Начались боли у папы рак


  • Молчание поневоле. Как помочь, если голос пропал


Когда из больницы выписывают умирать

- Поэтому и появились хосписы для тех, у кого нет надежды на выздоровление. Она, конечно и раньше была – 5 коек выделялось в стационарах для так называемого симптоматического лечения, но при том уровне смертности от рака, что был прежде, это капля в море. К сожалению, современный принцип оказания паллиативной помощи в стационарных учреждениях у нас искажен, - считает Георгий Манихас. - В хосписах может не хватать мест, потому что в них привозят умирать – это вынужденная мера в нашем неустроенном обществе (нет возможности ухаживать за смертельно больным человеком, маленькие дети в тесной квартире, проживание в коммуналке…). Главное предназначение хосписа на самом деле - подобрать своевременную терапию, например, чтобы вместо 4-6 уколов в день пациент мог получать 4-2 укола, чтобы процесс обезболивания не был обременительным ни для больного, ни для родственников. Основная нагрузка по лечению болевого синдрома должна ложиться на выездные бригады. От ее специалистов зависит климат в семье, где страдает человек, и качество симптоматической терапии на месте.

Мы лечим неправильно

Весь мир давно уже пришел к выводу, что начинать противоболевую терапию, если есть боли, надо задолго до того момента, когда их можно снять только наркотическими анальгетиками. – рассказывает главный врач хосписа №2, председатель правления Ассоциации паллиативной медицины, Заслуженный врач России Зоя Софиева. - Потому что чем позже мы ее начинаем, тем более агрессивно включаются психологические аспекты боли, и порог ее восприятия снижается. Период от терпимых болей до мучительных у каждого разный – у одного он длится два месяца, у другого, как это происходит с раком предстательной железы, – годами.

Чтобы поднять болевой порог надо сразу же определить характер боли. Она может быть разная. Вызванная висцеральными органами – печенью, желудком, снимается одними препаратами, от костных болей никакие обезболивающие средства не спасут, требуются лекарства, снимающие мышечный спазм. У пациента может быть инфаркт миокарда, прободная язва, осложнение после операции, то есть это необязательно онкологическая боль. Но врач поликлиники и даже хосписа не может поставить диагноз – онкологических больных в стационары не берут, если они неоперабельны, на амбулаторную диагностику им не добраться.

В чем причина мучительных болей?

Наши больные мучаются от того, что в общей лечебной сети не организована грамотная противоболевая терапия, – продолжает Зоя Софиева. - Я читаю лекции для врачей поликлиник о том, что такое коррекция хронических болей в онкологии, когда и как ее начинать. Не представляете, сколько визиток я оставляла врачам после лекций, чтобы они задавали вопросы, как откорректировать болевой синдром. Ни одного звонка за годы проведенных лекций. И больные действительно остаются без помощи, несмотря на то, что условия для ее оказания существуют. Есть небольшие перебои с лекарствами, но их можно пережить с помощью заменяемых препаратов - человек не должен страдать.

Да, в городе все есть – и лекарства и выездные бригады и хосписы, но организационные вопросы запущены донельзя. В результате нередко оказывается, что семьи, в которых умирает от рака родственник, остаются наедине со своей бедой. А службы, созданные, чтобы помочь с нею справиться, работают сами по себе. И из-за этой разрозненности, мы теряем большую группу больных, которым необходима паллиативная помощь в хосписе, например, та же коррекция болевого синдрома.

Как пояснил главный онколог Петербурга профессор Алексей Барчук, отказавшийся от федеральной льготы пациент может вернуть ее через полтора-два месяца.
Значит, до этого момента, он должен покупать обезболивающие препараты самостоятельно. Доживет ли он до возвращения льготы, неизвестно.

Выбора нет

При этом у профессионалов хосписов больные от инъекционных препаратов не превращаются в решето от уколов по 4-6 раз в сутки, в первую очередь потому, что там умеют разными средствами снимать хронические боли, а наркотическую терапию пациенты получают недолго. В домашних условиях нередко на фоне длительного использования инъекционных наркотиков или из-за локализации злокачественной опухоли больного некуда колоть (морфин депонируется под кожей и не поступает в кровоток), пластырь тоже бесполезен. На западе в таких случаях используется разные аптечные формы наркотических анальгетиков: больному дают несколько капель на язык или кладут таблетку кодеина за щеку, и препарат с кровотоком попадает куда надо. У нас этого нет.

При сильно выраженном болевом синдроме, распадающихся ранах, метастазах в кости, скоплении жидкости в брюшной полости в Америке и Европе больных везут не в хоспис, а в обычный госпиталь, где проводится хирургическое лечение, которое облегчит последние дни жизни. А у нас, согласно регламенту Минздравсоцразвития, "противопоказаниями для госпитализации в отделения интенсивной терапии и палаты интенсивной терапии являются все инкурабельные (неизлечимые) состояния, бесперспективные для клинической ремиссии".

Наркодилеров среди врачей нет

Служба по контролю за легальным оборотом наркотиков (СКЛОН) управления Госнаркоконтроля по Петербургу и Ленинградской области утверждает, что у нас нет перетекания из легального оборота наркотиков в нелегальный. Но бесконечные проверки соблюдения жесткого антинаркотического законодательства в отношении законного оборота наркотических препаратов не ослабевают. И это одна из серьезных причин, по которым врачи амбулаторной сети и аптеки не любят иметь дело с наркотическими препаратами. Жестким это законодательство можно назвать местами, местами оно просто абсурдное и невыполнимое. Ни в одной стране мира таких драконовских мер нет. И сколько не ставили бы медики вопрос о его смягчении, оно только ужесточается.

Кроме правил Госнаркоконтроля врачи должны выполнять еще и правила Минздравсоцразвития. Скажем, если больному требуется 6 обезболивающих инъекций наркотического средства в сутки, надо собрать консилиум, который и примет решение по этому поводу под протокол. А кто ему будет делать уколы? По закону к наркотическому анальгетику могут подойти только врач и медсестра. Медсестра должна набирать шприц в присутствии доктора. Но амбулаторно обеспечить выполнение этого правила невозможно, поэтому чаще всего, в этом случае медицина держится на доверии – родственники часто колят лекарство сами по договоренности с врачом. Но если они случайно выбросят или раздавят пустую ампулу, у врача будут большие неприятности.

Как научить врачей нарколечению

- Есть масса препаратов, которыми можно заменить наркотики – я использую два лекарства, перекрывающих те же рецепторы боли, что и морфин. И если по каким-то причинам нельзя использовать наркотические обезболивающие, это выход из положения. Но очень мало докторов, особенно поликлинического звена знают о таких возможностях – в институтах паллиативная медицина не преподается, противоболевой терапии на дипломном этапе нет. Потому что до сих пор в номенклатуре Минздрава такой специальности, как паллиативная медицина, не было. Раньше хирурги, онкологи, терапевты амбулаторной сети обязаны были пройти обучение в Институте онкологии или в Городском онкологическом диспансере, потом об этом просто забыли. Сейчас мы начинаем образовательную программу по паллиативной помощи в новом вузе – СЗГМУ им. Мечникова.

Чего не хватает врачам и пациентам?

2. Расширенного спектра препаратов для снятия хронического болевого синдрома и разумных правил контроля их применения.

3. Обязательной подготовки терапевтов в плане противоболевой терапии. Они вовсе не заинтересованы в мучениях пациента, но чаще всего не умеют квалифицировать болевой синдром и назначить грамотную противоболевую терапию.

4. Внедрения в практику обязательных стандартов оказания паллиативной помощи. Сегодня в амбулаторной сети все зависит от человеческого фактора – образования и опыта врача, его желания найти лучший способ облегчения состояния умирающему человеку. Если пациенту с врачом не повезло, он вынужден терпеть нечеловеческие боли.

6. Медицинских психологов – специалистов, которые знают и медицину и психологию. Наши психологи не имеют такого образования, а значит, у них нет клинического мышления, необходимого не только, чтобы снять стресс, но и чтобы рассказать пациенту как можно больше о его состоянии. Участковые врачи, которые больше других контактируют с онкологическими больными, теряются, потому что мало знают онкологию.

7. Информированности: пациент и его родные должны знать, что по закону каждый имеет право на противоболевую терапию, на достойное качество жизни, несмотря на то, что она исчисляется месяцами или неделями. Если вам отказывают в этом, обращайтесь в районный отдел по здравоохранению или комитет по здравоохранению.

Боль не всегда сопровождает онкологическое заболевание и возникает много реже, чем принято считать. И также нечасто боль при раке достигает пугающей окружающих невыносимой интенсивности.

Что такое боль?

Боль – это ощущение, которое каждый воспринимает по-своему, очень индивидуально. Её практически невозможно оценить объективно. Казалось бы, совершенно одинаковая по причине возникновения и локализации боль у каждого человека по ощущениям совсем разная. Приходится просто верить ощущениям того, кто мучается от боли. Ощущение невозможно увидеть, но очень сильная боль видна, воплощённое в движениях болевое ощущение производит настолько неизгладимое впечатление, что у очевидца навсегда появляется страх боли.

Какой бывает боль?

  • Боль во внутренних органах называется висцеральной, если повреждена кожа, мышцы или кости, то это соматическая боль. Повреждение нервов отзывается нейропатической болью. Ноцицептивная боль возникает в месте повреждения, это боль после операции, когда болит именно разрез.
  • Боль не всегда возникает в месте повреждения. Так при сдавлении нервного сплетения увеличенными лимфатическими узлами надключичной области, болит локоть, который иннервирует веточка поражённого нерва, и боль называется проецируемой. При опухолевом поражении желчного пузыря болит ключица, и тогда эта боль отражённая.
  • Боль бывает кинжальной, режущей, колющей, тянущей, давящей, обжигающей, тупой, схваткообразной.
  • Острая боль может быть разной, но главное, что она временная. Острая боль существует дни и недели, но не месяцы и годы. Вероятность избавления от боли, надежда жить без боли может изменять её восприятие на более позитивное.
  • Боль дольше 3 месяцев существования считается хронической. Хроническая боль становится самостоятельной, помимо болезни её вызвавшей, она постоянна, поэтому и воспринимается как безнадёжная и вечная.

Боль всегда разная

Нет двух одинаковых болевых синдромов. Одинаковая по анатомо-физиологическим характеристикам боль каждым человеком психологически воспринимается индивидуально. Это объясняется генетическими особенностями психологического восприятия и воспитанием. Боль у человека, потерявшего надежду на излечение и помощь специалистов, сильнее, чем у ещё верящего в личное светлое будущее. Женщины выдерживают более сильную боль, чем мужчины. Но не все женщины одинаково воспринимают интенсивность боли, некоторые изнеженные дамы к маленькой боли добавляют чрезвычайно много эмоций.

Но и у одного и того же человека боль тоже разная в разное время. Ночью боль сильнее, потому что нет отвлекающих факторов дневной жизни, человек страдает в одиночку, а одному болеть всегда хуже. Изменение атмосферного давления может усилить ощущение, высокая влажность воздуха тоже не помогают. Недосып и нервозность могут сделать боль и сильнее, и слабее, тогда как принципиально интенсивность боли не изменилась. Ожидание боли тоже играет на её усиление. Каждый день с болью не похож на предыдущий и последующий.

Интенсивность боли определяется самим страдающим. Конечно, его ощущения не могут соответствовать реальности, но это восприятие ему диктует собственный порог болевой чувствительности, собственная эмоциональность. Кто-то боль преувеличивает, кто-то преуменьшает, правда в том, что от боли любой интенсивности человек страдает телом и душой.

Онкологическая боль

У онкологического пациента боль бывает часто: это острая боль после операции, острая боль при осложнениях химиотерапии и хроническая боль при лучевых повреждениях мягких тканей, острая боль при взятии анализов крови и введении лекарств, хроническая боль от развивающейся опухоли и растущих метастазов. Каждая боль имеет свою эмоциональную окраску: жгучая, тупая, спастическая.

Пациент может одновременно иметь несколько видов боли: тупая боль в поясничном отделе позвоночника, поражённом метастазами, которая становится острой при изменении положения тела. И тут же острая жгучая боль из-за развившегося после химиотерапии лекарственного стоматита и спастическая из-за поражения слизистой кишечника. При этом совершенно не исключаются обычные для всех людей временные головные боли, связанные с утомлением или повышением давления.

Онкологическая боль связана с наличием опухоли, первичной или вторичной – метастазов. Метастазы прорастают в окружающие здоровые ткани, вовлекая в раковый процесс и разрушая нервные окончания, сигнализирующие в головной мозг о беде. Не во всех органах метастазы вызывают боль. Так поражение лёгочной ткани безболезненно пока процесс не вовлечёт плевральные листки, которые будут болеть во время вдоха. Боли в печени или почке появятся при вовлечении в раковый процесс капсулы, покрывающей орган.

Метастазы в костях заболят, когда процесс распространится на обильно иннервированную надкостницу - внутри кости почти нет нервов, а поэтому боли тоже не будет. Метастазы в головном мозге оттесняют ткани, но боль появиться только при сильном сдавлении мозга, плюс дополнительное производство ликвора и нарушение его оттока повысит внутричерепное давление.

Как лечат боль

Любая опухолевая боль вынуждает к ограничениям активности и движений. Но острая боль проходит, а хроническая боль не позволяет делать привычное и необходимое, может уложить в постель и вовсе обездвижить, чтобы движения не вызывали усиления боли.

Не всегда возможно полностью снять хроническую боль, но нельзя не пытаться её уменьшить:

  • терапевтическим влиянием на болезнь, её вызвавшую;
  • медикаментозным увеличением порога болевой чувствительности;
  • анестезирующими блокадами проводящих боль нервных окончаний;
  • психологической поддержкой пациента;
  • изменением образа жизни пациента на дающий меньше поводов для усиления боли.

Лечение боли нельзя сводить только к приёму обезболивающих препаратов. Но лекарственная терапия, тем не менее, должна быть правильной и адекватной. Поскольку метастазы, особенно костные, удалить не представляется возможным, со временем они обеспечивают постоянную боль. Обезболивать в этом случае можно не только анальгетиками, но и химиотерапией, и бисфосфонатами, и радиоактивными препаратами. Варианты разнообразия обезболивающей терапии есть не только при костном поражении.

Основная цель лекарственного воздействия - быстрое и надежное достижение обезболивающего эффекта. Всемирная организация здравоохранения предлагает несколько этапов лечения боли, на каждом из которых используются определённые группы средств, начиная с достаточно эффективных у большинства пациентов и малотоксичных, постепенно переходя к препаратам с большим числом побочных реакций. При выборе вида обезболивания обязательно учитывается степень страданий и влияние боли на качество жизни.

  1. При усилении интенсивности хронического болевого синдрома не стоит одновременно использовать для лечения боли препараты одной группы, эффект вряд ли вырастет, но побочные реакции гарантированы в большем объёме и выраженности. К примеру, диклофенак и ибупрофен или вольтарен сочетать нецелесообразно. Надо выбрать препарат другой фармакологической группы.
  2. Не всегда наркотический анальгетик становится панацеей. К примеру, боли в кишечнике лучше снимаются спазмолитиками или комбинированными с ними препаратами, костные боли хорошо реагируют на нестероидные противовоспалительные средства (НПВС), неврологическая боль мало чувствительна к наркотикам, а помогает НПВС кеторол.
  3. В некоторых случаях требуется назначение наркотиков с НПВС.
  4. Если обезболивающее лекарство совершенно не снимает боль 12 часов, то либо надо увеличить его дозу, либо поменять препарат.
  5. Всегда необходимо лечить сопутствующие патологические симптомы, самостоятельно не вызывающие боль, но усугубляющие психологический дискомфорт и физические страдания. К примеру, ликвидировать запор или изжогу.
  • Эффект лекарства не всегда одинаковый, он зависит от настроения, времени суток, наличия рядом близких, даже от погоды. Подход к назначению обезболивающего индивидуальный.
  • Разработаны стандартные последовательности назначения обезболивающих препаратов, показавшие эффективность на тысячах пациентов, их необходимо придерживаться. Время для эксперимента придёт позже, а до того надо использовать наработанное человечеством и доказавшее свою эффективность и пользу.
  • При утрате чувствительности к лекарственному средству, переходят к более сильному препарату, выбор аналогичного по активности препарата неправилен.
  • На любом этапе к препаратам стандартной последовательности можно присоединять вспомогательные - адъювантные препараты, в том числе и воздействующие на центральную нервную систему.
  • Боль легче предотвратить, чем устранить, поэтому интервал между приёмом анальгетика зависит от длительности обезболивания. Лекарство должно приниматься до возникновения боли.
  • При необходимости лекарство нужно принимать раньше планируемого времени.
  • Лучшие средства те, которые легко принимать - это таблетки или ректальные свечи. Инъекции неудобны, к ним переходят при неэффективности таблеток.

Все эти принципы используют в лечении болевого синдрома врачи Европейской клиники. Мы владеем не только лекарственным обезболиванием онкологических пациентов, но и всем известным спектром хирургических и неинвазивных (без повреждения кожи) методов лечения боли. В Европейской клинике помогут жить лучше и с меньшей болью.

После того, как действие препаратов закончилось, оказалось, что папа вполне таки здоров психически. Нужно было отправлять к онкологу. Он сопротивлялся, дошло дело до серьезной ссоры. В определенный момент мне пришлось его ударить, за что до сих пор стыдно.

Записала на платный приём в абаканский онкодиспансер и потащила папу к врачу со всеми анализами и снимками, которые уже были на руках. Кстати, платным был только этот приём, далее практически все по омс. После доп.анализов оказалось, что у отца "неоперабельный мелкоклеточный рак головного бронха, легких 4ст., с метастазированием в голосовые связки, печень и поджелудочную". Назначили курс химии.

Папа поставил на себе крест. Не хотел кушать, чем либо заниматься. С горем пополам вытащили его из депрессивного состояния и уговорили продолжать лечение. Врачи сообщили, что при таком диагнозе и на этом этапе, средняя продолжительность жизни около 4-6 месяцев. Ха! Он прожил намного дольше)

Химиотерапию папа перенёс очень легко и она помогла. По итоговым анализам - ремиссия. Врачи разводят руками, говорят о том, что в их практике такого еще не было. Мы были довольны.

С момента обнаружения этой болячки прошло 2 года, папаня отлично себя чувствовал, работал, заканчивал ремонт. В марте обследовался - все стабильно, без изменений. И, буквально на следующий день он очень сильно простыл, что переросло в воспаление лёгких. Вылечили, но на фоне этого воспаления проснулся и рак.

Это было начало конца. Поездку к онкологу в Абакан папа постоянно оттягивал. Ходил в Минусинске, особо на приемы не торопился. Слишком расслабился.

2го июля папа купил машину, а уже 23го мне позвонил брат и сообщил, что отец не смог поехать в больницу. Просто за одну ночь болезнь отобрала у человека все силы. Как мы летели с границы я толком не помню, но понимание, что пиздец близко, пришло очень быстро. Это был понедельник. Кушать папа уже не мог нормально. Только что то жидкое и только лежа на левом боку, в ином случае - рвота.

В среду вечером у папы началась рвота с кровью, отвезли в больницу. В пятницу, 27 июля, утром его выписали. Врачи сказали, что счет пошел на дни и попросили дать ему уйти спокойно. Не верила до последнего. Дома он отлично покушал, пообщался с гостями и отправил нас к бабушке. "Вечером приедете и вместе поужинаем".

Около 19 часов он позвонил, сказал приехать и что задыхается. Врач скорой помощи поставила папе какой-то укол, подключили к аппарату. В 19:45 аппарат отключили, рассказали нам, что сделать, когда все закончится и уехали.


Люди не задумываются, но рак косит направо и налево. По статистике в России каждый год обнаруживают около 300000 новых случаев, каждый год! А рождается 2млн в год. За вашу жизнь в 65 лет заболеет 20 миллионов сограждан. Это каждый 7ой рано или поздно заболеет раком. То есть шанс заболеть раком 15% у каждого человека (а не мифические какие-то шансы)

Бабушка умерла в том году, я заболел в этом и узнал у скольких моих знакомых есть похожие истории кто вылечился кто умер.

Походил по анкологам, кругом все переполнено очереди по 8 часов в приемной.

Это ад какой-то, и где статьи ? Где репортажи? Никто не нагнетает.

Читать страшно, у самого ничего не болит ничего не беспокоит :’(

В феврале 1995 мой отец выписался из больницы после месячного (. ) обследования. Проводила его зав.отделением - моя одноклассница. Диагнозы - холецистит и панкреатит, т.е. "плохо, но не смертельно". 29 марта того же года, утром я уезжал в командировку, уходя из дома слышал, что отец проснулся и начал собираться на работу. Приехал в 22 часа - дома никого нет. Вскоре пришли заплаканные жена и мама - "отцу сделали днём операцию, безнадёжен, в течение суток умрёт". Действительно, 30 марта он умер. Диагноз - "рак желудка", но по факту у него уже все внутренние органы в метастазах были.
Может, конечно, за прошедшие 23 года, ситуация с ранней диагностикой кардинально изменилась, но я этого не вижу. Буквально 4 дня назад умер от рака 17-летний парень, которого учила моя жена. Сдавал экзамены - было ещё относительно нормально (парнишка изначально был болезненный, даже операцию по замене сустава пережил). В июле резко поплохело.

Про работу на МРТ

Я работаю в областной больнице лаборантом МРТ. За смену бывает порядка сорока людей. Большинство - грыжи в спине и ДЭПы в головах. Рутина, в общем. Но бывает, что подготавливаешь пациента к исследованию, говоришь с ним, укладываешь, он тебе на вопросы отвечает, клиники никакой не даёт, кроме затруднения мочеиспускания. И вот ты закладываешь его на малый таз в подозрении на простатит, написаный в направлении от уролога, катаешь, а там рак мочевого по задней стенке с инвазией в прямую кишку и параректальную клетчатку, здоровенный конгломерат лимфоузлов справа, поражение паховых лимфоузлов с двух сторон. И всё это настолько ОГРОМНОЕ, что шансов уже не то, что мало, их просто нет. А мужику 42, семья, дети. Он планы мне сейчас говорил, что быстренько после меня к урологу сбегает, таблетки пропьёт, да баньку достроит. Что доча школу в этом году закончила, надо бы с институтом помочь. Что у него столько планов, щас только простатит подлечу.
И вот аппарат замолчал, тебе идти человека снимать. А ты просто лаборант, ты диагноз не ставишь, тебе просто его снять с аппарата надо и в коридор проводить. Но ты ЗНАЕШЬ. И как сейчас с ним говорить, как ему в глаза смотреть, ты не представляешь. Он же всё-равно спросит, что у него там. И с улыбкой, мол, ну что, неделю или две лечиться надо? А ты знаешь, что ему полгода мучиться по химиям и облучениям. И толку не будет. И что баньку он не достроит. И дочке не поможет. И с этими мыслями ты идёшь его из апарата доставать. И говоришь, что я лаборант, я не понимаю. Щас врач всё опишет, и всё будет норм.
И больше вы никогда не увидитесь.


Прощай Келли, красотка из Twins






Келли Престон умерла от рака молочной железы в возрасте 57 лет.

жену Джона Траволты погубила распространенная болезнь- рак.


очень жаль, что жизнь пролетает так быстро,

и актеры и актрисы твоей молодости уже начинают уходить навсегда.

покойся с миром Келли.


Рак. Как это было, как нашел и как лечился (часть 3)

Завершаю писать, лениво, но раз начал - надо завершить.

Итак. 15 апреля 2020, выписан из больницы. Приехал домой. Тощий, бледный, облеплен пластырями. Вес 70 кг. За 2 месяца потеря веса 20 кг. Все штаны падают не расстегиваясь с меня, купил подтяжки. Швы болят, но терпимо. Ношу корсет, который держит живот, чтобы швы не расползлись. Гемоглобин опять упал до 70. По рекомендации пью препараты железа. Сразу скажу, все таблеточные варианты отмел, пробовал разные, проблемы с ЖКТ моментально. Перешел на жидкий препарат в бутылочках с непонятным названием (Ферлатум Фол). Хитрая система, сорвать колпачок, нажать кнопку на пробке, в жидкость что-то высыпается, взболтать, вскрыть и выпить. Этот препарат единственный нормально усваивался без проблем с ЖКТ. Дополнительно поливитамины. Постоянно хочется есть. Нет, ЖРАТЬ. Ем понемногу, мелкими порциями, но часто. Даже ночью просыпался часа в 3 и шел перекусить на кухню. :) Через 5 дней поехал в медцентр, сняли скобы со швов. Записался на консультацию в медцентр, чтобы понять, что дальше. Для начала к хирургу, чтобы сориентировал куда и как. Пришла гистология, мне ее переслали на мыло, которое оставил в медцентре. Очень много слов, которые я не понимаю, напечатано. Еще больше написано от руки нечитаемым почерком врача. Общий смысл - края разрезов чистые, прорастаний нет, лимфоузлы чистые, все предоставленные на исследование образцы - без метастатического поражения, окончательный полный диагноз - рак восходящего отдела толстой кишки cT4NxM0 II ст. Надо двигаться дальше, и вот тут началось.

В день, когда я должен был ехать на консультацию, позвонили из медцентра и сообщили, что в связи с ковидом, они закрылись и все консультации отменены. В выписке было написано, что я выписан под амбулаторное наблюдение онколога по месту жительства. Там уже должны были определить. что делать дальше, химия нужна или нет и так далее. Попытался записаться в краевой онкодиспансер на прием к наркологу. Тут выяснилось. что в онкодиспансере кто-то поймал ковид, заразил врачей и на Приморский край осталось 3 онколога. Записаться к ним самостоятельно нельзя. Пошел в поликлинику к терапевту, она долго копалась в компьютере, искала время и врача, в итоге смогли меня записать на прием через месяц, на конец мая. Предварительно отправил информацию нескольким знакомым, у кого есть знакомые онкологи, те неофициально посмотрели, общий вердикт - операция прошла нормально, прогноз хороший, но химию на всякий случай надо бы сделать. Жду прием у онколога, пока пью железо, отъедаюсь, лечу шрамы. 3 из 4-х быстро закрылись. А вот центральный длинный от пупка вверх на участке 1,5-2 см категорически отказывается заживать. Чем только не обрабатывал, один черт нагноение, воспаление. В итоге помог порошок банеоцина. Отдельное спасибо тем, кто придумал специальные пластыри с подушками и серебром для ран. Офигенная штука, с ужасом вспоминаю марлевые повязки в госпитале и в больницах раньше, которые клеили каким-то клеем и потом отмачивали и отрывали.

Конец мая. Пришло время идти к онкологу. Отожрал обратно уже около 14 кг, аппетит хороший, ЖКТ работает идеально, боли в спине прошли. Собрал все документы в кучу и поехал в онкодиспансер. Допуск как на склад биологического оружия. Маски, антисептики, анкетирование. Врач - молодой парень, посмотрел на меня, долго читал все, что я ему принес, задавал кучу вопросов. В общем ощущение, что не формально отнесся, а реально пытался разобраться в ситуации. Результат - иди живи, периодически сдавать анализы крови на маркер РЭА, делать КТ грудной и брюшной полости, колоноскопию. Химия не назначалась. Я спросил, а почему другие онкологи говорили, что химия нужна для профилактики? Ответ был такой. Если бы мне (врачу) просто показали результаты анализов, КТ и гистологии отдельных участков, я бы сам назначил химию на всякий случай. Но тут я вижу тебя, твое состояние, гистологию ВСЕГО образования, которое удалено и лимфоузлов, информацию от хирурга в выписке, который был внутри тебя и все там видел. На основании этого врач заключил, что от химии в моем случае вреда может быть больше, чем пользы.

Небольшое отступление. У моего друга в Москве несколько лет назад была примерно такая же фигня, только еще хуже, прямая кишка, колостома на 3 месяца, повторная операция, несколько месяцев с мочевым катетером. Когда все закончилось, ему также не рекомендовали химию, только контроль маркеров и обследование. Прошло уже года 4, полет нормальный.

Сейчас прошло 3 месяца после операции. На прошлой неделе сдал анализы. Гемоглобин 147. Маркер РЭА в референтных пределах. Сделал КТ грудной и брюшной полости с контрастом, анастомоз в порядке, проходим, никаких образований и уплотнений нет, внутренние органы в норме, лимфоузлы (те, что остались) без изменений. Короче говоря, все в порядке, значимых изменений нет. Еще через 3 месяца пойду на колоноскопию. Плохо то, что отожрался опять до 92 кг. Начал борьбу с лишним весом. Обзавелся складной беговой дорожкой, теперь каждый вечер под сериалы 5-8 км быстрым шагом, бегать не люблю, а вот ходить - самое то. ЖКТ работает нормально, каких-то проблем из-за отсутствия части кишки не ощущаю. Надеюсь, что проскочил по краю и дальше будет нормально. Но контроль и анализы - наше все, буду следить.

Вот как-то так все получилось. Ну и о том, как вообще. Главное - не загонять себя в панику. Честно говоря, я пофигист и это, наверное, мне помогло. Опухоль - да, хреново, но операции делают? Да, делают, значит надо лечить. Подтвердился рак? Хреново. Но ведь его можно лечить? Можно. Тогда нефиг паниковать, сначала операцию сделаю, а там будет видно. Про диагноз рассказывал не всем подряд, но близкие знали (кроме матери, ей про онкологию сказал уже после операции, до этого говорил что просто образование, чтобы не паниковала, у нее и так проблем со здоровьем гора). Что порадовало и помогало в процессе - со всех сторон пытались помочь. Сращивали консультации врачей, помогали решать текущие вопросы. Приходилось останавливать однокашника из ТОВВМУ, который готов был кинуть клич среди однокурсников, тормозить попытки друзей из Москвы с часового форума, которые готовы были в любой момент помочь деньгами. Не всех успел остановить, нормальная сумма прилетела на карту ночью, утром увидел. Ребята из часового чата молча собрали и прислали, мол пригодится. Знакомые постоянно задавали вопрос, что надо, чем помочь, решим вопросы, только скажи что. При этом со многими не то чтобы сильно дружу или часто вижусь, но тем не менее. Очень благодарен всем, кто поддерживал и продолжает поддерживать меня. Когда встал вопрос по операции и было непонятно, будет квота или нет, партнеры по работе готовы были оплатить операцию из средств компании (там сумма могла быть и в полмиллиона). Так что не имей сто рублей, а имей сто друзей.

Сейчас я веду обычный образ жизни, работаю, занимаюсь своими хобби. Только не курю, почти не пью, контролирую (насколько это удается) питание. Надо еще спортом поплотнее заняться.

Спасибо всем, кто прочитал. Думаю, что итог моей эпопеи позитивный, но не хочу загадывать. пусть время пройдет, оно и покажет.

Читайте также: