Моя мама больна лейкозом

После косметической процедуры у меня возникли осложнения, которые сопровождались отеком и температурой — я выглядела ужасно. Нужно было сдать анализы, чтобы установить причину. Анализ крови показал 50% бластов. Я не поверила и сдала кровь еще раз, но результаты оказались такими же. На следующий день мы с мужем поехали в Симферополь, в крупную клинику, где врачи и диагностировали мне лейкоз.

У нас в Феодосии небольшая гостиница, и, оказавшись в больнице, я старалась продолжать вести дела по телефону. Моя дочь в то время сдавала ЕГЭ и прошла весь путь самостоятельно — ни я, ни муж, не могли быть с ней рядом. Мне пришлось пропустить ее выпускной вечер в школе. Я была настроена бороться, но тогда я совсем не представляла, что меня ждет.

Я знала, что лейкоз лечится и опускать руки нельзя. Мне начали химиотерапию: первый курс, второй, третий… Но все без толку. Перед четвертым курсом химии, после разговора с врачом, я поняла — шансов нет. Они ничем не могли мне помочь — лейкоз не поддавался лечению.

Четвертый курс химии чудом избавил меня от бластов, и через несколько дней после него мне сделали пересадку костного мозга, несмотря на остаточную пневмонию. Однако, все проходило под пристальным контролем микробиолога. Донором стал мой брат — он подошел мне на 100% и это было, по‑настоящему, чудом.

В течение полугода муж был со мной рядом целыми днями. В Крыму у нас был бизнес и муж оставил все, чтобы помогать мне. Дело без него не выжило и пришлось все закрыть — ему было совершенно все равно. Главное — быть вместе.

Пока я лежала под капельницами, он приходил рано утром и уходил поздно вечером, когда я засыпала. Целыми днями он держал меня за руку. Я не могла быть одна — у меня начинались жуткие панические атаки. Мой муж — самый родной и близкий человек. Я знала, что если мне и суждено умереть, то я хочу умирать только рядом с ним — только так мне не будет больно и страшно.

Наша дочка Вика тоже жила в Москве, в съемной квартире. Моя болезнь совпала с ее поступлением в ВУЗ. Мы боялись ее отпускать одну в чужой город, но, когда стало ясно, что мне самой придется лечиться в Москве, то вопрос решился сам собой. Муж разрывался между мной и Викой — ей тоже нужно было помогать, и он каким-то образом успевал везде.

Перед Новым Годом меня выписали и перевели в дневной стационар — мы сняли квартиру неподалеку. Этот праздник Нового Года мы встречали с мужем и дочкой, смотрели в окно на московский салют, и мне больше ничего не было нужно. Это был праздник счастья и целостности семьи. Ни один Новый Год я не встречала вот так — в полной гармонии с собой и миром.

Мне нужно было провести под контролем специалистов в Москве три месяца. В это время началось активное распространение короновируса. Было страшно. Я выходила только в маске, перчатках, обрабатывала руки антисептиками. Когда мы вернулись домой, где эпидемиологическая ситуации в несколько раз лучше, чем в Москве, я все равно соблюдала все правила. Мы изолировались — ни с кем не встречались и никуда не ходили.

После того, что я пережила в течение года в больнице, необходимость переждать этот карантин мне совершенно не страшна. Наверное, только люди после тяжелых болезней могут серьезно относиться к таким вещам. Все будет — и друзья, и магазины, и рестораны, но чуть позже. Сейчас нужно перетерпеть, чтобы после жить дальше.

Сейчас я дома, и прохожу контрольный курс противоопухолевого препарата. Так как моя болезнь долго не поддавалась лечению, то необходимо закрепить ремиссию. Сколько будет длиться терапия — никто не знает. Врачи из НМИЦ Гематологии держат мое состояние под контролем.

Единственное, что у меня отобрала болезнь — это покой. Тревога о том, что я могу умереть, никуда не уходит. Но эта тревога формирует собственную ответственность за жизнь. Если нужно ходить в маске — я буду в маске, нужно сидеть дома — никуда не выйду. Большинство людей все это время пандемии боялись и не хотели режима самоизоляции. Я же боюсь одного — заболеть. Остаться дома — это не страшно. Страшно не остаться в живых.

Помочь тем, кто лечится от рака крови сейчас, можно тут .

Эльвире 26 лет, и больше всего на свете она хочет снова увидеть своих детей. Ее дочери – год и три месяца, а сыну – чуть больше месяца. Она совсем не помнит его, ведь сразу после родов молодая женщина уехала в Москву – лечиться от рака крови.

Эльвира работала воспитателем детского сада в Уфе. Это когда группа 20 человек, и все дети - один другого умилительнее. Для них воспитатель - вторая мама, так что Эльвиру они обожали и, если что случалось, прибегали делиться обидами, печалями, выдуманными и невыдуманными проблемами. А Эльвира их обнимала и все проблемы легко решала – одним взмахом руки, как сказочная Царевна Лебедь. Этих детей Эльвира знала всех-всех по именам, по оттенкам пушистых волос и ямочкам на нежных щеках. Она и сейчас, за тысячу километров от Уфы, их помнит. Эльвира не может вспомнить своего сына, которому 4 ноября исполнился месяц.

Не временная амнезия, а рак крови

Она не может вспомнить, какие у него глаза. У новорожденных они особенные: глубокие, темные, словно омут. Не может вспомнить, какие у него волосики – темные, светлые? Сама Эльвира темноволосая. Может, и сын? Никак не вспомнит его запах, особенный, младенческий, сладкий молочный запах, ведь Эльвира не кормила сына ни минуточки. Какие у него губки, как они складываются в улыбку, как морщатся во время плача. Какой у него нос – вздернутый или круглый, пипкой. А морщинки, родинки, ямочки? Есть ли они вообще?

Старшей дочке Эльвиры год и три месяца, и ее она помнит всю целиком – до малейших складочек. А вот сына – нет. Это так странно – не помнить своего новорожденного сына, но шансов вспомнить у Эльвиры нет. Потому что у нее не какая-то временная амнезия, а рак крови. Когда Эльвира родила сына, его сразу у нее забрали, а саму Эльвиру увезли в реанимацию, потому что она истекала кровью. Вскоре ее увезли в Москву, потому что в Уфе не знали, как лечить лейкоз. После рождения сына Эльвира видела его только урывками, да и то практически всегда в полузабытьи. Как тут запомнить?

Эльвира познакомилась со своим будущим мужем на свадьбе друзей. А там: дело молодое, что тянуть - уже скоро они сами гуляли свадьбу. Через два года родилась долгожданная дочка – Ярослава, а через полгода Эльвира узнала, что снова беременна. Наверное, поэтому чрезмерную слабость и быструю утомляемость она списывала на быстро наступившую вторую беременность – первый ребенок еще маленький, года нет, да и организм не успел полностью восстановиться. Но на 8-м месяце стало совсем тяжело – кровотечения, рвота кровью. Эльвиру положили в гинекологическое отделение местной больницы, где анализ крови пришлось пересдавать 4 раза – врачи не могли поверить, что уровень лейкоцитов настолько низкий. А потом, когда докторам уже стало ясно, что у их пациентки лейкоз, они не знали, как Эльвире об этом сказать – беременная ведь, на последнем месяце.

Когда Эльвиру перевели в другую больницу, в гематологическое отделение, все открылось само собой – врачи и медсестры не могли и предположить, что Эльвира не знает, почему здесь оказалась, они говорили про лейкоз в открытую, не скрываясь. А для Эльвиры это был шоком: как лейкоз? Я умру? И что теперь будет с ребенком?

Вспомнить по стуку сердца

Тогда всё завертелось очень быстро – нужно было делать экстренное кесарево сечение, чтобы Эльвира не начала рожать сама и не истекла при этом кровью. Необходимо наладить телемост с Москвой, с врачами из Гемцентра, – у врачей в Уфе слишком мало опыта лечения лейкоза у беременных. А Эльвире нужно подготовить родителей к тому, что рак – это серьезно, что после родов им с мужем придется ехать в Москву, а новорожденный сын и дочка останутся с ними, может, надолго.

Кесарево сечение сделали 4 октября, сына Эльвира увидела на следующий день вечером, да и то буквально на минуточку - после родов она все же начала истекать кровью, новые кровотечения открывались постоянно, и врачи едва успевали реанимировать девушку. Промиелоцитарный лейкоз – страшный и очень быстрый, ему не нужно много времени, чтобы человек истек кровью до смерти.

Сейчас Эльвира в Москве. Начался курс химиотерапии, который поможет только в одном случае: если сочетать ее с триоксидом мышьяка. Но в России это лекарство не зарегистрировано, и его нужно ввозить в соответствии с утвержденными законом процедурами из-за рубежа. За это лекарство нужно заплатить 154 тысячи рублей, которых у Эльвиры нет. Помогите ей, пусть эта молодая женщина встретится со своим сыном, вспомнит его и заново познакомится с ним. И, что не менее важно, пусть маленький Артем вспомнит свою маму, может, по стуку сердца или еще как – есть же такая память у младенцев? Наверняка есть. Помочь Эльвире можно тут.

Рассылка Пикабу: отправляем лучшие посты за неделю 🔥

Спасибо!
Осталось подтвердить Email - пожалуйста, проверьте почту 😊

Приехал генерал с поверкой, идет по части - бычок валяется.

- Товарищ сержант! Это что? Чей бычок?

- Щас выясним, товарищ генерал.

Убежал, прибегает через пару минут:

- Ничей, товарищ генерал, можете брать.

Продолжение постов о лейкозе, больнице и обо мне

Не ругайте меня что я так долго не писала. Сегодня у меня маленькая годовщина, я уже целый месяц лежу в больницах.
Теперь я лежу в инфекционке. Но давайте по порядку. Я уже успокоилась и не паникую. Это уже отлично, позитивный настрой очень важен в лечении. А я научилась получать удовольствие от жизни даже в больнице. Я рисую, слушаю музыку, смотрю фильмы и иногда ем вкусняшки. И от всего этого я выжимаю максимум удовольствий. Я уже не боюсь говорить с дочерью, она видит маму, которая улыбается. Мы научились рисовать и лепить вместе, она устраивает мне концерты и лечит меня. И всё это по видеосвязи. И всё без грусти. Моя мама тоже успокоилась, она очень рада что я перестала плакать. Стараюсь быть счастливой, настолько, насколько это возможно в больнице ради своей мамы. Ей и без моих слез пришлось очень тяжело за этот месяц.
А теперь ближе к сути. В гематологическом отделении у меня прекрасный врач. Аида Ураловна. Правда, она замечательная. Я ей верю. Она говорит что лечение уже началось и всё под контролем. Она профессионал, 25 лет опыта, в отделении все надеятся попасть к ней. Она вывела мои показатели крови почти до нормы. Сделаны две стерналки, в обеих бластов нет. Это уже хорошо. Сделали трепанобиопию. Вот эта процедура мне не очень понравилась, делают, конечно, анестезию, но это неприятно. И страшнее, чем стерналка. Я до визга боюсь уколов в ягодицу, а тут такие манипуляции с огромной иглой. Но я герой, только чуточку мычала и перенесла всё прям отлично. Трепанобиопию отдали в другую лабораторию на цитогенетический анализ. К сожалению материала взяли мало и этого не хватило для нормальной диагностики. Поэтому пока у меня стоит предварительный диагноз Апластическая анемия. Это тоже очень неприятная штука, но выживаемость выше, чем при остром лейкозе и поэтому я рада и такому диагнозу.
А ещё в Сибае меня заразили коронавирусом. Аида Ураловна хотела меня выписывать, но у меня поднялась температура и на кт обнаружили поражение лёгких 15%. Поэтому теперь я в инфекционке. Тут, если честно, так себе. Сначала меня поселили в отделение, где находятся тяжёлые больные, сейчас я в другом отделении и тут всё более менее хорошо. В том отделении, для тяжёлых больных мест вообще нет. Люди живут в коридоре. Я тут видела как умерли два человека, мужчина в коридоре упал, начал задыхаться и буквально за две минуты умер. Его не успели реанимировать. И сегодня утром меня разбудила медсестра чтобы мы вышли из палаты, пока они увозят бабушку. Она не ела и не пила, говорят уже несколько дней и вот так вот. Вообще, в гематологии тоже видела как умер мужчина. Говорят что он долго лечился, его пытались реанимировать, но не получилось. А ещё в гематологии я заразила бабушку после химии и она умерла в реанимации. Спасибо сибайским врачам, именно из-за них я лежала в палате с женщиной, у которой была вирусная пневмония(хотя даже в инфекционке всем подряд ставят пневмонию, даже мне, хотя в ркб мне поставили подтвержденый ковид). Когда кто-то умирает становится жутко. Я не видела мёртвых людей раньше и на меня всё это очень сильно давит, но мне не страшно, как ни странно.
В субботу мне снова делали кт и теперь у меня поражение лёгких 36%. Температуры уже нет, кашля и отдышки нет, сатурация в норме. Но показатели крови опять упали и сейчас я капаюсь эритроцитарной массой и тромбоконцентратом. У меня сейчас хороший врач, она созваниется с Аидой Ураловной и консультируется, так что я не переживаю.
Начала рисовать картины по номерам, одну закончила, теперь делаю вторую. Это меня успокаивает, всё таки тяжело сидеть без дела. Бывший муж приносит мне домашнюю еду и вкусняшки. Он меня поддерживает и меня это спасает. Несколько друзей слились и я рада что они пропали, не дав мне надежды на дружбу. Вообще, в больнице все стараются поддержать друг друга и я этому радуюсь. Хорошо когда рядом есть эмпатичные люди. Всем нужны добрые слова, особенно в таком месте.
Тут в больнице не хватает мед персонала. Прям катастрофически. В этом отделении всё ещё под контролем, а в предыдущем был мрак. Люди в коридорах, везде грязь, все стонут, кряхтят и задыхаются. Все лекарства я выбивала. Я за 6 дней так и не получила этамзилат в таблетках, потому что они заказали раствор для внутримышечных инъекций(мне их нельзя, потому что кровь не сворачивается вообще). И лечащий врач, глядя на историю болезни, мне несколько раз предлагал уколы в ягодицу. Я бы согласилась, если бы не истекала от них кровью. А ещё мне искололи вены до чёрных синяков, но анализ крови в лабораторию не заносили аж 4 раза. Они не сказали куда дели мою кровь и зачем она им нужна)
Меня очень радует что сейчас врач очень ответственно(даже слишком) подходит к моему лечению. Теперь мне не забывают положить лекарства и ставить капельницы, за анализами крови следит врач, а не я, да и вообще она постоянно контактирует с Аидой Ураловной и это отлично.
Как только мои показатели крови будут в норме, меня выпишут и я на 2 недели изолируюсь. А потом снова в больницу, делать трепанобиопию и опять капать кровь.
Не теряйте меня. Всем спасибо за поддержку и пожелания. Вы меня спасли. Всем желаю отменного здоровья и силы. Всё будет хорошо)

Опять я со своими болячкамиПродолжение поста

Сегодня приходил мой гематолог, сказала что завтра мы снова будем сдавать пункцию, а в четверг трепанобиопию.
Возможно что из-за гормонов, которые капали в Сибае, мои бласты спрятались и это всё таки острый лейкоз.
Я только успокоилась и снова вернулась в этот ад.

- Ты знаешь, папуля, что-то неладное происходит с Машенькой с сентября месяца, - взволнованно говорила Таня своему отцу.
- Что же?
- Да вот потеть она начала. В начале мы думали, что она просто наделала под себя. Но потом поняли, что нет, она так потеет. Представляешь, в садике за два часа сна вся постелька мокрая.
- Ты знаешь, Танечка, я тоже замечал, что ручки у неё холодные и мокрые. Даже не знаю, что сказать, к врачу её поведи, - отвечал взволнованный отец.

Приближалось 1 Мая, в садике был утренник, Машенька была ведущей утренника. Танюша шла такая счастливая! Какое всё-таки изумительное у неё дитя, не могла мысленно нарадоваться молодая мама.
Когда утренник подошёл к концу и Таня шла с Машей домой, их неожиданно догнала мама одного мальчика: - Вы знаете, Таня, вы только не волнуйтесь. Воспитательница не смогла вам сама сказать.
- Да, что же случилось? – спросила взволнованная Татьяна.
- Понимаете, вам нужно сдать анализы. У Машеньки под бородкой воспитательница нащупала шарик. , - дрожащим голосом произнесла досмерти напуганная женщина.

Татьяна вела дневник. И сейчас мы, уважаемый читатель, обратимся к тем далёким дневниковым записям.

11 сентября 1997 года
Сегодня совершенно не было времени, чтобы продолжить эти записи. А чего не было? Всё рассуждаем с Валей и Наташей о болезнях наших детей. Лена Котова приехала с Олежкой на четвёртый блок. Сдали анализы, а у него 16 тысяч лейкоцитов!
Я с детками готовила концерт. Все выступали, а Машенька больше всех. Медсёстры говорят, что такого праздника в Гематологии ещё не было.
Я дружу с Олей Иванковой. Катенька в тяжёлом состоянии, наверное, они поедут в Киевскую больницу.

29 сентября 1997 года
Светлана Ивановна уехала в отпуск. Теперь Машин лечащий врач - Валентина Викторовна (заведующая отделением).
У Олежки Котова обнаружили бласты в костном мозге. Они проходят усиленный вариант химии, но что будет дальше? И Лена, мама его, всегда говорила, что это рак и её сын жить не будет.
Нет, я всем говорю: - Слышите, Маша будет жить. И когда мне однажды подруга сказала, что консультировалась со своим знакомым врачом и он сказал, что это лечение бесполезно, я ей выпалила в трубку:
- Она будет жить! Слышишь? Так ему и передай!
Завтра утром приедет Олечка, учительница Маши, будет с ней заниматься.

2 ноября 1997 года
Сегодня мы поступили на третий протокол.
Сейчас мы вместе с Олей сидим в 6 палате у Лены с Олежиком. Лена пошла поспать немного. У Олега дела очень плохие: три дня Т – 40,3, бласты в крови, ничего не помогает.
Иванковы уехали в Киев. 27 октября умерла Таня Кацап, а мама её, говорят, тоже при смерти, рак груди.
Сегодня Маша меня спросила: - Мама, а что умирают только дети? А мамы умирают?

26 ноября 1997 года
Писать очень трудно. Сегодня в 16.30 умер Котов Олежик. Как Лене жить дальше? Она плакала и говорила, что он – единственная её надежда была.
Маше занесли Гепатит Б через кровь.
Муж сегодня поехал в Киев. Может, у него получится договориться, чтобы нас туда взяли.
Я хочу, чтобы Машенька жила, и я сделаю всё для этого.
Моя милая Машенька, я люблю тебя так, что даже сама не знаю. с такой силой.
И я говорю: - Нет! Нет! Ты будешь жить, чего бы мне это не стоило и я буду молить Бога, чтобы нам помог и я верю, что Он нас спасёт!
Ты – мой самый близкий, родной, любимый человечек и потерять тебя равносильно смерти или даже хуже.
Мы будем жить, и когда-то мы будем очень счастливы!

28 ноября 1997 года
Вчера приезжала Валя, Леночке её лучше. Приезжали Лавровы, говорили, что завтра будут хоронить Олежика. Обстановка в отделении очень тяжёлая. Светлана Ивановна сегодня читала мне нотации, что я упала духом.

29 января 1998 года
Итак,приехали мы в Киев. Вначале нас положили в изолятор. Там мы лежали около 10 дней. В изоляторе я познакомилась с врачом, который заболел лимфогранулемотозом. У него сильнейшая депрессия, я пытаюсь ему помочь. Сочинила стихотворение.
ДРУГУ
Как разделить мне твою боль,
Как ностальгию разделить,
Как объяснить, что нужно жить,
Нести назначенную роль.
Хочу сказать: "Не унывай!"
Что ж делать - такова судьба,
Идёт сейчас опасная игра,
Но ты надежду не теряй!
А ты живи - назло судьбе,
Назло завистникам, врагам,
На радость искренним друзьям
Бунтарский дух, чтоб был в тебе.
Но вижу стал печален ты,
Застыли слёзы на глазах,
И грустные слова в устах,
Хочу кричать:" Не уходи!"
Хочу ударить по щеке,
Хочу так долго тормошить
И говорить:" Ты будешь жить,
Ты должен жить!
Ты слышишь - я с тобой теперь!"
Попала в список я друзей
Тех самых, что с тобой всегда,
Тебя не предам никогда,
Но ты живи и не робей!
Иди опасною стезёй
Упорство, стойкость до конца!
А черноокая беда
Пускай обходит стороной!

11.01.98 (г.Киев, ДКОБ, отделение онкогематологии)

Зачем наша жизнь так жестока?
Зачем наша жизнь так жестока
И несправедлива она?
На сердце мне так одиноко:
И боль эта, грусть и беда.
Здесь встретились наши дороги
И злая судьба нас свела,
Зачем нам все эти тревоги,

- Скажи, ты когда-то ждала?
Ты вспомни, как жили мы раньше,
Не ведая,что впереди,
И как наслаждались мы фальшью
Мгновения, что позади.

Но ты - молода и красива
И держишься твёрдо вполне
И, может быть, будешь счастлива…
Не покоряйся судьбе!
Держи свою голову прямо,
Расправь свои плечи и грудь,
И пусть это стойкое кредо
Проложит счастливый твой путь.

12.01.98 (г.Киев, ДКОБ, отделение онкогематологии)
Я хочу выразить слова благодарности врачам ДКОБ г.Киева, всему медицинскому персоналу, который вернул мне моего ребёнка. Спасибо, что есть такие как вы - сверхлюди.

10 февраля 1998 года
Вот мы и дома. Неужели весь этот ужас позади? Машенька ещё на химии будет год, но уже медикаментозной. Как всё-таки хорошо дома. Облучение Машуне отменили, сказали, что профессор из Германии посчитал, что лечение она прошла успешно и необходимости в облучении нет.
Были и комические ситуации. Смех сквозь слёзы.
Я вспоминаю, как однажды зашла к нам в палату медсестра, Анжела, и как её лицо медленно начало меняться и искажаться. Машуня капалась, а с другой стороны штатива она подключила свою куклу: взяла использованную капельницу и ввела ей, так сказать,препарат в вену. Медсестра увидела, что вся капельница наполнена воздухом и это всё поступает в вену!? Я быстро сообразила: - Анжелочка, не пугайся, это кукла капается. Видели бы вы её лицо, а затем глубокий вздох облегчения!?
Каждую субботу приезжала Олечка и они занимались с Машуней подготовкой к школе. Такого в Гематологии до нас никто не придумал. А я всем объясняла, что Машенька настроена жить и ей для жизни будущей нужны основательные знания. Врачи пожимали плечами, но протестовать не стали.
Хочется сказать огромное спасибо нашему врачу, Светлане Ивановне, которая всю себя отдаёт таким детям. Когда Машеньке было плохо, она пять ночей провела у её постели. Почти месяц она не ходила домой, когда было плохо Леночке, Насте, да и сколько их у неё было и, к сожалению, есть сейчас? Её поднимают ночью с постели и она мчится к своим детям. Низкий Вам поклон, Светлана Ивановна! Как хорошо, что есть такие на свете, как Вы.

Прошло 9 лет. Когда Таня задумывалась над происходящим, ей казалось: словно эта история была ни с ней и её ребёнком, а с кем-то другим. А может быть, это был сон? Тогда, 9 лет назад, Тане казалось, что этому не будет конца. Многие судьбы были покалечены: не пришла в себя Наташа после смерти дочери, Руслана тяжело перенесла смерть Димки, так и не родила ребёнка, Катя Иванкова умерла, умирала тяжело и долго.
Лена Котова родила девочку, и, очень счастлива сейчас. Хотя, конечно, забыть ребёнка своего невозможно, но новое материнство и заботы о малышке захлестнули её с головой. А Татьяна навсегда запомнила тот рисунок Олежика.
Дело в том, что Татьяна не могла жить "спокойно" и там, и по своей инициативе проводила с малышами уроки: учила их писать, читать. Однажды они занимались рисованием. И Олежик нарисовал изумительную по красоте картину, что-то космическое и необычное. Таня спросила: - А как ты хочешь её назвать? И Олежик ответил: - Дорога домой.
У Оли и Димы родилась дочь, Ирочка.
Как-то Оля приезжала к Тане домой и рассказывала, какая Ирочка потешная и забавная, а потом сказала: - Знаешь, ведь иногда я её Катей зову.
Семья Тани распалась. Так случилось, как бывает часто, после такого большого горя, которое должно сплачивать, пути разошлись. У Тани любимый муж и младшая дочка.
Как же моя Машуня ждала сестричку! Как она была счастлива! Она изучила всю книгу Спока и выходила во двор и сообщала бабушкам: - А у мамы в животике у ребёночка открылись глазки.
- А у мамы 36 недель. ещё немножко и будет сестрёнка.
В школу Машеньке идти нельзя было, врачи рекомендовали обучение на дому. Но Маша, как взрослая, выпалила маме:
- Зачем мне тогда жить, если сидеть дома в аквариуме?
И они приняли решение – жить.
Маша занималась балетом, окончила музыкальную школу, изучала и изучает английский и французский языки, занималась и продолжает заниматься в театральной студии, выступает на сцене.
Когда-то одна гадалка зашла в отделение Гематологии, неожиданно она подошла к Татьяне, которая держала за ручку маленькую Машу и первое, что она Тане сказала:
- Ваша дочка будет очень знаменитой!
Татьяна тогда посмеялась и сказала: - Да, что вы, нам хотя бы выкарабкаться!
На что гадалка ответила: - Вы не верите! Болезнь уйдёт и вы вспомните меня через много лет!
Когда болезнь покинула ребёнка, спустя год, Татьяна закончила свои дневниковые записи следующим стихотворением:
Машеньке посвящается
Ты - моя маленькая крошка,
Так быстро очень подросла.
Косички, бантики… - всё в прошлом
В душе твоей любовь,весна…
Ребёнком ты была желанным,
Хорошей, милой и смешной,
И крик твой первый долгожданный
Тот крик был самый дорогой.
Я помню пухленькие ручки,
И глазки ясные твои.
А слёзки словно ручейки
Текли по щёчкам… Ой, лю-ли.
И"ой, лю-ли" тебе я пела,
Шептала:"Машенька, усни."
Но время быстро пролетело,
Настали страшные те дни..
Мы пережили ад и муки
Теперь совсем всё позади.
Те фотографии от скуки
Листаешь…Что же впереди?
Хочу, чтоб ты меня счастливей,
Талантливей, смелей была,
И чистый луч неумолимый
В своей душе ты сберегла.
Будь самой нежной и любимой,
Красивой, доброй и родной,
И Ангел чистый и незримый
Твоею будет пусть звездой.

К сожалению, сегодня многие серьезные недуги молодеют. Рак не жалеет ни старых, ни юных, ни совсем маленьких. Треть детских онкологий приходится на острый лейкоз. Каждый год на 100 тысяч мальчиков и девочек регистрируется 4 случая лейкоза. Правда, при своевременном и адекватном лечении выздоровление наступает у 85-90 % юных пациентов.

Лейкоз (лейкемия, рак крови) — это заболевание костного мозга, при нём нарушается образование клеток крови. Диагностике лейкоза у детей способствует развернутый общий анализ крови, проведение стернальной пункции с исследованием пунктата костного мозга.

Для лейкоза типично появление плотных лимфатических узлов в надключичной области. Они безболезненные. Если узлы увеличиваются в области средостения, появляется сухой кашель.

Специалисты советуют обращать внимание на:

• беспричинное появление синячков, мелкой геморрагической сыпи;
• бледность, увеличение размеров живота;
• появление непонятных образований на теле, увеличение лимфоузлов;
• головные боли,

Первый, к кому должны обратиться за консультацией родители,— участковый педиатр, он решит, нужна ли ребёнку консультация гематолога.

Рак может перевернуть жизнь. Но наши герои, семья Злодоревых, узнав о диагнозе маленького сына Саши, не сдались. Они следовали рекомендациям врачей и доказали, что лейкемия не приговор.
Дмитрий работает корреспондентом в Вашингтоне в Спутнике. Его жена Вика – хореограф. Их 9-летний мальчик – подвижный, общительный, более 3-х лет мужественно боролся с онкологией. Благодаря своему не детскому терпению, любви родителей, помощи медиков и близких, и конечно, чуду Божьему, победил болезнь. История выздоровления ребёнка от лейкемии записана по рассказу мамы Саши — Виктории.

Случайный поход к врачу

Саша родился здоровым, никогда не простывал и не болел. А в 23 месяца у него обнаружили рак крови. Это было шоком для нас. Узнали случайно: пошли к участковому педиатру с жалобой на сухой кашель. Дома перепробовали все – от травяных сборов до сиропов из аптеки. А кашель не отставал. Мы не волновались, ребенок же был энергичным и веселым.

Правда, доктора кашель насторожил. Сейчас мы знаем, что она сразу заподозрила что-то неладное. Направила на тест на дыхание и к другим специалистам. Медики хотели убедиться в своем подозрении, были тактичными и раньше времени не пугали. Кашель мог быть вызван вирусом, а мог — лейкозом.

Мы еще надеялись, что это ошибка, страшный сон, в конце концов. Откроем глаза, и все будет хорошо, как раньше. Разве такое возможно: только что наш Саша смеялся и бегал без устали, и у него тяжелое состояние? В больнице еще раз забрали кровь и отправили сразу в две лаборатории. Увы, через два часа нам объявили о неутешительных результатах.

— Малыш у груди спокойнее спит ночью. Я не могу не покормить его.

Это, наверное, материнский инстинкт. Если я заболею, жалею себя, боюсь чего-то. А сын…Не скрою, слезы катились без остановки три ночи подряд. А потом вытерла глаза, появилась откуда-то сила, спортивная злость и желание бороться. Ни в коем случае не сдаваться. Повторяли вместе с Димой: спасем сына.

Малыш, несмотря на возраст, был сознательным и серьезным. Я с ним разговаривала, и он все понимал. Не жаловался, не капризничал. Я видела в нем маленького мужчину, а не мальчика.

Вместо игрушек мединструменты

Я Саше давала играть с трубочками для капельниц, стетоскопом, шприцами и другими инструментами. Моя цель была показать: с помощью таких предметов его будут лечить, их не надо бояться. Мальчик еще долго играл с ними.

Изменение вкуса и уклада жизни

Наш план лечения: 8-дневное облучение, 10 месяцев интенсивной химиотерапии и гормонов, потом 2,5 года плановой химии.

Каждый этап вызывал изменения в поведении Саши. Например, невозможно забыть дикий аппетит, ненасытность сына. Он на большой скорости проглатывал огромные порции! Это действие гормонов. А после их отмены, наоборот, аппетит пропал.

Стоило сыну чуть приболеть, и мы оказывались в больнице с высокой температурой. За три года борьбы с раком у нас был девиз: Стерильность и еще раз стерильность! Дома ежедневная уборка, горячая стирка в машине, глажка. Кружки, ложки и тарелки считались чистыми только после посудомоечной машины. В выборе продуктов тоже произошли изменения. Клубнику, малину и другие ягоды с неровной поверхностью мы не покупали. Их тщательно промыть невозможно.

Огурцы попали поз запрет из-за пупырышек, в которых могут прятаться микробы. И зелень исключили.

Были побочные эффекты от медикаментов. Кровоточили десна, Саша не мог грызть любимую морковку, потому что было больно.

Рвота, тошнота, выпадение волос, отеки рук и ног. Бедный ребенок не мог ходить на таких ватных ногах. Он у меня весь день был на руках. Но я нашла выход: передвигалась по дому на офисном кресле с колесиками, Саша – у меня на коленях. Так и готовила, и справлялась с другими домашними заботами. Говорила мужу, что у меня как будто не 2-летний мальчик, а новорожденный.

Победить рак и наверстать упущенное

Летом любит играть, плескаться в открытом бассейне, плавать пока он не умеет, но это все впереди.

Он уже два раза отдыхал в скаутском лагере. Мы волновались из-за питания, Саше положено диетическое. Но тем не менее, все прошло удачно. Пока Саша учится на дому. С программой справляется отлично, сейчас в 4 классе. С ним ходим на выставки, в музеи, зоопарки.
Во время лечения у нас были хорошие показатели, и мы рассчитывали на химиотерапию, но был и запасной вариант. В случае бездействия лекарств, пришлось бы прибегнуть к трансплантации. Но Славу Богу, обошлось. Донора трудно подобрать, и даже близкие родственники не всегда подходят на эту роль.

Сейчас два раза в год медики проверяют кровь, проводят осмотр.

Помощь Гавайской Иверской иконы Божьей Матери

Саша попал в больницу некрещеным. Мы хотели совершить таинство в Москве, где у нас родственники и друзья. В Вашингтоне мы в командировке, а в Москве постоянно живем, так мы рассуждали. Но Господу Богу было угодно…

Кто-то из медиков посоветовал нам попросить отца Виктора Потапова, настоятеля Иоанно-Предтеченского собора в Вашингтоне, крестить Сашу. Мы познакомились с батюшкой, рассказали нашу историю. Священник совершил таинство в госпитале. Сашу нельзя было окунать полностью в воду, его только побрызгали.

Стали ходить в храм, опять же из-за ослабленного иммунитета выбирали время, когда меньше людей в храме. Саша показывал иконы, к которым хотел приложиться, а мы его подносили к ним. Отец Виктор неоднократно навещал нас дома и причащал Сашу. Сыну нельзя было пить простую воду, только кипяченную, и батюшка освящал ее. Это была самая любимая вода у Саши.

После Причастия Саша себя лучше чувствовал. И это не мистика, не самовнушение. После таинства сдавали кровь, и ее показатели становились лучше.

Мы хотели поделиться историей о том, как Богородица по молитве у Гавайской Иверской иконы спасла Сашу. Мы всей семьей молились у иконы. А ее хранитель Нектарий давал нам пузырек с благодатным миром от иконы. Причем это происходило не по нашей просьбе.

Нектарий, как будто чувствовал, что сыну нужна такая помощь. Давали Саше по одной капле ежедневно под язык и мазали миром. Это, если так можно сказать, его икона. Когда Саша лечился, икона привозили 3-4 раза в год в столицу США. Тогда мы думали, что так и надо. А на самом деле, Иверская икона в храме гостит всего раз в год. Это же чудо! Саша вылечился, и икону опять стали привозить в храм один раз в год. И от Нектария перестали получать флакончик с миром.