Вылечить рак можно за 3 недели

Если от рака умирают врачи, есть ли надежда у пациентов?

В социальных сетях 2020 год начался с прощального поста питерского онколога Андрея Павленко, который сам обнаружил у себя рак и в течение полутора лет – на странице в Фейсбуке, в многочисленных интервью, выступлениях на телевидении – рассказывал о своей борьбе с недугом.

Рассказывает заместитель директора НМИЦ онкологии им. Блохина Александр Петровский:

О временах и сроках

– Если говорить обобщённо, то, по статистике, 50% онкологических пациентов излечиваются полностью. При этом прогноз на ожидаемую продолжительность жизни в каждом конкретном случае зависит от вида рака, поскольку общего ответа на этот вопрос не существует. Рак – это не одна болезнь, а множество различных заболеваний. Есть прогностически благоприятные виды рака, при которых даже на продвинутой стадии, при наличии отдалённых метастазов, пациенты имеют высокий шанс либо на выздоровление, либо на переход болезни в хроническую форму. Но есть и такие разновидности болезни, от которых пациенты быстро сгорают, даже если рак был обнаружен на начальной стадии.

Однако каждый год ситуация меняется. Ещё 5 лет назад рак лёгкого считался приговором. Сегодня появились лекарства, благодаря которым люди живут с этим диагнозом достаточно долго.

Что касается таких распространённых видов рака, как рак молочной железы, колоректальный рак, рак яичников, лимфомы и т. д., то с ними пациенты могут жить 10–15 лет и более.

– Врачи говорят, что рак важно обнаружить на ранней стадии. Но при этом в начале заболевания симптомов нет. Как быстро развивается недуг и переходит из одной стадии в другую?

– Есть агрессивные, быстрорастущие опухоли. К ним, например, относятся некоторые виды рака у детей. Но в среднем от появления раковой клетки в организме до формирования клинически значимой опухоли (размером около 1 см) проходит 5–7, иногда 10 лет. Понятно, что шансы обнаружить болезнь на ранней стадии при регулярных осмотрах есть – и они достаточно велики.

Семейная история

– К группе риска относятся люди, у близких родственников которых был выявлен рак?

Поэтому свою семейную историю нужно знать и ни в коем случае не игнорировать. При определённых видах генетической предрасположенности у врачей есть возможность провести превентивные профилактические процедуры, в том числе и хирургические, которые снизят риск появления рака.

– Для молодых рак действительно опаснее, чем для пожилых?

– В целом да. Рак желудка, рак молочной железы, диагностируемые в молодом возрасте, часто очень агрессивны и опасны. Однако детский рак мы сегодня вылечиваем полностью в 80% случаев.

– Врачи часто говорят о том, что многое зависит от индивидуальных характеристик опухоли и её чувствительности к назначаемым препаратам, но при этом назначают лечение по стандартам, одинаковым для всех.

– Стандарты – это экономическое обоснование лечения, а само лечение назначается по клиническим рекомендациям. Практика показывает, что, несмотря на то что каждая опухоль индивидуальна, 80% всех онкологических заболеваний можно описать стандартными подходами. В эти стандартные подходы входит определение индивидуальной чувствительности опухоли к тем или иным противоопухолевым лекар­ственным препаратам с помощью иммуногистохимических и молекулярно-генетических методов. В остальных случаях всегда есть возможность перейти на индивидуальное лечение – для этого врачу достаточно со­брать врачебную комиссию.

Революция отменяется?

– Может ли пациент проверить, правильно ли его лечит врач?

– Все клинические рекомендации есть в открытом доступе, и пациент может их найти, вникнуть и попытаться в них разобраться. Однако без медицинского образования сделать это сложно. Это всё равно что пытаться проконтролировать мастера, который ремонтирует сломанный холодильник. Лучше довериться профессионалу, а система должна делать всё для того, чтобы это доверие было оправданно.

– Каждый день СМИ сообщают о новых случаях заболеваний – в том числе и у известных людей. Заболеваемость раком действительно выросла?

– Выросла как заболеваемость, так и выявляемость онкологических заболеваний. И нужно быть готовым к тому, что пациентов с раком с каждым годом будет всё больше. Сегодня в нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирают 50% пациентов, от онкологических – 15%, а в Японии онкологическая заболеваемость уже вышла на первое место, поскольку рак – это болезнь пожилых людей, а продолжительность жизни там одна из самых высоких в мире.

Хорошая новость заключается в том, что выросла не только заболеваемость, но и эффективность лечения. Продолжительность жизни онкологических пациентов постоянно растёт, в том числе и у тех, у кого болезнь была обнаружена уже на продвинутой стадии.

– Ожидается ли появление новых прорывных технологий в лечении рака, сопоставимых с иммунотерапией?

– Не стоит ждать и возлагать все надежды на появление революционных методов и недооценивать возможности проверенных лекарств и технологий. С врачебной точки зрения эволюция – развитие имеющегося метода – лучше, чем революция, которая чаще приносит больше разрушений, чем побед. Уже сегодня у онкологов есть всё необходимое, чтобы помочь большей части пациентов. Дальнейшие исследования в области онкологии необходимы, и они проводятся во всём мире. Онкология – это одна из самых динамично развивающихся отраслей медицины. Только за последний год было зарегистрировано более 50 новых препаратов и показаний для лечения различных видов опухолей. Задача человека – просто прийти к врачу, и желательно сделать это как можно раньше.

Коротко говоря, рак – это поломка работы клеток. В любую здоровую клетку "при рождении" закладывается программа самоуничтожения – через определенное количество делений она должна умереть. Таков закон природы. Но когда этот механизм по какой-то причине ломается, клетка "переходит на сторону зла", становится злокачественной. Она делится, делится и уже никогда не сможет остановиться. Это и есть рак.

На поломку влияет многое: неправильное питание, образ жизни, работа на вредных производствах, в целом плохая экология, повышенная солнечная активность, стрессы, генные мутации, вирусы и много чего еще. Но что именно может спровоцировать рак у каждого конкретного человека, наука пока определять не научилась. Ни один врач гарантированно не скажет, что именно вызвало конкретный рак. Если раку быть – он будет.

К сожалению, да. Но не сам рак, а склонность к нему. По разным данным, доля пациентов с наследственными формами рака колеблется от 3 до 10%.

"По наследству могут передаваться мутации некоторых генов, которые определяют высокую предрасположенность к возникновению рака молочной железы, яичников, поджелудочной железы и простаты", – рассказала заведующая поликлиникой "Надежда" краевого онкодиспансера Татьяна Синкина.

Никаким из видов рака заразиться нельзя, утверждают врачи. Но можно подхватить вирусы и бактерии, которые вызывают онкологические заболевания. Так, ВПЧ (вирус папилломы человека) может спровоцировать у женщин предраковые заболевания и даже сам рак, например, шейки матки.

Гепатиты В и С могут привести к раку печени. А бактерия Helicobacter pylori повышает риск развития рака желудка.

Врачи очень осторожно отвечают на этот вопрос. "Рак – болезнь очень коварная. В онкологии часто бывает так, что больной прошел лечение, прекрасно себя чувствовал, – и вдруг через пару месяцев, а то и спустя годы, случается рецидив", – говорит Татьяна Синкина.

Случаются и "псевдочудеса", когда у пациента резко прекращается рост опухоли или уходят метастазы. Но в любой момент рак может активизироваться. "Будит" процесс сильная стрессовая ситуация, значение имеют индивидуальные особенности организма пациента, иммунитет и другие факторы.

Поэтому даже если пациенту удалось победить рак, врачи говорят о нем не "выздоровел", а "находится в стадии ремиссии". Всех пациентов вносят в раковый регистр и наблюдают в онкодиспансере пожизненно.

"Все это вовсе не означает, что рак вылечить нельзя. Из 72,5 тысячи пациентов, состоящих на учете в раковом регистре нашего диспансера, только около 5,5 тысячи человек имеют по второй, третьей, четвертой и так далее опухоли, возникших через некоторое время после лечения", – добавляет Татьяна Синкина.

Врачи категоричны: нет, вылечить рак народными методами невозможно. Любые подобные попытки приводят только к потере драгоценного времени. "Любое злокачественное заболевание нужно лечить в специализированном медицинском учреждении, кто бы вам что на это ни говорил", – подчеркнула врач.

Доктор может назначить травы, но либо в дополнение к основному лечению, либо в период реабилитации, чтобы помочь организму восстановить силы.

Рак печени, поджелудочной железы, желчного пузыря, желчевыводящих путей – эти опухоли быстрее всего растут и чаще всего приводят к летальному исходу. Поэтому пациентов с только что установленным диагнозом или подозрением на него в онкодиспансере принимают в течение пяти дней.

"Как правило, быстрая смерть наступает, если болезнь находится уже в запущенной стадии. Если же патология была вовремя обнаружена и оперативно пролечена, то даже при таких коварных видах рака пациенты могут жить долгое время", – отмечает Татьяна Синкина.

Но есть такие патологии, которые долго прячутся. Это опухоли, не видные снаружи – бронхолегочной системы (легкие, бронхи, трахеи), поджелудочной и предстательной железы. На ранних стадиях они ведут себя тихо и скромно, и пациенты попадают к онкологам в уже в очень запущенных состояниях. Рак гортани часто "маскируется" под простуду и воспаление, а рак желудка – гастрит или изжогу.

"Не стоит напрасно запугивать людей словом "смертность". Для большинства опухолей, которые я перечислила, "чаще всего" означает 10-20 человек на 100 тысяч населения. Да, от рака умирают, как и от множества других болезней. От сердечно-сосудистых патологий, кстати, умирают гораздо чаще", – подчеркнула Татьяна Синкина.

"Таблетки от рака нет и не будет. Во всяком случае никто из ныне живущих людей точно не станет свидетелем безоговорочной раковой капитуляции. Пока ученые ищут препараты для борьбы с одним типом клеток, те, в свою очередь, "воюют" с медиками на противоположной линии фронта, активно изменяясь и подстраиваясь под изменяющиеся условия", – говорит Синкина.

Современные опухоли уже не те, что были 20, 200, 1000 лет назад. Они эволюционируют и приобретают устойчивость к использованным ранее лекарствам.

Не всегда. Вообще тактика и подходы к лечению злокачественных опухолей утверждены международными протоколами, клиническими рекомендациями и одинаковы во всем мире. Да, есть разные подходы, препараты разного производства, но если бы за границей действительно знали стопроцентный "рецепт" от рака, разве умерла бы Жанна Фриске, Михаил Задорнов, Дмитрий Хворостовский и другие звезды, лечившиеся в окружении светил западной медицины?

Но уж в Москве-то точно лучше лечат, чем в Алтайском крае?

Татьяна Синкина подчеркнула, что в алтайском диспансере используются все современные способы лечения рака. Например, хирургические операции не всегда делают полостным способом, если возможно, то обходятся только проколами. При лучевом лечении используют современные аппараты, которые позволяют облучать только саму опухоль, не затрагивая здоровые органы и ткани. Препараты тоже только современные, причем всегда используются комплексно, заверила врач.

Сказать однозначно, что гормональные препараты вызывают рак, нельзя. Но если какой-то раковый процесс в организме уже начался, то они могут его ускорить. Поэтому прежде чем назначить любые гормональные препараты, врачи комплексно обследуют пациента.

"Это касается и заместительной гормонотерапии в период климакса для женщин, и приема оральных контрацептивов, и процедуры ЭКО – предварительное комплексное обследование пациентки является обязательным условием", – уточнила Татьяна Синкина.

Тема стволовых клеток пока мало изучена, однозначно сказать, вредны они или безопасны, также нельзя.

Не у всех. Во многом это зависит от метода лечения. Волосы (не только на голове) выпадают при проведении химиотерапии с помощью препаратов-цитостатиков. А вот при лечении таргетными и иммунологическими противоопухолевыми препаратами облысения не происходит.

"В результате химиотерапии волосы выпадают практически у 90% пациентов (исключения есть), как у женщин, так и у мужчин. Правда, у всех скорость и интенсивность этого процесса индивидуальна – у кого-то сразу после первого курса химиотерапии, у кого-то ближе к концу лечения, кто-то лысеет фрагментами, а кто-то, проснувшись утром, обнаруживает всю свою прическу на подушке", – пояснила заведующая дневным стационаром № 4, врач-химиотерапевт Алина Гофман.

К выпадению волос приводит и радиотерапия, примерно после 14-16 сеанса, отмечает завотделом радиотерапии Сергей Глотов. Но в отличие от химиотерапии только в той точке, куда было направлено облучение. Поэтому иногда это может выглядеть странно – маленькие лысые "пятачки", разбросанные в гуще прически.

После окончания химио- или лучевой терапии волосы отрастут заново за три-шесть месяцев. Врачи предупреждают, что во время лечения бессмысленно пользоваться специальными мазями и кремами.

IV Всероссийский съезд по радиохирургии и стереотаксической радиотерапии прошел 13-14 октября в Санкт-Петербурге. На ежегодное мероприятие собрались врачи-радиотерапевты, онкологи, нейрохирурги, рентгенологи, радиологи и медицинские физики из регионов России и стран ближнего и дальнего зарубежья.

Собравшиеся в Петербурге специалисты обсуждали новые возможности, которые предоставляет сочетание быстро развивающейся лучевой терапии с новейшими достижениями в других методах лечения рака.

Сессия по олигометастатическому поражению была посвящена новым подходам к лечению заболевания, еще недавно считавшегося инкурабельным (неизлечимым).

Пока речь идет о борьбе с олигаметастатическим поражением, при котором общее число вторичных очагов патологического процесса не превышает пяти. Заболевание встречается довольно часто: только в США ежегодно регистрируется около 90 тысяч пациентов с метастазировавшим раком. На первом месте по метастазированию находится рак легкого (более 50% от общего числа заболевших), на втором – рак молочной железы (14%).

Критерии рака четвертой стадии с хорошими прогнозами на излечение перечислил в своем докладе заместитель главного врача МИБС, врач-онколог к.м.н. Иван Рыков . Это изолированное расположение ограниченного числа метастазов в пределах органа, возможность резекции (хирургического удаления) или радиочастотной абляции первичной и вторичной опухолей и сохранность функций органа после лечения.

Системный подход, сочетающий радиохирургию с современными методами лекарственного лечения (иммунотерапия, таргетная терапия) дает наилучшие результаты.

Комплексный подход при метастазах колоректального рака в печени позволяет излечить полностью 25% заболевших — каждый четвертый пациент преодолевает 10-летний рубеж. А при метастазах рака молочной железы возможно взять под контроль, по данным разных исследований, до 89-97% опухолей.

С развитием современных методов облучения, таких, как стереотаксическая (высокоточная) радиотерапия, стало проще найти баланс между эффективностью радиационного воздействия и токсичностью. Это позволяет лечить опухоль в тех случаях, когда иные методы неприменимы.

Как показывает опыт, сообщил Ларинов, пациенты, повторно лечившие опухоли головы и шеи с применением стереотаксической радиотерапии, практически не имеют побочных эффектов: миелопия встречается менее чем у 1% пациентов, некроз костей – менее чем у 7% и т.д.

Однако настоящим прорывом последней четверти века в лучевом лечении стала протонная терапия, которая, благодаря физическим свойствам тяжелых заряженных частиц, дает возможность доставлять в мишень максимальную дозу излучения, одновременно снижая радиационную нагрузку на здоровые ткани.

После завершения научной программы участники съезда побывали на экскурсии в первом в РФ и странах СНГ клиническом центре протонной терапии с поворотным гентри, открытом МИБС в Санкт-Петербурге около года назад.

В этом году в работе съезда впервые участвовала Ассоциация радиохирургов Аргентины (Asociacion Argentina de Radiocirugia – AAR), совместно с которой была проведена специальная секции Russia meets Argentina. После нее руководители AAR и Российского союза радиохирургии и стереотаксической радиотерапии (РСРСР) подписали соглашение о сотрудничестве в области научной деятельности и профессионального образования.

В Аргентине, пояснил Президент AAR Carlos Alberto Ciraolo , в 1984 году был установлен первый за пределами Швеции (страны, в которой был создан этот аппарат) гамма-нож – установка для радиохирургического лечения опухолей головы (подробнее об этом методе читайте в нашей статье). Но до сих пор он остается единственной радиохирургической машиной на всю страну.

В России на сегодня работают 6 гамма-ножей, более десяти кибер-ножей. В стереотаксической радиотерапии Россия также опережает Аргентину. Несмотря на сохраняющийся дефицит современных линейных ускорителей в стране в целом, в наиболее хорошо оснащенных федеральных медицинских центрах и передовых частных клиниках представлено оборудование мирового уровня.

Сотрудничество предусматривает обмен опытом в применении современных технологий лучевой терапии, в том числе – организацию стажировок для врачей в ведущих клиниках России и Аргентины.

Летом 2019 года у жительницы Самары Екатерины диагностировали лимфому. Вместе с химиотерапией Екатерина должна была получать ритуксимаб — таргетный препарат, снижающий вероятность рецидива заболевания. Женщина прошла шесть курсов химии, но препарат получила только во время последней.

В конце марта 2019 года я обратилась к участковому онкологу с жалобами на длительную повышенную температуру. Столбик градусника показывал 37,1-37,3 на протяжении месяца. Онколог обнаружил увеличенный подмышечный лимфоузел и выписал направление в самарский онкоцентр. Там мне назначили УЗИ с биопсией подмышечного лимфоузла. Ничего похожего на рак. Мне сказали, что результат не показательный, и порекомендовали удалить лимфоузел и посмотреть его. Операцию провели в середине июня, лимфоузел опять исследовали. Опухолевые клетки удалось обнаружить только по результатам иммуногистохимического исследования. На консультации заведующий химиотерапевтическим отделением написал заключение о необходимости введения препарата ритуксимаб в дополнение к курсам химиотерапии, — говорит Екатерина.

Лечение многих опухолей на сегодняшний день базируется на клинических исследованиях. Каждый раз, когда мы лечим пациента, мы повторяем эксперимент, который был проведен нашими коллегами до нас. Чем точнее мы повторим условия этого эксперимента, тем вероятнее то, что мы получим результат, который мы хотим. А что будет при отклонении от того или иного протокола, нам, в общем, ничего не известно. Обычно мы боимся, что будет хуже, — говорит Вадим.

Процесс диагностики и лечения любого заболевания, в том числе онкологического, состоит из нескольких этапов. Первый начинается с появления у человека симптомов и продолжается до тех пор, пока врач не поставит диагноз.

Человека что-то беспокоит, и он идёт к врачу. Или не идет. Результат здесь зависит от того, как быстро человек дошел до врача, и как быстро врач определился с диагнозом. Если человек долго живет с симптомами, которые не проходят, — это всегда плохо сказывается на качестве жизни, — поясняет Антон Барчук.

Лечение в идеале должно планироваться мультидисциплинарной командой. Обычно туда входят хирург, химиотерапевт и лучевой терапевт. В зависимости от конкретного случая команда может расширяться. Врачи обсуждают ситуацию в том числе для того, чтобы учесть все точки зрения. Например, иногда для одного заболевания есть несколько равно эффективных методов лечения. В этом случае метод выбирается исходя из рисков, сопутствующих заболеваний и предпочтений пациента.

Этапы лечения должны обязательно обсуждаться с пациентом. Например, нужно объяснить пациенту, что первоначально после операции или химиотерапии ему станет хуже, а не лучше, чтобы он был к этому готов. Надо всегда объяснять, что последует за каждым действием врача, какие варианты развития событий возможны,— добавляет Антон.

Существует несколько критериев, которые помогают понять, насколько качественным было проведенное лечение. Основные — продолжительность и качество жизни пациентов.

Однако часто, чтобы узнать, отличается ли одно лечение от другого в отношении продолжительности и качества жизни, нужно довольно много времени. Нам нужны инструменты, чтобы уже сейчас понимать, насколько действенным было проведенное лечение. Потому стали появляться суррогатные точки, которые можно измерить прямо сейчас. Она из таких точек (она же критерий качества): выполнены ли обследования, которые помогут определиться с дальнейшей тактикой лечения. Например, у человека рак лёгких. Есть подозрения, что уже появились метастазы. В данном случае нужно назначить дополнительные обследования, например, ПЭТ-КТ, чтобы подтвердить или опровергнуть эти подозрения. Операция, проведенная без этого исследования, может оказаться бесполезной, если у человека уже есть метастазы. Еще пример: при раке молочной железы после биопсии должно быть назначено иммуногистохимическое исследование. Без него мы также не можем адекватно планировать лечение,— объясняет Антон Барчук.

При этом, индикаторы качества надо измерять не на одном человеке, а на популяции. Целевой показатель для многих критериев должен составлять 90-95%. То есть у 90-95 человек из 100 конкретное обследование или действие должно быть проведено.

Время ожидания лечения — еще один критерий качества лечения. Без сомнений, ожидание лечения ухудшает качество жизни человека. А влияет ли задержка начала лечения на продолжительность жизни? Ответ на этот вопрос не такой очевидный, как могло бы показаться на первый взгляд.

Антон Барчук сообщает, что результаты исследований, которые оценивали связь времени ожидания лечения и продолжительности жизни, довольно противоречивы. При этом рандомизированное исследование, которое считается самым качественным, провести не получится: неэтично умышленно не начинать лечить людей, чтобы узнать, как это влияет на исход.

Если мы получили опухоль, которая лечится, то плюс-минус неделя не сделают из нее агрессивную опухоль. Если же мы имеем дело с агрессивной опухолью, исход часто бывает одинаковым вне зависимости от того, начнем мы лечение сейчас или через неделю. Есть такой парадокс ожидания: чем быстрее установлен диагноз и начато лечение, тем выше вероятность смерти онкологического больного. Обычно так происходит у пациентов с агрессивными опухолями. Они быстрее проявляются, врачи быстрее хотят начать лечение. А поскольку опухоль агрессивная, то исходы чаще всего плохие. Причем, даже в рамках одной локализации могут встречаться агрессивные и малоагрессивные опухоли. Вопреки мнению о том, что, например, рак молочной железы всегда менее агрессивен, чем рак желудка.

Я знаю, что скорость оказания онкологической помощи, скажем, в соседней Канаде гораздо ниже, чем в США – там очень частые задержки с лечением (что американцы воспринимали как задержка лечения). Интересно, что на показателях выздоровления и показателях качества онкологической помощи это никак не отражается. Существуют страхи, человек погибнет, если запоздает помощь. На самом деле погибают, скорее всего, те пациенты, которым не удалось бы продлить жизнь, например. Подобная ситуация, насколько мне известно, и в Великобритании, где тоже относительно длительное ожидание визита к онкологу. Там более или менее централизованное оказание медицинской помощи, некоторые случаи отправляются в центры с наибольшим опытом лечения определенных опухолей, а это занимает время. И все равно показатель качества онкологической помощи там не хуже, чем в Соединенных Штатах. Мне сложно сравнивать с Россией, потому что, насколько мне известно, данных нет.

Однако своевременное начало лечения — огромное подспорье в борьбе с раком.

Все-таки в большом количестве случаев, например, при инвазивном раке молочной железы, опухоли поджелудочной железы — чем быстрее начнешь лечение, тем, видимо, лучше будут результаты. Для некоторых опухолей есть даже исследования, которые показали безопасный промежуток между диагнозом и началом лечения. Так, например, мы знаем, что при раке легкого этот промежуток (особенно, если речь идет о хирургическом лечении) вполне может составлять два месяца, — говорит Вадим Гущин.

Если была сделана операция и нужна еще адъювантная химиотерапия, то ее желательно начать в пределах восьми недель. Исследования показали, что если отложить химию на больший срок, то прогноз пациента ухудшается, и химиотерапия уже менее эффективна, — поясняет Полина Шило.

Антон Барчук добавляет, самое главное во всей этой истории — не скорость назначения лечения, а качество. Куда важнее правильно установить диагноз и назначить правильное лечение, чем сделать это быстро.

Например, онкогематологические заболевания почти всегда полностью вылечиваются. Но для этого необходимо, чтобы план лечения был продуман до начала лечения. Менять лечение в процессе — плохая тактика, — заключает Антон Барчук.

Этапность лечения онкологических заболеваний регламентируется Приказом Минздрава: когда должна быть выполнена биопсия и когда она должна попасть на гистологическое исследование, в какие сроки должен быть поставлен диагноз и начато противоопухолевое лечение — все это прописано в соответствующем приказе. Кроме того, существуют общеонкологические принципы: задержки с постановкой диагноза быть не должно, выполнение гистологического или иммуногистохимического исследования и ожидание их результатов в течение двух месяцев — это ненормально. Эти принципы предполагают идеальные условия: у нас есть проблема и нет препон для ее решения, — говорит Евгений Ледин, руководитель центра химиотерапии и заведующий отделением химиотерапии Клинической больницы МЕДСИ (Москва).

О том, почему условия далеко не всегда бывают идеальными, рассказывает Полина Шило:

Лечение Екатерине назначает врач-гематолог. В областном онкоцентре такого врача нет, приходится ездить в другое медицинское учреждение — Клиники Самарского государственного медицинского университета. Ближайшая дата приема, на которую удалось записаться Екатерине — 18 февраля, при этом записывалась женщина в середине января.

Сначала я хотела записаться на консультацию к заведующему гематологическим отделением, который как раз возглавляет комиссии по назначению ритуксимаба. Но ближайшая запись к нему только 1 апреля, - утверждает Екатерина.

В конце января Екатерина получила на руки свой препарат, правда, лишь половину от необходимой дозировки. В онкоцентре женщине сказали, что вводить его сейчас смысла нет и велели подождать еще:

Как действовать самому пациенту в случае, если по каким-то причинам начало лечения откладывается?

Если речь о бесплатной медицине и задержке в назначении анализов, то врач из государственного бюджетного учреждения не имеет права назначать платные обследования. Однако никто не запрещает пациенту самому поинтересоваться, может ли он сделать какие-то обследования платно, чтобы ускорить процесс. Разумеется, это нужно делать, если есть финансовая возможность, — говорит Полина Шило.

Евгений Ледин призывает ни в коем случае не пускать дело на самотек:

Нужно добиваться, требовать, искать второе мнение и альтернативы. Замечу, альтернативы — не методы альтернативного лечения! Если не складывается с одним медучреждением, обращайтесь в соседнее. Диагностированное онкологическое заболевание — не тот случай, когда, как в восточной поговорке, можно посидеть на берегу и дождаться, что тело врага проплывет мимо тебя. К сожалению, время всегда против пациента. Как правило, люди, которые хотят получить лечение и у которых есть на это хотя бы физические ресурсы, которые могут передвигаться и что-то требовать, лечение получают.

Текст подготовлен в соавторстве с Дарьей Семеиной