Саша мирошниченко опухоль головного мозга

В Институте Склифосовского бросили вызов одной из самых агрессивных опухолей головного мозга — глиобластоме. Ее трудно обнаружить, она маскируется под здоровые ткани. Поэтому диагноз ставится, как правило, слишком поздно. Но врачи искали новые подходы в лечении, и один из них оказался эффективным. Он уже подарил несколько лет жизни одному из пациентов и надежду — тысячам.

Несколько лет назад Владимиру в Институте Склифосовского удалили глиобластому — опухоль мозга размером с куриное яйцо. Потом были облучение, химиотерапия. Но прогнозы медиков не обнадеживали. Давали год, максимум 1,5. Прошло четыре.

Но недавно болезнь снова вернулась. Потребовалась повторная операция. Огромная опухоль практически вросла в крупные сосуды. Сложнейшая задача для хирургов: максимально аккуратно убрать ее, при этом не повредив артерию. Сколько времени займет операция — предсказать невозможно:

В операционной только ультрасовременная аппаратура. Нейронавигация — это множество датчиков, считывающих электрические сигналы мозга, что помогает буквально заглянуть в его глубину и определить точную локализацию опухоли. Каждое движение хирург сверяет с виртуальной картой.

А вместо скальпеля хирургический пылесос. Он всасывает частички опухоли словно ненужный мусор, сохраняя при этом здоровую ткань. Это жизненно важные зоны мозга, отвечающие за движение. Если их повредить, человек навсегда останется инвалидом. И порой борьба идет за каждый миллиметр.

На экран транслируется картинка, которую видит хирург в микроскоп. Хорошо видно опухоль, которая светится красным, так хирург определяет ее точные границы. Эффект свечения получают благодаря специальному лекарству. Оно накапливается в опухоли, что помогает обнаружить и удалить раковые клетки, невидимые человеческому глазу. Чем больше таких клеток уберет хирург, тем дольше будет жить пациент после операции.

Глиобластома — самая коварная и агрессивная злокачественная опухоль головного мозга. Она стремительно растет, ежедневно появляются миллионы новых раковых клеток. Долгое время они маскируются под здоровую ткань. И даже современные методы исследования не всегда позволяют увидеть опухоль на ранних стадиях развития.

В последние годы глиобластому выявили у нескольких российских звезд: Жанны Фриске, Дмитрия Хворостовского, Михаила Задорнова. Разумеется, малоизвестных людей среди пациентов еще больше. Если опухоль не удалить, человек погибает примерно через три месяца. Во всем мире, как и в России, пытаются найти способ борьбы с тяжелой болезнью, и часто именно наши специалисты помогают, казалось бы, безнадежным больным.

В клинике Склифосовского сегодня применяют новейшие операционные технологии, используют современные химиопрепараты и точечное облучение — комплекс мер, открывающий новые возможности для борьбы с онкологическими заболеваниями.

На следующий день после операции Владимир уже ходил по палате. А через неделю его отпустят домой. Конечно, говорить о полном излечении нельзя, мужчину будут наблюдать. Но уже сейчас понятно: результаты операции превзошли самые смелые ожидания специалистов. И это дарит надежду многим пациентам на долгую и, главное, полноценную жизнь.

Фото: Александр Казаков/Коммерсантъ

Впервые о том, что что-то явно не в порядке, я задумался, когда ехал за рулем автомобиля. Приступ был такой сильный, что, потеряв ориентацию в пространстве, я едва не въехал в машину передо мной. Сильное чувство дежавю, тревога и небольшая перемена цветовосприятия. Картинка как будто становится чуть бледнее, но при этом контрастнее. Ощущение длится 10-15 секунд и потом исчезает.

Готовясь к госпитализации, я сдал серию анализов, повторно прошел МРТ, КТ, ЭЭГ и еще несколько аббревиатур, которые я не запомнил. Родители до конца отказывались верить в происходящее, и потому финалом предварительных исследований стала позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ) с радиоактивным метионином. Дорогостоящий анализ, поставивший точку во всех сомнениях: это опухоль.

Стараниями родителей удалось получить квоту на лечение в нейроонкологическом отделении Научно-исследовательского нейрохирургического института имени профессора А. Л. Поленова. Лечащий врач первым делом поинтересовался, правша ли я. Смысл этого вопроса раскрылся мне уже после операции. Человеческий организм устроен так, что правое полушарие отвечает за моторику левой половины туловища, а левое — правой половины. Учитывая неудачное расположение опухоли, нейрохирурги прогнозировали (тактично, впрочем, умалчивая об этом), что после операции будет паралич половины тела, и пытались понять, насколько болезненным для меня будет потеря функционала левой руки.

Месяц меня готовили к операции, бесконечно брали кровь на анализ, кололи гормоны, проводили исследования. Все это время я лежал в палате института. Познакомившись с контингентом в отделении, я понял, что мой случай далеко не худший. Кого-то опухоль лишила возможности ходить, кто-то полностью ослеп, кто-то не мог двух слов связать, кто-то потерял всякое представление о том, кто он и где находится. Постоянно курсировали слухи, что кто-то с другого этажа вчера умер на операционном столе, кого-то полностью парализовало, кто-то чуть ли не сразу по возвращении из операционной начал биться в эпилептическом припадке и так далее без конца. Оптимизм вселяло только то, что все эти истории рассказывали пациенты. Никто из медицинского персонала не позволял себе подобного. Вежливые медсестры, тактичные и профессиональные врачи, незаметные санитары вызывали у меня восхищение.

Вечер перед операцией выдался непростым. До глубокой ночи я лежал без сна, думая о том, сколько всего осталось там, за стенами больницы. Мучительнее всего было думать о том, что, если я умру завтра, от меня в этом мире не останется ничего, кроме воспоминаний. Я не женат, у меня нет детей, я ничего значительного в жизни не сделал. Не написал книгу, не нарисовал картину, не снял фильм…

Настал момент икс. Рано утром в палату зашла медсестра, позади нее стояли санитары с каталкой. Мне велели раздеться догола и лечь на спину на каталку, накрыли одеялом. Мы поехали по длинным коридорам, мимо проходили люди. Проплывающий надо мной потолок по пути в операционную — одно из самых сильных впечатлений за всю мою жизнь. Возможно, это были последние минуты моей жизни как полноценного человека.

— Андрей, — звал меня женский голос где-то вдалеке. Вокруг белая пелена.

Я открыл глаза, но ничего не изменилось — все та же белая пелена.

— Я ничего не вижу.

— Это нормально, — на этот раз мужской голос.

Задали несколько вопросов, я попытался ответить.

— Давай-ка теперь самостоятельно, — сказала женщина и вытащила катетер.

Снова поездка на каталке. Соображал плохо, не помню подробностей. Приехали в другую палату. Родители все время операции ждали в коридоре. Отец, бизнесмен со стажем, переживший всякое, позже сказал, что такую тревогу не испытывал никогда в жизни.

Несколько часов длился эффект от анестезии, затем голову как будто разбили молотом. Я даже представить себе не мог, что голова может так болеть. Всепоглощающая, неистовая боль, не дающая ни думать, ни разговаривать. Спасало только обезболивающее, которое кололи каждые пару часов. Продолжалось это около недели, затем боль начала приобретать менее мучительные масштабы.

Зрение также начало возвращаться, но очень медленно. Первые две недели я не видел вообще ничего, затем пелена начала рассеиваться маленькими проплешинами то там, то здесь, постепенно возвращая возможность ориентироваться в пространстве. Скоро стало заметно, что рассеивается она только в правой половине зрительного поля, левая же становилась все темнее. Сбылся прогноз нейрохирурга: от девяноста градусов обзора, которые должен покрывать левый глаз, осталось только пять. Врачи объяснили, что опухоль слишком долго сдавливала зрительный нерв, вызвав его атрофию. На восстановление той части зрения, которая у меня осталась, ушло три месяца.

Чуть только я реабилитировался после трепанации, настал черед радио- и химиотерапий. Для выполнения обеих терапий меня перевели в поселок Песочный, по соседству там находятся два свежепостроенных здания: Российский научный центр радиологии и хирургических технологий имени академика А. М. Гранова и городской онкологический центр.

На этом лечение закончилось. Мне диагностировали эпилептический синдром, поставили вторую группу инвалидности и отпустили с программой реабилитации и графиком осмотров и тестов. Посоветовали хороших специалистов для дальнейшего наблюдения.

Оглядываясь назад, я понимаю, что не справился бы ни на одном из этапов, если бы не колоссальная поддержка моей семьи. Все время рядом со мной были родные люди, всегда было кому позвать врача, привезти необходимое, поправить подушку, поддержать разговором. Я искренне сочувствую тем, кто вынужден переносить подобное в одиночестве. Я не представляю, каково это.

Жизнь начала потихоньку налаживаться. Я наловчился жить с тем, что у меня есть. Полтора глаза, эпилепсия и периодические ауры. Я не в обиде: это гораздо лучше, чем паралич или деревянный ящик.

Спустя три года выяснился еще один момент. Вскоре после свадьбы мы с женой решили завести детей, но процесс не пошел. Анализы показали, что я бесплоден. Химиотерапия убила спермогенез, и вероятность естественного зачатия сведена к минимуму. К счастью, по совету врача перед вторым этапом лечения я сдал образец эякулята на хранение в Покровский банк стволовых клеток. Он лежит там и сейчас.

Онкология — это не то, что можно победить один раз и навсегда. Она может вернуться в любой момент, и в следующий раз исход сражения может быть иным. Я знаю это и стараюсь жить полной жизнью. Стараюсь не зацикливаться на последствиях болезни. Иногда я вообще забываю о том, что болен. Чем больше событий в моей жизни, тем меньше места для дурных мыслей.

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

• О фонде
• Контакты
• Отчеты
• Для НКО
• Персональные данные
• Пожертвовать
• Стать волонтером
• Частые вопросы

• ВКонтакте
• Facebook
• Twitter
• Telegram
• Instagram
• Youtube
• Flipboard
• Дзен

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

(Протокол № 1 от 20.01.2020 г.)

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам "Нужна помощь"

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
Номер счета получателя платежа: 40703810238000002575
Номер корр. счета банка получателя платежа: 30101810400000000225
Наименование банка получателя платежа: ПАО СБЕРБАНК РОССИИ г. Москва
БИК: 044525225

Персональные данные обрабатываются Фондом для целей исполнения договора пожертвования, заключенного между Вами и Фондом, для целей направления Вам информационных сообщений в виде рассылки по электронной почте, СМС-сообщений. В том числе (но не ограничиваясь) Фонд может направлять Вам уведомления о пожертвованиях, новости и отчеты о работе Фонда. Также Персональные данные могут обрабатываться для целей корректной работы Личного кабинета пользователя Сайта по адресу my.nuzhnapomosh.ru.

Персональные данные будут обрабатываться Фондом путем сбора Персональных данных, их записи, систематизации, накопления, хранения, уточнения (обновления, изменения), извлечения, использования, удаления и уничтожения (как с использованием средств автоматизации, так и без их использования).

Передача Персональных данных третьим лицам может быть осуществлена исключительно по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации.

Персональные данные будут обрабатываться Фондом до достижения цели обработки, указанной выше, а после будут обезличены или уничтожены, как того требует применимое законодательство Российской Федерации.

Марине Брысенковой 42 года. Она замужем. С будущим супругом познакомилась еще в институте в 1995 году. Почти сразу поженились. Это была любовь с первого взгляда. Спустя три года у них родился сын.

Сын Марины и ее мама.

Почти шесть лет назад Марина услышала диагноз, который пугает даже своим названием: анапластическая олигодендроглиома третьей степени. Проще говоря, рак мозга. Муж помогал во всем, поддерживал. И после 10 лет разлуки и успешного лечения они снова вместе.

До сих пор люди не верят, что такой рак можно победить, считают, что Марина все придумала. Ей приводили в пример Жанну Фриске, у которой были лучшие врачи и деньги, но даже это ей не помогло. А тут простая девушка. Как так? Однако наша героиня не слушает никого, она просто рассказывает свою историю, чтобы доказать своим примером: рак- не приговор!

В январе 2014 года Марина начала замечать сильные головные боли по утрам практически каждый день. Таблетки не помогали. Но сначала она не придавала этому значения и все списывала на напряженный рабочий график, усталость и стрессы.

- Решила тогда все бросить и отправиться отдохнуть куда -нибудь на море. В феврале мы с подругой, крестной моего сына, на неделю улетели в Арабские Эмираты. Но там мне не стало лучше. Наоборот, начали твориться абсолютно странные вещи, которые вообще не присущи моему характеру. Я постоянно плакала, начала думать о том, что родители уже в преклонном возрасте и скоро умрут. Звонила маме, сыну, говорила, как их люблю. Мама тогда разволновалась начала спрашивать, что случилось. А я не замечала изменений, говорила, что все в порядке, - вспоминает собеседница.

- Мы прилетели из отпуска. Тогда даже казалось, что мне стало лучше, что отдохнула. Я вернулась к прежнему рабочему ритму. Затем снова возобновились головные боли. Но больше никакой симптоматики не было. Откладывала поход к врачу, чтобы сделать МРТ. Ссылалась на нехватку времени. Все потом, потом, - говорит Марина.

Весной девушка почувствовала необычные ощущение в области затылка.

- Даже не могу их описать словами. Это не головокружение, не обморок или боли, это нечто среднее. Такого никогда не ощущала. Первый раз это случилось со мной в торговом центре. Я очень испугалась, присела на скамейку, дождалась, пока все пройдет, а затем направилась домой, - делится Марина. - Через какое-то время к этому всему добавился еще один момент: меня начал раздражать солнечный свет, постоянно задергивала шторы. В темноте и полумраке было комфортнее. Все больше и больше хотелось спать. Помню, вставала утром и через несколько часов меня уже снова клонило в сон. А раньше ведь никогда не спала днем.

Марина считает, что болезнь помогла ей вернуться на правильный путь.

- На каникулы ко мне прилетел из Воронежа сын. Он заканчивал школу. Мы отправились в недельное путешествие по Италии . В первый же день мне стало очень плохо. Практически потеряла сознание. Это было похоже на солнечный удар. Тогда я пообещала себе вернуться и обязательно сделать МРТ, - рассказывает Марина.

Наша героиня сразу же позвонила родителям, дала им координаты, если с ней что-то случится. Она даже договорилась с женщиной из Москвы, которая в экстренной ситуации должна была сопроводить сына домой.

- Мне кажется, я тогда настолько испугалась за своего ребенка, что мой организм мобилизовал остатки сил, чтобы протянуть эту неделю без происшествий. Домой мы вернулись благополучно, - делится наша собеседница.

Шел уже май. Болезнь прогрессировала, а Марина продолжала игнорировать свое состояние. В начале месяца она приехала в Воронеж, так как у родителей были дни рождения.

- Папа знал, что со мной происходит и стал настаивать на том, чтобы я поехала делать МРТ. На тот момент я вела себя очень глупо, начала говорить, что у меня работа, что уже купила билет в Москву, мне некогда. Однако папа был непоколебим. Чуть ли не за руку он повел меня в больницу.

- Мне объяснили, что процедура займет около 40 минут, и уложили на кушетку. Родители ждали в коридоре. Однако уже через 10 минут меня резко выкатили из аппарата. У девочек были круглые от удивления глаза, они испуганно пятились назад. Понятно было, что дело плохо, - рассказывает Марина. - Помню, как зашла в кабинет к врачам, заявила, что взрослый человек, все понимаю, и попросила их объяснить мне, что же произошло. Они не могли произнести ни слова. Тогда я посмотрела на экран и увидела огромное образование у себя в голове. Я сразу поняла, что это опухоль. Даже без медобразования было очевидно, что она злокачественная.

- Я была в шоке, конечно. Поплакала. Потом взяла себя руки, начала обзванивать подруг, сообщила мужу. Он уговорил меня сделать еще одно МРТ в другом месте. Повторное исследование подтвердило: образование в правой лобной доле. Из-за него начался отек мозга. С результатами МРТ я обратилась к своему знакомому в НИИ имени Бурденко . Посмотрев снимок, он сказал, что избежать трепанации не удастся, а затем помог мне связаться со своим знакомым нейрохирургом в Москве. Ночь или две я не спала, читала в интернете различную информацию. Но настроена была решительно. Хотелось скорее начать лечение, - делится Марина.

Вместе с девушкой в столицу полетела мама. Марина долго ждала звонка от врача, но вместо него ей позвонил знакомый.

- С Юрой я не общалась около четырех лет. Он начал спрашивать, как у меня дела. Я не была настроена разговаривать, но все же призналась, что случилось. Через две минуты он прислал мне номер профессора Сергея Васильева , который работает в НИИ имени Петровского. Это как раз было недалеко от моего дома. Юра сказал, что меня там уже ждут, - вспоминает Марина.

Как только девушка зашла в кабинет, сразу поняла: врачу она доверяет. Было в нем что-то такое, что сразу же располагало и успокаивало.

Из-за отека мозга уезжать из больницы Марине не разрешили - слишком опасно.

- На тот момент у меня не было даже медкарты. Я никогда не болела, не было никаких хронических заболеваний, поэтому пришлось сдать еще несколько анализов. Времени выбивать бесплатную операцию не осталось, поэтому пришлось все оплачивать самой, - вспоминает Марина.

Наступил день Х. 22 мая 2014 года - день операции.

Затем была палата интенсивной терапии, а потом - обычная. Встречала девушку мама.

- Я тогда уже шутила, разговаривала. Чувствовала себя замечательно. На вторые сутки после операции начала вставать, ходить. У меня была перевязана голова, очень опухшее отекшее лицо с синяками под глазами, но мне это все казалось такой ерундой. За окном цвела сирень, пели птицы. Тогда я посмотрела на все с другой стороны. Мне это показалось таким особенным, - вспоминает Марина.

В той палате девушка провела еще неделю. Затем ее ждало дальнейшее лечение, но уже на родине, в Воронеже. Нейрохирург посоветовал ей проходить и лучевую, и химиотерапию, чтобы уж точно избежать рецидивов. Врачи обещали, что перенесет она все хорошо, молодая ведь.

- Знакомые, кстати, меня отговаривали. Говорили, что это опасно, что от этого можно умереть, давали ссылки на различные исследования, но я верила своему спасителю. У меня не было желания сидеть на онкофорумах, читать эти ужасы. Я сказала себе, что буду действовать так, как скажет врач, рассказывает Марина. - Считаю, мне повезло. Опухоль была хоть и большая, но располагалась в таком месте, где не было жизненно важных центров, поэтому нейрохирург смог удалить ее полностью. Не было никаких рисков, что я ослепну, оглохну и так далее.

Началось облучение. Каждый день она ездила в отделение радиологии на процедуры.

- Это было лето, жара. Лучевая нагрузка давала о себе знать. После возвращения из больницы меня сразу клонило в сон. Я понимала, что надо нормально питаться, но аппетита не было. Так как мне облучали зону лба, там начали сыпаться волосы. Через неделю уже полголовы было без них. Я не стала дожидаться продолжения. Сама себе сбрила все. Ходила лысая. Что удивительно, меня это совсем не беспокоило. Раньше у меня была длинная и густая шевелюра, я за каждый сантиметр беспокоилась. А в этот момент мне было все равно. Отрастут. Я ведь так люблю жизнь, я хочу жить! А все остальное - мелочи, - делится Марина.

Больше всего лечение сказалось на нервной системе, так как опухоль головного мозга - это заболевание ЦНС.

- Я была плаксивая, раздражительная, несдержанная. Чувствовала гнев, агрессию, грусть. Обидно ведь, что у всех все хорошо, что все будут жить, а я больная. Тогда все же было неясно, сколько мне осталось - две недели, два месяца или два года…Вдруг рак вернется снова? Но я все-равно очень верила в себя, - рассказывает наша собеседница. - После того, как закончились химия и лучи, мое состояние стабилизировалось. Было очень стыдно за то, сколько неприятностей за время лечения я наговорила.

Марина считает, что понять больного раком может только человек, победивший его.

Как говорит Марина, с выздоровлением ее жизнь изменилась в лучшую сторону.

- В моей голове все перевернулось, я пересмотрела многое в своей жизни, поменялись приоритеты. Ведь болезнь - это последнее предупреждение о том, что нужно меняться. А еще я переехала обратно в Воронеж. Болезнь вернула меня на место, на мое место! Страх, что рак вернется, был первые полтора года, а затем я начала про него забывать. - считает девушка.

В детстве Марина хотела стать врачом, но так сложилось, что она пошла учиться на историка. Затем вся ее работа была связана с инженерными коммуникациями в строительстве, потом девушка ушла в индустрию красоты. Перед самой болезнью она занималась недвижимостью. И вот наконец диагноз, после которого она вернулась к своему истинному предназначению - к помощи людям. Именно об этом она мечтала еще маленькой девочкой.

Когда она прочитала все публикации на странице сообщества, то захотела, чтобы и ее историю тоже там опубликовали.

- Я вспомнила себя, тот период, когда мне не хватало информации, и поняла, что могу помочь другим. Написала в директ этого сообщества и предложила им опубликовать мою историю. Руководители согласились. Но наблюдать за проектом я не перестала. Выяснила, что в Воронеже такого нет и решила обратиться к основательнице, чтобы открыть, так сказать, филиал, - рассказывает девушка.

Нашей собеседнице пришлось убеждать руководителя проекта в том, что готова ко всем трудностям. Но она была уверена, что со всем справится, сможет оказать заболевшим психоэмоциональную поддержку, которая так необходима в этот период.

- Я считаю, что такие встречи, которые мы организовываем в рамках проекта за чашкой чая, а также мастер-классы помогают даже больше таблеток. В лечении рака многое зависит от настроя, - уверена Марина. - К тому же, кто еще может понять больного онкологическим заболеванием, как не человек, который пережил его.

После пяти месяцев упорной борьбы отец Марины скончался. Ему было 73. Его смерть еще больше убедила нашу героиню в необходимости открытия проекта. Вот уже полгода она все свое время посвящает помощи людям и верит, что эти испытания привели ее на истинный путь…

Теперь Марина помогает другим поверить в себя и справиться с болезнью.

Новость о раке мозга у Хворостовского шокировала общественность, еще не пришедшую в себя после похорон Жанны Фриске. Популярная певица скончалась 15 июня в возрасте 40 лет после двух лет борьбы с этим страшным заболеванием. Журналисты вспомнили других знаменитостей, столкнувшихся с онкологией. Среди них есть выжившие – поборовшие смертельный недуг.

ПО ТЕМЕ

Звезды в ужасе от рака мозга Хворостовского

Хворостовский высказался о своем раке

Почему врачи отказались лечить Фриске

Ушла из жизни Валентина Толкунова

О выздоровлении Жанны Фриске молились миллионы. Врачи, поставившие диагноз, не давали шансов артистке, а она почти два года противостояла самому агрессивному и тяжелому в лечении виду рака мозга – глиобластоме. Исполнительница отказалась от операции, пройдя курс лекарственной терапии в клиниках Германии и США, ездила в Китай и наблюдалась у российских врачей. Последние заявили, что даже новейшие методы лечения не смогли бы спасти Жанну. Опухоль, которая была у певицы, поражает нервные клетки головного мозга, развивается очень быстро, а радикальных способов лечения ее пока нет. Процент выздоровления при четвертой стадии глиобластомы крайне мал.

В 2010 году от рака мозга в 63 года умерла народная артистка РСФСР Валентина Толкунова. Певица боролась с тяжелой болезнью несколько лет. Все началось с рака груди, из-за которого исполнительница перенесла не один курс химиотерапии. В 2009-м ей сделали операцию по удалению злокачественной опухоли мозга. Толкунова обратилась за помощью слишком поздно: болезнь была сильно запущена. В последние недели жизни она говорила, что чувствует себя гораздо лучше и даже отказывалась от химиотерапии. Медики старались сделать все возможное, чтобы облегчить мучения звездной пациентки и продлить ее жизнь, но все их усилия оказались тщетными.

Солист популярной группы "Дискотека "Авария" Олег Жуков умер в 28 лет. Певец буквально сгорел за несколько месяцев, после того как ему поставили страшный диагноз "опухоль мозга". Он пожаловался на головные боли летом 2001 года, а в феврале 2002-го его не стало.

В 1975 году от рака мозга в возрасте 55 лет скончался Георг Отс, известный советский оперный и эстрадный певец. Артист мужественно сражался с болезнью. Он перенес восемь тяжелейших операций и ампутацию глаза. До последних дней исполнитель продолжал работать. Поговаривают, что из-за внешних изменений исхудавшего Георга в больнице никто не узнавал, поэтому в качестве доказательства он пел арии.

Из иностранных звезд борьбу с раком мозга ведет 53-летняя певица Шерил Кроу. Девятикратная обладательница премии Grammy узнала свой диагноз в ноябре 2011 года, когда обратилась к врачам с жалобой на проблемы с памятью. Опухоль звезды (менингиома) оказалась доброкачественной, но она регулярно проверяется у специалистов. Медики связывают ее заболевание с перенесенным ею в 2003 году раком молочной железы.

Звезда шведского коллектива Roxette 57-летняя Мари Фредрикссон тоже выстояла в борьбе с раком мозга, который ей диагностировали в 2002 году. Как утверждают медицинские СМИ, в ходе лечения артистка лишилась фрагмента мозга, ослепла на правый глаз и оказалась частично парализованной. Сейчас анализы говорят, что она здорова. Болезнь не подкосила певицу, она продолжает гастролировать и ведет активный образ жизни.

Оперная дива Монтсеррат Кабалье тоже столкнулась с онкологией. Опухоль в ее голове, под корой головного мозга, появилась после аварии. Однажды из-за рака артистка потеряла сознание на сцене. Дело было в Японии, где ее и прооперировал местный профи, удалив образование. После хирургического вмешательства исполнительница заново училась говорить, петь и ходить.

Британский музыкант и певец 48-летний Рассел Уотсон, которому диагностировали рак мозга в 2006 году, каждый день принимает целый коктейль из медикаментов. Сразу после обнаружения опухоль удалили, но через год артисту пришлось пройти через повторную операцию. Мысли о двух дочках помогают ему регулярно проверяться и неусыпно следить за своим здоровьем.

— Но как говорят, беда не приходит одна. К четырем годам мы стали замечать, что Эвелина на некоторое время замирает, отключается и ни на что не реагирует. Вначале эти приступы были совсем кратковременными, буквально 5–10 секунд. Но к шести годам стали явно выраженными и заметными. В такие моменты мы просили ее дышать, старались привести в чувство. Она тогда ходила в детский сад, и воспитатели, конечно, тоже стали волноваться, переживать. После проведения энцефолограммы, Эвелине поставили диагноз эпилепсия. Врачи сказали, что это заболевание наследственное, но мы так и не вспомнили кого-то из наших родственников, страдавших таким недугом. К сожалению, тогда никто не усмотрел причинно-следственной связи эпилепсии и опухоли гипоталамуса, — рассказал Максим.

Эвелина пошла в обычную школу, учеба ей не давалась, потому что приступы учащались, отнимая у ребенка физические силы. Стало портиться поведение.

На семейном совете было принято решение, что папа, который до этого был успешным юристом, оставляет работу и полностью посвящает себя дочери.

Только после консультации специалиста в РНПЦ нейрохирургии мужчине объяснили, что причиной всех бед является та самая опухоль гипоталамуса. Она привела к эпилепсии, к раннему половому созреванию и поведенческим особенностям девочки. Встал вопрос об оперативном лечении.

В мае 2019 года Ольга полетела с дочкой в Париж. Родители не знали, как будет проходить операция, готовились к трепанации черепа, поэтому побрили затылок дочери. К счастью, напрасно.

— Французские врачи еще раз обследовали Эвелину и приступили к операции, которая длилась два часа. Сложность была в том, что опухоль находилась в труднодоступном месте гипоталамуса. Добравшись до нее, они отсекли две из трех ножек, на которых та держалась, и провели процедуру, которая вызывает постепенное усыхание образования. Эвелина быстро отошла от наркоза, к вечеру уже хотела вставать с постели. На вторые сутки ее перевели из реанимации в обычное отделение. Всего пять дней они пробыли в клинике и вернулись домой, — рассказал Максим.

— Я осознал, что она родилась заново. У нее взгляд поменялся, речь стала другой. Она и до этого была болтушкой, но теперь излагала свои мысли логично и с подробностями. Когда вернулись домой, то заметили, что пропал прежний интерес к рисованию, танцам и пению. Но врачи говорят, что это все постепенно вернется, — делится мужчина.

Сейчас Эвелине девять лет. Для своего возраста она рослая девочка, развитие костной системы идет с опережением на два года. Ей до сих пор делают уколы, чтобы сдерживать половое созревание. Для ее заболевания самый опасный период с 8 до 12 лет, потому что именно в этом возрасте по медицинским наблюдениям может случиться непоправимое: ребенок может потерять способность двигаться самостоятельно, разговаривать и мыслить. Родители очень надеются, что все будет хорошо. Девочка учится по специальной программе во втором классе, мама и папа не требуют от нее высоких отметок, так как умственная нагрузка может привести к повышенной деятельности мозга. В мае они планируют провести очередное МРТ, чтобы убедиться, что опухоль продолжает уменьшаться.

Максим по-прежнему много внимания уделяет дочери, хотя и начал работать. Правда, уже не юристом, а инструктором по трудотерапии в отделении дневного пребывания инвалидов ТЦСОН Центрального района. В первой половине дня он обучает людей с инвалидностью изготавливать изделия из натуральной кожи, а вторую проводит дома, в кругу семьи.

— Так мое хобби, которое спасало меня в минуты отчаяния, стало моей работой. Эвелина ходит в школу. Это было принципиальное решение, которое продиктовано моим отношением к больному человеку или человеку с инвалидностью. Я делаю все, чтобы дочка стала самостоятельной, научилась жить со совей болезнь, рассчитывая на себя. Это очень важно, — убежден отец.

Справочно

Фото из архива семьи Кулиш