Ниволумаб при лимфоме ходжкина отзывы

Иммунотерапия при лимфоме Ходжкина

Существует огромное количество онкологических заболеваний. Опасность заключается в том, что эти недуги часто скрываются до последнего. На поздних стадиях их диагностика упрощается, но вот лечение далеко не всегда оказывается достаточно результативным. Одной из таких болезней является лимфома Ходжкина. Из этой статьи вы узнаете о самых распространенных причинах возникновения этого заболевания, его клинической картине и методах лечения. Также вы узнаете о современных открытиях, совершенных в области лечения рака, и о новейших лечебных препаратах, применяющихся в иммунотерапии.

Роль лимфатической системы в организме

Если говорить простым языком, это новообразования в тканях лимфатической системы. Состоят они преимущественно из лимфоцитов или их предшественников. Нужно отметить, что лимфома объединяет более 25 заболеваний и делится на 2 типа: лимфогранулематоз (лимфома Ходжкина, далее – ЛХ) и неходжкинские лимфомы (далее – НЛ). ЛХ уникальна составом новообразований. Среди нормальных клеток микроокружения (эозинофилы, лимфоциты, моноциты, тучные клетки) присутствует всего 2 % злокачественных клеток.


Открытие лимфомы Ходжкина

Классификация лимфом Ходжкина

Согласно Международной морфологической классификации лимфом, специалисты выделяют 4 варианта классического заболевания:

  • богатый лимфоцитами (5–6 % случаев);
  • нодулярный (узловатый) склероз (30–45 %);
  • смешанно-клеточный (35–50 %);
  • лимфоидное истощение – до 10 %.

Отдельно стоит нодулярная лимфома Ходжкина с лимфоидным преобладанием. Она протекает по-иному и, по некоторым сведениям, не так тяжело.

Стадии развития лимфомы Ходжкина

Обычно у людей это заболевание протекает с разной скоростью. Но порядок перехода болезни из одной стадии в другую сохраняется всегда:

  1. Первая стадия – лимфатические узлы повреждены единично, на одной стороне тела.
  2. Вторая стадия – очаги поражения лимфоузлов распространяются по одной стороне тела, но уже в большем количестве.
  3. Третья стадия – лимфоузлы повреждены по обеим сторонам тела, болезнь распространяется на селезенку.
  4. Четвертая стадия – повреждения лимфатической ткани и внутренних органов (печень, почки, легкие, костный мозг, органы таза и др.).

Варианты течения и рецидивов болезни

Признаки лимфомы Ходжкина


Диагностика лимфомы Ходжкина

Известно, что по ряду причин своевременная постановка конкретного диагноза затруднена. Но она возможна. Тем более что специалистами проводятся обширные исследования в этой области. После биопсии тканей пораженных лимфатических узлов проводится гистологическое исследование. Диагноз подтверждается, только если в материалах обнаруживаются специфические крупные клетки Березовского – Штернберга – Рид. В сложных случаях необходимо иммунофенотипирование (определение типа клеток). После этого обычно проводится рентгенография легких. Далее – компьютерная томография средостения (области между правой и левой плевральными полостями, ограниченной грудиной и позвоночником). Затем пациенту назначают ультразвуковое исследование всех групп периферических, внутрибрюшных и забрюшинных лимфатических узлов и внутренних органов. Потом – трепанбиопсию подвздошной кости и сканирование костей. После того как врач получит результаты всех этих исследований, он может назначить соответствующую терапию.

Лечение лимфомы Ходжкина

Лечение пациентов проводится в зависимости от варианта течения болезни, возраста, стадии развития заражения и многих других факторов. Болезнь Ходжкина стала одним из первых онкологических заболеваний, при котором оказалось возможным вылечить большое количество пациентов. При использовании современных методов лечения положительная динамика наблюдается в 60 % случаев. С помощью лучевой терапии обычно лечат местные поражения нескольких групп лимфатических узлов. Даже если процесс находится в последней стадии, часто назначается полихимиотерапия в сочетании с лучевой терапией. В настоящее время известны 2 модификации радикального облучения при лимфоме Ходжкина: многопольное, с последовательным облучением относительно большими полями пораженных лимфатических узлов и зон распространения, и крупнопольное, когда патологические и субклинические зоны облучаются практически одномоментно.

Изучение методов лечения лимфомы в настоящее время

Иммунотерапия при лимфоме Ходжкина


Заключение


Для 87% пациентов с лимфомой Ходжкина отмечены положительные результаты лечения препаратом ниволумаб

Иммунотерапия препаратом ниволумаб позволила достичь хороших результатов у пациентов с лимфомой Ходжкина. 7.12.2014 г. Для 87% пациентов с лимфомой Ходжкина отмечены положительные результаты лечения препаратом ниволумаб. Результаты исследования показали, что это лечение является потенциально самым эффективным на сегодняшний день. Иммунотерапия повышает способность иммунной системы убивать раковые клетки. Предыдущие клинические исследования уже показали высокую эффективность иммунотерапии для лечения других раковых заболеваний.

Ниволумаб – прорыв в лечении лимфомы Ходжкина

В исследовании приняли участие 23 пациента с рецидивирующей или резистентной к лечению лимфомой Ходжкина (раком белых клеток крови – лимфоцитов). Хотя лимфома Ходжкина встречается сравнительно редко – менее 10 000 новых случаев в США каждый год – это один из наиболее частых видов рака у детей и молодых взрослых. Хотя болезнь часто можно успешно лечить при помощи современных средств, у четверти всех пациентов в конечном итоге отмечается рецидив заболевания. В текущем исследовании почти у 80% пациентов была проведена трансплантация стволовых клеток. Более трети пациентов получили, по крайней мере, шесть предыдущих линий терапии без прочного успеха.

Пациенты получали каждые две недели инфузии ниволумаба – антитела, которое блокирует белок PD-1 на поверхности Т-клеток иммунной системы. Т-клетки играют ключевую роль в защитных силах организма, выявляя инородные или больные клетки и атакуя их. Но когда PD-1 связывается с белками, называемыми PD-L1 и PD-L2 на поверхности некоторых раковых клеток, то Т-клетки по существу парализованы: иммунная атака на рак выключена. Блокируя PD-1, ниволумаб способствует продолжению атаки.

Это лечение вместо того, чтобы ориентироваться на раковые клетки, а нацелено на иммунную реакцию. Происходит активизация Т-клеток вокруг опухолевых клеток.

20 из 23 пациентов имели ощутимый ответ на лечение. У 4 лиц была достигнута полная ремиссия (не осталось никаких видимых опухолей); у 16 пациентов отмечен частичный ответ (размеры опухоли сжимались до менее половины своего первоначального размера). Через 6 месяцев после завершения лечения ниволумабом 86% пациентов были живы с сохранением ответа на предыдущее лечение. У большинства пациентов сохранились хорошие результаты даже через год после лечения.

Побочные эффекты были такими же, как в тестах ниволумаба у пациентов с солидными опухолями. Около 20% пережили серьезные связанные с лечением нежелательные эффекты, но ни один из не был опасным для жизни.

Подход к иммунотерапии, воплощенной в ниволумабе, является наследием работы в Дана-Фарбер, которая началась в 1980-х. Предварительно были проведены некоторые оригинальные исследования, которые привели к идентификации PD-1 на Т-клетках, а также PD-L1 и PD -L2 белка “лиганды” на опухолевых клетках. Их работа имеет решающее значение для понимания того, что присутствие PD-L1 и PD-L2 на некоторых опухолевых клетках может привести к тому, что они смогут избежать нападения со стороны иммунной системы.

Генетические особенности лимфомы Ходжкина

Ученые также выявили генетические особенности лимфомы Ходжкина. Они обнаружили, что опухолевые клетки лимфомы Ходжкина часто имеют дополнительный участок определенной хромосомы, что вызывает увеличение производства двух лигандов – PD-L1 и PD-L2 – в PD пути. Эта характеристика генетического изменения предполагает, что ингибирование PD-1 пути может быть особенно эффективным при этом заболевании. Ученые также обнаружили, что у всех анализируемых пациентов в группе исследования было данное генетическое изменение.

Ученые предлагают два возможных объяснения большого числа ответов на лечение препаратом ниволумаб в данном исследовании. Одно объяснение заключается в редкой природе лимфомы Холджкина. Лимфома Ходжкина отличается от других видов рака тем, что она состоит из небольшого числа клеток опухоли в море воспалительных клеток и клеток иммунной системы, в том числе Т-клеток, которые не очень активны. Включение этих Т-клеток может создать очень сильную реакцию на относительно небольшое число раковых клеток. Другой особенностью является генетическая черта, которая вызывает клетки лимфомы Ходжкина производить изобилие PD-L1 и PD-L2 лигандов. Это делает опухоль особенно уязвимой к PD-1 блокаде. Источник: Dana-Farber Cancer Institute

К сожалению, Антона не стало… Мне повезло больше… Мне химиотерапия помогает, осталось совсем немного!

Меня зовут Антон Буслов. Так вышло, что в 2011 году у меня нашли лимфому Ходжкина. Это такое очень простое онкологическое заболевание, и в большинстве случаев его отлично вылечивают в России. Так что я лечил его в России в РОНЦе, пока в 2012 году мне не сказали, что вылечить меня не удастся. Чуть больше двух лет назад меня перевели на метрономную терапию со сроком дожития полтора-два года и отправили домой умирать. Так вышло, что я все же решил попробовать выжить. Тысячи человек скинулись на это дело небольшими деньгами, пресловутые фонды посоветовали клинику (денег на взрослых пациентов, знаете, у них обычно не очень есть)… ну в общем немного забавная история там вышла, но меня вылечили в США. Я живой, потому и решил вам написать.

Вы считаете, что в РФ оказывается отличная ВМП, на европейском уровне и даже выше. И я, конечно, мог бы просить вас уточнить у того, кто вам такое сказал ответы, на следующие вопросы:

2) Как так получилось, что совсем недавно в Москве — городе с самым высоким обеспечением больных наркотическими анальгетиками (составляющим, впрочем что-то около 6% от необходимого), застрелился вице-адмирал, не получивший вовремя обезболивания. Это, конечно, не ВМП. У меня тоже были боли… но в соседней с РОНЦем аптеке мне не продали без рецепта даже ни капли не наркотический кеторолак — опасаясь проверок ФСКН. Высокотехнологичный врач в РОНЦе объясняла мне — что кеторолака нет в перечне, и что рецепт не нужен. А я стоял в аптеке, мне было очень больно, а аптекарю было очень страшно. Он меня понимал… а я понимал его. И я обезболивал себя Найзом… альтернативой был парацетамол. Американцы считают, что боль терпеть нельзя — тут я, иностранный гражданин, по русскому паспорту купил оксикодон и пластыри в ближайшей аптеке, по рецепту, подписанному одной лишь старшей медсестрой, за 15 минут от обращения к ней. Пластыри, кстати, сдавать не надо — надо смыть в унитаз. Но американцы, конечно, ошибаются — ведь и я, и тот аптекарь в Москве, и вы — знаем — боль можно терпеть. Да и не о ВМП это все вовсе.

5) Вы вспомнили бабушек, дедушек и прочую родню… Я тоже считаю, что это очень важно. Особенно для ребенка — важно их видеть. Знаете… в России их не пускают в больницу. Ну то есть к инкурабельному ребенку, умирающему в реанимации в Железнодорожном (это Московская область), не пускали мать. Считается, что она может занести инфекцию… Такой режим в целом везде. Ну то есть он, как бы вам сказать, сильно ограничен… вы удивитесь, насколько сильно. В США моя жена ночевала в блоке интенсивной терапии рядом с моей кроватью, пока я был в коме. Она могла входить и выходить когда угодно. Два человека — любых — одновременно могут посещать меня в госпитале. В любое время дня и ночи. Никаких заранее заказываемых пропусков. Это просто право любого человека — видеть своих близких, когда они ему нужны. И да, вы правы — это очень очень важно… Правда, вам забыли сказать, что в России этого нет.

Я могу продолжать так очень очень долго… могу спросить об уровне пыли в воздухе городов и как это влияет на вероятность инфекционных осложнений после трансплантации костного мозга… Но это же личное письмо. К чему все это здесь.

Давайте попробую кратко, вот прямо совсем только о ВМП.

В общем я к тому, Ольга, что вас пытаются выставить в очень глупом свете ваши же люди. Спросите лучше, что сделать, чтобы облегчить тем самым фондам жизнь, например, в части ввоза в РФ не сертифицированных у нас современных медпрепаратов. Медпрепараты в мире есть, они апробированы в тех же США, и, уж поверьте, тут контроль на уровне. А в РФ надо полтора месяца (в лучшем случае) на разрешение Минздрава на его ввоз для конкретного пациента (это если какой-то фонд умудрился наладить схему поставки), причем на препарат наша страна не забудет еще взять НДСы и прочие чудные налоги. Не говоря уже о таможне, через которую эти, как правило, термозависимые препараты надо быстро провезти. Вот это как раз реальные проблемы… И знаете, мне кажется, что круглых столов и совещаний по ним уже проведено примерно миллион. Вы знаете… не помогает. Может, надо сменить тактику лечения.

Ольга, мы давно взрослые и вполне адекватные люди. Я думаю, что если вдруг (понимаю, что шансов почти нет) и правда прочитаете это письмо — то кое-что вам будет кристально ясно, без всяких совещаний и экспертных оценок. Если потребуется — уверен, вы мой адрес найдете. А я просто буду надеяться на лучшее. Извините, что забрал столько времени.

Полный текст:

  • Аннотация
  • Об авторах
  • Список литературы
  • Cited By

Введение . С помощью современной химиотерапии 1-й линии удается излечить более 80 % пациентов, страдающих классической лимфомой Ходжкина, однако в 15–20 % случаев заболевание принимает рецидивирующее или рефрактерное течение. Внедрение ниволумаба в международную клиническую практику значительно улучшило результаты лечения больных с рецидивирующей и рефрактерной классической лимфомой Ходжкина.

Цель исследования – оценка результатов применения ниволумаба в клинике Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова.

Материалы и методы . Проведен ретроспективный анализ результатов лечения 101 пациента с резистентной/рецидивирующей классической лимфомой Ходжкина с помощью ниволумаба в НИИ ДОГиТ им. Р.М. Горбачевой в период с февраля 2016 г. по август 2018 г. Группа включала 90 пациентов, получавших ниволумаб в рамках программы раннего доступа. Ответ на терапию оценивали с помощью компьютерной томографии или КТ, совмещенной с позитронно-эмиссионной томографией, в соответствии с критериями LYRIC для оценки ответа злокачественных лимфом на иммунотерапию. Безопасность и переносимость оценивали путем регистрации нежелательных явлений в соответствии с критериями NCI CTCAE версии 4.03.

Результаты . Медиана наблюдения составила 25 мес. Объективный ответ был констатирован у 64 % пациентов: полный – у 32 (31,6 %), частичный – у 33 (32,7 %). Стабилизация и прогрессирование как лучший ответ были зарегистрированы у 5 (4,9 %) и 10 (9,8 %) пациентов соответственно. Неопределенный ответ отмечен у 21 (20,6 %) пациента. Общая 2-летняя выживаемость составила 96 %, медиана общей выживаемости не была достигнута. Выживаемость без прогрессирования (БПВ) у больных исследуемой группы составила 40,6 %, медиана БПВ – 17,9 мес. Не выявлено значимых различий в БПВ у пациентов с частичным и неопределенным ответами. Нежелательные явления отмечены у 87,1 % пациентов. Тяжелые нежелательные явления III– IV степеней возникли у 18,8 % пациентов.

Заключение . Результаты ретроспективного исследования применения ниволумаба в российской популяции пациентов с резистентной и рецидивирующей классической лимфомой Ходжкина согласуются с опубликованными международными данными. Продемонстрирована высокая эффективность ниволумаба в качестве монотерапии резистентной/рецидивирующей классической лимфомы Ходжкина вне зависимости от структуры и длительности предшествующей терапии при удовлетворительном спектре нежелательных явлений. Явления псевдопрогрессирования на фоне иммунотерапии требуют переосмысления традиционных критериев оценки ответа лимфомы Ходжкина на терапию.

Наталья Борисовна Михайлова

197022 Санкт-Петербург, ул. Льва Толстого, 6–8

1. Canellos G.P., Anderson J.R., Propert K.J. et al. Chemotherapy of advanced Hodgkin’s disease with MOPP, ABVD, or MOPP alternating with ABVD. N Engl J Med 1992;327(21):1478–84. DOI: 10.1056/NEJM199211193272102. PMID: 1383821.

2. Diehl V., Franklin J., Pfreundschuh M. et al. Standard and increased-dose BEACOPP chemotherapy compared with COPP-ABVD for advanced Hodgkin’s disease. N Engl J Med 2003;348(24):2386–95. DOI: 10.1056/NEJMoa022473. PMID: 12802024.

3. Linch D.C., Winfield D., Goldstone A.H. et al. Dose intensification with autologous bone-marrow transplantation in relapsed and resistant Hodgkin’s disease: results of a BNLI randomised trial. Lancet 1993;341(8852):1051–4. PMID: 8096958.

4. Schmitz N., Pfistner B., Sextro M. et al. Aggressive conventional chemotherapy compared with high-dose chemotherapy with autologous haemopoietic stem-cell transplantation for relapsed chemosensitive Hodgkin’s disease: a randomized trial. Lancet 2002;359(9323):2065–71. DOI: 10.1016/S0140–6736(02)08938–9. PMID: 12086759.

5. André M. Henry-Amar M., Pico J.L. et al. Comparison of high-dose therapy and autologous stem-cell transplantation with conventional therapy for Hodgkin’s disease induction failure: a case-control study. Société Francaise de Greffe de Moelle. J Clin Oncol 1999;17(1):222–9. DOI: 10.1200/JCO.1999.17.1.222. PMID: 10458237.

6. Rothe A., Sasse S., Goergen H. et al. Brentuximab vedotin for relapsed or refractory CD30-positive hematologic malignancies: the German Hodgkin Study Group experience. Blood 2012;120(7): 1470–2. DOI: 10.1182/blood-2012-05-430918. PMID: 22786877.

7. Мякова Н.В., Евстратов Д.А., Абрамов Д.С. и др. Применение брентуксимаба ведотина у детей и подростков с классической лимфомой Ходжкина и анапластической крупноклеточной классической лимфомой – обзор литературы и собственные наблюдения. Онкогематология 2016;11(1):8–13. DOI: 10.17650/1818-8346-2016-11-1-8-13.

8. Younes A., Gopal A.K., Smith S.E. et al. Results of a pivotal phase II study of brentuximab vedotin for patients with relapsed or refractory Hodgkin’s lymphoma. J Clin Oncol 2012;30(18):2183–9. DOI: 10.1200/JCO.2011.38.0410. PMID: 22454421.

9. Forero-Torres A., Holkova B., Goldschmidt J. et al. Phase 2 study of frontline brentuximab vedotin monotherapy in Hodgkin’s lymphoma patients aged 60 years and older. Blood 2015;126(26):2798–804. DOI: 10.1182/blood-2015-06-644336. PMID: 26377597.

10. Chen R., Gopal A.K., Smith S.E. et al. Five-year survival and durability results of brentuximab vedotin in patients with relapsed or refractory Hodgkin’s lymphoma. Blood 2016;128(12):1562–6. DOI: 10.1182/blood-2016-02-699850. PMID: 27432875.

11. Roemer M.G.M., Advani R.H., Ligon A.H. et al. PD-L1 and PD-L2 genetic alterations define classical Hodgkin’s lymphoma and predict outcome. J Clin Oncol 2016;34(23):2690–7. DOI: 10.1200/JCO.2016.66.4482. PMID: 27069084.

12. Yokosuka T., Takamatsu M., KobayashiImanishi W. et al. Programmed cell death 1 forms negative costimulatory microclusters that directly inhibit T cell receptor signaling by recruiting phosphatase SHP2. J Exp Med 2012;209(6):1201–17. DOI: 10.1084/jem.20112741. PMID: 22641383.

13. Ansell S.M., Lesokhin A.M., Borrello I. et al. PD-1 blockade with nivolumab in relapsed or refractory Hodgkin’s lymphoma. N Engl J Med 2015;372(4): 311–9. DOI: 10.1056/NEJMoa1411087. PMID: 25482239.

14. Armand P., Engert A., Younes A. et al. Nivolumab for relapsed/refractory classic Hodgkin’s lymphoma after failure of autologous hematopoietic cell transplantation: extended follow-up of the multicohort single-arm phase II CheckMate 205 Trial. J Clin Oncol 2018;36(14):1428–39. DOI: 10.1200/JCO.2017.76.0793. PMID: 29584546.

15. Beköz H., Karadurmus N., Paydas S. et al. Nivolumab for relapsed or refractory Hodgkin’s lymphoma: real-life experience. Ann Oncol 2017;28(10):2496–502. DOI: 10.1093/annonc/mdx341. PMID: 28961828.

16. Cheson B.D., Ansell S., Schwartz L. et al. Refinement of the Lugano Classification lymphoma response criteria in the era of immunomodulatory therapy. Blood 2016;128(21):2489–96. DOI: 10.1182/blood-2016-05-718528. PMID: 27574190.

17. Buder-Bakhaya K., Hassel J.C. Biomarkers for clinical benefit of immune checkpoint inhibitor treatment. A review from the melanoma perspective and beyond. Front Immunol 2018;9:1474. DOI: 10.3389/fimmu.2018.01474. PMID: 30002656.

18. Jenkins R.W., Barbie D.A., Flaherty K.T. Mechanisms of resistance to immune checkpoint inhibitors. Br J Cancer 2018;118(1):9–16. DOI: 10.1038/bjc.2017.434. PMID: 29319049.

19. Gnjatic S., Bronte V., Brunet L.R. et al. Identifying baseline immune-related biomarkers to predict clinical outcome of immunotherapy. J Immunother Cancer 2017;5:44. DOI: 10.1186/s40425-017-0243-4. PMID: 28515944.

20. Wang G.X., Guo L.Q., Gainor J.F., Fintelmann F.J. Immune checkpoint inhibitors in lung cancer: imaging considerations. AJR Am J Roentgenol 2017;209(3):567–75. DOI: 10.2214/AJR.16.17770. PMID: 28657846.

21. Cheson B.D., Fisher R.I., Barrington S.F. et al. Recommendations for initial evaluation, staging, and response assessment of Hodgkin’s and non-hodgkin lymphoma: the Lugano classification. J Clin Oncol 2014;32(27):3059–68. DOI: 10.1200/JCO.2013.54.8800. PMID: 25113753.

22. Haanen J.B.A.G., Carbonnel F., Robert C. et al. Management of toxicities from immunotherapy: ESMO Clinical Practice Guidelines for diagnosis, treatment and follow-up. Ann Oncol 2017;28(Suppl 4):iv119–42. DOI: 10.1093/annonc/mdx225. PMID: 28881921.



Контент доступен под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 License.

Вчера был оставлен комментарий, но размер его таков, что заслуживает отдельного поста.

Для начала скажу вот чего: за 5 лет ведения блога я понасмотрелся на всякое. И победы, и надежда, и слезы, и смерть — все было и видимо еще будет не раз. Но я никогда не видел такой отвратительной реакции на действие тех, кто реально пытается тебе помочь.

Даже с учетом результата и, соответственно, эмоциональной составляющей.

Осенью 2015 г.после очередной КТ нам сказали, что опухоль, якобы, увеличилась. Мы сделали в разных больницах более 15 КТ . Где врачи попорядочнее, там честно написали , что размеры опухоли не установить. Здесь же все сразу установили. Им просто нужны были подопытные кролики, а муж подходил по всем параметрам: плоскоклеточный рак лёгкого, 2 режима химиотерапии и ещё инвалидность первой группы-подарок для фирмы-спонсора и страховой компании. К слову, даже патологоанатом, проводившая вскрытие, не смогла точно установить размер опухоли. (единственный каммент. Как можно не установить размер опухоли сделав 15 КТ , я не понимаю, и по этому не верю в сие. прим Дядя Вадик)

26 ноября 2015 г. мужу сделали первую капельницу. Первые 2 месяца всё было нормально, ни хорошо, ни плохо. Мы дураки, радовались: наверное, ниволумаб помогает. А с конца января, начала февраля 2016 г. началось резкое ухудшение состояния : охрип и сел голос,начались боли в тазобедренном суставе, одышка с первого шага, начал задыхаться , постоянный кашель, боль в груди , в животе , запор , головокружение , слабость , закладывало уши , полная потеря аппетита ,похудел более чем на 12 кг, рвота при еде отеки ног. Все это шло постепенно, по нарастающей. Я говорила об этом врачу, но ничего не делалось , мне говорили, что это побочные эффекты и капельницы продолжались. В апреле муж лечился в 32 больнице от всех этих симптомов, там помогли,но ненадолго, процесс уже было не остановить. Мужу сделали 12 капельниц с ниволумабом, последнюю 5 мая 2016 г., ходить уже он мог только с палкой, сустав разваливался, хотя в феврале на ренгене поставили артроз, без костно-деструктивных изменений. Задыхался, не мог есть, сильнейшие боли в груди и животе, отеки ног, резко похудел, не мог говорить нормально.

19 мая 2016 г. мы приехали на 13 капельницу, но анализ крови показал гиперкальциемию, то есть разваливались кости, он еле ходил и от капельницы было решено воздержаться. 3 дня я колола мужу миокальцик.

23.05.2016 г. в Песочном сделали анализ крови и КТ. Кровь, вроде бы пришла в норму, а КТ показала , якобы, отрицательную динамику и разрушение сустава. Состояние мужа было тяжёлое, ниволумаб капать не стоило и к нам потеряли всякий интерес. Мавр сделал своё дело….

Игнатьева Лолитта (подпись была в комментарии)

Только из уважения к ушедшему человеку я не буду писать всё что думаю. И хоть мой ресурс достаточно критичен к врачам нашим, НО, как мне кажется, критика всегда обоснована и вменяема, а тут я увидел просто дикую ненависть какую-то.

Буду краток, так сказать.

Есть ли у Ниволумаба побочные эффекты? Конечно есть, как у любого препарата для лечения онкологии, только в реале они проявляются у порядка 10% пациентов.

Писать всякую дрянь про врачей, которые попытались дать человеку шанс, с учетом того, что выживаемость пятилетняя у пациентов с плоскоклеточным раком легкого колеблется у отметки 15%, как минимум не порядочно (как минимум).

Ниволумаб УЖЕ одобрен во всем мире для лечения плоскоклеточного немелкоклеточного рака легкого (НМРЛ), получавших ранее химиотерапию на основе препаратов платины.

З.Ы Вся эта история мне напомнила стандартный миф о том, что была у меня родинка, я ее не трогал, а потом мерзкие врачи ее удалили и у меня появилась меланома .


Привет!
Вполне вероятно, мы не знакомы лично. Но кто знает - может мы сидели за соседними мольбертами в художественной школе #2, ходили в один детский сад и размазывали манную кашу за одним столиком. А может вместе бегали на физ-ре в манеже Политеха или плавали на смежных дорожках в бассейне "Обь"? А возможно, я придумала тебе классный логотип или посоветовала самые удобные кроссовки? Или ты видел меня на вотерпольном матче? А может в Горном, в Новосибирске, в Челябинске, в Томске или Красноярске? Может мы учились в одной школе, в конце концов? Мест, где мы могли пересечься, или ты мог меня увидеть, очень много! Это не особенно важно, важно то, что мне сейчас очень нужна твоя помощь и поддержка!

С 2010 года походы в Алтайский краевой онкологический диспансер "Надежда" стали для меня привычным делом. Да, я, 19-ти летняя девушка, заболела раком (Лимфома Ходжкина 3 а стадия, а сейчас уже 4-я стадия).

Ничего ведь не предвещало беды - я успешно закончила второй курс, сдала сессию, нашла подработку на лето - консультант в магазин Reebok, отдыхала в погожие выходные дни в Горном Алтае с любимым парнем и друзьями. В октябре на шее я нащупала очень большой и плотный лимфоузел. Не придала этому особое значение, но к терапевту на прием записалась. Далее начались бесконечные многодневные походы по докторам, которые не увенчались успехом. Поняв, что никому я не интересна и только треплю нервы врачей, мы с папой пошли к знакомому доктору и сделали пункцию лимфоузла (это не страшно, просто шприцем берут немного крови). Буквально на следующий день мы сидим на втором этаже "Надежды", доктор (по иронии судьбы) моя тезка - Юлия Николаевна, говорит - "Вы только не плачьте, у вас рак". Конечно же я заплакала! Какой-такой рак? Это шутка? Но нет, вот я уже дома, хожу по комнате, набираю номер куратора и всхлипываю в трубку - "Мария Михайловна, у меня рак, я ложусь в больницу, возможно придётся брать академ". Меня на тот момент больше волновало, что учебу пропущу;) Но это и хорошо, учеба помогала отвлекаться, не раскисать. Один день - день капельницы у меня "тошнотный", а на следующий бежала вприпрыжку на пары - рисунок, проектирование, философию, историю искусств.

Пропустила я не очень много, в больнице пролежала около месяца, далее приезжала только на капельницы каждые две недели. Одногруппники не косились, преподаватели помогали готовится к сессиям, лечение постепенно подходило к концу. Всего в 2010-11 году у меня было 6 курсов химии и курс облучения. Ремиссия пришлась на июль 2011 года, консилиум докторов подтвердил мое выздоровление и я улыбкой бегу по жизни дальше;) Каждые три месяца я ездила на контроль к доктору, сдавала кровь, делала УЗИ, рентген/томографию. Все нормально.

2014 год выдался очень насыщенным - защита диплома, окончание университета, свадьба, переезд от родителей. К концу года я начала сильно уставать, постоянно хотелось спать, я похудела (в общей сложности на 10кг), постоянно была температура (38'). Анализы крови были нехорошие, а на УЗИ показывались огромные лимфоузлы в брюшной полости. В феврале мне делают биопсию (операционным методом берут кусочек пораженной ткани на анализ)увеличенных узлов в воротах печени, и ничего плохого не находят! Просто констатируют факт, что печень в плачевном состоянии, и увеличены лимфоузлы. Мы вроде бы и рады, но я продолжаю худеть, мне уже почти не хочется есть, начинается сильный кожный зуд и проливные поты (симптомы лимфомы), тяжело даже дойти пешком до магазина в двух шагах от дома! (И если честно, прошло всего лишь чуть больше года, я смотрела фотографии весны 2015 и ужасалась - ведь мне-то не казалось тогда, что я настолько доходяга! Но окружающим это было заметно!) Доктора забили тревогу, оформили квоту на лечение в клинике Герцена в Москве. Пришел ответ, что рецедив мой не подтвержден, нужно пробовать еще лимфоузлы на наличие этой болячки. Сказано - сделано, в июне мне делают пробу шейного и пахового узлов, болезнь подтверждается. Врачи подумали и решили, раз рецедив первый, достаточно долгая была ремиссия, можно попробовать лечить "проверенным" способом. Я воодушевляюсь (ведь столько времени не могли понять, что со мной, а я действительно потихоньку умирала), хожу на капельницы, начинаю поправляться. Сентябрьское УЗИ показало улучшение. Но дальше дела обстояли не очень радужно - я уже "перебрала" за первое и второе лечение один из компонентов схемы химиотерапии, больше мне его ставить нельзя, и нужно менять немного схему. К этому добавляются походы к кардиологу, который не на шутку озабочен моими узи сердца и кардиограммами. И правда - не очень-то весело жить с пульсом 135 и постоянной одышкой! Этакое подтверждение пословицы - одно лечим, другое калечим. "Сердечные" препараты пью и по сей день и пить мне их еще несколько лет точно, но зато мой моторчик меня не подведет в нужный момент (об этом дальше).

Так как сменили схему, убрав препарат, эффективность уменьшилась. В январе 2016, после 8-ми курсов химии, оказалось что пошла прогрессия заболевания. В очередной раз наши врачи разводят руками, и снова готовим документы для лечения в другом регионе. Откликается Новосибирск, клиника Иммунопатологии. 14 марта (пн) меня кладут в больницу, там делают несколько анализов и уже в выходные ставят первую капельницу химиотерапии "второй линии". Всего у меня было три курса таких химий (dhap), я неоднократно за время лечения проходила УЗИ и компьютерную томографию, а после всего и ПЭТ-КТ, которые показали улучшение! Также методом сепарации, набрали мои стволовые клетки, подготовили их, и 23 мая 2016 года сделали трансплантацию. Добро на пересадку давали несколько дней - ждали заключения кардиолога, сердце могло не выдержать. Трансплантация проходила в стерильной палате - боксе, под постоянным контролем докторов.

Минуя все неприятные последствия пересадки, скажу - 9-го июня 2016 меня выписывают домой, в удовлетворительном состоянии. Около полутора месяцев ушло на восстановление нормальной двигательной активности (ведь в больнице я почти все время лежала), и вновь начались походы по больницам, ведь в выписке у меня черным по белому написано - "недоказанная частичная ремиссия. Высокая вероятность рецедива заболевания. Рекомендована консультация в СпБ в клинике Горбачевой для дальнейшей тактики консолидации заболевания".
На той самой Питерской консультации 14 сентября 2016 года доктор сказала, что есть шанс на длительную ремиссию с помощью препарата Брентуксимаб (Адцетрис). Стоимость одного курса лечения (а нужно их 6, и лучше 8) - 7980€, это огромная сумма, подъемная только большим количеством неравнодушных людей, поэтому я прошу помощи у тебя! Если ты хочешь заработать плюсики к карме (и веришь в это) или в принцип бумеранга, то помоги. Не проходи мимо, пожалуйста. Помоги денежкой, репостом, чем получится! Я верю, что буду здорова!

Деньги на препарат можно передать следующими способами:

Читайте также: