Вектор кольцово от рака

• Записи сообщества
• Поиск

Стартовали клинические испытания революционного препарата BCD-100, созданного специалистами российской компании BIOCAD. Расходы только на ранние этапы разработки составили более 100 млн руб.

Результаты доклинических исследований, которые проводились на животных, доказали эффективность нового препарата в терапии самого агрессивного онкологического заболевания — меланомы. В нашей стране эта патология приводит к летальному исходу в 80% случаях. Однако проведенные испытания лекарства нового поколения позволяют дать надежду на излечение уже не 20% больных, как прежде, а вдвое большему количеству пациентов.

Особенность этой разработки – в прицельном уничтожении раковых клеток собственной иммунной системой организма без повреждения здоровых тканей. Препаратов с подобным механизмом действия в мире только два, но в России они не зарегистрированы и поэтому недоступны. В лечении неоперабельных форм меланомы современная онкология использует преимущественно химиотерапию, что позволяет задержать рост метастазов лишь в 10–20% случаев.

Введение в клиническую практику BCD-100, созданного биотехнологической компанией BIOCAD, означает выход российской медицины на принципиально новый уровень лечения метастатической меланомы и других видов раковых опухолей.

Меланома — не единственная онкологическая патология, против которой потенциально эффективен препарат BCD-100. По оценкам специалистов, он способен обеспечить положительные результаты в терапии рака легкого, почки, других локализаций. Причем BCD-100 не только не уступает зарубежным аналогам, но и во многом их превосходит. Во-первых, в препарате, созданном компанией BIOCAD, нет аминокислотных последовательностей животного происхождения, что гарантирует большую безопасность для человека. Во-вторых, вводить его требуется реже, чем импортные лекарства с подобным действием. А главное, биологическая активность российского BCD-100 выше зарубежных аналогов, поэтому и его лечебный потенциал эксперты считают более высоким.

Начавшиеся испытания будут проводиться на пациентах с распространенными формами злокачественных новообразований различных локализаций. Ближайшая задача исследователей — в клинических условиях подтвердить безопасность различных доз препарата моноклонального антитела к PD-1.

Успех первого этапа клинических испытаний позволит команде специалистов BIOCAD приступить к решению следующих задач и начать исследования эффективности и безопасности препарата у пациентов с определенными видами злокачественных опухолей. Его запуск в производство запланирован уже на 2018 год, а первыми доступ к революционному лекарству получат именно россияне.

Тем временем в лабораториях биотехнологической компании BIOCAD продолжаются разработки ряда других препаратов на основе моноклональных антител, которые будут применяться в комплексе с BCD-100 и должны многократно усилить его терапевтическое действие.

"Для спасения Антонины были предприняты титанические усилия"

18.02.2020 в 18:31, просмотров: 134318

Ученые всего мира пытаются создать вакцину против Covid-19 — нового коронавируса, который сейчас бушует в Китае. Работают самоотверженно, как и раньше, когда искали противоядие от геморрагической лихорадки Эбола и Марбург. Цена научных прорывов была порой слишком большой. Некоторые из вирусологов и лаборантов расплатились за это своими жизнями.

Нас отправили на трехмесячные курсы в Иркутский научно-исследовательский противочумный институт Сибири и Дальнего Востока. За группой был закреплен инструктор, который наблюдал, как мы работали с культурами микробов. Не должно было быть никаких ошибок, никаких случайных действий или неправильных телодвижений, так как любая капля, упавшая не туда, — это лабораторная авария. Начинали работать с банальными микроорганизмами пневмококка, а потом уже с опасными культурами: туляремией, холерой и бактериями чумы. Был очень серьезный контроль. Смотрели, в частности, есть ли у нас тремор в руках, обращали внимание на психологическую устойчивость. По окончании курсов инструктор давал заключение — способен человек к такой работе или нет. Мы с Николаем Устиновым получили необходимые документы.

После учебы его назначили руководителем отдела по наработке вирусов. Мне предложили создать лабораторию инструментального контроля отдела биологической безопасности. Возбудители не должны были проникнуть во внешнюю среду.

— Это был секретный объект?

— Институт позиционировал себя как открытое научное учреждение. Хотя проверка при приеме на работу была весьма серьезная. Документы оформлялись от полугода до года.

Что касается жидких отходов, то они собирались сначала в емкости в изолированных боксах, проходили дезинфекцию в течение нескольких часов, а то и на протяжении всей ночи. Потом попадали в огромные накопительные емкости по 16 кубов, которые располагались в подвале. И следом проходили через змеевик, куда подавался перегретый пар температурой около 160 градусов.

— В виде чего хранились в институте опасные патогены?

— Мы работали с вирусами Эбола, Марбург, Венесуэльский энцефаломиелит лошадей и другими. Специальные емкости находились в низкотемпературных хранилищах. Выбор емкости зависел от количества материала. Например, когда забирали печень обезьяны, которая погибла от заражения вирусом Марбург или Эбола, то в ряде случаев использовали и обычные стеклянные банки, поскольку других, пластиковых, тогда не было. Но чаще в ходу были пенициллиновые флаконы, которые мы закрывали черными резиновыми лабораторными пробками. Их помещали в специальные герметичные металлические контейнеры, герметизировали, опечатывали и помещали в низкотемпературные холодильники. Они хранились при температуре -70, -80 градусов.

— Что собой представлял виварий?

— В садках, которые помещались в металлические шкафы со стеклянными дверцами, содержались животные. Крыс я не держал, могли укусить. Работал в основном с морскими свинками, кроликами и обезьянами — либо с зелеными мартышками, либо с макакой резус. Для работы с вирусом Эбола наиболее подходили павианы — гамадрилы, только надо было подбирать не очень крупных животных. Бывало, что обезьяны у нас сбегали, они носились по верхам шкафов и воздуховодам, и поймать их, тем более в костюмах, это был тот еще квест.

— Сотрудники, работающие с инфекциями, на самом деле должны были жить в городке-спутнике института Кольцово и не имели права выезжать за пределы поселка, не пройдя карантин.

— Отмечу, что работать с возбудителями, передающимися от человека к человеку, могли только сотрудники, постоянно проживающие в Кольцово. Выезд на срок более суток без прохождения карантина (21 день) не разрешался.

Существовало такое понятие, как обсервационный период. Это сложилось еще в тридцатых годах, когда один из сотрудников Саратовского противочумного института, заразившись и не заметив этого, уехал в командировку в Москву. Через несколько дней у него начали проявляться признаки болезни. Это привело к тому, что и он, и врачи, которые были привлечены к лечению, не сразу распознали чуму и погибли. Это было еще до открытия антибиотиков. После этого было принято решение о карантине для сотрудников, которые работают с заразными возбудителями.

— Вы жили с Николаем Устиновым по соседству; общались вне работы?

— Когда в Кольцово сдали новый дом, мы оба получили в нем квартиры. Жили в соседних подъездах. У Николая был уже значительный опыт работы с Марбургом, а я в руках этот вирус не держал, работал ранее с нейротропными вирусами. Решил воспользоваться нашими добрыми отношениями и напросился к нему в ученики. Николай был очень отзывчивым и доброжелательным человеком, и я в течение трех недель сопровождал его при проведении работ, получил навыки работы с приматами. Потом уже вернулся в свой корпус, чтобы приступить к исследованиям. Когда появилась возможность работать с заразными возбудителями, я сосредоточился на изучении биологии вируса Эбола. Марбург и Эбола объединены в одно семейство. Оба характеризуются уровнем летальности от 30 до 90%.

— Как узнали, что Николай Устинов заразился?

— Была надежда на положительный исход?

— Поскольку не было движения поршня шприца, не было введения суспензии, оставалась надежда, что при прохождении через внешний кожный покров свинки иголка очистилась и полученная доза могла быть очень маленькой. Мы провели эксперимент, пытаясь выяснить, сколько могло быть возбудителя при таких работах на срезе иглы. И насчитали очень высокую дозу — порядка тысячи и более летальных доз.

Дальше потекли страшные дни ожидания. На четвертый день появились признаки заболевания. Болезнь развивалась, и никакими средствами из использованных, в том числе введением иммуноглобулинов, которые привезли, правда, поздновато (они эффективны в первые сутки и даже часы), ее нельзя было остановить. У Николая резко поднялась температура, возникли боли в мышцах, рвота, диарея и коагуляционные нарушения с кровотечениями. А потом наступила стадия геморрагий, когда кровь продолжала течь не свертываясь… Через неделю Николая не стало. Ему было 44 года.

— При лечении Николая Устинова и впоследствии, при вскрытии его тела, заразились врач и патологоанатом, который случайно поцарапался иглой шприца, которым брал у покойного образцы костного мозга. Как сложилась их судьба?

— Действительно, у реаниматолога из Министерства здравоохранения (жаль, не помню его имени) была шприцевая травма. Его поместили в соседней палате и ввели гаммаглобулин. У него наблюдали то ли абортивную, самопрервавшуюся форму течения болезни, что характерно для Марбурга при передаче от человека к человеку, то ли реакцию на чужеродный (лошадиный) глобулин. Но все обошлось, вскоре он вернулся к лечению Николая Устинова. Также получил травму при вскрытии один из ведущих специалистов института Олег Костырев. Ему был тоже введен глобулин, он подвергся карантину и, к счастью, вскоре поправился.

— Это правда, что Николай Устинов изучал возможность применения вируса в военных целях?

— В этой области знаний все исследования имеют и медицинский, и оборонный смысл.

— Ученым предназначалась какая-то страховка?

— Никто нас не страховал, но существовала очень солидная по тем временам ежемесячная доплата всем, кто работал с особо опасными инфекциями.

— Этот случай очень необычный. Сергей Визунов, который проводил исследования с вирусом Марбург, был изначально госпитализирован в инфекционный стационар с признаками простуды. На этот счет есть инструкция. В случае повышения температуры всех, кто работал с вирусами Марбург или Эбола, направляли на обследование.

Ситуация несколько дней не вызывала никакого беспокойства, а диагностика для этой болезни еще не была разработана. Тем не менее у больного были взяты кровь и носоглоточные смывы и введены восприимчивым животным. На шестой день морские свинки начали болеть и погибать. Да и у Сергея Визунова температура потихоньку подкралась к 38 градусам. Стало понятно, что очень нехарактерно и медленно развивается болезнь Марбург, очевидно, вследствие необычного пути заражения — предположительно через слизистую глаз. Работая с сывороткой крови лабораторного животного, зараженного вирусом, и считая этот материал утратившим инфекционность, он, возможно, случайно задел пальцем глаза.

Болезнь брала свое, через пару недель на фоне высочайшей температуры и тяжелейшего состояния больной практически оказался при смерти, несмотря на применение всех возможных средств. Спасением неожиданно стала процедура плазмофереза — забор крови, ее очистка и возвращение обратно в кровоток. После этого у Сергея резко спала температура, произошло улучшение всех показателей. Но ненадолго. Процедуру повторили. И, казалось бы, больной пошел на поправку. Через месяц уже заговорили о выписке, но тут Сергея Визунова накрыла вторая волна болезни, и все началось сначала. В целом в стационаре он провел полгода.

— Трагедией для всех стала смерть 46-летней опытной старшей лаборантки Антонины Пресняковой.

Мы с ней и ее командой неоднократно пересекались по работе. Я по-доброму завидовал их слаженности и умению. И подумывал, как бы мне переманить их в мою лабораторию. Когда их лаборатория распалась, они начали работать под моим началом. В целом у нас собралась очень квалифицированная команда, но Тоня, пожалуй, была самой умелой из всех. В тот роковой день, 5 мая 2004 года, по этой причине именно ее попросили помочь отобрать кровь из сердца у морской свинки. Она взяла шприц, которым уже пробовали совершить эту манипуляцию, но, поняв, что игла затромбирована (в ней свернулась кровь, и она стала непроходимой), положила его в емкость с дезраствором — хлорамином. Взяла новый шприц, забрала кровь и отдала ее в работу. А сама начала приводить в порядок рабочее место. Убрала животных, замочила в хлорамине шприц, которым работала. И, чуть помешкав, решила закрыть защитным колпачком затромбированный шприц. Достала его из дезраствора и, вдевая иглу, промахнулась, уколола руку. Ее поместили в изолятор.

— Шприц, которым укололась Антонина, побывал ведь в хлорамине. Беды не ждали?

— Мы вообще не ожидали, что она заболеет. В первые дни меня к ней пускали. Инкубационный период составил 7 дней. На седьмой день утром температура была 37.2, у Антонины появилось першение в горле. А первым характерным признаком лихорадки Эбола как раз и является затруднение при глотании. Потом мне позвонили и сказали, что у нее поднялась температура до 39 градусов, Тоню перевели в бокс интенсивной терапии, и началась борьба за жизнь.

Я привел на территорию института, к стационару, детей Антонины, сына и дочь. Мы подошли к окну так, чтобы она могла их видеть. Она еще двигалась, выглядела неплохо. Там на окнах была наклеена специальная пленка. Тоня видела нас, а мы ее — плохо.

Все очень надеялись на плазмаферез. Но он не помог. Не помогло и введение иммуноглобулина. Для спасения Антонины были предприняты титанические усилия. Наши медики даже связывались с врачом в Африке, через которого прошли сотни больных вирусом Эбола. По его рекомендации применили все возможные средства. Но силы ее таяли. Это очень мучительная, страшная болезнь, с множественными наружными и внутренними кровоизлияниями.

— Говорят, что Антонину Преснякову хоронили в закрытом цинковом гробу, а тело, чтобы исключить распространение вируса, обработали специальными препаратами, которые якобы составляли государственную тайну.

— Никаких там специальных и секретных технологий не было. Пришли двое сотрудников, обработали бокс. Один из них завернул тело Антонины в некий саван, в простыни, которые были пропитаны дезинфектантами — противомикробными веществами. Положили Тоню в обычный гроб, который поместили в саркофаг, цинковый гроб, и запаяли его. Потом у нас заговорили о мистике. Тот, кто оборачивал тело Антонины в простыни, на следующий день после похорон погиб в автокатастрофе. Смерть Антонины стала для всех нас большой утратой. Поскольку все испытывали сильный стресс, я опасался, что одно неосторожное движение может привести к новой трагедии. И администрация пошла на то, чтобы пригласить для сотрудников нашей лаборатории психолога.

— Память о погибших сотрудниках как-то увековечена?

— Нет, к сожалению, никаких барельефов им не сделано и памятных досок не открыто. 19 мая, в день смерти Антонины Пресняковой, мы приходим на ее могилу на Кольцовское кладбище. Собирается ее семья и мы — всей лабораторией. А потом идем поклониться Николаю Устинову.

Заголовок в газете: Война с вирусами: охотники и жертвы
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №28199 от 19 февраля 2020 Тэги: Смерть, Вирус Эбола, Биотехнологии, Медицина, Здравоохранение, Наука Организации: Министерство здравоохранения Места: Китай, Москва

Arial >- Расскажите, как действует ваш препарат?

Arial >В случае опасной вирусной инфекции, например СПИД, функция костного мозга очень сильно подавляется. Как известно, у носителей ВИЧ снижен иммунитет, это зависит также от состояния костного мозга. Сейчас во многих клиниках проводятся испытания препаратов ГКСФ у ВИЧ-инфицированных больных.

Arial >Но чтобы не стоять на месте и все-таки вывести препарат на рынок, мы сейчас ведем переговоры с частными фармацевтическими компаниями. В прошлом году мы с этим проектом участвовали в Сибирской венчурной ярмарке. Объем необходимых инвестиций в проект по запуску производства был оценен в 5 миллионов долларов.

Arial >Надо сказать, что со стороны российских венчурных фондов был очень большой интерес, поскольку препарат очень востребованный, он уже известен, его эффективность не нужно доказывать. Венчурные фонды могли бы уже начать инвестирование, но, к сожалению, сегодня у нас не разработана законодательная база по продаже технологий. Не очень выгодно государственному предприятию отдавать то, что делалось в течение многих лет, за роялти в 5-10% от доходов. Это совершенно не соответствует тому огромному труду, который был затрачен на создание препарата. Сегодня создание нового лекарства стоит примерно 600 миллионов долларов. Из ста тысяч субстанций, которые оцениваются, до практики доходят 1-2 препарата. Это очень долгий и трудоемкий процесс.

Arial >- Насколько , по вашей ценке "Нейтростим" будет востребован на фармацевтическом рынке? Arial >

Arial >- По оценке американских экономистов, по объему продаж ГКСФ входит в пятерку ведущих биотехнологических препаратов. В 2005 г. доход от продаж препаратов на основе рчГКСФ составил 3,5 миллиарда долларов и по сравнению с 2003 г. увеличился на 30,8% - больше, чем от реализации других препаратов на основе генно-инженерных цитокинов (эритропоэтин, интерфероны, интерлейкины).
Arial >

Arial >В последнее время ведутся широкомасштабные клинические испытания препаратов на основе ГКСФ для лечения ВИЧ-инфекции, при химиотерапии рака легких, миелом, лимфом, лейкемии, рака молочной железы.
Сейчас прорабатываются подходы для использования этих препаратов в лечении стволовыми клетками, постинфарктных состояний, цирроза печени. Таким образом, расширяется сфера применения этих препаратов, и, следовательно, будет повышаться спрос. Поэтому за рубежом вводятся крупномасштабные производственные линии.

Arial >Потребность здравоохранения РФ в препарате на основе рчГКСФ велика и не может быть удовлетворена закупкой импортных лекарств, недоступных основной массе российских пациентов из-за высокой стоимости. Разработка и производство отечественных препаратов на основе рчГКСФ остро необходимы. Подтверждением этого служат статистические данные о росте онкологических заболеваний в РФ.
Arial >

Arial >Известно, что 30,4 % больных принимают комплексную терапию, что включает и химиотерапию, вызывающую угнетение функции костного мозга. Это же относится и к методам лечения рака молочной железы, который занимает первое место среди заболеваний женской репродуктивной системы. Ежегодно в мире число больных пациенток увеличивается на 1 млн человек, а в Новосибирске в 2006 г. на 100 тысяч женского населения зарегистрировано 81,6 случаев заболеваемости раком молочной железы. Потребность РФ в таких средствах составляет только для применения при химиотерапии 7 – 9 млн доз в год.

Arial >- И какова конкурентоспособность и доступность для населения вашей разработки по сравнению с импортными аналогами?

Arial >- Первый импортный препарат на основе рчГКСФ был создан фирмой Amgen (США) (торговое название препарата Нейпоген) и вышел на рынок в середине 80-х годов прошлого века, на российский - в 2001 году. В настоящее время в России зарегистрировано несколько препаратов, как зарубежных, так и отечественных. Это Нейпоген (Швейцария), Неуластим (Швейцария), Филграстим (Биофарма, Украина), Лейкостим (РФ), Грасальва(Литва), Нейпомакс (РФ).

Arial >Цены на эти лекарства достаточно высоки. Так, доза Нейпогена стоит до 400$, Неуластима – 3180$, Лейкостима- до 200$. Пока трудно сказать, какова будет стоимость одной дозы Нейтростима - это зависит от объема производства, стоимости реактивов, накладных расходов предприятия и т.д., но, по нашим предварительным расчетам, это 150 - 200$.

Мария Роговая

Arial > 2 >Препарат "Нейтростим" и его субстанция являются результатом
научной деятельности сотрудников Института биоорганической
химии им. Шемякина и Овчинникова РАН, Института фармакологии Томского
научного центра СО РАМН, ФГУН ГНЦ ВБ "Вектор" и его филиала Института
медицинской биотехнологии. Большая поддержка была оказана департаментом
науки, инноваций, информатизации и связи Новосибирской области.

Пресс-служба ФИЦ Институт цитологии и генетики СО РАН (Новосибирск) сообщила о новых результатах, полученных по проекту, направленному на создание эффективных средств лечения опухолей головного мозга на основе вирусов. В данном случае речь идет о глиобластоме, а в качестве потенциального терапевтического агента был использован печально известный вирус Зика

Неординарная и, прямо скажем, неочевидная идея лечить рак с помощью вирусов возникла практически сразу после открытия этих мельчайших созданий, и была основана на случайных наблюдениях за онкологическими больными, которые переболели вирусной инфекцией или перенесли вакцинацию. Оказалось, что в некоторых случаях состояние таких пациентов неожиданно значительно улучшалось, иногда отмечалась даже длительная ремиссия. Первые попытки подобного лечения были предприняты еще в первом десятилетии XX в. (для этого использовался ослабленный вакцинный препарат вируса бешенства), а в последующие годы ученые неоднократно возвращались к этой идее, используя для терапии рака непатогенные штаммы вирусов лихорадки Западного Нила, желтой лихорадки, аденовирусов и др.

В России исследования онколитических свойств вирусов связаны с именем М. К. Ворошиловой из Института полиомиелита и вирусных энцефалитов АМН СССР (Московская обл.). В 1960–1970-х гг. в институте были созданы живые энтеровирусные вакцины для профилактики сезонных вирусных заболеваний. В ряде случаев при вакцинации наблюдался положительный эффект в отношении злокачественных новообразований, вплоть до полного исчезновения первичной опухоли и метастазов. В ходе дальнейших исследований вакцинотерапию получили более полутора тысяч больных на поздних стадиях опухолевого процесса.

Тем не менее недостаток знаний о молекулярных механизмах развития опухоли и функционировании самих вирусов, технологические сложности с высококачественной очисткой вирусных препаратов и плохая предсказуемость результатов лечения привели к тому, что в 1980-х гг. работы с онколитическими вирусами были свернуты как в мире, так и в России, и возобновились лишь в конце прошлого века. Этому способствовало открытие механизмов противораковой активности вирусов, связанных с отключением в опухолевых клетках механизма апоптоза (клеточного самоубийства), который включается, чтобы воспрепятствовать заражению инфицированными клетками здоровых окружающих тканей.

Сейчас новосибирские исследователи начали испытания вируса Зика, получившего несколько лет назад широкую известность благодаря вспышке заболевания в Южной Америке. Этот вирус, открытый еще в 1948 г., долгое время считался неопасным. Впервые о лихорадке Зика заговорили в 2007 г., когда на островах Яп в Тихом океане заболело около 5 тыс. человек, которые, впрочем, успешно поправились. В начале 2013 г. еще более масштабная эпидемия охватила Французскую Полинезию, а год спустя случаи заболевания новой болезнью были отмечены на территории Бразилии. В то же время там резко увеличилось число новорожденных с отчетливыми признаками микроцефалии – недоразвитости головного мозга. Оказалось, что виновником этой патологии был вирус Зика, который поражает головной мозг эмбриона во время болезни будущей матери. Из-за выраженного нейротропизма этот вирус и был выбран на роль потенциального оружия для борьбы с опухолью мозга.

Эксперимент проводился на лабораторных мышах из SPF-вивария ИЦиГ СО РАН – уникального объекта научной инфраструктуры Новосибирского научного центра, где в жестко контролируемых условиях согласно международным правилам содержатся животные, свободные от патогенов, что является необходимым условием для проведения современных медико-биологических исследований.

Под кожу мышей были имплантированы клетки человеческой глиобластомы, а затем особям был введен вирус Зика. Результаты оказались обнадеживающими: вирус настолько замедлил рост опухолей, что через два месяца от начала эксперимента их объем был в десять раз меньше, чем у контрольных животных. При этом существенного ущерба здоровым тканям он не принес.

Сами ученые уверены в перспективности такого подхода к лечению онкологических заболеваний, так как современная наука располагает всеми необходимыми инструментами, чтобы использовать онколитические свойства вирусов на благо нашему здоровью. И хотя сегодня применение вирусов в онкотерапии является скорее исключением, чем правилом, в сочетании с традиционными методами лечения они смогут служить дополнительным средством в системе комплексного воздействия на опухоль.

Ученые работают самоотверженно , как и раньше — когда искали противоядие от геморрагической лихорадки Эбола и Марбург. Некоторые из вирусологов и лаборантов расплатились за это своими жизнями.

Забор крови

Концентрация вируса Марбург , попавшая в кровь ученого , превышала любые допустимые нормы — порядка тысячи и более летальных доз.

Через неделю ученого не стало. Ему было 44 года.

Лечение и вскрытие

При лечении Устинова заразился врач , а потом —патологоанатом Олег Костырев , который случайно поцарапался иглой шприца , которым брал у покойного образцы костного мозга.

Но все обошлось.

Его госпитализировали в инфекционный стационар с признаками простуды. У больного были взяты кровь и носоглоточные смывы и введены восприимчивым животным. На шестой день морские свинки начали болеть и погибать.

Болезнь брала свое , через пару недель на фоне высочайшей температуры и тяжелейшего состояния больной практически оказался при смерти , несмотря на применение всех возможных средств. Спасением неожиданно стала процедура плазмофереза. В целом в стационаре он провел полгода.

Смертельный укол

5 мая 2004 года ее попросили помочь отобрать кровь из сердца у морской свинки. Она взяла шприц , которым уже пробовали совершить эту манипуляцию , но , поняв , что игла затромбирована , положила его в емкость с хлорамином.

Взяла новый шприц , забрала кровь и отдала ее в работу. А сама начала приводить в порядок рабочее место — убрала животных , замочила в хлорамине шприц , которым работала. И решила закрыть защитным колпачком затромбированный шприц. Достала его из дезраствора и , вдевая иглу , промахнулась , уколола руку.

Со своими родными она прощалась через затемненное окошко инфекционного изолятора.

19 мая она умерла. В этот день ее сыну исполнилось 18 лет.

Секретный объект

Чума и карантин

Работать с возбудителями , передающимися от человека к человеку , могли только сотрудники , постоянно проживающие в Кольцово. Выезд на срок более суток без прохождения карантина ( 21 день) не разрешался , вспоминает профессор.

Взрыв

В 2019 году взрыв в новосибирском центре вирусологии всполошил Запад , пишет medialeaks.ru.

Заговорили о вероятности бактериологической катастрофы , ведь новосибирский научный центр — одна из двух лабораторий на Земле , в которых хранится живой вирус оспы. Вторая лаборатория находится в США.

Дым со стороны лаборатории и большое количество спецтехники перепугали новосибирцев.

Угроза биологической катастрофы настолько перепугала западную общественность , что об этом начали говорить в Twitter даже официальные лица.

Визит Медведева

В ноябре 2019-го бывший премьер Дмитрий Медведев посетил центр вирусологии , где дал старт производству вакцины от лихорадки Эбола.

Медведев в ходе совещания по развитию генетических технологий в России в шутку предложил тем , кто не привился от гриппа , привиться вакциной от Эболы.

Оборонный смысл

В области знаний вирусологии все исследования имеют и медицинский , и оборонный смысл.

Эксперты косвенно подтверждают , что вопрос создания в Новосибирске научно-промышленного центра оборонной направленности поднимался во время визитов в столицу Сибири и Владимира Путина , и Дмитрия Медведева.

Коронавирус нового типа