На кавказе раком не стоят

1. Что происходит сейчас на армяно-азербайджанской границе?

Грохочут пушки. Причем не в Нагорном Карабахе , больше 30 лет живущем в состоянии перманентной войны, а прямо на армяно-азербайджанской границе. Настоящие боевые действия идут уже неделю.

Армяне рапортуют, что подбили азербайджанский танк. В Баку отвечают, что разбомбили армянский укрепрайон. У азербайджанцев погиб генерал-майор и еще 10 солдат и офицеров. У армян 4 погибших.

Доходит уже до обстрела из гаубиц мирных сел.

А пресс-секретарь азербайджанского Минобороны сгоряча пригрозил ракетным ударом по армянской атомной электростанции. Если армяне ударят по водохранилищу на азербайджанской стороне.

Понятно, что если действительно вспыхнет АЭС в Армении или нефтепромыслы под Баку, экологическая катастрофа накроет весь Кавказ , а, может, и половину планеты.

Но горячих армянских и азербайджанских военных и политиков уже трудно остановить. Конфликт разгорается с каждым днем все злее и масштабнее.

Похороны военнослужащего в Ереване Фото: REUTERS

2. Почему вспыхнуло именно сейчас?

На этот счет и специалисты, и обыватели высказывают различные версии. И ни одну из них сбрасывать со счетов пока нельзя. Например, многие эксперты считают, что таким образом в Баку решили отвлечь народ от внутренних экономических проблем - цены на нефть - главный экспортный товар Азербайджана - рухнули, к этому добавился и общий кризис на фоне пандемии коронавируса. И для сплочения нации было решено обострить застарелый конфликт с Арменией .

Но дело в том, что похожие причины, чтобы начать маленький победоносный конфликт, есть и у Еревана (ну, кроме нефти, которую в Армении не добывают).

Поиск внешнего врага прекрасно отвлекает людей от сложностей в повседневной жизни. Пусть и ненадолго.

Других глобальных причин для эскалации конфликта внутри Армении или Азербайджана нет. Стороны в принципе старались поддерживать замороженный статус-кво.

Настоящие боевые действия идут уже неделю, дошло до обстрелов мирных сел Фото: REUTERS

3. Какая из сторон сильнее?

Абсолютное большинство и гражданских, и военных экспертов однозначно сходят в том, что Азербайджан выглядит мощнее Армении. И в экономическом, и в военном отношении. Армия Азербайджана почти в 2 раза больше армянской, а военные бюджеты этих стран вообще не сопоставимы: Баку тратит на оборону почти 4 млрд долларов в год, а Ереван – 629 млн долларов.

4. Кто союзники Баку и Еревана?

Традиционно считается, что главным политическим и военным союзником Азербайджана является Турция. Азербайджанцы и турки этнически родственные народы. И влияние Анкары на Баку, в том числе экономическое, почти абсолютно. Активно (явно и скрыто) заигрывают с Баку и США. Нельзя не вспомнить, что и Анкара, и Вашингтон в свое время много сделали для того, чтобы Азербайджан не стал членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в котором главную роль играет Россия.

На сторону Азербайджана в этот раз встала даже … Украина . Хотя, казалось бы — что ей на Кавказе делать? Но, во-первых, Киев надеется получить у Баку нефть на условиях повыгоднее. А во-вторых, после потери Крыма Украина из принципа выступает за любую из сторон, которая считает незыблемыми границы советского образца 1991 года. А тогда Карабах был в составе Азербайджана. Сейчас же он фактически за Арменией. Кстати, после выступления Киева на стороне Баку, в Ереване демонстративно облили посольство Украины борщом. Обидно, да.

Ну а союзником Армении (которая в ОДКБ вступила) можно считать как раз Москву. И размещение на армянской территории — в Гюмри - российской военной базы (с разрешенной численностью более 7 тысяч бойцов) — главное тому доказательство. К тому же нельзя забывать, что по Уставу ОДКБ нападение на одного из членов этой организации считается нападением на всех.

Но дело в том, что у России дружественные отношения и с Азербайджаном. Это, мягко говоря, не чужая нам республика. И у азербайджанского президента Алиева прекрасные отношения с президентом российским — Путиным . Поэтому подзуживать Ереван на провокации против Баку Москва точно не будет. В ее интересах оставаться на Кавказе главным гарантом мира и равновесия, а не разжигания конфликтов.

Не случайно практически все предыдущие обострения между Арменией и Азербайджаном (в первую очередь из-за Нагорного Карабаха) гасились именно усилиями России, которая сажала стороны за стол переговоров.

В Баку уже прошла многотысячная демонстрация под лозунгом: Отмени карантин, начни войну! Фото: REUTERS

5. Дойдет ли дело до большой войны?

Хочется верить, что до тотальной войны на взаимное уничтожение между Арменией и Азербайджаном дело не дойдет. И конфликт все-таки удастся потушить дипломатическими способами.

Но Кавказ — дело горячее. В Баку уже прошла многотысячная демонстрация под лозунгом: Отмени карантин, начни войну! И если большая заваруха все же начнется, России с ее базой в Гюмри отсидеться будет сложно. На Кавказе прекрасно знают — Москва свое союзническое слово держит, тут еще не забыли войну 2008 года, когда Российская армия пришла на помощь южным осетинам и за пять дней разгромила армию Грузии , обученную инструкторами США.

Но в первую очередь, тут даже сомневаться не стоит, Москва попытается принудить к миру обе стороны, не применяя последний аргумент — оружие.

К тому же в ОДКБ входят не только Россия и Армения, но и другие республики бывшего СССР , например Казахстан и Белоруссия .

АЗЕРБАЙДЖАН-АРМЕНИЯ: ИСТОРИЯ КОНФЛИКТА

Первый вооруженный конфликт Азербайджана и Армении из-за Нагорного Карабаха произошел в феврале 1988 года, тогда случилась артиллерийская перестрелка. Тот конфликт стал первым вооруженным столкновением внутри Советского Союза. Многие эксперты считают, что именно с него начался распад СССР.

Страсти накалялись, полилась кровь, азербайджанцы побежали из Армении и Карабаха, а армяне — из Баку. Ереван выиграл войну начала 90-х, силой отделив от Азербайджана не только сам Карабах, но и районы между ним и Арменией. Азербайджан, конечно, не смирился с потерей территории. И вот уже более 30 лет республики враждуют.

15.07.2020 в 09:59, просмотров: 222030

- Жить тут можно, но не долго, - шутит арестованный губернатор Хабаровского края Сергей Фургал, обвиненный в организации убийств. И добавляет: - У меня нет причин для грусти! Я вообще ничего не боюсь.

И как же сильно отличается от него Николай Мистрюков - тот самый, который проходит по одному с ним делу и на показаниях которого и строится обвинение. Да-да, нам наконец удалось увидеть Мистрюкова. До этого несмотря на слезы супруги, которая обращалась в ОНК, он, со слов сотрудников, отказывался даже показаться правозащитникам на глаза. Он жив, но совсем не здоров. Раздавленный психологически, с тяжелейшим диагнозом он, похоже, потерял всякую надежду.

Две арестанта, две беседы. И одно на двоих уголовное дело.

- Нам из-за карантина запрещают проверять камеры, так что мы не можем посмотреть, какая у вас там обстановка. Опишите свои условия. Есть ли все необходимое в камере?

- Сижу один. Камера самая обычная. Есть холодильник. Есть телевизор, но он не работает, потому что нет антенны.

- Во всех карантинный камерах нет антенн. Может, чтобы новые заключенные какое-то время не получали совсем никакой информации (поскольку тут сидят известные персоны, об их делах рассказывают по ТВ и в газетах).

- И я так подумал. Вот газеты мне принесли, но старые – аж за 9 число. Я на тот момент еще на воле был. Так что про себя там ничего не нашел. Ощущение, что я оторван от реальности. Сейчас обо мне говорят? Ругают? Забыли?

- Точно не забыли. Но я вот про радио забыла спросить – оно ведь по правилам внутреннего распорядка СИЗО обязательно должно быть в каждой камере. И не просто быть, а работать.

- Не боитесь заразиться?

- Нет, я вообще ничего не боюсь. До задержания каждую неделю проверялся, сдавал тесты. Я ведь имел контакты по долгу службы с очень большим количеством людей. Но не заразился. А вот родной брат (я самый младший, а он – старший) умер от коронавируса… подключили к аппарату ИВЛ, но не помогло. Делали после смерти вскрытие, диагноз подтверждён на 100 процентов.

- Что у вас с руками? Они все в красных пятнах.

Члены ОНК попросили сотрудников связаться с медиками, чтобы те выдали все препараты.

- Может, на еду? Как она вам тут, кстати?

- Еда как еда. Скажу так – в жизни надо все попробовать. Но долго на ней протянуть сложно, как медик говорю. С точки зрения насыщенности витаминами и аминокислотами она бедная. Но зато калорийная.

Надеюсь, будут передачки.

- Неужели до сих пор не было?

- Да, ни писем, ни телеграмм, ни посылок, ни передач (теплая одежда – это вот только кофточка, что на мне), ни денег на лицевом счету. И это странно. Не думаю, что обо мне все забыли. На суде адвокат сказал, что СИЗО не принимает передачки из-за коронавируса, но вроде родные были тут, узнавали сами. Не очень понимаю ситуацию.

- На прогулки выводят?

- Да, с этим все нормально. Жалко, что тут спортзала нет. Но я и в камере (она же три на четыре?) делаю зарядку. Как в песне.

- Книги принесли?

- О! Они ее всем новеньким, похоже, предлагают.

- Вам могут родные книги заказать в книжном магазине и тут их примут.

- Спасибо за разъяснения! Сын знает мои предпочтения, может, закажет. А вообще я сейчас в основном отсыпаюсь за все последнее дни. Много ведь событий было.

- Психолог вам, как я понимаю, не нужен. К тому же, его все равно сейчас нет в штате.

- А какой смысл в нем? Если просто время провести. А так я по диплому невролог, разбираюсь в высшей нервной деятельности. Могу сам поработать тут психологом, раз нет специалиста.

- Снова юморите?

- Я не вижу оснований для грусти.

«На вас оказывали давление в местах принудительного содержания с целью вашей отставки с поста губернатора? – спросил другой член ОНК. Сотрудники прервали, сказали, что вопрос не относится к условиям содержания. Но губернатор успел ответить:

- Нет, здесь не оказывали. В другом месте требовали этого, да.

Странности с заключенным Николаем Мистрюковым стали происходить незадолго до ареста Сергея Фургала. Они приятели, вместе начинали как предприниматели, потом вместе стали делать политическую карьеру. Его посадили еще в ноябре прошлого года по все тому же обвинению. Но губернатора не трогали, поскольку, видимо, не хватало прямых показаний на него. И вот Мистрюков их дал… Перед этим он писала ему странные письма, просил адвоката, а потом отказывался от защиты (и так много раз). Жена умоляла членов ОНК проверить – жив ли вообще. Он, по словам сотрудников ФСИН, отказался два раза выйти из камеры, даже чтобы просто показаться на глаза. На этот раз все произошло ровно также.

- Он не хочет, мы не можем тащить его силой, -заявил сотрудник. - Общение с членами ОНК - право, а не обязанность.

- Запищите это на видео и покажите нам, - попросила я. - Мы должны убедиться, что это он и что он живой и здоровый, без травм и ранений. На днях писали, что его вывозили в целях безопасности на конспиративную квартиру.

- Где же может быть более безопасно, чем у нас? Его вывозили, но только в больницу. Это дважды было. А видео показать прямо сейчас не можем, у нас нет такой технической возможности. Пишите запросы.

…Между тем в СИЗО с плановой проверкой прибыл депутат Госдумы Иван Сухарев (он читал мою статью Мистрюкове). По камерам его не пустили, ссылаясь на карантин, а общаться с заключенными запретили, ссылаясь на то, что в законе это не прописано. Но долгое его общение с руководством возымело эффект: Мистрюкова неожиданно к нам вывели!

- Передумал, решил все-таки поговорить с вами, - пояснили сотрудники.

Я прошу заключенного снять маску. Да, это он. Но как он изменился! Постарел лет на 20. А какие измученные глаза.

- Вы действительно отказывались от общения с ОНК?

- Да, но я не понял, кто вы. Мне не разъяснили. А потом уже пришли и рассказали подробно, чем вы занимаетесь. Если бы знал, то не отказывался бы.

- То есть вам не передавали, что мы пришли по обращению супруги, которая с ума сходит от страха за вас?

- Передайте ей, что все хорошо (сжал губы, глаза заслезились)

- Вас пытали? Били?

- Нет, я не избит. Пытать можно психологически. Стены тут такие… (по соседству, через стенку - СУ ФСБ – прим.автора)

В СИЗО нормально, кормят хорошо. Только не оказывают лечения. У меня диагностирован рак нескольких органов малого таза. Диагноз переподтвержден. Каждый день дорог. Прогнозы не дают.

- Вас вывозили на освидетельствование на наличие заболевание, препятствующего содержанию под стражей (по постановлению Правительства № 3)?

- Да. Три недели назад, и до сих пор не ознакомили с результатом.

Когда вывозили в онкоцентр, там я был в наручниках, наверное, потому было соответствующее отношение.

- Какое?

- Как к подопытному. На мне студентов тренировали. Они все процедуры проводили без обезболивания. Это было невыносимо. (голос дрожит). Спина мокрая была вся (видимо, от крови – прим.автора). Если мне скажут, что нужна срочная операция, я откажусь – не смогу такое перенести больше. Я многое делал для своего края, налоги платил в бюджет большие, но, видимо, заслужил все это.

- Никто не заслуживает мучений. Мы направим жалобу в Минздрав. А в СИЗО дают обезболивающие?

- Нет. Мне и моих лекарств-то не дают. Я ослеп на один глаз, второй тоже начинает терять зрение. Отслоение сетчатки. Нужен курс лечения, препараты дорогостоящие. Но они только дадут наконец разрешение на лекарства, как что-то происходит. А жена живет в Хабаровске, пока она доберется в Москву – рецепт уже не годен по срокам. Так я и не получал вех нужных мне препаратов. Острая боль постоянно присутствует.

- Мы очень вам сочувствуем и напишем обращение в медуправление ФСИН России.

- Жена нам говорила про ваше странное поведение. Приводила в пример отказы от адвокатов, которых вы сами же просили.

- Да, я отказывался много раз хотя просил. Это происходило после общения со следователем. Он меня убеждал, что адвокат не нужен. Я не выдержал всего.

Во время борьбы с коронавирусом кажется, что все остальные болезни отошли на второй план. Но так кажется только здоровым. В условиях пандемии никто не отменил, в частности, рак. Заведующий отделением хирургии № 1 чеченского Республиканского онкологического диспансера, врач-маммолог, пластический хирург, хирург-онколог высшей категории Адам Токаев рассказывает об особенностях своей работы — в операционной, в больничных палатах и даже в зале суда.

Фото: Диана Магомаева

Чеченский мужчина — маммолог?

Я начинал работать в 2004 году в единственном на всю республику отделении общей онкологии ГКБ № 1 Грозного, рассчитанном всего на 30 мест. Работали в тяжелейших условиях. Реанимации не было, палата интенсивной терапии отличалась от обычных лишь меньшим количеством коек. Оперировали в малюсенькой операционной. Шили капроном и кетгутом, который даже в то время уже нигде не использовался. Часто отключали свет, и я всегда носил с собой налобный рыбацкий фонарь.

В онкологии очень важен послеоперационный период, у нас же не было возможности выхаживать пациентов после сложных операций. Делали в основном по гинекологическому профилю и на молочной железе — таким больным на следующий день можно вставать. Это и определило мою специализацию.

Для стеснительных пациенток сейчас в отделении есть женщины-маммологи. Я их обучаю, передаю опыт: у нас должна быть надежная команда.

Все началось с лягушек

— С детства мне было интересно, как устроено тело человека и вообще весь животный мир. Всегда представлял себя врачом-хирургом и уже в классе девятом препарировал лягушек. Не с целью садизма, конечно. Проводил опыты: иголкой отсоединял головной мозг от спинного — при этом все функции жизнеобеспечения работали, ножницами резецировал нижнюю челюсть. Пытался сам сделать кардиограф.

Нет, я был совсем не идеальным учеником. Директор нашей школы пророчил мне и моему другу будущее наркоманов. Мы с ним потом встречались — вскрывал ему распухший палец, когда уже работал врачом.

После окончания школы поступил в Азербайджанский медуниверситет. Помню, Москва и Питер выделяли Чечне максимум два места на бюджетной основе, а Баку — целых 15. Правда, на них претендовали 97 абитуриентов. Мне посчастливилось пройти отбор и поступить.

Это было военное время, и если в регионах России к чеченцам относились не очень, то азербайджанцы, наоборот, старались помочь, поддержать. Взрослые часто вспоминали, как чеченцы их выручали в армии. Приятно вспоминать студенческие годы.

— Хирургический корпус Республиканского онкологического диспансера, состоящий из трех отделений, открылся в декабре 2014 года и был обеспечен самым передовым медицинским оборудованием. К нам на мастер-классы приезжали ведущие хирурги головных онкоцентров и поражались оснащению наших операционных. Главврачом тогда был Эльхан Сулейманов, нынешний министр здравоохранения республики. Он и пригласил меня на работу.

Фото: Диана Магомаева

Фото: Диана Магомаева

Наше отделение хирургии № 1 занимается новообразованиями в молочных железах, голове, шее, на коже и в мягких тканях. В настоящее время активно внедряем реконструктивно-пластические операции. То есть если раньше при раке молочной железы мы удаляли грудь, то сейчас имеем возможность либо сохранить ее, выполнив онкопластическую резекцию, либо после удаления полностью реконструировать.

Лечим рак не только радикально, но и красиво. Вообще, вся хирургия — это творческая профессия, на мой взгляд. А пластическая хирургия — особенно. Не было бы творчества в моей профессии, не знаю, смог бы я здесь работать. Плюс я люблю познавать новое. Если нет развития, для чего жить тогда?

Современные методы лечения уже доказали, что рак молочной железы — диагноз не угрожающий. Женщина может жить полноценной жизнью и не чувствовать себя инвалидом.

К сожалению, очень редко пациентки приходят на I или II-А стадии рака — когда молочную железу можно сохранить. Мы проводим онкопатрули, активно работаем в соцсетях и со СМИ, и все равно они приходят на II-Б стадии — когда опухоль размером с грецкий орех. Как правило, уже имеются метастатически пораженные лимфоузлы.

Но и в таких случаях, и даже при III-А и III-Б стадиях мы проводим предоперационный курс химиотерапии, уменьшаем опухолевой очаг вплоть до полного рассасывания, и только потом — хирургия.

По желанию пациентки ставим эндопротезы или же перемещаем ее собственные ткани — с живота, со спины кожу, жир, мышцы.

Два варианта

— Встречаются и неординарные случаи. Как-то меня вызвали к тяжелой больной в отделение паллиативной терапии, где лежат пациенты, которым уже не помочь.

Пациентке 63 года, рост 162 см, а опухоль груди окружностью 83 сантиметра — в половину ее роста. Из-за веса этой опухоли она не может встать. Поверхностные вены под кожей уже с мизинец толщиной, три очага, и скоро будет распад, то есть все прорвется наружу.

Я не спрашиваю, почему довели до такого состояния, не критикую. Просто объясняю родственникам, что есть два варианта. Первый — оставить все как есть, и в скором времени она погибнет от опухолевой интоксикации.

Второй вариант — операция, но здесь большие риски, потому что у больной сахарный диабет, ожирение и гипертония.

Я даже не знал, согласятся ли анестезиологи. Операция очень сложная: полное удаление опухоли, а потом — дефект почти на половину тела, который надо чем-то закрыть.

Операция длилась 12 часов. Обычно такие операции выполняют две группы хирургов: одни работают на груди, другие — на животе. Мы же с коллегой сделали вдвоем.

Вазелиновая чума

Фото: Диана Магомаева

— Немало женщин в Чечне калечат себя этой гадостью — вазелиновым маслом. Это просто какой-то бич. С начала нулевых его стали активно продвигать женщины-шарлатанки: открывали якобы косметические салоны и зазывали женщин увеличить и подтянуть грудь. У пластических хирургов такая операция стоит от 200 тысяч рублей. Вазелин же вводят за 20−50 тысяч, хотя его себестоимость — 50 рублей.

О пластике груди не говорят родным: никто не поймет. А тут предлагают все сделать за 5 минут — ни шрама, ни рубца, ни госпитализации. И относительная дешевизна.

Но беда в том, что после введения вазелина от него не избавишься. Он начинает пропитывать мягкие ткани, образуются язвы. Если вводят в голень, чтобы выровнять контур ног, он стекает вниз — ноги опухают так, что обувь не наденешь. Если в ягодицы — стекает со временем по бедрам. И ходят бедолаги с этой бедой, мучаются, молчат — ни мужу, ни родным не говорят.

Однажды привезли крайне тяжелую пациентку: рак обеих молочных желез, метастазы в костях, легких, печени. Сидит в инвалидном кресле, ходить не может. Как подтверждение диагнозу сопровождающие ее мать и сестра показали выписку из московской клиники.

Да, это было похоже на отечно-инфильтративную форму рака молочной железы, а коллеги в Москве, видимо, не встречали такую патологию. Эпицентр вазелиновой проблемы здесь, в Чечне.

Ушли недовольные и обиженные. На следующий день мать вернулась вся в слезах, с извинениями: дочь призналась, что вводила вазелин и что имитировала парализованность. Хотела добиться, чтобы после развода муж разрешил ей видеться с детьми.

На операцию больная пришла на своих ногах. Удалил обе молочные железы и сделал реконструкцию груди.

Когда молчание не золото

— С вазелиновой проблемой давно борюсь. Донес ее до руководства республики, и в прошлом году по косметическим салонам прошли массовые рейды. Всех, кто без лицензии или у кого препараты не сертифицированы, закрыли.

В 2007 году одну женщину-косметолога посадили — пострадавшей была девушка-адвокат. В прошлом году одну осудили, но у нее пятеро детей, младшему — два года, отложили наказание до достижения совершеннолетнего возраста. Сейчас идет следствие в отношении еще одной.

Фото: Диана Магомаева

Некоторые косметологи считают меня виноватым в том, что их салоны закрыли. Но если работать по закону, никаких проблем не возникнет.

Вводят ли сегодня вазелин, не знаю. Узнаю только в 2025−2028 году. Тяжелые последствия появляются через 5−8 лет, а первые два-три года увеличившие грудь счастливы, еще и родственниц, подруг подбивают.

В основном на этот шаг идут рожавшие женщины. Поэтому хочу сделать стенды с фотографиями пораженных органов и повесить их в родильных домах, чтобы было наглядно видно, к чему приводит введение вазелинового масла.

Жук-знахарь и травник-шарлатан

Многие люди верят. В Египет едут, живут в каких-то лагерях, пьют верблюжье молоко с мочой. В Казахстан, Киргизстан ездят, курдюком лечатся.

Сил уже нет такое слушать. Не знаю, как еще доносить до людей, чтобы не запускали свою болезнь, чтобы обращались на начальной стадии, когда можно реально помочь.

Очень важен позитив

— Сегодня из-за коронавируса онкологические больные находятся в группе повышенного риска. Ослабленный иммунитет — прямой путь к заражению этой инфекцией. Естественно, наш онкологический диспансер, как и все, перешел на карантинный режим работы и усилил меры безопасности. Отменены посещения пациентов, ограничены плановые консультации и прием на диагностику. Сотрудников допускают только при наличии респираторной маски и после замера температуры при входе.

В итоге художество свое свернул: у красок едкий запах, а у меня четверо детей.

Или реформы, или нищета

К сожалению, Северный Кавказ регулярно попадает в новостные сводки. И новости эти, как правило, не позитивные. Даже коронавирус по тому же Дагестану нанёс удар более сильный, чем по Центральной России. Сильный настолько, что из Ростова пришлось отправлять туда специальные бригады МЧС и Минобороны для дезинфекции и строительства модульных госпиталей.

Досокращались

Если же перечислять все проблемы региона, то не хватит пальцев на руках. К примеру, экология. Казалось бы, Дагестану сама природа создала идеальные условия для организации экологических туров, развития фермерских хозяйств. Да и народ в регионе предприимчивый и неленивый. Но.

В Дагестане много проблем связано с плохим состоянием, а то и отсутствием очистных сооружений. Специалисты Института геологии при проведении гигиенической оценки питьевых подземных вод, что использует население северной части республики, обнаружили яды. Только в начале января больше 100 человек отравились питьевой водой в Кизляре. В 2019 г. таких случаев в регионе было три.

Как сократили и фельдшерско-акушерские пункты в аулах и небольшие сельские больницы на 10–15 коек. В городских больницах сократили врачей. А зарплаты у оставшихся по-прежнему 20–25 тыс. руб.

Вся надежда на туризм

Спирт — в топку

Лучше ли жил северный кавказ в годы СССР?

В советское время кавказцы считались людьми небедными. Но как на самом деле жил тогда Северный Кавказ? И какие его нынешние проблемы коренятся в недалёком прошлом? Рассказывает директор Центра региональных исследований и урбанистики РАНХиГС Константин Казенин:

— Джигит, сорящий деньгами, — образ, который был создан скорее отдельными выходцами из республик Закавказья, чем с Северного Кавказа. Города северокавказских автономий в советское время не отличались от типичных областных и районных центров Центральной России: пищевая, строительная, оборонная промышленность, кое-где сырьевая. Но модернизация, которую Северный Кавказ пережил в годы промышленных пятилеток, мало изменила его традиционный уклад — многодетные семьи, почитание старших, родовые связи. Доля сельского населения намного превышала среднюю по РСФСР. Жизнь в горных сёлах, где трудно механизировать труд, была тяжёлой. Но, не обладая требуемой специальностью, устроиться на завод и получить городскую прописку было непросто. В местной промышленности работало много приезжих специалистов. И люди на селе держались за привычные занятия — овцеводство и садоводство.

Где найти точки роста

На вопрос, какой регион в России является самым проблемным и без эпидемии, девять из десяти ответят: Северный Кавказ.

То, что местные власти не умеют мирно договариваться с народом и прибегают к помощи Росгвардии, говорит только об одном: у местных элит нет своей программы выхода из кризиса и вся надежда на федеральный центр.

И тем не менее стабилизировать ситуацию возможно. В регионе есть и промплощадки с коммуникациями, и сырьевая база, и рынки сбыта. Поэтому предлагаю обсудить мои предложения.

Вообще, с учётом крайней сложности ситуации и особенностей протекания эпидемии на Кавказе после разработки программы и для её успешного старта может потребоваться и личное обращение президента к народам Северного Кавказа, к их старшим, авторитет которых много значимее, чем у глав регионов. Это здесь особо ценится. Личное отношение, личное сопереживание и личный пример. Поэтому именно на Кавказе развернулось беспрецедентное движение со стороны диаспор и общин, помогающих своим регионам продуктами, деньгами и медикаментами.

Хотя правильным было бы определить единственного ответственного — оргструктуру проекта, выделить ей достойные лимиты по труду, определить контрольные показатели (число рабочих мест, сумму затрат на создание одного рабочего места по регионам и секторам производства и т. д.), федеральные деньги выделять не на проекты, а на конкретные рабочие места. И жёстко спрашивать с конкретного руководителя, почему что-то не сделано. Потому что зачем тогда он взялся руководить, если не гарантирует результат.

Под результатом для СКФО я понимаю следующее: создать в течение календарного года 10 тыс., а до 2024 г. — не менее 400 тыс. рабочих мест со средней зарплатой 30 тыс. руб.; добиться показателя по инвестициям: на 1 рубль бюджетных средств — 10–12 от инвесторов. Одновременно обеспечить условия для создания 300 тыс. рабочих мест в сферах обслуживания.

Продать. воздух

Я неслучайно обозначил формулу, которая может обеспечить развитие экономики СКФО — 25 × 75. Одно рабочее место в производстве и сельском хозяйстве дадут три в сфере обслуживания и госсекторе. Промышленность должна развиваться на основе сборочных производств простых машин и механизмов с перспективой глубокой локализации и усложнения процессов на местах на основе местного сырья, материалов и полуфабрикатов. Это даст возможность организовать межрегиональные цепочки производства и потребления с общей выручкой около 1100 млрд руб.

Что надо сделать?

В перспективе этот подход может стать основой создания единой Корпорации развития приоритетных территорий с единой методической и нормативной базой. Ведь и Дальний Восток, и Северный Кавказ, и Арктика, и Крым относятся к приоритетным территориям, потенциал которых по рынкам и номенклатуре потребления необъятен и может быть освоен при условии объединения сторон, ставящих во главу угла реализацию прежде всего государственных инициатив и приоритетов.

Кавказ мог бы быть одним из самых богатых регионов России.

В реальности же богат он в основном проблемами. Почему так получилось?

Дмитрий Журавлёв, гендиректор Института региональных проблем:

— В советское время Северный Кавказ был большим промышленным регионом. Но в 90-е годы именно по промышленности был нанесён наибольший удар. Большинство системообразующих предприятий закрылись. Население же в регионе растёт быстро. Молодых много, а работать им негде.

Казалось бы, построить новые предприятия — невелика задача. Это же не Дальний Восток, не надо с нуля строить всю инфраструктуру, поэтому можно гораздо быстрее выйти в прибыль. Однако тут мы столкнулись с другими проблемами — с тем, что называется местными особенностями.

Кавказ — это регион родовых вертикалей. Здесь клан, родственные связи значат очень много. Местная разновидность коррупции заключается не только и не столько в повальном воровстве, сколько в том, что один чиновник высокого ранга начинает подтягивать во власть своих родственников и полностью вытеснять из власти другие кланы. До проблем региона в итоге никому дела нет, и они копятся и копятся.

Вот и остаётся пока Кавказ нерешённым уравнением в задаче о том, как нам обустроить Россию.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции