Кто победил рак матки

В России приблизительно каждая пятая женщина с онкологическим диагнозом страдает от злокачественной патологии половых органов. При этом в большинстве случаев болезнь обнаруживается уже в ярко выраженной стадии, поскольку начальные стадии чаще всего бессимптомны. Именно это произошло с Евгенией Курилёнок: случайно обнаруженная дисплазия шейки матки оказалась только верхушкой айсберга. Чуть позже выяснилось, что рак поразил не только шейку, но и тело матки, и яичники. Сегодня Евгения рассказала нам, как ей живется после операции, во время которой были удалены все репродуктивные органы.

До 2011 года я жила как всякая энергичная девушка сорока с лишним лет: двое детей, второй удачный брак, две отличные работы и полная социальная реализация. Были всякие мелкие проблемы, касающиеся женского здоровья, но у кого их нет к 40 годам? В феврале я легла на небольшую плановую операцию – и это разделило мою жизнь напополам: гинеколог обнаружил дисплазию шейки матки – предраковое состояние, прогноз при котором, как правило, весьма оптимистичный, если всё сделать быстро. Хирург проводит конизацию шейки матки (иссечение поврежденных тканей), чтобы удалить часть патологически измененного эпителия, после чего в большинстве случаев процесс останавливается. Но в моем случае биопсия показала, что в эпителии уже есть злокачественные изменения.

Болело ли у меня что-нибудь? Нет, я прекрасно себя чувствовала. Я бы и эту операцию отложила в возможно более долгий ящик, если бы не случайность: неприятности на работе, вынужденный недельный отпуск и зима.

После всяких дополнительных обследований мне объявили, что нужна большая полостная операция, но гарантий никаких: с таким диагнозом живут год-два. Ну пять.

Дело в том, что первая стадия рака матки проходит совершенно бессимптомно: этот орган не имеет нервных окончаний. Женщины узнают о своем диагнозе, как правило, случайно и, как правило, когда уже поздно, если не посещают гинеколога хотя бы раз в год. Я, конечно, не посещала – зачем это грамотной замужней женщине?

Когда в жизни случается что-то плохое, болезнь например, мир переворачивается совершенно неожиданным образом. Как будто в темноте включается фонарик, узкий луч света которого направлен на мелочи, которых ты раньше не замечала. Не видела по причине суеты и вечного "нет времени". В кабинет врача я зашла деловой бизнес-леди с грандиозным планами на жизнь, а вышла как космонавт в невесомость – одна в чужой мир.

У меня есть семья, но это значило только то, что им будет плохо вместе со мной. У меня взрослые сыновья - на тот момент им было 23 года и 15 лет, но мне все равно становилось страшно при мысли, что они могут потерять мать. Последнюю неделю перед операцией я не могла спать – меня мучил отчаянный, животный страх. Видимо, с перепугу я начала тогда рисовать: зажигала настольную лампу и мазала краской холст, почти не различая формы и цвета. Картины получались дикие и мрачные, но мне становилось легче.

Операция длилась четыре с половиной часа и прошла успешно. Мне удалили матку и оба яичника, то есть всё, что с гормональной точки зрения делает женщину женщиной. Это значило – пожизненная ежедневная гормональная терапия с кучей побочных эффектов типа мигрени, тромбоза, проблем с сосудами и далее по списку.
Дерьмо случается – это факт. Даже к самым патентованным счастливчикам Вселенная рано или поздно поворачивается другой гранью. Какой именно, видимо, зависит от устройства конкретного человека.

Со второй мы общались до её последних дней. Она как поставила на себе крест еще в больнице, так к этому кресту уверенно и шла. Она искренне считала, что без матки мужу не будет нужна. А когда женщина в чем-то уверена, ее никто не сможет переубедить.

В больнице я сталкивалась несколько раз с этим мнением: ни в коем случае нельзя говорить мужу, что у тебя матки нет, а то он тебя больше не захочет.

Вот уж воистину нет большего греха, чем невежество.

Что можно сказать женщинам, которые не соглашаются на удаление этого бесполезного, а то и опасного с определённого времени мышечного мешка?Не выходите замуж за идиотов. И не будьте идиотками сами. Секс становится только лучше, потому что безопаснее – уж поверьте, я так 8 лет уже живу. На пятый день после операции вечером у меня поднялась температура – очень сильно, почти до 40. Я проснулась в бреду от того, что увидела дерево.
Нет, не так – Дерево.
Оно было разломано пополам и горело там, внутри. Я была этим деревом. И все кругом горело – степь, горизонт, трава кругом… Дым стелился по земле, а небо было синим, холодным и усыпанным белыми звездами.
В этот момент я отчетливо почувствовала, что в руке у меня кисточка – длинная, неновая, из щетины, - и я ставлю эти точки-звезды титановыми белилами. Именно титановыми, потому что этот белый ярче.
В палате было темно, на соседних койках спали такие же бедолаги, меня трясло, шов болел просто дико, но я ощупью нашла на тумбочке блокнот и шариковую ручку и при свете фонарика набросала композицию будущей картины.
Утром я проснулась без температуры и мокрая как мышь, как будто вместе с рисунком я вынула из себя весь жар и огонь, отдав его бумаге.

И ремиссии будут длиннее, и отходняки после химии короче.
Самое трудное в этом - найти свой якорь. То, за что можно держаться, чтобы не сваливаться в депрессию и пессимизм, которые сами по себе – прихожая ада.
Смысл жизни на самом деле лежит на её поверхности. За ним далеко ходить не надо. Он в том, чтобы оставить после себя максимальное количество овеществлённого добра. Такого, которое достанется другим людям. Это может быть все что угодно: изобретения, книги, дома, картины, платья, методики воспитания хороших людей, способы лечения или рецепты здоровой еды – что-то упорядоченное и лично твоё, от души.
Каждый человек талантлив. Каждый уникален по-своему.

А вот раковые опухоли, как и 290 млн лет назад, как и в наши дни, поражали множество людей. И хотя по числу жертв опухоли уступали болезням сердца и сосудов, страх перед раком ни с чем не сравним. И уж так сложилось - во всех странах, в России в том числе - об инфаркте или инсульте пациенту, его родственникам непременно сообщали, а вот раковый диагноз сопровождало неписаное табу. Почему? Диагноз "рак" равносилен приговору? Потому нередко врачи не сообщают о диагнозе самому пациенту, а решение говорить или не говорить о диагнозе оставляют на откуп родственникам.

Вернусь, однако, к тем временам, когда не было Интернета и мобильных телефонов. Мой отец накануне своего 69-летия, это 1972 год, стал мучиться от болей в животе. Мы обходили специалистов, клиники, ему проводили исследования, делали бесконечные рентгеновские снимки. Тщетно. Но очередной рентген в московской Первой Градской больнице показал: обширный рак желудка и части пищевода. Операция. Удалили весь желудок, часть пищевода. И тут заявил о себе удивительный феномен, который присутствует, пожалуй, только среди онкологических пациентов. Вот он знает, что лежит в онкоклинике, знает, что ему по поводу рака проведена операция. Часто еще и химиотерапия, и лучевое лечение. Но вопреки всему пациент где-то в подсознании не верит в диагноз. Мой отец, умудрившийся просто сбежать из реанимационной палаты, в которую был помещен после операции, оправдывал свой поступок: "Там у всех рак. А у меня полипы. Зачем мне лежать вместе с ними?"

Мне - не отцу! - вручили выписку из истории болезни, где было указано и какой рак, и какая операция проведена, и рекомендации. А через всю справку жирным красным фломастером резолюция: "На руки не выдавать!" Я спрятала этот вердикт в своем шкафу, чтобы отец не увидел, чтобы не узнал. И вот еще один парадокс. У нас в семье не принято заглядывать в чужие шкафы. Но отец не только заглянул, но и нашел среди белья эту самую справку. Казалось бы, все стало ясно. Он кричал: "У меня рак. Я знаю". Но где-то, опять же, в подсознании в это не верил. Вышел на работу. Упорно игнорировал лифт, и на 6-й этаж поднимался пешком. Сам жарил себе картошку на свином сале. После такой трапезы начинали мучить боли. Тогда садился на овсяные кашки и протертые супы. Когда в очередной раз ему сделали замечание, дескать, нельзя после такой операции есть жареное, возмутился: "Я это люблю". "Но надо себя ограничивать - ведь жить хочется". Ответил: "Так? Нет!"

Отец прожил 83 года. Работать перестал в 80. Не забывал посещать парикмахерский салон, где стригся и делал педикюр у "своих мастеров". Не отказывал себе в рюмке водки или коньяка, продолжал курить. Иногда мог доверительно сообщить собеседнику: "А знаете, у меня рак. Видите, как я похудел, все костюмы велики". Упорно не желал надевать новый костюм - было некое кокетство: демонстрировать, что вот он "так похудел из-за рака".

Изменилось время. Иные ныне показатели и количества больных раком, и возможности диагностики, иные результаты лечения. Но, как прежде, нет нигде в мире рецепта, как действовать при обнаружении опухоли. Да, есть тенденция информирования пациента о диагнозе. Главный онколог Москвы Анатолий Махсон считает, что раковый диагноз не должен вызывать страх, что он должен восприниматься как любой другой. Но, как и при любом заболевании, этические вопросы не уходят на задний план. А уж если речь о раке.

Какой человек сам больной? Какой человек его близкий родственник или друг? Станет паниковать? Оптимист? Как отреагирует на раковый диагноз? Уместна ложь во спасение? Но эта ложь может как бы разоружить пациента и его близких. Как же быть? Нет всеобщего рецепта.

Недавно мир потрясла история голливудской звезды Анджелины Джоли. Она в профилактических целях, зная о возможности развития рака, решилась на удаление обеих грудных желез и намерена в ближайшем будущем удалить яичники. На Западе публичные люди нередко афишируют свой раковый диагноз, чтобы развеять страх перед этим недугом. Замдиректора Российского онкоцентра им. Блохина академик РАМН Мамед Алиев говорит так: "Рак - это, конечно, не ангина, но и не окончательный приговор". Раковый диагноз не должен довлеть над человеком. Жизнь должна продолжаться.

Готовя эти заметки, позвонила замечательной актрисе, успешной во всех отношениях женщине. Месяц назад мы виделись на одном мероприятии. Она, как всегда, была элегантна, в центре внимания. Лет 15 назад ей по поводу рака груди удалили железу. Сделали пластику. Но говорить в газете на эту тему актриса категорически отказалась. Сказала мне очень важную, на мой взгляд, фразу: "У меня нет никакого диагноза!" И это тоже позиция. Позиция, с которой надо считаться.

Не все, к кому обращалась с предложением рассказать о том, как живут с раковым диагнозом, согласились беседовать на эту щекотливую тему. Говорили: "Да в Интернете об этом уже столько сказано".

Глядя на Александра Буйнова, сложно поверить, что он перенес серьезную операцию по удалению опухоли предстательной железы. От вопросов журналистов обычно отшучивается. Всем бы такой заряд оптимизма!

Некоторые, просившие не называть фамилию, произносили примерно такую фразу: "Я не имею права капитулировать перед страшной болезнью!" Коварство рака в том, что он может вернуться. Снова мучить. И потому так важно не капитулировать.

Дарья Донцова в последнее время воспринимается не только как известная писательница, но и как человек, победивший рак. Подробно рассказав о своей болезни, о том, как преодолевала ее, она стала символом воли к жизни, веры во спасение. Донцова повторяет, что рак - не приговор, и личным примером демонстрирует правоту этих слов. Буквально внушает всем: просто нужно лечиться и делать это вовремя. В одном из интервью она сказала6 "Говорю о своем излечении не ради пиара, а чтобы люди верили: вылечиться можно. И вели себя разумно. Неужели так трудно женщине раз в полгода пойти и обследоваться у маммолога? Я этого не делала, потому и дошла до 4-й стадии рака. Хочу, чтоб другие мою ошибку не повторяли".

Писательница Людмила Улицкая на презентации своей книги "Священный мусор", в которую включен очерк, посвященный ее борьбе с раком, сказала, что рак - это болезнь, к которой она была готова, что это как Новый год: ты знаешь, что он наступит, и ты его встречаешь. "Эта проблема не свалилась на меня неожиданно. Я происхожу из "раковой" семьи: практически все, за очень небольшими исключениями, умирали от рака. Я внутренне была готова к тому, что настанет момент, когда мне это скажут. Каждый человек оказывается в ситуации, когда он понимает: жизнь может кончиться завтра и что надо прожить этот кусок жизни достойно".

Онкологические болезни, спасение от них - проблема из проблем. Во всем мире. А в России она острее еще и потому, что в ситуацию вмешивается удивительный российский менталитет со своим извечным "авось пронесет". Вот не припомнить, сколько раз говорено, написано о том, что после 40 лет ежегодный визит к урологу обязателен. Это постоянно повторяет и главный уролог РФ Дмитрий Пушкарь. Убеждена: большинство тех, кому за 40, не припомнят, когда были у уролога. Особенно мужчины.

Но уж если совсем начистоту, то часть вины все-таки за службой здоровья. От визита к врачу людей останавливает невозможность без проблем получить квалифицированный совет, эффективную помощь. И чем дальше от Москвы, тем больше таких проблем.

У каждого пациента своя ситуация, с которой нельзя не считаться. А еще беда: нет доверия к врачу. Обращаются к нему, когда уж совсем приспичит. Да и квалификация специалистов подчас такова, что рак пропускают. Потому так много запущенных стадий болезни. Сколько горьких исповедей больных раком о том, что вот регулярно посещали медиков, а опухоль обнаружили лишь на 4-й стадии. Как такое объяснить? Впрочем, не объяснять надо - меры принимать надо.

Почему решили завести разговор о том, сообщать или не сообщать пациенту, его родным онкологический диагноз? Почему так важно, что о нем в открытую чаще стали говорить люди публичные? Да все по одной причине: пожалуйста, берегите себя! Конечно, здоровье - особая, очень интимная сфера жизни. Не каждый способен "обнародовать" сбои в ней. А уж если это касается заболеваний предстательной железы у мужчин или рака матки или яичников у женщин, тем более. Урологи, гинекологи постоянно сталкиваются с тем, что даже самые близкие их пациентам люди знать не знают о страданиях мужа, жены, матери, отца. Нередко просят врача не сообщать об истинном диагнозе членам семьи. Как поступать врачу? Вопрос на засыпку? Врач обязан быть еще и психологом? Обязательно. Но еще важнее, чтобы вся система оказания медпомощи работала на пациента, на охрану его здоровья. Этим, увы, мы похвастаться не можем.

Показательный пример. У подруги двойное гражданство - российское и канадское. В Канаде обнаружили у нее рак грудной железы. Быстро, в условиях амбулатории, обследовали и назначили день и час операции. Пациентка приехала в этот день рано утром в клинику. А в час дня ее прооперировали. Она до сих пор не знает, кто именно. Удалили грудную железу. На другой день выписали. Какое-то время наблюдали дома: приходила медсестра, звонил лечащий врач. Никаких осложнений. Было это 8 лет назад. За 3 года до операции похоронила мужа. А вскоре после операции вышла замуж. Счастлива в новом браке. Ходит в бассейн, путешествует. Но в определенное время она должна пройти проверку в клинике, где ее оперировали. Пропустить нельзя. Система помощи не терпит нарушений.

У меня, медицинского обозревателя, часто спрашивают: в какую клинику пойти, к какому врачу обратиться? Все по той же причине: нет доверия к службе здоровья. Ситуация, когда пациент даже не знает, кто провел операцию, для нас просто нонсенс. А уж если речь об онкологии - тем более.

И еще об одном, о чем тоже не принято говорить вслух. Иногда лечение онкобольного разоряет и его самого, и его близких. Ведь оно стоит от 30 тыс. до десятков миллионов рублей. Зависит от стадии заболевания. Пациента, у которого ранняя стадия опухоли, как правило, достаточно прооперировать, и он поправился. В таких ситуациях достаточно 40-50, ну 70 тыс. рублей. Другое дело, когда запущенная стадия. Когда кроме операции надо применять лучевое воздействие, химиотерапии. Тут траты до бесконечности.

Квалифицированную помощь может получить большинство пациентов. А вот дальше начинается: в основном дорогостоящие препараты не вылечивают, но продлевают жизнь. Нельзя сказать, что если данный препарат пациент не получит, то он умрет. А если получит, то поправится. Есть патологии, которые можно вылечить. Например, хорионэпителиома матки. От этой злокачественной опухоли раньше 95% женщин умирали. Теперь лекарства вылечивают 98%. Более того, после такого лечения они могут рожать. Но это очень редкое заболевание. А если брать массовые болезни, тут в основном все зависит от стадии, тут речь о продлении жизни. И это продление, особенно когда оно касается детей, стоит очень дорого.

Наше здравоохранение, да и не только наше, не в состоянии нести такое бремя расходов. Потому так важно, что публичные люди не только вслух говорят о своих онкологических болезнях, но становятся действующими лицами, создателями различных благотворительных фондов, помогающих онкологическим учреждениям, конкретным пациентам. Без благотворительности онкологическая служба обойтись не может. Лечить на современном уровне без помощи благотворителей, только на государственные деньги, к сожалению, невозможно.

. Когда-нибудь умереть не страшно. Страшно умереть вот сейчас. Раньше считали, что рак неизлечим, что его вовсе не надо лечить. Сегодня, говорит директор Онкоцентра им. Блохина Михаил Давыдов, излечиваются 60%. А 40%?

Постоянно приходят сообщения о новых противораковых препаратах. Из миллиона предложенных хорошо если один войдет в клиническую практику - настолько коварны раковые клетки. Тому, кто создаст средство избавления от рака, надо бы поставить золотой памятник. Вот только доживем ли мы до того момента, когда появится противораковая вакцина?

В мире каждый год онкологический диагноз ставится 10 млн пациентов, т.е. 27 000 человек в сутки.

В нашей стране на онкоучете состоят 2,5 млн человек

За последние 10 лет прирост заболевших раком составил 15%.

А еще от рака излечились певец Александр Медведев (Шура), журналистка Маша Гессен, телеведущий Юрий Николаев, экс-солист группы "На-на" Владимир Левкин, актер Эммануил Виторган, солистка ансамбля "Золотое кольцо" Надежда Кадышева, рокерша Светлана Сурганова, певица Аида Ведищева, звезда фильма "Семь невест ефрейтора Збруева" актер Семен Морозов, тренер фигуристов Елена Чайковская, теннисистка Алиса Клейбанова и тысячи других, менее известных людей. Так что еще раз: рак излечим!

У нас чаще всего встречается рак легких и желудка.

Наиболее распространен в мире рак легких: ежегодно регистрируется более 1 млн заболевших. В РФ число диагностированных случаев рака неуклонно растет. Наиболее частые локализации опухолей: трахея, бронхи, легкие (13,3%), кожа (12,5%, включая меланому), желудок (10,2%), молочная железа (10,1%). Риск развития рака до 75 лет в России для женщин - 19,8%, для мужчин - 27,5%. Если же взять тот же риск до 60 лет, то он заметно ниже - 8,2% для обоих полов.

Каждый год 4 февраля отмечается Всемирный день борьбы против рака. Цель этого международного дня - повышение осведомленности о раке как об одном из самых страшных заболеваний современной цивилизации, привлечение внимания к предотвращению, выявлению и лечению этого недуга. Ведь известно, что возникновение 43% раковых заболеваний можно было бы предотвратить с помощью таких норм здорового поведения, как: ограждение доступа к курению, борьба с этим явлением; физическая активность, сбалансированная, здоровая пища; вакцинация против вирусов, вызывающих рак печени и шейки матки; избегание длительного пребывания на солнце и в соляриях.

Рак шейки матки перестал быть приговором для женщин и поддается лечению

Фото: Илья Бархатов

— Валентина Михайловна, рак шейки матки — это редкость или уже обыденность?

Валентина Нечушкина: В мире он занимает третью позицию по распространённости среди всех онкологических заболеваний, выявляется порядка 500 тысяч новых случаев ежегодно. В России — 16-17 тысяч. (в Челябинской области в 2017 году было выявлено 515 новых случаев рака шейки матки. — Прим. автора). Несмотря на то, что это так называемая визуальная локализация, которую легко заметить просто глазами во время обычного или профилактического осмотра в том же смотровом кабинете или на приеме у гинеколога, почти половина (до 45%) новых случаев заболевания — это уже III-IV стадия, к сожалению. Рак шейки матки — это единственное онкологическое заболевание, для которого существует и первичная, и вторичная профилактика.

— Получается, что рак шейки матки можно предупредить? Другими словами, не заболеть?

В.Н.: Сто процентов случаев этой болезни связано с вирусом папилломы человека. Это распространенная инфекция, которую вызывают более сотни вирусов, из них онкогенных — чуть больше десятка. При этом даже инфицирование онкогенным типом вируса вовсе не означает, что оно обязательно приведет к развитию злокачественной опухоли: рак шейки матки разовьется всего в одном проценте случаев. Первичной профилактикой рака шейки матки или средством борьбы с причиной развития заболевания — вирусом — является вакцинация.

На сегодняшний день существует две вакцины — двух- и четырехвалентные, в скором времени, надеемся, будет зарегистрирована девятивалентная вакцина. Заразиться при использовании вакцины нельзя, потому что в ней нет генетического материала вируса. Вакцина содержит только белок оболочки вируса, который способен вызывать иммунный ответ, существенно более активный, более мощный, более стойкий, чем естественный, как если бы человек переболел этим вирусом. Это ровно такая же вакцина — современная, рекомбинантная, как, например, от гепатита В. В мире она разрешена к применению у девочек, в России — у подростков и молодых женщин. Наиболее эффективна она при использовании ее для девочек старше 9 лет и до начала половой жизни. У детей всегда наиболее активный ответ на вакцину: чем старше человек, тем больше иммунная система истощается, соответственно ее активность ниже.

Вакцинация не заменяет все последующие походы к гинекологу и участие уже в программах вторичной профилактики. Это скрининг рака шейки матки, который позволяет выявить даже не само онкологическое заболевание, а предраковую патологию.

— Что это означает? Это какое-то другое заболевание, которое можно поймать до того, как оно станет онкологическим?

В.Н.: Совершенно верно. Предраковое, или фоновое заболевание — это дисплазия шейки матки. Оно известное, не новое. Считается, что с момента заражения вирусом папилломы человека до развития рака шейки матки проходит порядка семи–десяти лет. Этот процесс имеет несколько фаз: собственно заражение, затем, если организм не сумел побороть, то возникает персистенция вируса, затем — предраковая патология шейки матки и только потом онкологическое заболевание.

Валентина Нечушкина советует всем женщинам регулярно посещать гинеколога

Фото: Илья Бархатов

— Как можно поймать заболевание?

В.Н.: Очень просто: выявить при неоднократных цитологических исследованиях шейки матки — хотя бы раз в год во время визита к гинекологу. Можно это делать в рамках скрининговых программ. Можно лечить, контролировать — сделать все, чтобы не развился рак шейки матки. Если все-таки он развился, то тоже лечить. Еще двадцать лет назад излечение женщины означало полную потерю ее детородной функции. Постепенно онкологи накопили опыт и поняли, что у части пациенток в таком радикальном удалении нет необходимости. Появились методики органосохраняющего лечения, особенно для молодых женщин. Конечно, для этого нужны определенные условия — если нет метастазов в лимфоузлах, нет опухоли по краю резекции, и стадия заболевания — ранняя.

— Методики, о которых идет речь, для Челябинска новые. Насколько они успешны? Почему их стоит внедрять?

В.Н.: В нашем институте имени Блохина эти операции — уже рутинные. Они выполняются и за рубежом, и во многих центрах в России, например, в Новосибирске, в Томске. В нашем гинекологическом отделении мы стараемся предлагать всем молодым женщинам эту операцию вне зависимости от того, есть у них дети или нет. Наши пациентки — разные, и в 30, и в 32 года, имеют и двух, и трех, и даже четырех детей, и такая необходимость снова родить ребенка может возникнуть после заболевания, года через три — пять лет.

Константин Морхов: Планы меняются, мужья. Многие женщины приходят и говорят — мы во втором браке и хотим иметь общего ребенка. Или — на всякий случай, ну вдруг все потом поменяется.

Органосохраняющие операции позволят женщине, если она захочет, родить ребенка

Фото: Илья Бархатов

— Насколько эта методика сложна в исполнении? Что нужно для этого?

В.Н.: Для того, чтобы ее внедрить, нужна хорошая морфологическая служба, чтобы была возможность максимально точно оценить риски, особенно если опухоль большая. Чем меньше опухоль, тем меньше проблем и больше выбор методик. Мы видим, что на Южном Урале активно развивается вся онкологическая служба, и доктора пытаются активно внедрять у себя всё, что появляется за рубежом и в нашей стране. Здесь очень мощная своя школа — и радиологическая, и хирургическая, и химиотерапевтическая, онкоцентр прекрасный, в котором есть большой поток пациентов, которым оказывается онкологическая помощь.

— Как чувствует себя пациентка после такой операции?

В.Н.: Сама по себе операция не повышает риск рецидива болезни. Тем пациенткам, которые не хотят сохранять матку, стараемся ограничить методы лечения тоже. Например, сохранить ей яичники, чтобы избавить женщину от преждевременных климактерических проявлений. По возможности не применять лучевую терапию, что позволит избежать проблем с влагалищем. Женщины продолжают вести обычный образ жизни. Сами эти операции при выполнении всех условий, о которых мы говорили, абсолютно идентичны по прогнозу как при сохранении, так и при удалении матки.

К.М.: Риск существует всегда, это зависит от распространенности заболевания. Наши коллеги очень часто возражают против такой методики, мотивируя это тем, что после сохранения матки не многие женщины решаются на беременность — в среднем, мировая статистика составляет не более 30%, так зачем, мол, так заморачиваться.

Беременность придется планировать заранее, чтобы иметь возможность её выносить, поясняет Константин Морхов

Фото: Илья Бархатов

— Константин, Юрьевич, а и правда, зачем столько сложностей? Может, лучше по старинке — удалить да и забыть?

К.М.: Хирурги, специализирующиеся на лапароскопических операциях, уверены, что открытые операции являются дополнительным травмирующим моментом для женщины. А вот если операция выполнена лапароскопическим доступом, то мотивация вроде как выше. Но на самом деле это не так: если женщина хочет в будущем иметь ребенка, то она сохраняет это намерение вне зависимости от доступа. Многое, скорей всего, зависит от того, как доктор предварительно беседует с пациенткой, как объясняет ей все последствия и риски, потому что можно успокоить, а можно и так напугать, что пациентка будет согласна на все что угодно. Даже в нашем отделении есть доктора, которые как за эту операцию, так и против.

Есть один момент в защиту этой методики — чисто эмпирически мы заметили на своем опыте, что женщины, у которых выполнена органосохраняющая операция, и матка сохранена, восстанавливаются быстрее по всем параметрам.

— Какие сложности есть в планировании беременности после таких операций?

К.М.: В связи с тем, что отсутствует механизм удерживания плодного яйца в полости матки, беременность должна быть спланирована.

Второй момент — несмотря на органосохраняющий объем, беременность самостоятельно наступает только в 30-40% случаев. В остальных — желательно применение вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ). Это экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) и перенос эмбриона. Поэтому желательно все это проводить в условиях специализированной клиники. А дальше — родоразрешение методом кесарева сечения, и последующего удаления матки не требуется. Возможна даже повторная беременность.

В.Н.: У нас такая пациентка есть. Она прошла лечение, родила и подумывает о следующей беременности.

— Ощущение, что прямо сейчас мы стоим на пороге какого-то решающего перелома в лечении рака у женщин. Подводя итог, все-таки что важно отметить, чтобы и не обнадежить зря, и не лишить надежды?

К.М.: Хирург должен понимать, какой объем операции нужно выполнить. Иначе повышается риск повтора болезни. Второй момент — хорошая морфологическая служба, которая поможет оценить истинное распространение опухоли. Третье — это преемственность. К сожалению, большинство акушеров-гинекологов не знают, что делать с такими женщинами. Они не готовы планировать им беременность, накладывать циркляж, поэтому приходится направлять таких женщин в специализированные центры. Даже в Москве с этим проблемы.

В.Н.: Мне кажется, важнее сказать, что ходить к гинекологу надо, и делать это регулярно, а не только во время беременности. Далее нужно обязательно уточнять, берет ли у вас гинеколог анализ из шейки матки на цитологию, а не только на флору, как это часто бывает. К сожалению, система вызова на скрининг в России не отработана, поэтому женщины сами должны проявлять сознательность. Сдать мазки самостоятельно на цитологию раз в два года — не сложно. Плюс — УЗИ и маммография.

Опыт московских коллег — хорошее средство для роста профессионализма челябинских врачей

Как выглядит реальная картина заболеваемости, лечения и выживания при раке? Что важно знать пациентам, их близким и всем нам, чтобы адекватно воспринимать болезнь? Об этом мы поговорили с руководителем отдела Национального медицинского исследовательского центра им. Дмитрия Рогачева, членом правления Российского общества клинической онкологии (RUSSCO), доктором медицинских наук Николаем Жуковым.

- Простой ответ на этот вопрос невозможен. Если пациент пережил 5-летний срок и продолжает жить, это может свидетельствовать, что он излечен. А может быть и так, что он прожил эти 5 лет с болезнью. Много нюансов. Но в целом в нашей стране более 50% онкологических больных имеют шанс на излечение или длительный контроль заболевания на фоне проводимого лечения.

- Андрей Павленко в одном из ранних интервью говорил, что шансы на 5-летнюю выживаемость у него будут 50%, если сработает химиотерапия.

Увы, получилось, что он попал в несчастливый процент. Мне очень его жаль, он был одним из немногих людей в России , кто смог вынести свою болезнь в публичную плоскость. И старался делать это в позитивном ключе – давая надежду другим больным, а не отбирая ее. Несмотря на неблагоприятный исход в его конкретном случае, что является личной трагедией его и его семьи, это не должно быть поводом для того, чтобы остальные опустили руки.

Это было бы как минимум нечестно по отношению к человеку, который сделал все, чтобы получилось наоборот. Если посмотреть здравым взглядом, его смерть ничуть не перечеркивает тот сигнал, который он хотел донести до общества.

ВЫЖИВШИХ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, НО МЫ О НИХ НЕ ЗНАЕМ

- Многие сейчас, будучи в отчаянии, пишут в соцсетях, что опускаются руки, если не смог вылечиться доктор Павленко, то у нас, простых смертных, и подавно шансов нет. Что вы, как врач-онколог, сказали бы таким людям?

- Прежде всего хочу сказать, что у врачей-онкологов нет какого-то тайного лечения, которое они приберегли только для себя. Мы такие же люди, как и вы. У нас развивается такой же рак, его иногда так же бывает сложно выявить рано. Мы получаем такое же лечение (чуть лучше или чуть хуже – но в целом такое же, как и обычные люди). И столкнувшись с болезнью, которую ранее лечили у других, стоим перед таким же бинарным выбором – удастся вылечить или нет, умрем или будем жить. И точно так же, как у обычных людей, это зависит от правильности диагноза, лечения, стадии, вида опухоли и еще от судьбы (или господа бога, как кому хочется думать).

Так что для начала неплохо было бы поговорить о тех, кто вылечился. Таких немало, в том числе среди публичных людей. Жаль только, что в нашей стране в силу особенностей менталитета известные личности редко рассказывают о болезнях, от которых они вылечились. Я знаю очень многих публичных людей, победивших рак или успешно борющихся с ним многие годы. Но, поверьте, мне пришлось лезть в интернет, чтобы найти тех, кто отважился сообщить об этом публично (в силу закона о защите персональных данных я не могу разглашать известные мне сведения о пациентах). Увы, если известный человек погибает от рака, то об этом становится известно всем, но если он выздоравливает, то… Об этом сообщают единицы. Более того, даже если так происходит, об этом в отличие от смертей быстро забывают.

Если вернуться к статистике, то чуть больше 5 лет назад в нашей стране было около 2 миллионов пациентов, излеченных от рака или успешно борющихся с ним. А сейчас — почти 3,5 млн. Добавившиеся полтора миллиона — это не страшный скачок заболеваемости (заболеваемость увеличилась, но гораздо меньше). Это те, кому удалось сохранить жизнь за счет лечения. Их становится все больше. Растущее количество таких пациентов убедительный показатель того, что увеличивается эффективность лечения рака. Все больше людей остается в живых, столкнувшись с онкологическими заболеваниями.

- Есть такое представление: если у человека был рак и лечение оказалось успешным, то все равно нужно быть начеку до конца жизни. Потому что рак это некая поломка в организме, которая непоправима. Действительно так?

- На самом деле все мы должны быть начеку. Потенциально у каждого из нас в любой момент что-то может сломаться. Поэтому и существуют, например, различные виды онкологического скрининга. То есть регулярные обследования, проводимые у людей, не имеющих симптомов заболевания, с целью раннего выявления опухолей. Есть такие обследования и для тех, кто уже столкнулся с онкологическим диагнозом и был успешно пролечен.

Николай Владимирович Жуков. Фото: raklechitsya.ru

РЕАЛЬНО ЛИ ПОЙМАТЬ БОЛЕЗНЬ НА РАННЕЙ СТАДИИ

- Доктор Павленко говорил, что его опухоль развивалась под слизистой оболочкой желудка. Поэтому на ранних стадиях ее нельзя было обнаружить с помощью гастроскопии. Насколько вообще эффективна сейчас ранняя диагностика рака?

Да, у многих больных однозначные симптомы болезни появляются только тогда, когда опухоль уже достигает больших размеров или дает отдаленные метастазы. Однако, как показывают исследования, очень многие больные, самостоятельно обратившиеся к врачу по поводу симптомов, имели рак на ранних стадиях. Так что знания и активная позиция могут сохранить жизнь.

Да, идеальных вариантов ранней диагностики рака пока нет. Утверждать обратное было бы неправдой. Но и те, что есть, могут спасать жизни. Знание симптомов и своевременное обращение к врачу, прохождение доступных видов скрининга не сведет ваш шанс на неблагоприятный исход к нулю, но снизит его точно. А дальше – см. выше, главное сделать правильно все, что зависит от тебя, а остальное уже судьба. Но если просто положиться на судьбу (будь, что будет), то и шансов будет меньше.

ВОПРОС-РЕБРОМ

Четвертая стадия — приговор или нет?

- Здесь мы снова возвращаемся к вопросу о шансах того или иного пациента, которые зависят от особенностей его опухоли, - говорит Николай Жуков . - Есть виды онкологических заболеваний, при которых мы можем излечить или как минимум серьезно продлить жизнь пациентам с 4-й стадией рака. Более того, во втором случае человек может долго жить с болезнью, в том числе дожить до появления препаратов, которые еще больше продлят его жизнь или даже излечат. И примеров тому немало.

СОВЕТЫ ДОКТОРА ЖУКОВА

1. Важно знать о симптомах, которые могут сигналить об опухоли.

Подчеркнем: вовсе не обязательно, что они говорят о раке. Но это повод обязательно обратиться к врачу и пройти обследование. Вот список некоторых симптомов, на которые нужно обращать внимание, составленный международными экспертами.

- Появление припухлости, узлов и других новообразований на любых участках тела.

- Кашель, изменение голоса, осиплость, одышка, не проходящие более 3 недель.

- Появление крови в мокроте, моче, стуле, в перерыве между менструациями или после менопаузы.

- Ранки и повреждения на коже и слизистых, которые не заживают более 3 недель.

- Новые родинки или изменения старых (потемнение, деформация, рост).

- Нарушения работы кишечника (запоры, диарея) или мочевого пузыря.

2. Не ленитесь и не бойтесь идти к врачу.

3. Помните: есть этап, когда от самого пациента зависит больше, чем от врача.

Речь об образе жизни для профилактики рака: отказ от курения, избавление от лишнего веса, защита от ультрафиолетового излучения. Кто бы что ни говорил, многочисленные исследования однозначно подтверждают: люди, не заботящиеся о своем здоровье, заболевают раком чаще.

ПЕРСПЕКТИВЫ

В каких направлениях борьбы против рака врачи ожидают прорывов

- Во-первых, это индивидуализация лечения, - рассказывает Николай Жуков. - Уже существует очень большое количество лекарств. Вызов для онкологов заключается в том, чтобы правильно подбирать препараты, достоверно прогнозируя ответ опухоли на лечение. Для этого сейчас изучается и начинает применяться все больше показателей, характеризующих индивидуальные особенности организма пациента и его опухоли. На уровне генов, белков, различных особенностей метаболизма.

В-третьих, совершенствование и отладка уже имеющихся вариантов лечения. Например, продолжит развиваться иммунотерапия. Эта технология выстрелила, совершила буквально революцию в лечении ряда видов рака. Сейчас иммунотерапия вышла на плато, новых прорывов в этой области нет, но то, что достигнуто, начинает входить в широкую практику и помогать все большему количеству пациентов.