Руководство для больных раком

Проект продолжается уже больше двух лет. Готовы и верифицированы четыре руководства:

• для пациентов с раком желудка,
• раком кишечника,
• и немелкоклеточным раком лёгкого – ранних стадий и метастатическим.

Скачать первые готовые гайдлайны можно по ссылке.
Пока они доступны только в электронном виде.

Руководства NCCN для пациентов признаны во всем мире. Их используют не только те, кто страдает онкологическим заболеванием, но и специалисты. Гайдлайны выпускают уже больше 20 лет, они переведены на 18 языков. Теперь руководства будут доступны и миллионам русскоязычных пациентов, которые смогут получить максимально достоверные сведения о своем заболевании в самой доступной форме.

Каждый гайдлайн представляет собой буклет, где пошагово описаны изменения, которые происходят в организме человека с течением болезни, вопросы, которые стоит задать врачу и которые можно изучить самостоятельно, режимы питания и отдыха, возможные варианты терапий.

«Со сферой благотворительности я знаком давно. И понимаю, что адресная помощь – сборы в пользу конкретных людей – при всей своей важности не меняет ситуацию в целом. Нужны системные проекты.

В какой-то момент я осознал, что на каждой консультации 30 минут из часа уходит на развенчание десятков мифов, которые пациент почерпнул из интернета. Я рассказываю, что биопсия – это не страшно, пить травы, присланные кем-то из Китая не стоит, от одной компьютерной томографии рака не будет.

При этом существуют давно известные, надежные и проверенные источники. В мире есть три организации, гайдлайны которых в своей работе используют все современные врачи-онкологи: это NCCN, ESMO (European Society for Medical Oncology), ASCO (American Society of Clinical Oncology). Сначала они создавали подобные руководства только для врачей, но со временем начали выпускать материалы и для пациентов.

«Для нас как для помогающей организации это важный проект. Ежедневно к нам за помощью обращаются пациенты с тем или иным онкозаболеванием, и не всем им нужна финансовая помощь.

Чаще всего они задают вопросы, касающиеся их диагноза. Львиная доля рабочего времени у нас уходит на то, чтобы донести элементарную информацию: к какому специалисту обращаться, что такое третья стадия, можно ли спросить у врача то-то и то-то… Эти вопросы задают и жители больших городов, и сельских местностей.

Мы хотим, чтобы человек мог узнать ход лечения и все возможные исходы вне зависимости о места, в котором он живет: будь это город-миллионник, деревня или таежный поселок.

Спикерами пресс-конференции стали и другие представители медицинского сообщества и некоммерческого сектора. Проект поддержал Андрей Павленко, хирург-онколог, заместитель директора по онкологии Клиники высоких медицинских технологий им. Н.И.Пирогова Санкт-Петербургского государственного университета, председатель совета Cancer Fund, президент Фонда целевого капитала Андрея Павленко:

«Это историческое событие в российской онкологии.

Отсутствие информации приводит больного человека в тупик. Во-первых, не хватает верифицированных сведений в интернете. Во-вторых, нет времени у докторов. Теперь врач сможет дать пациенту памятку, а пациент, придя домой и открыв гайдлайн, узнает всё о своем заболевании.

Гайдлайны помогут не только пациентам, но и врачам – лечить правильно. Доктора в регионах вздохнут спокойно, потому что это сэкономит время и позволит разговаривать на одном языке с подготовленным пациентом.

Модель взаимоотношения пациента и врача должна трансформироваться из патерналистской в модель сотрудничества: когда доктор и пациент воспринимают себя как команду, и оба берут на себя ответственность. В этом смысле гайдлайны помогают пациенту понять, как подготовиться к приему, какие вопросы задать, какие варианты лечения есть и вместе с врачом принять решение о выборе тактики.

Мы приглашаем всех желающих помочь в распространении ссылок на уже переведенные буклеты! Они пригодятся врачам, пациентам, благотворительным фондам и всем, у кого среди друзей и родственников есть люди с онкологическим заболеванием.

Психологи рак не лечат

Василина Шабалина: В сопровождении онкопсихолога нуждаются 90% больных и 40% их родственников. Когда наша служба только появилась в диспансере, в день к нам приходили один-два пациента. Сейчас к одному психологу обращаются по 25-30 человек. Конечно, больше всего женщин. Но в последнее время стали обращаться и мужчины. Чаще всего их приводят жёны. Ведь у нас работает стереотип: как я, такой большой и сильный, не могу справиться сам? Но если мужчины приходят, они обычно остаются до конца курса психотерапии, и у них хорошая положительная динамика. В прошлом году мы впервые сформировали две мужские группы по 7-8 человек.

Не все могут справляться со стрессом сами. Если за спиной есть родственники, жёны-мужья, тыл прикрыт. Но много пожилых одиноких пациентов. Они приходят даже просто ради общения.

- То есть занятия у вас проходят в группах?

- Мы консультируем и индивидуально, и в группах. Лечащие врачи всем рекомендуют обратиться за помощью к психологу. Когда они приходят, я смотрю, в каком психоэмоциональном состоянии находится человек: это может быть и шок, и истерика, и непонимание происходящей ситуации. Поэтому для начала я работаю с пациентом индивидуально. После таких занятий я отправляю его в группы танцедвигательной терапии, медитации, арт-терапии и так далее.

Нам важно, чтобы пациенты не оставались одни. После занятий в группах многие начинают дружить, вместе ходят в театр, кино, на Столбы.

- В чём заключается ваша работа с пациентами?

- Мы ведём их на всех этапах. Сразу после постановки диагноза, потом готовим к операции, химио- или лучевой терапии, занимаемся с ними после лечения. И даже когда человек входит в ремиссию, пусть пять-десять лет прошло, тоже консультируем. Таких пациентов приглашаем на групповые встречи.

- Как психологическая помощь помогает человеку избавиться от болезни?

- Онкопсихологи рак не лечат. Мы помогаем приобрести положительный настрой на лечение. Чтобы человек в спокойном психоэмоциональном состоянии пришёл на химиотерапию, психологически подготовился к операции. Чтобы у него не было скачков давления и панических атак, когда его повезут в операционную. Обследование в первый год болезни для многих тоже катастрофа. Раз в три месяца нужно делать УЗИ. И пациенты могут по две недели не спать. Рассказывают, что когда приходят на процедуру, то эти две минуты, пока их врач смотрит, кажутся вечностью.

Мы обучаем пациентов психотерапевтическим методам борьбы со стрессом: как правильно дышать, как своё тело привести в порядок, чтобы не было бессонных ночей. Случись стрессовая ситуация - пациенты будут знать, как этот опыт применить.

- Конкретнее спрошу: сколько тех, кто обращался к вам за помощью, уже нет на этом свете?

- Из тех, кто был постоянно на виду, двух. Одна пришла ко мне ещё десять лет назад, летом её не стало. Другая скончалась осенью. Обеих очень поддерживали другие пациентки, с которыми они вместе ходили в группы.

Кому задать вопрос?

- На каждом этапе у онкологических больных очень много разных вопросов, которые раньше перед ними не стояли. И не всегда в нужный момент они могут получить на них ответы. Вы же занимаетесь ещё и информированием?

- Мы проводим для пациентов круглые столы. Наши
доктора рассказывают о питании или обезболивании, о том, как бороться с побочными эффектами лечения, а после отвечают на вопросы. Мы считаем эту работу важной, поскольку многие уезжают в районы и часто не знают, к кому обратиться.

В группах на первом занятии обычно затрагиваем важные вопросы социальной адаптации. Говорить ли о болезни на работе? Какой парик подобрать? Как быть в интимной жизни? Где взять протез и удобное бельё после удаления молочной железы?

- Много ли тех, кто уверен, что им не тот диагноз поставили, доктора неправильно лечат?

- Немного, но периодически такое всё-таки случается. Например, недавно приходил мужчина с женой. Они убеждали, что нужно по второму кругу обследоваться, потому что врачи не тот диагноз поставили. Этот пациент находился в стадии отрицания. Я объясняю, что, пока он по второму-пятому кругу будет обследоваться, время упустит.

Когда идёт отрицание болезни, многие оказываются у экстрасенсов. Отдают деньги и дипломов не спрашивают. Я всегда привожу случаи из практики. Рассказываю про пациентов, которые не начали вовремя лечиться, а потом через год-два пришли уже не с первой, а с четвёртой стадией.

- Как работаете с теми пациентами, которых направили на паллиативное лечение?

- С такими пациентами я работаю в индивидуальном порядке. Мы говорим обо всех проблемах, которые беспокоят их в настоящий момент.

Также мы работаем с родственниками таких пациентов. Даём рекомендации, как общаться с заболевшим, как гулять, рассказываем о занятиях, которые могут помочь. Пациент может разгадывать кроссворды, заниматься мандалотерапией, читать. Нужно чем-то время заполнить. Неважно, сколько ему осталось жить - качество жизни должно быть достойным.

Не бойтесь разговоров

- Нужно ли с родственниками говорить о наследстве, похоронах?

Если даже похороны хочет обсудить, дайте ему эту возможность. Тут вы можете не вступать в беседу, просто выслушайте, не спорьте.

Гораздо хуже бывает после того, как человек уже ушёл, а вы что-то важное ему не сказали, прощения не попросили, за руку не подержали.

- Как вы сами, постоянно общаясь с пациентами, которым поставили столь серьёзный диагноз, не выгораете?

- Выгорание может быть на любой работе. Я тоже могу устать, захотеть в отпуск. Нас не зря учат бороться с выгоранием. Нужно уметь уделять время себе, заполнять жизненный ресурс и не носить рабочие проблемы домой. А вообще, я люблю свою работу, чувствую себя на своём месте, потому что знаю, что могу помочь людям.

Книги, где затронуты темы про онкологию, открывают истинную ценность того, что мы обычно не замечаем в повседневной суете. Герои книг показывают, что онкологический диагноз — не причина становиться пессимистом. Они борются с болезнью или помогают близким справиться с ней. Они знают, что каждый день — это драгоценность, учат радоваться простым вещам и высоко ценят даже мелочи.

Представляю вашему вниманию подборку книг и фильмов, которые наиболее затронули меня, как онкопсихолога. Истории, в которых главные герои или их близкие люди столкнулись с онкологией или тяжелым заболеванием. На многие произведения сняты одноименные фильмы.

Автобиографическая книга американского философа Кена Уилбера, посвященная истории его жизни с женой, на протяжении пяти лет боровшейся с онкологическим диагнозом. Спустя десять дней после свадьбы, у нее был обнаружен рак. Книга написана на основе наблюдений Кена и дневниковых записей его жены.

Писательница Дарья Донцова подробно рассказывает о своем опыте борьбы с раком груди и победы над болезнью, для того чтобы поддержать женщин, которые столкнулись со страшным диагнозом. И убедить их: болезнь излечима, с ней можно и нужно бороться. Донцова описывает чувства и поступки, знакомые многим онкологическим больным: попытки как можно дольше прятать голову в песок, не признавая диагноз, затем ужас, отчаяние и страх. Она рассказывает о встречах с врачами, далеко не все из которых были внимательны и добросовестны, об операциях (в том числе и той, что большинству женщин кажется самой страшной, — радикальной мастэктомии), побочных эффектах химиотерапии и гормонального лечения и о том, как она с ними справилась. Донцова не устает повторять: болезнь — это не проклятье, это шанс изменить свою жизнь. Именно борьба с раком научила ее вопреки всему смотреть на мир с юмором и оптимизмом и ценить жизнь, замечать ее самые простые радости.

Жан-Доминик Боби, преуспевающий 44-летний редактор журнала ELLE FRANCE, перенес инсульт, после чего оказался фактически полностью парализован. Пораженный болезнью, известной как бодрствующая кома, он не мог без посторонней помощи шевелиться, есть, говорить и даже просто дышать. В застывшем теле остался жить только левый глаз. В книге он рассказывает о своей жизни, семье, работе, инсульте, больнице, врачах и своем отношении к происходящему вокруг. Два месяца, по три часа в день ассистентка Боби проговаривала алфавит, а он ей подмигивал на нужной букве. Понадобилось 200 000 морганий, чтобы родилась эта книга. Так, не сказав ни слова, Жан-Доминик Боби поведал миру о том, как внутри скафандра отказавшего тела, погружающегося на дно океана смерти, пытается жить непокорная бабочка — Душа.

На самом деле написано очень много мотивирующих книг для людей, которые столкнулись с онкологическим диагнозом. Добавлю к основной подборке еще несколько книг, рекомендованных к прочтению:

Чтобы еще больше повысить и поддержать уровень вашей мотивации, рекомендую к просмотру кинокартины, после которых вы будете готовы к новым свершениям!

Онкопсихолог Юлия Устинова. Проводит консультации по вопросам реабилитации онкологических больных и их родственников для формирования адекватной картины заболевания, помощи в разработке конструктивных моделей поведения и плана подходящего образа жизни.

Любое заболевание изменяет жизнь человека на время активного лечения, по завершении терапии всё возвращается к прежнему порядку. Лечение злокачественной опухоли длительно, потеря функциональной активности в результате хирургического вмешательства и химиотерапии часто исключает продолжение трудовой деятельности, а иногда приводит к инвалидности.

• Диагноз поставлен, что делать дальше?
• Как успокоить больного раком родного человека?
• Что можно сделать полезного для больного раком родственника?
• Как помочь больному принять изменения внешности?
• Стоит ли общаться с лечащими врачами?

Диагноз поставлен, что делать дальше?

Необходимо вместе с онкобольным родственником обсудить, кто поможет добираться с объемной сумкой до приемного отделения в день госпитализации, кто и в какие дни будет навещать. Кто поможет несколько раз в неделю ездить на химиотерапию или ежедневно посещать сеансы облучения. Наконец, как в этот период будет функционировать семья, кто возьмет на себе ответственность за оставшихся дома детей или пожилых родителей, кто займётся дачей, кто будет выгуливать собаку.

Всё очень конкретно и с детальным обсуждением практических вопросов, потому что с каждым разом работающим родственникам будет сложнее отпрашиваться у начальства для сопровождения родного человека в лечебное учреждение. Вероятно, помощь придется распределить на всех членов семьи.

Как успокоить больного раком родного человека?

Всем заболевшим раком сегодня в открытую говорят диагноз, другое дело, что человеческая психика защищается, и многое из сказанного врачом не запоминается и трансформируется. Что запомнил и понял пациент, члены семьи могут узнать только у него самого, поэтому надо разговаривать. Делать вид, что всё отлично и в жизни семьи ничего не поменялось, очень недальновидно, ведь уже завтра жить придется иначе, с ориентиром на лечебные процедуры.

Необходимо открыто разговаривать друг с другом, можно избегать важного разговора, уходя от обсуждения заболевания, только тогда всем приходится прятать глаза, что только ухудшает семейную атмосферу и усугубляет тревожность. Дайте болеющему раком близкому человеку выговориться, тогда вы поймете, что ему важно в эти дни, о чем он больше всего беспокоится, чего ему очень хочется и вместе найдете решение всех вопросов.

Бесполезно утешать, тем более уверять, что рак — диагностическая ошибка. Жалость злит болеющего и деморализует. Самое лучшее утешение — обсуждение настоящего и будущей жизни, непременно с перспективой и очень предметно. Ясность возможностей и перспектив улучшает настроение больного и его семьи.

Что можно сделать полезного для больного раком родственника?

Помогайте с бытовыми вопросами, возьмите на себя организацию его питания. Старайтесь делать это красиво, здоровым людям зачастую не очень важно, как выглядит еда и на чем её подают. Получающего курс химиотерапии пациента беспокоят запахи, снижается и извращается аппетит. Спрашивайте, что хочется страдающему аппетитом близкому человеку, и подавайте ему это небольшой порцией и на красивой тарелке, воду — не в кружке, а непременно в стеклянном бокале. Красивая сервировка возбуждает аппетит, сотни раз это демонстрировала телевизионная реклама. Ваше внимание и любовь будет оценена, даже если больной капризничает, вы то точно будете знать, что сделали для него всё возможное.

Программа первичной терапии занимает несколько месяцев, а это означает, что придется думать о деньгах. Оплата больничного случится только после его закрытия, а непредвиденные траты неизбежно увеличатся. Возможно, кому-то из членов семьи придется пересмотреть свои планы на отдых и отказаться от поездки. Небольшая личная жертва не только сохранит деньги на более важные дела, а покажет больному родственнику, что он может полностью на вас положиться, ведь его интересы приоритетны для всех членов семьи.

Как помочь больному принять изменения внешности?

Стоит ли общаться с лечащими врачами?

Обязательно встречаться и общаться только в позитивном тоне. Давно доказано, что терапевтическое сотрудничество во время лечения повышает эффективность терапии. Конечно, доктор не имеет права без письменного разрешения онкологического больного посвящать его родственников во врачебную тайну. О раскрытии всей информации необходимо договариваться с самим больным.

Злокачественные опухоли радикально изменяют и жизнь, и мировоззрение всех членов семьи больного раком. Трудный этап, к сожалению, не у всех пройдет с хорошим результатом. Главное быть уверенным, что для близкого человека вы не только сделали всё, что могли, вам удалось помочь и облегчить, и даже украсить эти месяцы моментами искренней радости и любви.

Приходите Европейскую клинику, мы поможем вам профессионально разобраться с проблемами, чтобы жизнь семьи во время болезни родного человека текла по-новому, но без лишних слёз и мучений.

Близкий родственник или друг заболел раком. Первая мысль: чем я могу помочь? Родственники и друзья больного находятся в затруднении, как и о чём разговаривать с онкологическим больным.

Что-то нужно делать. Что-то ведь ему точно необходимо! Он выглядит подавленным… Но как предложить свою помощь, а главное — какую? Чем помочь больному раком? Об этом с нами согласилась побеседовать Галина Валентиновна С., перенёсшая мастэктомию. Сегодня мы сможем взглянуть на непростую ситуацию глазами самого главного героя — человека с диагнозом рак.

— От кого, прежде всего, Вы ждали помощи и моральной поддержки? От близких? Или же хотелось, чтобы друзья и коллеги тоже поддержали?

Больше всего внимания хотелось от мужа, что я и получила — поддержку и участие.

Так что, когда операция прошла быстро и хорошо, казалось, как будто ничего и не было. Операция и операция, мало ли какие операции у людей бывают. У меня как-то легко это всё прошло. У нас в отделении не было тяжёлых случаев, они были от нас скрыты, все были ходячие. Но вот когда ходила на перевязки, было ощущение, что это не со мной происходит.

Какой-то особенной помощи, поддержки, наверное, было и не надо. Детки мои обо мне заботились, приезжали, хоть и не часто. Но было осознание того, что мои дети со мной, вот это было очень важно.

Часто и не надо было посещать, сноха одна беременная была, другая только родила. А того отделения, где я лежала, все брезговали всегда. И брезгуют до сих пор. Все почему-то боятся, что если из тарелки больного раком поедят, то обязательно то же самое получат. Там каждый со своей посудой. Не дай Бог дотронуться до чего-то! Это ведь очень заразно! В голове! (смеётся)

— Кому-то, наоборот, хочется мягкости…

— Ну да, это как массаж — кому-то надо жёстко, чтобы кожа болела, а кому-то только поглаживания.

— Да, это точно! Сложно самому понять, что тебе надо.

— Классно! Мне бы очень понравилось. Когда мне муж организовал поездку в Израиль, вы даже не представляете, это полностью отвлекло от мыслей, от хождения по кабинетам. Ведь больше всего убивает ходить по кабинетам и выписывать таблетки. Мне после операции была назначена гормональная терапия. Таблетки нельзя было пропускать вообще. Надо было записаться к врачу, прийти, потом нас назначали на комиссию, потом с рецептом в аптеку, а там неделю ждать. А ведь нельзя пропускать ни дня! Кроме этого, выписывают как — сегодня лекарства кончились и только сегодня можно выписывать. Если у тебя таблетка есть на завтра, тебе ничего не выпишут.

И вот отвлечься от всего этого было просто здорово! Когда супруг организовывал поездку, он делал всё сам: везде всё узнал, делал документы, всё для меня делал…

Но кому-то надо всё равно рассказать, чтобы кто-то терпеливо тебя послушал. Очень хорошо, если в стационаре появился друг по несчастью. Мы сдружились с одной женщиной, делились лекарствами, созванивались. Сейчас она умирает от рака лёгких, от неё отказались врачи, и мне это очень тяжело…

А посещений в больнице очень хотелось, что тут говорить…

— Да, это важно. Никто ничего не знает, не рассказывает. Я поехала в магазины книги покупать, штудировать, чтобы знать об этой болезни что-то. Информация была бы очень полезна. Медсестра из перевязочной, про которую я говорила, дала всем нам гимнастику после операции, чтобы руки развивать. А то ведь если не будешь руки развивать, то всё. Мы этот листочек ценный отксерокопировали и занимались.

— Было ли такое чувство, что хотелось закрыться ото всех?

— Нет, мне не хотелось.

— Следующий вид поддержки: довезти до больницы на личном автомобиле или вызвать такси и оплатить. Или на общественном транспорте, но помочь донести сумки до места госпитализации.

— Я не знала такой проблемы, потому что муж всё взял в свои руки. Он бросал все свои дела и вёз меня, куда надо. В этом деле он здорово мне помог. Ехать не близко, а после выписки надо было каждую неделю ездить к 6 утра, занимать очереди. Многие ездили на такси, а ведь это тоже денег стоит. Поэтому, да, такая помощь — это тоже очень хорошо.

— Помощь полезными фруктами…

— Я бы обрадовалась! Конечно, а что? Обязательно при посещении что-нибудь несут. Это приятно, чувствуется забота.

— Если бы предложили материальную помощь?

— Конечно, было бы хорошо. Например, на тот же протез. Как же они сейчас дорого стоят! Комплект бельё+протез раньше стоил 6 тысяч рублей. Потом стал 7, а теперь 13 тысяч! Вот теперь мне бы очень это надо было бы, ведь живу на одну пенсию. Один раз мне хватило протеза на 2 года, другой на 3, последний на 4, но он уже весь кусками отваливался. В этом плане хорошо тем, кому дали инвалидность, им раз в два года это выдают. Мне приходится покупать самой. Меня сейчас больше всего этот момент волнует.

— Как относитесь к помощи лекарствами?

— Когда мне сватья предложила помощь моими лекарствами, я так успокоилась! Ведь нельзя пропускать, как я уже говорила. Она покупала сама пару раз эти лекарства, чтобы у меня был запас, пока я выпишу бесплатные. Иначе у меня был бы пропуск. Я поняла, что мне есть, на кого рассчитывать.

— Я была тогда невоцерковлённый человек совершенно. Тогда мне это было непонятно, меня бы это не тронуло. Я же первые шаги свои в сторону храма стала делать только в больнице. Сейчас бы, конечно, это было ценно, защемило бы. Рядом с больницей был храм, и я после операции стала бегать на службы. Сделала себе протез из семени льна и ходила с ним, чтобы не пугать людей. Девчонки из отделения вместе со мной тоже стали ходить. И там я начала потихоньку воцерковляться. Мне понравилось, стало интересно, что это значит, для чего это надо… Поняла (ну, по крайней мере, мне так кажется), что меня к болезни привели мои обиды на весь мир. Осознала, что надо менять себя, менять жизнь. И стала постепенно приходить к Богу.

Дмитрий Юрьевич, онкобольным сегодня особенно сложно. Они должны пройти между Сциллой и Харибдой. Новый вирус опасен, особенно для людей с таким серьезным заболеванием, но и с онкологией не шутят. Как жить онкобольным в условиях пандемии?

Дмитрий Каннер, к.м.н., главврач Московской городской онкологической больницы № 62: Всех онкологических больных условно можно разделить на три группы. Первая - это первичные пациенты, у которых опухоль верифицирована, подтверждена, причем злокачественная, и человека надо начинать лечить. Согласно исследованиям наших коллег из Вашингтона, а мы с ними на связи, отмена лечения для таких пациентов гораздо опасней, чем коронавирус.

Поэтому, какой бы сложной ни была эпидемическая обстановка, онкоцентры продолжают работать и лечить - с соблюдением всех норм безопасности. Сама тактика лечения не меняется - хирургия, химиотерапия, лучевая терапия. Американцы уже обобщили, что ни один из видов лечения - будь то хирургия, химиотерапия или облучение - не является более предпочтительным способом в условиях пандемии коронавируса. Важно соблюдение общих эпидемиологических требований.

Мы увеличили пространство между больными, установили на входе специальные автоматы с дезинфицирующими средствами, маски опять же, запретили посещение больных родственниками, объясняя людям, почему это важно. Кроме организационных мер, к примеру, для эндоскопических исследований мы ввели использование специального купола из оргстекла, изолирующего пациента от медиков - увидели такое приспособление у западных коллег и усовершенствовали его. Лечение онкобольных, требующих неотложной медицинской помощи, идет, не останавливается.

С другой стороны, если у человека верифицирован рак, не требующий срочного вмешательства, например, опухоли на грани со злокачественностью, опухоли кожи, базалиомы или небольшие полипы кишечника, то здесь мы рекомендуем пациентам подождать, отложить приезд в больницу.

Второй тип больных - те, кого пандемия застала на стадии лечения: химиотерапии, лучевой терапии. Тут нужно рассматривать каждый конкретный случай, есть ли возможность отложить курс. Дело даже не в том, что облучение, или, например, внутривенное вливание требует присутствия больного в клинике. А в тех осложнениях, которые вызывает лечение. Эти риски взвешиваются врачом в каждом конкретном случае. Мы со своей стороны стараемся минимизировать опасность - например, есть больные с опухолями простаты или с заболеваниями молочной железы, которым делают подкожные гормональные инъекции. К таким пациентам мы организовали выезд бригад "врач с медсестрой" на дом, и, судя по благодарностям от наших больных, решение было правильным. Думаю, как только все закончится, выйдем с инициативой закрепить этот опыт, сделать его повседневным.

Наконец, третья группа онкобольных - пациенты, прошедшие курс лечения, у которых на данный момент нет явных признаков заболевания, но им нужны регулярные контрольные обследования, а в случае развития болезни, продолжение лечения. Таким больным надо однозначно находиться дома, на карантине. Потому что риск получить инфекцию очень высок, и если нет жалоб, два-три месяца можно и подождать. Таких пациентов много, им следует соблюдать все рекомендованные меры по самоизоляции, режиму и питанию. А при возникновении жалоб связаться с лечащим врачом.

Олег Ильич, а что бы вы посоветовали онкобольным сегодня? Не только как ученый, доктор онколог с 55-летним стажем, но и как человек, прошедший через тяжелое онкологическое заболевание, и продолжающий лечить, преподавать.

Олег Щербенко, ведущий научный сотрудник ФГБУ "РНЦРР" МЗ РФ, профессор: Ну, онкология у меня пятнадцать лет назад случилась, что теперь говорить. Где-то полгода я лечился, циклами - химиотерапия, облучение. А в перерывах в терапевтическом отделении работал: если ты постоянно занят, время летит быстрее. Да и вообще важно, чтобы дело в руках было. Тогда все как-то шло на душевном подъеме. Бороться надо, онкология не приговор, и сейчас в условиях пандемии тоже.

Коронавирус из той же группы вирусов, что и грипп, из вирусов респираторных, то есть вызывающих острое воспаление дыхательной системы. Только в отличие от сезонного гриппа изменения, вызываемые коронавирусом в легочной ткани, тяжелее. Уже выяснили, что он повреждает капилляры, окружающие альвеолы - пузырьковидные образования легких, в которых происходит газообмен между кровью и находящимся в альвеолах атмосферным воздухом. В норме эритроциты из капилляров, оплетающих альвеолы, постоянно поглощают кислород из альвеол и выделяют туда углекислый газ. Но при повреждении капилляров из них в альвеолы выпотевает жидкость, альвеолы этой жидкостью заполняются, и это нарушает поглощение кислорода, поэтому человек начинается задыхаться, а тут еще добавляется микробная инфекция.

Но главное отличие нового вируса в том, что с коронавирусом этого вида человек еще не встречался, поэтому так высока его контагиозность, степень заразности. А поскольку, как недавно установлено, иммунитет к COVID-19 имеется у небольшого числа людей, риск заболеть у большинства. Но вот насколько тяжело человек будет переносить заражение, зависит от сопротивляемости организма, от его иммунитета. И так как "стадного иммунитета" у населения всей Земли нет, решающими орудиями в победе над вирусом могут быть два фактора: выработка этого "стадного" иммунитета в результате инфицирования и выздоровления большинства или создание вакцины. Но это вопрос будущего.

А пока картина такова: если человек молод, здоров, не имеет сопутствующих заболеваний, организм способен сопротивляться, инфекция может пройти бессимптомно, причем у таких людей будет выработан иммунитет - как у переболевших. А вот если у человека проблемы со здоровьем, например, хронические заболевания легких, сердечно-сосудистой системы, диабет, опасность заключается в обострении этих нарушений и даже в фатальном исходе в результате обострения.

Теперь в отношении онкологических больных. Принято считать, что у них снижен иммунитет. Но это вопрос спорный. Какой иммунитет? Ведь есть иммунитет гуморальный, а есть иммунитет клеточный. И у многих онкобольных опухоль - результат нарушения местного иммунитета, особенно у молодых. Например, у человека есть какой-то местный опухолевый процесс, но при этом не страдает ни клеточный, ни гуморальный иммунитет, и такие люди не подвержены инфекционным заболеваниям. А вот у пожилых или у тех, у кого все системы организма изношены, онкология может быть проявлением общего состояния иммунитета. Поэтому сказать однозначно: да, для всех онкобольных особенно высок риск заражения и фатального исхода, нельзя.

Но как человеку, заболевшему опухолью или получавшему ранее лечение, скорректировать иммунитет, чтобы не заболеть коронавирусом? По моему мнению, всякое активное вмешательство в иммунитет, без знания, какое звено нарушено, в какой степени, может вызвать негативную реакцию уже от вируса, который сам обладает иммуногенностью. Вирус сам по себе может вызвать какие-то аллергические реакции, уже на фоне измененного, возбужденного внешними факторами иммунитета. Ведь когда мы берем иммуностимулятор и стимулируем какой-то росток, который, может, и не нужно стимулировать, это может привести к развитию парадоксальной аллергической реакции с тяжелым течением. Поэтому стимулирование иммунной системы онкобольных какими-то внешними стимуляторами я считаю неоправданным. Общие меры, да - рациональное питание, режим жизни, гигиена физическая и психологическая, это да, это все нужно.

Теперь в отношении тактики: что делать, если во время пандемии у человека заподозрено или выявлено онкологическое заболевание. Безусловно, идти к специалистам онкологам лечиться, потому что если коронавирус дает один процент летальности, то у запущенной опухоли процент значительно выше, поэтому терять время, пускать все на самотек нельзя, надо идти лечиться. Естественно, соблюдая гигиену личную и социальную - дистанцирование, маски, гигиена рук, и так далее, правила общие для всех, кто подвергается опасности заражения, тут их надо соблюдать особо тщательно.

Если пандемия настигла человека в момент, когда он уже получает лечение, то его, безусловно, надо продолжать, потому что, повторюсь, риск от опухолевого заболевания превышает риск от заболевания коронавирусом.

Если человек уже пролечился от онкологии, то все правила, рекомендованные обычным людям, касаются и его - вне зависимости от того, прошло ли полгода с момента лечения, или все пять. Здесь мы исходим из подозрения, что сопротивляемость такого человека может быть ниже, чем у тех, кто онкологии никогда не имел. Но повторюсь, это очень условно. Многие эффективно пролеченные онкобольные не имеют повышенной восприимчивости к инфекциям. И сказать однозначно: "Вот, у человека была опухоль, его лечили, и теперь у него угнетенный иммунитет", - можно только посмотрев его иммунограмму. Все зависит от индивидуальной способности человека восстанавливаться, от образа жизни, который он ведет, от его желания быть здоровым.

И вот тут нет ничего нового. Правила ЗОЖ действуют для всех. Только если абсолютно здоровый человек, не имеющий опухоли, может иногда и выпить, и не доспать, и лишнего поработать, и не доесть, то для онкологического больного все эти факторы - недоедание, переутомление, недосыпание, лишение себя свежего воздуха - надо исключать. Полноценное питание с белками, с обязательным включением рыбы, с ограничением углеводов, но с большим количеством овощей и фруктов, богатых витаминами, особенно обладающими антиоксидантными качествами, а это витамины А, С, Е, D и группы В. Жиры, конечно, не исключаются, потому что холестерин организму нужен, но они не должны преобладать. Для больного опухолью крайне важны умеренные физические упражнения, наиболее эффективна ходьба, важно пребывание на свежем воздухе. Но если у человека нет дачи, и он вынужден сидеть на самоизоляции в квартире, то можно ведь и дома, открыв форточку, балкон, наматывать круги по комнате.

Мой опыт врача-онколога каждодневно убеждает: в борьбе за жизнь, за свое здоровье важен настрой. В онкологии особенно. Что помогает бороться с болезнью? Жажда жизни. Ощущение того, что еще не все сделано, ради чего ты родился, что ты еще что-то не доделал. Онкологический больной обязательно должен ставить перед собой планы, причем планы перспективные. И идти к их выполнению - целеустремленно. Не сидеть, сложа руки, не ждать своей кончины. Если человек имеет какую-то цель, если он понимает, что свое предназначение он не выполнил, если он активно участвует в процессе лечения, то он обязательно выздоровеет и перенесет любую вирусную инфекцию.