У ответчика болен раком

Итак, опухоль выявлена. Вдохнули-выдохнули, попросили о поддержке близких. И действуем по следующему алгоритму.

Почему и зачем?

Во-первых, это необходимо для статистического учета, из которого планируется финансирование каждого региона по количеству наблюдаемых и вновь выявленных онкологических больных.

Во-вторых, для личной уверенности в том, что вы бесплатно будете обеспечены дорогими исследованиями, лечением и динамическим наблюдением в последующие годы. А при необходимости – и крайне недешевыми таргетными препаратами или недоступными без онколога специальными обезболивающими средствами.

Безотлагательно – это не прямо завтра, но и не откладывая на пару месяцев.

Почему и зачем?

Важно!Стартовое обследование в обязательном порядке должно включать в себя:

КТ (компьютерную томографию); комплексное УЗИ (щитовидной и молочных желез с регионарными лимфатическими узлами, органов брюшной полости и забрюшинного пространства с парааортальными лимфатическими узлами, органов малого таза с тазовыми, подвздошными и паховыми лимфатическими узлами); радиоизотопное исследование костей скелета (сцинтиграфию скелета); МРТ головного мозга.

По возможности также необходимо сделать МСКТ (мультиспиральную компьютерную томографию) всего тела с контрастированием и ПЭТ КТ (позитронно-эмиссионную томографию).

А именно – укреплять свой иммунитет для борьбы с раком.

Почему и зачем?

Во-первых, для того, чтобы опухолевые клетки медленнее размножались. Чем выше у здоровых клеток способность вырабатывать собственный интерферон, тем лучше организм противостоит разрастанию опухоли и появлению метастазов. Если эта возможность снижена, необходимо поддерживать организм готовыми интерфероновыми препаратами. В своей клинической практике я часто использую, например, виферон в виде свечей как дополнительное лечебное средство. Оно обеспечивает противоопухолевую активность, противовоспалительное и детоксикационное действие, лучшую переносимость агрессивных лекарственных средств и снижение лучевых реакций у пациентов, перенесших или получающих лучевую терапию. Свечи с интерфероном особенно показаны при раке шейки матки и яичников, раке почки и предстательной железы, раке толстой кишки, печени и поджелудочной железы, молочной и щитовидной желез, лимфоме. В некоторых СМИ сегодня есть информация о том, что интерфероны вызывают рак. Но это в корне неверно: интерфероны, наоборот, используются во всем мире для лечения онкологических заболеваний.

Почему и зачем?

Во-первых, для того чтобы использовать для лечения самые современные и эффективные препараты. Скажем, в последние годы активно развивается иммунотерапия злокачественных опухолей моноклональными антителами. Это дорогостоящие препараты, имеющие очень четкие показания к применению. Кстати, для того чтобы получать не только нужную информацию, но и сами подобные лекарства, и необходимо встать на учет к районному онкологу.

Почему и зачем?

Петербурженка Татьяна Барскова подала в суд на медицинскую клинику, где, как она считает, ей не смогли диагностировать онкологическое заболевание на ранней стадии. Об этом сообщает 78.ru. Сейчас она добивается компенсации. Сотрудники клиники утверждают, что предлагали женщине лечение, но она отказалась.

Татьяна уже прошла курс лечения и вошла в ремиссию. По ее словам, состояние улучшилось и стабилизировалось, сейчас она возвращается к своей обычной жизни.

Однажды Татьяна заметила странное уплотнение в груди. Она обратилась в клинику, где ей сделали УЗИ и просто выписали мазь. Но новообразование стало только больше и болезненнее.

— Я пошла в другое медицинское учреждение и попросила меня еще раз обследовать. Там мне в срочном порядке провели биопсию, и уже через две недели мне была проведена полная мастэктомия, это полное удаление молочной железы. Поставили диагноз — вторая стадия с выходом метастазы за пределы капсулы.

После удаления молочной железы прошло уже несколько лет, но женщина до сих пор очень остро реагирует на первую медицинскую ошибку. Она рассказала, что ей предложили 300 тысяч, чтобы она не поднимала шумиху, но она отказалась. Татьяна намерена отсудить 5 миллионов рублей.

Адвокат Татьяны Барсковой:

— Позиция ответчика такова, что Татьяна якобы пришла в клинику здоровой, и за два месяца у нее образовался рак последней стадии. Мы исковые требования не предъявляли к врачу, мы предъявляли их конкретно к клинике, потому что договор был составлен не с врачом, а с клиникой. Но дело в том, что когда Татьяна первый раз обратилась в саму клинику еще в досудебном порядке, врача быстро уволили.

Врач, осматривающий Татьяну первый раз, не согласна с увольнением по статье — считает, что сделала для женщины даже больше, чем должна была. Сейчас доктор работает в другой клинике.

Врач, осматривающий Татьяну:

— Признаков онкологии не было, это я на 100% могу утверждать. Даже в заключении УЗИ написано, что это аваскулярное образование, а не увеличенные лимфатические узлы. Плюс потом уже была проверка Минздрава, с меня тоже запрашивали объяснение. Если они мне не выставили врачебную ошибку, то, надо полагать, тактика ведения больной была выбрана правильная.

Доктор рассказывает, что онкологии там не было, но она сказала Татьяне прийти на осмотр через три месяца, чтобы посмотреть на изменения уплотнения. Женщина эту просьбу проигнорировала.

Ольга Зиновьева, адвокат:

— Здесь никакого состава уголовного преступления не будет. Если бы ей диагноз был установлен вовремя и верно, то хирургическое вмешательство ей все равно бы потребовалось, только несколькими месяцами ранее. Это может быть трагично с человеческой точки зрения, но с точки зрения медицины ничего такого здесь нет.

Татьяна намерена судиться с клиникой во чтобы то ни стало. Она уверена, что медики совершили ошибку, за которую она чуть не расплатилась жизнью.

Напомним, что подобная ситуация произошла в Апатитах. Лидия Алексеевна требует у клиники 1 миллион рублей в качестве компенсации. За короткое время женщина похудела на 14 килограммов, но врач не придал этому значения. Она еще несколько раз обращалась к медикам, но те не могли найти проблему. Только спустя год она узнала, что у нее онкология на 4-й стадии.

За годы нескончаемой и сложной борьбы с раковыми заболеваниями онкологи выявили 10 наиболее распространенных признаков этой беды. Давайте их рассмотрим.

Второй признак – этовыраженная анемия. Нарушенный процесс катаболизма влияет и на все внутренние органы. В итоге костный мозг уже не может генерировать так много кровяных клеток эритроцитов, как нужно организму. Появляется малокровие – начинает падать уровень гемоглобина. Это проявляется в постоянной усталости, силы просто куда-то деваются из человека, у него такая сильная слабость, что кружится голова, и ему постоянно хочется отдохнуть, поспать. Даже маленькое расстояние, буквально до кухни, может вызвать одышку и выраженное сердцебиение. Кожа становится сначала бледной, а с дальнейшей прогрессией анемии – синюшной. Ногти слоятся и ломаются, волосы выпадывают, кожа сухая. Когда врач онколог видит такого пациента, то сразу понимает, что риск диагностики ракового заболевания очень велик.

Третий симптом – это нарушение аппетита. Оно неизбежно возникает, но чаще всего не сразу. У человека вдруг ни с того ни с сего появляется стойкое отвращение к какому-нибудь продукту. Например, пациенты с раком желудка часто не переносят мясо, причем настолько сильно, что при виде мяса испытывают позывы к рвоте. Некоторые врачи игнорируют этот симптом, но хороший онколог обязательно обратит на него внимание. Это не область психологии, это очень известный и совершенно физиологический симптом.

Четвертый симптом – длительный субфебрилитет. Это значит, что человек практически постоянно или постоянно живет с субфебрильной, то есть чуть-чуть повышенной температурой (обычно чуть выше 37). Такой симптом может сопутствовать не только онкологическим заболеваниям, но, как правило, он всегда связан с очень серьезными заболеваниями. К сожалению, до сих пор очень мало пациентов идут на прием онколога, заметив у себя повышенную температуру в течение долгого времени. Обычно этот нюанс люди просто игнорируют, увы.

Шестой симптом, тоже заметный в анализе крови, - это ускорение оседания эритроцитов (ОСЭ). Бывает, что его вместе с лейкоцитозом находят при регулярном анализе, сделанном по иному поводу. В таком случае пациенту следует немедленно записаться к врачу: здесь необходима консультация онколога! Вы же понимаете: то, что врач еще сможет сделать для вас на ранних стадиях рака, на поздних уже не сможет улучшить ваше состояние.

Седьмой синдром, - это боль. Ее особенность в том, что против нее не помогают обезболивающие препараты, а со временем она становится только сильнее. Причем не всегда болит пораженный орган. Характер боли тоже может быть разным: может ныть, резать, жечь, боль может быть тупой, сверлящей, рвущей. В совокупности с остальными симптомами она почти всегда свидетельствует о раке.

Восьмой симптом – это кровотечения, которые могут случаться из носа, ушей, других отверстий.

Девятый симптом – диспептические расстройства, такие как тошнота и рвота, изжога, диарея или, наоборот, запор, отрыжка, метеоризм, вздутие живота. Еще очень часто нарушается функция глотания.

Последний десятый симптом – это поражение кожи. При раке с кожей часто что-то происходит: высыпания, язвы, нарывы.

Конечно, есть и специфические признаки, характер которых зависит от пораженного органа. При появлении хотя бы одного симптома – главное, не терять время. Оно в такой ситуации – самый ценный ресурс.

Хотя ради справедливости стоит добавить, что когда уже такие признаки, в принципе поздно бить тревогу. Как правило, поезд уже ушел. Скорее совпадения РЯДА! а не одного этих признаков - это повод упорядочить имущественные и семейные дела.

часто людям свойственно преувеличивать серьезность симптомов. Например похудел ты за месяц на 2 кг и уже кричишь "АА! Всё пропало, это же это непрекращающееся похудание!"

а может ты просто прыщавый алкоголик?( это не в подъеб ) на себе испытал, постоянное даже не большое количество пива по вечерам в дальнейшем вызывало все перечисленные тобой симптомы, а боль как потом выяснилось, это заслуженный панкреатит, убрал весь алкоголь на выходные и редко по будням и стало на много легче

может есть смысл сходить к онкологу?

Прочитала первый пункт-у меня рака нет

как жить то теперь

И у меня на это пять причин.

судя по признакам, у всех рак и афтар просто барыжит таблетками от рака ))))

абсолютно всем, кроме воспаления коленной чашечки.,если не ошибаюсь(давно читал)

Бывает что только после того, как человеку поставят диагноз: "тебе пиздец" -он начинает жить так, как хотел бы жить но не жил. Начинают снимать шлюх по 1000$, берут в аренду спорт кар и целую ночь дрифтуют по городу, бухают, пиздятся на улице с гопотой. Что мешает людям жить так как им хочется без страха смерти- все думают что бессмертны, и забвение где то там далеко. В США не редки случаи когда онкобольные после ошибочного диагноза подавали в суд на врачей т.к. они испортили им жизнь- они уже со всеми попрощались, набрали кредитов- зажили как мечтали- а тут хуяк- здоров. И дальше чё? Опять каждый день в вонючий офис с кончеными коллегами, страшная жена которая за 10 лет уже заебла (а ты ей уже сказал чтоб собирала свою толстую жопу и валила к маме в Алабаму нахуй), набрал рецептов на мирихуану и опий.

Хрень, полная хрень. Мою крестную 1,5 года обследовали со всех сторон, проморгали рак желудка. 1,5 года Карл человек не вылезал из больниц! Лечили кардиологию, эпилепсию, все подряд, кроме того что надо.

российская "бесплатная" медицина

Вы знаете как рак сейчас "лечат"? Если облучать заведомо больного кучами болячек человека, то он канет в лету на раз-два.

если облучать то и здоровый помрет, вопрос зачем и где так облучают?

В том то и дело, что "здоровый" меньше страдать будет от радиотерапии, ибо и так по всему организму фигачит, "посаженный" организм соответственно страдает сильнее - это логично.

Где? Через онкологов посылают на сию процедуру.

Зачем? Попытаться убить рак или же затормозить его развитие.

Рак сука коварная, даже при оперативном лечении и полном удалении опухоли, может быть рецидив через 10 лет, а быть может это просто "новый" рак. Достоверной этиологии не известно.

облучают точечно больной орган

Радиация, такая же предсказуемая штука :)

Чё именно 10? Не 2, не три, не двенадцать, а 10?

там видимо еще 98 признаков, но хватит и этих чтобы 99% населения на всякий случай сходили и проверили свое здоровье

Про работу на МРТ

Я работаю в областной больнице лаборантом МРТ. За смену бывает порядка сорока людей. Большинство - грыжи в спине и ДЭПы в головах. Рутина, в общем. Но бывает, что подготавливаешь пациента к исследованию, говоришь с ним, укладываешь, он тебе на вопросы отвечает, клиники никакой не даёт, кроме затруднения мочеиспускания. И вот ты закладываешь его на малый таз в подозрении на простатит, написаный в направлении от уролога, катаешь, а там рак мочевого по задней стенке с инвазией в прямую кишку и параректальную клетчатку, здоровенный конгломерат лимфоузлов справа, поражение паховых лимфоузлов с двух сторон. И всё это настолько ОГРОМНОЕ, что шансов уже не то, что мало, их просто нет. А мужику 42, семья, дети. Он планы мне сейчас говорил, что быстренько после меня к урологу сбегает, таблетки пропьёт, да баньку достроит. Что доча школу в этом году закончила, надо бы с институтом помочь. Что у него столько планов, щас только простатит подлечу.
И вот аппарат замолчал, тебе идти человека снимать. А ты просто лаборант, ты диагноз не ставишь, тебе просто его снять с аппарата надо и в коридор проводить. Но ты ЗНАЕШЬ. И как сейчас с ним говорить, как ему в глаза смотреть, ты не представляешь. Он же всё-равно спросит, что у него там. И с улыбкой, мол, ну что, неделю или две лечиться надо? А ты знаешь, что ему полгода мучиться по химиям и облучениям. И толку не будет. И что баньку он не достроит. И дочке не поможет. И с этими мыслями ты идёшь его из апарата доставать. И говоришь, что я лаборант, я не понимаю. Щас врач всё опишет, и всё будет норм.
И больше вы никогда не увидитесь.

Рак. Как это было, как нашел и как лечился (часть 3)

Завершаю писать, лениво, но раз начал - надо завершить.

Итак. 15 апреля 2020, выписан из больницы. Приехал домой. Тощий, бледный, облеплен пластырями. Вес 70 кг. За 2 месяца потеря веса 20 кг. Все штаны падают не расстегиваясь с меня, купил подтяжки. Швы болят, но терпимо. Ношу корсет, который держит живот, чтобы швы не расползлись. Гемоглобин опять упал до 70. По рекомендации пью препараты железа. Сразу скажу, все таблеточные варианты отмел, пробовал разные, проблемы с ЖКТ моментально. Перешел на жидкий препарат в бутылочках с непонятным названием (Ферлатум Фол). Хитрая система, сорвать колпачок, нажать кнопку на пробке, в жидкость что-то высыпается, взболтать, вскрыть и выпить. Этот препарат единственный нормально усваивался без проблем с ЖКТ. Дополнительно поливитамины. Постоянно хочется есть. Нет, ЖРАТЬ. Ем понемногу, мелкими порциями, но часто. Даже ночью просыпался часа в 3 и шел перекусить на кухню. :) Через 5 дней поехал в медцентр, сняли скобы со швов. Записался на консультацию в медцентр, чтобы понять, что дальше. Для начала к хирургу, чтобы сориентировал куда и как. Пришла гистология, мне ее переслали на мыло, которое оставил в медцентре. Очень много слов, которые я не понимаю, напечатано. Еще больше написано от руки нечитаемым почерком врача. Общий смысл - края разрезов чистые, прорастаний нет, лимфоузлы чистые, все предоставленные на исследование образцы - без метастатического поражения, окончательный полный диагноз - рак восходящего отдела толстой кишки cT4NxM0 II ст. Надо двигаться дальше, и вот тут началось.

В день, когда я должен был ехать на консультацию, позвонили из медцентра и сообщили, что в связи с ковидом, они закрылись и все консультации отменены. В выписке было написано, что я выписан под амбулаторное наблюдение онколога по месту жительства. Там уже должны были определить. что делать дальше, химия нужна или нет и так далее. Попытался записаться в краевой онкодиспансер на прием к наркологу. Тут выяснилось. что в онкодиспансере кто-то поймал ковид, заразил врачей и на Приморский край осталось 3 онколога. Записаться к ним самостоятельно нельзя. Пошел в поликлинику к терапевту, она долго копалась в компьютере, искала время и врача, в итоге смогли меня записать на прием через месяц, на конец мая. Предварительно отправил информацию нескольким знакомым, у кого есть знакомые онкологи, те неофициально посмотрели, общий вердикт - операция прошла нормально, прогноз хороший, но химию на всякий случай надо бы сделать. Жду прием у онколога, пока пью железо, отъедаюсь, лечу шрамы. 3 из 4-х быстро закрылись. А вот центральный длинный от пупка вверх на участке 1,5-2 см категорически отказывается заживать. Чем только не обрабатывал, один черт нагноение, воспаление. В итоге помог порошок банеоцина. Отдельное спасибо тем, кто придумал специальные пластыри с подушками и серебром для ран. Офигенная штука, с ужасом вспоминаю марлевые повязки в госпитале и в больницах раньше, которые клеили каким-то клеем и потом отмачивали и отрывали.

Конец мая. Пришло время идти к онкологу. Отожрал обратно уже около 14 кг, аппетит хороший, ЖКТ работает идеально, боли в спине прошли. Собрал все документы в кучу и поехал в онкодиспансер. Допуск как на склад биологического оружия. Маски, антисептики, анкетирование. Врач - молодой парень, посмотрел на меня, долго читал все, что я ему принес, задавал кучу вопросов. В общем ощущение, что не формально отнесся, а реально пытался разобраться в ситуации. Результат - иди живи, периодически сдавать анализы крови на маркер РЭА, делать КТ грудной и брюшной полости, колоноскопию. Химия не назначалась. Я спросил, а почему другие онкологи говорили, что химия нужна для профилактики? Ответ был такой. Если бы мне (врачу) просто показали результаты анализов, КТ и гистологии отдельных участков, я бы сам назначил химию на всякий случай. Но тут я вижу тебя, твое состояние, гистологию ВСЕГО образования, которое удалено и лимфоузлов, информацию от хирурга в выписке, который был внутри тебя и все там видел. На основании этого врач заключил, что от химии в моем случае вреда может быть больше, чем пользы.

Небольшое отступление. У моего друга в Москве несколько лет назад была примерно такая же фигня, только еще хуже, прямая кишка, колостома на 3 месяца, повторная операция, несколько месяцев с мочевым катетером. Когда все закончилось, ему также не рекомендовали химию, только контроль маркеров и обследование. Прошло уже года 4, полет нормальный.

Сейчас прошло 3 месяца после операции. На прошлой неделе сдал анализы. Гемоглобин 147. Маркер РЭА в референтных пределах. Сделал КТ грудной и брюшной полости с контрастом, анастомоз в порядке, проходим, никаких образований и уплотнений нет, внутренние органы в норме, лимфоузлы (те, что остались) без изменений. Короче говоря, все в порядке, значимых изменений нет. Еще через 3 месяца пойду на колоноскопию. Плохо то, что отожрался опять до 92 кг. Начал борьбу с лишним весом. Обзавелся складной беговой дорожкой, теперь каждый вечер под сериалы 5-8 км быстрым шагом, бегать не люблю, а вот ходить - самое то. ЖКТ работает нормально, каких-то проблем из-за отсутствия части кишки не ощущаю. Надеюсь, что проскочил по краю и дальше будет нормально. Но контроль и анализы - наше все, буду следить.

Вот как-то так все получилось. Ну и о том, как вообще. Главное - не загонять себя в панику. Честно говоря, я пофигист и это, наверное, мне помогло. Опухоль - да, хреново, но операции делают? Да, делают, значит надо лечить. Подтвердился рак? Хреново. Но ведь его можно лечить? Можно. Тогда нефиг паниковать, сначала операцию сделаю, а там будет видно. Про диагноз рассказывал не всем подряд, но близкие знали (кроме матери, ей про онкологию сказал уже после операции, до этого говорил что просто образование, чтобы не паниковала, у нее и так проблем со здоровьем гора). Что порадовало и помогало в процессе - со всех сторон пытались помочь. Сращивали консультации врачей, помогали решать текущие вопросы. Приходилось останавливать однокашника из ТОВВМУ, который готов был кинуть клич среди однокурсников, тормозить попытки друзей из Москвы с часового форума, которые готовы были в любой момент помочь деньгами. Не всех успел остановить, нормальная сумма прилетела на карту ночью, утром увидел. Ребята из часового чата молча собрали и прислали, мол пригодится. Знакомые постоянно задавали вопрос, что надо, чем помочь, решим вопросы, только скажи что. При этом со многими не то чтобы сильно дружу или часто вижусь, но тем не менее. Очень благодарен всем, кто поддерживал и продолжает поддерживать меня. Когда встал вопрос по операции и было непонятно, будет квота или нет, партнеры по работе готовы были оплатить операцию из средств компании (там сумма могла быть и в полмиллиона). Так что не имей сто рублей, а имей сто друзей.

Сейчас я веду обычный образ жизни, работаю, занимаюсь своими хобби. Только не курю, почти не пью, контролирую (насколько это удается) питание. Надо еще спортом поплотнее заняться.

Спасибо всем, кто прочитал. Думаю, что итог моей эпопеи позитивный, но не хочу загадывать. пусть время пройдет, оно и покажет.

Психологи рак не лечат

Василина Шабалина: В сопровождении онкопсихолога нуждаются 90% больных и 40% их родственников. Когда наша служба только появилась в диспансере, в день к нам приходили один-два пациента. Сейчас к одному психологу обращаются по 25-30 человек. Конечно, больше всего женщин. Но в последнее время стали обращаться и мужчины. Чаще всего их приводят жёны. Ведь у нас работает стереотип: как я, такой большой и сильный, не могу справиться сам? Но если мужчины приходят, они обычно остаются до конца курса психотерапии, и у них хорошая положительная динамика. В прошлом году мы впервые сформировали две мужские группы по 7-8 человек.

Не все могут справляться со стрессом сами. Если за спиной есть родственники, жёны-мужья, тыл прикрыт. Но много пожилых одиноких пациентов. Они приходят даже просто ради общения.

- То есть занятия у вас проходят в группах?

- Мы консультируем и индивидуально, и в группах. Лечащие врачи всем рекомендуют обратиться за помощью к психологу. Когда они приходят, я смотрю, в каком психоэмоциональном состоянии находится человек: это может быть и шок, и истерика, и непонимание происходящей ситуации. Поэтому для начала я работаю с пациентом индивидуально. После таких занятий я отправляю его в группы танцедвигательной терапии, медитации, арт-терапии и так далее.

Нам важно, чтобы пациенты не оставались одни. После занятий в группах многие начинают дружить, вместе ходят в театр, кино, на Столбы.

- В чём заключается ваша работа с пациентами?

- Мы ведём их на всех этапах. Сразу после постановки диагноза, потом готовим к операции, химио- или лучевой терапии, занимаемся с ними после лечения. И даже когда человек входит в ремиссию, пусть пять-десять лет прошло, тоже консультируем. Таких пациентов приглашаем на групповые встречи.

- Как психологическая помощь помогает человеку избавиться от болезни?

- Онкопсихологи рак не лечат. Мы помогаем приобрести положительный настрой на лечение. Чтобы человек в спокойном психоэмоциональном состоянии пришёл на химиотерапию, психологически подготовился к операции. Чтобы у него не было скачков давления и панических атак, когда его повезут в операционную. Обследование в первый год болезни для многих тоже катастрофа. Раз в три месяца нужно делать УЗИ. И пациенты могут по две недели не спать. Рассказывают, что когда приходят на процедуру, то эти две минуты, пока их врач смотрит, кажутся вечностью.

Мы обучаем пациентов психотерапевтическим методам борьбы со стрессом: как правильно дышать, как своё тело привести в порядок, чтобы не было бессонных ночей. Случись стрессовая ситуация - пациенты будут знать, как этот опыт применить.

- Конкретнее спрошу: сколько тех, кто обращался к вам за помощью, уже нет на этом свете?

- Из тех, кто был постоянно на виду, двух. Одна пришла ко мне ещё десять лет назад, летом её не стало. Другая скончалась осенью. Обеих очень поддерживали другие пациентки, с которыми они вместе ходили в группы.

Кому задать вопрос?

- На каждом этапе у онкологических больных очень много разных вопросов, которые раньше перед ними не стояли. И не всегда в нужный момент они могут получить на них ответы. Вы же занимаетесь ещё и информированием?

- Мы проводим для пациентов круглые столы. Наши
доктора рассказывают о питании или обезболивании, о том, как бороться с побочными эффектами лечения, а после отвечают на вопросы. Мы считаем эту работу важной, поскольку многие уезжают в районы и часто не знают, к кому обратиться.

В группах на первом занятии обычно затрагиваем важные вопросы социальной адаптации. Говорить ли о болезни на работе? Какой парик подобрать? Как быть в интимной жизни? Где взять протез и удобное бельё после удаления молочной железы?

- Много ли тех, кто уверен, что им не тот диагноз поставили, доктора неправильно лечат?

- Немного, но периодически такое всё-таки случается. Например, недавно приходил мужчина с женой. Они убеждали, что нужно по второму кругу обследоваться, потому что врачи не тот диагноз поставили. Этот пациент находился в стадии отрицания. Я объясняю, что, пока он по второму-пятому кругу будет обследоваться, время упустит.

Когда идёт отрицание болезни, многие оказываются у экстрасенсов. Отдают деньги и дипломов не спрашивают. Я всегда привожу случаи из практики. Рассказываю про пациентов, которые не начали вовремя лечиться, а потом через год-два пришли уже не с первой, а с четвёртой стадией.

- Как работаете с теми пациентами, которых направили на паллиативное лечение?

- С такими пациентами я работаю в индивидуальном порядке. Мы говорим обо всех проблемах, которые беспокоят их в настоящий момент.

Также мы работаем с родственниками таких пациентов. Даём рекомендации, как общаться с заболевшим, как гулять, рассказываем о занятиях, которые могут помочь. Пациент может разгадывать кроссворды, заниматься мандалотерапией, читать. Нужно чем-то время заполнить. Неважно, сколько ему осталось жить - качество жизни должно быть достойным.

Не бойтесь разговоров

- Нужно ли с родственниками говорить о наследстве, похоронах?

Если даже похороны хочет обсудить, дайте ему эту возможность. Тут вы можете не вступать в беседу, просто выслушайте, не спорьте.

Гораздо хуже бывает после того, как человек уже ушёл, а вы что-то важное ему не сказали, прощения не попросили, за руку не подержали.

- Как вы сами, постоянно общаясь с пациентами, которым поставили столь серьёзный диагноз, не выгораете?

- Выгорание может быть на любой работе. Я тоже могу устать, захотеть в отпуск. Нас не зря учат бороться с выгоранием. Нужно уметь уделять время себе, заполнять жизненный ресурс и не носить рабочие проблемы домой. А вообще, я люблю свою работу, чувствую себя на своём месте, потому что знаю, что могу помочь людям.

Что такое рак

Рак — это когда в организме человека одна из клеток взбунтовалась и завербовала другие клетки. Так появляется и увеличивается опухоль. Почему эта клетка взбунтовалась? Этот вопрос до сих пор является предметом исследования ученых.

Есть масса факторов, влияющих на возникновение болезни, но важно понять: линейных связей между тем, что у нас на слуху (плохая экология, расплата за грехи, сквернословие, психосоматика, стрессы, курение, порча) и возникновением злокачественного новообразования нет.

Рак — это болезнь, а болезнь нужно лечить. Существуют несколько способов лечения рака, основные из которых — хирургическое вмешательство, химиотерапия и лучевая терапия. У врачей существует четкий протокол, какой вид терапии нужен при конкретном заболевании. В отличие от простуды (и то, не всегда), вылечиться от рака своими силами нельзя, в том числе, с помощью альтернативных методов (силой мысли, настойкой из крысиных хвостов на коньяке и т.д.).

Взбунтовавшиеся клетки никак не перепрыгнут из организма одного человека в организм другого. Рак не передается через чашку, полотенце и подушку.

Заразиться раком невозможно.

Когда мне было 9 лет, у меня обнаружили нелимфобластный лейкоз (злокачественное заболевание кровеносной системы). Началось все с обычной простуды. Мы вызвали терапевта на дом, он осмотрел меня и прописал антибиотики. Прошло 2 недели, а мое состояние не улучшалось. Меня госпитализировали. По результатам анализов врачи определили, что у меня в крови завышены лейкоциты в тысячу раз. Стало понятно, что речь уже идет не о банальной простуде, а об онкологическом диагнозе. Меня перенаправили лечиться в профильную больницу.

До болезни я была обычным ребенком, училась в школе, у меня были друзья. Когда меня госпитализировали, я буквально поселилась в больнице.

Мои друзья переживали за меня, звонили мне, навещали. Мама была со мной в больнице круглосуточно. Даже когда не было дополнительной койки, она сдвигала стулья и спала на них. Мама не отходила от меня ни на шаг. Страшно представить, что она переживала в тот период. Я видела, как она страдает, и чувствовала себя виноватой. Моей маленькой сестре тогда был годик, а мама проводила все время со мной вместо того, чтобы быть с ней. Уже тогда, в 9 лет, я осознавала, что это нечестно по отношению к сестре. Я вообще многое осознавала раньше, чем другие дети. Болезнь заставила меня повзрослеть раньше времени.

Лечение длилось год. За это время я прошла 4 курса химиотерапии. Химиотерапия — болезненная процедура. Это боль по всему телу, не столько от самой химиотерапии, а от побочных эффектов. Боль, слабость, рвота. Я принимала лекарства, нейтрализующие побочные эффекты, но они не всегда помогали.

Несмотря на то количество поддержки, которое я получала, меня не покидало чувство одиночества, оторванности от мира, я была одна, на больничной койке.

Я лежала в палате с другими детьми с похожими диагнозами. Время от времени кто-то из детей пропадал из палаты. Нам никто не объяснял причин. Спустя время я поняла, что они умирали.

Страх

Вам страшно, и это нормально. Потому что рак — это страшно. Это заболевание вызывает чувство неопределенности, а неопределенность пугает. Неизвестно, как и на что (в том числе, на лечение) отреагирует организм. В нашей культуре так сложилось, что нужно быть смелым, а бояться — стыдно. Нельзя быть слабым, нужно быть сильным. Люди часто остаются наедине со своими страхами. Страх есть и у пациента, и у его родных. И это не стыдно, это нормально. На удержание при себе страха (как и других сильных чувств) человек тратит много ресурсов, которыми можно распорядиться иначе.

Очень не хватало информации. Ребенок толком не понимает, что с ним происходит. Ребенку объясняют все максимально обтекаемо, без конкретики. Лично мне этого было мало. Мне хотелось, чтобы со мной говорили, как со взрослым человеком. Хотелось ответов, но вместо них было много недосказанности.

С момента моего выздоровления уже прошло много времени. Я поступила на психфак. Меня интересовала онкопсихология. Я написала две большие работы на тему особенностей оказания психологической помощи людям, столкнувшимся с онкологией.

Моя магистерская диссертация посвящена особенностям оказания психологической помощи в отделении детской онкологии. По результатам проведенных мной исследований я выяснила, что такие дети гораздо раньше задумываются о смерти (обычно дети задумываются о смерти лет в 13-14). Дети также говорили о желании покончить с собой, чем тяжелее состояние, тем острее было желание, чтобы все это прекратилось.

Информирование

В ситуации с онкологическим диагнозом, проинформирован — значит, вооружен.

Трудно удержаться от того, чтобы не начать искать информацию о проблеме в интернете. Трудно относиться критически к информации в тот момент, когда вы сильно обеспокоены и ищете что-то вовне, на что можно опереться. По интернету гуляет много неутешительной информации про онкологию: про летальный исход, про равнодушие и бездействие врачей и т.д.

Откуда брать информацию? В первую очередь, от лечащего врача. Задавать вопросы.

Мы не всегда способны воспринимать информацию, когда внутри нас такое творится. Важно держать в уме, что сам по себе разговор с врачом — это тоже волнительно, поэтому есть смысл подготовиться к нему, например, записать в блокноте вопросы, которые важно задать. Держать в уме, что в состоянии волнения можно задать вопрос, растеряться, и уже дома обнаружить, что вопрос остался открытым (тут еще чувство стыда и вины может подключиться). Важно прояснять то, что непонятно: я понял всё, а вот это понял не до конца, объясните, пожалуйста. Набраться смелости и спросить. Это сэкономит кучу нервов и ресурсов. Врачи, как правило, за конструктивный диалог.

На линии я работаю уже 2,5 года. Я отдежурила свыше 3 тысяч часов. Это стало возможным благодаря тому, что за моими плечами большой опыт проработки своих трудностей в личной терапии в качестве клиента. Мне повезло: несмотря на все тяготы переживания болезни, у меня было очень много поддержки со стороны близких. Это помогло избежать некоторых психологических травм, с которыми обычно сталкиваются онкопациенты.

Когда я пришла работать на горячую линию, у меня не было страха. Благодаря моему внутреннему опыту и психологической проработке, я была уверена, что у меня все получится. И получилось! Это не что-то, что я узнала из книжек, а что я прожила и прочувствовала. Я прекрасно понимаю, что мой опыт отличается от опыта других людей, но также есть и что-то, в чем мы похожи. Опыт психотерапии и большое желание помогать делают меня готовой помочь абонентам, в какой бы ситуации они ни находились.

Поспать, поиграть, если состояние позволяет и хочется пойти погулять — гуляйте. Онкология — непредсказуемое заболевание, никто не знает, успеет ли этот человек насладиться жизнью.

Соматопсихика

Соматопсихика — это когда соматическое состояние пациента влияет на его психологическое самочувствие. Если человеку больно физически, это совершенно точно отразится на его психике. Поведение и настроение онкологического пациента может меняться по несколько раз на дню. У пациента могут быть внезапные приступы агрессии, слезы, приливы энергии и слабость. Родственникам важно помнить, что дело не в них — это нормальное поведение, когда человек болеет. Просто держать в уме то, что так бывает, и это нормально.

Родителям я посоветую не забывать про себя. Дети часто становятся центром нашей жизни. Когда ребенок болеет, вся жизнь взрослого выстраивается вокруг болезни. Важно не забывать делать то, что нужно вам. Элементарно не забывать о своих витальных потребностях — о еде и сне (а в подобной ситуации очень просто про это забыть). Обращаться за помощью в бытовых вопросах — попросить сходить в магазин, побыть с ребенком хоть несколько часов.

Одна из самых распространенных ошибок родственников взрослых онкопациентов — гиперопека. Родственники часто принимают решения за самого пациента. Хотят его вылечить своими силами, невзирая на официальную медицину, часто прибегают к альтернативным методам лечения, таскают пациента по врачам, по бабкам-знахаркам, по заграницам. Их тоже можно понять — это попытка зацепиться за каждый шанс. Человек не принимает сложившуюся ситуацию, для него главное — бороться, неважно, как. Порой родственники это делают не столько для пациента, а для себя. За этим деланием они упускают самое важное — возможность просто побыть с близким. Необходимо сверяться с самим пациентом, не просто слушать, а слышать его.

Контроль

Наличие достоверной информации о ходе и характере заболевания позволяет хоть что-то контролировать. В ситуации, когда в жизнь человека так или иначе врывается онкологический диагноз, многое выходит из-под контроля, будущее становится неопределенным и пугающим.

Однако контроль бывает разным. Многие родственники онкологических пациентов начинают относиться к ним как к немощным, беспомощным, больным, несмотря на то, что человек может многое делать самостоятельно.Такое отношение пагубно сказывается как на пациенте, так и на его близких. Пациенту важно хоть что-то в своей жизни держать под контролем: иметь свои желания и воплощать их, участвовать в жизни семьи, самостоятельно принимать решения. Когда к пациенту начинают относиться как к немощному, у него может возникнуть чувство вины и стыда. Чувствовать себя обузой неприятно. Да и самим родственникам гиперопека ничего хорошего не даст. Энергия, которую можно было бы потратить на что-то другое, вбухивается в то, что только разрушает отношения. Да и эмоциональное выгорание никто не отменял.

Если родственник умирает, очень важно разговаривать. Говорить все, что хочется сказать. Ценить каждую минуту, проведенную с ним. Говорить от чистого сердца. Плакать, если плачется. Делиться с человеком своей любовью и теплом. Это самое важное, что вы можете дать ему.

Моя мама умерла от лейкемии, когда мне был 21 год.

Всё началось с того, что у мамы внезапно изменилось поведение. Она стала вести себя агрессивно. Что-то происходило, но я не понимал, что.

Мама лечилась около 2,5 лет. Последние 3 месяца она постоянно была в больнице. Больница находилась на приличном расстоянии от дома. Я каждый день навещал ее, привозил ей суп. В больнице, конечно, кормили, но я всё равно возил маме суп. Врезался в память момент, когда я ехал в институт сдавать экзамен и чувствовал, как у меня в сумке в посудине плескался этот суп…

Моя помощь также заключалась в том, что я выносил судно, ходил в аптеку, ходил за памперсами, присматривал за мамой.

За 2 недели до маминой смерти стало понятно, что болезнь неизлечима. Ее состояние становилось все хуже и хуже.

До последнего момента нам казалось, что ей станет лучше.

Помощь в быту

Я часто слышу от близких онкологических пациентов о том, как тяжело, когда такое количество бытовых вопросов ложатся на их плечи.

Помощь в бытовых вопросах (кстати, наряду с информированием) — это то, в чем нуждаются родственники пациентов в первую очередь.

Вечером, накануне, медсестра предложила мне лечь с мамой в одной палате, в ней даже была свободная койка. Медсестра дала мне понять, что этой ночью все может закончиться. Но я был ужасно уставшим и очень хотел домой, в свою кровать. Помню, что той ночью был сильный ливень. В 5 утра мне позвонили из больницы и сказали, что мама умерла.

Позже я прочитал, что с людьми в коматозном и полукоматозном состоянии можно общаться. Если бы я знал это тогда, мы могли бы пообщаться. Мама могла бы сказать что-то важное. Мне было очень, очень обидно. Я сильно винил себя. Я много плакал, когда думал об этом.

Чувство вины

Феномен чувства вины заключается в том, что оно вылезает везде, где только можно. В ситуации, когда кто-то из близких заболел раком, чувство вины обязательно бороздой пройдется по каждому члену семьи.

По пациенту — за то, что стал обузой для близких (даже если это не так), что заставляет своих родственников переживать (кстати, это одна из самых громких причин, по которой пациенты не хотят сообщать свой диагноз членам семьи).

По родственникам — за то, что допустили, что близкий заболел (хотя, как мы помним, нет линейных связей между этими вещами), даже за то, что они здоровы, а близкий нет.

Если близкий умирает, чувство вины в разы обостряется:

• Я недостаточно сделал для того, чтобы он поправился.
• Я была плохой матерью.
• Как я смею продолжать жить, когда он умер?
• Его смерть — наказание за мои грехи.

Порой, когда близкий человек находится на терминальной стадии заболевания, родственники начинают усиленно таскать его по врачам, водить к народным целителям, подвергают человека болезненным и бесполезным процедурам именно, чтобы не чувствовать вину.

Что делать с чувством вины? Помнить, что оно иррационально. Сколько бы вы ни делали, всегда будет казаться, что этого недостаточно. Если вы отловили его в себе, не отмахивайтесь. Просто признайте, что оно есть, и помните, что оно иррационально.

Я долго горевал, кажется, полтора или два года. Сразу после смерти матери я переживал отрицание и шок. Трудно было до конца осознать, что ее не стало. Было очень тяжело. Я много плакал по ночам. Меня мучило чувство вины.

Я злился на маму.

После ее смерти я обнаружил на ее банковском счету большую сумму денег. При этом мама стирала руками, хотя она могла себе позволить купить стиральную машину.

Мама очень хотела побывать в Париже. Хотела поехать, но не поехала. Хотя финансово она могла себе это позволить. Помню, я как-то смотрел один французский фильм. Дома почему-то были круассаны. Мама любила и круассаны, и французские фильмы. Я задумался, смотрела ли мама этот фильм. А потом осознал, что он вышел уже после ее смерти. Это случилось несколько лет спустя. Я запомнил этот момент, так как тогда я плакал последний раз, вспоминая о маме.

Осознавал ли я тогда эти потребности, не будучи психологом? Нет, не было даже мыслей об этом. Про стадии горевания я тоже узнал намного позже. Может быть, эти знания помогли бы мне пережить ее смерть. О самоподдержке и заботе о себе я даже не задумывался.

Порой я закрывался. Многие психологи по праву считают студенческий возраст подростковым. Эмоции, максимализм, защитные реакции. Открыто говорить про чувства я не был способен, хотя, возможно, это бы мне помогло.

Я хочу дать совет тем, чей близкий неизлечимо болен. Я в какой-то момент осознал, что вместе с человеком уходят его воспоминания. Например, ты в детстве делал то-то и то-то, вел себя так-то и так-то. Таких сообщений в живом общении очень много. Ты узнаешь себя из этого. Когда мама умерла, я понял, что мне не у кого спрашивать про эти вещи.

Вместе с ней ушел ее взгляд, ее воспоминания, не только обо мне, но и о ней, о маленьких ценных деталях ее жизни, о которых некому больше рассказать. Ушла часть моей жизни, часть меня.

Мой совет заключается в следующем: побольше общаться с родственником, который умирает, задавать ему вопросы. Это важнее любого наследства, это то наследство, которое является частью вас, вашей жизни, вашей семьи.

Искренность

Искренность — это вообще удивительная штука. Человеческая психика так устроена, что каким-то невероятным образом улавливает фальшь. Особенно в этом преуспели дети и люди, которые болеют.

Говорить нужно искренне.

Хочется поддержать, но не знаете, как? Так и скажите: я хочу поддержать тебя, что-то сделать для тебя, но я в растерянности, и не знаю, в чем ты сейчас нуждаешься.

Задавать прямые вопросы: что я могу для тебя сделать? Что тебе сейчас хочется?

Подчеркиваю: если это действительно важно вам в данный момент.

Не нужно говорить только лишь бы сказать. Это все прекрасно считывается. Не всегда есть желание говорить по душам, поддерживать, быть опорой, и это тоже нормально. Порой и близкому нужна опора и поддержка. В эти моменты вы не перестаете любить того, кто болеет. Важно держать это в уме. Любая недосказанность и фальшь отражаются на психологическом климате в семье. Как это происходит? Лично у меня нет ответа. Есть такое свойство у человеческой психики. Этого достаточно.

Нужно обращаться за психологической помощью, чтобы этот период своей жизни прожить более осознанно. Это не кошмарный сон, это часть реальности. Если родственник проходит лечение, и есть вероятность выздоровления, нужно все равно себя психологически поддерживать. В подобной ситуации сложно поддержать себя самостоятельно. Поскольку ты целиком и полностью находишься в сложившейся ситуации, это практически невозможно.

Сейчас я работаю психологом. С учетом моего непростого опыта, это стало возможным благодаря тому, что на протяжении 7 лет (почти всю свою сознательную жизнь) я прорабатывал все свои трудности на личной психотерапии. Это помогло мне пережить и осознать свой опыт и состояться, как специалисту. Говоря о психотерапии, я точно знаю, о чем говорю.