Новое лечение рака блохин

Располагается онкологический центр на 40 гектарах. В состав входит 38 зданий с 4 клиническими институтами, завод по производству радиоизотропных препаратов, операционные с очень сложными приборами, система коммуникаций (ее длина составляет 200 км). Онкологический центр Блохина представляет собой большой город, в котором:

- 3500 специалистов,

- 12 член-корреспондентов и академиков РАН,

- 225 докторов медицинских наук,

- 800 научных сотрудников и не одна сотня квалифицированных врачей.

За время деятельности через онкоцентр прошло два миллиона онкопациентов. В составе имеется 22 операционные и 1100 койкомест.

Клеточные технологии в онкологии

В онкологическом центре также разработан новейший метод лечения, направленный непосредственно на злокачественные клетки опухоли, при этом здоровые ткани остаются не поврежденными.

Метод высокоэффективен при поражениях организма метастазами. Специалисты научились доставлять нужные концентрации лекарственных препаратов прямо в опухолевую клетку, не повреждая здоровые ткани.

Уровень международного представительства Онкологического центра Блохина и его влияния на мировую науку, а также репутация находятся в первых местах мирового рейтинга. Онкоцентр является членом российско-американского альянса, в состав которого вошли известные клиники США и российский Атомный центр им. И.В. Курчатова.

Как онкологическом центре провели трансплантацию трахеи

Пациентке Вохмяниновой Татьяне, впервые в мире проведена пересадка трахеи и бронхов. Выполнял операцию академик Михаил Иванович Давыдов и профессор Борис Евсеевич Полоцкий из отделения торакальной онкологии. Опухоль находилась в труднодоступном месте, а именно на трахее и бронхах. Врачи осуществили удаление сложного участка дыхательных путей и установили имплантат.

Но важность данной операции заключается в том, что при помощи уникальных специалистов, онкоцентр создал конструкцию бронхов и трахеи не из искусственных материалов, а был выращен в исскуственной среде живой донорский биоимплантат. Как правило, иммунная система больного отторгает биоимплантат, поэтому очень трудно сделать так, чтобы организм признал его за свой. С этой целью был удален белок донора и вживлены клетки больного.

На данную технологию получили патент и вскоре она будет представлена мировому сообществу. Теперь врачи организуют банк трансплантатов. В России тысячи пациентов нуждаются в трансплантатах. Такой банк даст возможность спасти жизни множества пациентов.

Чем уникальна современная клиника

В центре постоянно совершенствуются методы сбора и обработки информации по статистике злокачественных опухолей, анализируются явления вспышки роста онкологии. Отдел экспериментальной терапии опухолей разрабатывает серию новых препаратов для лечения трижды негативного рака. Также данные препараты останавливают рост метастаз.

Посредством системы дополнительного образования онкоцентр осуществляет подготовку медицинских кадров. В лечебный процесс внедряются новейшие технологии, аппаратура, приборы. Центр издает большое количество специализированной литературы, в которой описываются методы лечения рака поджелудочной железы, метастазов в печени, рака легких, методы диагностики и профилактики, статистика онкологических болезней, а также литература для широкого круга читателей, где приводятся вопросы и ответы, которые волнуют многих людей.

РОНЦ проводит работу по различным направлениям. Основными являются такие виды деятельности, как:
• разработка новых методов обнаружения и исследования болезней, а также лекарственной, лучевой, комбинированной терапии;
• проведение клинических исследований роста и замедления развития опухолевых клеток заболевания глиобластома;
• создание новых клинических, а также экспериментальных технологий по лечению онкологических заболеваний.

Лидируют рак легкого и молочной железы

- Иван Сократович, какие виды рака сейчас встречаются в России чаще всего?

- Ежегодно в России заболевают более 600 тысяч человек. У мужчин лидируют рак легкого, колоректальный рак, рак желудка, предстательной железы, почки. У женщин это рак молочной железы, рак толстой и прямой кишки, гинекологические раки, куда входят рак тела матки, рак шейки матки, рак яичников.

- Есть ли заметные изменения в показателях заболеваемости, продолжительности жизни и смертности больных?

- Увеличивается число ранних стадий. Ежегодно прирост числа случаев, диагностируемых на 1 - 2-й стадии, составляет 1,5 - 2% (на ранних стадиях большинство видов рака удается успешно лечить. - Ред.). Что касается заболеваемости, то в России она, как и в большинстве развитых стран, растет. Связано это в первую очередь с увеличением средней продолжительности жизни населения. Все-таки онкологические заболевания в основном встречаются у лиц пожилого возраста.

Если говорить о смертности, то, с одной стороны, есть общее число умерших от онкологических заболеваний на 100 тыс. населения. Этот показатель у нас в течение последних 30 лет держится примерно на одном уровне. Но пациентов становится все больше с каждым годом. И сохранение показателя смертности на том же уровне свидетельствует, что мы все лучше лечим. Удается сохранять людям жизнь и бороться за ее качество.

И активные действия, и финансы

- Что делает сегодня государство для борьбы с онкозаболеваниями?

Развиваются программы скрининга в рамках всеобщей диспансеризации (см. инфографику. - Ред.). В то же время надо понимать, что ранняя диагностика и скрининг не являются панацеей. Поскольку, после того как мы диагностируем любую болезнь на ранней стадии, нужно вовремя оказать пациенту грамотную помощь. Программы скрининга без развития всей онкологической службы бессмысленны. К счастью, в России этого и не происходит. Развитие скрининга, ранней диагностики идет вместе с программами по улучшению лечения онкологических заболеваний.

Что такое ЦАОПы

- Расскажите о центрах амбулаторной онкологической помощи - кому и чем там будут помогать?

- ЦАОПы (центры амбулаторной онкологической помощи) создаются для того, чтобы приблизить лечение, в первую очередь лекарственную терапию, к месту жительства гражданина. Что мы нередко наблюдаем? Когда пациенту назначают лекарственное лечение, его нужно получать длительно, циклически, месяцами и годами. Человеку бывает очень сложно добираться до места, где это лечение способны предложить. Чаще всего это был региональный онкологический диспансер. Немалая часть пациентов не приезжала своевременно на лечение из-за сложности логистики.

Чтобы исправить ситуацию, создаются центры амбулаторной онкологической помощи. Такие центры призваны помочь онкологам первичного звена с точки зрения диспансерного наблюдения, обследования пациентов, диагностики и проведения лекарственного лечения. Врачи, работающие в ЦАОПах, естественно, не могут быть универсальными специалистами, поэтому они не будут сами назначать лечение. Но по рекомендации онкологов из онкодиспансеров или из федеральных центров будут иметь возможность реализовывать эти назначения в условиях своего центра.

- Но ведь нужны еще и сами назначенные лекарства?

Точно в цель

- Какие передовые технологии лечения рака в нашей стране вы бы отметили?

- Онкология - самая бурно развивающаяся медицинская дисциплина. Каждый год появляется что-то новое, причем во всех направлениях лечения опухолей - и в лучевой терапии, и, естественно, в лекарственной терапии, и в хирургии. У наших хирургов, например, есть колоссальные знания и умения, которых в таком объеме нет даже у многих зарубежных коллег.

Если говорить о конкретных примерах, то из последних я бы отметил борнейтронзахватную терапию. Это один из новейших методов таргетной (высокоточной, прицельной. - Ред.) лучевой терапии. Один из лучших компактных синхротронов для проведения этой борнейтронзахватной терапии создан в Новосибирском академгородке . И американские компании, и наши китайские коллеги специально заказывают в Новосибирске производство этого компактного ускорителя.

- Что дает такая терапия пациентам?

- Когда проходит обычная лучевая терапия (электронами, фотонами, протонами), то мы снаружи или изнутри облучаем человека, и в зону облучения попадают как опухолевые клетки, так и здоровые. При борнейтронзахватной терапии совсем другая история. Вводится препарат, содержащий бор, который накапливается избирательно в опухолевых клетках. И дальше, когда мы облучаем эту зону нейтронным пучком, то воздействие идет только на те клетки, в которых накопился бор. То есть мы бьем прицельно по опухоли. Это нейтронное облучение безвредно для нормальных тканей.

Три совета главного онколога

- Какие советы вы могли бы дать россиянам как главный онколог Минздрава России?

- В первую очередь - не бояться онкологических заболеваний. Диагноз не должен сразу становиться трагедией с опусканием рук и ощущением, что жизнь закончилась. Это не так! Онкологические заболевания сейчас поддаются лечению. Более половины всех наших пациентов полностью выздоравливают.

Во-вторых, я бы, конечно, рекомендовал всем обращаться к врачу тогда, когда еще ничего не беспокоит, участвовать в программах диспансеризации, скрининга онкологических заболеваний. Это дает шанс на раннюю диагностику большинства видов рака.

В-третьих, при возникновении каких-то симптомов нужно обращаться к врачу. Не ждать, пока болезнь окажется в запущенном состоянии, а сразу идти и начинать лечение, с пониманием того, что есть большой шанс на спасение.

Его лечили по новому методу

Предприниматель из Нижнего Новгорода Армен узнал, что у него колоректальный рак (рак толстой кишки – Прим. Ред.) в момент, когда опухоль развилась до четвёртой степени и дала метастазы в лёгкие. До этого нижегородские врачи не могли поставить правильный диагноз и лечили Армена сами не зная от чего.

– Когда диагноз стал ясен, мне сказали, что нужно делать операцию и химиотерапию, и жить осталось два года, – поделился мужчина с Metro. – Я понял, что это всё. Начал готовиться к тому, чтобы передать все дела жене и детям. А потом случайно попал в Центр Блохина к Заману Зауровичу. Когда мы с женой приехали сюда, мы были уже абсолютно никакие.

Доктор Заман Мамедли и его команда предложили Армену нестандартный метод лечения, с помощью которого смогли справиться с опухолью за год.

– Армен приехал сюда за вторым мнением, – рассказал врач Metro. – Потому что стандартная схема – удалить кишку, сформировать постоянную колостому (искусственный выход кишки наружу – Прим. Ред.), потом химия, и, как бы, всё, конец. А он молодой человек, ему и пятидесяти нет. И мы предложили индивидуальный подход, который мы применяем ко всем пациентам в отделении. Руководствуемся не просто диагнозом "рак кишки", не спешим, а прибегаем к более детальному обследованию. Нам нужно знать мутационный статус опухоли, подтип, дифференцировку, локализацию, глубину инвазии. И вот, исходя из мутационного статуса, мы подобрали препарат для химиотерапии, а потом начали её. На фоне этого лечения опухоль уменьшилась, как и очаги в лёгких. Но эффект химиотерапии – не бесконечный, а продолжать её всю жизнь нельзя.

По словам врача, тогда пришло осознание, что подобранные препараты работают и надо решать, что делать дальше.

– Мы поняли, что максимум, чего мы могли добиться от препаратов, мы добились, и надо было либо его оперировать (в этом случае вырезать надо не только опухоль, но и удалять метастазы в лёгких, которых было около трёх и расположены они были не рядом), либо идти другим путём. Мы собрались на консилиум и предложили Армену методику лучевой терапии , – отметил доктор. – Малый таз – зона, где располагается кишка с опухолью – и ближайшие лимфоузлы, где потенциально тоже могут быть метастазы, были облучены по короткой программе. Потому что опухоль шла на уменьшение и давать пятинедельный курс смысла не было, тем более, на этот период пришлось бы прервать основное лечение. Поэтому облучали в течение пяти дней. Одновременно с этим облучили очаги в лёгких с помощью современной системы: не просто взяли и пустили пучок, а эти пучки с многих сторон соединились в точке, где у него метастазы. После мы продолжили лечение, уменьшив дозы и убрав два из трёх препаратов. Всё это – ступени персонализированного подхода, который определяется в ходе лечения, исходя из индивидуальных особенностей пациента и течения болезни. Сейчас он получает из трёх препаратов, которые получал ранее, всего лишь один.

Доктор Заман Мамедли (второй слева) с врачами и Арменом.

пресс-служба онкоцентра Блохина, Другой

Говорить о выздоровлении по прошествии такого небольшого срока рано, но уже точно можно сказать, что лечение сработало и рак отступил.

– Опухоль исчезла. На её месте имеются рубцы, фиброз, но опухолевой ткани нет, – делится доктор. – Узлы в лёгких тоже не растут и уменьшаются. Что с ним будет через год-два, мы не знаем. Но по факту – человек с 4-й стадией рака живёт полноценной жизнью без стомы, без операции. Наслаждается жизнью и в режиме поддерживающей терапии получает лечение.

Первый хороший знак Армен увидел у себя на электронной почте в виде результата МРТ, и не мог поверить.

– Он или не понимал, или отказывался понимать, – с улыбкой вспоминает жена Карина, – Как будто читать вдруг разучился, кричит: "Карина, посмотри, что здесь написано?" Я прочитала и начала плакать, потому что как тут эмоции сдержать? Заман Заурович спас не только Армена, он спас меня и наших детей.

У Армена и Карины – два сына. Оба, кстати, студенты-мединститута.

– Новость о болезни каждый из них пережил по-своему. Младший – неделю не выходил из комнаты, не ел, не разговаривал, – сказала Карина. – Старший, наоборот, реагировал более эмоционально. Им было тяжело: мы все друг друга очень сильно любим. И не только им: Армен всегда всем помогает, у него очень много друзей и приятелей, и ни от кого он не скрывал диагноза. Я видела, как взрослые мужчины, когда узнавали, что он болеет, плакали навзрыд. Ждём – не дождёмся выписки, чтобы всех их обрадовать!

Армен с супругой.

пресс-служба онкоцентра Блохина, Другой

По словам доктора Мамедли, для того, чтобы процент удачных исходов в таких тяжёлых случаях, как у Армена, рос по всей стране, нужно, чтобы по его протоколам лечения, разработанным в проктологическом отделении НМИЦ онкологии имени Н.Н. Блохина, работало как можно больше крупных региональных онкоцентров.

– Любой метод, чтобы стать стандартом лечения, должен быть статистически доказан, – объясняет Заман Заурович. - Таких случаев должны быть не единицы, а сотни. В одиночку мы будем добиваться этого очень долго. Пока что среди крупнейших мировых клиник, участвующих в этих исследованиях, мы в России – одни. Но к нам уже готовятся присоединиться центры из Ставрополя, Пензы, Калининграда, Уфы, Омска, Самары, Ростова и Сахалина. Надеюсь, до конца года их будет ещё больше.

Онколог Илья Черниковский, заведующий отделением онкоколопроктологии Московской городской онкологической больницы №62, которая тоже готовится к внедрению предложенных Центром Блохина протоколов, поделился с Metro соображениями по поводу важности расширения масштаба исследований:

– В нашей стране большинство больных – далеко не обязательные пациенты, и живут зачастую далеко от мест, где они лечатся. А пациент, получающий лечение по этой методике, должен раз в 3 месяца обязательно являться ко врачу, чтобы сделать МРТ и эндоскопию. Если человек живёт в Челябинске и приехал лечиться в Москву в Центр Блохина, довольно сложно потом контролировать этот процесс. Для этого нужно, чтобы такое лечение вошло в стандарт по стране и применялось в региональных онкоцентрах, а для этого нужно получить явные доказательства, что этот подход эффективен. Поэтому в мире идёт эта работа, ведутся эти исследования, – отметил Черниковский. – Они показывают неплохие промежуточные результаты. Сейчас у Мамедли и Центра Блохина – самая большая база случаев безоперационного метода лечения рака прямой кишки. Он называется Watch and wait (наблюдай и жди), и был предложен нашей знаменитой бразильской коллегой, доктором Ангелитой Габр-Гамой. Он заключается в том, что прежде чем назначать операцию, проводится усиленное лекарственное лечение в надежде получить полный ответ, полное исчезновение опухоли. Полностью индивидуализировать лечение на сегодняшний день невозможно. Но есть ряд генетических маркеров у опухолей подобного рода, которые позволяют с помощью таргетных и иммунных препаратов добиться очень впечатляющих результатов, таких, как описанный случай. Регистр таких случаев собирается по всему миру.

Коронавирус ударил и по самой чувствительной сфере медицины. Сегодня стало известно, что в центре Блохина - главной онкологической клинике страны - шести тяжелобольным пациентам пришлось срочно прервать лечение и отправиться на карантин. Словно в ловушке и тысячи других пациентов. Клиники массово меняют свой профиль.

Приказ о временном перепрофилировании больниц для борьбы с коронавирусом Минздрав выпускал для лечебных учреждений, но что делать с пациентами - до конца никто не понял. Особенно это коснулось онкобольных.

"Мне назначили 22 сеанса. Я прошла всего 9. Завтра нас выписывают. Объясняют это тем, что данное лечебное учреждение перепрофилируется", - говорит пациентка Людмила Агафонова.

Люди с онкологическими заболеваниями – одна из групп риска. Из-за болезни иммунитет и так ослаблен, а период лучевой терапии – отдельная опасность. Юлия Грачева, как и Людмила Агафонова, и почти 50 других пациентов оказались в подвешенном состоянии и откровенно испугались за свое будущее.

"Если продлить на две недели, больше чем на 2 недели, то считается, что лучевая прошла зря. Все. Уже не будут ее возобновлять", - говорит она.

Судя по тем бумагам, которые показали больным, им нужно было обращаться к онкологу по месту жительства, что в условиях самоизоляции почти невыполнимо, заново проходить анализы, вставать в очередь. На это ушло бы несколько месяцев.

"Прерывать лечение онкологического пациента, даже ненамного, даже на неделю – полторы, – это уже может быть критическим в плане того результата, который мы хотим получить", - заявил онколог Андрей Пылев.

Пока мы готовили этот материал к эфиру, Минздрав в ситуации разобрался. Пациентов выписывать домой никто не будет. Пациенты, находящиеся в учреждении, пациенты в тяжелом состоянии, в состоянии средней тяжести и пациенты, нуждающиеся в непрерывной терапии, будут переведены в другие стационары.

Среди больниц, куда будут перенаправлены пациенты, есть и центр Блохина, где накануне у одного из работников отделения химиотерапии обнаружили коронавирус.

Сотрудники химиотерапевтического отделения №3 сейчас отправлены на карантин. Больными занимаются другие врачи, но их перемещения ограничены даже внутри медцентра. Впрочем, с самого начала пандемии здесь и так действуют жесткие ограничения. Например, родители, чьи дети проходят лечение, не могут покидать медцентр.

В центре заверили – прием больных продолжится, просто в других отделениях. Все меры предосторожности сохраняются. Но есть еще одна проблема. Из-за коронавируса отменены плановые операции. А для многих онкобольных от них жизнь зависит напрямую. Именно так произошло с отцом Марии Хаустовой.

"Была назначена операция на 31 марта. Она не состоялась. Ее перенесли. Сначала на 6 апреля. Потом нам позвонили врачи из этой клиники и сказали, что операция откладывается на неопределенный срок", - утверждает она.

В проблеме Марии и ее отца Олега министерство пообещало разобраться более детально. А сегодня днем оперштаб Мрсквы по борьбе с коронавирусом выпустил отдельное заявление. Для пациентов с онкологией продолжат действовать даже социальные карты для проезда в транспорте, чтобы можно было добраться до больницы. Подождать придется только тем, у кого болезнь не прогрессирует и нет жалоб на состояние здоровья.

Что за меры в связи с коронавирусом вы ввели и насколько онкобольные в зоне риска заражения им?

У онкологических больных, как правило, есть те или иные поломки в иммунной системе, с чем, собственно, и связано развитие самого онкологического заболевания. Поэтому все наши пациенты, даже те, кто уже излечен и не имеет на сегодняшний день проявлений основного заболевания, высоко восприимчивы к различным инфекциям. Чтобы свести риски заражения к минимуму, все плановые обследования в процессе динамического наблюдения мы рекомендовали отложить до окончания действия особых противоэпидемических мер. Но, если онкологический диагноз поставлен впервые, ехать к онкологу нужно немедленно. При этом соблюдать меры безопасности: избегать людных мест, носить маску, мыть руки…

У вас введен особый режим посещений?

Внутри центра сейчас тоже действует особый режим. На входе температуру измеряют всем — и сотрудникам, и пациентам. У наших пациентов, кстати, температура может повышаться и на фоне лечения основного заболевания. Поэтому каждого такого посетителя на входе консультирует дежурный врач, нам важно понять: температура у человека — следствие химио- или лучевой терапии или это вирусная инфекция. У первичных пациентов, тех, кто приехал в центр впервые, собираем расширенный эпиданамнез, выясняем все о возможных контактах с заболевшими или теми, кто был в зоне эпидемии. В самом здании вирулицидный режим уборки.

А что это такое?

Есть несколько видов дезинфекционного режима: бактерицидный и более мощный — вирулицидный. Поскольку вирусы более устойчивы, чем бактерии, концентрация дезсредств при обработке поверхностей при вирулицидном режиме выше в два-три раза. Вирусы, которые актуальны для медучреждений,— это те, которые передаются через кровь. Поэтому в операционных, перевязочных, процедурных кабинетах — то есть везде, где происходит нарушение целостности кожных покровов, всегда поддерживается вирулицидный режим.

Палаты, общественные помещения и коридоры в обычные дни убираются по бактерицидному режиму. Сейчас же, в режиме повышенной готовности, дезинфекционный режим для таких помещений усилен до объемов вирулицидного. Вы можете ощутить это собственным обонянием: в коридорах центра сейчас легкий запах моющих средств.

Мы сейчас говорим о профилактических мерах вирусных заболеваний, а как в России обстоят дела с профилактикой заболеваний онкологических?

Профилактика онкологических заболеваний — это всегда сумма усилий человека и государства. Последнее может способствовать снижению заболеваемости, вводя соответствующие законы. Например, мы знаем, что загрязнение окружающей среды является фактором риска для развития определенных злокачественных новообразований, таким образом, любой закон, который регулирует нормы выбросов, одновременно является и онкопрофилактической мерой.

Запрет курения в общественных местах и ограничение продажи сигарет — это тоже государственная мера профилактики. А вот отказ от курения — уже личный выбор человека. И весьма разумный, кстати. Поскольку курение — доказанный фактор риска развития многих злокачественных новообразований. Не только легких, но и почек, поджелудочной железы, гортани… Государственная мера — введение в календарь прививок вакцинации против вирусов, которые способны вызывать рак. Это прививки от гепатита В, который может вызывать рак печени, и от вируса папилломы человека, который вызывает рак шейки матки и наружных половых органов как у мужчин, так и у женщин.

И обе прививки есть в государственном календаре?

Что еще может сделать сам человек, чтобы уберечься от рака?

Но ведь говорят, что при раке особо ничего не болит?

Боль — признак уже запущенного процесса, это правда. И действительно, бывают такие онкологические заболевания, которые протекают практически бессимптомно. Но у самых распространенных видов рака настораживающие признаки все же есть. Например, при раке груди это втянутый сосок, любые изменения на коже груди или выделения из соска… Это трудно не заметить. Но вот буквально недавно к нам обратилась пациентка — молодая женщина, гражданка Словении. На груди — огромная язва, катастрофически низкий гемоглобин, выраженная дыхательная недостаточность из-за опухолевого плеврита! Она практически умирала! Мы вынуждены были удалить ей жидкость из плевральной полости и перелить кровь, прежде чем начать противоопухолевую терапию.

То есть если что — идти к врачу?

Любое отклонение от нормы в самочувствии — повод обратиться к специалисту. Особенно если вам больше сорока лет. Мы видим, что самым важным фактором возникновения злокачественных новообразований, за исключением, пожалуй, вирусассоциированных, является возраст человека.

Вы говорите — идти к врачу. К какому именно? Насколько хороша российская система онкологической помощи по сравнению с тем, что есть за рубежом?

На самом деле в России уникальная система онкологической помощи, созданная еще Николаем Александровичем Семашко. В каждом регионе Российской Федерации есть специализированное учреждение, которое занимается проблемами онкологии — онкологический диспансер. Неважно, где выявлено онкологическое заболевание, это может быть и обычная поликлиника, но для лечения пациента направят в онкодиспансер. Если же по каким-то причинам врачи регионального диспансера не могут оказать пациенту высококвалифицированную помощь, человек направляется в специализированное учреждение федерального уровня. Это хорошая система. Было уже очень много исследований, которые показывают, что результаты лечения онкологических больных в специализированных учреждениях лучше, чем в многопрофильных. И мы видим, что и Великобритания, и Соединенные Штаты, и Япония идут по этому же пути, тоже создают региональные онкологические центры, куда направляются пациенты с онкологическими заболеваниями. Все успехи, которые мы видим в современной клинической онкологии,— это результат работы специализированных учреждений.

Несмотря на плюсы, проблемы есть, конечно. Но проблемы, с которыми мы сталкиваемся в реальности, связаны не с принципом организации онкологической помощи, а с нехваткой кадров, например с их образованием. Сейчас благодаря действиям федеральной программы ситуация меняется. Усилиями Вероники Игоревны Скворцовой наша отрасль признана приоритетной в Российской Федерации, в нее направлены значимые финансовые вливания. Обновление и развитие федеральной противораковой службы, которая находилась уже в состоянии распада, было одной из ее главных целей на посту министра здравоохранения. Противораковая служба — это не список онкологических учреждений, это единая цифровизованная система, благодаря которой каждый пациент может получить доступ к лучшим технологиям и протоколам лечения. Без такой службы невозможно достичь целевых показателей по увеличению продолжительности жизни. Но то, что сейчас происходит, то, как перестраивается служба, позволит нам сделать существенный рывок вперед в клинической онкологии. Просто на все нужно время: все проблемы невозможно решить в одночасье. Собственно, поэтому федеральная программа по борьбе с онкологическими заболеваниями и рассчитана на шесть лет.

Как федеральная программа решает проблему кадрового голода?

Она является компонентом национальной программы здравоохранения, один из проектов которой — обеспечение системы подготовленными кадрами. В этом направлении многое делается: четко определяются специалисты, которые необходимы для того или иного направления в медицине; открываются дополнительные бюджетные места в медицинских вузах; создаются новые образовательные программы; осуществляется переход на систему непрерывного медицинского образования; создаются условия для медицинского онлайн-обучения, что очень важно для такой большой страны, как наша; меняются подходы к проверке уровня знаний специалистов; проводится дифференцировка этих уровней — сейчас, например, практически на выходе новый профессиональный стандарт врача-онколога; вводится система индивидуальной аккредитации специалиста, которая позволит ему продемонстрировать уровень своих знаний в узком направлении и получить дополнительные возможности для своей профессиональной реализации. Многие вещи меняются на наших глазах. Но, повторюсь, это процесс, который требует времени…

То есть нашим врачам еще нужно учиться и учиться… Хотя есть распространенное мнение, что, мол, с технологиями и финансированием у нас, может быть, и не очень хорошо, но зато врачи лучшие в мире.

Сейчас мы дозрели до того, чтобы разделить эти специальности. Наборы знаний и умений, который есть у химиотерапевта и хирурга, должны различаться. И соответственно, сертификат должен отличаться, что и предполагается в последнем варианте профессионального стандарта врача-онколога. А еще у нас есть онкологи, которые работают в первичном звене, в так называемых первичных онкологических кабинетах. Основная задача такого врача — провести осмотр, правильно назначить диагностические процедуры и при верификации диагноза отправить пациента в онкодиспансер. Потом, когда пациента пролечат, задача онколога в таком кабинете — проводить грамотное динамическое наблюдение. Но понятно, что набор знаний и умений этого врача должен отличаться от набора знаний и умений врача-хирурга или химиотерапевта. Вот мы и хотим, чтобы программа обучения была у каждого своя и длительность обучения своя. То есть вполне конкретные изменения сейчас происходят и с точки зрения подготовки кадров онкологической службы.

Вы как национальный центр какое участие принимаете в федеральной программе?

Самое непосредственное — как и любой национальный центр, участвуем и в формировании идеологии всей программы, и в подготовке кадров, и в создании клинических рекомендаций для диагностики, лечения и реабилитации больных с онкозаболеваниями. На нас же лежат функции контроля за качеством внедрения и клинических рекомендаций, и новых методов лечения, а также подготовка стандартов оказания медицинской помощи онкологическим больным.

Вы довольны результатами?

Если грамотные подготовленные кадры в онкологии на вес золота, почему несколькими месяцами ранее были уволены детские онкологи в вашем центре?

Если вы говорите о восьми врачах, протестовавших против нового руководства детского института прошлой осенью, то ни один из них не был уволен! Эти люди ушли сами, дезертировали, оставив своих пациентов, несмотря на уговоры нового директора. В угоду своим амбициям и нежеланию вписываться в те изменения, ради которых я и пригласил на пост директора Светлану Варфоломееву. Ее задачей было по-новому структурировать работу НИИ детской онкологии и гематологии, чтобы она соответствовала достижениям сегодняшнего дня и наши пациенты могли получать лучшую медицинскую помощь по мировым стандартам, не отменяя, разумеется, тех достижений, которые у нашего института уже были. Но их место тут же заняли люди талантливые и не менее опытные. Осенью в команду онкологов НИИ ДОиГ влились врачи из РДКБ, в меньшей степени — из Центра им. Димы Рогачева. Кстати, часть врачей, которые самостоятельно принимали решение уволиться, уже высказывали желание вернуться.

Что конкретно изменилось в работе детского института на Каширке?

Кстати, о тесном сотрудничестве. Я слышала, что онкоцентр в течение десяти лет принимал участие в международном эксперименте по лечению колоректального рака…

Да, наши проктологи единственными в России применяют органосохраняющую методику лечения рака прямой кишки I–III стадий, позволяющую избежать удаления кишки и установки колостомы, которая, конечно, значительно снижает качество жизни пациента. Это методика активной выжидательной тактики, она работает в отношении низкорасположенного рака прямой кишки и применяется у нас в рамках эксперимента, который проводит международная группа онкологов. В эксперименте принимают участие около 40 крупнейших мировых онкологических клиник, Россию представляет Онкоцентр имени Н. Н. Блохина. Современная химиолучевая терапия очень эффективна, теперь врачи могут подвести максимальную лечебную дозу к опухоли и близлежащим лимфоузлам. Раньше площадь облучения была значительно больше и рассредотачивалась на соседние органы: мочевой пузырь, органы женской репродуктивной системы, костный мозг, простату. Здоровые, не пораженные опухолевым процессом органы страдали от последствий. Причем сама опухоль недополучала дозу. Теперь вся доза радиоактивного препарата попадает точно в контуры опухоли, не задевая здоровых органов. В результате три четверти пациентов имеют хороший отклик: клетки опухоли у них перерождаются в фиброзную ткань. Больной остается с сохраненным органом, колостома не требуется. После перенесенного рака прямой кишки качество его жизни не ухудшается.

Это очень прогрессивная методика, но она может применяться только в центрах компетенции. Потому что наблюдение за пациентом здесь должно осуществляться патологами, МРТ-специалистами, химиотерапевтами, лучевыми терапевтами, эндоскопистами — большой командой квалифицированных специалистов, которыми располагает национальный медицинский исследовательский центр.

Обычно все современные технологии в онколечении приходят с Запада, я знаю, что ваши специалисты ездят в США и другие страны и преподают новые российские технологии. В чем мы первые? Чего удалось добиться?

Вы, наверное, имеете в виду технологию лечения рака почки с опухолевым тромбозом нижней половой вены, доходящим до правого предсердия, до правой половины сердца. В подавляющем большинстве случаев мы выполняем эти операции без искусственного кровообращения. Делаем и так и так. Строго по показаниям. Но мы умеем выполнять эту операцию без торакотомии, из живота, через диафрагму выходя на нижнюю полую вену, которая впадает в правое предсердие, и таким образом минимизируем хирургическую травму и исключаем осложнения, связанные с самим искусственным кровообращением. Эта методика была разработана нашим учителем, академиком Михаилом Ивановичем Давыдовым, мы ее развили и поставили на конвейер. Сейчас наши хирурги тиражируют эти операции в разных клиниках России и за рубежом. В частности, Всеволод Матвеев, известнейший онкоуролог, заместитель директора НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина по науке, регулярно демонстрирует эту технологию в США, Германии, Испании, Англии…

У детей часто бывают костные саркомы, раньше их лечили ампутацией. Удалось ли добиться прорыва в лечении таких сарком?