Международная программа по лечению рака

Россия далеко не на первом месте в мире, но первая по количеству исследований в своем макрорегионе

Для частных клиник практика необычная: минимум коммерческой выгоды, слишком много сложностей в организации процесса и строгие требования к лечебному учреждению. Обычно только крупным федеральным центрам удается им соответствовать.

А ведь для многих пациентов в России клиническое испытание препарата – единственный шанс получить бесплатное лечение от смертельной болезни. Но среди российских онкопациентов 30% просто не знают, что такое клиническое исследование, и лишь немногие принимали в них участие.

Поэтому мы хотим, чтобы как можно больше людей узнали и проверили: возможно, у них есть шанс получить препарат, который может спасти им жизнь.

В этой статье мы расскажем, зачем нужны и как устроены клинические исследования, кто и как может туда попасть.

Клиническое исследование/испытание (далее – КИ)– научное исследование с участием людей в качестве испытуемых, которое проводится с целью оценки эффективности и безопасности нового лекарственного препарата или расширения показаний к применению уже известного. Кроме лекарств, КИ могут также изучать эффективность и безопасность новых методов лечения и диагностики.

Медицина эволюционирует и превращается в точную науку, которая не обходится без статистики.

Когда медицина стала массовой, у врачей возникла необходимость вырабатывать действительно безошибочные тактики лечения. Определенные лекарства должны были помогать в заданных условиях большинству пациентов.

И именно клинические исследования – основа доказательной медицины.

До середины XX (!) века не было никакого регулирования исследований новых препаратов. Чтобы навести порядок, как часто бывает, понадобилась пара трагедий.

Мамы этих детей пили снотворное, не проверенное на людях

С тех пор лекарства перед регистрацией очень тщательно изучают. Регулируется это Международными гармонизированными трехсторонними правилами Надлежащей клинической практики (ICH Harmonized Tripartite Guideline for Good Clinical Practice, сокращённо — ICH GCP). С 1996-97 г. они действуют в США, Японии и ЕС, а с 2003 года введены и в России.

Весь процесс создания препарата можно поделить на 3 крупных фазы.

1. Поиск идеи и доклинические исследования – в пробирках и на животных.

2. Если на этом все не закончилось – то начинаются клинические исследования, с людьми: сначала осторожные, потом более массовые.

3. Затем препарат регистрируется в регуляторных органах, чтобы стать привычным наименованием в медицинских справочниках.

Процесс разработки медицинского препарата. С момента создания молекулы до момента начала продажи лекарства проходит от 8 до 20 лет.

Значит, это кому-нибудь нужно? Онкология — одна из самых вопиющих сфер медицины в плане неудовлетворенной потребности в лекарствах. По данным Всемирной организации здравоохранения, в 2018 году онкологические заболевания убили 9,6 миллиона человек. Часто опухоли обнаруживают на поздних стадиях, когда остается лишь паллиативное лечение.

При этом открытия в сфере молекулярной биологии и генетики позволили понять механизмы, которые способствуют развитию и прогрессированию рака, улучшилось понимание работы противоопухолевого иммунитета.

И сегодня разработка противоопухолевых препаратов – одно из самых наукоемких и востребованных направлений медицины.

Исследования противораковых препаратов – 23% всех КИ в мире

Раньше многие фармкомпании проводили исследования самостоятельно, силами своего штата ученых. Сейчас медицинское учреждение, которое прошло аккредитацию и соответствует определенным требованиям, может стать площадкой и исполнителем для эксперимента.

Механизм работы таргетных препаратов при колоректальном раке. Раковые клетки прекращают делиться, либо приращивать к опухоли дополнительные кровеносные сосуды, либо препарат предохраняет соседние клетки от превращения в злокачественные

Чтобы найти такие вещества, а потом выбрать из кандидатов подходящие, требуется много ресурсов и времени на исследования in vitro и in silicio – то есть в пробирке или с помощью компьютерного моделирования.

Выбранное вещество запасают в нужном количестве – производят по специальным правилам (в России это ГОСТ Р 52249-2009), без примесей и нарушения технологии. И с этими пробирками ученые отправляются тестировать препарат на животных.

Мышь – двигатель прогресса. После проверки идей в пробирке ученый с запасом своего потенциального препарата идет в виварий – нужно проверить, как поведет себя прототип в теле млекопитающего (in vivo).

И до сих пор в медицине без опытов на животных – не обойтись. Львов и коней, правда, оставили в покое. Доклинические исследования во всем мире происходят, в основном, на мышах, морских свинках и кроликах.

Лабораторным мышкам даже поставили памятник в Новосибирском Академгородке

На этом этапе проверяют, насколько вреден/безопасен препарат:

• вызывает ли аллергию,
• оказывает ли токсичное влияние на ткани и органы,
• как влияет на способность животных к размножению и нормальному развитию плода и т.п.

Кроме того, наблюдают, как кандидат в лекарства ведет себя внутри организма зверька (фармакокинетика):

• скорость всасывания и нарастание концентрации в крови,
• каковы максимальная и минимальная доза,
• как быстро выводится из организма, и т.п.

Все эти данные нужны, чтобы решить: можно ли применять исследуемое вещество для людей. И если да – то сколько его нужно.

Неизбежное зло. Бюрократия. За правильным ходом КИ следят Департамент гос. регулирования обращения лекарственных средств Минздрава и Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзор).

Если ученый пришел к моменту, когда нужно переходить к клиническим исследованиям на людях – пора готовить заявку на проведение КИ. Для этого ему нужно несколько документов.

1. Досье исследуемого лекарственного препарата. Все, что уже выяснили о препарате: данные о фармакокинетике, эффективности, токсичности и т.п.
2. Протокол исследования. В нем подробно описан план будущего исследования и методики оценки результатов;
3. Брошюра исследователя. Краткая шпаргалка, чтобы понятно объяснить суть исследования волонтерам и пациентам и получить их информированное согласие.

Этический комитет. Следующий этап квеста – получить оценку и заключение комитета по этике.

Комитет по этике – это независимая группа врачей, ученых, медицинского персонала и неспециалистов (представителей общественности). Они изучают протокол исследования и информированное согласие, чтобы до старта исследования удостовериться, что между пациентом, исследователями, фармкомпанией и национальным компетентным органом регулирования достигнуто согласие, ничьи права не нарушены, никто не подвергается принуждению и никому не прищемили свободу воли.

После проверки всех документов и одобрения этического комитета потенциальный препарат переходит в стадию клинических испытаний – на людях.

Основные фазы клинических исследований – на людях

Участники: 20 – 100 человек.

Длительность: от нескольких месяцев до 1 года.

Цель: изучить переносимость, фармакодинамику и фармакокинетику.

Проверяется, действует ли вещество на людей так же, как на животных, безопасно ли оно.
В первой фазе клинического исследования должны, теоретически, участвовать здоровые добровольцы, но в онкологии тестирование сильнодействующих веществ на здоровом организме нельзя назвать этичным. Поэтому участвуют люди с соответствующим заболеванием, против которого может быть эффективен будущий препарат.

Участникам постепенно вводят все бОльшие дозы препарата, начиная с минимальной и до максимально допустимой. После каждого введения отслеживается состояние пациента.
Оценивают фармакокинетику: скорость всасывания и экскреция (выделение неизменённого вещества), распределение по тканям и органам. Также оценивается фармакодинамика: действие препарата на клетки опухоли, на другие такни и органы, побочные эффекты. Выясняется предпочтительный вариант применения и уровень дозировки.

Кроме исследований с нарастающими дозами, в фазе I проверяют:

• действие пищи на препарат;
• взаимодействие с другими препаратами;
• влияние прочих заболеваний, которые могут повлиять на нужные дозы препарата (например, у пациента с почечной недостаточностью).

По данным FDA, первую фазу КИ успешно проходят 70% препаратов.

Участники: 100 – 500 пациентов.

Длительность: от нескольких месяцев до 2 лет.

Цель: проверка эффективности при определенных показаниях

Необходимо изучить, насколько новый препарат эффективнее по сравнению с плацебо или уже существующим лечением. Плюс, большее количество участников позволяет обнаружить более редкие побочные эффекты, которые не выявлены в фазе I.

Обычно на этой стадии исследования проводятся как двойные слепые рандомизированные плацебо-контролируемые.

Двойное ослепление: ни врач, ни пациент не знают, кто получает активное вещество, а кто – плацебо или оптимальное существующее на данный момент лечение.

Рандомизация подразумевает, что пациенты делятся на группы случайным образом – с помощью генератора случайных чисел. Повлиять на этот процесс не может ни врач, ни участник КИ.

Плацебо-контроль означает, что участники одной группы будут получать плацебо в таких же условиях, что и участники другой группы, которым дают активное вещество.

Всем – одинаковые на вид, вкус и запах лекарства.

Согласно данным FDA, лишь 33% препаратов, дошедших до фазы II, успешно проходят КИ и переходят в следующую фазу.

Количество участников: 300 – 3 000 и более.

Продолжительность: от года до нескольких лет.

Цель: подтверждение эффективности и безопасности исследуемого вещества на больших выборках.

Это самая крупномасштабная, сложная и дорогостоящая часть процесса разработки препарата. Цель таких исследований — подтвердить эффективность и безопасность исследуемого вещества при применении большим количеством пациентов.

По результатам этой фазы производители препарата получают разрешение для вывода его на рынок.

В фазе III могут принимать участие тысячи пациентов из разных стран. Все должно быть спланировано до мелочей, чтобы во всех местах проведения исследования его дизайн и значимые условия были абсолютно одинаковыми.

Дизайн исследования настолько узкий, что в него может попасть не только умирающий, но и пациент с прогнозом на стойкую ремиссию. Препарат должен быть настолько безопасным, чтобы его можно было давать практически здоровому человеку – и качество жизни не снижалось.

Перед началом фазы III проводится множество консилиумов и обсуждений между исследователями и сторонними экспертами: очень важно продумать дизайн экспериментов так, чтобы не упустить важное и получить все нужные данные.

В ходе фазы III окончательно подтверждается эффективность и безопасность нового лекарства, зависимость эффекта от дозы.

Анализируется соотношение преимуществ и рисков. По результатам контролирующий орган принимает решение о том, можно ли выводить препарат на рынок. Для этого нужно, чтобы соблюдались условия:

• препарат более эффективен, чем ранее известные аналоги,
• дает меньше побочных эффектов/лучше переносится,
• эффективен, когда не работают ранее известные препараты,
• более выгоден экономически,
• проще в применении.

Процесс рассмотрения заявки надзорным органом занимает 12-18 месяцев.

По данным FDA, третья фаза клинических исследований заканчивается положительным результатом лишь в 25-30% случаев от всех, что были на старте третьей фазы.

Тем не менее, в 2018 FDA побила собственный рекорд по числу одобренных препаратов

У контроля за новыми препаратами в России есть свои баги (или фичи, как посмотреть). По закону, одобренные зарубежные препараты должны пройти дополнительные клинические испытания в России: якобы, это повысит качество зарубежных препаратов.

Когда препарат уже прошел 3 фазы, вышел в продажу на мировой рынок, в нашей стране он еще может быть не зарегистрирован. Мы знаем, что он работает, в его инструкции на иностранных языках есть показания, подтвержденные 3 фазами исследований в США, или Канаде, или Европе.

Скажем, 12 показаний – 12 диагнозов, при которых препарат будет эффективен. Но в России еще не все эти показания подтвердили официально, только 6 из 12. И если у пациента именно тот вид рака, для лечения которого препарат еще пока официально не зарегистрирован в РФ, такой препарат бесплатно, в рамках ОМС, он не получит.

Это на 2-3 года замедляет пациентам доступ к новым лекарствам.

К сожалению, нас таких мало. Не всякая клиника может принимать у себя КИ.

Во-первых, у клиники должен быть сертификат GCP, Good Clinical Practice.

Во-вторых, исследователей должно быть минимум двое. У них тоже сертификаты, и не так-то просто их добыть: выдаются контролирующим органом страны-производителя препарата. В нашем случае это США и Франция. Проверяли двух врачей полгода.

В-третьих, сама клиника. Обязательно отделение реанимации, своя лаборатория, сертифицированные медсестры, правильная калибровка нужных автоматов, определенные помещения для хранения препаратов и документов, анонимные помещения, где нет камер – для пациентов. Чтобы запуститься в первый раз – пришлось переоборудовать некоторые кабинеты и палаты: вплоть до новых кроватей, все по дизайну КИ.

Для разных препаратов – разные холодильники

Словом, те клиники и врачи, которые хотят этим заниматься, должны еще постараться, чтобы создать определенные условия.

Набираем 2 или 3 группы пациентов, подписываем с ними информированное согласие.
Обычно на участие в клинических исследованиях люди соглашаются по 2 причинам:

• отсутствие эффективных методов лечения их болезни,
• желание сделать вклад в развитие науки.

В любом случае это исключительно добровольное решение. Исследователи обязаны в письменном виде предоставить пациенту информацию о цели КИ, о том, как оно будет проводиться, какое лекарство будет применяться, и т.п. Все это отражено в особом документе —информированном согласии. Каждый участник исследования застрахован от причинения вреда жизни и здоровью.

Наши пациенты пока ни разу не отказывались – для них это невероятный шанс получить лечение, причем бесплатное, когда остальные методы терапии уже исчерпали себя.

Но онкологических пациентов у нас много. Если клиент признается, что денег на лечение нет – мы обязательно проверяем требования к участникам исследования. Вполне возможно, что ему найдется место.

В данный момент открыт набор в 18 крупномасштабных исследований.

Конечно, масштабы в частной клинике – совсем не то, что в большом НИИ, но обычно 3-4 пациента в неделю попадают в протокол исследования. Это немало: не менее 10 человек в месяц, которые получают самое продвинутое передовое лечение – бесплатно.

И у них самих появляется дополнительный шанс, и будущие пациенты скорее смогут получить этот препарат, когда закончится КИ.

Пациенты вовсе не обязательно постоянно находятся в клинике – если это не запрещено дизайном КИ и пациент чувствует себя хорошо – он участвует амбулаторно. Приходит, получает свою капельницу и уходит. Есть и такие, кому лучше остаться в клинике, под присмотром.

В результате долгих месяцев скрупулезного выполнения длинного списка требований, постоянного мониторинга состояния пациента, консолидации данных по десяткам параметров мы делаем исследования, которые будут опубликованы, а пользоваться результатами – расширенной возможностью применения новых препаратов – будут все врачи из всех онкоцентров страны. И несколько десятков человек получают шанс на лечение прямо сейчас.

Надеемся, этот текст был для вас просто интересным чтением.

16 марта 2020 11:30

Мануэль Руис-Эчарри, онколог:

Еще один новый метод в онкологии — иммунная терапия. Разработке этого вида лекарственного лечения способствовало недавнее раскрытие механизма иммунного ответа при онкологических заболеваниях, за что в 2018 году американец Джеймс Эллисон и японец Тасуку Хондзе получили Нобелевскую премию. Иммунная терапия активизирует собственные защитные силы организма для борьбы со злокачественными клетками. Ее эффективность высока, переносится она удовлетворительно, а побочные эффекты легче, чем у химиотерапии. Иммунотерапевтические препараты стали важной частью противоопухолевого лечения меланомы, рака почки, рака печени, разных подтипов рака легкого, опухолей ЖКТ и других онкозаболеваний. При лимфоме Ходжкина иммунотерапия показывает высокую эффективность даже после трансплантации костного мозга. К сожалению, эффективно применять эту терапию ко всем видам рака невозможно, поскольку иммунная система человека может справиться не со всеми типами опухолей. Поэтому она изначально показана не всем пациентам.

Нидаль Салим, радиационный онколог:

Еще одна область радиационной онкологии — стереотаксическая радиохирургия. Роль скальпеля здесь выполняет пучок радиационных лучей, которые называют гамма- или киберножами. Существует и еще более новое оборудование — аппарат Varian EDGE, отличающийся максимально высокой точностью. Его можно сравнить с острейшим лезвием. Таких установок пока очень мало — единицы во всем мире. Одна из них установлена в EMC.

Дозы облучения при применении стереотаксиса в несколько десятков раз превышают дозы при лучевой терапии, но это позволяет практически избавиться от опухоли или единичных метастазов всего за один-три сеанса. При этом часть клеток может оказаться устойчивой даже к очень высоким дозам облучения, поэтому такая терапия тоже подходит не для всех случаев.

Фото: Saph Photography/Pexels

Алексей Кривошапкин, нейрохирург:

Почему с глиобластомой так трудно бороться? Потому что она развивается чрезвычайно быстро. Если выполняется лишь частичное удаление такой опухоли, операция может подстегнуть ее рост и даже сократить продолжительность жизни пациента. В настоящее время разработанные алгоритмы компьютерного зрения помогают врачам рассчитать риски математически. Благодаря этой возможности выяснилось, что если оставить опухоль после ее хирургического удаления объемом менее 2,5 кубических сантиметров, то больной достоверно проживет дольше. Остаток опухоли большего размера очень быстро перестраивается и превращается в еще более агрессивную опухоль.

Радикальное удаление опухоли — наилучший шанс для больного стать долгожителем среди людей с аналогичным диагнозом. Для максимально полного удаления новообразования нужны современные технологии. Это операционные микроскопы, оснащенные флуоресцентными блоками для определения границ злокачественной опухоли, методы нейронавигации и интраоперационной визуализации (магнитный резонанс, позитронно-эмиссионная томография).

Около двух лет назад специалисты нашей клиники запатентовали новый метод лечения пациентов с рецидивом глиобластомы. Сейчас его начинают применять нейрохирурги Европы и Америки. Суть заключается в том, что после хирургической резекции опухоли в образовавшейся полости размещают мягкий пластиковый баллон, который раздувают в соответствии с границами опухоли. Затем после контроля его позиции с помощью ультразвукового сканирования в баллон вводится источник электронного облучения. Медицинские физики могут быстро и точно рассчитать необходимую лечебную дозу. Этот метод называется баллонная электронная брахитерапия. Он не требует значительного операционного времени, безопасен для больного и медицинского персонала. Метод используется в общей онкологии. Усовершенствование технологии для нейроонкологии и внедрение методики в процесс лечения рецидива глиобластомы в рамках клинического исследования показали впечатляющие результаты, которые дают надежду пациентам на значительную прибавку в продолжительности и качестве жизни после операции.

Владимир Носов, хирург-онкогинеколог:

Среди последних достижений онкогинекологии стоит отметить прогресс онкогенетического тестирования. Большие надежды возлагаются на персонализированную медицину, а также на выявление конкретных молекулярных поломок и таргетную терапию.

Фото: Saph Photography/Pexels

Искра Даскалова, хирург-маммолог:

В последние десятилетия проблема рака молочной железы все реже решается объемным хирургическим вмешательством. Многие пациентки имеют возможность сохранить и грудь, и качество жизни без ухудшения прогноза заболевания. Уже давно доказано, что для пациенток с ранней стадией болезни щадящие (органосохраняющие) операции и последующая лучевая терапия ничем не уступают радикальной мастэктомии. Данные последних лет показывают, что онкологический прогноз у таких пациенток даже лучше.

В радикальном удалении молочной железы нуждаются около 30 процентов заболевших женщин, часто это связано с неблагоприятным соотношением размера груди к размеру опухоли, поскольку удалить новообразование нужно в пределах здоровых тканей. Даже когда речь идет об удалении груди, остаются возможности для последующей реконструкции с хорошими косметическими результатами.

Институт онкологии Европейского медицинского центра EMC — экспертная клиника международного уровня. Здесь пациенты могут получить весь комплекс услуг в одном здании: диагностику, таргетную терапию, иммуно- и химиотерапию, хирургию любой сложности, лучевую терапию, реабилитацию, психологическую поддержку пациента и его семьи. Лечение проводится по современным международным протоколам. Клиника оборудована по последнему слову техники: диагностическое оборудование экспертного уровня, 12 операционных блоков, хирургический робот последнего поколения da Vinci Si HD, отделение ПЭТ/ ОФЭКТ-диагностики с собственной лабораторией по производству радиофармпрепаратов, единственная в России сверхточная система для радиохирургии и лучевой терапии Varian EDGE, система для проведения интраоперационной лучевой терапии. Для каждого пациента разрабатывается индивидуальный план лечения, согласованный несколькими специалистами в области онкологии, радиологии, лучевой терапии, онкохирургии из США, Европы, Израиля и России.

В рамках новой программы будут лечить по международным протоколам и отслеживать все этапы терапии

Москва. 23 июля. INTERFAX.RU - Президент РФ Владимир Путин одобрил изложенную главой Минздрава Вероникой Скворцовой программу борьбы с онкологией, которую планируется развернуть в РФ. "Программа хорошая, конечно", - сказал он.

Задачу разработать национальную программу борьбы с онкологией Путин поставил в последнем Послании Федеральному Собранию.

Скворцова отметила, что программу разрабатывали более 60 ведущих профессоров - онкологов, радиологов, радиофизиков, радиохимикой и т.д. "Если сумеем ее реализовать, мы всю российскую медицину выведем на качественно иной уровень", - сказала глава Минздрава

Диагностика в первичном звене

По ее словам, в рамках программы в первичном звене будет сформирована "тотальная настороженность через онкоскрининги", будут сформированы межрайонные абмулаторно-онкологические центры, которые позволят в течение двух недель поставить диагноз, если есть подозрение на онкозаболевание, если в таких центрах возникнет сомнение по поводу диагноза, результаты будут передаваться в 18 референс-центров, которые будут работать по морфологии, иммунногистохимии, МРТ и КТ.

"Задача этого первого периода состоит в формировании правильного диагноза на основе международного кода", - пояснила Скворцова.

Она признала, что "сегодня наш диагностический код (характеризующий онкозаболевание) в большинстве регионов заполняется лишь наполовину - это локализация и близкие оголенные метастазы". Но при этом, по ее словам, очень много ошибок в морфологии, иммунногистохимии и совсем не смотрят генетику.

Между тем, как пояснила министр, "опухоль, например, молочной железы у женщины одной и той же локализации может быть пяти генотипов, а это пять разных протоколов лечения с абсолютно разными препаратами".

Скворцова утверждает, что система здравоохранения подготовилась к этой программе - создано 77 клинических рекомендаций, а внутри них 940 моделей лечения пациентов.

"Мы не просто прописали это все, мы все сделали с точки зрения международных кодов с абсолютно понятным распределением препаратов внутри каждой группы", - сказала она.

Таким образом, отметила министр, вместе с лучшими федеральными силами в масштабах всей страны создается контур информационно-онкологической программы, и как только в амбулаторном звене возникает предположение об онкологическом диагнозе, "открывается интерфейс онкологической программы, и дальше мы каждого больного мы будем видеть на всех этапах, следить за полноценностью терапии и своевременностью".

"Наша задача, чтобы сразу больной направлялся туда, где могут оказать помощь в соответствии с новым клиническим протоколом", - отметила Скворцова.

Перспективы снижения смертности

Минздрав России рассчитывает к 2024 году, благодаря всероссийской программе борьбы с онкологией, добиться снижения смертности от рака до уровня европейского или даже ниже.

"Мы поставили к 2024 году цель достичь европейских показателей, так, скажем, чуть выше их сегодняшнего уровня", - сказала Скворцова.

Она отметила, что уже сегодня по стандартизированным показателям смертности по онкологии Россия очень близка к Европе. "Вместе с тем, мы пока отстаем в выявляемости, они выявляют намного больше и на ранних стадиях. И летальность у них ниже, у нас 22,5%, у них - 17%", - отметила глава Минздрава.

Со своей стороны Путин заметил, что "в некоторых странах с развитой системой здравоохранения летальность (от онкологических заболеваний) все-таки меньше 17%".

Скворцова согласилась, что есть и страны с показателем в 12%, "но пока, если брать Евросоюз, у них показатель 16 с чем-то, под 17".

Европейский медицинский центр — одна из самых крупных частных клиник в стране и один из крупнейших партнеров города в борьбе с онкологией, рассказал Сергей Собянин в ходе осмотра больницы.

По его словам, онкологию можно считать болезнью века. Повышение качества и доступности онкологической помощи — один из главных приоритетов развития московского здравоохранения. Согласно современным стандартам большинство пациентов, больных онкологическими заболеваниями, должны получать комбинированное лечение. Оно включает в себя хирургические методы, таргетную, иммунную и другие виды лекарственной и химиотерапии. Лучевая терапия и радиохирургия становятся популярнее обычной хирургии — они более эффективны и безопасны.

Концессионер внес в городской бюджет один миллиард рублей. Инвестиции составили больше шести миллиардов рублей (три миллиарда на ремонт, 3,5 миллиарда на оснащение и оборудование центра).

По соглашению с Правительством Москвы Московский международный онкологический центр будет оказывать высокотехнологичную медицинскую помощь по тарифам обязательного медицинского страхования (ОМС). В этом году в рамках базовой программы ОМС в центре смогут пройти лучевую терапию более 4,5 тысячи пациентов, также запланировано проведение позитронно-эмиссионной компьютерной томографии. Лечение для москвичей будет бесплатным. Направлять в клинику будут по решению врачебных консилиумов городских многопрофильных онкологических центров. Информацию о диагностике и лечении загрузят в информационные системы ЕМИАС и ЕРИС.

Работы первой очереди по созданию центра завершились в конце прошлого года. А в мае 2020-го здесь приняли первых пациентов. Помощь получили уже порядка тысячи человек. В планах на ближайшее время открытие круглосуточного стационара и отделения радионуклидной диагностики (ПЭТ/КТ). До 2025 года (в рамках второй очереди проекта) на базе клиники хотят создать многопрофильный медицинский центр.

В отделение лучевой терапии поставили восемь линейных ускорителей последнего поколения. Halcycon — инновационная технология, зарегистрированная в России в апреле 2019 года. Ее применяют для лечения рака предстательной железы, груди, головы и шеи, а также многих других форм злокачественных новообразований. Она удобна и врачам, и пациентам: оптимизированный рабочий процесс состоит всего из девяти этапов, тогда как применение старых технологий требует 30 различных шагов.

EDGE — одна из неинвазивных радиохирургических методик. В практику крупных медицинских центров США, Великобритании, Италии, Португалии, Швейцарии она вошла всего пять лет назад. За это время были получены отличные результаты, которые показали несколько тысяч пациентов с опухолями различной локализации. Единственный ускоритель в России в системе ОМС дает возможность лечения множественных метастазов за один сеанс.

TrueBeam использует запатентованный режим высокой интенсивности, который обеспечивает увеличенную вдвое мощность дозы (по сравнению с другими аппаратами). Также проводит терапию с непревзойденной точностью — КТ-изображения в 4D, скорость на 60 процентов больше, чем в других ускорителях. Таким образом, оборудование позволяет прицельно облучать опухоли любой формы и локализации, максимально защищая здоровые ткани в процессе лечения.

Специалисты отделения владеют всеми современными методиками 3D- и 4D-лучевой терапии и стереотаксической радиохирургии (IGRT, IMRT, RapidArc, SRS, SBRT). Это позволяет разработать оптимальный план эффективного и безопасного лечения для каждого пациента в соответствии со строгими международными стандартами.

В отделении радионуклидной диагностики, которое откроется в ближайшее время, установлены ПЭТ/КТ-система Biograph mCT с технологией точного совмещения ПЭТ- и КТ-данных SMART, позволяющая диагностировать новообразования с высокой точностью, а также ОФЭКТ/КТ-система Symbia Intevo Bold с улучшенной системой сканирования, алгоритмом снижения лучевой нагрузки до 60 процентов и опцией IVR, позволяющей оценивать мельчайшие структуры и повреждения (например, трещины). В отделении будут проводить радионуклидную терапию злокачественных новообразований, включая лечение радиоактивным йодом рака щитовидной железы.