В мае месяце появился не рак

Создав общество, жалоносные перепончатокрылые, как и другие социальные насекомые, получили значительное преимущество перед одиночными сородичами. Они стали менее зависимыми от условий окружающей среды, стали запасать пищу впрок и приобрели долголетие семьи. Известны семьи рыжих лесных муравьев, которые оставались живыми более 100 лет.

Давайте теперь поговорим вот о ком: в мае месяце появился не рак, не рыба, не зверь, не птица, не человек: нос долог, голос звонок, летит — кричит, сидит — молчит. Цари его боятся, короли страшатся; кто его убьет, тот свою кровь прольет. Или вот об этом: насилу околели, всему миру надоели; над нами вверх ногами, ходят — не боятся, никого не страшатся; легко порхает, сама не знает, кто взглянет, тот угадает. Речь пойдет о комарах и мухах, составляющих отряд двукрылых, четвертый по числу видов великан. Он охватывает около 100 000 видов, в СССР — свыше 20 000 видов. Двукрылые, как показывает их название, отмечены единой меткой: они наделены лишь передней парой крыльев. Куда делись задние? Они превратились в небольшие придатки — культяпки — в органы равновесия во время полета.

Среди двукрылых выделяются две большие группы: длинноусые и короткоусые. Первые — владельцы длинных усиков: комары-звонцы, или дергуны, комары-долгоножки, настоящие комары, мокрецы и мошки. Комары-звонцы встречаются в теплые весенние и летние вечера по берегам водоемов. Они толкутся в воздухе, издавая пронзительный звон (отсюда происходит их первое название). Когда они сидят, то передние ноги обычно держат приподнятыми и непрерывно подергивают ими — поэтому их называют дергунами. Взрослые звонцы ничем не питаются, живут всего 3–7 дней за счет питательных запасов, накопленных личинками. Личинки обитают в самых различных водоемах и составляют важную часть корма рыб. Крупные, 2,5–3 сантиметра длиною тела, красные личинки мохнатоусого звонца носят название — мотыль, это лакомка для многих пресноводных рыб. Недаром его используют как приманку во время ужения рыб и как ценный корм для аквариумных рыб.

Комары-долгоножки крупнее кровососущих комаров, их тело достигает 2–4 сантиметров. Ноги у них длинные, что отражено в самом их названии.

Не бойтесь этих вялых, неуклюжих созданий — они не кусаются, не сосут и кровь, а питаются просто-напросто нектаром цветков. Кстати, когда долгоножке угрожает опасность, длинные, как ходули, ноги легко отламываются, начинают автоматически дергаться, что дает возможность калеке ускользнуть от преследователя. С веслообразными крыльями они летают с трудом у самой поверхности земли, делая частые посадки чуть ли не через каждый метр. Бывает, долгоножки в полете как бы танцуют над землей, задевая почву кончиком брюшка. Так самки откладывают яйца в землю. Взрослые встречаются с ранней весны до поздней осени. Излюбленные места обитания — сырые леса, пышные заливные луга, травостойные болота и заболоченные берега водоемов. Их червеобразные личинки появляются на свет с недоразвитой головой, втянутой в тело, что не Мешает им жить не тужить. А живут они в сырой почве, в гниющих растительных остатках, питаясь перегноем, корнями, мхом, водорослями и растительной гнилью.

Наконец, жертва достигнута, ее можно атаковать. Одному комару удается напиться крови в 5–7 раз больше собственной массы. Напившаяся крови самка раздувается так, что с трудом поднимается и летит, чтобы разыскать укромное место для переваривания пищи. Лишь мизерная часть питательных веществ идет на поддержание жизни комара, а основная доля крови идет на образование 350 яиц. Без кровососания у самок не развиваются яйца.

Полбеды, когда комары только кусают, однако дело обстоит гораздо хуже. Но об этом позже.

Мокрецы, согласно их названию, — это любители мокрых местностей. Для них приволье в мелких пресных водоемах, стоячих или слабопроточных незасыхающих лужах, в которых создаются комфортные условия для развития личинок. О том, что на свете есть взрослые мокрецы, мы бы и не вспомнили, если бы их самки нас не кусали. Они так мелки (0,1–0,25 сантиметра), что простым глазом почти не видны. Но своими укусами причиняют людям и животным нестерпимые страдания. В тайге число нападающих на человека мошек достигает 10 000 особей за какие-нибудь 5 минут. Орудуют они летом как раз тогда, когда человек после трудового дня должен отдыхать, то есть в вечерние и утренние часы, под покровом сумерек и темноты. Днем их гнусная деятельность обычно прекращается.

Вот уж кого действительно можно назвать мелюзгой среди длинноусых двукрылых — так это мошек. Средний их размер составляет 0,2 сантиметра. Но от этого не легче, ведь они — злостные кровососы. Эти мелкие лазутчики часто проникают под одежду и кусают прикрытые части тела. Они нахально лезут в глаза, уши, рот и нос. Укусы мошек так чувствительны, будто вас задели раскаленной иглой. От следов их деятельности мы становимся зудящим комком. В непогоду, в сумерки и ночью они стихают, укрываясь в густых зарослях травы. И ветер их утихомиривает, сметая в укрытия или просто прижимая к земле. Самки при откладке яиц или спускаются под воду, или сбрасывают яйца в воду во время полета. Дело в том, что личинки мошек развиваются в быстротекучих ручьях и реках, где питаются взвешенными органическими частицами и микроскопическими существами. У личинок мошек имеются хорошо развитые паутинные железы, чем они отличаются от всех остальных длинноусых мух. При помощи паутины они прикрепляются к водным растениям, часто повисают на нитях и добывают пищу, на паутинке же они отправляются в далекое плавание. Взрослые, почти голые мошки выглядят банально. Маленькая прогнутая голова, чуть ли не горбатая грудь, прозрачные крылья без пятен и рисунка, короткие и толстые ноги — вот вам портрет отдельно взятой мошки, а их в мире более 4000 видов, и специалисты их не путают, каждый вид знают по имени и отчеству.

Короткоусые двукрылые, в отличие от длинноусых, узнаются по коротким, почти незаметным усикам. С ними вы не менее знакомы, чем с длинноусыми. Вспомните слепней, мух: комнатных, серых мясных, медью сверкающих падальных, и еще множество семейств — вот кто такие короткоусые. От них всего можно ожидать, с ними ухо надо держать востро.

ЛЕСНАЯ ГАЗЕТА № 2
МЕСЯЦ ВОЗВРАЩЕНИЯ НА РОДИНУ (ВТОРОЙ МЕСЯЦ ВЕСНЫ)

С 21 апреля по 20 мая

Солнца вступает в знак Тельца

АПРЕЛЬ – зажги снега! Апрель спит, да дует, тепло сулит, а ты гляди: что-то ещё будет!

В этом месяце с гор вода, рыба со стану. Весна, высвободив из-под снега землю, выполняет своё второе дело: освобождает из-подо льда воду. Ручейки талого снега тайно сбежались в реки, вода поднялась и сбросила с себя ледяной гнёт. Зажурчали вешние потоки – разлились широко по долинам.

Напоённая вешней водой, тёплыми дождями земля надевает зелёное платье, с пестринами нежных подснежников. А лес всё ещё стоит голый– ждёт своей очереди, когда им займётся весна. Но уже началось тайное движение сока в деревьях, наливаются почки, расцветают цветы на земле и в воздухе – на ветвях.

Птицы валом валят с зимовок. Переселение на родину идёт в строгом порядке, отрядами, каждый отряд в свою очередь.

В этом году птицы летят к нам теми же воздушными дорогами и в том же порядке, в каком летели их предки тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч лет подряд.

Первыми трогаются в путь те, что осенью улетели от нас последними. Последними – те, что первыми улетели от нас осенью. Позже других прилетают самые яркие и пёстрые птицы: им надо дождаться свежей листвы и травы. Они слишком заметны на голой земле и деревьях, и сейчас ещё им не спрятаться у нас от врагов – хищных зверей и птиц.

Как раз через наш город (имеется в виду Ленинград, ныне Санкт-Петербург. – Прим. ред.) и нашу Ленинградскую область проходит Великий морской путь птиц. Воздушный путь этот называется Балтийским.

Одним своим концом Великий морской путь упёрся в сумрачный Ледовитый океан, другим потерялся в цветущих, ярких жарких странах. Бесконечной вереницей, каждая в свой черёд, своим строем, летят по небу бесчисленные стаи морских и прибрежных птиц. Летят вдоль берегов Африки, через Средиземное море, берегами Пиренейского полуострова, Бискайского залива, проливами, Северным и Балтийским морями.

В пути их ждут препятствия и беды. Густые туманы стеной встают перед крылатыми странниками. В сыром мраке птицы теряют дорогу, с размаху разбиваются об острые невидимые скалы.

Морские бури ломают их перья, сбивают крылья, уносят далеко от берегов.

Внезапные холода сковывают воды – птицы умирают от голода и стужи. Тысячи их гибнут от жадных хищников – орлов, соколов, ястребов.

Множество хищников собирается в это время на Великий морской путь, чтобы поживиться богатой и лёгкой добычей.

Сотни тысяч перелётных падают под выстрелами охотников…

Но ничто не может остановить густые толпы крылатых странников; через туманы и все препятствия они летят на родину, к своим гнёздам.

Не все наши перелётные зимуют в Африке и летят Балтийским путём. Другие летят к нам из Индии, а плосконосый куличок-плавунчик забрался на зиму ещё дальше: в Америку. Он спешит к нам через всю Азию. От зимней квартиры до его гнезда под Архангельском ему придётся пролететь около 15 тысяч километров. Перелёт продлится почти два месяца.

На лесном болоте из-под снега показалась клюква. Деревенские ребята ходят собирать её и говорят, что перезимовавшая ягода слаще новой.

По берегам рек и ручьёв и на лесных опушках распустились цветы-серёжки. Они не на земле, которая едва-едва оттаяла, а на пригретых весенним солнцем ветках.

Длинные коричневатые висюльки, которыми сейчас разукрасились ольха и орешник, – это и есть цветы-серёжки.

Они выросли ещё в прошлом году, но зимой были плотными, неподвижными.

А сейчас вытянулись, стали рыхлыми и гибкими.

Толкнёшь ветку – закачаются и закурятся жёлтым дымком-пыльцой.

Но и у ольхи и у орешника кроме пылящих серёжек на тех же ветках есть и другие цветы – пестичные. У ольхи это коричневые шишечки, у орешника – толстые почки, из которых высовываются розовые усики. Кажется – это усики сидящих в почке насекомых, а на самом деле это рыльца пестичных цветков. Их в каждой почке несколько: два, три, а то и пять.

Ольха и орешник сейчас без листьев, и ветер свободно гуляет между голыми ветками, раскачивает серёжки, подхватывает пыльцу и несёт её от дерева к дереву. А розовые усики-рыльца подхватывают пыльцу, и странные цветки-щетинки опыляются, чтобы к осени превратиться в орехи. Опыляются и пестичные цветки ольхи: из них к осени вырастут чёрные шишечки с семенами.

Ядовитая гадюка каждое утро вползает на сухой пенёк и греется на солнце. Она ещё с трудом ползает, потому что кровь у неё сильно остыла на холоде.

Согревшись на солнышке, гадюка оживает и отправляется на охоту за мышами и лягушками.

Мы нашли большой муравейник под елью. Сначала мы думали – это просто куча сора и старой хвои, а не муравьиный город: ни одного муравья не было видно.

Теперь снег сошёл с кучи, и муравьи вылезли погреться на солнышке. После долгого зимнего сна они совсем обессилели и лежали на муравейнике липкими чёрными комьями.

Мы слегка потревожили их палочкой, а они едва могли пошевельнуться. У них не было даже сил отстреливаться от нас едкой муравьиной кислотой.

Пройдёт ещё несколько дней, пока они снова примутся за работу.

Ещё проснулись летучие мыши, разные жуки – плоские жужелицы, круглые чёрные навозники, щелкуны. Щелкуны показывают свои головоломные фокусы: положишь его на спину, а он как щёлкнет головой – подпрыгнет, перевернётся в воздухе и падает прямо на ноги.

Зацвели одуванчики, и берёзы закутались в зелёный туман: вот-вот распустят листья.

А после первого дождя вылезли из-под земли розовые дождевые черви и появились новорождённые грибы – сморчки и строчки.

Весна принесла много бед жителям леса. Снег быстро растаял, реки разлились и затопили берега. В некоторых местах настоящий потоп. Со всех сторон к нам поступают известия о жертвах наводнения. Больше всех пострадали зайцы, кроты, мыши-полёвки и другие зверьки, которые живут на земле и под землёй. Вода хлынула в их жилища. Зверькам пришлось бежать из дому.

Каждый спасался от наводнения как умел.

Маленькая землеройка выскочила из норки и взобралась на куст. Она сидит и ждёт, когда схлынет вода. У неё очень несчастный вид, потому что она голодна.

Крот чуть не задохся у себя под землёй, когда вода залила берег. Он вылез из-под земли, вынырнул наверх и пустился вплавь – искать сухого местечка.

Крот – отличный пловец. Он проплыл много десятков метров, прежде чем выбрался на берег. Он очень доволен, что ни одна хищная птица не заметила его блестящей чёрной шкурки на поверхности воды.

Добравшись до берега, он снова благополучно нырнул в землю.

А с зайцем случилось вот что.

Заяц жил на островке среди широкой реки. По ночам он глодал кору с молодых осин, а днём прятался в кусты, чтобы не попасться на глаза лисе или людям.

Это был ещё молодой, не очень умный заяц.

Он и внимания не обращал, что река кругом его островка с треском сбрасывала лёд.

В тот день заяц спокойно спал у себя под кустом. Солнце пригревало его, и косой не заметил, как вода в реке стала быстро прибывать. Он проснулся только тогда, когда почувствовал, что шкурка его подмокла снизу.

Вскочил – а вокруг него уже вода.

Началось наводнение. Замочив только лапки, заяц удрал на середину островка: там было еще сухо.

Но вода в реке прибывала быстро. Островок становился всё меньше и меньше. Заяц метался с одного конца на другой. Он видел, что скоро весь островок исчезнет под водой, но не решался броситься в холодные быстрые волны: он не мог бы переплыть разбушевавшуюся реку.

Так прошёл весь день и вся ночь.

На следующее утро из воды торчал только крошечный кусочек острова. На нём росло толстое корявое дерево. Перепуганный заяц бегал кругом его ствола.

А на третий день вода поднялась уже до самого дерева. Заяц стал прыгать на дерево, но каждый раз обрывался и шлёпался в воду.

Наконец ему удалось вскочить на толстый нижний сук. Заяц примостился на нём и стал терпеливо дожидаться конца наводнения: вода в реке больше уже не прибывала.

С голоду помереть он не боялся: кора старого дерева была хоть очень жёсткая и горькая, но всё-таки в пищу пригодная.

Гораздо страшней был ветер. Он качал дерево так сильно, что заяц еле держался на суку. Он был точно матрос на мачте корабля: сук под ним раскачивался, как рея, а внизу бежала глубокая холодная вода.

По широкой реке под ним плыли деревья, брёвна, сучья, солома и трупы животных.

Бедняга весь затрясся от страха, когда мимо него, тихо покачиваясь на волнах, медленно проплыл другой заяц.

Он запутался лапами в хворосте и теперь плыл вместе с хворостом брюхом вверх, с вытянутыми ногами. Три дня просидел заяц на дереве.

Наконец вода спала, и он спрыгнул на землю.

Так ему и жить теперь среди реки на острове – до жаркого лета. Летом река обмелеет и он доберётся до берега.

Рыбак ставил мерёжи на лещей в залитых половодьем лугах. Он медленно пробирался на лодке сквозь торчащие из воды кусты.

На одном из кустов он разглядел какой-то странный рыжеватый гриб. Вдруг гриб прыгнул – и прямо к рыбаку в лодку.

В лодке он сейчас же обернулся мокрой взъерошенной белкой.

Рыбак довёз её до берега. Белка сразу выскочила из лодки и ускакала в лес.

Как она попала на куст среди воды и долго ли там просидела, – никто не знает.

Крылатым наводнение, конечно, не так страшно. Но и они натерпелись от половодья.

Жёлтенькая овсянка выстроила себе гнездо на берегу большой канавы и уже успела положить в него яйца.

Во время разлива гнездо смыло, яйца унесло водой, и овсянке пришлось искать себе новое место для гнезда.

А бекас сидит на дереве и ждёт не дождётся, когда кончится половодье.

Бекас – кулик. Он живёт на лесном болоте и пищу себе достаёт своим длинным носом из мягкой почвы.

Сидит, ждёт, когда опять можно будет шагать по мягкой болотной земле и делать в ней дырочки носом. Не улетать же с родного болота!

Все места уже заняты, и на другое болото его не пустят тамошние бекасы.

Один наш лескор, охотник, подкрадывался к уткам, сидевшим за кустами на озере. Он тихонько передвигал ноги в высоких резиновых сапогах – вода, выступившая из берегов, доходила ему до колен.

Вдруг за кустом перед собой увидел длинную серую гладкую спину какого-то чудовища, барахтавшегося в мелкой воде. Долго не раздумывая, он один за другим пустил два заряда утиной дроби в это неизвестное чудовище.

Вода за кустом закипела, вспенилась – и всё замолкло. Охотник подошёл и увидел там убитую им щуку длиной метра в полтора.

Сейчас щуки выходят из рек и озёр на берега, залитые полой водой, и мечут икру в траве. Мелкая водица здесь тёплая. Щурята, выйдя из икринок, уйдут в озёра и реки с отступающей водой.

Этого не знал охотник. Иначе он не нарушил бы закона, запрещающего охотиться с ружьём на рыб, выходящих весной на берега метать икру. Даже на щук и других хищников.

Зимой, в крепкие морозы, многие рыбы крепко спали.

Карась и линь ещё с осени зарылись в ил на дне. Пескари и уклейки зимовали в углублениях с песчаным дном. Сазан (он же карп) и лещ залегли на зиму в глубокие ямы речных и озёрных заливов, поросших камышом. Осетры с осени сбились в тесные кучи на дне ятовей – углублений в непромерзающих больших реках.

Все перечисленные выше рыбы проснулись и бросились метать икру – нереститься.

Странная рыба попадается в ручьях и реках по всей нашей стране, от Ленинграда до Сахалина. Узкая, длинная – с первого взгляда примешь её за змею. Плавников по бокам тела у неё нет – только на спине у хвоста. И когда она плывёт, то извивается, как змея. А кожа у неё дряблая, без чешуи, и вместо обыкновенного рыбьего рта у неё круглая дыра воронкой – присоска. Поглядишь на эту присоску и подумаешь, что это не рыба вовсе, а громадная пиявка.

В деревнях её зовут семидырка, потому что у неё по бокам тела, позади глаз, семь дыхательных щёлок.

Личинки семидырки, пескорои, похожи на вьюнов. Ребята часто ловят их для наживки на жерлицы – ставить на крупную хищную рыбу.

Бывает: присосётся семидырка к большой рыбе и путешествует с ней по реке – никак та от неё освободиться не может.

И ещё рассказывают рыбаки, будто семидырка присасывается к подводным камням. Присосётся и давай извиваться, дрыгать, дёргать всем телом. Камень и съедет с места: очень сильная рыба. В ямку на дне, где лежал камень, семи-дырка мечет свою икру.

По-учёному эта удивительная рыба-пиявка называется речная минога.

На вид-то она не очень приятна, но слегка поджаренная да с уксусом – объеденье!

По ночам на окраины города (имеется в виду Ленинград, ныне Санкт-Петербург. – Прим. ред.) начались налёты летучих мышей. Не обращая внимания на прохожих, они гоняются в воздухе за комарами и мухами.

Прилетели ласточки. Их у нас три вида: касатка – с длинным хвостом вилочкой и рыжеватым пятном на горле, воронок – с коротким хвостом и белым горлом и береговушка – маленькая, серовато-бурая, с белой грудью.

Касатка свои гнёзда делает в деревянных постройках на окраинах города, воронок лепит гнёзда прямо на каменных домах, а береговушка выводит птенцов в норках по обрывам.

Не скоро после ласточек появятся стрижи. Их легко отличить от ласточек: они с пронзительным визгом режут воздух над крышами. Они кажутся сплошь чёрными. А крылья у них не углом, как у ласточки, а полукругом, серпом.

БЕЙ ОТВЕТОМ ПРЯМО В ЦЕЛЬ! СОСТЯЗАНИЕ ВТОРОЕ

1. Когда чёрен – куслив и задорен, а покраснеет – сейчас же и присмиреет.

2. Какие съедобные грибы появляются первыми?

3. Зачем грачи ходят по полю за пахарем?

4. Кто раньше прилетает к нам – стрижи или ласточки?

5. Зачем скворцы и галки катаются верхом на коровах, овцах и лошадях?

6. Отчего домашние утки и гуси весной начинают вдруг тоскливо кричать и приходят в сильное возбуждение?

7. Какие птицы страдают от весеннего разлива?

8. На каких рыб в весенний разлив запрещается охота с ружьём?

9. Кто больше боится холода – птицы или гады?

10. Шило-вило-мотовило, по-немецки говорило, – спереди шильце, сзади вильце, на спине синее суконце, сысподу бело полотенце.

11. Отворились двери без петелек, забегали собачки бесхвостые.

12. Чёрен, да не бык, шесть ног без копыт, летит – воет, а сядет – землю роет.

13. В мае месяце появился не рак, не рыба, не зверь, не птица, не человек. Нос долог, голос тонок, летит – кричит, сядет – молчит. Кто его убьет, тот свою кровь прольёт.

14. Один льёт, другой пьёт, третий растёт.

15. Весь мир кормлю, а сама не ем.

16. Без крыльев летят, без ног бегут, без паруса плывут.

Yandex.Share

Разделы:

Н е птичка,
а с крыльями.

У тром ползает,
в полдень недвижима,
а вечером летает.

Бейте меня,
колотите меня,
на престол с царём
сажайте меня!

Вороная, да не кобыла,
чёрная, а не медведь,
шесть ног без копыт,
рога есть, а не бык.

Где хочу,
там и скачу,
ни на кого не погляжу,
царя — и того разбужу.

Друг мой
Спит со мной,
В печальном ходит —
Не знай по ком.

Каренький жеребчик
погладиться не дает.

Мала, а проворна:
где бывает —
там повелевает;
в шатёр взойдёт —
богатыря перевернёт.

Маленька
барынька
в полночь разбудила.

Маленька барышня
вельможу разбудила.

Маленька,
горбатенька
на кряж вскочила,
кряж поворотила.

Маленька,
пузатенька
кряж ворочат.

Маленька,
удаленька,
во дворец вступила,
царя пробудила.

Маленька,
чёрненька
кряж повернёт.

Маленький вьюрочек
колоду ворочат.

Маленький,
горбатенький
колоду ворочат.

Маленький,
каренький
большу колоду поворачиват.

Маленький,
чёрненький,
а колоды ворочат.

Маленько,
чёрненько
колоду ворочает
(хоть кого поворотит).

Мачинка колодой ворочает.

Милый мой
спит со мной,
а погладиться не даёт.

На таком-то месяце,
на елховой пятнице,
родился зверь с глазами сокольими,
с попрыгом козлиным.

Народился зверь
на марте на месяце,
в соловью пятницу;
у этого зверя
никто не уйдет, не уедет:
ни царь в Москве,
ни король в Литве,
ни красна девица
в высоком терему.

Ни сесть на конька,
ни погладить конька.

Пой, корми, а погладить не даётся.

Пой, корми своей кровью и телом,
а погладиться не даёт.

Толстенький карапузик,
от него и царю достается.

Черной скачет,
черной пляшет,
черной пятки не видать.

Чёрна лошадка,
ни сесть, ни подрочить.

Чёрненьна,
маленька,
в платье вскочила,
царя разбудила.

Чёрненька,
маленька,
на всех садится,
царя не боится.

Чёрненька собачка
в горенку ступила,
царя разбудила.

Чёрненький,
маленький
царя подымат.

Чёрненько,
маленько,
а кряж поворотит.

Чёрненький мужичок
с боку на бок поворачивает.


Маленький,
удаленький,
лосиный скок,
звериный взгляд;
пять братьев ловили
да не изловили;
два брата словили
да и убили.

Везли борова
из Волосяного города
через Лобково,
через Глазково,
через Носково,
через Ротково,
через Брадково,
приведу в Ноготково
да и убью.

Поймал вора в Головкине,
нёс я вора через Бровкино,
через Глазково,
через Роткино,
через Бородкино,
принёс в Ноготково,
тут ему и ухо дали.

Поймал я коровку
в тёмных лесах;
повёл я коровку
мимо Лобкова,
мимо Бровкова,
мимо Глазкова,
мимо Носкова,
мимо Щечкова,
мимо Ушкова,
мимо Роткова,
мимо Губкова,
мимо Ускова,
мимо Бородкова,
мимо Шейкова,
мимо Грудкова,
мимо Ручкова,
мимо Плечкова;
привёл я коровку
на Ноготково,
тут я коровку
и стал принимать (убивать).

Поймал корову в Головкине,
нёс я корову через Бровкино,
через Глазково,
через Роткино,
через Бородкино,
подвели корову к Ногаткину
да и хлоп.

Поймали волка в Волосатове,
тащили волка
через Лобково,
через Глазково,
через Носково,
через Ротково,
убили волка в Ногтеве.

Поймали волка в Волосатове,
тащили волка чрез Лобково,
чрез Гладково,
чрез Палково,
чрез Рашково,
убили волка в ногтях.

Тащу я вола
через Лобково,
через Бровково,
через Глазково,
через Носково,
через Ротково,
проведу в Ноготково
да и убью.

Н а бугре растет дом,
а во ржи копаются свиньи.

Антипкин сын подтыкался,
пошёл в лес свиней загонять.

Беленький детинка
пошёл в лядинку,
застал всю скотинку.

Костяной Гаврилка
скочил на лядинку,
разгонял всю животинку.

Костян,
деревян,
через гору свиней гнал.

Костянтин
через гору свиней гоня.

Маленький,
горбатенький,
зубастенький,
повадился в луга
утят таскать,
а ему ещё спасибо.

Маленький,
горбатенький
утят
таскать.

Маленький,
коротенький,
повадился в болотинку
утят таскать.

Маленький Трофимец
скочил на овинец,
овина не молотит,
а садиво распустил.

Сел Ерёмка на рябинку,
погнал скотинку.

Скочил в лядинку,
выгнал всю скотинку
и коровушку под ноготок.

Слепой Демид
в чащу ходил,
поросят давил.

Слепой Гаврило
по лесу ходя,
свиней загоняя.

Слепой Матвей
по полю загоняя свиней.

Сукук Суканка
вскочил на полянку,
всех овец разогнал.

Сухой Гаврилка
скочил на лядинку,
разогнал всю скотинку.

Сухой Сухонька
скочил в полянку
овец гонять.

Ходит сухой Данило,
ходит по болоту,
свиней собирает.

Царь Костянтин
гонит кони через тын.

Ворон, да не конь,
счерна, да не медведь,
рогат, да не бык,
ноги есть, да без копыт,
летит, так воет,
сядет на землю —
землю роет.

Два рога — не бык,
шесть ног без копыт,
лезет на гору — не спотыкнётся.

Землю роет,
а сам воет;
шесть ног без копыт,
есть рога, да не бык.

И дёт воин,
землю роет,
на ногах — без копыт,
есть рога, да не бык.

Летел,
гудел
Дюк.

Летит, а не птица,
воет, а не зверь.

Л етит ворон —
сам не чёрен,
есть рога — сам не бык,
шесть ног — без копыт.

Л етит птица втык,
ревёт как бык,
на землю падёт —
землю дерёт.

Л етит пуля, жужжит,
я вбок, она за мной,
я в другой, она за мной,
я хвать:
ан это что такое?

( Л етит, урчит),
по-бычьи мычит,
по-медвежьи рычит,
на землю падёт —
землю дерёт.

С идит бык,
у него шесть ног —
и все без копыт.

Ч ёрный ворон с рогом —
а не бык,
об шести ног —
без копыт.

Чёрен — да не ворон,
рогат — да не бык,
кверху идёт —
рёвом ревёт,
книзу идёт —
землю дерёт.

Ч ёрен — да не ворон,
рогат — да не бык,
летит — воет,
сядет — (землю) роет.

Чёрен — да не ворон,
рогат — да не бык,
летит как птица,
рычит как зверь;
рычит, ревёт,
свою глотку рвёт.

Ч ёрен — да не ворон,
рогат — да не бык,
шесть ног — без копыт,
идет — землю дерёт (земли не дерёт).

Чёрен как чёрт,
воет как лев,
летит как ветер.

Ч ёрен — не ворон,
карий — не мерин,
шесть ног — без копыт,
с рогами — не бык.

Черный ворон,
с рогом, а не бык,
об шести ног без копыт.


Ш ёл Мартын,
видит тын,
подумал немножко,
полез —
словно кошка.

В мае (марте) месяце
на восьмой тысяче
родился конь крылатый,
не боится царя в палате.

В мае месяце
четвёртой тысячи
появился не рак, не рыба,
не зверь, не птица,
не человек:
нос долог,
голос тонок,
летит — кричит,
сядет — молчит,
цари его боятся,
короли страшатся,
кто его убьёт,
тот свою кровь прольёт.

В мае месяце летели птицы:
крылья у них орловы,
груди слоновы,
ноги львовы,
носы железны;
мы их бить,
а они — нашу кровь пить.

Есть птица: нос у ней слоновый,
голова мед­вежья;
летит — визжит, а сядет — укусит.

Есть птица хорохор,
не боится ни царя, ни князя;
а кто ее убьет,
тот кровь свою прольёт.

Крылья орловы,
хобота слоновы,
груди кониные,
ноги львиные,
голос медный.
носы железны;
мы их бить.
а они — нашу кровь лить.

Летает птичка,
собой невеличка;
влетит в палаты.
разбудит царя.

Летел орёл,
сел орёл на престол;
кто орла убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Л етела птица орёл,
говорила с царём:
"Ела всех царей и князей,
только не ела
ветра в поле
да рыбы в море".

Л етела птица орёл,
села на престол
и говорит со Христом:
"Господи, господи,
дал ты мне волю
над царем-царевичем,
над королем-королевичем
и над зверем лесным,
не дал ты мне воли
над рыбкою в море".

Летела птица Пропитай,
села на дерево Китай;
кто ее убьет —
свою кровь прольёт.

Летит гонец
с конца в конец,
летит — ворчит,
сядет — молчит,
а кто его убьёт,
тот кровь свою прольёт.

Летит — кричит (визжит),
сядет — молчит;
убьёшь — свою кровь прольёшь.

Летит Мамыра,
нет ни лица, ни рыла.

Л етит Мамыра —
ни лица, ни рыла,
кто убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Летит птица Гаганур,
пищит разным голосам:
"Ой, я млада согрешила,
всякой крови напилась".

Летит птица горбата,
наперёд покляпа (проклята),
поёт громогласно,
всему миру ужасно;
кто её убьёт,
кровь свою прольёт.

Л етит птица —
не крылата,
не перната,
носик долгий,
голос тонкий,
кто её убьёт,
тот человеческую кровь
прольёт.

Л етит птица,
не синица:
носок тонок,
голос звонок —
кто её убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Летит птица:
нос долог,
голос звонок,
крылья остры;
цари ее боятся;
кто её убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Летит птица,
нос как спица:
кто эту птицу убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Л етит птица носата
и крыласта,
голосом вопит,
как в трубу трубит,
мужики боятся,
ворота закрывают.

Л етит птица перната
к царю в палаты,
поёт, воет,
никого не боится.

Летит птица юн.
летит, взвивается,
другом называется;
кто эту птицу убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Л етит птичка
собою невеличка,
влетит в палаты —
разбудит царя.

Мал малышок,
буян на носок,
вина в рот не берёт,
век песни орёт.

Мал малышок,
буян на носок,
не хмелен, а песни орёт.

На море, на возморьи,
на белом камне
сидит птица под тутуем;
Она Богу молится, взмоляется,
царю поклоняется.
Дал Бог ей волю
в царе и царице,
в молодце и девице,
не дал Бог воли
в рыбе да в море.

Н а море, на окияне,
на горе Васияне
сидит птица, воспевает,
сама себя выкрашает:
"Никто от меня не уйдёт:
ни царь, ни царица,
ни красная девица,
ни старец в келье,
ни младенец в зыбке,
только уйдёт от меня
рыба в море
да ветер в поле".

Н е зверь, не птица,
а нос, как спица.

Не зверь, не птица,
а стан его тонок,
голос его звонок;
кто его убьет,
тот свою кровь прольёт.

Не зверь, не птица,
в носу — спица;
собой тонка,
голосом звонка;
орды от нее стонут,
знатные дрожат;
кто её убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Н е рак, не рыба,
не зверь, не птица,
кто его убьёт,
тот кровь свою прольёт.

Н ос долог,
голос звонок.

Об шести ногах.
об четырех крылах,
нoc слоновий,
голова медвежья.

Остро — не ковано,
коснусь — поколоно.

Первого мая
вылетела птичка из рая;
кто её убьёт,
тот свою кровь прольёт.

Поёт, поёт,
на колени припадёт;
вскочет, заточит
да опять запоёт.

Придёт месяц май,
вылетит птица в рай,
кто её убьёт,
тот свою кровь прольёт.

П рилетел птах
о семи ног,
есть ему воля
над царями, князьями
и духовными властями,
только нет ему воли
достать рыбы в море.

С ам всех обижает,
а на всех жалуется.

Самого не видно,
а песню слышно.

С амого чуть видно,
а голос слышно.

С идит пташка на листу
и молится Христу:
"Дал ты мне волю над всей ордой,
не дал ты мне воли
над рыбой в морей."

С идит Филка
на трех вилках.
и дал ему божи
всего множи,
не дал ему боже
щуки в море.

Архиерейские певчие у царя просили,
чтоб их из ружей били; а царь говорит:
"При­дите ко мне на зимнего Миколу, попойте". —
"Нет, у нас кафтанчики коротки и голосу нeт!"

В тёмном лесе
бёрда висят.

Летели птицы райские,
пели песни царские:
"Боже, ты боже!
Не дал ты нам воли
над рыбой в море".

Мёртвые встанут,
да живых кусать станут.

Мёртвые встанут,
живых будут есть.

На вешнего Миколу, мёртвые люди встанут
живых людей поедать, по двенадцати на одного.

Кто больше себя олова донесет?

К то на свете всех сильнее?

К то трудолюбивее всех на свете?

С ам мал,
незаметно хожу,
но больше себя ношу.

Сидит птица в кусту,
молится Иисусу Христу,
всё ест, а одно не ест.

У кореньев дерев —
ратная сила.

В лесу да в раменье
кипит да взваривает.

В лесу котелок
кипит, кипит,
а укипи нет.

За леском, леском
кипит гора с песком.

За полем горшочек
и кипуч, и горяч.

На поле котелок
кипит, не плывёт,
и укипи нет.

На поле на раменье
кипит вода без каменья.

На поле на Романове
кипит бук без каменья.

Построен терем
без топоров и углов.

Среди леса
квашня киснет.

Стоит дерево под вершину браво,
под корень сила бьется.

Шли плотнички без топоров,
срубили избу без углов.

Пришли мужички без топоров,
срубили избу без углов.

Ходили мужики в лес без топоров,
срубили избу без углов.

В округ носа вьётся,
а в руки не даётся.

Легко порхает,
сама не знает;
кто взглянет —
тот угадает.

Н е птица, а летает,
с хоботом, а не слон,
никто не приучает,
а на нас садится.

О сенью в щель заберётся,
а весной проснётся.

Ч ёрненький хохолок
воткнулся в потолок.

Ч то над нами
вверх ногами?

Кто над нами
вверх ногами?

Мертвые встанут,
живых поедят.

Над нами —
вверх ногами,
ходят — не страшатся,
никого не боятся.

Насилу околели,
всему миру надоели.

Л етит по-птичью,
а ревёт по-бычью.

Л етит птица:
не ест ни ржи, ни жита,
а ест тура да оленя
да красного деня.

Л етит — говорит,
а сядет — молчит.

В исит яичко —
приткнуто к тесничке,
кто его пошевелит,
тот и убежит.

Двенадцать топоров
рубят церковь без углов.

А кто ткёт без ставка и рук?

Н е по рыбам,
а сети расставляет.

О дежды себе не шью,
а ткань всегда тку.

О дин —
семерых положил (полонил).

Что вад нами
вверх ногами?

Н е поп, а с крестом.

Б ез топора
построена изба.

В углу висит сито,
не руками свито.

И з угла в угол
протянуто решето.

Н а потолке
в уголке
висит сито —
не руками свито.

Старик метёт по горнице
мётлы стоят по околице.

Т оньше этой пряжи
не найдёшь в продаже.

Т янется нитка,
а клубок не смотать.

М аленькая птичка,
а громко поёт.

Н а печи кочет поёт,
спать Акулине не даёт.

П од полом,
едет барин с колоколом.

Н е солнце,
не огонь,
а светит.

Невеличка
птичка —
носок востёр;
сидит на престоле,
говорит со Христом:
"Дал ты мне волю
над царём, над королём,
не дал ты мне воли
над синим морем".

Сидит птица на кусту,
молится истинному Христу:
"Слава тебе, Господи!
Дал мне, Господи, волю
Надо всей ордою;
не дал мне воли
в синем море".

Бежит бык о шести ног,
сам без копыт,
ходит — не стучит.

Ворон, да не конь,
счерна, да не медведь,
шесть пот без копыт,
рогат, а не бык.

Вороно, да не конь,
черно — не медведь,
крылато — не птица,
шесть ног — без копыт.

Дедушка ежок
па печи дыру прожёг.

Жеребец гнед,
на нём шерсти нет,
есть рога, да не бык,
шесть ног — без копыт.

Красненький Никитка
в щёлку глядит.

Над нами
вверх ногами
медведь с рогами ходит —
не страшится.

Нашего быка дома не любят,
на базаре не купят.

О шести ног без копыт,
ходит — не стучит.

Пригаринка от горшка:
четыре ножки,
два рожка.

Рыж, да не конь,
рогат, да не баран,
дома не любят
и на базаре не купят.

У кого усы длинее ног?

Через тридцать пять валов
лазит птичка без крылов.

Чёрен, да не ворон,
рогат, да не бык,
шесть ног без копыт.

Чёрен, чёрен, да не бык,
о шести ног, да без копыт.

Что над нами вверх ногами?

Шесть ног, да без копыт,
рога есть, а не бык,
и борода, а не старик.

Под палатями —
растаки матери.

Петух певец
состроил хлевец,
в этом хлевце
шестьдесят хлевцов,
в каждом хлевце
по одной овце.

Читайте также: