Лучший врач от болезни рака


Если от рака умирают врачи, есть ли надежда у пациентов?

В социальных сетях 2020 год начался с прощального поста питерского онколога Андрея Павленко, который сам обнаружил у себя рак и в течение полутора лет – на странице в Фейсбуке, в многочисленных интервью, выступлениях на телевидении – рассказывал о своей борьбе с недугом.



Рассказывает заместитель директора НМИЦ онкологии им. Блохина Александр Петровский:

О временах и сроках

– Если говорить обобщённо, то, по статистике, 50% онкологических пациентов излечиваются полностью. При этом прогноз на ожидаемую продолжительность жизни в каждом конкретном случае зависит от вида рака, поскольку общего ответа на этот вопрос не существует. Рак – это не одна болезнь, а множество различных заболеваний. Есть прогностически благоприятные виды рака, при которых даже на продвинутой стадии, при наличии отдалённых метастазов, пациенты имеют высокий шанс либо на выздоровление, либо на переход болезни в хроническую форму. Но есть и такие разновидности болезни, от которых пациенты быстро сгорают, даже если рак был обнаружен на начальной стадии.

Однако каждый год ситуация меняется. Ещё 5 лет назад рак лёгкого считался приговором. Сегодня появились лекарства, благодаря которым люди живут с этим диагнозом достаточно долго.

Что касается таких распространённых видов рака, как рак молочной железы, колоректальный рак, рак яичников, лимфомы и т. д., то с ними пациенты могут жить 10–15 лет и более.


– Врачи говорят, что рак важно обнаружить на ранней стадии. Но при этом в начале заболевания симптомов нет. Как быстро развивается недуг и переходит из одной стадии в другую?

– Есть агрессивные, быстрорастущие опухоли. К ним, например, относятся некоторые виды рака у детей. Но в среднем от появления раковой клетки в организме до формирования клинически значимой опухоли (размером около 1 см) проходит 5–7, иногда 10 лет. Понятно, что шансы обнаружить болезнь на ранней стадии при регулярных осмотрах есть – и они достаточно велики.

Семейная история

– К группе риска относятся люди, у близких родственников которых был выявлен рак?

Поэтому свою семейную историю нужно знать и ни в коем случае не игнорировать. При определённых видах генетической предрасположенности у врачей есть возможность провести превентивные профилактические процедуры, в том числе и хирургические, которые снизят риск появления рака.


– Для молодых рак действительно опаснее, чем для пожилых?

– В целом да. Рак желудка, рак молочной железы, диагностируемые в молодом возрасте, часто очень агрессивны и опасны. Однако детский рак мы сегодня вылечиваем полностью в 80% случаев.

– Врачи часто говорят о том, что многое зависит от индивидуальных характеристик опухоли и её чувствительности к назначаемым препаратам, но при этом назначают лечение по стандартам, одинаковым для всех.

– Стандарты – это экономическое обоснование лечения, а само лечение назначается по клиническим рекомендациям. Практика показывает, что, несмотря на то что каждая опухоль индивидуальна, 80% всех онкологических заболеваний можно описать стандартными подходами. В эти стандартные подходы входит определение индивидуальной чувствительности опухоли к тем или иным противоопухолевым лекар­ственным препаратам с помощью иммуногистохимических и молекулярно-генетических методов. В остальных случаях всегда есть возможность перейти на индивидуальное лечение – для этого врачу достаточно со­брать врачебную комиссию.


Революция отменяется?

– Может ли пациент проверить, правильно ли его лечит врач?

– Все клинические рекомендации есть в открытом доступе, и пациент может их найти, вникнуть и попытаться в них разобраться. Однако без медицинского образования сделать это сложно. Это всё равно что пытаться проконтролировать мастера, который ремонтирует сломанный холодильник. Лучше довериться профессионалу, а система должна делать всё для того, чтобы это доверие было оправданно.

– Каждый день СМИ сообщают о новых случаях заболеваний – в том числе и у известных людей. Заболеваемость раком действительно выросла?

– Выросла как заболеваемость, так и выявляемость онкологических заболеваний. И нужно быть готовым к тому, что пациентов с раком с каждым годом будет всё больше. Сегодня в нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирают 50% пациентов, от онкологических – 15%, а в Японии онкологическая заболеваемость уже вышла на первое место, поскольку рак – это болезнь пожилых людей, а продолжительность жизни там одна из самых высоких в мире.

Хорошая новость заключается в том, что выросла не только заболеваемость, но и эффективность лечения. Продолжительность жизни онкологических пациентов постоянно растёт, в том числе и у тех, у кого болезнь была обнаружена уже на продвинутой стадии.


– Ожидается ли появление новых прорывных технологий в лечении рака, сопоставимых с иммунотерапией?

– Не стоит ждать и возлагать все надежды на появление революционных методов и недооценивать возможности проверенных лекарств и технологий. С врачебной точки зрения эволюция – развитие имеющегося метода – лучше, чем революция, которая чаще приносит больше разрушений, чем побед. Уже сегодня у онкологов есть всё необходимое, чтобы помочь большей части пациентов. Дальнейшие исследования в области онкологии необходимы, и они проводятся во всём мире. Онкология – это одна из самых динамично развивающихся отраслей медицины. Только за последний год было зарегистрировано более 50 новых препаратов и показаний для лечения различных видов опухолей. Задача человека – просто прийти к врачу, и желательно сделать это как можно раньше.

Специально для этого материала мы поговорили с героинями информационной кампании Благотворительного Фонда Константина Хабенского #РАКЛЕЧИТСЯ, которые на собственном примере попытались объяснить, как можно помочь другу, который столкнулся с раком, а что — наоборот, может испортить отношения с онкобольным.

Наталья Чибисова, 4 года в ремиссии

Все эти чувства не проходят одним днём и зачастую люди боятся рассказать о своём диагнозе даже родственникам. Когда человек находится в таком состоянии, очень важно, чтобы рядом были люди, которые могут адекватно воспринимать ситуацию!

Во-первых, важно понимать и принимать диагноз заболевшего человека. Ни в коем случае нельзя недооценивать ситуацию. Диагноз рак — это правда серьезно и относиться к этому нужно соответствующе. Здесь важно соблюдать баланс. Например, когда я узнала об онкологии, некоторое время мне не хотелось рассказывать своим знакомым и даже близким друзьям о совсем диагнозе. И лишь спустя достаточно продолжительное время я нашла в себе силы это сделать. Мне захотелось поделиться с ними, потому что я поняла, что от друзей и близких я получу не сострадание и жалость, а поддержку: и моральную, и материальную, и физическую: иногда даже самое простое объятие может наполнить силами.


Наталья уже 4 года находится в ремиссии

Мне повезло, что в моем окружении оказались люди, которые были готовы помочь. Они просто брали и делали все, что было необходимо, а порой даже не спрашивали — просто интуитивно помогали. В начале мне было тяжело принимать их помощь. Я ощущала себя неполноценно, ущербно, чувствовался некий душевный надлом. Часто человек задумывается, что подумают про него, когда он открыто расскажет о своем диагнозе.

Я помню свои ощущения, как мне очень хотелось с кем-то посоветоваться и принять решение о дальнейшем лечении на основании достоверной информации, но, к сожалению, кроме интернета других источников не было. Конечно, был врач, который сухо излагал суть дела, предлагая конкретный план лечения. А мне уже нужно было решить, принимать этот план лечения или нет. Это было тяжело! Права на ошибку нет, как у сапера. Если бы в тот момент рядом со мной был человек, который мог бы ответить на все мои вопросы и дать мне ту информацию, которой так не хватало, то переживаний было бы значительно меньше. Тогда я справилась с поставленной задачей и приняла единственно верное для меня решение, но оно далось крайне тяжело. Это было серьезное испытание в моей жизни. Очень важно в такие моменты не закрыться и не остаться одному наедине с самим собой.

Думаю, что очень важным моментом является то, что человеку обязательно нужно выговориться и порассуждать не тему того, что произошло, почему это произошло и для чего это произошло. Почему болезнь пришла именно к нему. И в такие моменты лучше всего обратиться к профессионалу, а не к коллегам, друзьям и знакомым.

Не стоит воспринимать психолога, как человека в белом халате. Прежде всего, он — врач, который действительно сможет помочь. Несмотря на то, что в нашей стране культура общения с психологами еще только развивается, я считаю, что беседа психолога с онкобольным — это очень важный момент, а развитие психологической службы в онкодиспансерах просто необходимо. В свою очередь я могу дать совет всем, кто так или иначе сталкивается с онкологией у близких, знакомых и друзей. Никогда не навязывайте свою помощь, не задавайте слишком много вопросов, просто быть по-настоящему рядом — вот наивысшая ценность, которой вы можете обеспечить заболевшего. Пытайтесь делать все то, что вы делали для этого человека и раньше: зовите погулять, приходите на чай, рассказывайте новости из своей жизни, просите совета. Только тогда тот, кто так вам дорог, не будет закрываться и оставит шанс на продолжение жизни (а не болезни) для себя и всех окружающих.

Ольга Майер, в ремиссии 1 год



Ольга Майер в ремиссии уже год Фото: из личного архива

Мария Идрисова, готовится к трансплантации костного мозга

Вот, что точно не советую говорить (и я и мои другие знакомые в больнице сталкивались с подобным):

1) А у нас соседка пять лет назад умерла от твоего диагноза;

2) Ты держись и крепись!

3) А ты точно доверяешь врачам?

4) Я слышал, что рак лечится содой!

5) Давай я тебе БАДы принесу, зачем тебе больница?


"Мне намного проще, когда я чувствую себя не каким-то инопланетянином, вокруг которого что-то происходит и все стараются это показать, а обычным человеком, точно таким же, как и до постановки диагноза", говорит Мария Идрисова Фото: из личного архива

6) и самое ужасное, что только можно представить: уходи из больницы срочно, тебя не вылечат!

Ещё один тонкий момент: онкология и онкогематология зачастую подразумевает диету, и не просто ограничения в питании, а такую диету, от которой зависит жизнь пациента (без преувеличения), поэтому, прежде чем принести какую-либо еду в больницу, нужно спросить, что можно, а что нельзя. И как же любят родственники приносить и потом навязывать то, что представляет смертельную опасность. Толерантность должна быть во всем!

Мне кажется, что самые близкие люди пациента могли бы сделать что-то вроде обещания на перспективу, например, своему ребенку: сынок, когда ты поправишься, и врач разрешит нам — мы с папой повезём тебя в Карелию , так что давай, набирайся сил и подумай, где именно ты хотел бы там побывать! А дальше пациент, хоть и ненадолго, отключается от лечения и полностью погружается в фантазии, в которых он уже преодолел болезнь! Так он ещё и запрограммирует себя на успех.

ВАЖНО


  • Андрей Каприн: дефицит онкологов в первичном звене – более 50%

  • Главный онколог СЗФО рассказал, почему в Петербурге не снижается смертность от рака

  • Молчание поневоле. Как помочь, если голос пропал


- Дмитрий Александрович, почему именно при раке легких такая высокая смертность?

- Во-первых, потому что этот рак очень сложно выявить рано — большинство пациентов впервые обращается к онкологу, когда заболевание достигло уже 3-4-й стадии и радикальное лечение невозможно. Даже в ходе диспансеризации выявляются чаще всего поздние стадии болезни. По России это 70-80%.

Это происходит потому, что развивается он долгое время бессимптомно, а его осложненные формы мимикрируют - скрываются за пневмониями, бронхитами, астмой, остеохондрозом, и пациент годами лечится у неврологов, пульмонологов, терапевтов. Когда появляются типичные симптомы, это уже распространенный процесс.

- Сейчас на всех уровнях власти говорят о том, что необходима программа скрининга рака легкого. В Москве она уже год действует, закуплены низкодозные компьютерные томографы (КТ). В Петербурге тоже планируется запуск такого проекта, пока пилотного. Хотя говорят, что и в рамках обычной ежегодной диспансеризации выявляются новообразования в легких.

- В некоторых странах скрининги работают уже много лет, и эксперты оценивают их эффективность по-разному.

- Поскольку смертность от рака легкого выше, чем от других онкологических заболеваний, усилия по снижению смертности должны, вероятно, направляться на его раннее выявление и лечение? Значит, нам все-таки нужен скрининг рака легкого?

- Единственный эффективный метод скрининга, и то не всеми признаваемый — низкодозная КТ. Чтобы он был действительно эффективным, необходим массовый охват населения из групп риска - курильщиков со стажем более 20-30 лет в возрасте от 40 до 75 лет. Но просто закупить КТ и всех обследовать не достаточно. Это очень чувствительный метод диагностики, по его результатам выявляются самые разные образования, в том числе не злокачественные. Но они тоже требуют внимания: дополнительной диагностики, наблюдения, причем в течение не одного года. Чтобы скрининг был эффективным, нужны грамотные рентгенологи, терапевты, пульмонологи, то есть первичное звено должно быть готово к приему таких пациентов и работе с ними. Отправлять всех к онкологам невозможно, они не в состоянии принять всех, особенно учитывая, что скрининг первые годы будет выявлять всё подряд, в том числе запущенные раки. А он нужен не только, чтобы выявлять рак легкого на ранних стадиях, но и лечить: онкологические стационары должны иметь для этого все возможности.

Дело в том, что радикальное хирургическое лечение может быть не всем доступно. Курение провоцирует развитие не только онкологических заболеваний, но и атеросклероз, ХОБЛ, ИБС, гипертонию и так далее. Сопутствующие заболевания становятся противопоказаниями для радикального лечения. У меня сейчас есть пациент с ранним раком, которому хирургия противопоказана из-за выраженной сопутствующей патологии. К счастью, есть и нехирургическое лечение первичной опухоли — стереотаксическая терапия, кибер-нож, можно провести радиочастотную абляцию опухоли, термо- или криоабляцию. В некоторых странах такие методики лечения рака легкого у пожилых входят в стандарты лечения наравне с хирургией. И мы должны развивать эти методы в условиях, когда расширяются возможности диагностики. Иначе зачем его выявлять, если лечить нечем?

- Почему эффективность скрининга с применением низкодозных КТ оценивается в странах, где он проводится, неоднозначно?

- Перед нами стоит цель - снижение смертности, это и есть показатель эффективности скрининга. Она оценивается через 6-8 лет с момента старта программы. Из существующих скринингов наш самый дорогой. И если государство тратит на него огромные деньги, а результаты незначительные — например, смертность снизилась на полпроцента, скрининг признается неэффективным.

Как показывает опыт стран, раньше нас начавших борьбу с раком легкого, с помощью многолетнего скрининга мы можем снизить смертность на 0,5-3 %, увеличив выявляемость заболевания на ранней стадии, но это неполное решение проблемы. Заметные результаты принесет исчезновение основного фактора риска - курения. Теоретические расчеты говорят о том, что если все резко бросят курить, лет через 15 мы можем получить прогнозируемое снижение смертности от онкологических заболеваний на 20-30%.

- Почему только через 15 лет?

- 15 лет — срок, по истечении которого считается, что риск, нажитый за предыдущие годы курения, нивелирован. Конечно, возникшие изменения никуда не денутся, но с каждым прожитым без сигареты годом вероятность заболевания снижается. Поэтому скрининговые программы выявления рака легких предназначены для курящих в настоящем и в прошлом – только через 15 лет человек, бросивший курить, не входит в группу риска, для которой проводится скрининг: если рак возникнет позже, курение не считается его причиной.

Есть другая теория, по которой последствия курения нивелируются ровно через столько лет, сколько лет человек курил. Скажем, если его стаж - 20 лет, значит, риск развития заболевания, спровоцированного курением, исчезает через 20 лет. С каждым годом риск уменьшается. А продолжая курить, человек увеличивает вероятность развития разных онкологических заболеваний.

- Считается, что 90% раков легких спровоцированы курением. Почему, когда все бросят курить так невелико снижение заболеваемости — 20-30%?

- Потому, что процессы канцерогенеза и превращения нормальных клеток в атипичные — неизбежность: мутации и патологические митозы (изменения клеток) накапливаются с каждым делением клетки. Даже у здоровых людей постоянно появляются либо раковые клетки, либо потенциально раковые, но они уничтожаются иммунной системой. Если она не справляется, клетки размножаются, развивается злокачественное новообразование. А факторами извне мы лишь провоцируем его появление раньше. Существует также много так называемых наследственных раков.

- Вторую стадию называют ранней, и когда она обнаружена, человек радуется — заболевание легче поддается лечению. Но, как говорит главный онколог страны, она бывает разной.

- Радоваться надо тому, что диагноз поставили правильно: не занижая и не завышая стадию. Это очень важно, потому что при правильном стадировании, правильной диагностике возможно и прогнозирование. Вообще-то, ранним раком можно называть только рак in situ – энтраэпителиальный (1-я А стадия), при котором аномальные клетки находятся там, где они возникли, — это опухоли размером до 1 см без поражения лимфоузлов. Как правило, это случайные находки. Все, что больше, уже имеет высокий риск как лимфогенного, так и гематогенного метастазирования, которое может проявиться даже спустя годы.

1-2-я - это те стадии, на которых возможен весь спектр радикальных воздействий, если нет противопоказаний по общему состоянию здоровья. А значит, и прогнозы оптимистичнее.

- Почему говорят, что рак легких раньше был другим, и его практически не лечили?

- Лечили, конечно, но безуспешно. Тогда было много плоскоклеточного рака и мелкоклеточного (самый агрессивный рак, даже при небольших размерах опухоли он очень активно метастазирует), и в основном центральных форм. С их лечением есть сложности и сегодня. Но этих видов рака стало меньше, сейчас преобладает немелкоклеточный рак.

На самом деле нет хорошего и плохого рака. Например, один вид злокачественной опухоли медленно развивается и медленно метастазирует, но плохо поддается лекарственной терапии. Более агрессивный рак чувствительнее к химиотерапии.

Рак легких — по сути не одно, а группа разных заболеваний, объединенных по локализации — органу, в котором образовалась опухоль. Он может быть мелкоклеточным и немелкоклеточным, среди немелкоклеточного есть, например, нейроэндокринные опухоли, образующиеся из бронхиальных желез, которые могут расти медленно и нечасто метастазируют. Аденокарциномы, железистый рак бывают очень злокачественными, быстро растущими, по типу мелкоклеточного метастазирующими, не имеющими мутаций и с трудом подвергающимися лекарственной терапии. И есть медленно растущие аденокарциномы. Крупноклеточный рак по злокачественности - между железистым и мелкоклеточным. У пожилых людей рак может расти 30 лет, пока перерастет в клиническую форму. Скорость развития (удвоения, метастазирования) у молодых и у пожилых разная. Обычно опухоль развивается от 5 до 15 лет до стадии 1А, то есть до той формы, в которой мы можем ее увидеть.

У каждого вида рака – свои особенности в терапии. А сейчас мы владеем и молекулярно-генетической диагностикой, что тоже разделяет и выделяет определенные группы опухолей, чувствительных к современной таргетной и иммунотерапии.

- Мы говорим, что шансов на выздоровление больше у тех, кому выполнена радикальная операция. Но за последнее десятилетие появились большие успехи в лекарственной противоопухолевой терапии рака легкого - таргетная терапия, иммунотерапия. И всякий раз с появлением новых классов лекарств мы говорим, что это прорыв в лечении. А потом оказывается, что это всего лишь шаг к прорыву.

- Торакальная хирургия, действительно, далеко продвинулась вперед, стала органосохраняющей. Но успех лечения связан сейчас не столько с ней, сколько с терапией — гормонотерапией, химиотерапией, лучевой терапией – до и после операции, а также во время хирургического вмешательства (интраоперационной). При лечении рака легкого эти методы пока слабее развиты в сравнении с лечением опухолей в других органах. Потому что искать стали поздно — раньше ведь считалось, что его вообще бесполезно лечить химиотерапией. Но сейчас эти направления активно развиваются и уже дают хорошие результаты.

Нашим пациентам доступны все методы лекарственного лечения: классическая химиотерапия, таргетная терапия, иммунотерапия. Но таргетные препараты и лекарства для иммунотерапии разработаны пока не для всех видов рака. Их, безусловно, можно назвать прорывом, в том числе в лечении рака легкого.

- Сколько пациентов в Петербурге получают таргетную терапию и можно ли сравнить ее эффективность с традиционной химиотерапией.

Но проигрывая во времени, выигрываем в лечении: если находим мишень, для которой существует таргетный препарат, мы переводим рак легкого в хроническое контролируемое заболевание.

Да, результаты лечения на таргетной терапии лучше, чем на химиотерапии, только сравнивать их нельзя. Пациенты, которые получают традиционную химиотерапию и таргетные препараты это пациенты с разными раками легкого - чтобы получать таргетную терапию надо иметь соответствующие мутации. Чаще всего они есть у некурящих женщин, и очень редко обнаруживаются у мужчин-курильщиков,

- Тут все индивидуально, у нас есть пациенты, которые более 5 лет живут на таргетной терапии без прогрессирования заболевания. Но, да, при определенной поломке гена (мутации) через несколько месяцев или год-полтора у большинства возникает резистентность. Опухоль начинает по-другому прогрессировать, у нее появляются другие мутации. То есть происходит селекция опухолевых клеток, поскольку они хотят жить и размножаться, а значит, сопротивляются воздействию препарата.

Когда развивается резистентность к таргетным препаратам 1-2 поколения, повторно проводится весь спектр молекулярно-генетической диагностики и при нахождении мишеней выбираются препараты 3-го поколения, их можно назвать политаргетными.

- Почему и иммунотерапия показана не всем? В чем ее отличие от других видов лекарственной терапии?

- Около 10% из всех иммуночувствительных опухолей дают полный и длительный ответ на иммунотерапию. Предназначенные для нее препараты включают собственную иммунную систему, чтобы она атаковала опухоль.

Разница между химиотерапией и иммунотерапией в том, что цитостатики разрушают клетку или на каком-то этапе ее жизнедеятельности блокируют деление. Причем под их воздействие попадают не только опухолевые клетки, но и здоровые.

Отличие таргетных препаратов от иммунобиологических — в том, что первые воздействуют на какую-то поломку, которая есть только в этой опухолевой клетке, а иммунобиологические запускают механизмы противоопухолевого иммунного ответа, воздействуя на определенный рецептор в клетке.

При раке легкого есть зарегистрированные в России иммунобиологические препараты 1-й, 2-й и последующих линий. Это новые, а значит дорогие препараты, поэтому закупаются они индивидуально. Для их назначения также важен отбор пациентов. В ходе исследования у пациента ищется экспрессия специальных маркеров чувствительности к иммунотерапевтическому препарату. Чем она выше, тем лучше эффективность: препараты работают только при экспрессии более 50. В этом и заключается отбор - нет смысла назначать ее всем подряд, она не каждому поможет.

Да, иммунотерапия — одно из самых перспективных направлений в онкологии. Но она предназначена для распространенных раков, а мы бы хотели выявлять его на ранних этапах и не доводить до необходимости ее применения.

Вообще, онкология - такая область медицины, в которой нельзя концентрироваться на одном направлении. Мы победим в одном, обойдут с другого. Потому что клетки независимо ни от чего делятся, мы стареем, мутации накапливаются, какие-то поломки исправляются, какие-то — нет, с возрастом количество поломок накапливается.

- Надо ждать появления других методов терапии?

- Конечно. В онкологию уже идут космические технологии. Например, запуск в кровоток диагностических маркеров, при котором задействуются роботы, наночастицы. Это не фантастика, разработки ведутся, до клинических исследований, правда, дело еще не дошло. Они начались в Америке, когда собрались на десятки лет отправлять человека в космос. Чтобы экипаж не вымер от болезни, надо понимать, не разовьется ли у него через несколько лет рак. Идея переросла в метод диагностики под названием тераностика. Это выявление заболевания и лечение одновременно. Допустим, введение наночастиц для диагностики при обнаружении опухолевых клеток позволяет одновременно воздействовать на ее клетки и разрушать их до клинических проявлений опухоли.

- Какое лечение рака легкого доступно сегодня петербуржцам?

- Большинство современных препаратов и схем лечения доступны за счет городского бюджета. Хотя, безусловно, есть и проблемы. В бюджет заложено приобретение определенного количество, допустим, таргетного препарата на уже существующих пациентов с установленной мутацией – мишенью. В течение года появляется еще 1 - 2 пациента с такой мутацией и препарата не хватает. Нужны дополнительные закупки. И тут могут возникнуть разные проблемы, поскольку лекарственное обеспечение планируется заранее — на весь год. Но даже если есть возможность организовать дополнительные закупки, это потеря времени.

Кроме того, мы должны просчитывать экономику — препарат, в отличие от химиотерапии, у которой есть ограниченное количество курсов, назначается для постоянного применения на годы. Сумеем мы обеспечить им пациента через два года? А через 5? Это не значит, что мы отказываем пациентам в таргетной терапии. Но определенные сложности есть.

Выходим из положения за счет программ расширенного доступа, которые проводятся фармкомпаниями через Минздрав - они обеспечивают пациентов препаратами, либо проходящими регистрацию, либо еще не зарегистрированными в нашей стране, но показавшими в клинических исследованиях хорошие результаты. Если пациент подходит по определенным критериям, он вступает в эту программу за счет другой формы финансирования.

- Рак легких — заболевание, которое даже после излечения будет портить человеку всю оставшуюся жизнь. Почему?

- Потому что даже избавив человека от злокачественной опухоли, мы не должны забывать, что риск развития рака у этого человека остался прежним. Допустим, мы выявили рак у пациента из группы риска: опухоль удалили, провели курс химиотерапии. Но даже если бросил курить, он остался в группе риска развития рака, пока не прошло 15 лет. То, что мы вылечили один рак легкого, не выводит его из группы риска по развитию другого рака. Это вовсе не особенность рака легкого, это особенность всех онкологических заболеваний. Скажем, при раке молочной железы — риск развития опухоли в другой железе на 30%. Вообще, если человек перенес один рак, риск развития другого вырастает на 30%, пережил два рака — еще на 30%. Но этого не следует бояться. Важно помнить о риске, своевременно обследоваться и лечиться. Потому что даже когда этот риск реализуется, люди лечатся и живут долгие годы.

Квалифицированную медицинскую помощь по онкологическому профилю в Москве гарантированно можно получить в восьми клиниках, пользующихся заслуженным авторитетом у специалистов и у пациентов.

ГОБ №62 является специализированным лечебно-профилактическим учреждением по оказанию медицинской помощи больным с онкологическими с пограничными патологиями различных органов и систем.


Московская городская онкологическая больница №62 оснащена самым современным лабораторным, рентгеновским, эндоскопическим, ультразвуковым, хирургическим оборудованием.

Особенность больницы – онкологическая специализация. Клиника оказывает полный спектр медицинских услуг в сфере онкологии, включая хирургические, радиологические и химиотерапевтические.


Хирургическая помощь пациентам с онкологическими заболеваниями оказывается в отделениях: онкологии мягких тканей и молочной железы, абдоминальной онкологии, онкогинекологии, онкоурологии, торакальной онкологии.

В структуру больницы входят отделения радиологии и химиотерапии, задачей которых является специализированная терапия. Отделение гематологии занимается лечением злокачественных болезней крови. Также лечение при онкологических заболеваниях проводится в условиях дневного стационара.

Московский клинический научный центр имени А.С. Логинова оказывает специализированную, в том числе и высокотехнологичную, медицинскую помощь планово в условиях дневного и круглосуточного стационара.


Врачи МКНЦ имени Логинова оказывают медицинскую помощь по 17 профилям, из которых приоритетным является онкология.

Специалисты центра обладают уникальными технологиями лечения многих видов онкологии – печени, поджелудочной железы, кишечника. Более 70% операций в центре проводится щадящими методами лапароскопии.

В онкологическом клиническом диспансере №1 для оказания профильной медицинской помощи имеются все необходимые отделения: для лечения опухолей кожи и патологий молочных желез – отделение общей хирургии №1; для лечения патологий желудочно-кишечного тракта – отделение общей хирургии №2; гинекологическое отделение; отделение реконструктивно-пластической хирургии; отделение торакальной хирургии; радиологическое отделение.


В филиале ОКД №1 можно получить помощь в: отделении опухолей головы и шеи, химиотерапевтическом и колопроктологическом отделения.

Современное диагностическое оборудование и развитая лабораторная служба позволяет проводить в ОКД №1 следующие исследования: иммуноферментные анализы, рентгенодиагностику, ультразвуковую диагностику, эндоскопию, радиоизотопную диагностику, цитологические исследования и определение рецепторов опухолей молочных желез.

МНИОИ им. П. А. Герцена представляет собой филиал ФГБУ НМИЦ Радиологии, и является ведущим научно-исследовательским онкологическим институтом страны и основным по направлению лечения злокачественных новообразований.


Институт активно участвует в обмене опытом с зарубежными медицинскими учреждениями и поддерживает контакты с онкологами из Англии, Италии, Швейцарии, США. Современная научно-экспериментальная и клиническая база института позволяет проводить эндоскопическую, ультразвуковую, радиоизотопную, рентгенологическую диагностику опухолей.

Городская клиническая больница имени Д.Д. Плетнёва – это одно из самых крупных многопрофильных медицинских учреждений Москвы, где работают более двух тысяч человек.


  • 1-е Онкологическое отделение на 60 коек – онкохирургических (онкомаммология)
  • 5-е Онкологическое отделение на 45 коек – онкоколопроктологических (колопроктология)
  • 6-е Онкологическое отделение на 45 коек – онкохирургических (общая онкология)
  • 7-е Онкологическое отделение на 30 коек – онкологических абдоминальных (абдоминальная онкология)
  • Дневной стационар противоопухолевой лекарственной терапии (химиотерапии) на 20 коек
  • Операционное отделение (8 операционных)

На базе онкологического центра Блохина проводится лечение онкологии у детей и взрослых.


Онкологический центр Блохина подбирает индивидуальные схемы лечения в зависимости от типа и стадии опухолевого процесса. Используются инновационные и уникальные технологии. Проводится лечение с ориентацией на международные протоколы лечения патологий определенного типа.

В клинической больнице Президента граждане всех возрастных категорий могут получить широкий спектр медицинских услуг.


Работает отделение хирургии с онкологическими койками. Оказывается медицинская помощь при следующих заболеваниях:

  • Заболевания щитовидной железы (узловые формы зоба, диффузный токсический зоб, рак)
  • Рак пищевода
  • Заболевания желудка и двенадцатиперстной кишки доброкачественные и злокачественные (язва, полипы, рак)
  • Заболевания поджелудочной железы доброкачественные и злокачественные (острый и хронический панкреатит, кисты, рак)
  • Заболевания печени (рак, метастатические поражения, кисты, эхинококкоз), желчных протоков, опухоли забрюшинного пространства
  • Рак толстой и прямой кишок
  • Заболевания молочной железы (доброкачественные опухоли, узловая мастопатия, рак молочной железы)
  • Опухоли надпочечников

Читайте также: