Немецкий врач лечащий от рака

Химиотерапия практически бесполезна при лечении прогрессирующего рака

Автор – Ульрих Абель

В 1990 году в одном из известнейших еженедельных журналов Германии “Зеркало” (Der Spiegel), 33/1990, 174-176, перед проведением международного онкологического конгресса вышла статья об Ульрихе Абеле, человеке, который на основе изучения огромного количества данных от множества врачей из разных больниц, выпустил книгу с критикой химиотерапии, где сделал вывод о том, что она практически бесполезна при лечении рака. Вот выдержки из этой статьи:

Ульрих Абель: химиотерапия – незаточенное оружие

В течение десяти лет 38-летний Ульрих Абель служил врачам-онкологам западной Германии в качестве “взломщика чисел” (его собственное выражение.) Этот дипломированный математик и доктор эпидемиологии помогал клиническим врачам проводить свои исследования рака. Его знание метода было востребовано, и его отношения с онкологами были превосходными.

Однако прошлой весной Гейдельбергский биостатист сам взялся за перо и принёс небольшую книгу с названием: “Цитостатическая терапия продвинутого уровня. Эпителиальные Опухоли: Критика”. С тех пор Абель стал Каином для многих западногерманских онкологов. (Примеч. перев. игра слов: фамилия доктора – Abel – пишется также, как имя библейского персонажа Авеля на английском и немецком языках)

В течение года этот исследователь, работавший в онкологическом центре Гейдельберг/Мангейма, просмотрел всю литературу, посвященную химиотерапии (несколько тысяч статей). Результаты зарубежных химиотерапевтов были изучены Абелем так же упорно, как и результаты его родных западногерманских онкологов. Кроме того, он разослал адресные письма 350 онкологическим экспертам и онкологическим центрам по всему миру, чтобы отследить дополнительные исследования противоопухолевых препаратов, которые ещё не появились в онкологических журналах.

Абель одним словом выражает результаты своих изысканий: вопиющие.

В свете своего многолетнего исследования Абель приходит к выводу, что вера в эффективность химиотерапии – это, безусловно, незыблемая догма, которая не может выдержать въедливого испытания строгой наукой…

…По мнению Абеля, низкая эффективность медикаментозной противоопухолевой терапии – это то, о чём ни общественность, ни большая часть практикующих врачей особенно не осведомлены; химиотерапия не может быть признана существенно продлевающей жизнь пациентов [первая аксиома химиотерапии]. По крайней мере, убедительных научных доказательств этому нет. Такие данные станут доступны, когда показатели выживаемости пациентов, получающих химиотерапию, можно будет систематически сравнивать с показателями выживаемости пациентов, не получающих лечения от рака, в рамках контролируемых клинических исследований. Но такая процедура не имеет шансов быть принятой этическими комиссиями, состоящими из врачей.

“Нельзя оставлять без лечения пациента, чей рак поддается лечению химиотерапией”, – заявляют западногерманские эксперты д-р Карл Хоссфельд (см. интервью ниже) и Альбрехт Пфляйдерер, – “просто чтобы выяснить, сможет ли он прожить так же долго без терапии”. Таким образом, преимущества химиотерапии принимаются аксиоматически, но до сих пор не доказаны.

Также тот факт, что при химиотерапии опухолевая масса уменьшается или временно исчезает полностью (частичная или полная ремиссия), по мнению Абеля, не является хорошим признаком. Для остальных опухолевых клеток, которые сопротивляются действию лекарства, иногда рост происходит намного быстрее…

…” Удивительно часто, – замечает Абель, – происходит обратное: пациенты, у которых лекарство не оказывало никакого воздействия на опухоль, живут дольше”.

…Абель отмечает, что, хотя Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) ещё не выдало лицензию на лекарство от рака на основе улучшения качества жизни (поскольку никаких доказательств в поддержку такого утверждения ещё не было продемонстрировано), раковые больные часто подвергаются бомбардировке клеточными ядами в то время, когда опухоль в организме всё ещё безболезненна.

…За этой готовностью клинических врачей отстреливаться часто стоит принуждение к проведению исследований. Пациенты, которые не испытывают боли, на ранней стадии вовлекаются в химиотерапию, потому что их лечение может проводиться в рамках клинических испытаний; но здесь, по мнению Абеля, вряд ли возможно дать пациенту индивидуальную терапию, ориентированную на его собственные специфические жалобы.

Агрессивные дозы цитостатиков – это попытка узаконить теорию дозирования. Чем выше доза, тем больше вероятность того, что опухоль уменьшится под действием клеточного яда. Абель утверждает: “В медицине всё ещё нет заметной тенденции воздерживаться от испытаний с высокими дозами”.

…Тезис об эффективности клеточных ядов и подавляющем доминировании химиотерапевтических исследований, которые он породил, может, по мнению Абеля, рассматриваться в будущем как “одна из величайших ошибок, когда-либо сделанных в онкологии, и с самыми трагическими последствиями”.

Изменение направления, которое в интересах пациента “срочно необходимо”, наталкивается на различные структуры, которые были возведены за это время. Около 90% исследовательского потенциала, по мнению Абеля, связано с текущими химиотерапевтическими исследованиями. Доходы фармацевтической промышленности от противоопухолевых препаратов составляют полмиллиарда немецких марок ежегодно.

Альтернативные методы лечения, такие как иммунотерапия, практически не используются, поскольку многие врачи не знают о них.

Через некоторое время после выхода вышеупомянутой статьи и проведения международного онкологического конгресса в Гамбурге в том же журнале была опубликована другая статья – интервью с профессором Дитером Куртом Хоссфельдом, о преимуществах и недостатках химиотерапии, которая интересна тем, что онколог в течение своей практики поменял своё отношение к данной терапии.

“Это не чёрное и белое” (Der Spiegel, 35/1990, 203-205)

Дитер Курт Хоссфельд возглавляет отделение онкологии и гематологии клиники Гамбургского университета в Эппендорфе. Он был председателем Национального организационного комитета пятнадцатого международного онкологического конгресса в Гамбурге. На конгрессе, в котором приняли участие более 10 000 экспертов со всего мира, в частности, велись интенсивные дебаты о пользе химиотерапии – проблема, которая обсуждалась в Der Spiegel (33/1990) перед открытием Конгресса. 52-летний Хоссфельд, который в своей клинике занимается главным образом применением химиотерапии, до сих пор считался одним из выдающихся представителей и защитников этого метода лечения. На Гамбургском Всемирном конгрессе он поразил многих врачей своими крайне критическими комментариями по поводу этого терапевтического метода, эффективность которого оспаривается многими онкологами.

“Зеркало”: Профессор Хоссфельд, в прошлом вы часто давали крутую отповедь критикам химиотерапии. Здесь, на международном онкологическом конгрессе в Гамбурге, вы впервые резко предостерегли от злоупотребления химиотерапией. Вы превратились из Савла химиотерапии в Павла?

Д-р Хоссфельд: Вы можете сформулировать это таким образом, и я не могу остановить вас. Во всяком случае, не Конгресс толкнул меня на это, и уж точно не критическая статья в вашем журнале.

Я был одним из первых в Германии, кто прошел курс химиотерапии. В начале 1970-х годов я провел некоторое время в США, а оттуда вернулся в Германию со значительным оптимизмом по поводу преимуществ химиотерапии. Но за последние 20 лет я испытал не только благословения, но и всё больше и больше ограничений этой терапии.

“Зеркало”: На Конгрессе вы заявили, что многие врачи недостаточно квалифицированы, чтобы практиковать химиотерапию, и что онкологическая медицина слишком долго не признавала, что химиотерапия редко может быть лечебной; что клеточные яды в прошлом применялись слишком часто и зачастую неправильно.

Д-р Хоссфельд: Теперь, оглядываясь назад, мы должны констатировать, что у нас была неоправданная эйфория; возможности химиотерапии были переоценены. Теперь мы узнали, что даже химиотерапия не может продлить жизнь многим пациентам. Очень часто эту терапию можно использовать только как паллиатив, чтобы уменьшить боль и улучшить качество жизни пациента.

В Германии Мы чрезвычайно неохотно приняли эту пересмотренную точку зрения; даже сейчас это понимание пределов данной терапии менее распространено, чем следует.

“Зеркало”: Многие из ваших коллег – практикующих врачей всё ещё считают, что жизнь может быть продлена в запущенных случаях рака.

Д-р Хоссфельд: Да, я признаю, что вы правы. Существует информационный пробел. Одной из причин этого, несомненно, является то, что в течение многих лет наши клинические исследования основывались на неверных концепциях. Это мы должны признать задним числом. Наши исследования подчеркивали скорость регрессии опухоли и выживаемость. Боль пациентов, находившихся на лечении, их симптомы и самочувствие рассматривались недостаточно.

В течение полутора десятилетий это означало, что пациенты подвергались химиотерапии, которой не было бы сегодня, поскольку мы знаем, что паллиативный эффект химиотерапии намного меньше, чем побочные эффекты, которые она приносит пациентам.

“Зеркало”: Для больных раком это были мучительные годы.

Д-р Хоссфельд: Это вызывает сожаление. Но я думаю, что прогресс никогда не совершается без ошибок. Вот что так ужасно в медицине: мы можем проводить эти испытания только на людях. Эти вопросы не могут быть решены лабораторными экспериментами. Они должны быть пережиты.

“Зеркало”: Здесь вы указали, что даже сегодня не все онкологи изменили свои взгляды. Неужели химиотерапия всегда будет применяться так безответственно?

Д-р Хоссфельд: Да, боюсь, что так. Как вы знаете, здесь, на конгрессе, я чётко предупредил, что, вероятно, только небольшая часть врачей, которые используют химиотерапию, действительно квалифицированы для этого. Большинство из них не имеют ни соответствующей квалификации, ни опыта для её использования.

Я сам принадлежу к тем врачам, которые всегда говорят пациенту: получите второе мнение; не удовлетворяйтесь тем, что говорит вам один врач, кем бы он ни был. Особенно если он находится в местной больнице или в частной практике, где нет специальной компетенции по химиотерапии.

“Зеркало”: Итак, кто бы ни был легковерным, он страдает двояко – от болезни и от лечения.

Д-р Хоссфельд: Самое меньшее, что вы можете сказать, это то, что пациент подвергается большому риску неправильного лечения. Он получит один из тех токсических методов лечения, которые ухудшают качество его жизни и, возможно, сокращают её.

“Зеркало”: вы говорите, что при многих видах рака клеточные токсины вводятся только для того, чтобы защитить пациента от боли, вызванной опухолью. Но даже при таком чисто паллиативном применении совершаются ошибки: лечение часто начинают слишком рано, врач редко ждёт, пока боль пациента станет сильной, а доза цитотоксических средств часто бывает слишком большой.

Д-р Хоссфельд: Этого я тоже не могу отрицать. Из-за недостатка опыта многие врачи начинают химиотерапию слишком рано. Здесь вы попадаете в общую проблему, как правильно читать показания пациента. Не следует забывать, что при такого рода терапии мы всегда имеем дело с пограничными условиями. Здесь нет чёрного и белого. Это одна большая серая зона. Для тех, кто понимает химиотерапию, решение использовать её или не использовать является безумно трудным. При остром лейкозе это сравнительно легко решить, но в далеко зашедшем случае органического рака это мучительно…

“Зеркало”: …так как лечение сопряжено с серьёзными побочными эффектами для пациента…

Д-р Хоссфельд: Да, поскольку вы должны всегда взвешивать, действительно ли вы помогаете пациенту.

Например, возьмем больного раком толстой кишки с метастазами в печень – у 20-30% таких больных химиотерапия вызывает впечатляющий реверс метастазов в печень. Но вы не можете заранее сказать, какой пациент попадёт в эту категорию. И мысль о том, что от 70 до 80% пациентов не получают никакой пользы от этой терапии, делает это решение весьма удручающим.

“Зеркало”: Вы утверждаете, что “неэтично” не лечить пациента, у которого рак “поддается лечению” химиотерапией. Но разве не так же неэтично подвергать семь из десяти пациентов лечению, которое не приносит им никакой пользы?

Д-р Хоссфельд: Я бы больше не говорил так, что неэтично не лечить пациента с карциномой. Я сказал это полтора года назад и сказал, пожалуй, больше, чем того требовала ситуация.

Я имел в виду, что в каждом отдельном случае безумно трудно сказать пациенту: “Я не буду вас лечить. Я не могу гарантировать вам никакого продления жизни”. Врачи и пациенты должны подумать об этом. Я хочу, чтобы пациенты принимали меня как помощника, а не просто как целителя.

“Зеркало”: В чём может заключаться эта помощь в конкретном случае?

Д-р Хоссфельд: Не обязательно в продлении жизни, хотя в некоторых случаях это возможно: я имею в виду, например, быстро растущий рак молочной железы с метастазами в печень. Возможно, для 30-50% пациентов помощь заключается в моей способности облегчить их боль с помощью химиотерапии: когда у пациентов возникают боли из-за метастазирования в кости, в течение двух-трех недель после начала химиотерапии эти боли резко уменьшаются, хотя, объективно говоря, повреждение костей такое же, как и раньше.

То же самое касается пациентов, которые приходят в клинику с серьёзными затруднениями дыхания из-за обширного рака лёгких; в течение нескольких дней после начала химиотерапии они могут снова дышать.

“Зеркало”: для остальных 50-70% вы принимаете во внимание тот факт, что терапия не приносит им никакой пользы и может быть действительно вредной?

Д-р Хоссфельд: Цена высока!

“Зеркало”: Как вы можете спать ночью, зная, что вам делают химиотерапию, не имея никакой квалификации? Готовы ли соответствующие организации врачей терпеть это открыто, потому что они думают об экономических последствиях для врачей? Вы сами здесь, на этом конгрессе, охарактеризовали эту ситуацию как “гротескную”. Действительно ли больные раком должны страдать, чтобы повысить доход лечащего врача?

Д-р Хоссфельд: Это, конечно, очень сложная ситуация. Боюсь, что именно это я и сказал. Но я не исключаю возможности, что большинство недостаточно квалифицированных врачей, применяющих химиотерапию, делают это прежде всего для того, чтобы помочь своим пациентам. К сожалению, нельзя отрицать, что химиотерапия затягивается надолго, и врачи, применяющие её, месяцами удерживают пациента в своей практике. И вы не можете уйти от того факта, что с увеличением числа врачей идет настоящая битва за пациентов.

Прежде всего я упрекаю Бундескаммер (правительственный лицензирующий орган для врачей): несмотря на интенсивные представления врачей-онкологов, он до сих пор не создал или даже не счёл необходимым создать специальную квалификацию или каталог критериев для врачей, которые должны применять химиотерапию.

“Зеркало”: Даже на этом конгрессе было выдвинуто требование, что химиотерапия должна помогать пациенту жить, а не просто поддерживать его едва живым. Это должно означать, по меньшей мере, что наступил переломный момент в отношении так называемого “высокодозного” лечения, а также в отношении необычайно агрессивного лечения высокотоксичными веществами. Но во многих клиниках такие агрессивные методы лечения всё ещё являются рутинными.

Д-р Хоссфельд: Высокодозную терапию нельзя просто осуждать по всем направлениям. В некоторых случаях мы должны избегать быть парализованными страхом – как кролик перед змеёй. Мы должны стараться делать больше, даже если в некоторых случаях мы не можем добиться излечения.

“Зеркало”: Разве это не своего рода русская рулетка для большинства пациентов?

Д-р Хоссфельд: решение о проведении этой терапии мы принимаем не сидя за своими столами; в каждой университетской клинике есть комиссия по этике с участием юристов, теологов, врачей и психологов.

“Зеркало”: А представители пациентов тоже?

Д-р Хоссфельд: нет, здесь нет представителей пациентов. Возможно, вы правы, критикуя это, но я не знаю ни одной комиссии по этике в мире с участием пациентов или бывших пациентов. Возможно, это следует переосмыслить.

“Зеркало”: Что делает с пациентом высокодозное лечение?

Д-р Хоссфельд: Это не обязательно означает большую субъективную токсичность – тошноту, рвоту, выпадение волос или повреждение слизистой оболочки мочевого пузыря. Что касается уменьшения тошноты и рвоты, то за последние 18 месяцев мы добились значительного прогресса в этом направлении.

Но я признаю, что высокодозная терапия не привела к сколько-нибудь существенному увеличению продолжительности жизни пациента.

“Зеркало”: Почему же тогда используются эти методы лечения?

Д-р Хоссфельд: сейчас есть новые лекарства, которые мы должны тестировать в низких, нормальных и высоких дозах. Иначе говоря…

“Зеркало”: …эти методы лечения не индивидуализированы и не приспособлены к пациенту. Скорее решающим фактором является абстрактное принуждение к исследованию.

Д-р Хоссфельд: Для тех видов высокодозной терапии, которые, как мы уже знаем, могут быть связаны с более высокой объективной токсичностью, мы будем отбирать пациентов с плохим прогнозом, с явно быстрыми и агрессивными формами заболевания.

“Зеркало”: В результате чего эти пациенты будут получать его довольно непродолжительное время в течение последних месяцев своей жизни?

Д-р Хоссфельд: Этого нельзя исключать. Но кто может сказать, выиграли они от терапии или нет? В этом моя проблема. Есть 50% шанс, что пациент выиграет от лечения с уменьшением размера опухоли, что он будет дышать легче, и что его желтуха исчезнет. Возможно, в результате он даже проживет дольше, но я не знаю этого заранее.

Кому нужен рак и СПИД? (Познавательное ТВ, Иван Неумывакин)

Химиотерапия вызывает метастазирование и усиление рака! Результаты нового исследования

Н. Левашов: Почему рак всегда возвращается. Причина рака желудка. Откуда аутизм и ртуть в мозгах

Немецкий онколог Райк Хамер после смерти сына обнаружил у себя рак. Пережив двойное потрясение, он решил взять себя в руки и размышлять как профессиональный и опытный онколог. Проведя исследования и самоанализ, врач пришел к выводу, что рак у него возник из-за сильнейшего стресса, который пережил организм.

Чтобы добраться до сути заболевания, Хамер анализировал причины возникновения рака у других пациентов. Вскоре он обнаружил прямую связь между потрясением (шоком), затемнениями в различных областях мозга (который подвергся потрясению) и соответствующим органом, в котором позже развился рак.

Как вылечить рак

Потратив годы исследований и рассмотрев более чем 40 000 историй болезней, Хамер стал основателем теории о том, что в основе каждого ракового заболевания лежит определенный вид жесточайшей психологической травмы.

Когда конфликт разрешается и человек успокаивается, мозг начинает исправлять нарушения, рост опухоли останавливается, а обратимость процессов в большинстве случаев сопровождается отечностью в области опухоли, скоплением жидкости и болями.

Конечно, болевой порог у каждого человека индивидуален, но если пациент осознает, что эти боли — признак улучшения состояния и откажется от приема лекарств, он использует шанс поправить свое здоровье.

Самой большой ошибкой в терапии Хамер считает употребление морфия при онкологических заболеваниях. Согласно его теории, даже незначительная доза на ранних стадиях болезни меняет функционирование мозга, парализует работу кишечника и останавливает восстановление организма.

Больной погружается в летаргическое состояние и не понимает, какому смертельному воздействию подвергается как раз в период, когда был на пути к излечению.

Компьютерная томография может показать DHS-травмы мозга в виде пятен с концентрическими кругами, которые легко истолковать как метастазы в голове, а значит, согласно Хамеру, врач может отправить человека на совершенно ненужную операцию или химиотерапию.

Благодаря своей методике, Райк Хамер вылечил более 6 000 пациентов с последней стадией рака, не считая самого себя и своей жены. Согласно представлениям врача, окружающие канцерогены, химиотерапия и большинство операций по удалению опухолей не вызывают и не лечат рак, а лишь усугубляют его развитие.

Революционную теорию Хамера медицинский мир принял в штыки, а власти даже осудили врача, приговорив его к трем годам лишения свободы. Через два года под давлением общественности он был освобожден.

А ты разделяешь теорию немецкого врача? Расскажи друзьям об этой истории. Трагедия, которая легла в основу медицинских исследований, помогла спасти тысячи жизней!

Вместе с тем, большое значение имеет и качество применяемых лечебных методик в отношении онкологического больного. К сожалению, в развивающихся странах (коими являются бывшие страны СССР) данная проблема решается крайне неэффективно. Пациентам часто устанавливают неправильные диагнозы, а также предлагают малоэффективные и небезопасные методы лечения, наносящие организму немало вреда. По этой причине все чаще пациенты обращаются за помощью к иностранным врачам, в частности, немецким.

В Германии лечение раковых патологий осуществляется с использованием современных протоколов. Как правило, это комбинированное лечение с применением как хирургических, так и консервативных методов. При этом в хирургии немецкие специалисты отдают предпочтение малоинвазивным и роботизированным операциям. После такой операции у вас не будет больших рубцов, а сама процедура пройдет без серьезных потерь крови.

Если на постсоветском пространстве среди консервативных методов лечения рака чаще всего используют системную химиотерапию, то в Германии вам предложат более щадящие и в то же время эффективные методы, такие как регионарная химиотерапия, таргетная терапия и иммунная терапия. Это инновационные методы прицельного лечения, когда лекарство попадает точно по заданному адресату – в раковую клетку, не затрагивая при этом здоровых клеток и тканей.

1. Методы лечения рака в Германии
2. Лечение каких онкологических заболеваний успешно в Германии
3. Обследование и диагностика онкологических заболеваний
4. Преимущества лечения рака в клиниках Германии
5. Сколько стоит лечения рака в Германии

Методы лечения рака в Германии

Немецкие онкологи работают по самым современным клиническим протоколам, которые включают следующие методики:

• Химиотерапия – в клиниках Германии используются современные химиопрепараты с высокой степенью биодоступности. Действующее вещество гораздо быстрее накапливается в клетках организма, что позволяет сократить продолжительность терапии и снизить риск развития побочных эффектов. Введение лекарств может проводиться как по системной методике (внутривенно или внутриартериально), так и непосредственно в сосудистое русло опухоли. Региональное введение позволяет быстро уменьшить размеры новообразования, устранить симптомы опухолевого роста (боль, отек), минимизировать токсическое влияние на организм.
• Биологическая терапия – в клиниках Германии используются инновационные лекарства – таргетные препараты. Эта группа средств представлена моноклональными антителами – особыми белками, которые связывают и уничтожают исключительно опухолевые клетки. В ходе таргетной терапии погибают любые опухолевые клоны, вне зависимости от количества, расположения или степени активности. Здоровые клетки организма при этом не затрагиваются, за счет чего пациенты переносят курсы таргетной терапии практически без осложнений. Таргетная терапия может использоваться как для лечения пациентов с солидными опухолями (саркомами, аденокарциномами), так и для пациентов с миеломной болезнью, лейкозами и лимфомами.
• Радиотерапия – дистанционная лучевая терапия является одной из наиболее универсальных терапевтических методик в онкопрактике. Ионизирующее излучение используется для уничтожения множественных метастатических очагов, симптоматического лечения, экстренного уменьшения размеров опухоли, а также в качестве подготовки к трансплантации костного мозга. Также в клиниках Германии в лечении пациентов с опухолями простаты, эндометрия, легких и т.д., активно используется брахитерапия. Это метод контактной радиотерапии, при котором на опухоль непрерывно воздействуют низкодозным облучением. В ходе лечения пациент может жить в привычном режиме, без существенных ограничений по уровню активности.
• Хирургическое лечение – при необходимости хирургического вмешательства, немецкие онкологи выполняют органосберегающие и малотравматичные операции. Все манипуляции хирурги выполняют с помощью высокотехнологичных роботов-ассистентов, мини-эндоскопов и прочего современного оборудования с обширным функционалом. В ходе операции кровопотеря и повреждения здоровых тканей – минимальны. Пациенты быстро восстанавливаются после перенесенных вмешательств и сохраняют полноценное качество жизни.

Лечение каких онкологических заболеваний успешно в Германии

В настоящее время в Германии успешно справляются со всеми видами онкологических заболеваний. Чаще всего иностранные пациенты обращаются за помощью со следующими патологиями:

• Рак молочной железы. Это одна из наиболее распространенных видов опухолей. В клиниках Германии наиболее эффективным методом лечения рака груди считается хирургия в комбинации с химиотерапией. В зависимости от степени распространения опухоли, врачи прибегают к частичному или полному удалению молочной железы. В случае, если была выбрана мастэктомия (полное удаление молочной железы), в дальнейшем немецкие врачи проводят реконструктивную операцию по восстановлению формы груди. Над этой задачей работают лучшие пластические хирурги страны, знающие свою работу до мелочей.
• Рак печени. Если в странах бывшего СССР неоперабельные случаи рака печени (когда опухоли слишком большие или их много) лечат, главным образом, системной химиотерапией, то в в Германии для этих целей применяется регионарная химиоэмболизация. При таком методе лечения лекарственные препараты вводятся прицельно в печень через катетер. При таком методе лечения не отмечается развития побочных эффектов (как в случае с химией), а опухоли печени регрессируют. В зависимости от размеров и количество опухолевых очагов в печени, пациенту проводят несколько курсов химиоэмболизации. При достижении опухолей существенно меньших размеров возможна операция.
• Рак предстательной железы. Это одна из наиболее часто встречающихся раковых патологий среди мужчин в возрасте старше 50 лет. Как правило, начальные стадии заболевания остаются незамеченными, а к врачу пациент обращается уже при появлении симптомов, указывающих на заметное развитие опухоли. Удаление опухоли предстательной железы в клиниках Германии осуществляется с использованием малоинвазивных методов, в частности, трансуретральной резекции (ТУР). При таком методе хирургический инструментарий вводится в уретру. Такая операция не требует никаких разрезов или проколов, а восстановительный период составляет 1-3 суток.
• Рак шейки матки и яичников. Нередко к немецким специалистам обращаются по поводу рака женских репродуктивных органов. При этом, если дома таким пациентам предлагали полное удаление репродуктивных органов (яичников, матки), то в Германии часто операция сводилась к частичному удалению и сохранению возможности забеременеть в дальнейшем. Это крайне важный момент, особенно если вы в будущем планируете беременность. К счастью, современные технологии в хирургии и терапии рака женских репродуктивных органов позволяют женщине обрести материнское счастье, несмотря на тяжелый диагноз.

Ознакомимся с историей пациента К. Он обратился за помощью в Университетскую клинику Эссена с диагнозом рак желудка.

Пациент К, 64 года, обратился по месту жительства к терапевту с жалобами на дискомфорт в верхней части живота. При внешнем осмотре живота врач не обнаружил никаких серьезных отклонений. Живот правильной формы без асимметрии и вздутия; видимой перистальтики желудка и кишечника не наблюдается. При пальпации болезненности не наблюдалось, как и видимых выпячиваний.

Пациента К направили к онкологу, который назначил проведение ряда лабораторных и инструментальных исследований. Компьютерная томография грудной клетки показала наличие новообразования в антральном отделе желудка. При фагогастродуоденоскопии определили застойное содержимое в просвете желудка и инфильтрацию стенки антрального отдела. На основании проведенных исследований был поставлен диагноз – инфильтративный рак желудка.

Пациенту предложили проведение гастрэктомии (удаление желудка). Однако К отказался от лечения у себя дома. Выбор пал на Университетскую клинику Эссена (Германия). Пациента принимал профессор, доктор медицины Хейнер Ведемайер. После трех дней обследования в Германии диагноз подтвердили. При этом пациенту предложили субтотальную резекцию желудка – частичное удаление органа, где локализована опухоль. Данное вмешательство было проведено с использованием малоинвазивных оперативных технологий, без обильных кровопотерь. Спустя 2 суток пациента выписали из стационарного отделения, назначив дополнительно курс адъювантной химиотерапии для подавления раковых клеток, которые еще могли остаться после хирургического удаления.

Уже 4-й год пациент К регулярно проходит обследование на предмет развития рецидива. Частичное (а не полное) удаление желудка позволило пациенту сохранить хорошее качество жизни.