Раковые болезни из за браслетов

Учёные из Канадского института перспективных исследований выдвинули гипотезу о том, что онкологические заболевания могут передаваться от человека к человеку. Происходит это, по их мнению, через колонии микробов, обитающих на коже или слизистых внутренних органов. ВОЗ такую гипотезу категорически отрицает.

Дмитрий Писаренко, АиФ.ru: Юрий Борисович, рак пугает своей загадочностью и непредсказуемостью: до сих пор не до конца ясно, почему возникает опухоль. Ваша гипотеза даёт ответ на этот вопрос?

Юрий Мишин: Рак — заболевание психосоматическое, поэтому оно может развиваться в нашем организме только на двух уровнях одновременно: физиологическом и психологическом. У человека будто бы существует две опухоли: одна находится, допустим, в молочной железе или желудке, а вторая — в центральной нервной системе. Конечно, это новообразование в переносном смысле, но по своей силе воздействия оно не менее важно, чем опухоль физическая. Это своего рода раковая доминанта.

И рак, и язва желудка, и гипертоническая болезнь развиваются у человека на нервной почве. На 50% причины возникновения рака — это нездоровый образ жизни: курение, злоупотребление алкоголем, неправильное питание. Плюс ещё стресс. Зачастую человек заболевает по собственной вине.

— О чём вы говорите? Полно случаев, когда раком заболевает человек, ведущий здоровый образ жизни. А детская онкология?

— Поэтому я говорю о 50% случаев, а не о 100%. Когда видимую причину болезни назвать затруднительно, мы должны вспомнить, что существует такое понятие, как эволюция, а её цели нам не всегда понятны. Само предназначение человека на Земле — служить эволюции, её интересам. Онкопатология в стандартных условиях выполняет роль эволюционного отбора. Это может звучать цинично, но, если бы рака не было, его стоило бы придумать. С точки зрения человеческой морали рак — это зло. С точки зрения эволюции он выполняет фактически созидающую функцию.

Раковые клетки есть практически у всех. Они требуются нашему организму и мало чем отличаются от здоровых эмбриональных клеток. Вопрос не в том, почему у данного человека появилась опухоль, а в том, почему её нет у большинства из нас.

— Опухоль возникает, как правило, не в здоровой ткани, а в очаге хронического воспаления, в эрозиях, папилломах, рубцах, в тех местах, где замедлено кровоснабжение. Это может быть инфекция, которая поразила печень или другой внутренний орган. Эти неблагоприятные условия являются индуктором для единичных раковых клеток, чтобы они начали превращаться в опухоль.

— Как же не стать пациентом онкоклиники? Достаточно вести здоровый образ жизни? Это и так очевидно.

— В основе роста опухоли лежит разрушение гармонии и меры в нашей жизни. А восстановление умеренности во всех проявлениях является продуктивным направлением не только лечения, но и профилактики рака.

Не надо бороться с природой внутри и вне себя. А потакая всевозможным вредным привычкам, мы постоянно с ней боремся. Пьём и едим непонятно что, да ещё не ограничиваем себя в этом. Организм на такое поведение реагирует появлением злокачественной опухоли.

— Насколько важна вера в собственное исцеление?

— Не раз замечал, что у пациента, доверяющего врачам и вообще верящего в успешное лечение, опухоль развивается медленно. И наоборот: человек, поставивший на себе крест, вмиг сгорает из-за того, что его съедает внутренний враг. Это наша иммунная система: в норме она должна стоять на защите организма, а у онкобольного она иногда превращается в злейшего врага.

Тут важно вот ещё что. Зачастую сами врачи не верят в успех лечения, в позитивный результат собственной деятельности. Это проваливает весь лечебный процесс и даже стимулирует дальнейший рост опухоли. Пациенту важен оптимизм врача, он должен видеть, что тот верит в положительный результат. Ведь для больного он не только онколог, но и психотерапевт. Вот почему при некоторых обстоятельствах пациенты идут к знахарям и колдунам: все они в один голос обещают ему вылечить рак! И он им верит. Почему же врачи-онкологи остаются в стороне и не внушают пациенту веру в эффективность традиционных методов лечения?

Кстати, я считаю, что начинать профилактику онкозаболеваний врач должен с самого себя и своей семьи. Ему необходимо наладить отношения с близкими, отказавшись от эгоистических побуждений и добившись с ними полной гармонии.

— Какой же метод лечения наиболее эффективен?

— Недостаточно лечить только тело, надо воздействовать на голову, на психику. В конце 1970-х я организовал первое в Волгоградской области химиотерапевтическое отделение на базе горбольницы № 24. Я предложил тяжелобольным пациентам пройти сеансы интенсивной психотерапии, включающей в себя даже гипноз. Приглашённых было 90 человек с генерализованным раком молочной железы с метастазами в кости, лёгкие и плевру. Они были разделены на три группы. В той группе, где проводилась психотерапия, люди прожили 10 лет и более. В двух других группах больные не проживали и 5 лет.

Для исцеления от рака необходимы как местные воздействия на опухоль (радикальные, паллиативные), так и разрушение той самой раковой доминанты в центральной нервной системе, о которой я говорил.

— Можно ли по психотипу человека заранее определить, заболеет он раком или нет?

— Есть психологические признаки, которые предшествуют появлению опухоли. Это депрессия, нервное истощение, ипохондрия. Они могут стимулировать рост опухоли через подавление иммунитета.

— Насколько я знаю, вы считаете, что раком даже можно заразиться?

— Сама по себе (за исключением рака шейки матки или полового члена) эта болезнь, как известно, не заразна. Но рак имеет свойство передаваться от одного человека к другому как результат переживаний. Если родственник онкобольного видит неэффективность работы медиков, сталкивается с их неверием в благоприятный прогноз, видит тяжёлую смерть близкого, то в его душе накапливается большой потенциал для стресса. И он в конце концов тоже может привести к онкологическому заболеванию.

По моим наблюдениям, до 40% родственников в течение 4 лет после смерти больного также заболевают раком. Я считаю, что рак заразен. Но заразен он психологически.

• 
  

Медики утверждают: на ранних стадиях можно излечить практически любую болезнь. Но это не совсем правда

Каждый день в последнее время в топе самых актуальных новостей непременно появляется информация об Анастасии Заворотнюк – о том, как борется с тяжёлой болезнью популярная актриса. Последнее сообщение: у Заворотнюк – глиобластома, то есть рак мозга, от которого покинули земной мир Жанна Фриске, Дмитрий Хворостовский и Михаил Задорнов.

Тем не менее медики говорят: практически все болезни – излечимы. Если, конечно, речь идёт об их выявлении и начале лечения на ранних стадиях.

Это касается и онкологии, и поражения системы кровообращения, – уточнил врач высшей категории Алексей Афанасьев. – Другое дело, что выявление болезни происходит зачастую несвоевременно. Если, например, говорить про рак, то заболевший зачастую приходит к врачу уже с жалобами на какие-то симптомы. А это, как правило, третья или даже четвёртая стадия болезни, потому что изначально она проистекает бессимптомно. Лечение же эффективно на первых двух этапах, и тогда выздоровление достигает 90 процентов.

Впрочем, есть, признают специалисты, такие болезни, которые страшнее рака.

Фото: АГН Москва/Globallookpress

Поражает кору головного или спинного мозга, нервные окончания. Эта болезнь считается проявлением губчатой энцефалопатии: мозг превращается в буквальном смысле в губку, что ведёт к потере зрения, слуха, речи, психическим заболеваниям, нарушению координации и т.д. Причиной её возникновения становятся так называемые прионы, или аномальные белки, которые безвредны, пока они в норме, но, преобразуясь в патогенные, запускают разрушительную болезнь мозга. А заболевание чаще всего спонтанное: возникает вроде как беспричинно.

Второй вариант – генетическая мутация, это так называемая наследственная (или семейная) болезнь Крейтцфельдта-Якоба. И третий, но совершенно незначительный по числу заболевших вариант – заражение через кровь, от попадания в неё поврежденных частичек от больного человека, что может произойти при некоторых медицинских процедурах – вроде пересадки кожи или роговицы. И ведь современная медицина против этого заболевания бессильна: возможна только симптоматическая терапия, приносящая облегчение и продлевающая жизнь, но – ненадолго.

Смерть наступает в 85 процентов случаев при лёгкой форме (то есть у пятнадцати из ста есть небольшой шанс выкарабкаться с помощью поддерживающих лекарств), а вот при тяжёлой форме излечиться нельзя.

Фатальная семейная бессоница

Жутко звучит, но это правда. Ещё одно заболевание, вызываемое прионами. И оно передаётся по наследству. Человек фактически умирает от бессоницы.

Впервые на эту аномалию обратили внимание в 1979 году, когда итальянский медик Игнацио Ройтер, занимаясь выяснением обстоятельств смерти двух родственниц жены, неожиданно наткнулся на то, что похожие смерти в их роду уже происходили. Симптомы были похожи – сначала бессонница, потом крайнее истощение и затем гибель. И вот когда спустя пять лет таким же образом скончался ещё один их родственник, его мозг отправили на детальное исследование.

Фото: Konstantin Kokoshkin /Globallookpress

Когда пришло понимание, что это не случайности, а реальная болезнь, и очень опасная, учёные, исследовав аналогичные случаи, выяснили: из-за мутации в 20-й хромосоме аспарагин, который нужен для нормального функционирования нервной системы, изменяется на аспарагиновую кислоту, и тогда белковая молекула трансформируется в прион. Потом получалась цепная реакция: прион начинал превращать остальные белковые молекулы в себе подобные. В конце концов в том отделе головного мозга, что отвечает за сон, происходили накопления, которые и становились причиной хронической бессонницы, что вело дальше к истощению и смерти. Эта болезнь длится от семи месяцев до трёх лет: всего отмечаются четыре фазы – от одержимости параноидальными идеями до игнорирования внешних раздражителей.

Кстати, в мире на учёте состоят всего сорок семей, в которых наследуется это заболевание. Но кто скажет точно, сколько их в принципе? Далеко не все ведь проходили исследования.

К сожалению, лекарства от этой напасти нет.

Прогрессирующая фибродисплазия

Это очень редкое и тяжёлое по своему течению генетическое заболевание, при котором мышцы, сухожилия и связки со временем превращаются в кости. У детей, рождённых с этим недугом, есть характерная патология: одна или несколько фаланг большого пальца ноги искривлены внутрь, а иногда в нём не хватает сустава.

Самое распространённое обострение – появление под кожей неких уплотнений: на шее, спине, предплечьях. А если пациент старше 10 лет, по всему телу. Одним из признаков заболевания считается отёк мягких тканей головы – даже при незначительном повреждении (при ушибе или даже царапине и укусе насекомого), который долго, до месяца, не спадает, не реагируя ни на какие лекарства. Оперативное вмешательство не помогает, поскольку вырезание окостеневшего участка вызывает новый очаг роста кости.

Согласно статистике, с таким диагнозом рождается один человек на два миллиона.

Известна болезнь давно, ещё с 17-го века, но как её вылечить пока не научились. Впрочем, года три назад появилось сообщение, что учёные из Пенсильванского университета открыли ген, отвечающий за эту мутацию, но конкретных результатов ещё нет.

Бешенство

Бешенство относится к категории особо опасных смертельных инфекционных заболеваний, вызываемых вирусом Rabies. Заразиться легко: от слюны больного животного, попавшей в ранку либо во время укуса, либо, если была, скажем, микротрещина на коже. Зачастую, если, конечно, весь внешний облик напавшего животного (это могут быть как дикие – волки, лисицы, шакалы, барсуки, летучие мыши и грызуны, так и домашние – собаки и кошки) не говорит о его бешенстве, люди просто промывают рану, обрабатывают и забывают об этом.

Заразиться бешенством легко: от слюны больного животного во время укуса. Фото: Zamir Usmanov/Globallookpress

Кстати, до 2005 года бешенство считалось абсолютно смертельным для человека, и только начиная с этого времени появились первые излеченные, но их до сих пор мало – в мире насчитывеатся всего несколько человек.

Геморрагическая лихорадка Марбург

Инкубационный период длится от двух суток до двух недель. Болезнь сразу начинается остро и с резким повышением температуры, в сочетании обычно с ознобом.

Что характерно: точного лечения нет – как и эффективных противовирусных препаратов. Поэтому основное, что может сделать врач, провести комплекс лечебных мероприятий, направленных на борьбу с обезвоживанием и преодоление инфекционно-токсического шока. Смертность от лихорадки Марбург может превышать 90 процентов.

Из-за рака тебя бросают родные и друзья. Как найти силы жить?

Фото: Plainpicture RM / aurelia frey / Diomedia

Карточный домик

— Это был шок: я ведь думала, что у меня какая-то незначительная фигня, отрежут — и дальше пойду прыгать по своим делам, — рассказывает Марина. — Позвонила маме. Она тут же начала звонить моей младшей сестре и рыдать, что я вот-вот умру и кому нужен мой ребенок!

На время болезни Марины ее девятилетний сын Иван переехал к бабушке с дедушкой. Когда бабушка с теткой эмоционально обсуждали, кому теперь достанется квартира и машина дочери и кто будет воспитывать ее сына, Иван был в соседней комнате и все слышал. Он пошел на кухню. Нашел аптечку с лекарствами и. Скорая успела вовремя.

— Представляете мое состояние, — пытается передать ощущения Марина. — Я лежу в реанимации с отрезанной грудью, сына в это время спасают в реанимации другой больницы. Когда озвучивают онкологический диагноз — твой привычный мир рушится. А тут вдобавок я узнала про сына. Только вчера я держала его за руку, а сегодня он едва не умер. Было ощущение, что все, что до этого я делала и создавала, рухнуло как карточный домик.

За те недели, что Марина провела в больнице, младшая сестра так к ней и не пришла. А мама навестила всего один раз. Да и то — подписать документы о согласии на перевод сына в психдиспансер — стандартная процедура после попытки суицида. Во время визита мать долго уговаривала дочь вызвать нотариуса, чтобы написать завещание, а заодно назначить опекуна Ивану. С мужем Марина была в разводе, и родственники боялись, что после ее смерти экс-супруг отсудит имущество.

— Меня даже не спрашивали, хочу ли я жить, какие перспективы в лечении. Вся семья меня дружно закапывала, — вспоминает Марина. — Хорошо, что место на кладбище не купили. Единственное желание у меня тогда было — заснуть и не проснуться.

За две больничных недели она похудела на 16 килограммов. Спала по три часа в сутки. Снотворное никакое не помогало.

— Меня тогда только психотерапевты спасли, — утверждает Марина. — Врач приходила ко мне утром, в обед, вечером. А я по любому поводу реву без остановки. И не просто реву — слезы были такие, что не могла дышать от плача. Меня учили простейшим техникам — как пережить все эти эмоции, как восстанавливаться, как использовать аутогенную тренировку и дыхательную гимнастику, чтобы не было приступов удушья. Я выжила только потому, что почувствовала: есть люди, которым на меня не наплевать.

Фото: Астапкович Владимир / ТАСС

Все равно обречен

В докладе доктора медицинских наук, старшего сотрудника федерального института психиатрии имени В.П. Сербского Евгении Панченко сказано, что в России среди онкологических больных суициды составляют около пяти процентов. В мыслях о самоубийстве врачу-психотерапевту признаются 80 процентов больных раком.

Впрочем, с той поры мало что изменилось. Суициды в онкологии — по-прежнему табуированная тема. В 2015 году в прессу попали сведения о том, что в Москве в январе-феврале добровольно ушли из жизни сразу 11 раковых больных. Цифра всех шокировала. Роспотребнадзор выпустил памятку о том, как в прессе следует правильно освещать тему самоубийств. Об онкологических суицидах снова перестали говорить.

Правда, в том же 2015 году Минздрав в лице главного российского психиатра Зураба Кекелидзе пообещал проработать концепцию постоянной психиатрической помощи онкобольным. Предполагалось, что каждый онкопациент будет направляться на беседу с психотерапевтом и психологом, которые смогут оценить его состояние и тем самым предотвратить непоправимое.

Добби — свободен!

Недавно к врачу-психотерапевту в Бахрушинскую больницу обратилась очередная пациентка. Есть такой штамп — успешная молодая женщина. Ольга Миронова (по просьбе героини имя изменено) полностью подходит под это определение. Слегка за тридцать. Очень элегантная и ухоженная. Точеная фигура. Улыбчивая. Встретишь на улице — никогда не подумаешь, что она уже восемь лет сражается с раком груди. Диагноз поставили, когда сыну Ольги только исполнился год. Она тогда работала экономистом. Из-за болезни о карьере пришлось забыть. Семью обеспечивает муж — топ-менеджер крупной компании.

Фото: Eric Gaillard / Reuters

Когда Ольга выписалась из больницы она не то, чтобы забыла те слова. Просто радовалась, что осталась в мире живых, что снова каждое утро может обнимать сына. Поэтому старалась о плохом не вспоминать. Но не получалось. Муж сначала злился, что она все улыбается и улыбается. А по вечерам полюбил обстоятельно рассказывать ей о своем знакомстве с прекрасной утонченной дамой. Дама очень сочувствует самоотверженному подвигу, который он совершает, живя с онкобольной женой.

— Эти пытки продолжались почти два года, — продолжает Ольга. — Было невыносимо, потому что непонятно, в каком настроении он вечером будет. Он был то внимательный и заботливый, то — злой. Когда я смотрела на часы и видела, что он вот-вот появится, у меня начиналась паническая атака. Не могла дышать, как будто кто-то тисками сдавливал шею. Я ему даже сказала: у меня ощущение, что ты методично меня доводишь до самоубийства. И выхода я не видела. Разводиться? А жить на что? Да и сын тянулся к отцу.

Осложнялось все тем, что для родственников и друзей семья Ольги была идеальной и любящей. Знакомые вслух восхищались тем, как их сплотила беда.

— В психотерапию я не верила, но стала ходить на групповые сеансы, — рассказывает Миронова. — Там собираются люди с совершенно разными проблемами. Их объединяет одно — онкологический диагноз. Вроде мы ничего особенного не делаем — разговариваем, разговариваем. Врач — дирижирует. И сами не замечаем, как происходит важное: из нас выходит все то плохое, что годами накапливалось и сжималось в пружинку, и появляются силы идти дальше. И на мир смотришь уже по-новому.

Когда муж заметил, что Ольга уже не плачет во время его нравоучительных пассажей, спокойна и снова начала улыбаться, был неприятно удивлен. Попробовал зайти с другого бока и напомнить, что без него она с сыном пропадет. Да и вообще, кому нужна она такая — неполноценная?

Средняя стоимость психотерапевтического сеанса — 4-5 тысяч. И не факт, что с врачом удастся поймать одну волну. Учитывая, что многие вынуждены самостоятельно покупать онколекарства, так как с госзакупками случаются перебои, позволить себе это смогут единицы.

Фото: Кирилл Каллиников / РИА Новости

— Помню свою депрессию, помню, как уходила почва из под ног, — подводит итог Ольга. — На душе чернота. И действительно хотелось что-то сделать с собой, а я ведь верующая. Мне помогли. У других — выхода не будет?

Оксана Чвилева: Нет, но некоторые пациенты высказывают такие мысли. Конечно, если врач слышит, что человек говорит про это, нас срочно вызывают. Потому что это — серьезно. У нас в стационаре недавно на лечении находилась женщина с раком груди. Первоначально ей ставили легкую стадию, но дополнительное обследование показало, что ситуация очень тяжелая — гораздо хуже, чем предполагалось. После того, как ей об этом сообщили, она решила, что уже конец, лечиться бесполезно.

На самом деле низкий уровень информированности о раке, о том, какие возможности лечения и перспективы есть у больных, иногда поражает. У меня было несколько пациентов, которые рассказывали, что когда только узнали диагноз, сразу пошли в ритуальные услуги. Одну такую пациентку ко мне привез муж. Она сначала даже никому не сказала о болезни. Родственники случайно обнаружили бланк с анализами и настояли, что нужно в больницу, а не на кладбище.

Всем пациентам, у которых диагностирован рак, нужна помощь психолога?

Не обязательно. У кого-то достаточно собственных сил, чтобы адаптироваться. Но многим не хватает личных ресурсов, и тогда нужна профессиональная помощь. Когда человек находится в состоянии аффекта, в очень сильном стрессовом состоянии, достучаться до него не всегда получается. Чаще всего нарушается сон, присутствует постоянная тревога и страх, он сложно воспринимает информацию и элементарно не понимает того, что пытаются донести до него врачи. Это усложняет процесс коммуникации пациента и онколога. Больной может многократно задавать одни и те же вопросы, ничего не может запомнить. Психотерапевт, назначая необходимую фармакотерапию для коррекции психических расстройств, помогает стабилизировать эмоциональное состояние пациента. И тогда становится возможной продуктивная работа пациента с врачами, и восприимчивость к лечению основного заболевания повышается.

Чвилева Оксана Викторовна - заведующая отделением психотерапии ГБУ имени братьев Бахрушиных

Тяжелых и неизлечимых заболеваний много. Почему именно онкобольные попадают в группу риска по суицидам?

Фото: Сергей Красноухов / ТАСС

Работа традиционного и онкопсихотерапевта отличается?

В работе с разными группами пациентов есть свои особенности, конечно. Мы учитываем, на какой стадии лечения находится пациент, какое лечение по основному онкологическому диагнозу он принимает. Например, есть препараты, которые не рекомендуется назначать во время химиотерапии или гормонотерапии, есть нежелательные сочетания лекарств. И наоборот — есть препараты выбора в данной ситуации. Мы все это должны иметь в виду, учитывать возможные побочные эффекты.

То есть врач из традиционного психдиспансера, если к нему обратится онкопациент с депрессией, не справится?

Важно, чтобы психологическую помощь можно было получить по полису ОМС. И чтобы она была в структуре онкологической службы, где человек проходит лечение и постоянно наблюдается. То есть чтобы пациенту не надо было за этим куда-то идти, ехать на другой конец города, в специализированные учреждения, которые стигматизированы обществом.

Лечение онкологического заболевания многоступенчатое, пациент сталкивается с разными врачами, его передают из рук в руки, поэтому человеку важно, чтобы был хотя бы один специалист, который знает полностью его историю, сопровождает и поддерживает его на всех этапах лечения. И даже после терапии, на этапе регулярных обследований.

Фото: Shaun Best / Reuters

Допустим, пациенту врачи уже сказали, что перспектив остаться в живых у него нет. Не делаете ли вы хуже, когда будоражите его, стимулируя в нем какую-то надежду?

А по поводу того, когда уже пора сдаваться, вот одна история: в этом году в ноябре на последнем Всероссийском съезде онкопсихологов в Москве выступала жена писателя, у которого был диагностирован рак гортани. Врачи сказали, что перспективы не очень хорошие, и надежд мало. Но они боролись, проходили необходимое лечение. Жена как могла его поддерживала, не давала опустить руки. Сил выходить из дома у него не было, поэтому музыкальные и литературные вечера, танцы жена организовывала дома. Она предложила сделать подборку его стихов и выпустить книгу, что вдохновило ее мужа, они это осуществили. Вскоре они продолжили лечение в Израиле. В октябре этого года его врач-онколог сообщил, что терапия окончена, рака у него больше нет.

Обращаются ли к вам за помощью родственники пациентов?

Часто ли близкие предают? И почему?

Тут о частоте не скажешь. Если я назову какую-то цифру — она будет означать только то, сколько таких историй попадается мне. И на вопрос, почему это происходит, не смогу ответить. Взять, например, две семьи. На первый взгляд события, поступки там могут быть одинаковыми, но вызваны они совершенно разными вещами. Было бы заманчиво выдать всем памятку, где подробно расписано, почему в жизни такое случается, а заодно — инструкцию, как себя вести, чтобы быть счастливым. Если бы все можно было упростить, наша работа не была бы такой долгой и сложной. У каждого есть мотивы и причины того или иного поведения. И у каждого есть свои возможности изменить что-то и поменять траекторию своей жизни.

Городская клиническая больница имени братьев Бахрушиных

Сегодня Всемирный день борьбы против рака. Ежедневно 27 000 человек узнают об этом диагнозе. И каждый пятый из них умрёт. В России от онкологии ежегодно погибает порядка 300 000 человек. И если ещё полвека назад рак считался заболеванием стариков, то в последние годы он стремительно молодеет. Специалисты долгие годы изучают связь болезни с привычками человека и могут дать несколько полезных советов для профилактики заболевания.

Активный образ жизни

В мире существует порядка 100 видов рака. Но есть всего четыре совета для тех, кто хочет себя застраховать. Первый — это отказ от сидячего образа жизни. Отсутствие физической нагрузки замедляет метаболизм. Следом появляются лишний вес и болезни.

Чтобы поддерживать себя в форме, не нужно потеть в спортзале — достаточно ежедневной зарядки или длительной прогулки в парке. И не забывайте высыпаться. Недосып ведёт к хроническому стрессу, а стресс также провоцирует развитие онкологии.

Если вы ежедневно едите колбасы, пельмени, шашлыки, то на 43% увеличиваете риск развития рака желудка и прямой кишки. Лучше заменить красное и обработанное мясо на куриную грудку. И добавить овощи, содержащие клетчатку. Зелень с тёмными листьями, морские водоросли, чеснок — вот набор, богатый антиоксидантами и элементами, которые препятствуют развитию болезни.

Продукты, которыми лучше не злоупотреблять: хлеб, сладости и газированная вода. Раковые клетки размножаются за счёт быстрого гликолиза — расщепления глюкозы. Поэтому пирожные и кексы — проводники онкологии. А за счёт газации действие сахара в напитках возрастает.

Что касается хлеба, то непонятно, как его готовят: муку отбеливают хлором или броматом калия, а получившуюся смесь обогащают витаминами. В белые пышные тосты в США добавляют фолиевую кислоту. Та повышает риск развития рака. Мы приводим в пример США не потому, что исключаем Россию, а потому, что там производителей поймали за руку, а у нас — ещё нет. Так, например, в недавнем исследовании "Росконтроля" из 24 сортов хлеба только шесть соответствовали стандартам.

Алкоголь и курение

Рак лёгких лидирует в списке онкологии. Каждому пятому ставится этот диагноз. Причин рака лёгких множество. Но учёными доказано, что одним из сильнейших триггеров для появления опухоли является канцероген. А табачный дым — сильнейший канцероген. Впрочем, ему в спину дышит алкоголь. И если в паре бокалов красного сухого вина нет ничего криминального, то пара бутылок — уже повод задуматься. А если вспомнить, что в России самый популярный алкогольный напиток — не сухое вино, а водка, становится и вовсе печально.

Может показаться, что в мире вредно всё, куда ни глянь. На самом деле важна мера — в этом сходятся все специалисты. Если вы соблюдаете баланс в жизни: не переедаете, высыпаетесь, занимаетесь спортом, но без фанатизма и переутомления, то ваши шансы на здоровую жизнь возрастают. Если хотите узнать реальные истории больных раком, то посмотрите репортаж Лайфа. Он ниже по ссылке.