Сара умерла от рака

— Вы знаете, что тетя Сара умерла от рака.
— Надо же, она так любила эту позу.

Комментарии и отзывы

Анекдоты на anekdotov.me являются произведениями народного творчества. У нас нет цели оскорблять честь или достоинство кого-либо. Сведения в анекдотах являются вымышленными, совпадения - случайны.

Случайные
Все категории
Авиация и транспорт
Авто и ГИБДД
Армия
Афоризмы и смешные фразы
Бизнес и финансы
Блондинки
Власть и политика
Вовочка
Геи
Города
Дети
Евреи
Животные и насекомые
Злободневно
Знаменитости
Кино и ТВ
Компьютеры и интернет
Короткие анекдоты
Криминал
Любовь
Ляпы
Медицина и здоровье
Мужчины и женщины
Мультфильмы
Наркоманы и пьяницы
Наука и учеба
Национальности
Новые русские
О жизни
Объявления и реклама
Охота и рыбалка
Парни и девушки
Пошлые анекдоты
Праздники и значимые даты
Прикольные истории
Работа
Разные
Семья
Сказочные
Советские
Спорт
Старики и старухи
Студенты
Телефонные приколы
Теща
Цитаты Рунета
Черный юмор

Раннее утро в селе, обычная семья мать, сын и отец без ног,

Позвали мужика на работе на корпоратив, разрешили приходить

Перестройка, колхозы потихоньку затухают, собрались все

Сын подходит к отцу и спрашивает: - Батя, а что такое

Девушка пригласила парня в гости, романтик, все дела. А у

А ведь могли бы просто внести поправку, что президент,

В отделении Почты России: — Девушка, примите посылку! —

"Чиновники — это трутни, пишущие законы, по которым

Три американца после гулянки очнулись в тюрьме. Никто из

Мужик дочку из детсада вечером забирает, а воспитательница

Мужчина, имеющий сердце и член – Тебя развратит под себя! Забудешь про скромности плен – Подушки с ним тря. Очертанья трусов – их – под юбкой не скрыть. Что нам – верной дорогой Гоморры бродить?! В переулке Содома не грехъ поблудить! Высока, стройна, еблива! Вышла и лицом, и с тыла! – Растелешись, опустись: Мой лучший друг – больше, чем жизнь. Галантно эдак, приоткрой Порочный пеньюарчик свой! Попаней озорно сверкни, Да карим глазом подмигни! Способный я гуманитарий, Едва поймаю взгляд тот карий! Пусть, повторяясь в чём-то, где-то, Вдыхая аромат запрета, Блестяще и оригинально – Скажу про жопу натурально! Послав расхожую мораль. Снимаю с задницы вуаль! В ночи белеют ягодочки!
Влекут, как по весне цветочки! Эх. Лакомо ты загалённая! Распутно, дерзко разведённая! К твоим возвышенностям рад Припасть на благостный, разврат. Коль, склонности к возвышенному нет: Валяй, пиши – про глаз, про синих цвет, Про чистоту волос, банальность плоти. За что и платят на твоей работе! Без Бенджамина Франклина в глазах - Я написал! – такого не найдёте! Живёте – как, в том самом анекдоте: “На Жэ. нет слова! Так не быть и жопе!” Но! В Двадцать первом веке Попа есть! Была! И будет! Надобно учесть! И, многих щёк пылающих, причина - Хороший между ягодиц, мужчина! Попаня – радости обитель! Твой одержимый прославитель, – Забив на стыд, залУпив срам, Имею счастье это сам! Ежели, всё в сравнении познаётся – Не только в сердце вашем Труд мой отзовётся. А, чтоб потрафить сдобе белой – Умело вставь, пикантно делай!

БОГИ И ДЕМОНЫ АНАЛА

Друзья! Нет утончённее страсти и нет глубже наслаждения, чем даёт человеческая мысль. Есть ПОРядОЧНОСТЬ без Яда! Когда страстишкою горишь, тогда не жмёшься, а дарИшь!
Буду признателен, если вы обратите внимание на “Попаню Прекрасную”, своеобразный поп-гербарий, неописуемую анальную жемчужину, поднятую мною из глубин, не за год даже один. В основе – личные интимные впечатления и наблюдения автора. Плюс немного фантазии, “на которую каждый пишущий человек имеет право”.
Несмотря на нашу цивилизованность, всем нам порой хочется непристойного. Ведь и в Новом Тысячелетии, грехъ – по-прежнему жив, силён и привлекателен! Стало быть: Брат Разврат и Сестрица Похоть сочетаются в моих виршах законным трахом! Публикую, памятуя о том, что: “скромность – это наихудшая форма тщеславия”, в надежде: “Грехъ, страсть и любовь – прожгут одиночество!”

Э-нск, октябрь 2005 – февраль 2010 гг.
АВТОР.

“Эй, девчонка, как не стыдно, Твои трусики всем видно! Эй, девчонка, топай, топай, Не свети тут голой попой!”

Что ж! Пред тем, как ставить точку Про Прекрасную Попочку, Слов немножко для концовки, Кто он, – автор зарисовки?! Не Тинто Брасс, и не Феллини: Дядя Женя, из Сибири! Не герой я из романа! И с утра встаю не рано! Не богат, не трудоголик! И морали, я не стоик! Так, что, строго не судите За анальные граффити! За мужской прямой наш взгляд На пьянящий женский зад! Любо, дорого келдонить Ту, что может всё позволить! Попа – для меня – презент! Сам – люмпен-интеллигент! И, всегда восставший поц мой! А, засим,

Благодарю всех, обративших внимание!
Написать автору: zad@nm.ru

Я пожру тебя хуем
До самой, до матки!
Положив на лопатки
Исследую анус!
Ты: зацкёшься-заёрзаешь
Маняще сладко.
И тогда я пойму всё,
Что знал Нострадамус!
____

ПОРядОЧНОСТЬ без ЯДа

Есть нечто в женской мастурбации.
Однако, хуй незаменим!
Шевелят пальчиками Грации.
А в пизде - дым!
_____

В начале XX века мало кто верил в то, что болезни могут быть спровоцированы бактериями, а также в профилактическую медицину. Но одна женщина — Сара Жозефина Бейкер — сумела изменить взгляд на эти вопросы и спасла жизни тысяч детей, пишет bbc.com.

Переполненные многоквартирные здания, антисанитария и отсутствие социального обеспечения сделали это место рассадником брюшного тифа, кори, дизентерии и других заразных болезней.

Департамент здравоохранения Нью-Йорка в то время не прикладывал усилий для улучшения ситуации в этом районе.

Однако в 1908 году департамент открыл первое в США Бюро детской гигиены, которое возглавила Сара Жозефина Бейкер.

Женщина сразу обратила внимание на условия жизни жителей Манхеттена. Бейкер инициировала открытие чистых молочных кухонь, отправила в район образованных медсестер, а также начала обучать матерей основам гигиены и ухода за младенцами.

Начало карьеры

Сара Жозефина Бейкер родилась 15 ноября 1873 года, в Покипси, штат Нью-Йорк. Медицину она выбрала, чтобы финансово поддержать мать и сестру, поскольку ее отец и брат умерли от тифа.

В 1898 году она получила диплом Женского медицинского колледжа при Нью-Йоркской больнице и поступила в интернатуру бостонской больницы для женщин и детей. Девушке пришлось быстро повзрослеть: принимая роды в помещениях бедных американцев, она увидела, как живет рабочий класс — переполненные, заброшенные многосемейные дома и антисанитарию.

После интернатуры Бейкер вернулась в Нью-Йорк, где в 1902 году начала работать инспектором департамента здравоохранения города.

Хотя система общественного здравоохранения тогда только зарождалась, сотрудники департамента Нью-Йорка обладали знаниями в сфере бактериологии для борьбы с заразными болезнями.

В XIX веке французский химик Луи Пастер разработал теорию микробов, которая продемонстрировала, что микроорганизмы и их размножение могут провоцировать заболевания.

Впоследствии немецкий врач Роберт Кох также доказал, что определенные микроорганизмы могут быть причиной болезни. Он определил бактерию Bacillus anthracis, ответственную за сибирскую язву.

В дальнейшем ученые обнаружили и другие микроорганизмы, которые вызывают туберкулез, холеру, брюшной тиф и чуму. Появилась возможность делать анализы на определение бактерий, диагностировать болезни и вакцинировать людей.

Но когда Бейкер начала работу в департаменте Нью-Йорка, то обнаружила, что многие ее коллеги не применяют новые инструменты.

Спасение детей Нью-Йорка

В 1907 году женщину перевели на должность помощника комиссара по вопросам здравоохранения. Она занялась вопросом здоровья младенцев и детей.

А через год она возглавила Бюро детской гигиены при департаменте здравоохранения Нью-Йорка. Бюро было создано с целью решения проблемы детской смертности.

Бейкер стала первой женщиной в США, которая заняла должность такого уровня.

Полномочия Сары Бейкер распространялись на весь Нью-Йорк, но она в первую очередь уделила внимание иммигрантским кварталам Манхэттена.

Многие социальные работники не верили, что этим людям можно как-то помочь. Но Сара Бейкер считала иначе. Она была уверена, что если матерей научить правилам современного ухода за младенцами, большинство детских смертей можно предотвратить.

Профилактическая медицина тогда была новинкой. Бейкер начала отправлять к семьям с новорожденными медсестер. Они обучали матерей правилам гигиены, объясняли, как кормить грудью, чтобы избежать заражения, учили пеленать младенцев легкими пеленками летом, настаивали на частом купании и проветривании помещений.

Бейкер открыла кабинеты матери и ребенка, где выдавали должным образом пастеризованное молоко, а также взвешивали и осматривали младенцев.

Кроме того, она разработала детскую смесь для тех женщин, кто не мог кормить грудью.

Помимо этого, Бейкер добилась лицензирования для акушерок, помогающих при родах женщинам, которым было неудобно с врачами мужчинами.

Эти изменения существенно повлияли на показатели младенческой смертности: к концу первого года работы Бейкер на новом посту в Нью-Йорке умерло на 1200 детей меньше, чем обычно.

А к 1911 году уровень смертности младенцев в городе снизился на 40%.

Помимо профилактики здоровья и гигиены детей, Бейкер также сделала существенный вклад в понимание того, что младенцам нужен эмоциональный уход. В 1915 году она случайно провела эксперимент.

Под руководством Бюро детской гигиены на острове Рандалс в Нью-Йорке открыли больницу для брошенных детей. Несмотря на отличную по тем временам медицинскую помощь, почти половина младенцев в больнице умерли.

Тогда Бейкер решила отправлять младенцев в семьи Нижнего Ист-Сайда. Материнская любовь и профилактический уход способствовали тому, что смертность детей сократилась вдвое.

Таким образом, Бейкер научно доказала, что детям для выживания нужна любовь. Вопреки общепринятому мнению о том, что матери должны воспитывать в детях самостоятельность с раннего возраста, Бейкер обнаружила, что недостаток эмоциональной связи нельзя ничем компенсировать.

Успех программ Бейкер был феноменальным. К 1923 году уровень детской смертности в Нью-Йорке был ниже, чем в любом другом крупном городе США или Европы.

Впоследствии 35 американских штатов ввели программы здоровья матери и ребенка, разработанные Бейкер.

Дальнейшие реформы

Бейкер пошла дальше. Вместе с единомышленниками — реформаторами в здравоохранении и несколькими членами конгресса она поддержала закон Шеппарда-Таунер о создании федерального финансирования помощи матерям и детям.

Несмотря на то, что Бейкер не брала близко к сердцу критику и откровенный сексизм, однажды ей таки пришлось пережить унижение.

Бейкер отказалась, потому что как женщина она сама не имела права посещать этот курс.

Когда декан так и не нашел никакого лектора, он уступил правилами и позволил Бейкер прочитать лекции, а также пройти весь курс, чтобы получить диплом. Университет был вынужден открыть свои двери и для других студенток.

Во время первой лекции студенты-мужчины перебили Бейкер громовыми аплодисментами. То же повторилось и после лекции.

В течение последующих 15 лет каждая лекция, которую она прочитала в университете, начиналась и заканчивалась одинаково.

Тифозная Мэри

В 1907 году Бейкер отправили взять анализы крови и мочи у кухарки по имени Мэри Маллон (ирландской иммигрантки). Последняя стала первым известным бессимптомным носителем брюшного тифа (она могла переносить и распространять болезнетворный микроорганизм, не имея симптомов).

За время ее работы поваром от нее заразились минимум 53 человека, трое из заболевших умерли.

Когда Бейкер приехала к Маллон, женщина категорически отказалась сдавать анализы. Только спустя два дня Бейкер с полицией нашла женщину и силой увезла ее в местную больницу.

Маллон поместили на карантин на три года под присмотром департамента здравоохранения, а затем освободили под обещание больше никогда не работать с едой и устроиться прачкой.

Но у женщины не было много возможностей для трудоустройства, а за стирку платили гораздо меньше, чем за приготовление пищи. В итоге Маллон в 1915 году вновь начала готовить.

После очередной вспышки брюшного тифа Бейкер отследила ее во второй раз. После этого женщину поместили на карантин до конца жизни на острове Норт-Бразер в проливе Ист-Ривер (относится к городу Нью-Йорк).

Сара Бейкер ушла с должности главы Бюро детской гигиены в 1923 году. В дальнейшем она много писала, опубликовала сотни журнальных и газетных статей о здравоохранении и пять книг об уходе за детьми.

За время своей деятельности Бейкер также основала Американскую ассоциацию гигиены детей, президентом которой стала в 1917 году. А в 1935 году она возглавляла медицинскую ассоциацию женщин.

Последние задокументированные годы своей жизни она провела на ферме в Нью-Джерси со своей партнершей — писательницей Идой Вили и их подругой, врачом Луизой Пирс.

25-летняя Софья Баляйкина узнала о страшном диагнозе чуть больше года назад. Все это время она боролась с болезнью и делилась всем, что с ней происходит, в соцсетях.

Первые подозрения, что со здоровьем что-то не так, появились в сентябре 2016 года. Тогда у меня зачесалась грудь, и я, прикоснувшись к ней, поняла, что она жесткая на ощупь. Решила пока не трогать, а затем обратиться к врачам. Мы с подружками готовили девичник, все шло хорошо, про грудь я забыла. Но в какой-то момент легла на диван, закинула руку за голову и поняла, что ощущения странные. Внутри отчетливо прощупывалась шишка, размером с перепелиное яйцо! Срочно записалась на УЗИ и на прием к маммологу. Результаты пришли за два дня до свадьбы. Диагноз – цистаденокарцинома (злокачественная опухоль) – в прямом смысле раздался как гром среди ясного неба.

В конце декабря 2016 года, как писала Софья, опухоль удалили. Врачи заявили, что эту стадию заболевания можно назвать нулевой. Первый шаг на пути преодоления рака девушка решила отметить поездкой на Мальдивы.

Еще в январе, перед отпуском, я сдала анализы, один из которых должен был показать, есть ли у меня наследственная предрасположенность к развитию опухолей (ген от мамы). Врачи, получив мои анализы после повторного обращения, сказали, что ни о какой операции сейчас речи идти не может: опухоль сильно выросла и нужно срочно начинать химиотерапию. Ее последствия были ужасны. И тут я совершила вторую ошибку – поддалась на предложения начать альтернативное лечение. От страха и непринятия своей болезни я сейчас плачу еще большую цену. Я упустила время, и теперь предстоит лечение намного сложнее и тяжелее предыдущего.

Целых четыре месяца Софья, по ее словам, полагалась на нетрадиционную медицину, чем, как оказалось, убивала сама себя.

С мая по август я снова не получала медицинского лечения. За это время муж подписал контракт с хабаровским футбольным клубом, мы переехали жить на Дальний Восток. Состояние моего здоровья опять начало ухудшаться. Я снова пошла в больницу. И вот тут меня ждал очередной шок. Хабаровские врачи, посмотрев данные обследований, безапелляционно заявили: «Вы неизлечимы. Делать операции нет смысла, вам поможет только бесконечная химиотерапия, которая будет убивать злокачественные клетки.

Несмотря на неутешительный диагноз, Софья до последнего надеялась, что ей удастся победить рак. Она прошла лечение в Сеуле и старалась мыслить позитивно.

Если я раньше думала – чем заслужила такую болезнь, что сделала не так, кому перешла дорогу или испортила жизнь, то когда смотрела на малышей, которым нет еще и года, а они уже страдают, понимала, что рак – это не наказание, это просто болезнь. Я буду обязательно жить, даже не сомневайтесь, с такой любовью, заботой и поддержкой – у меня нет другого выхода.

Ее оптимизм был настолько впечатляющим, что я решила вынести наши разговоры за жизнь за стены больничной палаты.

- Говорят, что рак - болезнь наследственная. У вас в роду это было?

- Как муж это пережил?

- А грудь после операции у вас все-таки осталась? У вас такая фигура прекрасная, все так гармонично…

- На настоящую грудь протез похож хоть немного наощупь? С чем его можно сравнить?

- С чем? Потрогай сама! - Жанна решительным жестом достает вкладыш, который по форме и цвету - действительно как женская грудь. На ощупь мягкий и в меру упругий.

- Не самый дорогой, но хороший. Наши тверже намного. По сроку службы все индивидуально. Может и через год развалиться, а иногда ходишь 2 - 3 года без вопросов. Примерять обязательно надо. Я штук 10 вкладышей перебрала, чтобы он лег к груди как надо. Без него никак не обойтись. И некомфортно, и перекос мышц идет, и потом начинает болеть спина.

Я могу продолжать химиотерапию. Но этим могу просто убить свой организм раньше времени. Может, пока есть смысл остановиться, на тех же гормонах побыть и жить полноценной жизнью, сколько осталось?

- Никто не знает, сколько осталось…

- Я знаю день своей смерти. Он мне приснился, и я его отметила на календаре. И не делаю из этого трагедию - у меня еще есть больше года. Есть время пожить, что-то сделать, а не сложить лапки и ждать крематория. Когда ты стоишь у края могилы, понимаешь, что столько интересного кругом, а ты видел только дом - работа - дом… Когда я заболела, начала ездить по святым местам - Иерусалим , Дивеево , Жировичи. С племянником на концерте Меладзе была недавно. Начала играть в Lords Mobile (сетевая компьютерная игра. - Ред.).

- Игроки же, наверное, не церемонятся друг с другом? Не обижают?

Есть у Жанны и более серьезные увлечения, которые помогают не чувствовать себя совсем вычеркнутой из жизни после того, как ей дали первую нерабочую группу. Она делает украшения, четки для церкви, учебные пособия для занятий по методике Монтессори.

Четки, которые делает Жанна, - это ее посильная жертва храму. А теперь и мой оберег. Фото: Дмитрий ЛАСЬКО

Я люблю жизнь, я радуюсь жизни. Утром проснулся - уже радость. Дошел до туалета, тебя не тошнит - вообще красота. В больницу попала с воспалением - это лучше, чем с жидкостью в легких. Собака пришла, лизнула в щеку - радость…

Домашние питомцы - это настоящая отдушина для Жанны. Фото из личного архива.

Сейчас у меня две такие собаки. Это моя отдушина. Когда тебе есть о ком заботиться, это немножко сдвигает твои мозги.

Я с удовольствием, когда есть возможность, с девчонками своими встречаюсь, с родными. У племянников есть дети, я очень их люблю. Помогаю как могу - что-то сошью, свяжу. Жизнь продолжается.

Назначили операцию. Мне попался очень крутой доктор, мы с ним потом в перевязочной все время угорали. Потом была химия, которую я очень боялась, думала, что не выдержу, — начиталась много негативного.

Химия — это как ломка у наркомана, ты как уж на сковородке на кровати. Наверное, так плохо было из-за того, что почти не было веса, ноги отказывали, была в положении эмбриона. Муж сидел около кровати, приезжала скорая, но что они могли поделать? Это была война, как на линии фронта, — надо было просто пережить этот момент, так как обратного пути нет.

Потом потеряла волосы — перед этим выбрила висок, что всегда мечтала сделать, муж заплакал. Сказал, что не может меня побрить, выкинул машинку. Помню, был солнечный день: я со своей головой — и эти взгляды и пальцы в мою сторону. Одна женщина даже отодвинула от меня коляску со своим ребенком, хотя, возможно, мне и показалось.

Эти метаморфозы с внешностью заставляют работать. Нельзя расслабляться: красота важна в этот период. Поэтому я начала краситься, следить за цветом лица — химия сильно бьет по этим местам.

Но принятия нового тела так и не произошло. Стоишь, в зеркало смотришь, а там огромный шрам. До болезни я пять лет работала на государственной службе, было очень много стресса, я начала болеть. В итоге решила уволиться. Сейчас больше тянусь к духовности, к мечте. Также много ушло лишних людей — болезнь не просто так приходит к человеку.
У меня произошел рецидив недавно, болезнь коварная. Но я привыкла бороться.

Елена

Сначала мне попались амбициозные, молодые доктора — они видели только операционное поле, не человека: резать будем так, сяк. Пришлось поменять место лечения. Там врач четко сказал — будем сохранять. Мне понравился такой настрой, и я доверилась.

Помню, как сделали УЗИ — на нем я увидела какого-то монстра

До операции был жуткий страх, даже мыслей не было, нужна грудь или нет — было просто страшно, что жизнь может прерваться. Появились сильные боли в области груди — аж звезды из глаз. Более того, у меня была не очень хорошая кардиограмма, а тут наркоз и нагрузка, но работодатели пошли навстречу, и мне не нужно было разрываться между работой и лечением. Это помогло успокоиться и сосредоточиться на обследованиях.

Я проснулась после операции в реанимации — про грудь мыслей не было. Я была вся в трубках, выдали сумку для банки с лимфой, которую носят все послеоперационные: перешила ее на свой лад, хоть рука и не работала.

На перевязках не могла смотреть на себя — первый раз посмотрела дома. Шов был страшный, но восприняла довольно спокойно.

Потом была химия. Я знала, что на 14-15-й день должны выпасть волосы. Помню, мы были с подругой на выставке Куинджи с его белыми полотнами, я поправляла волосы и осталась с клоком в ладони. Первая мысль — где ближайший магазин с париками. Парик я в итоге купила, но все-таки носила редко. Например, чтобы сняться на паспорт. Потом побрилась в парикмахерской, плакала. В итоге медсестры уговорили меня ходить лысой, в косыночке.

Болезнь меняет человека — начала видеть меньше негатива в жизни, стараюсь во всем найти хорошие стороны. Ценности появляются другие. Начала заниматься творчеством — шить, рисовать. Сначала для отвлечения, а сейчас уже по-другому просто не могу. Также болезнь заставляет смотреть на свое окружение по-другому — расстаешься с ненужными людьми. Моя жизнь сейчас — это чистый лист, непаханное поле. Белое полотно, как у Куинджи.

Про диагноз я узнала случайно, ничего страшного он в мою жизнь не привнес. У мамы был диагноз, и она прожила 20 лет после этого, так что паники у меня не было. Не было ощущения, что это конец. После диагноза начались обследования — это было самое ужасное, не было понятно вообще ничего. Муж поддержал, сказал: тебе же не голову собираются отрезать.
На самом деле, я уверена, что болезнь проявляет все, она как лакмусовая бумажка — от доброго человека люди не отворачиваются, злой же станет еще злее.

Сделали операцию. Что касается принятия — то при всем моем пофигизме принять шрам было довольно сложно.

В больнице не было зеркал, когда пришла домой после выписки — размотала повязку и заорала нечеловеческим голосом, как дикий зверь

Первая фраза была — я урод. Муж сказал, если не можешь изменить ситуацию — поменяй отношение. Я каждый день мылась в душе, смотрела на шрам, ревела, но в итоге приняла, наверное.

Через три года решила начать делать реконструкцию — надоело ходить с протезом [груди]. Каждой девушке решать самой — нужно ей это или нет, но если думает об этом — надо делать. И понимать: так, как раньше, никогда не будет. Чтобы не происходило завышенных ожиданий от результата.

На самом деле для меня внешние признаки никогда не были первичными. Женственность — она в голове: если там все нормально, то и как выглядишь — неважно. А что внутри твоей головы — это работа над собой и осознанность.

Я вышла в коридор, у меня брызнули слезы — надо было выпустить эмоции. У меня не было никакой осведомленности: я ничего не читала до этого и была первая в роду, кому поставили такой диагноз.

От диагноза до операции прошла целая вечность — семь месяцев, мне сделали химию до нее. Ко внешним изменениям отнеслась как к эксперименту со внешностью и со стилем. Волосы все равно сбривать бы пришлось — они уже клочками оставались на подушке. Операции я очень боялась, так как у меня их никогда не было. Но затем страх немного ушел из-за длительного ожидания, мысль прорастала, что груди не будет, — хирург сказал, что сохранение тканей невозможно.

Операция случилась — обширная и травматичная. Очень хотелось посмотреть, как выглядит тело, очень хотелось красивый шов. Но внутренних переживаний не было, только физиологическое неудобство. Чувствовала себя нормально, даже любовалась своим телом. Раньше была помешана на фитнесе, было много комплексов, а когда грудь удалили, смотрела и думала — само совершенство. Когда стоишь на краю пропасти, начинаешь ценить свою уникальность.

Мне очень помогло, что меня сильно поддержали мои близкие люди и подруги. Навещали меня, ходили со мной на выставки. Насчет мужчины — у меня не было человека, которого надо было проверять болезнью, а мужчины-друзья тоже поддерживали.

Мне все-таки кажется, что мужчины боятся этого диагноза, если в плане отношений. У меня был один такой, когда узнал — ушел. Я его не виню, человек боится влюбиться, а потом потерять. Болезнь очень непредсказуемая. Раз — и рецидив.
Пыталась, кстати, на работу устроиться — не могла найти. У меня есть инвалидность, третья группа. Потенциальные работодатели боялись, что буду отпрашиваться.

Я думаю, болезнь ведет к трансформации — я начала ощущать себя глубже. Женское начало — это не длина ресниц и ногтей, это что-то на энергетическом уровне, абсолютно точно. Меня это привело к эмоциональному обнулению, перерождению, ты начинаешь жизнь с чистого листа. Как младенец.

Евгения

Опухоль я нащупала сама. Пошла обследоваться, когда делала УЗИ — чуть не упала в обморок от боли. Сдала анализы — был маленький шанс, что не так серьезно, но когда получила последний — ком в горле. Вышла на улицу — слезы, не могла долго решиться, чтобы позвонить родителям. Еще страшно, непонятно, что делать, куда бежать.

Операция оказалась дорогим предприятием. Пока оформляла все необходимые документы для проведения бесплатной операции, включая страховой полис, опухоль выросла. Нашла доктора, которому доверяю. На операцию выехала при параде — накрашенная, красивая.

После операции очень хотелось настроить себя, чтобы принять свое тело так, как есть. Это мне советовал мой врач. Но я чувствовала себя неполноценной. Был огромный шрам, который стал моим самым жирным тараканом. Было ужасное самоедство — я не такая, как все. Парик, да и к тому же по лицу видно — такое ощущение, что постарела на несколько лет, гормоны сказались на наборе веса. Короче, все 33 удовольствия.

Для осознания происходящего потребовалось много времени, да и окружение было недобрым. Меня предали в самую трудную минуту моей жизни подруги, муж ушел после операции — оказывается, он изменял мне. Это было тяжело, с ним мы прожили очень долгое время. Сын — мужчина, который меня поддержал.

Марина

Говорят, что рак не приходит просто так — я с этим не согласна. Но я всегда считала себя счастливой женщиной, активной, спортивной, в роду рака ни у кого не было. Однако стояла на учете, так как были доброкачественные образования в области груди.

Операцию назначили очень быстро, поэтому времени дальше переживать не было. Во время операции сделали и реконструкцию, поставили имплант. Я приняла и его — теперь это мое тело, хотя я и ощущаю что-то инородное внутри. Дальше мне очень повезло, что не назначили химии по диагнозу, поэтому через выпадение волос мне проходить не пришлось.

Муж был в ступоре долгое время, у него от рака желудка умер отец. Но потом сели, поговорили. Он просто не знал, что говорить, как вести себя. Года два с половиной было очень тяжело. Дочки тоже испугались. Что касается друзей, то по сути я была одна, ведь люди, которые этого не пережили, сами понять до конца не смогут.

Сама я очень поменялась — стала боязливой. Страх смерти присутствует все же, очень тороплюсь жить, хочу больше увидеть и больше успеть. Как маленький ребенок радуюсь красивому закату, чему-то простому, что раньше проходило мимо в суете, подсознательно убеждаю себя в том, что увижу старость.

Татьяна

Диагноз мне поставили восемь лет назад. Как-то нащупала у себя шишку, которая начала увеличиваться — отправили к онкологу. Это был испуг, ощущение из разряда — вот и все. Довольно глубокая психологическая травма. Однако как-то все быстро закрутилось. Сделали операцию. Очень большое значение сыграла поддержка специалистов и хирурга. Он был хороший психолог, спокойно говорил, что все будет в порядке.

Пришло четкое ощущение, что жизнь кончена, что ничего никуда откладывать нельзя. Было что-то вроде чувства обиды — ведь столько всего напланировала. Диагноз заставляет посмотреть на жизнь по-другому.

Принятие происходит не сразу, первое ощущение — ты урод. Потом начинаешь на себя уже с любопытством смотреть

Выписали из больницы через две недели после операции, не оставляло чувство неполноценности, несмотря на то что хирург и внушал мне — не надо бояться своего тела.

Особенно странно я себя ощущала в период химии — была лысая, да еще и без одной груди. В нашем обществе людей часто любят разглядывать. Прекрасно помню такие взгляды на себе в бассейне. Однако какое-то время спустя поехала отдыхать, и мужчина пригласил меня на свидание. Я решила сказать незнакомому человеку про свою особенность — он не ушел, не отвернулся, отреагировал спокойно. И у меня внутри щелкнуло — если всем все равно, то почему меня должно заботить так сильно?

Я приняла решение делать реконструкцию через пять лет после операции. Чисто физически было неудобно — ведь идет перекос на одну сторону, особенно если грудь большая. Начинает болеть спина, да и как-то дома хочется ходить в футболке, без протеза.

Болезнь сильно поменяла меня как человека — я стала обращать внимание на себя, на свои удобства. Раньше все время ходила на каблуках, сейчас стало на это наплевать. Грудь-то, конечно, ассоциируется с женственностью, однако жить дальше надо. Женская сила остается и трансформируется, принимает другие формы.

Диагноз мне поставили совсем недавно — в конце марта 2019 года. Я переехала в Москву из Павлодара. Почувствовала жжение и дискомфорт в области груди и сразу пошла к врачу. Полтора года назад, еще дома, у меня появилась шишка. Тогда сделали биопсию — оказалось, что это доброкачественная опухоль. На этот раз диагноз уже был другой.

Была куча планов, я до последнего не верила, не хотела верить. Перед операцией стала много читать, изучать, надеялась, что все будет хорошо. Страха особого не было — я сама по себе очень спокойный человек.

Если честно, я сама не понимаю, приняла я свое новое тело или нет — временами принятие есть, а потом депрессия. Стараешься как-то забыться в круговороте дел, но бывают срывы. Мама у меня в шоке была. Вот она как раз в затяжной депрессии, до сих пор не верит, что это правда.

Друзья поддерживают. Даже те, от кого я особо ничего и не ждала, и это очень приятно. Ребенок у меня еще маленький и особо не понимает, что к чему.

После операции началась химия. Она сильно ударила по внешности, особенно по коже. Также началось онемение пальцев рук и ног, ночью невозможно спать — бросает в пот. Про волосы я тоже знала, что они будут выпадать, была готова и, как только стали сильно лезть, — побрилась. Сбрила и стало легче, без стресса. Купила парик.

Думаю, что болезнь для чего-то нужна. Не могу сказать, что плохо жила, но все-таки начинаешь думать: почему ты? Я стала замечать жизнь вокруг, радоваться и больше думать о себе, стала больше ценить себя, учиться принимать себя. Раньше все время комплексовала по мелочам, а сейчас вспоминаешь и понимаешь — все было идеальным.

Очень хочу сделать реконструкцию. Все-таки есть ощущение, что какой-то твоей части не хватает, это чувствуется внутри. Хочется ощущения целостности.

Читайте также: