Лечение рака от виктора ивановича
Исследователи из Центра медицинских технологий Балтийского федерального университета имени Канта работают над методом экстракорпоральной иммунотерапии.
— Пораженный раком организм может, конечно, бороться с опухолью самостоятельно, но, будучи ослабленным, он делает это медленно, а зачастую и неэффективно,— говорит профессор Виктор Селедцов, около десяти лет (с 2007 по 2017 год) возглавлявший Центр медицинских биотехнологий, а сегодня работающий старшим научным сотрудником центра.— Но есть способ оказать организму реальную помощь. Для этого используется кровь самого больного, которая содержит все элементы как врожденного, так и приобретенного иммунитета. Можно выделить из крови лейкоциты и, обработав (инструктировав) их определенным образом, ввести их системно или в проблемную зону.
Обрабатываются выделенные лейкоциты иммуномодуляторами, которые, по мнению профессора Селедцова, придают им противоопухолевые цитотоксические (то есть запускающие процесс разрушения злокачественной клетки) свойства.
Есть методика, когда лейкоциты подвергаются воздействию не только иммуномодуляторов, но и антигенов, продолжает профессор Селедцов: в этом случае антиген — презентирующие клетки, которые инициируют иммунные реакции, вводятся подкожно.
— Что касается стимуляции противоопухолевых иммунных реакций ксеногенными (чужеродными) опухолевыми антигенами, то у БФУ есть хороший научный задел,— считает Виктор Селедцов.— Появились обнадеживающие результаты в лечении меланомы, рака почки, легкого и молочной железы, опухолей центральной нервной системы.
По словам профессора Селедцова, следующий этап работы состоит в том, чтобы научиться эффективно использовать для лечения онкологических заболеваний донорскую кровь.
— Если человек болен, значит, его иммунная система не справляется с защитной функцией, а еще дополнительное воздействие на нее оказывают традиционные методы лечения — химиотерапия, лучевая терапия. В этом случае, особенно если речь идет о пожилом пациенте, очень сложно стимулировать противоопухолевый иммунитет,— продолжает профессор,— поэтому подходящим вариантом здесь может послужить использование иммунных клеток, полученных из крови донора, лучше — близкого родственника.
Способы лечения рака с помощью экстракорпоральной иммунотерапии постоянно совершенствуются.
— Существует много разных путей лечения, но сегодня ученые все больше убеждаются, что противоопухолевая иммунотерапия только тогда по-настоящему эффективна, когда используются все как врожденные, так и приобретенные иммунологические механизмы,— уверен профессор Селедцов.
Знания о том, как управлять этими механизмами, постоянно совершенствуются.
— Современные биотехнологии позволяют создавать различные антитела, которые способны убивать раковые клетки. Проблема в том, что опухолевая клетка не очень сильно отличается от нормальной, из чего следует, что специально подобранные антитела могут наносить также вред и здоровым тканям. Поэтому мы предлагаем использовать не одно, а несколько антител в субоптимальных дозах, чтобы избирательно разрушать опухолевые клетки,— объясняет Виктор Селедцов.— Самое важное здесь — добиться пороговой концентрации цитотоксических антител на опухолевых, но не на нормальных
клетках. По сути, мы предлагаем использовать технологию иммунологического ножа для избирательного уничтожения опухоли.
Но, предупреждает профессор, ни один метод сам по себе не может считаться панацеей. Эффективность лечения рака во многом зависит от стадии заболевания. Если болезнь успела развиться, то опухоль представляет собой что-то вроде хорошо укрепленной крепости, и иммунитету ее очень трудно разрушить даже при поддержке иммуностимулирующих препаратов.
Поэтому лечение рака всегда будет требовать комплексного и персонализированного подхода, важное место в котором, безусловно, будет принадлежать иммунотерапии, заключает Виктор Селедцов.
По материлам статьи-мнения Виктора и Галины Селедцовых Attaining threshold antibody cytotoxicity for selective tumor cell destruction, журнал Oncotarget
Как лечить онкологию или онкоиммунология – новое направление в лечении рака.
Онкология, рак, злокачественная опухоль… Многие десятилетия и века эти слова являются одними из самых пугающих в нашем лексиконе. Появляется множество новых болезней, уходят в историю страшные эпидемии старых недугов – а рак остается и продолжает убивать людей миллионами.
Разумеется, медицина не стоит на месте. Известно, что ранняя диагностика – это самый верный способ устранить заболевание кардинально и без больших потерь для организма. Но рак тем и коварен, что на первых стадиях никак себя не проявляет – ни болевых ощущений, никакой-то иной симптоматики. А многие ли из нас раз в полгода или хотя бы в год ходят на полное медицинское обследование с формулировкой – проверьте мне весь организм, нет ли у меня рака где-нибудь? А если еще учесть, что в некоторых случаев от появления опухоли до четвертой стадии проходят считанные месяцы…
Вот и получается, что, как правило, больные приходят к врачам, когда последним уже мало что под силу, даже хирургам. Как говорится - разрезать, посмотреть и зашить обратно. Что же делать? Умирать?
Почему главное лекарство – иммунитет?
Это надо признать, ни искусные руки хирурга, никакая химиотерапия, ни лучевая терапия не способны вылечить раковую болезнь. Прежде всего любая онкология, доброкачественная или злокачественная - это пробел в иммунитете. Нормальный иммунитет - это единственная природой созданная система (внутренняя аптека), способная остановить и попереть вспять даже самые запущенные стадии заболевания. Сегодня не секрет, что у каждого из нас ежедневно мутируют (становятся чужеродными) сотни клеток. Чем ближе мутация к клеткам-зародышам (стволовым клеткам, из которых постоянно восстанавливаются ткани и органы), тем злокачественнее рост опухоли. И целая система, названа иммунной, и днем, и ночью стоит на страже нашего здоровья. Мы привыкли образно представлять эту систему как армию и милицию в одном лице, которая нас надежно защищает как от внешней агрессии бактерий, вирусов, паразитов, так и от клеток мутантов.
Поверьте, бояться заболеть раком, или узнать, что у вас нашли опухоль или подозревают рак, тяжелая психическая травма, которая уже сама по себе в сотни раз разрушает иммунитет. Добавим сюда наркоз, операция, химия, лучевая терапия - все это уж точно не улучшает состояние иммунной системы.
Нет, не подумайте, мы не против достижений современной медицины, мы за то, чтобы прежде всего врачи поняли простую истину. Начинать лечение онкологии любой стадии и, самое главное, заканчивать лечение, нужно с реанимации нормального иммунитета.
Радует тот факт, что сейчас в официальной медицине в публикациях онкологов всего мира и с экрана телевизора все чаще стал появляться термин онкоиммунология.
Мой 14ти летний опыт в этом направлении дал множество аргументированных фактов сказанному выше. По наблюдениям, если удается реанимировать собственный иммунитет человека, то независимо от возраста, стадии заболевания возможно не только остановить, но и обратить вспять самые агрессивны формы онкологии (саркому, меланому и другие).
Для этого мы разработали и в течение 8 лет эффективно используем авторскую систему восстановления иммунитета и здоровья в целом.
Эндорфинотерапия
Только системный подход, включающий множество факторов, восстанавливающих эндорфинно–иммунный баланс в организме, способен решить зачастую архисложную задачу. Наша программа прежде всего направленна на профилактику онкологических заболеваний, реабилитацию больных онкологией, предупреждение развития метастазов и рецидивов заболевания.
Все наши индивидуальные консультации, групповые выступления в реальной жизни и через интернет всегда бесплатные. Мы всегда просим Вас поделиться только достоверным результатом.
Алгоритм действий
- Постараться как можно быстрее вернуть трезвый рассудок (вспомните, что у Всех из нас есть раковые клетки).
- Пока Ваш лечащий врач составляет план обследования (на это уходит от 1 недели до 3 месяцев), не теряйте ни минуты – начните комплекс эндорфинно–иммунотерапии в максимально возможном объёме.
- Дозы иммуномодулирующих препаратов удваиваем на время оперативного лечения, химиотерапии, лучевой терапии.
- Используем максимально доступный вам комплекс эндорфинотерапии для поддержания иммунитета, предупреждения развития метастазов и рецидивов заболевания.
Мы будем стараться помочь каждому, кто обратится за помощью, искренне будем радоваться всем вашим результатам. Любые консультации по телефону или личные встречи – бесплатные. Ни в коем случае не стесняйтесь – звоните!
— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?
— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.
— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?
— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.
— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?
— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.
Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.
— Как вы смогли решить эту проблему?
Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.
— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?
— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.
Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.
Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.
— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.
Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.
Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.
Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.
— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?
— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.
— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?
— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.
В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.
Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.
— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?
— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.
В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.
В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.
В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.
— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?
— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.
— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?
— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.
Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.
И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.
— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?
— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.
— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?
— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.
— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?
— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.
Профессор, д.м.н., ведущий онколог клинико-диагностического центра "Медси" на Белорусской Виктор Владимирович Кешелава рассказал о виротерапии, одном из последних достижений онкологии:
- Современная медицинская наука полагает, что онкологические заболевания, занимающие по распространенности второе место после сердечно-сосудистых, - плата за технологическое развитие нашей цивилизации. Возражать не имеет смысла. Генетика, наследственность, предрасположенность, безусловно, играют роль в возникновении болезни и от этого никуда не деться. Но ухудшение состояния окружающей среды в результате химического, электромагнитного, радиологического загрязнения истощает защитные ресурсы организма столь стремительно, что противостоять раковым клеткам-агрессорам сил у него не хватает.
Нарушение деятельности иммунной системы становится основной причиной возникновения рака (как и множества других недугов), и это давно и убедительно доказано. Защитные механизмы, не позволяющие нормальным клеткам переродиться в раковые, ослабевают, и начинается болезнь. Естественно, наша цивилизация вынуждена искать способы справляться с негативными последствиями собственных научно-технологических успехов. С помощью науки, рожденной той же цивилизацией.
Может быть, именно поэтому в медицинской науке за последние десятилетия совершены наиболее яркие прорывы, которые привычно называют революционными. Правильно называют. Потому что они дают принципиально новые инструменты и новые возможности в борьбе с неизлечимыми прежде недугами. Прорывы в кардиологии, ревматологии, офтальмологии и других отраслях медицины действительно можно сравнить с фантастикой, настолько они неожиданны.
Иммунотерапия рака, признанная открытием века в медицине, - один из таких прорывов. Суть открытия - обнаружение, создание и применение препаратов, стимулирующих иммунитет человека, восстанавливающих механизмы выработки клеток и веществ, которые способны бороться с онкологической болезнью. Терапия, направленная на подавление раковых стволовых клеток, с чем не всегда могут справиться ни химиотерапия, ни терапия лучевая. Спектр применения нового метода весьма широк за счет использования столь же широкого набора средств - иммуномодуляторов, среди которых вакцины, препараты на основе цитокинов, моноклональных антител, а также вирусов. Лечение вирусами, оно называется виротерапия, - одно из последних достижений онкологии и на нем стоит остановиться подробней.
Врачи и прежде отмечали случаи излечения одной болезни при случайном или намеренном заражении другой. Например, одна из методик лечения сифилиса мозга (нейросифилиса) заключалась в заражении больного трехдневной лихорадкой. Борьба организма с инфекцией в течение трех дней при высокой (до 40 градусов) температуре активирует защитные механизмы к уничтожению возбудителя сифилиса. В 1920-х годах было впервые зарегистрировано излечение рака шейки матки у больной, вакцинированной против бешенства после укуса собаки. В 1970-х годах описан случай излечения тяжелейшей формы онкологического заболевания у ребенка, заболевшего оспой буквально на пороге смерти от рака. Как ни парадоксально, именно вирусы этих опаснейших болезней - бешенства и оспы - стали первыми использоваться в новом направлении лечения рака. Последние четверть века онкологи активно применяют в качестве онколитического средства (убийцы рака) вирус Ньюкасла. Это птичья инфекция, в самом деле - исключительно куриный грипп, людям ущерба не наносящий, кроме легкого насморка. Нужно сказать, что сегодня в мире с этим и другими вирусами работает около полусотни центров, активно и успешно применяющих виротерапию - в Европе, США, Японии, Китае, Израиле. Эти методики сегодня используются и в России.
Вирус болезни Ньюкасла производит двойное воздействие. Он не только стимулирует иммунные механизмы организма, но и напрямую атакует и уничтожает раковые клетки. Мы работаем с этим вирусом более десяти лет. Лечим рак молочной железы, шейки матки, простаты, толстого кишечника, прямой кишки. Лечение у нас получили более 750 больных. Могу сказать, что результаты даже превысили ожидаемые, то есть оказались выше, чем те, на что мы рассчитывали, исходя их опыта зарубежных коллег. У всех наших пациентов в течение года мы наблюдали стойкую ремиссию. И у очень большого процента из них ремиссия превышала пять лет.
Ремиссия - полное отсутствие признаков болезни. Профессиональная этика врачей-онкологов не позволяет назвать это излечением. Увы, рак способен возвращаться и через большее число лет, но каждый год сохраненного здоровья, полноценной жизни стоит бесконечно дорого, и уже этого достаточно.
Вирус Ньюкасла используется как в чистом виде, так и в сочетании с другими опробованными методиками. Виротерапия не панацея, лучевую и химиотерапию никто отменять не собирается. Они по-прежнему занимают ведущее место в онкологии. Но, инициируя иммунную систему организма, вирус готовит ее не только бороться с болезнью, но и противодействовать воздействию, по сути, новому вторжению не свойственных организму препаратов и энергий, которые в лечении отдельных, особенных случаев не работают. А иногда даже ухудшают состояние пациента. Вирус готовит организм к "неприятному".
Благодаря этим открытиям миллионы прежде обреченных получили право и возможность жить. Полноценной жизнью. Но увы, отнюдь не все. Почему? Рак можно окончательно победить только в том случае, если вы знаете данную раковую клетку у данного больного, и вы знаете, что с ней делать. Только тогда можно гарантировать лечение. Всех вылечить одним и тем же лекарством - такое не проходит. Потому что клетка условного больного Иванова радикально отличается от клетки условного Петрова, хотя находится в одном и том же органе. Я вам клетку уберу, но не гарантирую, что она не вырастет завтра. Потому что рак не клетка, а болезнь. Пока не уничтожить причину, не справиться с болезнью. Прежде всего нужно избавляться от механизмов ее возникновения.
Определять эти механизмы позволяет ранняя диагностика. Но это иная, сложная и очень объемная тема, которую нужно обсуждать отдельно.
– Я работаю 23 года. И ни разу не спросил не у кого ни копейки. И сейчас не просил бы, если б не такая беда…
– А что у вас стряслось?
– Вы к кому-нибудь обращались за помощью?
Люди помогают. Председатель производственного кооператива села Биклянь Рафаэль Хамматов временно выделил помещения для хранения уцелевшего оборудования и для установки сушилки. Кстати сказать, я лечу не только людей, но и телят из руководимого им хозяйства. Разработал специальный травяной сбор, которым телят кормят первые дней 20, затем они встают на ноги и уже никаким болезням не поддаются. И не нужно никаких дорогостоящих лекарств, химических прививок и прочих.
Знакомые также дают запчасти в долг для машины, под честное слово дают стройматериалы – минимальные, которые срочно необходимы – 10-20 досок. Председатель Правления Автоградбанка Венера Иванова отодвинула на год платежи по кредиту. Мы работаем, не остановились. Допустим, брусника собирается из-под снега, тогда она намного эффективней. Зимолюбка также собирается из-под снега. Все виды хвои – тоже.
 |
 |