Уколы грузия против онкологии

Послеоперационный период длится всего несколько часов, а период реабилитации проходит быстро.

ТБИЛИСИ, 24 окт — Sputnik. В Тбилисской центральной больнице лечат злокачественную опухоль признанным в мире, инновационным методом радиочастотной аблации (РЧА).

Съемочная группа Sputnik побывала в клинике и пообщалась с врачами, чтобы узнать больше об этом методе лечения рака.

"С помощью этого метода происходит удаление опухоли, то есть уничтожение опухолевых образований под воздействием радиочастотного импульса", — сказал врач-радиолог Николоз Онашвили.

По его словам, во время операции происходит физическое воздействие на опухолевую клетку, вызывающее повышение ее температуры приблизительно до 50-90 градусов Цельсия и омертвение.

"В том случае, если радиочастотный импульс попадает непосредственно на опухолевое образование, оно погибает, то есть происходит его аблация*. Именно в этом заключается суть метода – убить опухоль так, чтобы минимально повредить близлежащие ткани", — отметил Онашвили.

Врач Николоз Онашвили прошел длительную практику в клиниках Европы и Азии в этом направлении, а также является учеником профессора Флориана Волфа из Австрии, который будет проводить грузинским пациентам операцию в течение двух дней.

Одна из пациентов — 56-летняя Майя Бахтадзе. В 2014 году ей сделали операцию по удалению прямой кишки, на которой была опухоль, а после этого назначили химиотерапию, которую женщина делает последние полтора года. О том, что данный метод начали применять в Грузии, она узнала от близких и решилась на операцию.

"Я узнала об этом методе еще после операции, но тогда его использовали только в Турции, а я была слишком слаба, чтобы туда поехать. Когда узнала, что операцию начали делать в Грузии, сразу же решилась, ведь это шанс для меня. Сейчас у меня три образования на печени, два из них собираются убрать. Посмотрим, что получится", — сказала Бахтадзе.

Послеоперационный период длится всего несколько часов, а через день пациент может вернуться домой. Из-за того, что во время операции делается всего трех- или четырехмиллиметровый надрез, период реабилитации проходит быстро.

"Это минимальный инвазивный метод (медицинская процедура, связанная с проникновением через естественные внешние барьеры организма — кожа, слизистые оболочки и так далее, прим. ред.), который используется в лечении разных органов, но впервые был применен в случае печени. На данном этапе аблация злокачественных опухолей печени самая широко используемая", — подчеркнул профессор главной клиники медицинского университета Вены Флориан Волф.

Данная операция, которую врачи чаще называют процедурой, делается на самых ранних стадиях, когда на органе есть одно образование, а также при возникновении нескольких образований. Их размер не должен превышать три сантиметра, а количество, желательно, не должно быть больше трех. Однако врачи утверждают, что есть случаи, когда аблацию делали и при более больших образованиях.

Данный метод используется в Грузии уже полтора года, и за это время грузинским врачам удалось провести 15 операций, все из них закончились положительными результатами.

На вопрос, отступает или нет опухоль после аблации, врачи отмечают, что в некоторых случаях данная операция завершается полным исцелением пациента, но есть и такие случаи, когда происходит задержка развития опухоли, что также немаловажно для пациентов, борющихся с заболеванием.

Операция длится приблизительно от сорока минут до полутора часа. Она финансируется в рамках всеобщего страхования. А те, кто не имеют страховку, должны будут заплатить пять тысяч лари (около трех тысяч долларов).

* Абляция – это отторжение части тканей посредством радиочастотного или лазерного излучения, воздействующего на белки тканей и вызывающего отторжение части клеток.

ТАМ ЧУДЕСА,ТАМ ЛЕШИЙ БРОДИТ,,

• Recent Entries
• Friends
• Archive
• Profile

• Add to friends
• RSS

Вот еще что нашла в нете из своей давнишней работы Специальным Корреспондентом в газете "Жизнь"..
Жизнь (Москва) , .2005 Саяна Маеркова
УКОЛ ОТ РАКА.
В России впервые началось производство лекарства на основе крови рожениц
Фото Максима Красницкого
ДВОЕ российских ученых совершили настоящую революцию в медицине, изобретя лекарство, способное возвращать к жизни потерявших надежду онкобольных.
Они превращают в лекарство от рака пуповинную, плацентарную и абортную кровь.
Производство экспериментальных партий препарата "Профеталь" в ампулах существует в России уже около месяца, его выпуск начат пермским Институтом новых медицинских технологий в Краснокамске.
Авторы уникального лекарства - академик РАН Валерий Черешнев из Екатеринбурга и доктор медицинских наук Сергей Родионов из Перми.
Они создали препарат на основе чудо-белка альфа-фетопротеина, который и останавливает рост опухолей, и уничтожает их. После многократных клинических испытаний изобретение на применение чудо-белка альфа-фетопротеина получило восемь патентов. -
Могу ответственно заявить: наша технология революционна, - рассказал Сергей Родионов, директор по научной работе и производству пермского Института новых медицинских технологий.
Чистота
Сырья для производства спасительного лекарства - пуповинной, плацентарной и абортной крови - во всем мире более чем достаточно. Но только российским ученым удалось довести этот материал до уровня универсального лекарства. -
Нам удалось добиться такой высокой степени очистки содержащегося в этом сырье белка, что в нем уже просто невозможно обнаружить ни одного вируса и никаких ненужных примесей, - рассказывает Сергей Юрьевич. - Сначала вся кровь проходит карантин и тщательную проверку на вирусы гепатита, ВИЧ-инфекции, туберкулез и сифилис. Бывает, мы бракуем около 50 процентов крови, оставляя только здоровую, поскольку лишь она может дать полноценную сыворотку для производства альфа-фетопротеина. 1 г белка альфа-фетопротеина (это 16 000 доз) мы получаем из 50 литров плацентарной крови.
Эмбрион -
Этот белок обнаружили еще в начале прошлого века, и только у эмбриона, - рассказывает Родионов. - В норме чудо-белок обнаруживается в сыворотке плода начиная уже с 4-й недели беременности. Его концентрация достигает пика между 12-й и 16-й неделями беременности, а потом вплоть до рождения ребенка постепенно снижается.
Мази и экстракты из эмбриональных тканей поначалу применяли для лечения трофических язв у человека. Снимали воспаление и лечили плохо заживающие раны 10-процентной мазью из эмбрионов животных.
Потом однажды экстракты из эмбриональных тканей и органов успешно применили в противоопухолевой терапии и, изумившись результату, начали изучать уникальное явление. Появились исследования опухолевого роста во время беременности. -
Мы заметили, что беременные женщины крайне редко болеют раком, - рассказывает Родионов. - У полноценно рожавших несколько раз женщин снижен риск заболевания раком молочной железы. А женщины, рожавшие преимущественно мальчиков, оказались менее подвержены онкологическим заболеваниям молочных желез.
Сначала препарат проверяли на крысах. Опухоль уменьшалась, а продолжительность жизни крыс увеличивалась. Не хуже оказались результаты опытов на морских свинках, кроликах, макаках. И тогда эксперименты провели на 1000 добровольцев, среди которых были и те, от кого уже отказались врачи. В клинику привозили больных на носилках, а они уходили домой на своих ногах. Так было даже со случаем метастазов в кости, которые сегодня еще не лечатся.
Производство
Нас пустили в святая святых - в лабораторию, где производится чудесное лекарство "Профеталь". Здесь строгий режим допуска. На входе снимаем верхнюю одежду, переобуваемся. Персонал приходит на работу без косметики, работает в специальной униформе. Помещение обдувается специально очищенным воздухом. В боксе ни пылинки, все стерильно.
Производство еще невелико. Оно обеспечивает проходящих сейчас лечение больных. Каждому из них требуется курс лечения от 30 до 90 ампул "Профеталя", по одному уколу в день.
Понимая, что ни одно производство не способно обеспечить потребность страны в такого класса препарате, ученые начинают обучать специалистов со всей России, как применять "Профеталь". -
В свободной продаже "Профеталя" не будет, - уточняет Сергей Родионов. - Он будет назначаться только врачами и продаваться в онкоцентрах страны. И дешевым наше лекарство не будет. Но оно станет хотя бы доступным: одна ампула стоит от 1000 до 1500 рублей. Наше средство - не панацея. Возможны и неудачи, особенно если больной упустил время, обращаясь ко всяким колдунам и травникам. Так что чем раньше человек обратится за помощью к врачам, не запуская болезнь, тем больше шансов выжить.
Таблетки -
К концу нынешнего года на основе белка мы планируем создать таблетки для профилактики рака. Число раковых и опухолевых заболеваний намного снизится. "Профеталь", кстати, лечит не только онкозаболевания. Получены прекрасные результаты лечения туберкулеза, бронхиальной астмы, хронического гепатита, цирроза печени, заболеваний желез внутренней секреции, колита. Проходят исследования препарата на предмет излечения от рассеянного склероза. -
Переворот в отечественной науке и фармакологии дает сотням тысяч людей шанс выжить, выздороветь, - признался Сергей Родионов корреспондентам "Жизни". - Возможно, такой ход событий даже и не входит в планы Бога.Но я смею надеяться, что все происходящее сейчас в медицине происходит все же с согласия Божьего. То, что кровь одного человека помогает выжить умирающему, даст нам всем возможность ощутить себя единым целым.
Фото: -
Сергей Родионов -
84-летняя пациентка Родионова до лечения "Профеталем". - .
и через 60 дней. Раковой опухоли щеки - как не бывало! -
Чудо-лекарство выпускается и в ампулах, и во флаконах
.Автор
САЯНА МАЕРКОВА

Ps на сегодняшний день Рак лечится содой!

витамин B17 против рака (нужно есть абрикосовые косточки)

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.

Как они побеждают онкологию и сколько стоят?

25.10.2018 в 13:19, просмотров: 11868

Каждый год почти 10 миллио­нов человек в мире получают онкодиагноз. В России рак обнаруживают ежегодно у 27 тысяч пациентов. Смертность от него находится на втором месте, уступая лишь сердечно-сосудистым заболеваниям. Победить болезнь сейчас пытаются ученые всего мира. И у них это постепенно получается. В октябре 2018 года Нобелевскую премию по медицине дали Джеймсу Эллисону из США и Тасуку Хондзё из Японии за новый метод лечения рака.

Заведующий научным отделом онкоиммунологии Национального медицинского исследовательского центра онкологии им. Н. Н. Петрова Ирина БАЛДУЕВА рассказала, как работает новое лечение и когда нам удастся вылечить рак.

В норме наша иммунная система постоянно отслеживает, вовремя отлавливает и уничтожает раковые клетки. Но бывает, что иммунитет перестает видеть, распознавать их и, соответственно, бороться с ними. В итоге развивается болезнь. Один из способов лечения — химиотерапия — может убить далеко не все опухолевые клетки. Некоторые выживают и дают рост новой опухоли. Иммуноонкологические препараты (за их изобретение в этом году и дали Нобелевскую премию. — Ред.) способны заставить иммунные клетки организма увидеть опухоль и убить ее. Эти препараты связываются со специальными белками (CTLA-4 и PD-1. — Ред.) на поверхности клеток иммунной системы (Т-лимфоцитов. — Ред.), на раковой клетке и растормаживают противоопухолевый иммунный ответ. Он запускается, лимфоциты замечают раковые клетки и разрушают их.

Это настоящий прорыв в онкологии и иммунологии, это будущее. Какие виды рака можно лечить с помощью новой терапии? Если в опухоли есть определенные маркеры, то эти препараты можно назначать вне зависимости от расположения рака. Но если этих маркеров нет, то иммунная терапия не поможет. Представьте, что рак — это кубик Рубика. Так вот, новые препараты умеют блокировать, предположим, только синие квадратики. Если они в кубике Рубика есть, то опухоль можно победить. Но сейчас разрабатываются препараты, которые направлены и на другие квадратики — красные, желтые, зеленые. Как только мы научимся блокировать все части нашего воображаемого кубика Рубика, то научимся лечить и все виды рака.

СЛУЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ

Открытие было сделано больше 20 лет назад. В медицине, биологии не бывает такого: сегодня открыл, а завтра уже получил Нобелевскую премию. Все лауреаты работают много лет, это длинный путь.

Что касается данного открытия, то оно было сделано очень интересным образом. [Ученые] изучали препарат для лечения аутоиммунных заболеваний — то есть агрессии иммунитета на ткани и клетки собственного организма. Все новые лекарства в обязательном порядке тестируют на аутогенность; должно быть доказано, что они не вызывают опухолевый рост. Так вот, препарат, о котором я вам рассказываю, подвергли такому же испытанию. Его давали лабораторным животным с различными видами опухоли. И оказалось, что лекарство разрушало их! Это был невероятный удивительный побочный эффект! Как получилось, что препарат, направленный на то, чтобы затормозить аутоиммунные реакции, убил опухоль? Ученые стали выяснять это и в процессе сделали открытие белков CTLA-4 и PD-1. На основании этого появились и иммуноонкологические препараты.

ЧУДО-ТАБЛЕТКИ НЕТ

Сейчас врачи-онкологи получили целый арсенал лекарственных средств. Они позволяют контролировать опухолевый рост и излечивать пациентов, которые до недавнего времени считались безнадежными. При этом надо понимать, что одной чудо-таблетки, которая раз и навсегда победит любой рак, нет. Ведь опухоль очень многолика, ее клетки находятся в разных фазах цикла: одни отдыхают, другие делятся, в-треть­их происходят какие-то мутации.

Поэтому необходимо выстраивать индивидуальный подход к каждому пациенту. Если опухоль быстро растет, нужны химиопрепараты, которые будут ее разрушать. Таргетная терапия направлена на определенные белки, влияю­щие на рост и распространение опухоли.

Контроль за раковыми клетками, которые остались после применения химиопрепаратов — это, конечно, иммунная терапия.

Сейчас идут исследования в области генной терапии. Ее суть заключается в том, что у пациента забирают его собственные Т-клетки (они составляют часть иммунной системы. — Ред.), помещают в них гены, которые способны распознать злокачественные клетки и разрушить их, и вводят их обратно пациенту. Такое лечение может помочь больным лейкозом, которые нечувствительны к трансплантации костного мозга, к химиопрепратам и иммунной терапии. Такие лекарства уже есть за рубежом, они используются (предполагается, что в США курс генной терапии будет стоит около 300 тысяч долларов. Это примерно 19,7 миллионов рублей. — Ред.). Мы тоже разрабатываем похожий препарат. Одно его введение может излечить пациента! Я уверена, за это (исследования в области генной терапии при лечении рака. — Ред.) тоже непременно будет вручена Нобелевская премия.

ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ

У химиотерапии есть побочные эффекты. Например, тошнота, рвота, проблемы с пищеварением и так далее. Они могут длиться около 10 дней, а потом — пройти. К сожалению, побочные эффекты при применении иммуноонкологических препаратов более длительные. И мы их только учимся лечить. Иммунная система начинает возмущаться и атаковать собственные клетки. В результате возникают очень серьезные аутоиммунные болезни. Например, воспалительные заболевания кишечника, надпочечников, воспаление щитовидной железы. Не исключено, что в результате такого лечения рак не пройдет, но к нему добавится, например, язвенный колит или болезнь Крона. Вот такая непростая история. Иммунная терапия — это не волшебная таблетка, которую выпил и ты здоров. Но онкологи сейчас учатся обращаться с этими препаратами и справляться с побочными эффектами.

МИЛЛИОНЫ НА ЛЕЧЕНИЕ

Многие иммуноонкологические препараты уже зарегистрированы в России. Например, ипилимумаб, ниволумаб. Последний используется для профилактики прогрессирования рака. Например, пациента прооперировали, но есть высокий риск дальнейшего распространения заболевания.

К сожалению, все эти препараты пока очень дорогие. Например, некоторое время назад стоимость ипилимумаба — для лечения необходимо четыре введения этого препарата — достигала четырех миллионов рублей. Но сейчас ипилимумаб стоит значительно меньше. Здесь работает простое правило: чем больше препарат используется пациентами, тем он становится дешевле. Кроме того, Министерство здравоохранения Российской Федерации закупает некоторые препараты, и пациенты получают их.

На первой-второй стадии рака можно обойтись более дешевыми способами лечения, но, например, на третьей (стадия, при которой опухоль уже появилась в близлежащих тканях, но ее нет в других частях тела. — Ред.) или четвертой стадии (опухоль распространилась в отдаленные от места первичного поражения органы тела. — Ред.) — финансовые затраты уже очень серьезные, а лечение болезни требует очень больших усилий. Поэтому мы сейчас постепенно возвращается к тому, что надо проводить регулярные профосмотры и выявлять заболевание на ранних стадиях. К сожалению, рак сейчас очень помолодел, например, к нам приходят молодые 23-летние девушки с раком молочной железы. Но и лечение прогрессирует. Рак сейчас — это хроническое заболевание, которое требует постоянного контроля. Но не надо к нему относиться как к приговору. Я уверена, мы уже на пути к его излечению.

Новые прорывы обязательно будут, долго ждать не придется. Речь идет не о 20–30 годах, а о гораздо меньшем времени.