Познакомиться с девушкой больной раком

Я и лимфома. Часть 5. Карантин

Проведение третьей ПЭТ-КТ, как и ранее, было запланировано в Минске. Несмотря на то, что Беларусь не закрыла границы, ж/д- и авиасообщение между Беларусью и Украиной было прекращено. С отменой обследования за границей и поиском нового лечебного учреждения начался мой новый этап борьбы с лимфомой.

Без большой очереди в Киеве меня смогли принять только в Лисоде (частная клиника израильской онкологии). Я видела как хорошие, так и негативные отзывы по поводу проведения ПЭТ-КТ там, но мой онкогематолог дала добро - откладывать обследование не было возможности. Получился замкнутый круг: без результатов ПЭТ меня не примут на облучение, а облучение необходимо провести в течение двух месяцев со дня последнего введения химиопрепаратов.

Если кратко: и способ подготовки, и способ проведения исследования в сравнении с центром Александрова в Беларуси имеют свои отличия. Спустя несколько дней я получила заключение, а радиолог настойчиво хотел поговорить с моим лечащим врачом.

Ты правильно догадался, мой дорогой читатель, внимание радиолога привлекли узелки в легких, которые он связал с возможным заражением короной. Для справки: ПЭТ-КТ проводилась на 13-й день карантина, в Украине было зафиксировано всего 145 случаев заболевания COVID-19, а у меня в анамнезе не было даже намека на простуду. Массового тестирования на тот момент не было, не говоря уже о проведении ПЦР-теста тем, кто, так сказать, не жалуется.

Мои шефы пошли мне навстречу, оправив на удаленку (с которой я, собственно, сегодня и пишу). На тот момент мои контакты с внешним миром были сведены к минимуму - я делала все возможное, чтобы обезопаситься от коронавируса. Мой онкогематолог была непреклонна - нужно сделать анализ для того, чтобы лечиться дальше, но с учетом обстановки мы сошлись на быстром тесте.

Благо, в Киеве на тот момент была аж целая одна частная клиника, которая проводила экспресс-тесты. Несколько дней ожидания в очереди, пять минут в манипуляционном кабинете, и вуаля - тест отрицательный по всем параметрам. Перед проведением теста меня попросили заполнить анкету о том, была ли я за границей (почему-то спрашивали только про Ухань, хотя эпидемия уже вовсю бушевала в Италии), контактировала ли с больными лицами и жалуюсь ли на какие-то недомогания. Также меня проинформировали, что в случае положительного результата теста, клиника сообщит об этом в соответствующие органы власти и о возможной самоизоляции или обсервации.

Параллельно с этим, я отдала диски на пересмотр. Врач-радиолог подтвердил положительную для меня динамику лечения (как можете видеть, оценка по Deauville score отличается) и заключил, что повреждения легких - это проявление легочной токсичности Блеомицина.

Да, и такое может быть. Я грешила именно на Блеомицин, т.к. проблемы с дыханием были после последних химий. В некоторых исследованиях указано, что такие повреждения проходят сами. Легочную токсичность называют отдаленным побочным эффектом химиотерапии, т.к. на может проявиться и через 6 месяцев после окончания лечения. Именно из-за такого действия Блеомицина на базе протокола ABVD появилась другая схема лечения - AVD (без использования Блео вообще).

Сейчас я периодически чувствую повреждения легких. Конечно, серьезных проблем с дыханием у меня нет, но при быстрой ходьбе может появиться одышка, чего не было раньше. На девятый этаж неспешно подняться могу, но предпочтение пока отдаю лифту.

Облучаться меня направили на линейный ускоритель с максимальной совокупной дозой до 30 Грей, предоставив возможность выбрать клинику самостоятельно. Я остановилась на ранее упоминаемой Феофании. Мою воодушевленность на консультации немного осадили - в клинике сломан один линейник (всего их два) и они временно не принимают новых пациентов. Пообещали позвонить, когда прием возобновится, но никто не назвал точных сроков.

Время терять нельзя, а передвижение по стране затрудено - открытыми остались только автомобильные дороги с запретом на осуществление регулярных и нерегулярных автобусных рейсов. Мы уже хотели искать другую клинику, как вдруг раздался звонок - меня пригласили на разметку.

P.S. Кстати о лифтах. Во время всей химиотерапии и некоторое время после у меня была жуткая нетерпимость ко вкусам и запахам. Ездить в лифте было невозможно, как и проходить мимо всяких шаурменных. Мне разонравился вкус любимых блюд и напитков. Ароматы парфюмов я начала чувствовать на расстоянии в несколько метров. Да, они все казались мне отвратительными :-) .

Дембельнулась после рака

Друзья, сегодня я получила завершающую дозу своего годового наркотика. Сегодня я слезла с этой иглы таргетного вливания и с сегодняшнего дня прекращаются мои вынужденные мотания в Москву каждые 21 день, которые длились с сентября 2018 года. За плечами операция, 8 курсов химий, 20 сеансов лучевой и 17 введений таргетной терапии.

Как я себя чувствую? Как выпускник на последнем звонке, как дембель после службы, как откинувшийся зек после длительного заключения. Это такое радостно - тревожное состояние. Ощущение свободы и неизвестности. а что же будет дальше? Да какая к черту разница?! Главное то, что есть сейчас. А сейчас я жива и жизнь прекрасна!

Я хочу поблагодарить всех и каждого, кто проходил этот путь вместе со мной, кто поддерживал и беспокоился, кто интересовался и верил, кто лечил и подбадривал, кто прокалывал вены и брал анализы, всех! На моем пути встречались апупенные, офигенные и ахиренные люди. Ну, какая я, такие и зеркала😅

Сменилось несколько лечащих врачей и все они как на подбор-компетентные, понимающие, здравомыслящие и ни разу не взяточники (не считая тех мошенников, без которых я б не встретилась с теми, кто вёл меня дальше на пути к исцелению)

Сегодня у меня праздник! А как ходят на праздники? Правильно, с воздушными шарами и подарками🎈 На ресепшене я довольно сказала, что сегодня я пришла в последний раз, а мужчина из очереди поправил-"крайний" и мы с администратором в один голос ответили ему-ПОСЛЕДНИЙ! Моя онкоподружка сказала: "чтоб я тебя здесь больше не видела" , а медсестра с процедурного пожелала-"больше сюда не возвращайтесь!" И это лучшие пожелания, что можно услышать.

Медсестра Дианочка, просила чтоб я никуда не выкладывала её фото, она сегодня не накрашена, надеюсь она тут не сидит и не увидет это, но даже если случится так, что я спалюсь, я буду уже далеко и она ничего не сможет мне сделать.😜 Мне просто хочется показать вам человека, что прокалывал мои вены и не попадал с первого раза) но она всё равно крутая, хоть и не накрашеная😊
Спасибо вам, мои дорогие ♥️ Я люблю вас и обнимаю 🤗 Можете поздравлять!

П. С. Дианочка, это та, что одела бахилу на голову.
Не знаю зачем она это делает)

Зачем?

Женщина, чуть за 50. Онкология, леченная-перелеченная. Все без эффекта. Рак шейки матки. Попала к нам по совершенно другому вопросу. Другой вопрос решили, увидели тяжелую анемию, ну и задержали ее, чтобы кровь перелить. Вполне сохранная, в ясном сознании, активная. Сидит она, ждет завтрака -очень проголодалась. И вдруг из неё как хлестанёт струя крови в палец толщиной. Мы тут же тампонировать, вводить факторы свертывания, лить растворы, вызывать гинеколога. Ну все как положено. В сумме она потеряла около литра, но практически одномоментно -минуты за 2. Так что геморрагический шок, давление 60/20, остановка дыхания. Интубация, ИВЛ. На месте полностью остановить кровотечение не удалось, хотя гинекологи чем только не тампонировали, так что пациентка поехала в операционную, где ей эмболизировали маточные артерии.

Компенсировалась она быстро: ещё перед операцией давление было 130/80 без вазопрессоров.

После эмболизации кровотечение остановилось, перелили плазму и эритроциты, на следующее утро разбудили и вытащили трубку.

Отплевавшись и откашлявшись, пациентка мне говорит: "Доктор, я всё прекрасно помню. Спасибо, что спасли мне жизнь! Один вопрос: зачем? Я так больше жить не хочу!"

Я ответила почти грубо: "Потому что мы не любим, когда умирают".

Стечение обстоятельств: в момент кровотечения она оказалась в реанимации, почти случайно (кровь ей могли и в отделении капать). Плюс в палате были одновременно три медработника: сестра и два врача. Один банально заткнул пеленкой источник кровотечения, другой интубировал, сестра быстро ввела лекарства, а тут прибежали и остальные врачи-медсестры. Быстро прибежал гинеколог. Быстро освободили операционную (сняли со стола планового больного). Потери времени - ноль. Потому что человек, чем бы он не болел, не должен умирать от кровотечения. Разве не так?

ГКБ №40 — частный случай общей практики

Жила-была онкология.

Хм. Жила-была девочка.

Хотя нет, что уж. Жила-была ее мама. То есть я. И вот, однажды, дочке этой мамы поставили диагноз - онкология. Вот тут-то и начались огонь, вода и медные трубы.

Собственно, хотела бы потихоньку рассказать свою историю, поскольку лежа в больнице ощущаю некоторый социальный вакуум, да и рассказать, право, есть что (по крайней мере, мне так кажется).

Началось все с банальных осмотров в честь однолетия, малая прекрасно себя чувствовала, так что сомнений ее состояние не вызывало. Сдали анализы, обошли врачей, вернулись по кругу к педиатру, которая тут же принялась нам настойчиво навязывать прививки, сказав, что анализ мочи хороший, а в крови только низкий гемоглобин ("это часто у деток встречается, ничего страшного" и т.д.).

Я узнала названия вакцин и пошла домой помусолить эту информацию, прививку пошла ставить на следующий день. Записалась к другому педиатру - тому, кто мне больше нравится, не участковому.

И это было то мое решение, за которое я буду ещё долго себя хвалить и гладить по голове: педиатр пересмотрела наши анализы, и оказалось, что анализ мочи плохой, с эритроцитами. Я готова трубить в фанфары, поскольку она тут же, без промедления, направила нас на УЗИ (обычно происходит "вы наверное плохо собрали. Передайте десять раз. Собирайте только в полную луну и помещайте против часовой стрелки").

Там у нас выявили образование в почке, с коим мы и отправились на консультацию в больницу, предварительно ещё раз почётно обойдя педиатров за направлением.

Минутка полезной информации.

С впервые выявленным новообразованием сразу кладут в больницу на дообследование. А для меня, не знавшей этого, это было новостью и неожиданностью. Вот нас, таких красивых, сразу и положили, в босоножках и без туалетной бумаги (по опыту взрослых больниц, это было моим первым беспокойством!). Пришлось гонять нашу тётю, которая нас подкинула на консультацию на машине, к нам домой за хоть каким-то минимумом вещей на первое время (и туалетной бумаги захватите, пожалуйста!).

Дня три мы лежали в хирургии, на третий - утром, на голодный желудок дочке сделали КТ, и отправили отсыпаться за бессонную ночь: она была крайне возмущена ограничению грудного вскармливания.

Такими красивыми, спящими и в момент грудного вскармливания, нас и застал онколог.

Молодой мужчина в очень веселой рубашке врача, с ярким принтом машинок (у него вообще отличная коллекция позитивных рубашек) нас разбудил, сказал, что у нас опухоль, нефробластома, и нас переводят к нему, в онкологию.

Собирайте, говорит, вещи потихоньку.

Мне оставалось только невнятно угукнуть и, ну да, собирать.

P.S. к слову, с туалетной бумагой всё там хорошо. Она есть.

Как у меня нашли рак и чем помог Пикабу

Привет пикабушники! Хочу поделиться своей историей про рак, операцию и как живется сейчас (спойлер: хреново))). А еще хочу сказать спасибо ресурсу, потому что в том, что мне меня относительно вовремя положили в больницу есть заслуга Пикабу. Сейчас все расскажу подробно.

А началось всё летом 2018 когда я пошла в косметологический центр удалять подозрительно разросшуюся родинку на ноге. Врачи поглядели на меня и мою родинку и от греха подальше отправили удалять ее в онкологический центр в Песочном (СПб). Сама операция по удалению прошла гладко, но через какое-то время мне позвонили и сказали что по анализам удаленного материала все не очень ок, удаление родинки это только начало.

Дальше июль-август был адским колесом, куча анализов, консилиум в Песочным, диагноз Меланома кожи левого бедра, последующая операция по удалению лимфоузлов в ноге. Хотя, надо сказать, что происходило все достаточно быстро, меня без проблем положили в больницу, в тот же день 8 августа прооперировали и оставили в палате восстанавливаться. Врачи намекали, что после наркоза я говорила что-то непотребное, но это вроде со многими бывает :))

В конце августа выписали и сказали, что рана может гноиться из-за лимфы, и что нужно быть к этому готовы и мониторить. Ну, само собой они и загноились. Причем сразу я не поняла в чем дело, нога в районе где вырезали опухоль стала болеть все сильнее, поднялась температура. В итоге я пошла в местную поликлинику и хирург, крякнув, отправил меня по скорой в больницу святого Георгия. Меня похвалили, что я сразу обратилась, а не стала ждать, когда уже надо будет ампутировать ногу. Уже через пару часов меня разрезали и прочистили затек лимфы, операция была не очень сложная, но ногу оставили заживать открытым способом. Она заживала еще очень долго после выписки. Есть фотки ноги в то время (жесть)!

Все произошедшее от постановки диагноза до выписки домой с диагнозом Меланома левого бедра 3 стадии заняло время с июля по сентябрь, могу только поблагодарить врачей, они были внимательны, ничего плохого не могу сказать ни про врачей ни про лечение. Я знаю что еще ничего не закончилось, но спасибо всем кто мне помогал и участвовал.

Ну и спасибо пикабу. Занятный, хотя может и тупой случай, про который я иногда думаю. Тогда летом родинку я пошла удалять только после того как мне ее сильно ободрала кошка. А кошку я нашла здесь же на пикабу год назад. Вот думаю, когда бы я решилась удалять ту родинку, если бы не моя тупая кошатина? Через месяц? Год? А была бы я еще жива? Я в судьбу не верю, но кошке спасибо.

Отвечу на вопросы, если что интересно. Если кто-то сталкивался с таким же, очень бы хотела пообщаться, я поняла что мне сейчас важно поговорить с кем-то у кого такие же проблемы или кто знает хороших врачей, которые бы могли меня посмотреть и высказать свое мнение. Я врачей по меланоме не могу найти которые бы поговорили со мной подольше и лично, ну или плохо искала(

Выводы пока делать рано, наверное, из всей этой истории. Я сейчас жива и это главное, рак никуда не делся, но близкие люди, меня поддерживают это самое главное.

На фото я в больнице в Песочном. Операцию уже сделали, бачок для приема лимфы уже изящно приделан к ноге :)

Прекрасно помню, как начались наши отношения. В один и тот же год мы с Ваней перевелись из разных школ в 40-й лицей. Ваня учился на класс старше меня. Как-то утром я ехала в школу на маршрутке. Мне оставалось проехать всего одну остановку. Но я решила выйти. До сих пор не понимаю, почему. Меня будто потянула какая-то неведомая сила. Я вышла, хотя на улице был сильный дождь. По дороге моя одноклассница шла рядом с Ваней. Я подбежала поздороваться, и подруга меня познакомила с Ваней.

Сперва я познакомилась с родителями Вани на его выпускном балу. Я его сопровождала по лестнице во время торжественной части. Такая смешная была, не выспалась. Всю ночь переживала о том, как мне быть, что говорить. Спала всего час. Потом Ваня меня представил родителям.

Мои родители ничего не знали про отношения с Ваней дольше, чем его. Мои знали, что есть парень какой-то, но не более. Как-то жена папы спросила, почему я грустна. Я ей все рассказала. Поплакали. А мама узнала позднее. Она узнала, что я встречаюсь с мальчиком, больным лейкозом, только после его первого выздоровления. Я просто не хотела, чтобы в мою личную жизнь кто-то вмешивался.

Даже сейчас, когда мы приходим в гости, Ваня оставляет ботинки в доме, а я — на улице, привилегия такая. Папа даже сказал, что поступила я университет благодаря Ване, то есть не своей головой, а Ваниной. Ну что за несправедливость?

Помню день, когда Ваня впервые почувствовал себя плохо. У него пошла кровь из носа. Я раньше страдала такой же проблемой, поэтому отправила его в больницу. Ему стали делать прижигания в носу, но кровь продолжала течь. Тогда все родственники настояли: нужно сделать обследование. После изнурительных походов по больницам он как-то сказал мне, что все серьезно, он болен раком. Я осознала, что у Вани лейкоз, только когда он сказал мне в лицо, уже после выздоровления, что малокровие – это был рак крови, а не просто какая-то легкая болезнь. И мы ее пережили.

Помню, что первое лечение прошло успешно, мы вернулись к прежней беззаботной жизни. Все было просто отлично: отдыхали в Питере, проводили время вместе. Казалось, что все позади. Хорошо помню и тот день, 7 апреля, когда мы узнали, что у Вани рецидив. Мурашки бегут по телу, когда вспоминаю. Просто было страшно и жутко.

Ване снова стали делать процедуры. После каждого блока ему становилось то хуже, то легче. Температура то поднималась, то опускалась. Сейчас, например, у него болит шея, очень сильно. Но он мне долго не говорил, потому что Ваня никогда не говорит о своих болях и страданиях. Он болен, а ведь ему нельзя молчать. Я его постоянно за это ругаю, ведь он никогда не говорит, если ему что-то нужно, не жалуется, даже если ему очень больно. Я его постоянно за это отчитываю.

Когда мы находимся вместе в больнице, то нет ощущения, что что-то идет не так. Мы не обращаем внимания на медсестер, которые вечно меняют какие-то скляночки, проверяют состояние Вани. Нет ощущения тревоги. Если бы Ваня был человеком, который воспринимал болезнь как наказание, то было бы тяжело. Ваня не такой.

Сейчас мы с ним часто говорим о будущем. Я очень хочу, чтобы Ваню выписали. Мне, например, не хочется жить с родителями до 30 лет. Мне хочется переехать на съемную квартиру, жить вместе с Ваней. Этим летом мы хотели поехать на клубнику, чтобы денег заработать. Не вышло. Есть желание съездить в Финляндию, погулять там. Но это пока не главное.

Сейчас главное — это то, что Ване предстоит пересадка костного мозга. В Германии ищут донора. Хорошо, что все анализы сданы и врачи теперь точно знают, кто нужен Ване. Могут позвонить в любой момент и попросить переехать в Санкт-Петербург. Ждем, надеемся, снова ждем.

Мне звонят люди каждый день, присылают средства. Деньги на лечение приходят из Европы, Финляндии, Германии, Санкт-Петербурга и Петрозаводска. Деньги идут, но их все равно не хватает, поэтому при первом звонке из Германии не уехать.

Мне не нравится, что стереотипы о том, что рак неизлечим, укоренились в сознании общества, поэтому я борюсь с ними, но мне все же тяжело. Особенно тяжело, когда в группе поддержки со сбора средств появляются сообщения о том, что мы шарлатаны. Или кучу сожалений в сообщения пишут. Да, кошмар, да, ужас, да, не дай Бог такого каждому. Но зачем думать об этом, что же делать тогда нашим семьям, если все вокруг лишь причитают?

Сейчас у Вани из друзей лишь один друг остался, второй — в армии. Ему тяжело без ребят. У меня подруги также куда-то пропали. Обидно, но я все понимаю, у каждого своя жизнь. Ну кому нужна подруга со своим большим ребенком Ваней? Но, надеюсь, скоро мы будем общаться с друзьями, как и прежде.

Я знаю, что в болезнях Вани можно найти свои плюсы, как бы абсурдно это ни звучало. В прошлой болезни мы их много нашли – мы могли видеться, когда хотим и сколько хотим. 2013 год был самым замечательным, так как мы виделись целый день. Хочу, чтобы эта болезнь прошла скорее. Совсем. Чтобы больше никогда. Чтобы без грусти. Навсегда.

Я виделась с людьми, пережившими эту болезнь. Например, одна женщина живет сейчас нормальной жизнью, много путешествует, хорошо выглядит. А прошло всего три года. Для себя я поняла, что если мы все своевременно сделаем и Ваня будет соблюдать процедуры, то все получится. Мы в это верим — и это главное.

Рак — это испытание не только для больного, но и для окружающих его людей, считает Наталья Чибисова

Фото: из личного архива

Специально для этого материала мы поговорили с героинями информационной кампании Благотворительного Фонда Константина Хабенского #РАКЛЕЧИТСЯ, которые на собственном примере попытались объяснить, как можно помочь другу, который столкнулся с раком, а что — наоборот, может испортить отношения с онкобольным.

Наталья Чибисова, 4 года в ремиссии

Все эти чувства не проходят одним днём и зачастую люди боятся рассказать о своём диагнозе даже родственникам. Когда человек находится в таком состоянии, очень важно, чтобы рядом были люди, которые могут адекватно воспринимать ситуацию!

Во-первых, важно понимать и принимать диагноз заболевшего человека. Ни в коем случае нельзя недооценивать ситуацию. Диагноз рак — это правда серьезно и относиться к этому нужно соответствующе. Здесь важно соблюдать баланс. Например, когда я узнала об онкологии, некоторое время мне не хотелось рассказывать своим знакомым и даже близким друзьям о совсем диагнозе. И лишь спустя достаточно продолжительное время я нашла в себе силы это сделать. Мне захотелось поделиться с ними, потому что я поняла, что от друзей и близких я получу не сострадание и жалость, а поддержку: и моральную, и материальную, и физическую: иногда даже самое простое объятие может наполнить силами.

Наталья уже 4 года находится в ремиссии

Мне повезло, что в моем окружении оказались люди, которые были готовы помочь. Они просто брали и делали все, что было необходимо, а порой даже не спрашивали — просто интуитивно помогали. В начале мне было тяжело принимать их помощь. Я ощущала себя неполноценно, ущербно, чувствовался некий душевный надлом. Часто человек задумывается, что подумают про него, когда он открыто расскажет о своем диагнозе.

Я помню свои ощущения, как мне очень хотелось с кем-то посоветоваться и принять решение о дальнейшем лечении на основании достоверной информации, но, к сожалению, кроме интернета других источников не было. Конечно, был врач, который сухо излагал суть дела, предлагая конкретный план лечения. А мне уже нужно было решить, принимать этот план лечения или нет. Это было тяжело! Права на ошибку нет, как у сапера. Если бы в тот момент рядом со мной был человек, который мог бы ответить на все мои вопросы и дать мне ту информацию, которой так не хватало, то переживаний было бы значительно меньше. Тогда я справилась с поставленной задачей и приняла единственно верное для меня решение, но оно далось крайне тяжело. Это было серьезное испытание в моей жизни. Очень важно в такие моменты не закрыться и не остаться одному наедине с самим собой.

Думаю, что очень важным моментом является то, что человеку обязательно нужно выговориться и порассуждать не тему того, что произошло, почему это произошло и для чего это произошло. Почему болезнь пришла именно к нему. И в такие моменты лучше всего обратиться к профессионалу, а не к коллегам, друзьям и знакомым.

Не стоит воспринимать психолога, как человека в белом халате. Прежде всего, он — врач, который действительно сможет помочь. Несмотря на то, что в нашей стране культура общения с психологами еще только развивается, я считаю, что беседа психолога с онкобольным — это очень важный момент, а развитие психологической службы в онкодиспансерах просто необходимо. В свою очередь я могу дать совет всем, кто так или иначе сталкивается с онкологией у близких, знакомых и друзей. Никогда не навязывайте свою помощь, не задавайте слишком много вопросов, просто быть по-настоящему рядом — вот наивысшая ценность, которой вы можете обеспечить заболевшего. Пытайтесь делать все то, что вы делали для этого человека и раньше: зовите погулять, приходите на чай, рассказывайте новости из своей жизни, просите совета. Только тогда тот, кто так вам дорог, не будет закрываться и оставит шанс на продолжение жизни (а не болезни) для себя и всех окружающих.

Ольга Майер, в ремиссии 1 год

Фото: из личного архива

Ольга Майер в ремиссии уже год

Фото: из личного архива

Мария Идрисова, готовится к трансплантации костного мозга

Вот, что точно не советую говорить (и я и мои другие знакомые в больнице сталкивались с подобным):

1) А у нас соседка пять лет назад умерла от твоего диагноза;

2) Ты держись и крепись!

3) А ты точно доверяешь врачам?

4) Я слышал, что рак лечится содой!

5) Давай я тебе БАДы принесу, зачем тебе больница?

"Мне намного проще, когда я чувствую себя не каким-то инопланетянином, вокруг которого что-то происходит и все стараются это показать, а обычным человеком, точно таким же, как и до постановки диагноза", говорит Мария Идрисова

Фото: из личного архива

6) и самое ужасное, что только можно представить: уходи из больницы срочно, тебя не вылечат!

Ещё один тонкий момент: онкология и онкогематология зачастую подразумевает диету, и не просто ограничения в питании, а такую диету, от которой зависит жизнь пациента (без преувеличения), поэтому, прежде чем принести какую-либо еду в больницу, нужно спросить, что можно, а что нельзя. И как же любят родственники приносить и потом навязывать то, что представляет смертельную опасность. Толерантность должна быть во всем!

Мне кажется, что самые близкие люди пациента могли бы сделать что-то вроде обещания на перспективу, например, своему ребенку: сынок, когда ты поправишься, и врач разрешит нам — мы с папой повезём тебя в Карелию, так что давай, набирайся сил и подумай, где именно ты хотел бы там побывать! А дальше пациент, хоть и ненадолго, отключается от лечения и полностью погружается в фантазии, в которых он уже преодолел болезнь! Так он ещё и запрограммирует себя на успех.

Улететь и не думать!

В больничных очередях

Просидев в живой очереди около двух часов, Елена все же попала к терапевту, который выдал ей направления на общий анализ крови, мочи, ЭКГ, талон к гинекологу и т.д.

Во время приема Елене вновь протянули список анализов, которые она должна сдать, и объявили, что ее ждет операция.

Когда все нужные документы были собраны, Лена и ее муж Алексей тут же поехали в онкоцентр.

По словам Лены, ее муж, обзвонив всех знакомых, поднял все связи и договорился, чтобы ее принял один из лучших хирургов края. На другой день они были у него на приеме.

Из дневника: «Доктор посмотрел мои документы, громким командным голосом спросил, почему так поздно обратилась, стадия уже серьезная. Осмотрел меня, сказал, что нужно срочно делать операцию.

Все гораздо сложнее

На следующий день в палате состояние у Лены было подавленное, ей стало страшно и одиноко.

Из дневника: «Ближе к обеду зашел доктор, объявил, что с такими анализами ни о какой операции не может быть и речи (упал гемоглобин) и что завтра он сделает мне лапароскопию, посмотрит, что там внутри, и тогда уже будет понятно, как меня лечить дальше.

После этой процедуры, сделанной под наркозом, я лежала в кровати, в голове было пусто. Ловлю мысль – я киборг, улыбаюсь и засыпаю.

После сеанса химии

Из дневника: «О химии я знала только то, что это яд, которым пытаются убить раковые клетки, заодно убивая и здоровые системы организма, но как эта процедура происходит, не представляла. Оказалось, все просто - мне поставили капельницу, а затем дважды – помпу. Помпа - это такая запаянная пластмассовая штука овальной формы, которая висит на шее, а внутри колба с лекарством, которое подается в вену очень-очень медленно. Моя помпа работала сутки (с ней спишь, ешь, ходишь в туалет, на прогулку), а жидкости в меня попало всего 250 мл.

Через три дня на утреннем обходе врач сказал, что выписывает меня. Конечно, я обрадовалась. Наконец-то буду дома! Позвонила мужу и стала собираться.

Получив выписку, Лена решила посмотреть свой диагноз и вновь похолодела. С каждым словом ей становилось хуже, темнело в глазах. Врачи констатировали рак желудка четвертой степени.

Из дневника: «Я была подавлена и растеряна. Я не знала, что дальше делать, тупо сидела с этим листком на коленях и ничего, абсолютно ничего не понимала.

Дома, по словам Лены, ее настигли последствия химии.

Из дневника: «Аппетита не было, я испытывала жуткую слабость, все время практически сидела на диване, обложившись подушками, потому что мерзла. Много читала. Но и на чтение сил хватало недолго, через пару часов я засыпала, даже не меняя положения, все так же сидя.

В этот момент, по словам Елены, она приняла решение отказаться от традиционного лечения, несмотря на то, что муж настойчиво уговаривал ее пройти второй курс химии. При этом проговорился, что доктор отмерил ей всего два года…

Спасибо за поддержку

Вскоре после этого Лена обратилась в соцсетях с просьбой о материальной помощи. Речь шла о нетрадиционном лечении, в которое она поверила после телефонных бесед с излечившимися.

Мир, по ее словам, дал такую мощную обратную связь, что ее вера в выздоровление укрепилась в сотни раз.

Из дневника: «Мне писали и звонили друзья и знакомые, коллеги с которыми я работала в разных компаниях, мои однокурсники и одноклассники и просто незнакомые люди, которые, узнав о моей беде, не остались в стороне. Сети взорвались, многие сделали перепосты на своих страницах, телефон почти весь день пиликал, получая уведомления о переводах. Я постоянно получала сообщения, с кем-то разговаривала, переписывалась в мессенджерах. Я жила, и я была полна жизни!

Я получила очень много новой и полезной информации, приходили ссылки на людей, которые оказались в подобной ситуации и справились с болезнью, ссылки на фильмы и научные статьи о раке, способах лечения, кто-то присылал просто молитвы.

Недавно Лена рассказала про то, как поддержали ее в парикмахерской.

Из дневника: «После химиотерапии у меня стали выпадать волосы. Утро начиналось с того, что я их собирала на подушке, потом при расчесывании они падали на пол.

Когда мы с ней созванивались, чтобы взять разрешение на публикацию отрывков из дневника, Лена рассказала, что стала заниматься танцами и многое передумала за это время. Недавно она написала, что теперь относится к своей болезни по-другому.