Тропик рака кто на обложке

Генри Миллер

ISBN: 5-352-01143-7
Год издания: 2006
Издательство: Азбука-классика
Серия: Азбука-классика (pocket-book)
Цикл: Биографическая трилогия, книга №1
Язык: Русский

Самый известный и скандальный роман крупнейшего американского прозаика XX века Генри Миллера (1891 - 1980) одновременно является первой частью автобиографической трилогии писателя: "Тропик Рака", "Тропик Козерога", "Черная весна". Книгу можно поставить в один ряд со знаменитыми "парижскими циклами" Хемингуэя, Сэлинджера, Э.Лимонова. Это смесь дерзкой эротики, тонкой стилистики и неповторимой миллеровской витальности на языке кинематографа воплощена в талантливом фильме Ф.Кауфмана "Генри и Джун".

Лучшая рецензия на книгу

Я на 36-ой странице, впереди ещё 346, а мне уже невыносимо скучно. Генри Миллер - страшный болтун. Он хотел написать Новую Библию, но написал книгу, в центре которой великая Тоска, маскируемая потоками слов. Слова, слова, слова. над формальной призрачной фабулой, над героями, с которыми автор был знаком в жизни, но отчего-то в романе вывел их так ходульно и картонно, слова - очень много слов. Автор разражается потоками слов по любому поводу, судит обо всём, и при этом не говорит ничего. Удивительная пустота всей этой смеси слов, где метафоры и описания сплетаются с физиологическими подробностями, суждениями об искусстве и анафемами миру, с поигрыванием тщедушного мускула, где признания в любви соседствуют с руганью и проклятиями. Стоит только не поддаться наивному впечатлению от треска пафосных речей, заставляющих простецов поверить, будто автор знает, что говорит, что это не слова ради слов, как становится очевидной страшная пустота этой конструкции. И, осознав это, начинаешь чувствовать всю скуку вялотекущих страниц "Тропика рака". Слова - плохо нарисованные декорации, герои - манекены, а за этим пустота, ничего сущностного, ничего важного, только тени. "Тропик" мог быть летописью эпохи и души в ней, но, на мой взгляд, автор превратил его в жвачку, жевать которую утомительно и скучно и которая в конечном итоге не насыщает.

Я на 36-ой странице, впереди ещё 346, а мне уже невыносимо скучно. Генри Миллер - страшный болтун. Он хотел написать Новую Библию, но написал книгу, в центре которой великая Тоска, маскируемая потоками слов. Слова, слова, слова. над формальной призрачной фабулой, над героями, с которыми автор был знаком в жизни, но отчего-то в романе вывел их так ходульно и картонно, слова - очень много слов. Автор разражается потоками слов по любому поводу, судит обо всём, и при этом не говорит ничего. Удивительная пустота всей этой смеси слов, где метафоры и описания сплетаются с физиологическими подробностями, суждениями об искусстве и анафемами миру, с поигрыванием тщедушного мускула, где признания в любви соседствуют с руганью и проклятиями. Стоит только не поддаться наивному… Развернуть

Переводчик: Г. Егоров

За три года, истекшие, прежде чем "Тропик Рака" увидел свет, Миллер много раз переделывал и переписывал эту книгу. В результате осталась лишь треть ее первоначальной версии. Черновик первого варианта бережно хранится в Лос-Анджелесе, в библиотеке Калифорнийского университета.

Сэр Герберт Рид. Я заявляю, что это самая яркая книга со времен "Портрета художника в юности" Джойса. Это произведение искусства, достойное занять свое место в узком ряду величайших достижений современности.
Т. С. Элиот. Просто замечательная книга - особенно отдельные пассажи. Давно не читал ничего подобного.
Эзра Паунд. Наконец-то нецензурная книжка, которую можно читать!
Пол Розенфельд. . За последнее время это самое заметное явление на небосклоне американской словесности.
Сирил Конноли. Помимо блестящего рассказчика, помимо головокружительных перепадов стиля, с которым всегда в ладу его создатель, здесь (в книгах) чувствуется зрелость, не имеющая ничего общего с бравадой и духовной несостоятельностью почти всей американской беллетристики, - это, скорее, сродни уитменовскому философскому оптимизму, более глубокому и организованному, но так и не сломленному годами полной лишений жизни в городе, где даже голодать - наука.
Джордж Оруэлл. . В некотором отношении он ("Тропик Рака") с большим успехом, нежели "Улисс" Джойса, устраняет разрыв между интеллектуалом и человеком с улицы - в том смысле, что он не осложнен чувствами отвращения и раскаяния. Позиция книги действительно сродни уитменовской, только без его американского пуританства. Это замечательная попытка заставить интеллектуала спуститься с холодного "шестка" своего превосходства и соприкоснуться с человеком с улицы.
Олдос Хаксли. Жутковато, но сделано здорово. Ваша книга вызвала у меня чувство такой раздвоенности, подобного которому не способен вызвать никакой Эль Греко.
Блэз Сандрар. "Тропик Рака" . во всех отношениях наша книга, а Генри Миллер - наш человек, по духу, по почерку, по силе дарования и мастерства; это писатель вселенского масштаба, как и все те, кто сумел передать в книге собственное видение Парижа .
Эдмунд Уилсон. . Это не просто блестящий образец литературы - это своего рода исторический документ, эпитафия всему нашему поколению, обосновавшемуся в Париже после войны.
Чарльз Пиерс. По моему мнению, Генри Миллер - писатель исключительного дарования, и в конечном итоге его признают и в этой стране (Америке).

  • Скачать:
  • FB2
  • EPUB
  • iOS.EPUB
  • Ещё 7

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

  • Объем: 690 стр.
  • Жанр:к онтркультура, л итература 20 века
  • Теги:а втобиографические романы, а мериканская литература, п ортрет эпохи, с борник рассказовРедактировать

Henry Miller

TROPIC OF CANCER

Тропик Рака

А ведь еще недавно хипстеры, битники, богемные художники, философы-леваки превозносили его до небес. Джек Керуак, который все никак не мог доехать до Миллера по причине постоянных запоев, писал ему, что вот, мол, Герберт Уэллс умер от ожирения сердца, а нам с вами такое не грозит. И Керуак, и те, кто Керуаку подражали, бесцельно колеся по Америке в поисках просветления, считали Миллера своим в доску. И тут эти фотосессии…

Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Миллер восставал против всего, что мнило себя истинным, окончательным. Он всегда старался довести до предела, до отрицания любой опыт, старался впасть в преувеличение, в несерьезность, зайти в область, где заканчивается серьезный разговор и начинается дуракаваляние.

Но кого беспокоят эти умозаключения? Миллер запомнился всем именно таким – озабоченным самцом, пионером сексуальной революции, старым павианом в обнимку с красотками.

Сейчас, спустя полвека, можно сказать, что вторая волна феминизма окончательно похоронила Миллера. Он снова сделался неудобным, неправильным, ненужным, некорректным. Он стал в глазах читательской публики и интеллектуалов фигурой, о которой неловко и неприлично говорить. Филологи долгое время стыдливо отворачивались от его текстов, понимания, что их исследования Миллера, если таковые вдруг случатся, никогда не будут поддержаны грантами.

Жизнь его круто изменилась летом 1923 г., когда в ночном дансинге он познакомился с платной танцовщицей Джун Эдит Смит. Она была образованна, начитанна и вела богемный образ жизни. Миллер впервые встретил женщину, которая удовлетворяла его одновременно сексуально и интеллектуально. Он развелся с женой и женился на Джун. Годы, проведенные с Джун, – это годы богемных развлечений, постоянных ссор, обид, сцен ревности с обеих сторон, авантюрных начинаний и вместе с тем напряженной литературной работы. Миллер оставил службу, много читал, пытался сочинять, но выходило неважно. Джун тем временем искала деньги, дурача богатых поклонников. Она надеялась, что Миллер скоро сочинит шедевр и станет знаменитым. Время шло, но ничего подобного не происходило. Миллер, уже разменявший четвертый десяток, оставался обаятельным симпатичным парнем, ничего толком в литературе так и не сделавшим. Впрочем, путешествие в Европу заставляет Миллера всерьез задуматься о том, чтобы покинуть Америку, где статус человека сводится к его кошельку и положению в обществе и где неприлично и не должно вести образ жизни свободного художника. В марте 1930 г. он вновь пересек Атлантику, теперь уже один, в надежде обрести себя и состояться как писатель. В Париже он долгое время не имел постоянного жилья и работы, перебивался случайными заработками, сотрудничая с газетами. Тем не менее переезд в Европу стал для Миллера важным жизненным этапом. У него постепенно сложился круг новых друзей (Альфред Перле, Фрэнк Добо, Брассай, Ричард Осборн, Уэмбли Болд, Майкл Френкель), которые помогали ему, когда заканчивались деньги. Кроме того, во многом благодаря общению с ними он всерьез осмыслил ту литературу, о которой прежде знал лишь понаслышке: Джеймса Джойса, Т. С. Элиота, Эзру Паунда, а также французских сюрреалистов.

Миллеру удалось покорить культурную сто лицу мира. Его романы имели шумный успех, хорошо про давались в Париже. О них восторженно отозвались известные фигуры литературного мира: Блез Сандрар, Джордж Оруэлл, Т. С. Элиот, Эзра Паунд и многие другие. Однако в США, на родине Миллера, цензура наложила запрет на его книги, который под давлением интеллектуальной общественности был отменен только в 1961 г.

«Я буду для вас петь, слегка не в тоне, но все же петь. Я буду петь, пока вы подыхаете; я буду танцевать над вашим грязным трупом…

Но чтобы петь, нужно открыть рот. Нужно иметь пару здоровенных легких и некоторое знание музыки. Не существенно, есть ли у тебя при этом аккордеон или гитара. Важно желание петь. В таком случае это произведение – Песнь. Я пою.

  • Скачать:
  • FB2
  • EPUB
  • iOS.EPUB
  • Ещё 7

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

  • Объем: 690 стр.
  • Жанр:к онтркультура, л итература 20 века
  • Теги:а втобиографические романы, а мериканская литература, п ортрет эпохи, с борник рассказовРедактировать

Henry Miller

TROPIC OF CANCER

Тропик Рака

А ведь еще недавно хипстеры, битники, богемные художники, философы-леваки превозносили его до небес. Джек Керуак, который все никак не мог доехать до Миллера по причине постоянных запоев, писал ему, что вот, мол, Герберт Уэллс умер от ожирения сердца, а нам с вами такое не грозит. И Керуак, и те, кто Керуаку подражали, бесцельно колеся по Америке в поисках просветления, считали Миллера своим в доску. И тут эти фотосессии…

Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Миллер восставал против всего, что мнило себя истинным, окончательным. Он всегда старался довести до предела, до отрицания любой опыт, старался впасть в преувеличение, в несерьезность, зайти в область, где заканчивается серьезный разговор и начинается дуракаваляние.

Но кого беспокоят эти умозаключения? Миллер запомнился всем именно таким – озабоченным самцом, пионером сексуальной революции, старым павианом в обнимку с красотками.

Сейчас, спустя полвека, можно сказать, что вторая волна феминизма окончательно похоронила Миллера. Он снова сделался неудобным, неправильным, ненужным, некорректным. Он стал в глазах читательской публики и интеллектуалов фигурой, о которой неловко и неприлично говорить. Филологи долгое время стыдливо отворачивались от его текстов, понимания, что их исследования Миллера, если таковые вдруг случатся, никогда не будут поддержаны грантами.

Жизнь его круто изменилась летом 1923 г., когда в ночном дансинге он познакомился с платной танцовщицей Джун Эдит Смит. Она была образованна, начитанна и вела богемный образ жизни. Миллер впервые встретил женщину, которая удовлетворяла его одновременно сексуально и интеллектуально. Он развелся с женой и женился на Джун. Годы, проведенные с Джун, – это годы богемных развлечений, постоянных ссор, обид, сцен ревности с обеих сторон, авантюрных начинаний и вместе с тем напряженной литературной работы. Миллер оставил службу, много читал, пытался сочинять, но выходило неважно. Джун тем временем искала деньги, дурача богатых поклонников. Она надеялась, что Миллер скоро сочинит шедевр и станет знаменитым. Время шло, но ничего подобного не происходило. Миллер, уже разменявший четвертый десяток, оставался обаятельным симпатичным парнем, ничего толком в литературе так и не сделавшим. Впрочем, путешествие в Европу заставляет Миллера всерьез задуматься о том, чтобы покинуть Америку, где статус человека сводится к его кошельку и положению в обществе и где неприлично и не должно вести образ жизни свободного художника. В марте 1930 г. он вновь пересек Атлантику, теперь уже один, в надежде обрести себя и состояться как писатель. В Париже он долгое время не имел постоянного жилья и работы, перебивался случайными заработками, сотрудничая с газетами. Тем не менее переезд в Европу стал для Миллера важным жизненным этапом. У него постепенно сложился круг новых друзей (Альфред Перле, Фрэнк Добо, Брассай, Ричард Осборн, Уэмбли Болд, Майкл Френкель), которые помогали ему, когда заканчивались деньги. Кроме того, во многом благодаря общению с ними он всерьез осмыслил ту литературу, о которой прежде знал лишь понаслышке: Джеймса Джойса, Т. С. Элиота, Эзру Паунда, а также французских сюрреалистов.

Миллеру удалось покорить культурную сто лицу мира. Его романы имели шумный успех, хорошо про давались в Париже. О них восторженно отозвались известные фигуры литературного мира: Блез Сандрар, Джордж Оруэлл, Т. С. Элиот, Эзра Паунд и многие другие. Однако в США, на родине Миллера, цензура наложила запрет на его книги, который под давлением интеллектуальной общественности был отменен только в 1961 г.

«Я буду для вас петь, слегка не в тоне, но все же петь. Я буду петь, пока вы подыхаете; я буду танцевать над вашим грязным трупом…

Но чтобы петь, нужно открыть рот. Нужно иметь пару здоровенных легких и некоторое знание музыки. Не существенно, есть ли у тебя при этом аккордеон или гитара. Важно желание петь. В таком случае это произведение – Песнь. Я пою.


Henry Miller
США,
26.12.1891 - 06.06.1980

Генри Миллер родился 26 декабря 1891 года в Нью-Йорке, в семье с немецкими корнями.
В 1909 году поступил в колледж, откуда был исключен два месяца спустя “за несогласие с методами преподавания”. Работал на заводе, затем на ранчо; в 1913 году познакомился с известной анархисткой Эммой Гольдман (по словам самого Миллера, “эта встреча стала поворотным пунктом в судьбе”). Сменил множество мест работы, в 1922 году опубликовал свою первую книгу “Обрезанные крылья”.
В 1924 году Миллер уволился из компании “Вестерн Юнион” с твердым намерением посвятить жизнь писательскому труду. Первые годы новой жизни выдались чрезвычайно тяжелыми: Миллер голодал, книги приходилось продавать самому - как в случае со сборником стихов в прозе “Меццотинто” (1925).
В 1928 году на год уехал в Европу (деньги на поездку выделил поклонник первой жены Миллера - бродвейской актрисы). В начале тридцатых годов Миллер вернулся в Европу с десятью долларами в кармане и осел в Париже. В 1931 году, по-прежнему прозябая в бедности, он начал писать роман “Тропик Рака”; в 1934 году этот роман увидел свет. За ним последовали “Черная весна” (1936), “Тропик Козерога” (1939), “Тихие дни в Клиши” (1940) и другие произведения. В 1943 году в США состоялась персональная выставка Миллера-художника (он писал акварели).
Следующий год стал для него первым по-настоящему “благополучным” в материальном отношении. В том же 1944 г. Миллер переехал в местечко Биг-Сюр, где ныне находится его дом-музей. Сороковые годы ознаменовались завершением двух романов – “Сексус” (1945) и “Плексус” (1949), поэмы “Улыбка у подножия лестницы” (1947, позднее по этому тексту была поставлена одноименная опера), а также работы о французском поэте Артюре Рембо “Время убийц”.
Следующее десятилетие – время “Книг моей жизни” (1951), “Биг-Сюр и апельсины Иеронима Босха” (1953), “Воссоединения” (1955) и “Нексуса” (1959). В 1970 г. в США состоялась премьера сразу двух фильмов по книгам Генри Миллера – “Тропик Рака” и “Тихие дни в Клиши”. В том же году Миллер получил единственную в своей жизни литературную премию – итальянскую премию за лучшую книгу года (роман “Спокойный как колибри”).
В следующем году была опубликована автобиографическая книга “Жизнь и время Генри Миллера”, которая как бы подводила итог творческого пути писателя. Среди близких друзей Генри Миллера были столь известные люди, как Анаис Нин, Лоуренс Даррелл, Георгиос Сефериадес, Блез Сандрар, Томас С. Элиот, Жан Жионо и Ганс Кайзерлинг. Умер писатель 6 июня 1980 года.


"Тропик Рака" впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). "Едва ли существуют две другие книги, – писал позднее Георгий Адамович, о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера "Тропик Рака" и 'Тропик Козерога". К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех, кто решался об этом заявить вслух. А уж чтобы напечатать его на родине. Первая волна популярности поднялась там лишь спустя десятилетие, когда американские солдаты, оказавшись в Париже, на корню раскупили весь его английский тираж. Но минуло еще полтора десятилетия прежде, чем его все-таки решились издать в Штатах, да и то – издателям пришлось выдержать больше полусотни судебных процессов. Разумеется, по обвинению в растлении нравов! Впрочем, все это только ускорило покорение Америки прозою Генри Миллера. Нынче о ней написаны тома исследований, она изучается в университетах, постоянно переиздается, и трудно найти библиотеку или книжную лавку, где не было бы романов "Тропик Рака" и "Тропик Козерога".
На русском "Тропик Рака" впервые был опубликован все в том же Париже, в 1964 году тиражом всего в две сотни экземпляров, больше половины которых попытались было вывезти в Союз, но таможня сию крамолу перехватила и уничтожила. Разумеется, как порнографию. Хотя трудно придумать нечто более далекое от порнографии, чем проза Миллера.

Генри Миллер
Тропик Рака. Черная весна

Henry Miller

TROPIC OF CANCER

Тропик Рака

А ведь еще недавно хипстеры, битники, богемные художники, философы-леваки превозносили его до небес. Джек Керуак, который все никак не мог доехать до Миллера по причине постоянных запоев, писал ему, что вот, мол, Герберт Уэллс умер от ожирения сердца, а нам с вами такое не грозит. И Керуак, и те, кто Керуаку подражали, бесцельно колеся по Америке в поисках просветления, считали Миллера своим в доску. И тут эти фотосессии…

Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Миллер восставал против всего, что мнило себя истинным, окончательным. Он всегда старался довести до предела, до отрицания любой опыт, старался впасть в преувеличение, в несерьезность, зайти в область, где заканчивается серьезный разговор и начинается дуракаваляние.

Но кого беспокоят эти умозаключения? Миллер запомнился всем именно таким – озабоченным самцом, пионером сексуальной революции, старым павианом в обнимку с красотками.

Сейчас, спустя полвека, можно сказать, что вторая волна феминизма окончательно похоронила Миллера. Он снова сделался неудобным, неправильным, ненужным, некорректным. Он стал в глазах читательской публики и интеллектуалов фигурой, о которой неловко и неприлично говорить. Филологи долгое время стыдливо отворачивались от его текстов, понимания, что их исследования Миллера, если таковые вдруг случатся, никогда не будут поддержаны грантами.

Жизнь его круто изменилась летом 1923 г., когда в ночном дансинге он познакомился с платной танцовщицей Джун Эдит Смит. Она была образованна, начитанна и вела богемный образ жизни. Миллер впервые встретил женщину, которая удовлетворяла его одновременно сексуально и интеллектуально. Он развелся с женой и женился на Джун. Годы, проведенные с Джун, – это годы богемных развлечений, постоянных ссор, обид, сцен ревности с обеих сторон, авантюрных начинаний и вместе с тем напряженной литературной работы. Миллер оставил службу, много читал, пытался сочинять, но выходило неважно. Джун тем временем искала деньги, дурача богатых поклонников. Она надеялась, что Миллер скоро сочинит шедевр и станет знаменитым. Время шло, но ничего подобного не происходило. Миллер, уже разменявший четвертый десяток, оставался обаятельным симпатичным парнем, ничего толком в литературе так и не сделавшим. Впрочем, путешествие в Европу заставляет Миллера всерьез задуматься о том, чтобы покинуть Америку, где статус человека сводится к его кошельку и положению в обществе и где неприлично и не должно вести образ жизни свободного художника. В марте 1930 г. он вновь пересек Атлантику, теперь уже один, в надежде обрести себя и состояться как писатель. В Париже он долгое время не имел постоянного жилья и работы, перебивался случайными заработками, сотрудничая с газетами. Тем не менее переезд в Европу стал для Миллера важным жизненным этапом. У него постепенно сложился круг новых друзей (Альфред Перле, Фрэнк Добо, Брассай, Ричард Осборн, Уэмбли Болд, Майкл Френкель), которые помогали ему, когда заканчивались деньги. Кроме того, во многом благодаря общению с ними он всерьез осмыслил ту литературу, о которой прежде знал лишь понаслышке: Джеймса Джойса, Т. С. Элиота, Эзру Паунда, а также французских сюрреалистов.

Миллеру удалось покорить культурную сто лицу мира. Его романы имели шумный успех, хорошо про давались в Париже. О них восторженно отозвались известные фигуры литературного мира: Блез Сандрар, Джордж Оруэлл, Т. С. Элиот, Эзра Паунд и многие другие. Однако в США, на родине Миллера, цензура наложила запрет на его книги, который под давлением интеллектуальной общественности был отменен только в 1961 г.

содержание

  • 1 Запись и публикация
  • 2 Эмерсон цитаты, предисловие, и внедрение
  • 3 Резюме
  • 4 Темы
  • 5 символов
  • 6 Правовые вопросы
    • 6,1 Соединенные Штаты Америки
    • 6.2 Другие страны
  • 7 Критический прием
    • 7.1 Индивидуальные обозреватели
    • 7.2 Появления в списках лучших книг
  • 8 Влияет
    • 8.1 Факторы , влияющие на Миллером
    • 8.2 Влияние романа на других писателей
  • 9 Адаптация
  • 10 Список литературы или аллюзии в других работах
  • 11 Машинопись
  • 12 Смотри также
  • 13 Ссылки
  • 14 Дальнейшее чтение

Написание и публикация

Я живу на вилле Боргезе. Существует не крошка грязи в любом месте, ни стул неуместна. Мы все здесь одна, и мы мертвы.

Анаис Нин помог редактировать книгу. В 1934 году Джек Кахане «s Обелиск Press опубликовала книгу с финансовой поддержкой от Нин, который заимствовал деньги от Отто Ранк .

Эмерсон цитаты, предисловие и введение

В 1961 издании, напротив титульного листа романа цитата из Ральф Уолдо Эмерсон :

Эти романы уступят, по и, в дневники или автобиографии-завораживающие книги, если только человек знал, как выбрать между тем, что он называет свой опыт того, что на самом деле его опыт, и как записать истину по-настоящему.

Я называю Генри Миллер величайший автор, потому что я думаю, что он есть. Я не называю его поэтом, потому что он никогда не писал стихи; он даже не любит поэзию, я думаю. Но все, что он написал стихотворение, в лучшем, а также в самом широком смысле этого слова.

После введения является предисловием Anaïs Nin в 1934 году, который начинается следующим образом:

Вот книга, которая, если такое было возможно, могли бы восстановить наш аппетит к фундаментальным реалиям. Преобладающий нота будет казаться один горечи, и горечь есть, в полной мере. Но есть и дикая экстравагантность, безумная веселость, живость, аппетит, иногда почти бред.

Резюме

Набор во Франции ( в основном в Париже) в конце 1920 - х и начале 1930 - х лет, Тропик Рака сосредотачивается на жизни Миллера как борющийся писатель. В конце романа, Миллер объясняет свой художественный подход к написанию самой книги, заявив:

До настоящего времени, моя идея сотрудничества с самим собой в том, чтобы получить от золотого стандарта литературы. Моя идея была кратко представить воскресение эмоций, чтобы изобразить поведение человека в стратосфере идей, то есть, в тисках бреда.

Сочетание автобиографии и фантастики, некоторые главы следуют рассказу о каком - то и относятся к фактическим друзьям, коллеги и рабочим местам Миллера; другие записываются как поток-о-сознания отражений, которые иногда эпифанические . Роман написан в первом человеке , как и многие из других романов Миллера, и не имеет линейную организацию, а колеблется часто между прошлым и настоящим.

Книга во многом функционирует как захватывающем медитация на состояние человека. Как борющийся автор, Миллер описывает свой опыт жизни среди сообщества богемы в Париже, где он периодически страдает от голода, бездомности, нищеты, одиночества и отчаяния на его недавнее отделение от его жены. Описывая свое восприятие Парижа в это время, Миллер писал:

Можно жить в Париже, я обнаружил, что! -Он только горе и страдание. Горькая пища, возможно, лучшее, что есть для некоторых людей. Во всяком случае, я еще не подошел к концу моей веревки. Я только флиртует с катастрофой. . Я понял тогда, почему это, что Париж привлекает пытаемый, галлюцинаторный, великие маньяк любви. Я понял, почему это то, что здесь, в самом ступице колеса, можно принять самые фантастические, самые невозможные теории, не находя их в меньшей мере странно; именно здесь один читает снова книги своей юности и загадки принимают новые значения, по одному для каждых белых волос. Один ходит по улицам, зная, что он сошел с ума, обладал, потому что это слишком очевидно, что эти холодные, безразличные лица являются лики из своих хранителей. Здесь все границы исчезают, и мир раскрывается для безумной бойни, что он есть. Беговая дорожка тянется далеко в Бесконечности, люки закрываются плотно, логика работает свирепствует, с кровавым скалывателем фартука.

Персонажи

O Tania, где в настоящее время является то, что тепло пизда твоя, эти жиры, тяжелые подвязки, те мягкие, выпуклые бедра? Существует кость в моем уколе шесть дюймов в длину. Я рассверлить каждую морщинку в вашем влагалище, Tania, большой с семенами. Я пошлю тебя домой к Сильвестру с болью в животе и матка вывернута наизнанку. Ваш Сильвестр! Да, он знает, как развести огонь, но я знаю, как воспламенить в пизду. Я стреляю горячие болты в вас, Таня, я делаю свои яичники лампу накаливания.

Проблемы с законом

В 1961 году , когда Grove Press юридически опубликовал книгу в Соединенных Штатах, более 60 непристойности судебные процессы в более чем 21 штатах были выдвинуты против книжных магазинов , которые продавали его. Мнения судов варьируется; например, в своем особом мнении от большинства постановив , что книга не была непристойной, Пенсильвания Верховного суда юстиция Майкл Масманно писал Рак «не книга. Это помойка, открытая канализация, яма гниения, слизистое собрание всего что прогнило в дебрях человеческой испорченности «.

В 1964 году Верховный суд США, в Grove Press, Inc. v. Герштейн , цит Джакобеллис v. Огайо (который решил в тот же день) и отменил государственные судебные выводы , что Тропик Рака был неприличным.

Книга была запрещена за пределами США, а также:

Критический прием

В 1935 году Л. Менкен читать 1934 парижское издание, и послал обнадеживающим записку Миллер: «Я прочитал Тропик Рака . Месяц назад Мне кажется , чтобы быть действительно отличный кусок работы, и я сообщил об этом лицу, послал его ко мне. Из этого более , когда мы встретимся «.

Я искренне совет тех , кто не сделал так , чтобы читать по крайней мере Тропик Рака . С немного изобретательности, или, заплатив чуть больше опубликованной цене, вы можете получить ее, и даже если его части противен вам, он будет придерживаться в вашей памяти. . Вот на мой взгляд , это единственная художественная прозаик малейшего значения, оказавшегося среди английского языка гонок в течение нескольких лет прошлого. Даже если это возражали как завышение, это , вероятно , будет признать , что Миллер является автором из обычного, стоит больше , чем один взгляд .

Тон книги, несомненно , является низким; Тропик Рака , на самом деле, с точки зрения как ее событий и языка , на котором они транспортируются, самым низкая книга любых реальных литературных достоинств , которые я когда - либо помню , чтобы читали . есть странный удобства нрава и стиля , который омывает весь состав , даже когда оно противно или утомительное.

Книга была включена в ряде списков лучших книг, таких как:

Влияния

Критики и сам Миллер утверждал, что Миллер был под влиянием следующих в написании романа:

Приспособление

Ссылки или аллюзии в других работах

Машинопись

Машинопись книги была продана на аукционе за $ 165000 в 1986 году Йельский университет в настоящее время владеет машинописный, который был показан публике в 2001 году.

Henry Miller

TROPIC OF CANCER

Тропик Рака

А ведь еще недавно хипстеры, битники, богемные художники, философы-леваки превозносили его до небес. Джек Керуак, который все никак не мог доехать до Миллера по причине постоянных запоев, писал ему, что вот, мол, Герберт Уэллс умер от ожирения сердца, а нам с вами такое не грозит. И Керуак, и те, кто Керуаку подражали, бесцельно колеся по Америке в поисках просветления, считали Миллера своим в доску. И тут эти фотосессии…

Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Миллер восставал против всего, что мнило себя истинным, окончательным. Он всегда старался довести до предела, до отрицания любой опыт, старался впасть в преувеличение, в несерьезность, зайти в область, где заканчивается серьезный разговор и начинается дуракаваляние.

Но кого беспокоят эти умозаключения? Миллер запомнился всем именно таким – озабоченным самцом, пионером сексуальной революции, старым павианом в обнимку с красотками.

Сейчас, спустя полвека, можно сказать, что вторая волна феминизма окончательно похоронила Миллера. Он снова сделался неудобным, неправильным, ненужным, некорректным. Он стал в глазах читательской публики и интеллектуалов фигурой, о которой неловко и неприлично говорить. Филологи долгое время стыдливо отворачивались от его текстов, понимания, что их исследования Миллера, если таковые вдруг случатся, никогда не будут поддержаны грантами.

Жизнь его круто изменилась летом 1923 г., когда в ночном дансинге он познакомился с платной танцовщицей Джун Эдит Смит. Она была образованна, начитанна и вела богемный образ жизни. Миллер впервые встретил женщину, которая удовлетворяла его одновременно сексуально и интеллектуально. Он развелся с женой и женился на Джун. Годы, проведенные с Джун, – это годы богемных развлечений, постоянных ссор, обид, сцен ревности с обеих сторон, авантюрных начинаний и вместе с тем напряженной литературной работы. Миллер оставил службу, много читал, пытался сочинять, но выходило неважно. Джун тем временем искала деньги, дурача богатых поклонников. Она надеялась, что Миллер скоро сочинит шедевр и станет знаменитым. Время шло, но ничего подобного не происходило. Миллер, уже разменявший четвертый десяток, оставался обаятельным симпатичным парнем, ничего толком в литературе так и не сделавшим. Впрочем, путешествие в Европу заставляет Миллера всерьез задуматься о том, чтобы покинуть Америку, где статус человека сводится к его кошельку и положению в обществе и где неприлично и не должно вести образ жизни свободного художника. В марте 1930 г. он вновь пересек Атлантику, теперь уже один, в надежде обрести себя и состояться как писатель. В Париже он долгое время не имел постоянного жилья и работы, перебивался случайными заработками, сотрудничая с газетами. Тем не менее переезд в Европу стал для Миллера важным жизненным этапом. У него постепенно сложился круг новых друзей (Альфред Перле, Фрэнк Добо, Брассай, Ричард Осборн, Уэмбли Болд, Майкл Френкель), которые помогали ему, когда заканчивались деньги. Кроме того, во многом благодаря общению с ними он всерьез осмыслил ту литературу, о которой прежде знал лишь понаслышке: Джеймса Джойса, Т. С. Элиота, Эзру Паунда, а также французских сюрреалистов.

Миллеру удалось покорить культурную сто лицу мира. Его романы имели шумный успех, хорошо про давались в Париже. О них восторженно отозвались известные фигуры литературного мира: Блез Сандрар, Джордж Оруэлл, Т. С. Элиот, Эзра Паунд и многие другие. Однако в США, на родине Миллера, цензура наложила запрет на его книги, который под давлением интеллектуальной общественности был отменен только в 1961 г.

«Я буду для вас петь, слегка не в тоне, но все же петь. Я буду петь, пока вы подыхаете; я буду танцевать над вашим грязным трупом…

Но чтобы петь, нужно открыть рот. Нужно иметь пару здоровенных легких и некоторое знание музыки. Не существенно, есть ли у тебя при этом аккордеон или гитара. Важно желание петь. В таком случае это произведение – Песнь. Я пою.

Читайте также: