Сколько будет стоить лекарство от рака в россии

Антирак

Среди онкобольных существует поверье: раковая опухоль – это живой организм. И если его ранить, но не убить, он становится агрессивнее и быстрее пожирает человека. Увы, современные методы лечения рака, относительно доступные в России, как раз и нацелены на то, чтобы ранить, но не убить. В то же время в мире вовсю идут исследования инновационных способов лечения онкозаболеваний. Стоит ли ждать от медицины прорыва? Если не от нашей, то хотя бы от мировой?

Если и стоит, то только не тем, кто уже заболел. Им нужно лечиться проверенными средствами, которые хорошо себя показали уже сейчас, и не надеяться на чудо.

Каждый третий мужчина и каждая четвёртая женщина на Земле становятся жертвами рака, говорится в статье, опубликованной в журнале JAMA Oncology. По словам доктора Владимира Цимберга, в России ежедневно от рака умирают тысяча человек. Одна из причин – у нас заболевание диагностируют на более поздних стадиях, чем в Америке и Европе.

Потому лечение онкологии стало выгодным бизнесом, в который пришло огромное количество шарлатанов и мародёров.

Иммунитет как оружие

Иммунотерапия является новейшим и действенным методом, который применяется для лечения многих форм рака на любых, даже самых поздних стадиях. Сейчас этот метод широко изучается и применяется за границей, ему посвящается множество статей в медицинских журналах. Значимость иммунотерапии для медицины сравнивают с открытием антибиотиков и химиотерапии.

Особенно популярна иммунотерапия в Израиле, который считается Меккой медицинского туризма. Впрочем, из-за этого за пределами земли обетованной уже начала появляться масса клиник с так называемыми израильскими методиками, которые, по сути, занимаются чем угодно, но только не здоровьем пациента.

Суть иммунотерапии в том, что организм учится самостоятельно бороться с раковыми клетками. Сам собой напрашивается вывод о том, что иммунитет у пациента должен быть в хорошем состоянии, – впрочем, эта проблема может быть решена с помощью курса лекарств. Для успеха лечения нужно сделать так, чтобы организм активизировался. Большинство раковых клеток имеют на поверхности опухолевые антигены – белки или углеводы. Они могут быть обнаружены и уничтожены иммунной системой. Иммунотерапия активирует иммунитет, превращая его в оружие против многих видов рака.

Индивидуальное лекарство

В целом эта методика выглядит так: пациенту вводят биологические препараты, обладающие противоопухолевой активностью. В них содержится определённое количество следующих действующих веществ: цитокинов, моноклональных антител. Сами эти препараты не являются токсичными и вызывают минимум побочных эффектов, что выгодно отличает их от традиционных коктейлей, применяемых при химиотерапии. При попадании в организм они начинают уничтожать злокачественные клетки, а система питания опухоли оказывается перекрытой. Таким образом рост опухоли прекращается, злокачественный процесс блокируется, метастазы в этом случае не возникают.

Различают два вида иммунотерапии: ингибиторы контрольных точек иммунного ответа, которые снимают иммунитет с тормозов, позволяя ему увидеть и уничтожить рак, CAR Т-клеточная терапия, которая совершает более целенаправленную атаку на раковые клетки.

Ингибиторы контрольных точек иммунного ответа блокируют способность некоторых белков ослаблять ответную реакцию иммунной системы на опухолевые антигены.

В обычное время такие белки сдерживают иммунную систему, которая своим слишком агрессивным поведением может навредить организму. Но в случае с раком все средства хороши.

Планируется, что реализация новой программы в 2020 году не только позволит приобрести авто тем, кто в нём нуждается, но и поддержит российский автопром на фоне пандемии.

Для лечения злокачественных опухолей в США одобрено четыре препарата, активизирующих иммунную систему: ипилимумаб (Ipilimumab, MDX-010, MDX-101), пембролизумаб (Кейтруда), ниволумаб (Опдиво) и атезолизумаб (Тецентрик).

Все эти лекарства уже можно купить в России через Интернет. Насколько это безопасно – вопрос риторический. Зато Интернет даёт прекрасную возможность ознакомиться с ценами. 40 мг ниволумаба стоят 940 долларов, 100 мг – 2350 долларов. Сайт продавца настоятельно советует покупать лекарство в Израиле и получать в аэропорту обратно до 18% от его стоимости в виде НДС.

Вещество, полученное в итоге, обрабатывается специальным способом, подсвечивается, после чего вводится в организм пациента при помощи инъекции. Действовать вакцина начинает мгновенно. Сторонники этого метода утверждают, что через несколько месяцев опухоль разрушится полностью. Называют и статистику излечения: от 60 до 80%. Для онкологии это довольно высокий показатель. И тем не менее иммунотерапия пока недостаточно исследована. Можно было бы сказать, что это рискованное лечение, но в случае с раком этот термин звучит несколько неуместно.

В ход идёт ежовка

Коварство рака состоит в том, что существует множество типов болезни, которые постоянно видоизменяются и приспосабливаются к лечению. Поэтому огромная удача для пациента – найти своего онколога, который правильно определит тип рака и назначит лечение, подходящее именно конкретному пациенту. Впрочем, методы могут оказаться самые неожиданные.

Сейчас учёные возлагают большие надежды на таргетную терапию опухолей. Этот метод лечения онкозаболеваний применяется в основном в комплексе с химиотерапией, лучевой терапией, иммунотерапией и т.д. Особенностью таргетной терапии является высокая специфичность и избирательность действия. Это позволяет при максимальном лечебном эффекте минимизировать вредное воздействие на организм пациента. Но именно поэтому перед назначением таргетной терапии приходится проводить сложные и долгие исследования. В любом случае это направление является пока экспериментальным.

Потому наиболее эффективными пока остаются традиционные средства. Они известны. Прежде всего оперативное вмешательство. Кроме того, это химиотерапия, которая считается достаточно эффективным способом лечения, но тяжело переносится пациентами. Также это гормональные лекарственные препараты. Считается, что они наиболее эффективны при лечении гормонозависимых опухолей – рака молочной железы, матки, простаты, а также при опухолях поджелудочной железы, почек, при меланомах. Не стоит забывать и про противовирусные средства, ведь некоторые виды рака развиваются вследствие деятельности вирусов.

Причиной смерти пациента-испытателя назвали неожиданную реакцию организма на экспериментальный препарат производства "Биокад". Ранее фармзавод удостоился похвалы Минздрава за "фантастические результаты" в лечении опухолей. Лекарство должно было появиться на рынке ещё год назад. Не остановит ли смерть добровольца исследования и когда ждать отечественное лекарство от рака — в расследовании Лайфа.

Одна из самых секретных разработок российской медицины попала в неприятную историю, которая могла бы так и остаться в стенах петербургской лаборатории. Рассказываем, как российские учёные изобретали молекулу для лечения меланомы и рака лёгких и с какими трудностями столкнулись.

1. Экспериментальный препарат стал главной темой онкологического конгресса

В ноябре 2018 года состоялся XXII Российский онкологический конгресс. Представители фармзавода "Биокад" и врачи рассказали об успешных испытаниях на людях новейшего отечественного лекарства от рака. Он заставляет иммунные клетки атаковать опухоль.

Речь о препарате под кодовым названием BCD-100. Это одна из самых засекреченных разработок отечественной фармацевтики — не разглашают даже имена учёных, разработавших молекулу (основное действующее вещество).

Препарат показал ошеломляющие результаты в лечении неоперабельной меланомы. Когда опухоль даёт метастазы, зловредные клетки проникают в окружающие органы и там формируют вторичные очаги болезни. Справиться с метастазирующей меланомой гораздо труднее. Однако BCD-100 сумел полностью убрать подобные опухоли у 7% пациентов. Ещё у 29% пациентов размер опухоли уменьшился не меньше чем на треть. В исследовании участвовало 126 онкобольных с неоперабельной меланомой. Испытания финансировал сам "Биокад".

Меланома (рак кожи)

Не самый частый, но один из самых агрессивных видов рака (≈74 тысяч больных в РФ). С 1950-х мировая заболеваемость выросла на 600%

Однако пациентов ждут серьёзные побочные эффекты, которые стали сюрпризом и для врачей — препарат-то новый.

"Внедрение [иммунотерапии], по-русски сказать, взорвало химиотерапевтам мозг. Мы столкнулись со спектром сложных и не понятных для нас [побочных] реакций. Может поражаться любой орган: начиная от щитовидной железы и заканчивая воспалением сосудов".

онколог центра им. Блохина Михаил Федянин

Но в декабре 2018 года НИИ онкологии им. Н.Н.Петрова (Санкт-Петербург) презентовал новые данные о результатах того же исследования.

У пациентов, принимавших BCD-100, чаще воспалялась щитовидная железа, чем у пациентов, принимающих аналогичные зарубежные препараты. Об этом заявил на конференции Федянин, то же впоследствии подтвердил и химиотерапевт из НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова Алексей Новик. Его выступление находится в открытом доступе. Однако другие показатели побочных явлений не сильно отличались от уже выпущенных на рынок аналогов, так что Новик осторожно назвал BCD-100 "не менее безопасным", чем ему подобные.

2. Летальный исход, о котором умолчали

В ноябрьском выступлении доктор Федянин коротко обмолвился: были описаны смертельные случаи после приёма подобных препаратов. Одна из причин летальности — воспаление сердечной мышцы (миокардит).

Ни Федянин, ни Новик подолгу не останавливались на опасностях подобного рода препаратов. Врачи не упомянули и о смертельном случае с одним из пациентов-добровольцев. А самое главное, этого не сделала медицинский директор фармзавода "Биокад" Юлия Линькова.

Представители завода "Биокад" вовремя не проинформировали государственные службы о смерти пациента из-за приёма BCD-100. Об этом говорится в материалах проверки Росздравнадзора, которые попали в Лайф из прокуратуры.

"В ходе клинического исследования препарата BCD-100 по протоколу Miraculum уполномоченное лицо ЗАО "Биокад" Юлия Линькова [не сообщила] в Росздравнадзор о летальной непредвиденной нежелательной реакции на данный препарат".

Материалы проверки Росздравнадзора от 26.11.18

Линькова обязана была уведомить о произошедшем либо через защищённую информационную систему Росздравнадзора, либо просто по электронной почте.

В том же предписании Росздравнадзор отмечает, что ни в 2017-м, ни в 2018-м в адрес ведомства вообще не поступало данных о безопасности трёх других препаратов, которые разрабатывает "Биокад".

Недавние исследования показали — больше половины российских медиков не сообщают в Росздравнадзор о побочных эффектах на препараты, с которыми столкнулись их пациенты. Ещё 8% вообще считают, что рассказывать о нежелательных реакциях нецелесообразно.

3. В надежде на "чудо"

Ещё в 2016 году министр здравоохранения Вероника Скворцова назвала результаты использования BCD-100 фантастическими. Протоколу, по которому исследовали лекарство, даже придумали соответствующее метафорическое название. С латыни "miraculum" переводится как " чудо". И действительно, с некоторыми пациентами BCD-100 сотворил чудо.

У 64-летней пациентки из Питера был опухолевый очаг в лёгком

Через несколько месяцев после приёма BCD-100 опухоль заметно уменьшилась в объемах. Это видно на снимках НМИЦ им. Н.Н.Петрова.

Но для других пациентов чудо обернулось проблемами или трагедией. Побочные эффекты от BCD-100 испытывали 80% пациентов, заявил на ноябрьской конференции доктор Федянин.

Чтобы разобраться, как работает BCD-100, важно понимать принцип работы иммунной системы человека.

Очень упрощённо иммунитет можно описать как систему "свой-чужой". Некоторые клетки крови умеют распознавать чужеродные бактерии и опасные тела и уничтожать их. Такой тип иммунных клеток называют Т-лимфоцитами. Получается эдакий "иммунный спецназ", который способен проникать через стенки сосудов в окружающие ткани и проводить там боевые действия против чужаков.

На поверхности Т-лимфоцита живёт белок PD-1, который отвечает за восприятие чужеродных клеток. Раковые же клетки "прячутся" от лимфоцитов, обманывая белок PD-1. Лимфоциты начинают думать, что раковая клетка — "своя", и не трогают смертельную опухоль.

Учёные по всему миру ломают головы над тем, как взломать маскировку и обучить лимфоциты распознавать в раковой клетке врага. Как уверяют создатели Miraculum, именно это им и удалось.

Создатели препарата рассчитывают, что его можно будет использовать не только для лечения меланомы и рака лёгких, но и других видов онкологии.

Поначалу на заводе "Биокад" рассчитывали выпустить лекарство на рынок в 2018 году. Сейчас сроки отодвинулись до 2022 года. Причин может быть множество: от недостаточного финансирования до неожиданно вскрывшихся проблем при использовании препарата.

В одном из интервью представители завода сравнивали цены на зарубежные аналогичные препараты. Выходило, что лечиться израильскими либо японскими средствами стоит примерно 9 миллионов рублей за курс. Отечественные разработчики обещали существенно меньшую цену за курс BCD-100. Возможно, в разы.

Хронология разработки препарата

4. Человечество писало кровью правила исследований препаратов

Лайф попросил эксперта, который много лет занимается клиническими исследованиями, рассказать о морально-этической стороне испытаний препаратов на людях. Вот что рассказала исполнительный директор Ассоциации организаций по клиническим исследованиям Светлана Завидова.

"Человечество двигалось к системе регулирования через лекарственные трагедии. Где-то, конечно, своим умом доходили, но в основном двигателем послужил негативный опыт, который и приводил к разработке тех или иных правил. Правила писали "на крови".

Светлана Завидова, Ассоциация по клиническим исследованиям

Один из первых мировых законодательных актов на тему регулирования исследований препаратов появился в США в 1938 году. Взяться за его разработку пришлось после того, как из-за неподтверждённого по критериям безопасности препарата сульфаниламида погибло 107 человек, большинство из которых — дети. Именно после этой трагедии фармпроизводителей обязали подтверждать безопасность лекарств. В том числе и на пациентах.

Исследования на людях идут в три фазы и длятся годами. В первую, как правило, включают только здоровых добровольцев. Вторая фаза — это испытания на пациентах, страдающих от конкретного заболевания. Обычно в них участвует несколько сотен человек. Третья фаза — самая масштабная: здесь в выборку могут включить несколько тысяч больных. Именно на третьей фазе появляется большинство данных о побочных реакциях и их частоте. Все добровольцы подписывают информированное согласие, соглашаясь на все риски (вплоть до летального исхода). Для многих пациентов участие в испытаниях — последний шанс.

Только при успешном завершении третьей стадии препарат регистрируют в госорганах и завозят в аптеки.

Второй случай изучают в медвузах как пример халатного отношения к безопасности препарата в угоду его продаваемости. Препарат талидомид в середине ХХ века был одним из самых продаваемых успокоительных и снотворных. Особенно его рекомендовали беременным и кормящим матерям, чтобы справляться с ночной бессонницей, утренней тошнотой и беспокойством. При этом никакие тесты влияния таблеток на плод не проводились. Препарат активно продавался в Европе. Через несколько лет стали чаще рождаться дети с патологиями: у новорожденных не было рук, ног либо ушей.

Ещё год потребовался властям нескольких стран, чтобы увязать страшную статистику с популярностью талидомида. Всё это время компания-производитель не признавала связи между этими событиями и продолжала рекламировать лекарство как безопасное.

5. Биокад: мы ничего не пытались скрыть!

Действия петербургской фармацевтической компании, которая не сообщила в Росздравнадзор о смерти пациента, на первый взгляд выглядят попыткой скрыть негатив во избежание репутационных и иных потерь. Однако в "Биокаде" заявляют, что специально ничего не утаивали.

"Первично полученные данные не соответствовали определению "Серьёзная непредвиденная нежелательная реакция". После получения дополнительных сведений информация была передана в Росздравнадзор".

Юридический департамент ЗАО "Биокад"

— Предположение о том, что ЗАО "Биокад" пыталось скрыть летальный случай, не соответствует действительности, поскольку данная информация сообщалась в ряд компетентных органов и учреждений, — добавили представители фармзавода. — Компания провела внутреннюю проверку, по результатам которой были детализированы внутренние процедуры.

Один из корпусов завода "Биокад" в Петербурге.

Компания "Биокад" создана в 2001 году. Это одна из крупнейших биотехнологических компаний России, где разрабатывают, изучают и производят новые типы лекарств. В штате трудятся более 1800 человек. Компания фокусируется на препаратах для терапии онкологических и аутоиммунных заболеваний, также ведёт разработки в области терапии других социально значимых заболеваний.

19 апреля 2019 года Национальный медицинский исследовательский центр радиологии Минздрава сообщил об увеличении числа онкобольных в стране. На первом месте в России рак лёгких. Каждый год онкологией заболевают около 600 тысяч человек. Всего в России на онкологическом учёте стоят 3,6 миллиона человек.

Сколько стоит в России вылечиться от рака?

Все знают, что лечиться от рака дорого. Но насколько дорого? И как это согласуется с тем, что формально государство в России гарантирует своему гражданину бесплатное лечение?

До начала 2014 года лечение больного раком государство оплачивает из двух источников: территориального фонда ОМС и федеральной субвенции (дотации).

К примеру, в Петербурге в 2012 году территориальный фонд ОМС выплачивал поликлинике, в которой принимал врач-онколог, 310 рублей 91 копейку за прием, а городскому онкологическому диспансеру за один сеанс лучевой терапии – 211 рублей. Много это или мало? Из тарифов ОМС оплачиваются и труд врачей и других сотрудников больниц, и расходы на поддержание оборудования в рабочем состоянии, и ремонт помещения, и питание больных, и многое другое. Откуда же берутся эти цифры? Эта сумма рассчитывается примерно так: количество денег, которое государство выделило на эту статью расходов делится на количество заболевших. То есть тарифы ОМС и размеры федеральных выплат учитывают не реальные затраты на лечение, а сумму, которую государство готово на это потратить. А хватает этих денег или нет – без соответствующих исследований это вопрос риторический. Реальная стоимость услуги обычно отражена в ведомости на платное лечение. Там мы видим, что вместо 211 рублей за сеанс облучения клинике нужна почти тысяча рублей, чтобы окупить расходы. Практика показывает, что недофинансирование, заложенное в бюджете, меньше требуемого в разы – где в два раза, а где и в пять.

Чем дороже лечение, тем меньше хватает денег, которые выделяет государство. Возьмем, к примеру, трансплантацию костного мозга – один из самых прогрессивных методов лечения онкологии.

Фонд AdVita уже двенадцать лет помогает петербургским трансплантологам, и наш опыт говорит о том, что обычно трансплантация костного мозга съедает от полутора до трех миллионов рублей, и это еще не предел. По самым скромным подсчетам, государство должно увеличить размер квоты в два раза, чтобы обеспечить всех пациентов, которые приехали на трансплантацию костного мозга, лекарствами.

А ведь проблема недофинансирования – не единственная. Есть вещи, которые не оплачиваются государством совсем, или оплачиваются не вовремя. И в разные времена года денег в больницах не хватает по-разному. Почему это происходит?

Все дело в том, что деньги не следуют за больным и не перечисляются на счет больницы, как только он туда ляжет. Они планируются и тратятся заранее, зачастую задолго до того, как этот пациент заболел. Как это может быть? Так устроено наше отечественное плановое хозяйство.

Как мы уже знаем, государство дает обязательство выделить на лечение одного пациента с определенным диагнозом определенную сумму денег. Это обязательство называется квота – слово, знакомое каждому онкологическому пациенту, главный элемент планового медицинского хозяйства.

Предполагается, что в стране статистически примерно столько-то людей заболевает раком. Соответственно министерство здравоохранения планирует на год столько-то квот. Квоты распределяются по больницам, кварталам и регионам.

Условно говоря, Ярославская область получает в НИИ детской онкологии, гематологии и трасплантологии им. Р.Горбачевой СПбГМУ им. Павлова в Петербурге две квоты на первый квартал, две квоты на второй квартал и т.д.

Количество квот определяется не количеством реально заболевших, а количеством запланированных мест для лечения. Точно так же и размеры выплат по этим квотам определяется не реальными потребностями в лечении, а, как мы помним, тем количеством денег, которое государство готово на это лечение потратить.

Предположим, на НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р.Горбачевой выделяется около 200 квот в год на трансплантацию костного мозга. Мы помним, что денежное покрытие каждой квоты – 808 500 рублей, 60% от каждой квоты – 485 100 рублей, то есть клиника может потратить на лекарства 97 020 000 рублей в год. Но клиника не может держать эти деньги на своем счету и расходовать по мере поступления больных, покупая каждому то, что ему нужно.

По закону в конце каждого календарного года НИИ им. Горбачевой обязан подать заявку на закупку лекарств на эту сумму в университет, подразделением которого он является, и университет на объявляет тендер на поставку каждого наименования на следующий год. Из этого следует несколько важных вещей.

Во-вторых, лекарства в больницу могут поставлять только те фирмы, которые выиграли тендер на поставку, и если у них случаются перебои, больница не может докупить лекарства у тех поставщиков, у кого они есть.

В-третьих, поставки лекарств начинаются тогда, когда государство выделит деньги и они поступят на счета, а этот процесс может затянуться на месяцы. Поэтому лекарства, расходные материалы и прочее по госзакупкам за первый квартал запросто могут прийти в больницы по весне, а по определенным позициям и к лету.

А так как мы помним, что денег по квоте выделяется значительно меньше, чем нужно, то в начале квартала может оказаться, что лекарств в больнице еще нет, а в конце – что уже нет. Так что разным пациентам везет по-разному. Без помощи благотворителей с такой ситуацией справиться невозможно.

Елена Грачева, координатор проектов благотворительного фонда AdVita ("Ради жизни")

Рассылка "Фонтанки": главное за день в вашей почте. По будним дням получайте дайджест самых интересных материалов и читайте в удобное время.

Как они побеждают онкологию и сколько стоят?

25.10.2018 в 13:19, просмотров: 11853

Каждый год почти 10 миллионов человек в мире получают онкодиагноз. В России рак обнаруживают ежегодно у 27 тысяч пациентов. Смертность от него находится на втором месте, уступая лишь сердечно-сосудистым заболеваниям. Победить болезнь сейчас пытаются ученые всего мира. И у них это постепенно получается. В октябре 2018 года Нобелевскую премию по медицине дали Джеймсу Эллисону из США и Тасуку Хондзё из Японии за новый метод лечения рака.

Заведующий научным отделом онкоиммунологии Национального медицинского исследовательского центра онкологии им. Н. Н. Петрова Ирина БАЛДУЕВА рассказала, как работает новое лечение и когда нам удастся вылечить рак.

В норме наша иммунная система постоянно отслеживает, вовремя отлавливает и уничтожает раковые клетки. Но бывает, что иммунитет перестает видеть, распознавать их и, соответственно, бороться с ними. В итоге развивается болезнь. Один из способов лечения — химиотерапия — может убить далеко не все опухолевые клетки. Некоторые выживают и дают рост новой опухоли. Иммуноонкологические препараты (за их изобретение в этом году и дали Нобелевскую премию. — Ред.) способны заставить иммунные клетки организма увидеть опухоль и убить ее. Эти препараты связываются со специальными белками (CTLA-4 и PD-1. — Ред.) на поверхности клеток иммунной системы (Т-лимфоцитов. — Ред.), на раковой клетке и растормаживают противоопухолевый иммунный ответ. Он запускается, лимфоциты замечают раковые клетки и разрушают их.

Это настоящий прорыв в онкологии и иммунологии, это будущее. Какие виды рака можно лечить с помощью новой терапии? Если в опухоли есть определенные маркеры, то эти препараты можно назначать вне зависимости от расположения рака. Но если этих маркеров нет, то иммунная терапия не поможет. Представьте, что рак — это кубик Рубика. Так вот, новые препараты умеют блокировать, предположим, только синие квадратики. Если они в кубике Рубика есть, то опухоль можно победить. Но сейчас разрабатываются препараты, которые направлены и на другие квадратики — красные, желтые, зеленые. Как только мы научимся блокировать все части нашего воображаемого кубика Рубика, то научимся лечить и все виды рака.

СЛУЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ

Открытие было сделано больше 20 лет назад. В медицине, биологии не бывает такого: сегодня открыл, а завтра уже получил Нобелевскую премию. Все лауреаты работают много лет, это длинный путь.

Что касается данного открытия, то оно было сделано очень интересным образом. [Ученые] изучали препарат для лечения аутоиммунных заболеваний — то есть агрессии иммунитета на ткани и клетки собственного организма. Все новые лекарства в обязательном порядке тестируют на аутогенность; должно быть доказано, что они не вызывают опухолевый рост. Так вот, препарат, о котором я вам рассказываю, подвергли такому же испытанию. Его давали лабораторным животным с различными видами опухоли. И оказалось, что лекарство разрушало их! Это был невероятный удивительный побочный эффект! Как получилось, что препарат, направленный на то, чтобы затормозить аутоиммунные реакции, убил опухоль? Ученые стали выяснять это и в процессе сделали открытие белков CTLA-4 и PD-1. На основании этого появились и иммуноонкологические препараты.

ЧУДО-ТАБЛЕТКИ НЕТ

Сейчас врачи-онкологи получили целый арсенал лекарственных средств. Они позволяют контролировать опухолевый рост и излечивать пациентов, которые до недавнего времени считались безнадежными. При этом надо понимать, что одной чудо-таблетки, которая раз и навсегда победит любой рак, нет. Ведь опухоль очень многолика, ее клетки находятся в разных фазах цикла: одни отдыхают, другие делятся, в-третьих происходят какие-то мутации.

Поэтому необходимо выстраивать индивидуальный подход к каждому пациенту. Если опухоль быстро растет, нужны химиопрепараты, которые будут ее разрушать. Таргетная терапия направлена на определенные белки, влияющие на рост и распространение опухоли.

Контроль за раковыми клетками, которые остались после применения химиопрепаратов — это, конечно, иммунная терапия.

Сейчас идут исследования в области генной терапии. Ее суть заключается в том, что у пациента забирают его собственные Т-клетки (они составляют часть иммунной системы. — Ред.), помещают в них гены, которые способны распознать злокачественные клетки и разрушить их, и вводят их обратно пациенту. Такое лечение может помочь больным лейкозом, которые нечувствительны к трансплантации костного мозга, к химиопрепратам и иммунной терапии. Такие лекарства уже есть за рубежом, они используются (предполагается, что в США курс генной терапии будет стоит около 300 тысяч долларов. Это примерно 19,7 миллионов рублей. — Ред.). Мы тоже разрабатываем похожий препарат. Одно его введение может излечить пациента! Я уверена, за это (исследования в области генной терапии при лечении рака. — Ред.) тоже непременно будет вручена Нобелевская премия.

ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ

У химиотерапии есть побочные эффекты. Например, тошнота, рвота, проблемы с пищеварением и так далее. Они могут длиться около 10 дней, а потом — пройти. К сожалению, побочные эффекты при применении иммуноонкологических препаратов более длительные. И мы их только учимся лечить. Иммунная система начинает возмущаться и атаковать собственные клетки. В результате возникают очень серьезные аутоиммунные болезни. Например, воспалительные заболевания кишечника, надпочечников, воспаление щитовидной железы. Не исключено, что в результате такого лечения рак не пройдет, но к нему добавится, например, язвенный колит или болезнь Крона. Вот такая непростая история. Иммунная терапия — это не волшебная таблетка, которую выпил и ты здоров. Но онкологи сейчас учатся обращаться с этими препаратами и справляться с побочными эффектами.

МИЛЛИОНЫ НА ЛЕЧЕНИЕ

Многие иммуноонкологические препараты уже зарегистрированы в России. Например, ипилимумаб, ниволумаб. Последний используется для профилактики прогрессирования рака. Например, пациента прооперировали, но есть высокий риск дальнейшего распространения заболевания.

К сожалению, все эти препараты пока очень дорогие. Например, некоторое время назад стоимость ипилимумаба — для лечения необходимо четыре введения этого препарата — достигала четырех миллионов рублей. Но сейчас ипилимумаб стоит значительно меньше. Здесь работает простое правило: чем больше препарат используется пациентами, тем он становится дешевле. Кроме того, Министерство здравоохранения Российской Федерации закупает некоторые препараты, и пациенты получают их.

На первой-второй стадии рака можно обойтись более дешевыми способами лечения, но, например, на третьей (стадия, при которой опухоль уже появилась в близлежащих тканях, но ее нет в других частях тела. — Ред.) или четвертой стадии (опухоль распространилась в отдаленные от места первичного поражения органы тела. — Ред.) — финансовые затраты уже очень серьезные, а лечение болезни требует очень больших усилий. Поэтому мы сейчас постепенно возвращается к тому, что надо проводить регулярные профосмотры и выявлять заболевание на ранних стадиях. К сожалению, рак сейчас очень помолодел, например, к нам приходят молодые 23-летние девушки с раком молочной железы. Но и лечение прогрессирует. Рак сейчас — это хроническое заболевание, которое требует постоянного контроля. Но не надо к нему относиться как к приговору. Я уверена, мы уже на пути к его излечению.

Новые прорывы обязательно будут, долго ждать не придется. Речь идет не о 20–30 годах, а о гораздо меньшем времени.

Читайте также: