Рак и антиретровирусная терапия

Да, но только некоторых его видов. Если сравнивать с общей популяцией, у ВИЧ-положительных пациентов в 500 раз чаще диагностируется саркома Капоши, в 12 раз чаще встречаются неходжкинские лимфомы, а риск возникновения рака шейки матки увеличивается в 3 раза. Эти три вида онкологических заболеваний называются ВИЧ-ассоциированными. Их диагностирование подтверждает развитие СПИДа у ВИЧ-инфицированного человека.

Кроме того, ВИЧ-положительные люди имеют более высокий риск и других видов рака. У них в 19 раз возрастает вероятность развития рака анального канала, в 3 раза чаще диагностируются рак печени, в 2 раза чаще возникает рак легких, полости рта и гортани, а также в 8 раз чаще встречается лимфома Ходжкина. Повышается не только заболеваемость, но и смертность.

ВИЧ-инфицированные люди имеют ослабленную иммунную систему и чаще других заражаются вирусными инфекциями, которые могут привести к раку. Среди них:

• Вирус герпеса человека 8 типа, который вызывает саркому Капоши и некоторые подтипы лимфом;
• Вирус Эпштейна-Барр (герпесвирус человека 4 типа) провоцирует возникновение лимфомы Ходжкина и некоторых подтипов неходжкинских лимфом;
• Вирус папилломы человека высокого онкогенного риска вызывает рак шейки матки и рак анального канала;
• Вирусы гепатита B и С запускают развитие рака печени.

Также известно, что ВИЧ-инфицированные больше курят и употребляют спиртные напитки. Эти факторы увеличивают риск возникновения онкологических заболеваний легких и печени. Иммуносупрессия (угнетение иммунитета) и воспаления при нарушениях иммунной системы у ВИЧ-положительных пациентов играют прямую или косвенную роль в развитии некоторых видов рака.

Внедрение ВААРТ, начиная с середины 1990-х годов, значительно сократило заболеваемость некоторыми видами рака у ВИЧ-инфицированных пациентов. Как видно на графиках ниже, особенно снизилось количество диагностируемых сарком Капоши и неходжкинских лимфом.

Графики снижения заболеваемости саркомой Капоши и неходжкинскими лимфомами с 1996 по 2012 года в Америке, SIR — стандартизированный показатель заболеваемости. Источник: The Lancet HIV

Вероятное снижение заболеваемости раком связано с тем, что антиретровирусная терапия уменьшает количество вируса иммунодефицита, циркулирующего в крови. Это, в свою очередь, позволяет частично восстановить защитную функцию иммунной системы: организм борется с онкогенными вирусами,которые вызывают до 15% всех злокачественных опухолей.

Несмотря на то, что в последние годы риск ВИЧ-ассоциированного рака снижается, он все равно превышает уровень, характерный для остальной популяции. Это можно связать с двумя фактами. Во-первых, далеко не все ВИЧ-положительные люди знают о своем статусе. А во-вторых, прием ВААРТ хоть и восстанавливает иммунную систему, но не может вернуть ее в полностью здоровое состояние. Часто ВИЧ-инфицированные люди имеют трудности с доступом к медицинскому обслуживанию или не получают адекватную антиретровирусную терапию по другим причинам. Также при внедрении ВААРТ увеличилась заболеваемость раком, не связанная со СПИДом. Благодаря антиретровирусной терапии, ВИЧ-положительные люди стали жить дольше, а это один из основных факторов риска.

Во-первых, принимать антиретровирусную терапию. Это точно снизит риск саркомы Капоши и неходжкинской лимфомы и увеличит продолжительность жизни пациента.

Во-вторых, риски развития рака легких, горла и других видов рака можно уменьшить, отказавшись от курения. Исследователи считают, что программы профилактики табакокурения среди подростков, подверженных риску заражения ВИЧ, могли бы предотвратить до 46% случаев возникновения онкологических заболеваний у ВИЧ-инфицированных взрослых.

Вирусный гепатит С повышает риск рака печени. При положительном диагнозе необходимо регулярно проверять печень и сократить потребление спиртных напитков.

Вирус папилломы человека и связанные с ним заболевания можно профилактировать вакцинацией. Вакцинация от ВПЧ рекомендуется всем девочкам и девушкам в возрасте от 11 до 26 лет до начала половой жизни. Независимо от того, сделала ли женщина прививку, необходимо каждые 3-5 лет, начиная с 21 года, проходить цитологический анализ (Пап-тест) или анализ на ВПЧ.

Рак анального канала также вызывается ВПЧ. Важно помнить, что люди, практикующие анальный секс без барьерной защиты, подвергаются особому риску. Скрининг с использованием Пап-теста может выявить ранние стадии рака, а своевременное лечение чаще всего предотвращает прогрессирование опухоли.

Производится перенаправление с сайта

Всероссийской акции по тестированию на ВИЧ-инфекцию

• Главная
• Образ жизни
• Рак и ВИЧ

ВИЧ-инфекция поражает иммунную систему человека из-за чего возникают различные болезни, которым организм не в состоянии противостоять должным образом. Из-за этого появление какого-либо онкологического заболевания может означать приближение или наступление крайней стадии развития ВИЧ – синдрома приобретенного иммунодефицита человека. Такие заболевания называются СПИД-ассоциированным. К ним относятся: саркома Капоши, инвазивный рак шейки матки, анального канала, ротовой полости, различные лимфомы, болезнь Ходжкина и злокачественная меланома.

Саркома Капоши – вид рака, близко связанного со СПИДом. Был открыт венгерским дерматологом Морицем Капоши и назван его именем. Обычно появляется в виде розовых или красных пятен на коже или во рту. Может также атаковать глаза и появляться во внутренних органах. Распространённость этого заболевания невелика, однако саркома Капоши занимает первое место среди злокачественных новообразований, поражающих больных ВИЧ-инфекцией, достигая цифр в 40-60%. Ранее этот вид рака встречался преимущественно у людей старшего возраста средиземноморского или еврейского происхождения, а также больных, которым произвели пересадку органов, и среди молодых людей из Африки. В 1983 году саркому Капоши диагностировали у Рока Хадсона, популярного актера американского семейного кино в 50-60е годы прошлого века. Обследование подтвердило у него наличие СПИДа. Он умер во сне в 1985 году. К сожалению, только после смерти такого знаменитого актера СМИ стали открыто обсуждать тему ВИЧ.

В ряде прогрессивных стран у 4-х из 10 больных СПИДом раньше диагностировали развитие онкологических заболеваний. Сейчас с развитием антиретровирусных препаратов эти показатели существенно лучше. Этого также удалось достичь благодаря популяризации здорового образа жизни, поскольку курение увеличивает шанс развития рака.

Очень часто больные с онкологией не могут пройти полный курс химиотерапии, не нанеся своему организму огромный ущерб. Таким образом, проблема лечения рака у ВИЧ-положительных состоит в том, что у них организм уже ослаблен, а из-за этого могут возникнуть еще более серьезные побочные эффекты. Введение высокоактивной антиретровирусной терапии приводит к уменьшению некоторых видов рака у инфицированных и помогает увеличить продолжительность жизни, что позволяет пройти таким людям полный курс химиотерапии.

Для ВИЧ-положительных женщин особую опасность представляет рак шейки матки, который необходимо вовремя обнаружить и начать лечить. Но тут важно значительно снизить вирусную нагрузку для проведения хирургического вмешательства, поскольку традиционные методы лечения инфицированным женщинам практически не помогают.

Можно ли как-то минимизировать риск заболевания раком у ВИЧ-положительных? Для начала необходимо обязательно и постоянно принимать антиретровирусную терапию, прописанную врачом. Помимо этого, специалисты советуют придерживаться здорового образа жизни, поскольку это поможет вам лучше контролировать ВИЧ и при этом снизит риск появления онкологических заболеваний. Также необходимо обязательно отказаться ото всех вредных привычек, особенно от курения – это самый важный шаг в защите от опухолей.

Пусть прямая связь между вирусом иммунодефицита человека и онкологическими заболеваниями не установлена до конца, однако опухоли быстрее развиваются на фоне ослабленного иммунитета. Также стоит помнить, что лечение рака при ВИЧ проходит значительно сложнее. Химиотерапия для людей со СПИДом очень сложна в связи с тем, что костный мозг, производящий новые кровяные клетки, поражен вирусом.

Достижения в области лечения значительно улучшили прогноз для людей , живущих с ВИЧ . Обычная антиретровирусная терапия сделала возможным для людей , живущих с ВИЧ , чтобы жить долго, полноценной жизнью. А регулярная антиретровирусная терапия делает практически невозможным для человека с постоянной неопределимой вирусной нагрузки для передачи ВИЧ другим.

Тем не менее, влияние ВИЧ на иммунную систему человека может увеличить риск для других условий, в том числе рака. Это происходит потому, что вирус делает его более трудным для тела, чтобы бороться с другими инфекциями и заболеваниями. Для людей, живущих с ВИЧ, это означает, что он может увеличить риск развития рака.

Тем не менее, есть способы, чтобы уменьшить риск развития рака, а также варианты лечения. Читайте дальше, чтобы узнать о ВИЧ и рака, факторы риска, лечение и многое другое.

С 1996 по 2009 год, Североамериканский СПИД Когорта Сотрудничество по исследованию и проектированию изучили около 280 тысяч человек для изучения ВИЧ и тенденции рака. Исследование посмотрел на более чем 86000 людей, живущих с ВИЧ, и почти 200 000 людей без ВИЧ.

Согласно данным исследования , опубликованного в Анналы внутренней медицины , заболеваемость следующих видов рака являются следующие:

рак	Заболеваемость у людей с ВИЧ	Заболеваемость у людей без ВИЧ
саркома Капоши	4,4%	0,1%
неходжкинской лимфомы	4,5%	0,7%
рак легких	3,4%	2,8%
анальный рак	1,5%	0,05%
колоректальный рак	1,0%	1,5%
рак печени	1,1%	0,4%

По данным Национального института рака (NCI), люди , живущие с ВИЧ, более склонны к развитию саркомы Капоши (KS) . Это тип рака кровеносных сосудов. KS связан с вирусом , который называется человеческим вирусом герпеса 8 (HHV-8). Этот вирус распространяется через половой контакт и слюну. Это обычно не вызывает рак у людей с бескомпромиссной иммунной системой.

Ранние симптомы не всегда очевидны. Некоторые люди развивают темные кожи или рот поражения. Другие симптомы включают потерю веса и лихорадку. KS может повлиять на лимфатические узлы, желудочно-кишечный тракт, а также основные органы. Это может привести к летальному исходу, но излечим с лечением.

KS может быть знаком того, что ВИЧ - инфекция развилась в 3 стадии ВИЧ. Тем не менее, высокоактивной антиретровирусной терапии (ВААРТ) снизило частоту KS. Принимая лекарства , как указано может снизить риск для KS и увеличить продолжительность жизни. KS имеет тенденцию к сокращению с сильной иммунной системой. Узнайте больше о различных типах саркомы Капоши.

Как KS, неходжкинская лимфома (НХЛ) является еще одним условием , что сигнализирует о переходе к стадии 3 ВИЧ. Тем не менее, риск его развития может быть уменьшен с помощью антиретровирусной терапии. НХЛ является вторым наиболее распространенным видом рака связан со стадией 3 ВИЧ. По оценкам NCI люди , живущие с ВИЧ, более склонны к развитию НХЛ.

Есть много типов НХЛ. НХЛ начинается в лимфоидной ткани и распространяется на другие органы. Первичная лимфома центральной нервной системы начинается в спинном мозге или головном мозге. Около 8 процентов этих случаев влияют на мозг и спинномозговую жидкость, согласно обзору 2005 года. Вирус Эпштейна-Барр (EBV) вызывает некоторые подтипы НХЛ.

Симптомы НХЛ могут включать в себя:

• путаница
• усталость
• паралич лицевого нерва
• припадки

Лечение включает в себя химиотерапию. Перспективы человека зависит от целого ряда факторов, в том числе количества клеток крови, стадии заболевания и функции иммунной системы. Узнайте больше о неходжкинских лимфомах, включая типы и другие факторы риска.

По данным , женщины , живущие с ВИЧ, в 3 раза больше шансов на развитие рака шейки матки , чем у других женщин. Рак шейки матки имеет сильную связь с вирусом папилломы человека (HPV) , передающегося половым путем. Женщины с бескомпромиссной иммунной системой имеют лучшие перспективы. Но это также зависит от стадии рака и женщины лимфоцитов CD4, и лечение доступно.

Женщины , живущие с ВИЧ, подвергаются более высокому риску цервикальной интраэпителиальной неоплазии (CIN). Это рост предраковых клеток в шейке матки. Там нет, как правило , никаких симптомов, но CIN может прогрессировать в рак шейки матки. CIN труднее лечить у женщин с ВИЧ - инфекцией, но врач может работать в направлении поиска наиболее эффективного лечения.

Одно исследование показывает , что Пап тест аномалии являются общими для женщин , живущих с ВИЧ. Регулярные показы рака шейки матки могут привести к ранней диагностике и лечению , если это необходимо. Вот все , что вам нужно знать о раке шейки матки.

Договаривающееся ВПЧ является основным фактором риска для людей, живущих с ВИЧ. Этот вирус может вызвать рак шейки матки и других видов рака. Они включают:

• анальный рак
• рак рта
• рак полового члена
• рак влагалища
• рак головы и шеи
• рак горла

По оценкам NCI анальный рак чаще развивается у людей , живущих с ВИЧ. Риск также может увеличить для мужчин , живущих с ВИЧ, имеющих половые контакты с мужчинами, отмечает NAM . Для людей , которые подвержены риску рака анального канала, поставщик здравоохранения может рекомендовать тестирование и стандарты оказания медицинской помощи, такие как анальные тесты Pap и лечение ранних поражений.

Люди , живущие с ВИЧ, более склонны к развитию рака легких , по данным ИАГ. Этот риск увеличивается для людей , которые курят.

Вирусы гепатита В и С может привести к раку печени . По оценкам NCI людей , живущих с ВИЧ, с большей вероятностью получить диагноз рака печени. Использование тяжелого алкоголя может также увеличить этот риск.

Лечение гепатита В и С могут отличаться , если у кого - то ВИЧ. Поставщик здравоохранения может разработать план лечения с учетом конкретных потребностей человека. Узнайте больше о ВИЧ и гепатит С сочетанной.

Другие менее распространенные виды рака, которые могут развиваться включают:

Там было увеличение числа случаев колоректального рака у людей с ВИЧ и 3 стадии ВИЧ. Исследователи по - прежнему проводят исследования , потому что связь между этими двумя условиями не ясна.

Согласно исследованию 298 людей , живущих с ВИЧ, не было никакой разницы в распространенности полипов между людьми , живущими с ВИЧ , и людей , которые не были. Но исследователи в исследовании обнаружили , что люди с ВИЧ и стадии 3 ВИЧ подвергаются большему риску для продвинутых новообразований. Эти области раковых ростов клеток , которые не напоминают полипы.

Получила вирус от парня-наркомана. Его не виню — сама понимала, чем грозят такие отношения. Думала, смогу ему помочь. В итоге парня посадили за хранение. Сейчас он, наверное, уже мертв. Из тюрьмы он мне писал, что нашли ВИЧ. Я сдала анализ — результат отрицательный. Видимо, тогда еще не определялся. Я выдохнула, думала, что пронесло. Но не пронесло.

В 2009-м я сдавала анализы по какому-то другому поводу. Через неделю домой позвонили — мама взяла трубку, — меня попросили прийти к инфекционисту. В глубине души я ждала этого звонка. Думала, что позвонят еще раз. Но никто не перезвонил. Я предпочла думать, что ошиблись. Игнорировала страшную мысль.

Когда решила заняться здоровьем — пошла к врачу, и там, конечно, ВИЧ подтвердился. Мне кажется, внутри я всегда понимала, что не пронесло. Я прошла все стадии принятия и не собиралась отказываться от терапии. Но в 2012 году таблетки давали не сразу – только по показаниям. Я просто ждала, когда выпишут лечение.

Анализы у меня не менялись. Я читала страшилки про терапию и решила, что таблетки меня убьют быстрее, чем вирус, — про побочные эффекты очень много негатива. И я решила — не буду пить. В периоды депрессии вообще отрицала, что больна.

Паранойя чуть не свела меня в могилу. Я стала скрывать статус даже от докторов. Когда заболела пневмонией, не сказала врачу о своем диагнозе и он назначил обычные антибиотики. Я болела три месяца, ничего не помогало, задыхалась, оказались поражены оба легкого. Меня увезли на скорой. А я боялась признаться — вдруг откажутся лечить. Когда в больнице взяли кровь и все поняли — я сделала вид, что не знала. Было стыдно и глупо. Я изображала оскорбленную — мол, я питаюсь хорошо, с маргиналами не тусуюсь, как вы можете мне такое говорить? В общем, ушла в полную несознанку. Вот дура. Сказала бы сразу, назначили антибиотики посильнее и быстро бы поправилась.

Вот так я жила двойной жизнью. На людях работала, отдыхала, и все хорошо. А оставалась наедине с собой — морщилась от брезгливости, боролась со страхом умереть. Боялась всех заразить, боялась, что на работе узнают. В голове каша — куча противоречивой информации, ума не хватает отсеивать неправильное. И в итоге я спряталась в кокон — ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ. Я ничего не хочу.

В таких метаниях я и жила восемь лет. Решила отказаться от детей и посвятить себя работе. Но в августе незапланированно забеременела. И была почему-то рада. В тот момент проснулось все, что я в себе хоронила десять лет. У меня наконец появился стимул все изучить и проконсультироваться с врачами. Я решила начать принимать таблетки.

Но тут вмешалась мама. Это было самое тяжелое. Она диссидент. Мама плакала, умоляла меня не пить. В какой-то момент она была на грани серьезного срыва. Мне было ее так жалко. До 16 недель не могла себя заставить поехать в больницу — мама рыдала, потому что боялась за меня. Только тогда до меня дошло, что пока я переживала за себя, не заметила, как мама у меня под носом чуть с ума не сошла. Я поехала в больницу и там под наблюдением медиков начала терапию.

Обычно терапию принимают дома. Но так как дома — мамины истерики, а я беременна, то мы с врачами в СПИД-центре решили начать в стационаре. Побочные эффекты были первые две недели — расстройство желудка и бессонница. И то я не уверена, что дело в лекарствах. В больнице я видела много людей в СПИДе, конечно, что ни говори, но большая часть — это наркоманы. Девочки, получившие половым путем, — пьют исправно и по ним никогда не скажешь. Но то, что я там увидела, заставило меня еще больше разобраться в вопросе.

Сейчас все встало на свои места, бросать терапию я не стану. Побочек у меня нет совсем. Страхи ушли, от врачей я больше не скрываю, поняла, что такое отношение к ВИЧ я сама себе придумала. Правда, есть небольшое опасение пропустить прием, но оно уходит со временем. Мне повезло, что вирус не прогрессировал, — я могла доиграться.

Маму я за полгода переубедила — она теперь смеется над диссидентами. Хотя на самом деле это не смешно — там много просто запутавшихся и запуганных. Я думаю, что ее диссидентство — защитная реакция, она не могла допустить мысли, что ее дочь, самая лучшая и самая любимая, может быть с ВИЧ.

Многие боятся, что если начнут принимать лекарства и не смогут вовремя выпить таблетку, иммунитет больше работать не будет. Это неправда. Антиретровирусная терапия действует только на вирус, а на иммунитет не влияет. Но это плохо объясняется, да и не сразу понимается. Ну и, конечно, у многих самочувствие со временем никак не меняется. А раз ничего не болит, то зачем пить какую-то химию. Но ждать, когда упадет иммунитет, я больше не хочу. Я видела в больнице, к чему это приводит, — ужасное зрелище.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.