Одержи победу над раком сейчас

Рак становится причиной каждой шестой смерти в мире: по данным ВОЗ, в 2018 году от него умерли 9,6 млн человек. На 2010 год общий годовой экономический ущерб от рака оценивался в $1,16 трлн - и эта цифра продолжает расти. В России онкологические заболевания ежегодно уносят почти 300 тыс. человек, а число заболевших - 600 тыс. Каждый четвертый россиянин рискует заболеть раком, а каждый девятый - умереть от него. И хотя врачам удается спасти более половины заболевших, этот показатель все еще можно улучшить.

Значительно сократить смертность и финансовый ущерб, связанный с онкологической заболеваемостью, помогает ранняя диагностика. Выявление болезни на ранних стадиях значительно сокращает продолжительность и стоимость лечения. Своевременная и эффективная помощь позволяет пациентам сохранить экономическую независимость, работоспособность и возможность содержать себя и свою семью, вносить вклад в национальный валовый продукт.

Как возникает опухоль

Потенциально онкогенные клетки образуются в организме практически постоянно, и часто это связано с естественным процессом обновления тканей. Многие клетки мутируют из-за ошибок процесса копирования ДНК при делении и при нарушении процесса апоптоза - запрограммированной клеточной гибели. Однако для онкогенеза необходимо накопление нескольких циклов мутаций, прежде чем начнет развиваться патологический процесс.

Большинство мутировавших клеток уничтожаются иммунитетом, не успевая нанести значимого вреда. Генетических мутантов распознают по образующимся на их поверхности белкам, которые отличаются от нормальных. Такая эволюционная защита останавливает 99,9999% дефектных клеток. Проблемы возникают в оставшемся 0,0001% случаев, когда иммунитету все же не удалось распознать измененную клетку.

Если речь идет об агрессивной опухоли, иммунитету значительно сложнее с ней справиться. Многие виды раковых клеток умеют скрывать дефектные белки, прятать их под своей поверхностью, уничтожать и выделять вещества, которые подавляют работу иммунитета. Традиционные методы лечения - лучевая и химиотерапия - вместе с мутировавшими клетками убивают и здоровые ткани, например стволовые клетки, оставляя высокий шанс на повторное возникновение заболевания. Это особенно справедливо для метастатического процесса, когда опухоль с кровотоком распространилась за пределы своей первоначальной локализации. Поэтому новейшие способы лечения рака направлены на таргетное уничтожение генетически дефектных клеток, образовавших опухоль, и реактивацию собственной защитной системы организма.

Кому помогают новые виды терапии

Первое место в структуре смертности среди онкологических заболеваний занимает рак легкого. Около 70% диагнозов ставятся на поздних стадиях, и порядка 50% пациентов умирают в течение года после обнаружения болезни. Среди женщин в мире и России на первом месте - рак молочной железы. Для двух наиболее агрессивных подтипов (HER2-положительный, который встречается в 16% случаев, и тройной негативный рак молочной железы) характерны быстрый рост и раннее возникновение метастазов, большой риск рецидива и смерти в первые 5 лет после постановки диагноза. Для таких агрессивных типов рака нередко бывает характерна устойчивость к традиционным методам лечения - лучевой и химиотерапии.

Для пациентов, у которых долгое время не было альтернативного лечения, ученые разработали новое поколение лекарств - иммуноонкологические препараты. Их разработали на основе открытия, сделанного независимо друг от друга двумя учеными из США и Японии - в 2018 году им вручили Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Джеймс Эллисон и Тасуку Хондзё открыли две молекулы - CTLA-4 и PD-1 - блокаторы иммунитета. Изучение этих молекул позволило выявить механизм, с помощью которого опухолевые клетки заставляют иммунитет пациента бездействовать, и создать лекарство, которое позволяет "перезапустить" собственный иммунный ответ пациента.

Иммуноонкологические препараты не пытаются уничтожать опухоль напрямую, а реактивируют уже имеющиеся защитные механизмы. Отличительная особенность таких препаратов - максимальная защита здоровых тканей, увеличение показателей выживаемости и эффективности для пациентов на III-IV стадиях заболевания. Кроме того, у пациента повышается шанс вести полноценную самостоятельную жизнь, а также уменьшается вероятность появления побочных эффектов, характерных для лучевой и химиотерапии: поражений печени и слизистых тканей, продолжительной тошноты, рвоты, поноса, головных болей и бессонницы, сонливости, спутанности сознания.

Еще одним эффективным способом бороться с прогрессирующим раком молочной железы стала таргетная терапия. Таргетные препараты дают возможность увеличить медиану общей выживаемости до 5 лет в первой линии терапии и еще до 2,5 лет - во второй линии, а также минимизируют число операций по удалению молочной железы. Еще один вид злокачественных новообразований, где появление новых препаратов стало прорывом, - уротелиальный рак. В 2017 году заболеваемость в абсолютных числах составила более 17 тыс. человек, а смертность - более 6 тыс. среди всего населения. На протяжении 30 лет, до появления иммунотерапии, не было одобрено ни одного нового лекарства для борьбы с метастатическим уротелиальным раком в Америке и только одно - в Европе.

Новая иммунотерапия превзошла традиционные химиотерапевтические методы лечения разных видов злокачественных новообразований сразу по нескольким показателям: общей выживаемости, снижению нежелательных эффектов лечения и повышению качества жизни больных.

Какие системные меры существуют в борьбе с раком

Национальная программа борьбы с онкозаболеваниями в России учитывает главные направления, заданные ВОЗ: профилактику, раннее выявление заболевания, совершенствование диагностической системы, лечение и паллиативную помощь. Как отметила на заседании Совета по региональному здравоохранению министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова, показатели ранней диагностики онкозаболеваний должны повыситься с рекордно низкой для европейских стран отметки в 56% до среднего значения в 70%. Обеспечить требуемые показатели должны меры, запланированные российским государством до 2024 года в рамках реализации национального проекта "Здравоохранение": создание не менее 420 центров амбулаторной онкологической помощи, переоснащение как минимум 160 диспансеров и больниц в регионах, появление 18 референс-центров, которые помогут в ранней диагностике и внедрении самых современных методов лечения. Бюджет программы составит 969 млрд рублей.

Новейшие виды помощи онкологическим больным, такие как иммунотерапия и таргетные препараты, заложены в расходы на организацию национального проекта "Здравоохранение" до 2024 года наряду с увеличением общего бюджета на лекарственную терапию, поддержку федеральных исследовательских центров и развитие научных испытаний. В рамках программы должна выстроиться трехуровневая система онкопомощи во всех регионах России, которая подключит к выявлению болезни медицинских сотрудников из смежных областей. Для 85 регионов страны создается индивидуальная программа развития помощи онкобольным и профилактики заболеваний, которая учитывает специфику каждого из них. Комплекс мер, по задумке правительства, должен снизить смертность с базового значения в 200,6 человек до 185 на 100 тыс. населения к 2024 году.

По словам Вероники Скворцовой, одним из первых направлений профилактики рака должна стать работа над формированием здорового образа жизни у граждан. Среди основных факторов, повышающих риск развития рака, ВОЗ выделяет четыре основных: употребление табака, алкоголя, нездоровое питание и отсутствие физической активности. Меры профилактики, своевременное обращение к врачу и здоровый образ жизни могут предотвратить возникновение 30-50% раковых заболеваний.

Имеются противопоказания к применению, необходима консультация специалистов.

— Я так счастлива видеть вас всех! И вы знаете, одна из главных причин, почему я так рада быть здесь – это потому, что меня не должно было быть в живых сегодня. Я должна была умереть 2 февраля 2006 года. Это должен был быть мой последний день в физическом мире, потому что в тот день доктора сообщили моему мужу и моей семье, что мне осталось всего несколько часов. Я умирала от n-каскадной лимфомы, формы рака лимфатических узлов. До того дня я боролась с раком в течение 4-х лет. В течение четырёх лет эта болезнь разрушила моё тело. Она прошла через всю мою лимфатическую систему, начиная с лимфоузлов на шее. В течение четырёх лет у меня образовались опухоли величиной с лимоны, они были на шее, руках, груди, брюшной полости. К тому моменту, ещё до моей комы, мои лёгкие были наполнены жидкостью, и каждый раз, когда я ложилась, я захлёбывалась этой жидкостью. Мои мышцы полностью разрушились, я весила около 38 кг. Я выглядела просто как скелет, обтянутый кожей. У меня были открытые метастазы на коже, из которых вязкие токсины вытекали наружу. Я не могла усваивать пищу. У меня была постоянная лихорадка. Я не могла ходить, так как мышцы не работали, поэтому я постоянно лежала, или меня вывозили на инвалидном кресле. Я была присоединена к кислородной маске всё время, без её помощи я просто не могла дышать.

И в то утро 2 февраля 2006 года я впала в кому. Доктора сказали, что это мои последние часы, потому что мои органы больше не работают. Моей семье сообщили, что, если кто-то хочет попрощаться, то сейчас – самое время.

Неведомо для всех, кто меня окружал, если даже это и выглядело, как будто я в коме и мои глаза были закрыты, я осознавала всё, что происходило вокруг. Я осознавала своего мужа: он был утомлён, но он был рядом и держал меня за руку. Я осознавала всё, что делают доктора: как они проводили трубки через меня, выводили жидкость из лёгких, чтобы я могла дышать. Я осознавала каждую мельчайшую вещь, которая происходила, как будто у меня возникло периферийное зрение на 360 градусов. Я могла видеть всё, что происходило вокруг моего тела, и не только в комнате, но и за её пределами. Как будто я стала больше, чем моё тело. Я осознавала, что это моё тело, я могла видеть его, лежащее на больничной кровати, но я больше не была к нему привязана. Как будто я могла быть везде в одно и то же время. Куда бы я ни направила своё сознание – там я и оказывалась. Я осознавала своего брата, который был в Индии. Моё тело было в Гонконге. Он спешил на самолёт, чтобы увидеться со мной. Он хотел попрощаться со мной, и я это осознавала. Как будто я была рядом с ним, видела его в самолёте. Затем я осознавала своего отца и своего лучшего друга, которых я потеряла. Оба они умерли. Но теперь я осознавала их присутствие рядом со мной, они направляли и общались со мной.

Ещё одну вещь, которую я почувствовала в этом удивительном расширенном состоянии, это что я – это мир ясности, в котором я всё понимаю. Я понимала, почему у меня был рак. Я понимала, что я намного больше, и мы все намного больше и сильнее, чем мы представляем, когда находимся в физическом теле. Я также чувствовала, что я была связана со всеми: с докторами, медсёстрами, моим мужем, моим братом, моей мамой. Как будто у нас было одно сознание на всех. Как будто я могла чувствовать то, что они чувствовали. Я чувствовала страдание, которое они испытывали. Я чувствовала отказ врачей от меня. Но в то же время, я не была эмоционально вовлечена в эту трагедию, хотя понимала, что они переживают. Как будто мы делили одно сознание, когда мы не выражены в физическом теле, мы все выражены в одном сознании. Вот как это было.

Я чувствовала, что мой отец пытался сказать мне, что моё время ещё не пришло, что мне нужно вернуться в своё тело. Сначала я не хотела возвращаться, мне казалось, что у меня есть выбор вернуться или нет. Я абсолютно не хотела возвращаться, потому что я не могла найти ни одной причины, зачем возвращаться в больное умирающее тело. Я была обузой для своей семьи, я страдала, то есть действительно не было ни одной веской причины.

Через 5 дней метастазы в моём теле уменьшились на 70%. Спустя 5 недель меня выписали из больницы. Я полностью избавилась от рака. Теперь мне предстояло вернуться к жизни, и моя жизнь стала совершенно другой.

Чтобы дать вам понять это получше, я бы хотела, чтобы вы сейчас поиграли в одну игру. Посмотрите вокруг себя и найдите всё, что напоминает красный цвет, все оттенки от красного до бордового. Посмотрите и запомните. Как можно больше запомните, потому что я попрошу вас воспроизвести это. Теперь закройте глаза, расположите голову прямо и скажите, сколько предметов вы запомнили синего цвета. Почти ничего, подумайте об этом. Откройте глаза и осмотритесь. Посмотрите, как много синих предметов существует рядом с красными, но вы даже не заметили их. Почему? Вы их не осознавали!
Луч этого фонарика – это ваше осознание. Когда вы светите своим сознанием на что-либо, это становится вашей реальностью, тем, что вы переживаете. Прямо перед вашим носом может быть что-то ещё, но если ваш фонарик не направлен на это, вы это даже не заметите. Подумайте об этом. Подумайте о том, сколько миллиардов долларов мы тратим на исследование рака. Сколько стоят кампании по исследованию рака. Вообразите, если мы столько же средств и энергии будем вкладывать в исследование благополучия. Насколько другой мир у нас будет. Представьте, что мы вложим столько же энергии в мир, вместо борьбы и войны. Мы бы имели совсем другой мир, если бы изменили свой луч осознания.

Номер 2. Следующий урок, который я усвоила – это жить без страха. Многие из нас выросли на этой диете из страха. Нас научили всего бояться. Я боялась всего: рака, плохой еды, не понравиться людям – всего. Я боялась неудач. И большинство из нас выросли в страхе. Люди думают, что страх ограждает от опасности, но на самом деле это не так. Любовь охраняет вас. Если вы любите себя и других, вы убеждены, что вы в безопасности и что ваши любимые люди не встанут на опасный путь. Любовь охраняет вас намного надежнее, чем страх.

Третья вещь, которую я узнала и которая очень важна – это юмор, смех и радость. Мы с рождения знаем, что это такое. Мы с рождения знаем, как важно смеяться, потому что дети делают это всё время. Мы с рождения знаем, что такое любовь и бесстрашие. Но это становится обусловленным, когда мы вырастаем. Смех очень важен, юмор, умение находить радость в жизни. Важнее, чем любая другая активность, которую мы можем себе представить. Если бы в нашей жизни было больше веселья, если бы наши политики научились смеяться, у нас был бы совсем другой мир. Если бы мы больше смеялись, было бы меньше больных людей, меньше больниц и тюрем.

Четвертый урок, который я усвоила: жизнь – это подарок. Многие проживают жизнь, как будто это изнурительная ежедневная работа, но так не должно быть. К сожалению, только когда мы теряем что-то ценное, мы понимаем всю ценность этого. Мне потребовалось потерять жизнь, чтобы понять ее ценность. Я бы не хотела, чтобы другие люди совершали ту же ошибку, поэтому я здесь и делюсь с вами. Я не хочу, чтобы люди поняли ценность своей жизни, когда уже слишком поздно. Ваша жизнь – это дар. Даже те испытания, которые приходят – это дар.
Когда я заболела раком, это было самое большое испытание для меня. Но сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что это был самый большой подарок. Люди думают, и я думала, что рак меня убивает, но на самом деле я убивала себя до того, как заболела раком. Рак спас мне жизнь. Все ваши испытания – это дар. В самом конце вы всегда обнаружите это. И если вы испытываете трудности и не чувствуете, что это подарок, значит вы просто еще не дошли до конца.

Пятый и последний урок – это самое важное для вас, это быть собой. Будьте собой насколько это возможно. Светите как можно ярче. Используйте свою уникальность. Поймите кто вы, разберитесь кто вы. Любите себя независимо ни от чего, просто будьте собой. И с этими пятью вещами я приглашаю вас в бесстрашную жизнь…

Anita Moorjani – Анита Мурджани

Мария — участница проекта Фонда Константина Хабенского #этонелечится. Суть проекта в том, чтобы рассказать о привычках, склонностях и страхах, которые остались с людьми после победы над раком.

Рассказ о себе Мария начала не с описания болезни и борьбы с ней, а с признания в любви к жизни.

В данный момент у меня случился рецидив (метастазы в легкие) и мне пришлось заново проходить химиотерапию в НИИ Ростова-на-Дону. Но я продолжаю работать и снимать героев. Моя мечта, чтобы мои программы показали на всю страну. Они мотивируют!

Правда, один страх все-таки есть — что у меня заберут (или спрячут) ногу, и я стану инвалидом. Этот страх животный, инстинктивный. Ведь все мы животные по сути.

У меня есть одна странность — маниакальная страсть к чистоте. Я люблю мыть подъезды, убираться у знакомых, обрезать деревья осенью. Фанат чистоты и вообще перфекционист. В детстве я могла у бабушки на даче ровно перекопать весь огород, например. Однажды я даже помыла в больнице унитаз прямо в то время, когда проходила очередной курс химиотерапии. А еще я потираю руки и закрываю глаза, когда мне хорошо.

Сложнее всего мне будет отказаться от работы, от движения, от моря, от блога, от публичности, от детей. Но я даже не могу представить силы, которые могли бы заставить меня отказаться от всего этого.

Вот к этому я никак не привыкну, думаю привыкнуть и невозможно. Мне приходится лежать минут пять, я заставляю себя встать, надеть ногу и пойти, часто я просто прыгаю. Но я не позволяю, чтобы это выводило меня из себя. Слишком люблю жизнь, чтобы нервничать из-за таких мелочей.

Если у меня выдался свободной вечер наедине с собой, то я просто лежу молча. Ничего сверхъестественного!

А успокаивает меня лучше всего плавание в море или езда на автомобиле по ночному городу. Да, я водитель. Не могу быть пассажиром — что в машине, что в жизни. Это пришло после болезни. И думаю, связано с контролем. То есть, я не доверяю водителю, только себе. Я все должна держать под контролем. По сути трасса — это жизнь. Вот такая странность. За рулем я двенадцать лет без перерыва. И вообще я люблю водить и провожу в машине порой целый день. Люблю скорость большую, но когда я одна в машине. Вожу автомат левой ногой. Меня это будоражит!

Если такие ответы кажутся вам простыми, скорее всего, цель Марии была достигнута. Ведь пока еще вы даже не представляете, с чем она столкнулась.

В конце 2013 года у меня заболела нога, хотя травмы у меня никакой не было. Врачи ставили разные диагнозы, подозревали гематому и даже хотели откачать жидкость из моей голени. Я мазала ногу гелями, мазями, грела ее, массировала шишку, по их же совету.

Прошло четыре месяца, я поняла, что еще жива. В 2015 году мне ампутировали ногу под местной анестезией, потому что у меня были метастазы в легкие и температура 41 в момент приема в больницу, опухоль успела разложиться и загнить.

Через пять дней после окончания последнего курса химиотерапии Мария снова согласилась с нами поговорить. Она готовилась к бизнес-поездке в Баку, и если вы не следили за блогом в Инстаграме , то никогда бы не догадались, что считанные дни назад она в очередной раз прошла через непростые процедуры. Но мы забыли не только о диагнозе Марии, но и об отношении к вопросам про болезнь. Вот что мы узнали о том, как Мария себя чувствует сейчас.

«Вопросы о том, как изменилась моя личная жизнь, как коллеги относятся ко мне, когда я возвращаюсь на работу после лечения, кажутся мне смешными.

Я никогда не испытывала проблем с общением и вниманием, болезнь никак это не изменила. Так же, как она не изменила отношения коллег — они ценят меня, прежде всего, как профессионала. И, когда я возвращаюсь после химиотерапии, ведут себя так, словно я вернулась после простуды. Я и сама так к этому отношусь.

- Я думаю, что уже через 15-20 лет такие наиболее широко распространенные онкозаболевания, как рак молочной железы, кишечника, желудка и легкого станут излечимы тотально, - сообщил корреспонденту "РГ" представитель российского онкологического научного центра имени Блохина, зампредседателя профильной комиссии по специальности "онкология" Минздрава России Дмитрий Борисов.

В качестве примера он привел ситуацию с раком молочной железы. Если болезнь диагностирована на ранней стадии, и женщина вовремя попала к специалистам, то шанс излечиться у нее очень высок. В России уже сейчас примерно 65 процентов женщин переживают пятилетний порог после постановки страшного диагноза. В некоторых странах рак молочной железы и вовсе излечивается в 90 процентах случаев, и Россия вполне может их догнать по этому показателю.

- У меня есть пациентка, которой диагностировали неоперабельную четвертую стадию рака молочной железы с метастазами в печени и костях. Когда женщина попала к нам, проводилось клиническое исследование препаратов, подходивших под ее класс опухоли. В результате лечения был получен 100-процентный эффект: уничтожена первичная опухоль и метастазы. Специалисты даже усомнились в правильности изначального диагноза. Делалось несколько пересмотров, которые его подтвердили. Позитивный настрой пациентки также помог ей восстановиться, - отмечает Дмитрий Борисов.

В качестве наиболее перспективных разработок в онкологии специалисты выделяют иммунотерапию рака.

- Раковая клетка зачастую закрыта своеобразной "шапкой-невидимкой" от нашего иммунитета, и долго никто не мог понять, почему довольно мощная иммунная защита не может справиться с ней. А недавно выяснилось, что на поверхности опухолевой клетки имеются рецепторы, которые защищают ее от контакта с клетками иммунной системы. Когда лимфоцит, приближается, чтобы уничтожить ее, рецепторы раковой клетки соединяются с рецепторами на его поверхности и активируют процесс программированной гибели лимфоцита. Это своеобразный защитный механизм: раковая клетка жалит клетки иммунной системы, как медуза. Когда этот процесс был изучен, ученые создали препараты, закрывающие опасные рецепторы, и лимфоциты теперь могут беспрепятственно атаковать и уничтожать раковую клетку. Результаты ошеломляют. Например, если раньше пятилетний рубеж переживало 18-20 процентов больных раком легкого, то после применения этой технологии их доля выросла до 80 процентов, - говорит Дмитрий Борисов.

Между тем в России ежегодно диагностируется более 500 тысяч новых случаев заболевания раком. Каждый год умирает около 300 тысяч онкобольных. Из-за того, что пока не все россияне имеют доступ к современным медицинским технологиям, каждый третий больной, которому ставится диагноз "рак", погибает в течение первых 12 месяцев. 47 процентов онкозаболеваний диагностируются у россиян трудоспособного возраста. 46 процентов пациентов, которые погибают от рака, тоже относятся к этой категории.

- Везде свои особенности. На юге высокая инсоляция, поэтому имеется повышенный риск заболевания раком кожи. В северных территориях чаще выявляется рак желудка. Чтобы обезопаситься от этой страшной болезни, не нужно "сжигать" себя в соляриях и на солнце, особенно после 40 лет. Также следует употреблять в пищу клетчатку, стимулирующие работу кишечника. Это снизит риск заболевания раком. Нужно понимать, что многое зависит от ранней диагностики. Поэтому каждому человеку после 40 лет необходимо проходить соответствующее обследование. Таким образом можно предупредить развитие 75 процентов всех онкозаболеваний. Также стоит помнить, что в России в среднем до 80 процентов затрат на лечение рака покрывается за счет бюджетных средств. Но, к сожалению, не все пациенты знают об этом, - отмечает Дмитрий Борисов.

Где обещанная победа над раком?

Лучше принять от мудреца яд,

чем от подлеца лекарство.

Постоянно приходят сообщения о новых противораковых препаратах. Люди, ничего не знающие о раковых заболеваниях или уже соприкоснувшиеся с ними думают, что раком они никогда не заболеют или что новые препараты им обязательно помогут. Они не знают, что из миллиона предложенных средств, хорошо если один войдёт в клиническую практику – настолько коварны раковые клетки.

Нормальные клетки нашего организма растут, делятся и умирают, новые клетки замещают старые и этот процесс запрограммирован на всю оставшуюся жизнь.

У онкологических больных этот процесс нарушен. И хотя различные виды рака растут с различной скоростью и по-разному отвечают на проводимое лечение, они все имеют одно общее пугающее и сверхъестественное свойство: захватывать весь организм. По сути природу рака можно назвать запрограммированным бессмертием.

Все эти годы внимательно слежу за врачебным сообществом онкологов, их успехами и неудачами на этом поприще и прихожу к выводу, что лечение рака с помощью лекарственных средств может быть и совместимо со здравым смыслом, но до обещанного прогресса в этой области, несмотря на многомиллиардные финансовые вливания, ещё очень далеко.

Повышая продолжительность жизни, мы повышаем и вероятность возникновения рака. Люди в возрасте 60-65 лет и старше – это наиболее подверженная онкологическим заболеваниям группа риска. Неизбежной особенностью старения является снижение эффективности наших защитных систем к предотвращению генетических мутаций.

Когда же дело доходит до химиотерапии или облучения в онкодиспансерах, ни один пациент не останется невредимым, а положительный эффект от лечения этими классическими методами не всегда продолжителен. Если раковые клетки вырабатывают устойчивость к химиотерапии, то через определенный период времени регрессия заболевания, сменяется его рецидивом и клетки вновь начинают делиться как ни в чём не бывало. Вопрос для пациента всегда можно рассматривать в следующей плоскости: всегда ли выигрыш в продолжительности жизни перевешивает жесточайшие муки, испытываемые во время лечения. Паллиативное лечение в хосписах ещё не поставило на ноги ни одного онкологического больного: хосписы приходят на помощь больным, когда они находятся в инкурабельном состоянии.

Родоначальником современной химиотерапии является патологоанатом из Бостона Сидней Фарбер, который в 1947 году впервые использовал в клинической практике аминоптерин и получил временную ремиссию у детей с острой лейкоцитарной лейкемией.

«Кадровая политика в нашей стране, - говорит М.И. Давыдов, - пока ещё хромает на обе ноги. Онкология в отличие от других областей знаний дисциплина многопрофильная. Уровень подготовки специалистов здесь должен быть совершенно другим: это не неврология, не кардиология, не пульмонология, а многопрофильная гигантская дисциплина, где объём знаний аккумулируется от нейроонкологии до ортопедии у взрослых и детей.

В нашу клинику, - продолжает М.И. Давыдов больные в 50-60% случаев попадают с уже запущенными формами опухолей. Даже в Москве, в научном и культурном центре. А что тогда говорить о глубинке?

Особый разговор об обезболивающих препаратах. В интервью "Российской газете" (№50 от 7 марта 2012 г.) главный онколог Москвы Анатолий Махсон сетует:

"Есть нормативы обеспечения обезболивающими препаратами на 100 тыс. населения. В Германии это 19 тысяч ампул. Во Франции – 9 тысяч, в Греции – 4 тысячи. В России – вдумайтесь! – 107 ампул. Там счёт идёт на тысячи, а у нас на штуки. Бороться надо с наркоманами, с наркоманией, а не с медицинскими наркотиками".

Думаю, если бы было нормальное обеспечение обезболивающими, человек мог бы находиться дома, достойно донести свой крест до конца жизни.

Теперь уже мало кто помнит, что Всероссийский онкологический центр (ВОНЦ) был построен на средства, заработанные на одном из Всесоюзных коммунистических субботников. Тогда мы многое могли. Могли запускать искусственные спутники Земли, в 1961 году первыми в мире облететь земной шар, посадить луноход в заданную точку. Практически все взрослое население огромной страны работало, внося свой вклад в строительство этого огромного комплекса, возлагая определенные надежды на успехи ученых-онкологов: борьба с тяжелым заболеванием – раком, стала делом всего народа, всей страны. В областных центрах строились онкологические диспансеры, работали научно-исследовательские институты, создавались новые лекарства, новые диагностические средства, позже появились первые хосписы на западный манер.

Мы привыкли вверять свое здоровье государству – тому большому Советскому Союзу, которое бережно водило нас за руку, брало на себя заботу и о состоянии здоровья, и об уровне образования, к слову сказать не самого худшего, и о детях (Артек ныне готовятся восстановить), и о стариках, и о жилье, и о многом другом, о чём мы и не подозревали. От забот о собственном здоровье на протяжении нескольких поколений мы были освобождены и лишь лениво отвечали на эту заботу государства полным пренебрежением к своему здоровью. Вспомните, с какой неохотой вы шли на ежегодный обязательный медицинский осмотр. А какого труда стоило уговорить нас пройти рентгенографию лёгких или УЗИ почек и простаты? Да что там к здоровью, мы и к самому государству, как теперь выяснилось, относились не лучшим образом, хотя и гордились им. Но видно мало любили – оно и обиделось.

Времена настали другие. Всем нам необходимо пересмотреть своё отношение если не к государству, то обязательно к жизни и своему здоровью и, в частности, к онкологии.

Ситуация с онкопомощью в стране усугубляется серьёзным кадровым дефицитом в этой сфере. Особенно напряжённая ситуация складывается в морфологической службе, где штаты недоукомплектованы на две трети. А что такое нехватка морфологов? Это означает, что значительная часть онкологических больных не имеет правильного диагноза, соответственно, под вопросом эффективность их лечения. Перегруженность онкодиспансеров тоже не способствует эффективности лечения. Приходит, например, женщина с раком молочной железы I-й стадии в декабре, а ей говорят, что очередь на операцию подойдет только в марте. Больная, не особенно беспокоясь, приходит в марте. При обследовании выявляют метастазы в других органах, а это уже IV-я стадия заболевания. В лечении отказывают из-за распространённости процесса и направляют на симптоматическое лечение к терапевту по месту жительства. А терапевт не умеет лечить рак, он только может его помочь обнаружить.

В 1971 году Конгресс США провёл слушания в подкомитете, где обсуждался Национальный Закон о раке. Слушания проходили в Институте рака Розуэл Парк, Буффало, штат Нью-Йорк. Этот институт был основан в 1898 году и был самым первым онкологическим центром США. На слушаниях было продемонстрировано какую дань платят американцы этой болезни: тогда за один год (1970) от рака погибло больше людей, чем за все шесть лет войны во Вьетнаме.

Да и в сердцах всех американцев ничего не знающих о раке или уже соприкоснувшись с ним веяло оптимизмом недалекой, но такой желанной победы, оптимизм витал в сердцах онкологов, учёных и врачей, оптимизмом скорейшего выздоровления были охвачены онкологические больные. Такой подъём сродни национальной идее.

В мае 1980 года, на 33-й ассамблее Всемирной организации здравоохранения, была провозглашена победа над оспой. Весь XX-й век принёс человечеству множество открытий в медицине. Мы получили антибиотики для лечения инфекций и вакцины против вирусов, научились менять клапана, шунтировать и пересаживать сердце и многие другие органы, добились громадных успехов в диагностике болезней человека, в том числе и онкологических заболеваний.

Эта уверенность опиралась на явную взаимосвязь образа жизни и появление злокачественных образований. В самом начале мы знали, что курение является причиной возникновения рака лёгкого, а это 30% от всех онкологических заболеваний. Ещё 30% рака давали погрешности питания. Не сложно было предположить, что для других типов опухолей, вскоре будут найдены явные причины их возникновения. Победа над раком показалась такой близкой….

С тех пор прошло 43 года. И каков результат?

Где обещанная победа над раком? Её нет, а значит что-то пошло не так . Вместо предполагаемого качественного скачка в онкологии мы получили лекарства лишь незначительно продлевающие регрессию заболевания.

Что, если мы сами создали ситуацию, в которой нельзя одержать победу? Но как это могло произойти?

В поисках рецептов и методов лечения рака различной локализации, начиная в 1994 году свои исследования в области народной медицины, честно говоря я не думал о судьбах человечества (да простят меня читатели), а прежде всего о своих детях и внуках, родных и близких мне людях, товарищах и просто хороших знакомых.

Пережив свой рак, я понял как мне крупно повезло: всего месяца не хватило, чтобы болезнь стала неизлечимой, метастазировав в другие жизненно важные органы. И тогда рак бы победил меня потому – что я смертный, а он, рак, бессмертен. Я отказался от неоадьювантной полихимиотерапии зная о том, что многие раковые опухоли полностью резистентны к химиотерапии, а те опухоли, которые поддаются химиотерапии, дают рецидивы иногда через месяцы, иногда годы.

Свою адъювантную (послеоперационную) химиотерапию я проводил вытяжками ядовитых трав. Я провожу её и сейчас, спустя двадцать лет после операции, ибо знаю, что рак возвращается и убивает.

Работая долгие годы над своими книгами, знакомясь с историями болезней пришедших ко мне за помощью людей, я понял, что и американцы и всё мировое сообщество людей, причастных к онкологии шло, как бы это помягче выразиться, не совсем правильным путём. Нет, всё казалось вполне обоснованным с точки зрения здравого смысла: учёные искали и находили цитостатики и другие средства и методы убивающие раковые клетки. Но приоритеты в этом поиске были расставлены не правильно. Стало очевидным, что международное сообщество неправильно направило свои научные усилия и выделенные средства, не исследовав единственно верный путь к победе над раком – онкопрофилактику . Именно этот путь было необходимым сделать главным при исследовании раковых заболеваний. Но на профилактику рака выделялась сумма едва дотягивающая до 1-2%, а основной поток финансирования шёл на изучение механизмов и причин рака.

И это можно понять. Проведение исследований по профилактике рака – это дорогостоящий, требующий много времени и средств фармацевтический эксперимент. Онкологические заболевания развиваются медленно, в течение многих лет, поэтому и оценка эффективности профилактических мероприятий может занять долгие годы и даже десятилетия. Исследования в области профилактики рака, без сомнения будут сопровождать и неудачи, и разочарования, иногда они могут заходить в тупик. Но было бы непростительной ошибкой вовсе не заниматься профилактикой рака. Когда-нибудь, в обозримом будущем это может ударить по каждому из нас. Или уже ударило?

Куда проще направить исследования на терапию рака, чем на профилактику. По крайней мере противодействие раку лучше заметно в лечении, чем в профилактике. Заметно-то, заметно, но на сегодняшний день из 270 видов рака с помощью химиотерапии возможно излечение лишь 5 видов. И это официальная статистика, которую можно перечислить по пальцам одной руки – это хорионэпителиома матки, опухоль Беркитта, острый лимфобластный лейкоз у детей, злокачественные опухоли яичка, лимфогранулематоз. Остальные виды рака малочувствительны к химиотерапии и дают разные по частоте регрессии и ремиссии, по некоторым видам рака излечение наступает менее чем у 10% больных. Результативность химиотерапии в целом не превышает 7%. При крайне низком уровне качества жизни, отягощенном физическими и психическими страданиями, стоимость лечения быстро становится недоступной.

В 1971 году президент США Ричард Никсон подписал Национальный Закон о раке. Америка объявила этому заболеванию войну, которая длится 43 года. Потрачены миллиарды долларов на проведение исследований на разработку новых лекарственных средств и новых медицинских технологий, но победы, тем не менее, не видно.

Прошло 66 лет после того, когда впервые в 1947 году Сидней Фарбер использовал в клинической практике аминоптерин и получил временную ремиссию у детей с острой лейкоцитарной лейкемией.

Что изменилось за 66 лет? Мы ползём медленнее черепахи. За прошедшие 66 лет направив на онкопрофилактику достаточное количество людских и финансовых ресурсов, онкологи пожалуй имели бы маркеры для каждого вида рака на ранней стадии. Терапевтический рак в этом случае возвращал бы к жизни до 90% онкологических больных.

Но онкопрофилактика возможна и сейчас, народными средствами, такими как вех ядовитый, болиголов, аконит, безвременник, барвинок, подофил, чага, чистотел и др. растениями.

Настойки и вытяжки, а также химиопрепараты из этих растений не только лечат рак, но и являются совершенно безвредными профилактическими средствами против рака.

При лекарственном лечении злокачественных опухолей по схемам полихимиотерапии, приходится мириться с неизбежной токсичностью препаратов: повреждается не только быстро пролиферирующая опухолевая ткань, но и нормальная ткань. В первую очередь это слизистые оболочки пищеварительного тракта, волосяные фолликулы, иммунокомпетентные органы – печень, поджелудочная железа, селезёнка, вилочковая железа и т.д. Массивная химио – и лучевая терапия вызывает значительное угнетение костно-мозгового кроветворения, приводя к сдвигам лейкоцитарной формулы.

Препараты из ядовитых растений в установленных дозах не вызывают каких-либо изменений самочувствия, а лабораторные данные изменены незначительно и не требуют коррекции.

Со времён Гиппократа медицина борется с раком лишь обнаружив его, а надо вести целенаправленную онкопрофилактику. До тех пор, пока люди не получат вакцину для прививки от рака.