могла быть на месте этой молодой женщины. Тоже получить рецидив, и тогда два варианта: либо бороться, либо умереть.

— Я посмотрела в глаза своему страху и поняла, что я его не боюсь. Значит, можно идти дальше. Это как темная комната. В нее только зайти страшно, а потом нормально. У Кати было очень красивое, умиротворенное лицо, и я поняла, что больно не ей, а тем, кто остался. Ее ребенку, который перед Новым годом потерял маму, ее мужу. Я видела его глаза, он был в нее очень влюблен.

. Скажу прямо: я редко встречала людей такой степени открытости, как Таня Белькова. Это, конечно, одна из причин невероятной популярности ее Инстаграма. Подписчики, а их около 35 тысяч, каждый день читают летопись ее жизни как роман.

Открытость — это еще и незащищенность. И даже такой сильный человек, как Таня, иногда не выдерживает, когда читает злобные и завистливые комментарии. Был момент, когда она брала тайм-аут в Сети, чтобы просто перевести дух.

Приходили смотреть, как я умираю. Мама троих детей, без мужа, с кучей диагнозов, без денег, печет торты. Перестанет печь — умрет с голода. Первые четыре химии я пекла нон-стоп по 10 тортов. Недосыпала, упали показатели крови, и я поняла, что надо снизить активность. Но зато мы продержались лето. Когда я выкладывала фотки с химии, где у меня в вене катетер, мне была обеспечена куча лайков. Как только картинка сменилась и меня перестало быть жалко, все изменилось.

Троллят подружки по диагнозу: либо кто болеет сейчас, либо кто тоже выздоровел, но живет не такой жизнью, как я. Они не понимают: почему у меня есть силы пойти в театр или в кафе, а на торты — нет? Красиво одеться, сидеть в кресле и пить кофе — это легко. Попробуйте. А печь нон-стоп в жаре — это очень трудно.

— Наверное, это издержки популярности. И хороших людей все-таки намного больше. Именно они поддерживали в самое тяжелое время и словом, и деньгами.

— Конечно! И я безмерно им благодарна. Какие-то магазины присылали платья и другую одежду, а одна брендовая компания подарила дубленку. Я только потом узнала, сколько она стоит. За время болезни у меня собралась целая коллекция красивых платочков и косыночек. Я их берегу.

— В общем, хочешь вылечиться — ищи деньги! А что же бесплатная медицина?

Онкоцентры — это особый мир, с его вечно холодными, промозглыми коридорами, где всегда мерзнешь. Там пахнет лекарствами, болью и страхом. Ты сидишь в очереди на УЗИ, у тебя лейкоцитов нет, но никто не пропустит — здесь ведь все равны. Однажды было некуда сесть, и я сидела просто на полу.

Если у тебя нет денег, ты будешь ждать, когда подойдет очередь. На операцию, на УЗИ, на все. Между химией и лучевой не должно пройти полгода, в идеале надо делать сразу. Вроде как лучи по квоте, но за эту квоту я отдала сумму в конверте, чтобы не ждать.

— Таня, когда было особенно страшно? Когда объявили диагноз или потом? Ведь лечение от рака очень жесткое, не каждый выдержит.

— Все боятся этого диагноза на уровне холодной крови, и я тоже боялась об этом даже сказать: если скажешь, значит, примешь, а пока не говоришь, вроде как этого и нет. Но тогда надо было принять решение: я лезу в костер до последнего. Это похоже на то, как ходят по углям или по битому стеклу. Пока веришь, что преодолеешь, все получается. Идешь и не замечаешь. Как только засомневаешься, сразу ожоги и резаные раны. Так и тут.

Недавно я участвовала в одной программе на радио. Там проводили опрос среди слушателей: если бы они узнали, что у них рак, стали бы бороться или нет? Так вот, два человека из трех боролись бы, а один — нет, то есть треть сдалась бы. Это не мой путь, потому что я люблю жизнь и мне есть для кого жить.

В последний раз мне стало страшно, когда увидела толстую иглу от препарата, который надо колоть каждые 28 дней в течение пяти лет. Я подсчитала — ровно 60 уколов! Тогда я в первый раз задумалась: за что мне это все? Колоть надо в жировую ткань на животе, а у меня этой складки нет. Десять дней я на иглу смотрела. И выбросила в помойку. Есть альтернатива. Достаточно радикальная, но я ее выбрала.

— Рак — это еще и огромный опыт потерь и, как ни странно, приобретений.

— Я писала в Инстаграме, что мой рак забрал у меня несколько близких друзей, почти год активной и полноценной жизни, а еще волосы и ногти. При этом он забрал с собой аллергию на манго, которая была у меня с 7 лет (впервые дед из Индии привез нам манго, с тех пор как раз). Рак подарил мне несколько некрасивых шрамов, а заодно и несколько новых, верных и искренних друзей, подарил мне целый месяц влюбленности тогда, весной, подарил мне возможность быть собой и говорить о том, что мне кажется важным. И благодаря всем этим обстоятельствам сейчас есть такая я, более понимающая, более ранимая, более настоящая.

За время болезни я поняла, что надо искать в себе возможность не столько изменить мир, сколько свое отношение к нему. Мир не изменится. А от того, что тебе в метро улыбнулась незнакомая красивая девочка, в нем станет немного теплей.

У меня появилось это потрясающее ощущение женственности и привлекательности, когда люди смотрят не с сочувствием, а с восхищением. Я так ждала этого момента и, наконец, сожгла календарь за тот год, все страницы с датами химии и облучения.

P.S. Вчера Таня опять начала печь свои волшебные торты.

Заголовок в газете: Кто победил рак, тот — Таня!
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27016 от 26 января 2016 Тэги: Кризис, Пенсии, Смерть, Метро, Спорт, Выставки, Дети , Война, Театр Места: Москва, Вена

20 октября 2016
71542
6

В октябре 2013 года я неожиданно нащупала у себя в груди довольно большое уплотнение, которое появилось как будто мгновенно. Оно меня не беспокоило, не болело, но я всё равно пошла к врачу. В платной клинике, где я наблюдалась, меня осмотрела маммолог-онколог — повода не доверять ей не было. Мне сделали УЗИ, и врач сказала, что это фиброаденома. Я попросила сделать пункцию, но доктор отказала: мол, ничего страшного нет и я могу спать спокойно до следующего визита. Я всегда доверяла специалистам, мне и в голову не приходило сходить куда-то ещё, усомниться, перепроверить. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что очень халатно отнеслась к своему здоровью и к самой себе. Я не думала о плохом: раз врач так сказала, значит, всё хорошо.

На следующий осмотр я должна была прийти через три месяца. Я продолжала жить в прежнем режиме, абсолютно не сомневаясь в том, что здорова. Мы с семьёй поехали на море — это был долгожданный отдых в замечательном месте. Именно там я почувствовала боли в области груди — резкие, простреливающие — меня это сильно насторожило и напугало. С того момента эти ощущения стали регулярными. Вернувшись в Москву, я снова обратилась к врачу, но уже в специализированный маммологический центр.

Мой диагноз — рак молочной железы Т4N0M0: у меня была опухоль довольно внушительного размера, но лимфоузлы не были задеты, и метастазы тоже не обнаружили. Тип рака — HER2(+++), 3B стадия. Химиотерапию я проходила в Российском онкологическом научном центре имени Н. Н. Блохина; я попала в КИ — клинические исследования, где проверяли эффективность нового препарата по сравнению с другим существующим на рынке. Лечение шло по плану, который наметила мой химиотерапевт. Мне провели восемь курсов химиотерапии: каждый 21 день мне вводили через капельницу препараты, воздействующие на опухолевые клетки. После всех курсов опухоль существенно уменьшилась.

Потом последовала радикальная кожесохранная мастэктомия с одномоментной реконструкцией тканевым экспандером (временным силиконовым имплантом, объём которого может увеличиваться за счёт заполнения его специальным раствором; позднее его заменяют на пожизненный имплант) — мне удалили левую молочную железу и 13 лимфоузлов. Далее была лучевая терапия (воздействие на опухолевые клетки ионизирующим излучением), и через полгода после мастэктомии мне сделали восстановительную пластику груди. Год после химиотерапии я получала таргетный препарат, который блокирует рост и распространение злокачественных клеток, а также применяется в профилактических целях для предупреждения рецидива.

Сложно было всё — но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать. Я себя уговаривала, иногда жалела, плакала — делала всё, чтобы моё подавленное состояние не переходило на других. Моя болезнь практически не отражалась на моих родных и близких. Я продолжала жить, как и прежде, усиленно занималась с ребёнком, готовила его к школе. Всегда улыбалась, всегда была позитивна, порой сама утешала родных, ведь им тоже было несладко. Боль от лечения невозможно передать словами — это было очень страшно, очень тяжело, порой мне казалось, что я нахожусь на пределе своих возможностей. Я не знаю, что было тяжелее, — химиотерапия или лучевая терапия: и то и другое я переносила крайне плохо.

Легче всего мне дались две операции — на фоне химиотерапии и лучевой терапии боль от них казалась мне укусами комара. Я очень просила убрать обе груди — я желала избавиться от них, чтобы не осталось ни следа от рака. Я очень благодарна своему хирургу: он не хотел ничего слышать о полном удалении, сказал, что я молодая и что мне ещё жить дальше. Евгений Алексеевич пообещал, что сделает всё как надо, и попросил меня ни о чём не переживать — больше вопросов я не задавала. Сейчас у меня замечательная грудь, очень красивая, очень мне идёт — тем более что бонусом ко всему стало увеличение груди, о котором я сама попросила врача. Моё восприятие себя очень изменилось: я перестала видеть в себе одни недостатки, научилась воспринимать себя адекватно, не обижаться на себя, не ждать, а делать всё сейчас — ведь завтра наступит новый день и придут новые желания. Я полюбила себя — может, не до конца, но я полюбила свое тело, свою новую грудь, шрамы. Мне всё сейчас в себе нравится, несмотря на набранный вес, болезненный вид, отсутствие волос. Я люблю себя, и точка.

Всем привет,
меня зовут Александра, мне 36 лет, поставили диагноз РМЖ T2N0M0, пошла в больницу к онкологу, выдали еще список недостающих анализов и исследований. Все сдала, ждем результатов и, как сказал врач, будет консилиум на котором выберут схему лечения. Надо ли консультироваться по поводу схемы лечения где-то еще? Или пока буду бегать по врачам, время уйдет?

Настрой положительный, но страх накатывает обычно к вечеру. Представляю что меня ждет только в общих чертах. Скорее всего операция, а потом химия. Почитала интернат - отзывы противоречивые, кто-то говорит "ужас-ужас", кто-то говорит, ну уже, но все терпимо. К чему готовиться, чего ждать? Как долго будут заживать швы, как быстро после операции начинают делать химию, насколько химия тяжела? Можно ли будет после нее одной добраться до дома или же кто-то рядом все-таки необходим? Что чувствуешь во время химии, после (понимаю, что все индивидуально)? Сил наверное не будет совсем? Уже сейчас, хотя пока ничего не делали, чувствую что сил стало меньше, это от нервов или же все-таки сказывается болезнь?

Пожалуйста, поделитесь опытом. Заранее спасибо за ответы!

Наверх

Наверх

ЕленаМ (16 Январь 2019 - 22:46) писал:

Наверх

Александра1907 (16 Январь 2019 - 21:38) писал:

Пожалуйста, поделитесь опытом. Заранее спасибо за ответы!

Наверх

Вот ещё мнения врача, по теме Баня. предыдущие был другой врач.

Наверх

Наверх

Спасибо всем большое за ответы.

Да, Core-биопсию и ER,PR, cerb-2 и ki67 взяли в понедельник - жду. И еще взяли brca 1 и brca 2. Тогда после полной картины отпишусь. Записалась к еще одному доктору, у нас в Москве, тоже схожу на консультацию.
В баню никогда не хожу, проверяюсь каждые полгода, так как я в группе риска - мама умерла от рака груди в 43 года.
Я держусь, так как планов очень много, еще и замуж хочу выйти и детей родить, так как ничего этого пока в моей жизни не случилось)))) Стараюсь не раскисать, записалась к психологу.)))

Всем здоровья и радости! )

Наверх

Александра1907 (17 Январь 2019 - 12:57) писал:

Спасибо всем большое за ответы.

Всем здоровья и радости! )

Саша, и замуж выйдешь, и детей родишь.Я свой "приговор"-рак подж.железы,получила 29.12.2017 г.. Подарок к Новому году.
В январе 2018 г.проходила пред.операционное обследование,в очереди на рентген встретила свою приятельницу,ей в 1986 году. удалили грудь(ей тогда было 46 лет), на сей раз коленка ее беспокоила-остеопороз,видите ли.
Я ей "на ушко"пожаловалась, что опухоль подж.жел. у меня,а она ,оптимистка и пофигистка в одном флаконе ,мне в ответ.-"ой,подумаешь,я вот без сиськи 31 год живу и ниче. нашла о чем переживать. " дальше был диалог такой,что смеялась вся очередь.
В марте удалили мою опухоль.Раз в 3 месяца проходила КТ бр. полости.Вот сегодня получила результат очередного КТ .Полет нормальный.
За вторым мнением надо непременно сходить,правильно записалась на консультацию.И к психологу не лишне сходить.Главное в нашем деле-это вера в благополучный исход.Не нервничать.И верить,что "все будет хорошо,а если не хорошо,то ОЧЕНЬ хорошо.

Читайте также: