Смешная история как есть рака

Мария — участница проекта Фонда Константина Хабенского #этонелечится. Суть проекта в том, чтобы рассказать о привычках, склонностях и страхах, которые остались с людьми после победы над раком.

Рассказ о себе Мария начала не с описания болезни и борьбы с ней, а с признания в любви к жизни.

В данный момент у меня случился рецидив (метастазы в легкие) и мне пришлось заново проходить химиотерапию в НИИ Ростова-на-Дону. Но я продолжаю работать и снимать героев. Моя мечта, чтобы мои программы показали на всю страну. Они мотивируют!

Правда, один страх все-таки есть — что у меня заберут (или спрячут) ногу, и я стану инвалидом. Этот страх животный, инстинктивный. Ведь все мы животные по сути.

У меня есть одна странность — маниакальная страсть к чистоте. Я люблю мыть подъезды, убираться у знакомых, обрезать деревья осенью. Фанат чистоты и вообще перфекционист. В детстве я могла у бабушки на даче ровно перекопать весь огород, например. Однажды я даже помыла в больнице унитаз прямо в то время, когда проходила очередной курс химиотерапии. А еще я потираю руки и закрываю глаза, когда мне хорошо.

Сложнее всего мне будет отказаться от работы, от движения, от моря, от блога, от публичности, от детей. Но я даже не могу представить силы, которые могли бы заставить меня отказаться от всего этого.

Вот к этому я никак не привыкну, думаю привыкнуть и невозможно. Мне приходится лежать минут пять, я заставляю себя встать, надеть ногу и пойти, часто я просто прыгаю. Но я не позволяю, чтобы это выводило меня из себя. Слишком люблю жизнь, чтобы нервничать из-за таких мелочей.

Если у меня выдался свободной вечер наедине с собой, то я просто лежу молча. Ничего сверхъестественного!

А успокаивает меня лучше всего плавание в море или езда на автомобиле по ночному городу. Да, я водитель. Не могу быть пассажиром — что в машине, что в жизни. Это пришло после болезни. И думаю, связано с контролем. То есть, я не доверяю водителю, только себе. Я все должна держать под контролем. По сути трасса — это жизнь. Вот такая странность. За рулем я двенадцать лет без перерыва. И вообще я люблю водить и провожу в машине порой целый день. Люблю скорость большую, но когда я одна в машине. Вожу автомат левой ногой. Меня это будоражит!

Если такие ответы кажутся вам простыми, скорее всего, цель Марии была достигнута. Ведь пока еще вы даже не представляете, с чем она столкнулась.

В конце 2013 года у меня заболела нога, хотя травмы у меня никакой не было. Врачи ставили разные диагнозы, подозревали гематому и даже хотели откачать жидкость из моей голени. Я мазала ногу гелями, мазями, грела ее, массировала шишку, по их же совету.

Прошло четыре месяца, я поняла, что еще жива. В 2015 году мне ампутировали ногу под местной анестезией, потому что у меня были метастазы в легкие и температура 41 в момент приема в больницу, опухоль успела разложиться и загнить.

Через пять дней после окончания последнего курса химиотерапии Мария снова согласилась с нами поговорить. Она готовилась к бизнес-поездке в Баку, и если вы не следили за блогом в Инстаграме , то никогда бы не догадались, что считанные дни назад она в очередной раз прошла через непростые процедуры. Но мы забыли не только о диагнозе Марии, но и об отношении к вопросам про болезнь. Вот что мы узнали о том, как Мария себя чувствует сейчас.

«Вопросы о том, как изменилась моя личная жизнь, как коллеги относятся ко мне, когда я возвращаюсь на работу после лечения, кажутся мне смешными.

Я никогда не испытывала проблем с общением и вниманием, болезнь никак это не изменила. Так же, как она не изменила отношения коллег — они ценят меня, прежде всего, как профессионала. И, когда я возвращаюсь после химиотерапии, ведут себя так, словно я вернулась после простуды. Я и сама так к этому отношусь.

— Я вылечилась 10 лет назад. Сначала, узнав, что у меня онкозаболевание, какое-то время считала, что жизнь закончилась. Тогда моя подруга просто взяла и, ничего не объясняя, повезла меня по монастырям. Когда я поняла, что многие люди за меня молятся, стала входить в православную жизнь, сделалось немного легче. От коллег свой диагноз я не скрывала: работаю в аптечной организации, и они помогли мне правильно и профессионально организовать лечение. При нынешних возможностях медицины и фармакологии шансы есть, и достаточно неплохие. Но настоящее облегчение наступило после третьего курса химиотерапии, когда врач сказал, что опухоль стала уменьшаться, и я поняла, что все, мы ее сделали!

Сейчас я работаю в обществе помощи женщинам с заболеванием молочной железы, которое действует при онкодиспансере. Мы стараемся два раза в месяц ходить в палаты к тем, кто проходит лечение, рассказываем о нашей организации, говорим о том, что если нужна помощь, то можно обращаться к нам, оставляем свои телефоны. Те, кто не переболел онкологией, не понимают, что происходит с человеком, и не всегда могут правильно себя вести. Часто больного жалеют. А этого делать нельзя! Люди сразу начинают плакать, впадают в отчаяние, и в таком случае что толку от этой жалости!

— Когда я лежала в больнице после операции, к нам пришли волонтеры и пригласили меня в школу пациента. А потом и я, и другие женщины, проходившие лечение (не хочу называть их больными), решили, что нам этого недостаточно. И мы стали встречаться в неформальной обстановке: ходим в кино, на выставки, просто общаемся. Я свой диагноз не афиширую, на работе об этом не говорю. Даже знакомые не в курсе, что я прохожу лечение. Боюсь, что меня начнут жалеть. А таким, как я, не нужна жалость. Я не хочу отличаться от здоровых людей. Всю жизнь занималась спортом и бальными танцами и не собираюсь бросать.

Теперь стала писать картины — училась в двух изостудиях, пробую разные техники, больше всего нравится живопись. И еще мне кажется, что земля дает силы. Я по гороскопу — знак земли, и работая на даче, чувствую, что земля дает мне энергию. С семьей путешествуем везде, и в Карелии в том числе: ходим в леса с палатками, живем на озере, по неделе-две вместе с нашими друзьями из других городов. А еще я очень люблю рыбалку — обычно мы уезжаем с мужем на озеро на несколько дней. Вообще, я стала ценить жизнь: хочется все успеть, увидеть, узнать, попробовать. Слава Богу, у меня очень хороший муж, который помогает и поддерживает, и благодаря этому, я думаю, должен быть благоприятный исход.

На больничном я была 8 месяцев. И очень благодарна волонтерам, которые сумели найти подход к каждой из нас. Ведь им с нами тяжело было — мы все очень разные, измученные болезнью люди. Не всегда больные хотят и готовы принимать помощь. Но девочки нашли для нас и тепло, и любовь. Что бы там ни говорили, а люди у нас потрясающие! Этой зимой я впервые дошла на лыжах до второго фонтана. Раньше обычно добиралась только до развилки. А теперь могу дойти до конца трассы, вернуться обратно, и после трехчасовой прогулки еще силы останутся. Главное, что я теперь говорю всем, кому нужна помощь: нельзя впадать в панику, а то еще другие болячки прилепятся. А рак — действительно не приговор. Это испытание, через которое нужно пройти.

— У меня операция была в 2008 году, сейчас я раз в год прохожу обследование в своей поликлинике. И хочу сказать, что тех, кто вылечился, становится больше. Главное — не бояться и делать все, что говорит врач, сейчас у нас очень хорошие специалисты, лечение действительно помогает. Когда я узнала о своей болезни, мне тоже было страшно. Будто идешь по улице, и вдруг тебя сильно-сильно бьют молотком по голове. Считаю, что меня спас мой характер — я крепкая и боевая. С самого начала не позволила себе плакать и раскисать. Даже сама не знаю, откуда силы взялись.

Но теперь точно могу сказать: правильный настрой — это 50% успеха. Иногда люди и от доброго слова вылечиваются. Это трудно, но надо заставлять себя улыбаться, встречаться с друзьями и везде искать надежду. Даже сидя в очереди к врачу, мы старались не рассказывать друг другу, как нам плохо, а вспоминать вылечившихся и выписавшихся товарищей по несчастью.

Владимир Носов, онкогинеколог

«……На 6-м курсе я получил президентскую стипендию и выбрал Йельский университет. Мне уже тогда было понятно, что американская медицина впереди планеты всей. Заведующего отделением звали смешным именем — Фредерик Нафтолин, он стал моим научным руководителем и ментором. В Йель я поехал на девять месяцев. Я был первым русским в этом отделении — до меня из России не приезжал никто.

В Америке поражало практически все. От внешнего вида госпиталя — палаты для рожениц впечатляли необыкновенно — до мастерски составленных обучающих конференций для ординаторов раз в неделю. Поражала самостоятельность ординаторов, выполняющих сложные операции и принимающих ответственность за свои решения — это было невозможно представить в России, где за два года ординатуры можно было не сделать ни одной операции. В Москве на ночном дежурстве я как-то попросил хирурга:

- Возьмите меня в операционную.

- А зачем я тебя буду учить, мне за это денег не платят.

В общем, я все для себя решил. И, вернувшись в московскую ординатуру, сдал два оставшихся экзамена, чтобы поступить в резидентуру Йельского университета. Обучение продлилось пять лет.

После резидентуры я прошел fellowship в Калифорнии — это была трехлетняя программа. В ней приобретаются уникальные навыки: за три года я выполнил 900 операций, получил опыт проведения химиотерапии и уникальные знания по тактике ведения онкологических больных.

Год президентской стипендии, пять лет резидентуры и три года fellowship — в общей сложности я провел в Америке девять лет.

Главный акушер-гинеколог России Лейла Адамян поддержала мое начинание и взяла ассистентом к себе на кафедру. Проблемы начались буквально с первых шагов: чтобы получить российские сертификаты, мне пришлось долго доказывать в Росздравнадзоре, что образование Йельского и Калифорнийского университетов не хуже отечественного. Когда я, наконец, получил долгожданные сертификаты, с которыми мог заниматься клинической практикой, начался тернистый путь. Оперируя, я путешествовал по нескольким кафедральным больницам, и еще была одна частная клиника, где я мог вести прием. Зарплата у меня была кафедральная — 12 000 рублей в месяц. Я жил в родительской квартире, не тратя деньги на еду. Мне был 31 год.

Онкологическая картина, которую я увидел в России, меня ужаснула. Химиотерапию в большинстве московских диспансеров проводили по стандартам 1985 года препаратами цисплатин и циклофосфан, которые уже показали свою низкую эффективность и высокую токсичность, но стоят три копейки: поэтому в большинстве диспансеров Москвы их до сих пор прописывают по умолчанию. Это самая популярная схема лечения рака яичников. Хотя есть другая схема, принятая во всем мире как золотой стандарт, но препараты стоят дорого: поэтому в городских диспансерах ее не предлагают. Ну и, конечно, страшила участь онкологических больных, которые в России — бедные-несчастные. Никто им ничего не объясняет и не рассказывает, они ходят кругами ада, получая дешевые препараты в недостаточных дозировках, и чувствуют себя обреченными.

Эти все мифы живут в нашей медицине, в то время как весь мир перешел на новые лапароскопические операции 15 лет назад. С 2006 года мир практикует внутрибрюшинную химиотерапию при раке яичников: когда часть вводится в вену, а еще часть — непосредственно в брюшную полость, где заболевание располагается. При такой химиотерапии люди имеют гораздо больше шансов на излечение, но я не знаю ни одного госпиталя в Москве, который при раке яичников занимается внутрибрюшинной химиотерапией, кроме нашего.

Я видел в жизни разное. Но когда впервые оказался в Онкоцентре на Каширке, впал в уныние. Серые, громадные, пустые коридоры, несчастные больные, которые, попадая туда, перестают хотеть жить, ощущение мрачного конвейера. Я был как посетитель — и мне стало не по себе: это место, где невыносимо психологически. А это сегодня по-прежнему ведущий онкоцентр страны. Официально в России онкологическое лечение бесплатное, хотя все, кто хоть раз с этим сталкивался, знают расценки.

В общем, хозяева центра были не очень довольны тем, что у меня не заполнены все койки и что я не прикладываю усилий для привлечения больных в отделение. За успешностью или уникальностью операций (например, впервые в онкологическом стационаре была проведена операция Вертгейма — трудная лапароскопическая операция при раке шейки матки с очень быстрым выздоровлением больного и минимальной кровопотерей) никто не следил. Я не ждал, что меня кто-то будет носить на руках, но такое отношение показалось странным. В итоге я написал заявление об уходе.

В Америке ни врач, ни пациент не видят никаких наличных денег: все оплачивается страховыми компаниями. А здесь больные все время чувствуют потребность отблагодарить врача и несут коньяки и паленые водки. Я не пью крепких напитков — но до сих пор два шкафа стоят набитые. Не понимаю такого подхода и каждый раз чувствую себя неудобно, но это дежурная благодарность в России, люди обижаются, если не берешь их водку.

Мысли об Америке периодически возникали: а не бросить ли все к черту и не вернуться ли обратно? Останавливало лишь то, что я уже назвался груздем и не уважал бы себя, свернув на полпути. Поэтому, пока не дойду до какого-то собственного предела, не смогу никуда уехать.

Недавно я пришел работать в частную медицинскую клинику заведующим отделением гинекологии и онкогинекологии. С некоторыми врачами — например, Бадмой Башанкаевым — мы заканчивали один научный факультет: мы оба учились и работали в Америке, у нас похожие истории жизни и образ мыслей.

Я чувствую себя реформатором. Но думать об изменениях в масштабе страны пока рано. Сегодня изменения возможны в рамках конкретного учреждения, где собираются энтузиасты, которые ценят технологии и образование. А в рамках страны — невозможны: начинать ломать систему нужно с покупных экзаменов, расценки на которые известны любому студенту.

После такого письма хочется посадить в тюрьму всё Министерство здравоохранения или оградить здание тюремной стеной… И на баланду, и по камерам! Ведь вся их сегодняшняя работа сводится к бумагам, к изобретению новых инструкций, за нарушение которых можно брать взятки, и к выдаче лицензий для торгашей от медицины.

Медицине наступил полный голодец!

При советской власти все бы они уже давно сидели в тюрьме, а сегодня – уважаемые люди.

Голикову надо отдать под суд! И Онищенко вместе с ней! И их предшественников!

На суд Линча хотя бы в Интернете.

Их надо приговорить к позору на всех сайтах, связанных с медициной.

А что делать? Другой управы на них нет.

Расскажу об одном случае не менее душераздирающем, чем то письмо, которое вы только что прочитали.

Моему доброму знакомому из Хабаровска два московских медсветила сделали в Москве операцию. У него была онкология в голове: раскрыли, не вырезали и… закрыли! Правды не сказали, а деньги за якобы удалённую опухоль взяли. В советское время за такое – десять лет строго режима, где их будут чмырить паханы с шестёрками, опускать и козлить!

Я не называю их фамилий по просьбе пострадавшего. Он их простил, поэтому до сих пор живёт.

Вот и получается, что деньги на истинную помощь несчастным собирают простые наши небогатые, а потому добрые, люди. Как и в случае с Машей.

P.S. Хочу ответить сразу на несколько комментариев к прошлому посту.

Заговор горных свистунов

Радостный такой.
– Сейчас,- говорит,- мы их будем варить.
Я говорю:
– Давай сам, я не притронусь. Раки все бодрые, инициативные, клешнями шевелят тревожно и усы топорщат, я такой грех на себя не возьму, живые души варить. Сын тоже отнесся скептически:
– Я, - говорит,- шевелящееся не ем.

Почему кони не валяются на рабочем столе у бездельников? Почему эрудиция ежа стала мерилом всем известных знаний? Почему опытные люди трапезничают собаками? Почему зимние квартиры раков такие страшные?

Лично мне нравятся морепродукты. А среди них ракообразных я люблю больше всего. Если я приезжаю в страну, где есть такая возможность, я всегда стараюсь попробовать местные дары моря.
Поэтому считаю везением, что сам живу в месте, где можно за относительно небольшие деньги полакомиться даже не ракообразными, а самими раками.

Каждый год крабы ползут через весь остров, чтобы оставить после себя потомство. Природа - удивительная штука, которая дарит людям возможность наблюдать за ее величием и четкой системой.

А что еще нужно нам? Да, раки под конец))

Проверенный рецепт приготовления вареных раков к пиву от Дмитрия Мановарова

Вот этот вот самый скрин мне кинули в ВК и фБ человек 20, поэтому я отодвинул все планы и настроился на эту вот похлебку. А тут еще и самими раками подфартило. Хочу оговориться, что данная реконструкция именно по игре- в книге я такого не помню. Это просто скрин-рецепт из Игры.
Заслуживающий все же, по моему мнению, внимания.
Забегая вперед, хочу сказать, что тем, кто не пробовал рекомендую срочно исправлять это недоразумение.

Читайте самые смешные анекдоты про раков. Мы собрали все анекдоты про раков которые только есть в сети. Анекдоты.ру - сайт хорошего настроения, более 100 новых анекдотов ежедневно.

• про рай121
• про районы14
• про ракеты47

• про раков 99
• про ралли1
• про рамки2

Мужик нашел джина в лампе. Джин выходит и говорит: — Ну, загадывай 3 желания. Мужик подумал и говорит: — Раком стань. Джин удивился и встал: — Теперь 2—ое желание. Мужик подумал: — Обратно встань. Джин стал. — Давай 3—ье желание. Мужик обратно загадал, чтоб джин раком встал. Все. Джин зашел в лампу, потом обратно вышел и говорит: — Хрен с тобой давай 4—ое желание.

Рассказывает Бетмен графу Дракуле: — Лечу как—то над городом и вижу: — Женщина с офигенной фигурой, обнаженная, да еще и раком стоит. Ну я как разогнался, как всадил. — Ну и как? Она, наверно, обалдела?! — Да нет, не она — человек—невидимка!

Азарову предложили возглавить онкологический центр. Николай Янович: — Но я же в этом деле ничего не понимаю! — Ничего страшного. Вы же руководили правительством — и гречки в Украине не стало, займетесь онкологией, может быть, и рака не станет.

Зря грешили на мобильные телефоны. Рак мозга на самом деле вызывает телевизор.

На уроке биологии учитель спрашивает Вовочку: — Почему камбала такая плоская? — Потому что она переспала с китом! Вовочку выгнали за дверь. Учитель спрашивает Машу: — Почему у рака такие выпученные глаза? Вовочка из—за двери говорит: — Потому что он это всё видел!

Курение вызывает рак. Бекон вызывает рак. Что дальше? Завтра окажется, что мои рентгеновские селфи тоже вредны для здоровья?

Грузинский вариант басни про лебедя, щуку и рака. — Аднажды лэбедь раком щуку хатэл ее туда—сюда. Лэбедь раком нэ давался, а щука в озере купался. Суть басни такова: — Плахой компания собрался.

Великий дар был у этого целителя. Бывало, придет к нему человек и скажет: — У меня вот язва. А целитель только взглянет на него и говорит: — Какая еще язва? Рак у тебя! И не поверите, но напрочь забывает человек о язве.

Анка приезжает с конкурса проституток с серебряной медалью. Петька и Василий Иванович: — Рассказывай, почему второе место! — Встретились мы в финале с француженкой. Она лежа, я лежа, она стоя, я стоя, она раком, я раком, она в рот, а я не смогла. Петька с Василием Ивановичем подумали — не дело, надо тренировать. На следующий год Анка приезжает с золотой медалью и с медалью за оригинальность. Петька и Василий Иванович: — Рассказывай! — Опять мы с француженкой в финал вышли. Она лежа, я лежа, она стоя, я стоя, она раком, я раком, она в рот, а я сразу два, да еще как свистну!

Поручик Ржевский приходит в гости к Hаташе Ростовй. — Наташа, я только что придумал новую позу — я ее назвал позой бобра, пойдемте на лестницу. Поручик и Наташа выходят на лестницу и Ржевский ставит ее на карачки. — Поручик, да это же обыкновенно раком. — Hет, Наташа, Вы при этом должны грызть перила!

Приходит девушка устраиваться на работу секретаршей. Директор: — Скажите, а кто вы по гороскопу? Девушка: — Вообще—то Близнецы. Но для вас могу стать Раком.

Урок истории в школе. Учительница объясняет: — Ледовое побоище произошло в 1242 году на Чудском озере. Нашим русским воинам противостояли немецкие рыцари. Для решающего сражения они встали "свиньёй". Тут звенит звонок. На следующий день учительница спрашивает: — Ну, кто расскажет про Ледовое побоище? Нет желающих? Вовочка, к доске! — Ледовое побоище произошло в 1242 году на Чудском озере. Нашим русским воинам противостояли немецкие рыцари. — Как они встали для решающего сражения? — Не знаю, Марьиванна. — Ну какое животное ты при этом можешь вспомнить? — Марьиванна, я вспомнил! Для решающего боя они встали раком!

Муж с женой занимаются любовью (раком). Жена хочет разнообразия: — А давай как будто под дождем – возьми лейку и поливай мне спину. Муж поливает ее и занимается делом. — Ну как так, дождь идет, а молнии нет. Муж подвигает торшер и одной рукой дергает веревку, второй поливает из лейки. — Грома не хватает, тащи таз. Муж одной рукой дергает веревку, второй поливает из лейки, ногой стучит в таз. Затем бросает все и орет: — Да кто же, блять, ебётся в такую погоду!

Как резко может поменяться обычная жизнь, сколько стоит выжить, как это происходит и что вообще делать в такой ситуации. Виктория скрывает свое полное имя и свою историю от родителей, но откровенно поделилась ей с читателями Зожника.

В декабре 2016 года я почувствовала уплотнение в правой груди, но только после Нового года, в январе 2017-го обратилась к врачу в обычную поликлинику.

В той же поликлинике мне сразу сделали очень болезненную манипуляцию – пункцию. Не дожидаясь ее итогов, мы с мужем поехали в одну из частных клиник Москвы, где мне сделали биопсию под контролем УЗИ – обязательное исследование, если есть подозрения на онкологию.

Спустя неделю я пришла на прием, и там мне сообщили диагноз: рак молочной железы, стадия 2В, в редкой агрессивной форме…

Времени у нас было немного. Врач сразу сказала, что из-за агрессивной формы опухоль развивается стремительно, и с лечением нужно поторопиться. Мы понимали, что у нас неделя, может две, максимум месяц и надо что-то делать. До этого о раке мы знали ровно столько, сколько и все, кто с ним ни разу не сталкивался: это плохо. И всё.
Мы приехали домой, уложили сына спать и почти полночи проплакали, уткнувшись друг в друга. А на следующий день решили, что пора действовать и искать выход. Мы будем бороться.

Началось какое-то безумие – мы читали про клиники, было бесконечное количество телефонных разговоров, поездок по Москве, свои телефоны заряжали по несколько раз в день. Нам нужно было принять крайне важное решение, с кем пойдем дальше и кому доверить самое дорогое, что есть в жизни – здоровье.

Билеты в один конец

Спустя неделю мы с мужем уже купили билеты в одну сторону, захлопнули дверь своей квартиры, и всей семьей полетели в Германию на консультацию с врачом. Визы у нас были, а с остальным решили разбираться на месте. Мы просто взяли и полетели, не зная, что нас ждёт впереди.

Мы понимали, что и в России среди врачей есть специалисты высочайшего уровня. Но лечение рака – это целая система, это огромный и сложный процесс, в котором важную роль играет психологическое состояние. И, как потом оказалось, крайне полезным было вырваться из своего окружения, не думать о том, как на тебя будут смотреть, и что отвечать при встрече со знакомыми.

Мы выбирали из трех стран: Россия, Израиль и Германия. И по совокупности факторов выбрали Германию. Когда на кон был поставлен вопрос жизни, мы захотели довериться одной из передовых медицинских систем мира – немецкой. К тому же по нашим подсчетам стоимость лечения от рака в клиниках Германии и в частных российских клиниках сопоставима. На итоговую цену лечения влияет много факторов: квалификация лечащего врача, виды обследований, препараты, количество курсов их приёма, разновидности терапий, необходимость в стационарном лечении и так далее.

В итоге из трех клиник, в которых мы побывали, мы выбрали берлинскую. Уже 1 марта мне провели операцию по вживлению порта – через него вливают химию, чтобы не портить вены. С ним я хожу до сих пор. И с того же дня начались эти бесконечные химиотерапии – раз в 3 недели.

Химия и жизнь

Разновидностей терапий было несколько, первая – самая сильная и убойная. Как сказал врач, ее цель – на ходу остановить движущийся с огромной скоростью товарный состав под названием рак. Нужно было замедлить деление активных клеток, а с этим могут справиться только очень мощные препараты. Именно из-за них выпадают волосы и это лишь одно из множества воздействий на организм.

У меня была классическая европейская схема лечения: химиотерапия, органосохраняющая операция, облучение. Благодаря сильной поддерживающей терапии химию переносила более – менее хорошо. Из 6 препаратов, которые мне вводили за одну капельницу, 3 были поддерживающими, чтобы организм не вывернуло на изнанку. Примерно 2-3 дня я отходила, после чего силы возвращались, мы всей семьей садились в машину и ехали путешествовать по Европе.

В сентябре 2017 г была назначена операция. Результаты терапий оказались удачными, опухоль хорошо откликнулась на препараты – уплотнение практически исчезло. Операция по удалению пораженных тканей в груди была проведена очень аккуратно, даже не потребовалось отдельной пластики. Восстановление тоже прошло быстро, на 3-й день я уже выписалась из больницы.

Спустя пару месяцев началась радиотерапия, основное назначение которой, уменьшить риск рецидива. Саму терапию переносить было совсем не сложно, но вот болевые ощущения, которые приходят чуть позже, ощущаются до сих пор.

Один из счетов из клиники.

Лечение моего диагноза в Германии обошлось в сумму около 90 тысяч евро. Но нужно понимать, что, проживая в другой стране, необходимо дополнительно учитывать расходы на съёмное жильё, транспорт, питание и другие.

Жизнь в Германии

И, кстати, есть разные варианты лечения. Кто-то, например, часть терапий проходит в зарубежной клинике, а долечивается уже в России. Это всё можно обсуждать с врачами.
Жить в Германии было очень комфортно.

Были незначительные сложности с коммуникацией на немецком языке, потому что мы его не знали, но обходились общением на английском. Его хватало почти во всех бытовых вопросах (от магазина до вызова сантехника), а, например, в клинике иногда пользовались услугами переводчика. В целом на бытовом уровне все устроено так, что многое довольно понятно, и никто не требует от тебя каких-то сверхусилий.

Германия – страна с достаточно приветливыми людьми, с потрясающими средневековыми замками и современными технологиями.

С русской диаспорой мы не контактировали. Все свободное время мы посвящали путешествиям.

За это время мы проехали около 50 000 км на машине по Германии, Италии, Франции, Австрии, Швейцарии, Дании и Чехии. В перерывах между капельницами по несколько недель жили в разных странах, где посещали огромное количество мест, и с нами случались такие невероятные истории, из которых можно составить отдельную книгу.

Мы пользовались тем, что судьба привела нас в те края. А к лечению я старалась относиться как к техническому фактору, который просто имеет место быть и который немного мешает путешествиям.

Рак и методики лечения

Я – пример успеха традиционной медицины. Но знаю людей, которые прибегли к альтернативным методикам, и добились определённых успехов. Считаю таких людей очень смелыми, я бы, скорее всего, так не смогла.

Уже после окончания лечения стала интересоваться вопросами психосоматики (всеми известное – “все болезни от нервов”), влияния продуктов питания на наш организм

Я верю в то, что не существует какой-то универсальной причины заболевания или излечения. Все в нашей жизни оказывает влияние на наш организм. И очень важным считаю психологический настрой. Как говорится, рак боится оптимистов.

Мне кажется, что традиционная медицина, это аналог экстренной медицины. Как в моей ситуации – когда надо было действовать быстро и решительно. А так называемая альтернативная медицина, воздействует гораздо мягче, рассматривает всё в комплексе и ей требуется время.

Сейчас мы всей семьей перешли на здоровое питание, продолжаем заниматься спортом и разными активностями, которые стали основными приоритетами в повседневной жизни.

Новая жизнь и прогнозы

Год назад мы вернулись в Россию. Раз в полгода летаю в Берлин на плановые обследования. Врачи не дают никаких прогнозов, так как после окончания лечения я для них стала среднестатистической женщиной с такими же рисками. “Живите вашей обычной жизнью”, – отвечают они мне.

Муж работал в банковской сфере. После переезда в Германию он продолжал работать в той же организации, но уже удаленно. После окончания лечения, летом 2018, мы вернулись в Россию, и совсем недавно он уволился. Мы решили организовать свой собственный проект и сейчас у нас впереди интересное и большое семейное путешествие, о котором хотим рассказывать в моем блоге.

За несколько месяцев мы планируем посетить 6 стран: Малайзию, Индонезию, Китай, Японию, Филиппины и Австралию. Это более 50 городов и более 15 000 км пути.

Будем делиться с подписчиками моего блога @mamma_ka историями захватывающего семейного путешествия с ребенком, которое совместим с регулярными тренировками. Хотим показать, что путешествия – это не повод прерывать занятия спортом. Это скорее причина их начать.

Что делать, когда диагноз застает врасплох

И я очень советую, не закрываться, говорить об этом с близкими, друзьями, знакомыми. От этого мне и мужу становилось легче. Мы уверены, что общение помогло быстрее найти нужное решение. Наш пример показывает, что очень и очень многие люди – даже не знакомые напрямую – готовы помочь. А в такой ситуации требуется разная помощь, не только финансовая.

Главное – не затягивать с принятием решения. В случае с раком время становится важнейшим фактором, который нельзя терять. Гораздо правильнее – мобилизироваться и сконцентрироваться на поиске врачей, клиники и информации по конкретному диагнозу. Если сам человек не в силах это сделать (зачастую так и есть), этим должны заняться его родственники или друзья. При этом важно общаться, потому что окружающие люди – это огромный банк информации.

Я очень рада, что не стала читать всяческие интернет-форумы и обсуждения на тему онкологии. Это сэкономило моё время, а главное – физические и моральные силы. В целом я бы рекомендовала изучать иностранные информационные ресурсы. На них гораздо больше актуальных данных о мировых исследованиях и достижениях, что гораздо важнее и эффективнее для выздоровления.

И побольше позитива! Окружайте себя приятными людьми, занимайтесь любимым делом, которое приносит удовольствие, наслаждайтесь жизнью и каждым моментом! Как делаю это я и пишу об этом в своем блоге.

Читайте также на Зожнике статьи об онкологии: