Кому делали операцию по удалению опухоли на поджелудочной

Операции при раке поджелудочной железы могут выполняться с целью радикального удаления опухоли, либо паллиативно, для уменьшения объема опухолевой ткани и/или устранения жизнеугрожающих осложнений.

• Боль при злокачественных опухолях ПЖ
• Виды оперативного вмешательства при злокачественных опухолях поджелудочной железы
• Восстановление
• Прогноз

В большинстве случаев злокачественные опухоли поджелудочной железы диагностируются на поздних стадиях, поэтому радикальная операция возможна приблизительно у 15% пациентов. Стоит отметить, что такие операции - длительные, объемные, травматичные и сопряжены с высоким риском осложнений как в интраоперационном, так и послеоперационном периодах. Вместе с тем это единственный метод радикального лечения, который позволяет продлить жизнь пациента на несколько лет.

При выборе тактики лечения врачи опираются на критерии операбельности рака поджелудочной железы, разработанные NCCN, с помощью которых определяются резектабельные, нерезектабельные и пограничные опухоли.

Состояние резектабельности опухоли ПЖ:

• опухоль не затрагивает верхнюю брыжеечную артерию;
• чревный ствол и печеночная артерия интактны;
• верхняя брыжеечная вена и воротная вена проходимы.

Состояние пограничной операбельности опухоли:

• верхняя брыжеечная вена инфильтрирована опухолью менее, чем на половину своей окружности, либо имеется контакт опухолевых очагов со стенкой сосуда;
• инфильтрирован футляр печеночной артерии на небольшом протяжении. В этом случае оперирующий врач должен быть готов к резекции сосуда с последующим проведением пластики;
• возможно вовлечение в опухолевый процесс короткого сегмента верхней брыжеечной вены или воротной вены, при этом стенка сосуда выше и ниже места инфильтрации должна быть абсолютно неизмененной.

Признаки нерезектабельности опухоли:

• окружность верхней брыжеечной артерии инфильтрирована более чем наполовину;
• опухолевая инфильтрация чревного ствола, при которой нет возможностей выполнения реконструктивной пластики после удаления пораженного сегмента сосуда;
• полная окклюзия верхней брыжеечной вены и/или воротной вены.

Следует учитывать, что погранично-операбельные опухоли — это весьма условный термин. Раньше считалось, что вовлечение в процесс сосудистых образований является препятствием для оперативного лечения. Современные возможности хирургии позволяют удалить опухоль и восстановить целостность сосудистых коллекторов с использованием аллогенных трансплантатов. Возможность проведения таких операций зависит от навыков оперирующего хирурга и технической оснащенности клиники, поэтому пациентов с признаками пограничной резектабельности рекомендуется направлять в лечебные учреждения более высокого уровня для получения второго экспертного мнения и повторной оценки резектабельности.

Боль при злокачественных опухолях ПЖ

Боль при раке поджелудочной железы носит сильный, мучительный характер и локализуется в верхней части живота. Она может отдавать в позвоночник, грудину, сердце, лопатки и руки. В ряде случаев именно боль является первым признаком заболевания, в других ситуациях она присоединяется позже — при прогрессировании злокачественного процесса.

При установленном диагнозе для облегчения симптома пациент должен принимать анальгетики, в том числе наркотического ряда. Как правило, используется морфин. Предпочтение отдается препаратам для перорального применения. Но при развитии обструкции пищеварительного тракта или нарушении акта глотания возможно применение пластыря или инъекций.

Для пациентов, которые не переносят анальгетики или при снижении их эффективности можно применять блокаду солнечного сплетения (сеть нервных окончаний, располагающихся позади поджелудочной железы). Анальгезирующие препараты вводятся либо чрескожно под контролем КТ, либо под контролем эндоскопического УЗИ через стенку желудка. Эффект достигается у 50-90% больных и держится от 1 месяца до года.

Виды оперативного вмешательства при злокачественных опухолях поджелудочной железы

К радикальным операциям при раке поджелудочной железы относят:

• Гастропанкреатодуоденальная резекция — частичное удаление желудка, поджелудочной железы и двенадцатиперстной кишки с сохранением пилоруса или без него. Такие вмешательства применяются при локализации опухоли в головке ПЖ.
• Панкреатэктомия — полное удаление поджелудочной железы. Такие вмешательства используются при локализации опухоли в теле и хвосте железы. Для хирурга технически полное удаление железы несколько проще, чем частичное, но после таких вмешательств пациент должен будет пожизненно принимать гормональнозаместительную и ферментозаместительную терапию.
• Дистальная панкреатэктомия — производится резекция тела и хвоста поджелудочной железы, а также удаление селезенки. Такие операции выполняются крайне редко ввиду особенностей распространения опухолевого процесса.

Радикальные операции могут выполняться как открытым лапаротомическим доступом, так и с помощью эндоскопического оборудования через несколько маленьких проколов. Но и в том и другом случае необходимо удаление лимфатических узлов в стандартном объеме.

Следует отметить, что решение о возможности проведения радикального вмешательства может приниматься непосредственно во время операции, после ревизии тканей, куда чаще всего распространяется опухоль. Не исключены случаи, когда при обнаружении признаков нерезектабельности врач прекращает первоначально запланированную операцию и приступает к паллиативным вмешательствам.

К паллиативным операциям относят:

• операции внутреннего желчеотведения — эндоскопическое стентирование желчных протоков, наложение билиодигестивных анастомозов и др.;
• операции, направленные на организацию наружного дренирования желчных путей — чрезкожное чреспеченочное дренирование.

Такие операции не избавляют пациента от опухоли, но устраняют или предотвращают развитие таких жизнеугрожающих состояний, как механическая желтуха или непроходимость органов ЖКТ. Дело в том, что опухоли поджелудочной железы могут врастать или сдавливать желчные протоки, приводя к застою желчи и, как следствие, к критическому повышению уровня билирубина. Если вовремя не купировать такое состояние, оно может привести к гибели пациента. После паллиативных операций продолжительность жизни пациентов в среднем составляет около 8 месяцев.

При раке, локализующемся в головке поджелудочной железы, проводят гастропанкреатодуоденальную резекцию. Во время операции удаляют 2/3 желудка, желчный пузырь, головку ПЖ, двенадцатиперстную кишку и лимфатические узлы. Только таким образом можно резецировать все поврежденные раком ткани и пути его метастазирования.

В ряде случаев желудок не трогают. Этот вариант хирургического вмешательства называется операцией по Лонгмире/Траверсо. При ней также возможно сохранение пилоруса — сфинктера привратника желудка. Такая техника позволяет предотвратить развитие ряда проблем с пищеварением. Заключительным этапом выполняют восстановление непрерывности пищеварительного тракта и выведение протоков пищеварительных желез в желудок или кишечник с помощью анастомозов.

Возможными проблемами после таких вмешательств могут быть:

• несостоятельность анастомозов из-за их разрушения едким соком поджелудочной железы;
• нехватка пищеварительных ферментов;
• резекция желудка может привести к миграции кишечных бактерий в вышележащие отделы ЖКТ и развитию инфекционных осложнений;
• развитие демпинг-синдрома — поступление в тонкий кишечник необработанной пищи. При этом возникают приступы учащенного сердцебиения, скачок артериального давления, диарея, снижение массы тела вплоть до кахексии. В тяжелых случаях приступы тахикардии могут длиться несколько часов.

Полное удаление поджелудочной железы производится при злокачественном поражении всех тканей органа в случаях, когда опухоль не выходит за его пределы. Во время операции удаляется вся железа, селезенка, часть желудка, желчный пузырь, и часть тонкой кишки.

После операции пациента ожидают глубокие нарушения в области углеводного обмена и пищеварения. Чтобы скорректировать эти состояния необходимо пожизненно принимать инсулин и пищеварительные ферменты.

Еще несколько десятков лет назад хирурги предпочитали не связываться с поджелудочной железой вообще, поскольку ее повреждение во время операции могло стать фатальным для больного. Сегодня, с развитием хирургических технологий и фармацевтики возможна жизнь даже после тотальной панкреатэктомии.

В целом последствия после онкологических операций на поджелудочной железе наблюдаются всегда, так как происходит полная или частичная утрата органа, ответственного как за углеводный обмен, так и за секрецию пищеварительных ферментов. Чем больший объем железистой ткани удален, тем сильнее будут выражены нарушения. Чтобы компенсировать эти последствия, необходимо придерживаться ряда правил:

• строгая диета;
• соблюдение режима питания;
• прием ферментозамещающих препаратов;
• коррекция углеводного обмена с помощью инъекций инсулина.

Первые несколько дней после операции пероральное питание невозможно, поэтому пациент должен получать поддерживающие растворы внутривенно. Затем все же следует отдавать предпочтение кормлению через рот.

Необходимо исключить ряд продуктов, например, свежий хлеб и выпечку, все виды приправ, острых блюд, копчености, маринады, шоколад, сладости, молочные продукты. Более подробные рекомендации даст лечащий врач с учетом особенностей конкретного клинического случая.

Во время каждого приема пищи необходимо принимать ферментные добавки. Это могут быть альфа-амилаза, фестал, креон, микразим и др. Они нормализуют переваривание пищи и устраняют чувство тяжести, тошноту и явления диспепсии.

При полном удалении поджелудочной железы для нормализации углеводного обмена необходима терапия синтетическим инсулином, аналогично тому, как это делают больные с сахарным диабетом. Подбор дозы и режим введения препарата определяется врачом-эндокринологом индивидуально для каждого пациента.

Восстановление

Операции при злокачественных опухолях поджелудочной железы обширны и травматичны, поэтому пациент будет нуждаться в уходе. В первые 2-3 дня он будет находиться в условиях реанимации. Если все в порядке, пациента переводят в профильное отделение.

Для того чтобы избежать таких осложнений как тромбозы, спайки и пневмонии, рекомендуется ранняя мобилизация, если нет противопоказаний. В первое время пациенту достаточно просто переворачиваться в постели и выполнять специальные упражнения и дыхательную гимнастику. Чтобы снизить нагрузку на область швов, их можно придерживать подушкой. После того как больной окрепнет, ему разрешается сидеть и вставать с постели для коротких прогулок. На этом этапе уже можно использовать послеоперационный бандаж. В среднем, сроки госпитализации варьируют в пределах 2-4 недель, в зависимости от способа проведения операции (лапароскопически и лапаротомически).

После резекции поджелудочной железы все пациенты теряют вес. Чтобы пищеварительная система приспособилась к новым условиям работы, необходимо 1,5–3 месяца. Весь этот период нужно строго следовать рекомендациям касательно диеты. При полном удалении железы этих ограничений придется придерживаться пожизненно, также, как и принимать гормонозаместительные и ферментные препараты.

Прогноз

Радикальная операция при злокачественной опухоли поджелудочной железы - это единственный способ полностью устранить рак. Если возникают рецидивы, принимается решение о выборе дальнейшей тактики лечения. Это может быть химиотерапия, радиотерапия, гормональное лечение и другие методы.

Мой рассказ будет из двух частей.

Длинная, потому что мой путь от обнаружения проблемы до операции занял целых пять лет, из которых почти четыре года ушли на постановку верного диагноза и почти год я искала хирурга, которому смогу доверять. За это время я родила двоих детей, прошла десятки УЗИ и несколько КТ, консультировалась у множества врачей от районных поликлиник до национальных институтов хирургии, перечитала мегатонны информации в Интернете, и в итоге нашла именно такого врача, которого искала. Но за эти годы опухоль увеличилась почти вдвое, поэтому мой отзыв адресован в первую очередь тем, кто сейчас находится в подобной ситуации, в поисках или сомнениях.

А поскольку краткость сестра не моего таланта, запаситесь терпением. Я расскажу свою историю с самого начала, и в ней будет много субъективных впечатлений, но ради этого и пишу, объективная сторона и без того хорошо раскрыта в научно-медицинских источниках))).

Но тогда я этого не знала, а от одного слова онколог уже становилось страшно, поэтому я продолжала искать ответы как можно дальше от хирургии и онкологии, в результате чего нашла только очередной ошибочный диагноз и отсрочку лечения еще на 2 года. В каком-то небольшом медцентре на известной в Одессе улице Мясоедовской мне сделали КТ с выводами — псевдокиста хвоста поджелудочной железы, КТ картина хронического холецистита. Тогда я даже не знала, что на руки должны были выдать диск с записью КТ, а диагноз должен был показаться мне странным, ведь холецистит должен был как-то проявляться, на УЗИ в том числе. И здесь второй важный вывод: если сразу обращаться за диагностикой и лечением к лучшим специалистам в конкретной области, то путь к выздоровлению может сократиться на годы.

Следующий раз на УЗИ я попала уже в 2018, хотя ноющая боль слева посещала чаще. В этот раз результат был пугающим, образование достигло 10 см. Узист–гастроэнтеролог видимо заподозрив что-то, наконец-то высказалась просто и ясно, в Одессе вам с этим никто не поможет, вам нужно ехать в Киев, в институт хирургии им. Шалимова. Мы погрузили детей в машину и отправились в Киев.

УЗИ-диагност в Институте хирургии им.Шалимова был немногословен, продиктовал помощнице диагноз – цистаденома тела и хвоста pancreas, спросил, где я делала КТ, и только по его интонации я догадалась, что это было очень неудачное место. Хирург, кандидат наук, тоже не имел большого желания вдаваться в подробные пояснения, но был строг и суров, необходима дистальная резекция железы, сейчас лето и многие в отпуске, но к концу лета пристраивайте детей недели на три, ищите средств побольше и приезжайте оперироваться, лапароскопически это вряд ли, селезенку тоже придется удалить. Точный диагноз и прогнозы только после операции, еще можно сделать биопсию с доступом через желудок, очень инновационная технология, только один кто-то умеет это делать во всем Институте. После операции как минимум диабет, потому что инсулиновые клетки в хвосте органа сосредоточены. Подробнее зачем нужна операция? Возьмите хорошую медицинскую книгу и почитайте. Ну и вообще, вы как мама двоих маленьких детей главное в своей жизни уже сделали…

Подлили масла в огонь и знакомые хирурги: дистальная резекция это же инвалидизация, диабет, кишечная непроходимость и т.п., о качестве жизни после этого речь вообще не идет. По поводу института Шалимова сказали, что там есть хорошие хирурги, но далеко не все, много тех, чьи профессиональные навыки оставляют желать лучшего, а гонорары заоблачны. И действительно, консультировавший нас хирург не мог даже приблизительно назвать необходимую на лечение сумму, мне казалось, он мучительно пытается вычислить, насколько мы платежеспособны. Погуглив, нашла единственный отзыв, к сожалению, негативный, там говорилось, что этот доктор после получения благодарности полностью потерял интерес к своей пациентке. Знакомые предложили дренировать образование, чтобы дальше не росло, опять-таки, в силу расположения, полостной операцией. Только медицинские сайты утверждали, что дренирование истинных опухолей — прямой путь к нагноениям и перерождениям. Ситуация уже напоминала былинный камень, где налево пойдешь, коня потеряешь, направо пойдешь, жизнь потеряешь…

Позволю себе не выводы, а скорее мысли вслух по поводу лечения в Израиле и в странах Европы. Без сомнения, там медицина высокого уровня, но и цены тоже очень высоки. И не всегда разница в стоимости лечения означает принципиально другое качество, ведь стоимость медицинских услуг зависит от цен внутри страны, развитости страховой медицины, налогов, плюс услуги посредников, переводчиков и т.д. Еще важно понимать, что размер будущих расходов не ограничен только стоимостью хирургической операции, в расчет нужно брать перелеты и проживание, диагностику, уход и т.п. По моим наблюдениям, те, кто прибегал к помощи израильской медицины, летали туда неоднократно и проводили много времени, и даже жаловались, что порой приходится долго ожидать запланированные обследования и операции, поскольку некоторые категории пациентов имеют приоритет перед иностранцами. Конечно, это ответственно и правильно находить время и деньги на собственное здоровье, но без доступа к финансируемым государством программам, без местного страхового полиса, финансовой поддержки родственников или благотворительных организаций, стоимость лечения в дальнем зарубежье может оказаться просто неподъемной. Хорошая новость в том, что в современном мире все очень динамично развивается, лучшие специалисты в каждой области знакомы друг с другом и обмениваются опытом, и если не ориентироваться только на рекламу, то в своей стране или ближнем зарубежье можно найти более чем достойную альтернативу, как и произошло со мной.

В моем случае контакт с израильской медициной так и не стал панацеей, и не только по финансовым причинам. Ключевую роль сыграло отсутствие прямого контакта с хирургами. Медицинские посредники уверяли, что показывали мое КТ обследование местному профессору, но затруднялись назвать хотя бы предполагаемый диагноз, настаивали на приезде с целью дообследования, но не могли внятно объяснить, что именно нужно, уходили от прямого ответа насчет лапароскопической и органосохраняющей операции. В результате, полноценного доверия не возникло, и мы продолжили наши поиски.

Прояснить для себя удалось только то, что и израильские врачи рассматривали только вариант оперативного лечения, что лапароскопический метод является базовым, но во время операции хирурги могут принять решение о переходе к операции открытым доступом с учетом всех факторов. Забегая наперед, расскажу, что именно такую тактику мне сообщили мои будущие хирурги в Москве, даже дистанционно, имея в распоряжении только диск КТ, и напрямую, без посредников, да еще и с высокой степенью уверенности в возможности сохранить селезенку.

Но до Москвы еще было путешествие в Белоруссию.

Вдохновленная, я первым делом, конечно же, изучила информацию в Интернете, сайт центра и отзывы вне его. Отзывы вне официального сайта центра были противоречивыми, то есть были и те, кто остался доволен помощью и демократичными ценами, но были и те, кто отчаянно ругал центр, застрявший в совке, с живыми очередями в коридорах, сомнительные назначения и равнодушных врачей. Вторым шагом я написала письмо в РНПЦ ОМР с просьбой хотя бы предварительно показать мое обследование специалистам, чтобы я могла спланировать будущую поездку в Минск по срокам и средствам. Ответ пришел примерно такого содержания: удаленно не консультируем, берите все анализы, обследования, гистологию и стекла и приезжайте. Первое впечатление сложилось не очень хорошее, и оттолкнула почему-то именно стандартность ответа. Поскольку в тексте я описывала свою проблему, и то, что никакой операции, и биопсии еще не было, и откуда у меня могла быть гистология и стекла, не понятно. Значит, отвечал мне либо человек, совершенно далекий от предмета обращения, либо существует некий стандартизированный ответ на все обращения через сайт. Но я отбросила сомнения, подумав, не много ли я хочу, возможно, действительно есть веские причины консультировать только очно, раз уже не впервые мне настойчиво предлагают приезжать.

В итоге, мы оставили детей у друзей в Киеве, и выехали в Минск. К сожалению, по приезду мое негативное впечатление только усилилось. Коммерция в РНПЦ ОМР им. Н.Н. Александрова действительно хорошо налажена, иностранные пациенты сразу направляются в коммерческий отдел (рядом есть планово-экономический, привет, совок!). В коммерческий отдел живая очередь, предварительной записи нет. За первичную консультацию мы оплатили около 60 долларов, немного смутило, что выбрать врача не предложили и даже заверили, что это не возможно, но у нас и не было заветных фамилий на примете, поэтому доверились их выбору.

Очереди в коридорах РНПЦ ОМР действительно были длинные, я слышала, как пожилые люди жаловались на самочувствие. Правда, платным пациентам организуют прием вне очереди, и нам подождать пришлось, но не долго. Назначенный мне хирург, вскользь просмотрев мои обследования, задержался взглядом только на УЗИ, потом сообщил, что нужно пройти у УЗИ них, так как только своему доверяют, потом понадобится гастроскопия и еще какие-то анализы. Я робко спросила, а что насчет диска КТ, неужели УЗИ будет более информативным, на что получила ответ, что диски КТ у них смотрят радиологи. Мы были не против оплатить эту услугу отдельно, но остался открытым вопрос, зачем меня сначала направили к хирургу. Потом я набралась смелости спросить насчет вероятного диагноза и тактики операции, но встретилась со строгим взглядом, мол, сначала все назначенное, потом обсуждения. Но все-таки: мне вот в Киеве сказали, что… Из ответа хирурга я поняла только то, что по результатам обследований будет более понятно, если образование действительно жидкостное, то это одно, а если нет, то другое. Вы же к нам оперироваться приехали? Лапароскопия?! На поджелудочной. Если у вас в институте Шалимова делают, то пусть делают, а нам же нужно удалять все близлежащие лимфоузлы… Обсуждать перспективы сохранения селезенки на этом этапе было бессмысленно. Мы спросили только, успеем ли пройти нужные обследования и вернуться на прием в течение того же дня, доктор ответил, что он не знает, это вопрос коммерческому отделу, а у него рабочий день до 16 и от платных пациентов ему ни холодно ни жарко, не дословно, но смысл именно такой. Муж был настроен до конца пройти этот квест в Минске, но мои нервы сдали, и я хотела только бежать подальше от этого недружелюбного места.

Сейчас, по прошествии времени, могу предположить, что возможно мне просто не повезло и в Киеве и в Минске… Но есть и общий вывод, которым хочу поделиться. Даже обращаясь в самые знаменитые государственные медицинские учреждения, нужно знать фамилию врача, к которому вы стремитесь попасть. В остальных случаях, обращаясь через регистратуру или коммерческий отдел, мы играем в рулетку с собственным здоровьем, вдруг повезет. Но часто нас там уже ожидают явные или скрытые посредники или не самые сильные, но коммерчески активные врачи, и есть риск получить очень посредственное лечение в самом продвинутом НИИ хирургии при самой высокой его стоимости. А еще пройти многочисленные неприятные этапы в виде многочасового ожидания в живых очередях, терпеть равнодушие, а порой и грубость, которые почему-то являются в этих заведениях практически стандартом.

Ближе всего к моим ожиданиям по отношению к пациенту оказалась местная частная клиника…

Я делала КТ в частной клинике Одессы и из новостной газеты узнала, что недавно они начали практиковать операции на поджелудочной железе. На приеме у хирурга с удивлением отметила, что он готовился к моему визиту, так как уже был знаком с заключением КТ, но в то же время не стал брать на себя ответственность сразу обсуждать диагноз и тактику операции, а только описал историю болезни и пообещал переслать мои обследования и КТ коллегам из Национального института рака в Киеве. Их резюме я узнавала позже по телефону, и, насколько я поняла, выводы были схожими с институтом хирургии Шалимова: больше аргументов в пользу полостной операции с удалением селезенки.

После Белоруссии я уже почти смирилась с перспективой полостной операции с удалением селезенки, но без ответа оставался еще один важный вопрос, а что же после операции?

Я терзала всемирную сеть своим насущным вопросом о жизни после резекции поджелудочной железы, желательно отзывы реальных людей. Но находились только медицинские статьи, где картина была, мягко говоря, мрачноватая: …после резекции больному несколько дней дают пить только воду, потом постепенно добавляют пищу с соблюдением строгой диеты, нетрудоспособность наступает как минимум на полгода, в списке осложнений послеоперационные свищи, сахарный диабет, панкреатит, что действительно во многих случаях приводит к инвалидности, плюс пожизненные ограничения в еде и т.п. Удивительно, что и все хирурги, которым я задавала соответствующий вопрос, не могли мне ответить более-менее однозначно. И до сих пор интрига сохраняется: то ли у них не было соответствующего опыта, то ли истории пациентов не были позитивными, или меня не хотели заранее пугать или обнадеживать, сомневаясь в диагнозе. Но согласитесь, если вы много лет живете с опухолью, которая не слишком ухудшает качество жизни, а вам предлагают операцию, которая с большой вероятностью превратит вас в тяжелого инвалида, то сомнения посещают сами собой… возможно, не стоит таким экзотическим способом накладывать на себя руки, а пожить уже сколько получится относительно здоровым человеком?

И мое удивление было безграничным, когда на мое обращение ответил сам Вячеслав Иванович и написал, что нужен образ диска КТ. Спустя короткое время он сообщил предполагаемый диагноз, который впоследствии подтвердили результаты гистологии. Вячеслав Иванович просто и ясно пояснил, почему необходима операция, и хотя опухоль действительно большая, он считает возможным удалить ее лапароскопически и сохранить селезенку. Это звучало фантастически, но, забегая наперед, могу сказать, что все слова Егорова воплотились в реальность, диагноз, ход операции и даже послеоперационное состояние, все прошло именно так, как он предполагал, хотя в начале моих поисков все это казалось нереалистичным.

Мне не верилось, что нет необходимости оставлять маленьких детей и преодолевать тысячи километров и государственные границы просто ради оплаты в коммерческом отделе новой консультации и нового УЗИ, а опытный хирург нужную ему информацию может получить с диска КТ-обследования, присланного на электронную почту. Более того, по мнению Вячеслава Ивановича, не было смысла больше проходить дополнительные обследования, 100% достоверных методов дооперационной диагностики нет.

Мы все-таки поехали в Москву, я хотела убедиться, что мне это не снится, что профессор Егоров реальный человек, а не образ, умело созданный рекламистами и журналистами. И, как говорят у нас в Одессе, таки да, оказалось, что Вячеслав Иванович не только вполне реальный человек, но и потрясающе открытый в общении, немного ироничный, но очень доброжелательный, с прекрасным чувством юмора. Вячеслав Иванович еще раз посмотрел КТ-обследование и объяснил мне все, что касается диагноза и тактики хирургического вмешательства, ответил на вопросы, которых было немало. Перед спокойной уверенностью Егорова мои страх и паника отступили. Операцию запланировали на начало 2019 года после новогодних праздников.

Но мне еще предстояло убедиться, что даже на расстоянии и вне нормальных рамок рабочего времени я могу рассчитывать на помощь своего доктора в экстремальной ситуации. В самый канун Нового Года я впервые столкнулась с сильной и продолжительной болью в области поджелудочной. Местная медицина увидела на УЗИ новое образование или увеличенный лимфоузел в области головки поджелудочной железы и не исключала свободную жидкость в брюшной полости. 31 декабря я поделилась этими новостями с Вячеславом Ивановичем и он сказал срочно сделать КТ, но поскольку он некоторое время будет в дороге и не на связи, диск КТ посмотрит его коллега. Так мы познакомились с Романом Валерьевичем Петровым, которому пришлось изучать мою томографию практически под звон курантов. К счастью для меня, Роман Валерьевич не увидел кардинальных изменений по сравнению с предыдущим обследованием и тоже подтвердил, что считает возможной лапароскопическую операцию с сохранением селезенки.

Доверие к моим хирургам родилось с первой минуты заочного общения, только укрепилось при личной встрече и больше не покидало меня. Это очень помогло в преодолении страха перед операцией и прохождении первых сложных этапов послеоперационного периода. В тандеме моих хирургов я нашла действительно уникальное сочетание всех важных составляющих: выдающиеся профессиональные способности и огромный опыт, готовность идти по более сложному пути лечения, с единственным условием — без лишнего риска для пациента.

Все анализы и обследования, актуальные перед любым хирургическим вмешательством на органах ЖКТ, я проходила у себя в Одессе, что позволило минимизировать расходы и время пребывания в Москве. Фактически от дня госпитализации до дня выписки прошла всего неделя. Послеоперационных осложнений не было.

Когда я услышала от Егорова, что после операции буду практически здоровым человеком, я только улыбнулась, ну да, пошутите, и еще скажите, что строгая диета не понадобится. Но мне действительно разрешили есть все с первых дней после операции. Даже в выписке из стационара Роман Валерьевич указал, что питание обычное, согласно моим пищевым предпочтениям, с преобладанием белковой пищи, что, впрочем, можно назвать универсальным подходом к правильному питанию. Но о диете, если честно, я все-таки задумываюсь, потому что так удачно сброшенные после операции несколько килограмм благополучно вернулись на свои места.

И это действительно оказалось самым сложным уже через несколько месяцев после операции, соблюдать умеренность в еде и напитках и следовать рекомендациям относительно необходимых послеоперационных обследований. Но эту сторону вопроса Вячеслав Иванович лично контролирует, напоминая, что уже время пройти необходимые послеоперационные обследования и показать ему результаты. Хотя я искренне не понимаю, как это вообще возможно в его плотном графике. В моих московских воспоминаниях под кабинетом Вячеслава Ивановича его почти всегда ожидали пациенты, происходила какая-то бесконечная череда консилиумов, многочасовые операции, а всего за несколько месяцев после моей операции, Вячеслав Иванович успел побывать в Китае, принять участие в нескольких медицинских конференциях.

Подытоживая свой длинный рассказ, хочу сказать, что мне действительно очень повезло, ведь меня оперировал один из лучших хирургов России, которого даже успешные коллеги между собой называют звездой. И это действительно так. И все же в основе огромного доверия пациентов и уважения коллег совсем не звездный статус и не даже не известность Егорова, а потрясающая работоспособность, постоянное профессиональное совершенствование и неподдельное человеческое отношение к тем, кто обращается за помощью.