Метод смирнова от рака

Не совсем. Универсального чудо-средства, которое могло бы избавить от любой опухоли раз и навсегда, по-видимому, не существует. Онкологи, выбирая способ лечения, создают сложные схемы, включающие и хирургические манипуляции, и лекарства. Перспективным компонентом комплексной противораковой терапии в последнее время стали вакцины на основе дендритных клеток. В чём их особенность?

Суть иммунотерапевтических методов в том, чтобы сделать иммунитет более чувствительным к раковым молекулам. Эти методы имеют огромный плюс по сравнению с обычной химиотерапией: во-первых, используется собственное иммунное оружие организма, а во-вторых, иммунотерапия действует адресно, не затрагивая здоровые ткани. Такие способы лечения называют таргетными (от англ. target — цель), и именно иммунологические таргетные подходы к лечению рака стали сейчас мировым трендом в онкологии.

Вакцина в привычном её понимании представляет собой препарат убитых или сильно ослабленных микробов, который вводят здоровым людям для того, чтобы сделать их невосприимчивыми к конкретной инфекции. Вакцина из дендритных клеток работает иначе. Её используют, когда болезнь уже давно началась, а вакцинный препарат изготавливается под определённого пациента и не может быть использован для кого-то другого.

С 2010 года в НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова провели 1585 циклов вакцинотерапии на основе дендритных клеток, 203 пациента испытали этот метод лечения на себе. Но, увы, на использование вакцины есть свои ограничения. Например, её нельзя применять при аутоиммунных расстройствах, поскольку вакцина может спровоцировать обострение; также она противопоказана при беременности и если опухоль активно метастазирует в мозг. Разные виды злокачественных заболеваний по-разному реагируют на такую терапию. Наиболее иммуногенной, то есть поддающейся лечению иммунными методами, считается меланома — очень агрессивная разновидность рака. Химиотерапия перед меланомой бессильна, а вот на иммунотерапию отвечают 8—12% пациентов, что считается хорошим показателем. Неплохих результатов при помощи вакцины врачи достигли и в лечении саркомы мягких тканей. Так, благодаря дендритным клеткам удалось спасти ногу 16-летней Сабрине из Дагестана, страдающей от синовиальной саркомы.

Хорошие результаты в лечении рака даёт сочетание вакцинации с гипертермией, при которой температуру тела пациента специально повышают до 43,5оС. Сложно поверить, что человек может выдержать такую температуру. Тем не менее при гипертермической терапии создаются условия, когда человек выживает, в то время как клетки опухоли гибнут от теплового шока (подобные манипуляции, разумеется, проводятся только под наблюдением врачей).

Хотя врачи уверенно заявляют о том, что в их руках есть ещё один действенный метод борьбы против рака, многое предстоит выяснить. Например, как долго стоит продолжать вакцинацию и какая точно должна быть доза. Сначала пациент в течение двух месяцев получает четыре вакцины, потом раз в месяц, раз в три месяца и, наконец, раз в полгода. Считается, что если в течение пяти лет болезнь не возвращается, то человек излечился от рака. Но до сих пор не ясно, не вернётся ли болезнь в случае отмены вакцинации.

По словам Ирины Александровны Балдуевой, иммунологические методы лечения рака эффективны в комплексе с другими вариантами терапии, и во многих случаях сложно сказать, что же именно стало ключевым моментом на пути к выздоровлению или улучшению качества жизни пациента — вакцина или же другие средства, использованные вместе с ней. Впрочем, в онкологии главное — это результат, который достигается благодаря усилиям очень многих специалистов и конечно же самого пациента.

О том, что психологический настрой имеет огромное значение в лечении онкологических больных, знали ещё в далёкой древности. Но как самостоятельная научная дисциплина психоонкология оформилась лишь в 70-е годы прошлого века. Современная психоонкология имеет дело с двумя основными аспектами: во-первых, с психоэмоциональными реакциями пациентов и их близких, во-вторых, с теми психологическими и социальными факторами, которые способствуют как возникновению заболевания, так и выздоровлению или улучшению качества жизни. Каждая история болезни индивидуальна, но когда речь идёт об онкобольных, то здесь личная психология пациента играет особую роль, и её не заменят ни самые современные методы лечения, ни самые квалифицированные врачи.

● Моноциты — клетки иммунной системы, которые блуждают по телу и в прямом смысле поедают опасных чужаков.

● Фагоциты — иммунные клетки, которые поглощают вредные чужеродные частицы.

● Альфа-интерферон — белок с антивирусным действием, который также используют при терапии онкозаболеваний.

— Пётр Михайлович, не могли бы вы рассказать, в чём заключается суть вашего метода?

— Есть вирусы, которые могут подавлять рак. Они обладают онколитическими свойствами. И они безвредны для здоровья человека. Этот способ лечения практически не даёт побочных эффектов. Возможно только кратковременное повышение температуры, что является положительным признаком, говорящим о том, что вирус в организме прижился и оказывает реакцию. Это легко снимается обычными жаропонижающими средствами.

— Когда метод станет широко применяться в практической медицине?

— Сейчас основная наша задача — сертифицировать те препараты, которые у нас есть. Эта работа поддерживается Минздравом и Минобрнауки. У нас есть несколько грантов, по которым мы испытываем эти препараты. Мы делаем новые варианты онколитических вирусов с усиленными свойствами. Скоро должны начаться доклинические испытания в институте имени Смородинцева в Санкт-Петербурге. Мы уже передали туда препараты. Врачи говорят, что на испытания уйдёт месяцев пять-шесть. Учитывая ситуацию с коронавирусом, я думаю, что в начале 2021 года испытания могут быть закончены и тогда мы уже сможем договариваться с клиниками о проведении клинических испытаний.

— Что собой представляет препарат, который должен пройти испытания?

— Препарат — это живой вирус, который выращивается на культурах клеток. Это лекарство нового типа, которого не нужно много. Важно, чтобы он попал в организме в те клетки, которые чувствительны к нему. А дальше он сам размножается. То есть лекарство само себя воспроизводит уже в том месте, где оно нужно. Это раствор, 100 млн вирусных частиц в 1 мл. Но самая большая проблема в этом лечении — это способ доставки вируса в опухоль, в случае с глиобластомой — в мозг, в ту область, где находится опухоль.

Если препарат ввести просто внутривенно, то очень небольшая часть вируса может попасть в опухоль. В кровотоке есть неспецифические факторы, которые этот вирус быстро инактивируют. Кроме того, в мозгу есть гематоэнцефалический барьер, который препятствует попаданию туда всяких нежелательных агентов, в том числе и вирусов. Поэтому вирусу очень трудно добраться до опухоли.

— Как вы смогли решить эту проблему?

Эти клетки, как торпеды, идут в очаги воспалений, где находится опухоль. Там вирус выходит из них и начинает убивать опухолевые клетки. Этот метод мы уже отработали на нескольких пациентах. Есть хорошие примеры, когда на МРТ или КТ видно, как опухоль уменьшается и исчезает. Но это происходит не у всех.

— Почему же одни и те же вирусы не справляются с одними и теми же видами опухолей?

— Дело в том, что каждый конкретный вирус нашей панели действует только на 15—20% пациентов. Остальные оказываются к вирусу устойчивы. Однако у нас есть много разных вирусов, и мы можем подобрать свой для любого пациента. Но для этого нужно иметь живые клетки пациента.

Сейчас мы разрабатываем такие тесты, которые могут по обычной биопсии быстро показать, к какому вирусу опухоль будет чувствительна. Это очень сложная работа. Возможно, в будущем специальные клинические лаборатории будут получать от пациентов все необходимые материалы и в режиме конвейера проводить тестирование, подбирать препараты и далее — лечение.

Но сейчас к нам обращаются те, кому уже никто не может помочь. Некоторые из них лечатся у нас по полгода и более. Если идёт стабилизация и видно, что опухоль не растёт, мы делаем перерыв до тех пор, пока рост не возобновится. Но есть случаи, когда рост не возобновляется. У нас есть пациент, который живёт уже четыре года, притом что шансов у него не было. Глиобластома — это смертельное заболевание, средняя продолжительность жизни с ним — 12—15 месяцев с момента постановки диагноза.

— Прежде всего должен сказать, что пока это экспериментальное лечение. Когда Макаров доложил об этом методе на совещании у президента, мне кажется, он не рассчитывал на то, что это вызовет такой резонанс. Сейчас меня буквально атакуют письмами десятки больных с просьбой помочь.

Мне кажется, что не стоило рассказывать про Заворотнюк. Я знаю, что родные Анастасии долгое время вообще не комментировали её состояние и не хотели, чтобы в прессе поднимали этот вопрос. Сам я Анастасию ни разу не видел. Ко мне обращались её близкие с просьбой о помощи. Я сказал, что мы могли бы на первом этапе протестировать её клетки.

Дело в том, что во время операции были забраны живые клетки опухоли и переданы в один из институтов, где их удалось вывести в культуру клеток, чтобы они делились в пробирке. Мы взяли их и протестировали на чувствительность к нашим онколитическим вирусам, которые мы рассматриваем как средство лечения глиобластомы. Обнаружилось, что из 30 вирусов 7—8 вполне подходящие. И на этом этапе мы остановились, потому что муж Анастасии Пётр Чернышов сказал, что сейчас ситуация более-менее спокойная, если будет крайняя необходимость, они к нам обратятся. Это всё, что касается Заворотнюк.

Но всё это мы делали и делаем в очень ограниченном масштабе. Сейчас, когда всё выплеснулось в СМИ, мы просто не справимся с таким валом пациентов.

— Можете ли вы прокомментировать связь между ЭКО и появлением глиобластомы? Есть такие исследования?

— Как я понимаю, этот вопрос опять поднят историей Заворотнюк. В данном случае у неё было ЭКО. Но это никак не говорит о том, что есть какая-то связь. Во-первых, ЭКО не так много делают и глиобластомы — это 1% всех опухолей. Глиобластома встречается не только у женщин. Я думаю, что никакой связи нет. Ведь как может воздействовать ЭКО? Повышается уровень половых гормонов. Но тех гормонов, которые достаточно физиологичные, и так всегда есть в организме. Они просто появляются в другое время и в другой дозе. И вряд ли могут оказать влияние именно на глиальные клетки, с тем чтобы они переродились.

— В мире ведутся подобные исследования по лечению глиобластомы? Что вам известно об этом?

— Мы не первые, кто проверяет вирусы на глиобластоме. Сейчас это очень горячая тема во всём мире. И разные вирусы тестируют для лечения разной онкологии во многих странах. Я знаю один случай, который начали лечить в 1996 году вирусом болезни Ньюкасла, это птичий вирус. И больной до сих пор живёт с глиобластомой. Это опубликованные данные. И есть ещё несколько случаев лечения с помощью рекомбинантных вирусов герпеса.

В прошлом году вышла нашумевшая работа о том, что 20% больных глиобластомой могут быть вылечены вакциной рекомбинантного вируса полиомиелита.

Но нейрохирурги — люди консервативные. Они ни за что не согласятся даже в порядке эксперимента проводить такие опыты на людях. Потому что они очень сильно рискуют, если будет осложнение. Поэтому мы должны дождаться доклинических испытаний, с тем чтобы потом убедить их опробовать схему с прямым введением вируса прямо в опухоль.

— А кто и когда впервые заметил действие вируса на раковые клетки?

— Ещё в начале ХХ века учёные заметили, что опухолевые клетки особенно хорошо размножают вирусы. После инфекционных вирусных заболеваний у некоторых больных при разных видах рака наблюдались ремиссии. И уже тогда возникла мысль о том, что в будущем можно будет лечить онкобольных с помощью вирусов.

В 1950-е годы в Америке проводились эксперименты по лечению рака безнадёжных больных с помощью патогенных вирусов. Считалось, что это меньшее зло по сравнению с самим раком. И тогда были получены положительные результаты. Но поскольку многие больные умирали от инфекционных заболеваний, возник очень большой резонанс. Врачи, которые начали это делать, дискредитировали всю эту область на долгие годы. Были введены дополнительные этические правила. Само упоминание о том, что вирусом можно лечить рак, стало табу.

В 1990-е годы уже стало понятно, как устроены вирусы, структура их генома. Учёные научились вносить изменения в геном вирусов, чтобы сделать их безвредными. И тогда во всём мире начался бум разработки препаратов на основе вирусов для лечения рака. Но тут новая беда. Этому стали сопротивляться фармацевтические компании. Потому что это совершенно другой способ лечения, который подрывает базу их благосостояния.

В начале 10-х годов нашего века многие небольшие компании разрабатывали препараты, которые потом проходили какие-то клинические испытания, были показаны какие-то многообещающие свойства. Но фармацевтические компании скупали эти разработки и практически прекращали деятельность этих небольших стартапов.

— Удалось ли кому-нибудь преодолеть фармацевтическое лобби и зарегистрировать препарат?

— Сейчас в мире зарегистрировано три препарата онколитических вирусов. Один препарат разрешён к использованию в США для лечения злокачественных меланом. Ещё один рекомбинантный аденовирус — в Китае, и один энтеровирус — в Латвии. Но, в общем-то, каждый из этих препаратов находит пока очень ограниченное применение, из-за того что все они действуют только на часть пациентов.

— Пётр Михайлович, а как давно вы ведёте свои исследования?

— Всю жизнь, ещё с 1970-х годов. Мне выпало такое время, когда мы вначале практически ничего не знали о вирусах. И по мере того, как мы что-то узнавали, мы вносили какой-то вклад в эту науку и сами учились. И я начинал как раз с вирусов. Потом переключился на проблему рака — фундаментальные механизмы деления клеток: как нормальная клетка превращается в рак. А потом снова вернулся в вирусологию.

Должен сказать, что и мои родители были вирусологами, они занимались противополиомиелитной кампанией. Моя мать в 1970-е годы изучала, как у детей образуются антитела к полиомиелитной вакцине, и она обнаружила, что у многих детей не образуются антитела. Оказалось, что в кишечнике у детей в это время шла бессимптомная инфекция другого безвредного энтеровируса. И он вызывал неспецифическую защиту от вируса полиомиелита. Поэтому вакцинный полиовирус не мог индуцировать антитела у этих детей. Эти безвредные вирусы были выделены из кишечника здоровых детей. И на их основе были созданы живые энтеровирусные вакцины, которые испытывались для того, чтобы предотвращать какие-то ещё неизвестные инфекции.

И вот мы решили возобновить тот подход, который был предложен моей мамой, когда используется панель энтеровирусов. Оказалось, что те больные, которые нечувствительны к одному вирусу, могут быть чувствительны к другому. Возникла идея подбора вируса под пациента. Мы разработали целую панель собственных вирусов, которые могут также обладать усиленными свойствами. Мы продолжаем эту разработку.

— Ваши вирусы могут побеждать рак. А есть вирусы, которые вызывают развитие опухоли?

— Да. Например, рак шейки матки в 95% случаев вызывается вирусом папилломы. Сейчас уже есть даже вакцины против онкогенных папилломовирусов 16—18-го серотипа, которые применяются для девочек, чтобы не заболевали раком шейки матки. Но это самый большой пример. У большинства видов рака сейчас можно полностью исключить вирусную природу.

— Вы используете естественные вирусы или конструируете их?

— У нас разные есть вирусы. Как я говорил, первая панель была выделена из кишечника здоровых детей. Это природные непатогенные вирусы, которые, кстати говоря, хорошо защищают детей от многих вирусных инфекций. Кроме того, мы делаем синтетические и рекомбинантные вирусы, когда мы вводим определённые изменения в их состав, которые усиливают их онколитические свойства.

— На планете есть ещё места, где может быть очень много вирусов, о которых мы ещё и понятия не имеем. Например, те, что живут в океанских глубинах. Как вы считаете, если вдруг кто-то возьмётся за изучение океана именно с точки зрения вирусов, там могут найтись полезные для вас?

— Да, и сейчас это тоже очень горячая тема. Когда разработали метод секвенирования геномов, ДНК, РНК, то возник соблазн: профильтровать сточные воды, океанические воды, из прудов, морей. Уже пробурили скважину в Антарктиде к древнему озеру, чтобы посмотреть, что там, выделить оттуда биологические компоненты и секвенировать их. И оказывается, что нас окружает огромное количество вирусов, которые абсолютно безвредны. И такое впечатление, что наше исходное представление о вирусах как о чём-то вредном и вызывающем только болезни неверно. Болезнетворный вирус — скорее исключение, чем правило.

Общеизвестно, что главные научные новости в России — про рак, и делятся они на две категории. Из первой мы узнаем о том, что какой-нибудь пищевой продукт вызывает или, наоборот, предотвращает онкозаболевания. Новости второй категории появляются примерно раз в квартал и сообщают об открытии метода лечения, сулящего очередное окончательное решение проблемы. Учитывая количество новых лекарств от рака, о которых мы в последние годы узнали из СМИ, эта болезнь давно должна вызывать не больше беспокойства, чем февральский насморк. Увы, это по-прежнему не так. Растиражированная недавно в российских медиа новость об очередном чудо-методе — отличный повод разобраться в причинах некоторого диссонанса между публикациями в прессе и реальностью.

Попытки лечить рак обычной пищевой содой делались с тех пор, как первые грубые измерения pH опухолей показали, что для них характерна бóльшая кислотность, чем для здоровых тканей. Тут же нашлись те, кто объявил это изменение не одним из последствий патологического процесса, а единственной непосредственной причиной всех онкологических заболеваний. А где новая теория рака, достаточно простая для того, чтобы создать у пациента иллюзию возможности простого решения, там и худшие из медицинских шарлатанов — те, кто готов зарабатывать на страхе людей за жизнь свою или близких.

Одним из самых известных таких мошенников стал итальянский врач Тулио Симончини (Tullio Simoncini). В январе этого года он был осужден на пять лет, а его ассистент — на два года тюремного заключения, после того как их попытки лечить пищевой содой рак молочной железы убили 50-летнюю пациентку. Возможно, эта жертва была не первой: ее смерть остановила деятельность Симончини лишь потому, что врач скорой помощи отказался указать в заключении смерть от естественных причин. Увы, Симончини только один из сотен содовых лекарей. Например, поиск в Интернете на русском языке быстро приведет вас на сайт целой сети московских медицинских центров, предлагающих лечить рак и другие смертельные болезни содой и перекисью водорода. Вероятно, они чувствуют себя вполне комфортно и их работе ничего не угрожает. Во всяком случае, до тех пор пока не случится трагедия, которую будет сложно утаить.

В то же время сама по себе идея манипуляции pH раковых тканей с целью повлиять на течение болезни имеет достаточно серьезные основания, чтобы не быть немедленно осмеянной. Изменения pH очень характерны для тканей некоторых типов рака. В частности, в опухолях может наблюдаться снижение внеклеточного pH при сохранении или повышении внутриклеточного. В результате внеклеточная среда становится более кислой, чем внутриклеточная. Поскольку в норме дела обычно обстоят противоположным образом, это явление называют развернутым градиентом pH. Считается, что развернутый градиент играет определенную роль в процессах роста и метастазирования опухолей. Ряд исследований показал, что добавление обычной соды в питьевую воду лабораторных мышей бывает достаточным для того, чтобы частично нормализовать pH опухолевой ткани. При этом наблюдались и клинически значимые эффекты: хотя уменьшить размер опухоли или остановить ее рост не удалось, у мышей, которых поили водой с разбавленной в ней содой, реже появлялись метастазы.

Так с чем же мы имеем дело, когда говорим о лечении рака содой: с опасным шарлатанством или с перспективным направлением научных исследований? Может быть, отбывающий срок за мошенничество и убийство Симончини — непонятый гений, опередивший науку своего времени?

Несмотря на то что попытки влиять на течение рака путем изменения pH начались еще в 1990-е годы, лекарство, основанное на этом принципе, по-прежнему не создано. Сода на эту роль не годится. Как часто бывает, просто повторить на человеке то, что было сделано на лабораторных животных, невозможно. Эквивалента примененной на мышах дозы, который составил бы для человека примерно 0,18 г/кг/ день, хватит лишь на нейтрализацию кислоты, вырабатываемой опухолью объемом не более одного кубического миллиметра. При этом регулярный прием доз, превышающих 0,5 г/кг/день (это всего в три, без малого, раза больше), может вызвать некомпенсированный алкалоз и привести к гибели пациента задолго до того, как будет получена минимальная польза от замедления метастазирования. Увы, как бы ни хотелось лечить опасную болезнь копеечной содой, никаких перспектив за этим подходом не просматривается. Однако нельзя исключать, что когда-нибудь на рынке появятся лекарства, нормализующие pH-градиент иным, более тонким образом. Например, подавляя работу встроенных в клеточную мембрану протонных насосов.

За значительной частью лабораторных находок не следует даже попытка создать лекарство. Если такая попытка делается, шансы увенчать ее выводом на рынок нового лекарственного препарата крайне малы — они составляют доли процента. Даже лекарства, прошедшие путь до клинических испытаний на добровольцах, завершают процедуру регистрации в среднем лишь в 8–9% случаев. При этом в онкологии этот показатель еще меньше — около 5%. Чем же тогда объясняется безудержный энтузиазм российских медиа?

Как-то аккуратнее надо, господа.

Анатолий Блощиненко, врач-онколог, химиотерапевт:

Без преувеличения, процентов пятнадцать-двадцать пациентов используют нетрадиционные методы лечения: пьют соду, перекись, АСД, водку с маслом, верблюжью мочу, керосин. Методы подкупают множеством позитивных фейковых отзывов, простотой, дешевизной и, самое главное, возможностью лечиться на дому, без помощи врача. К сожалению, всё это может привести к трагическим последствиям.

2 Еще один in vitro феномен, не имеющий клинического значения (англ.).

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Академик РАН Феликс Ершов подвёл первые итоги заражения Covid-19 в мире

04.07.2020 в 17:14, просмотров: 89327

- Феликс Иванович, можно ли было назвать COVID-19 пандемией?

- Многие независимые эксперты, врачи и ученые утверждают, что пандемии COVID-19 не было. Все настойчивей высказывается мнение, что опасность заболевания Covid-19 сильно преувеличена, и за все прошедшее полугодие она не выходила за пределы нормального уровня эпидемий, и была не больше, чем у других вирусов. К этому следует добавить, что подавляющее большинство (81%) случаев Covid-19 проходили без выраженных симптомов или с весьма умеренными проявлениями.

- А какие должны должны быть показатели у пандемий?

- Известно два главных показателя — это заболеваемость и смертность. По международным правилам при пандемии зараженных должно быть не меньше 5% населения, а смертность составлять от 1%. Легко сосчитать, что в наше время при полноценной пандемии в мире должно заразиться около 400 млн человек, а умереть около 80 млн! Такими были пандемии прошлого - оспа, корь, грипп, СПИД и другие, унесшие десятки миллионов жизней. Гриппом, который был назван "испанкой", в 1920 году заразился каждый третий житель планеты. Умерло порядка 100 миллионов человек. Вот это действительно была пандемия.

- Сколько заразилось и умерло от ковида?

- Заразились якобы 11 миллионов. Умерли 500 тысяч. К настоящему времени число зараженных коронавирусами в мире в 40 раз меньше, а число умерших —в 150 раз меньше по сравнению с контрольными показателями пандемий.

140 584 - малярия

153 696 - самоубийство

358 471 - алкоголизм

716 498 - курение

1.177.141 - онкологические заболевания

1.200.000 – сердечно-сосудистая патология

- Почему возникла столь необычная по масштабам паника?

- В конце января, когда история с коронавирусами еще только начиналась, появилось знаменитое видео из Уханя, где заразившиеся коронавирусом люди замертво падают на улицах. Это видео было растиражировано и многократно показано миллионам телезрителей. Ясно, что для того, чтобы сделать такое постановочное видео, нужно заранее приготовить киноаппаратуру и ждать момента, когда мнимые больные замертво упадут в нужном месте. Уверен, этот первый фейк был той спичкой в пожаре, который стал началом возникшей паники.

СМИ писали и говорили о начинающейся пандемии так активно, что ВОЗ был вынужден 11 марта ее объявить. Паника нарастала, и реакция населения всех стран была вполне предсказуемой и адекватной – люди стали покупать впрок продукты, вещи первой и второй необходимости, вплоть до туалетной бумаги.

- Люди были в стрессе.

- Вот именно. Эта паника, как считают психологи, оказалась не менее страшна, чем само заболевание. Страны мира закрыли границы, объявляли карантины, ввели штрафы, пропуска, самоизоляцию, и прочие ограничения. В результате заметно изменилась психология людей —люди перестали выходить из дома, при встречах шарахались друг от друга. Многие впали в истерию и считали признаком скорой смерти даже небольшой насморк. Да, коронавирус безусловно был, но нас посадили по домам просто потому, что здравоохранение было не готово нас лечить. Во многих городах после оптимизации здравоохранения не осталось даже инфекционных отделений.

- Каковы истинные причины смертности от COVID-19?

- Мог ли коронавирус быть создан искусственно в лаборатории?

- Почему не были сделаны выводы о серьезных вспышках коронавирусных инфекций прошлого?

Третий коронавирус вызвал COVID-19, не столь опасную, но в отличие от двух предыдущих, глобальную эпидемию, охватившую, по сути дела, все страны мира. За почти 20 лет, прошедших до начала COVID-19, времени было вполне достаточно для создания вакцин и эффективных этиотропных препаратов против коронавирусов. Это время было упущено.

- Вакцину так и не создали, не придав значения серьезности коронавирусов.

- Поэтому глобальное здравоохранение оказалось не готово к уже начавшейся эпидемии. Больше того, в течение двух месяцев ВОЗ скрывала возможность передачи коронавируса от человека человеку. Дорогое время было упущено, и вирус пошел бесконтрольно гулять по планете. Это была серьезнейшая ошибка ВОЗ, результату которой мы в е сегодня пожинаем.

Заголовок в газете: Пандемия, которой не было
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №28303 от 6 июля 2020 Тэги: Коронавирус, Грипп, Смерть, Курение, Здравоохранение Места: Россия, США, Китай

ИЗЛЕЧЕНИЕ ОТ РАКА

В конце 1970-х в городе Выборге жили-были два врача - доктор Райтсман и доктор Кузнецов. На чём специализировался доктор Райтсман я забыл, а вот специализацию доктора Кузнецова я буду помнить до самых глубоких седин старческого маразма. Онколог он был. Причём если верить материалам того уголовного дела и документам, присланным на судебно-экспертную медицинскую оценку, то онкологом он был классным. Никаких диссертаций не писал, но в части практического лечения многих злокачественных заболеваний, да и по теоретическим знаниям, доктор Кузнецов запросто мог составить конкуренцию какому-нибудь периферийному профессору из областного мединститута. Коллеги о Кузнецове давали самые положительные отзывы: взяток не брал принципиально, специальную литературу читал тоннами, в консультациях не отказывал, а когда консультировал, то нос не задирал и был всегда профессионально честен - слова "этого я не знаю" не боялся. Добрый, по характеру уравновешенный, жизнью доволен, хороший семьянин, никаких психопатологических выходок за всю жизнь этого доктора не зарегестрированно. От пациентов отбоя не было, а сами пациенты и их родственники только гимны славы этому доктору пели - лучший критерий оценки любого врача. Одним словом, как тогда говорили, достойный советский человек.

Доктор Райтсман и доктор Кузнецов были близкими друзьями. Антисеметизм в среде настоящих врачей-профессионалов явление редкое, особенно в советское время. Там больше профессиональные и личностные качества ценятся, нежели национальность. Дружили доктора семьями, прочно и долго. Дети в этих семьях друг друга с раннего детства знали, и отношения у них были как у близких родственников. Жёны ни одного праздника не помнили, где бы порознь. Даже отпуска подгадывали так, чтоб всё было одной большой компанией. Да и увлечения у этих докторов были одни и теже - любили выходы на природу, особенно грибы и охоту на боровую дичь.

На здоровье друзья не жаловались, и хоть медицину знали, оба смолили папиросы "Беломор" как сапожники. Ну и разумеется у обоих были хронические бронхиты заядлых курильщиков - периодически друзья друг у друга выслушивали свистящие хрипы в лёгких и шутили на тему тех же сапожников без сапог. Такое наплевательское отношение к собственному здоровью было весьма распространено в интеллегентной провинциальной среде того времени.

И вот пришла семья Райтсманов в дом Кузнецовых встретить Новый Год. Советское Шампанское на столе, лучшие коньяки и деликатесы - не взятки, а знаки почтения от благодарных больных. По телевизору Брежнев поздравление отшамкал, часы бьют двенадцать. Все поднимают фужеры и пьют первый тост за наступивший. Улыбки, радость на лицах, предвкушение хорошего застолья. Но через минуту доктору Райтсману становится плохо - он бледнеет и бежит в туалет. Там его скручивает сильный желудочный спазм, а минутой позже приходит облегчение в виде рвоты. Доктор Кузнецов без всяких церемоний открывает незапертую дверь, входит и смотрит в унитаз. Там свежевыпитое шампанское с прожилкой крови. Новогодний вечер испорчен - рвота с кровью без причины всегда тревога для онколога.

Без всяких церемоний Кузнецов заводит друга в спальню, просит раздеться и лечь на кровать. Пальцы привычно утопают в ставшей податливой передней брюшной стенке. Мнёт Кузнецов живот другу и становится всё серьёзней и серьёзней. Долго мнёт. Жены за стол зовут, хватит мол, с кем не бывает. Перестаньте, мужики, друг на друга страх нагонять. Идите коньячку по маленькой - всё как рукой снимет! Не слушает доктор Кузнецов, злой стал, орёт чтоб не мешали. Пошёл периферийные лимфоузлы пальпировать, лезет в пах, давит подмышками и над ключицами. А в одной из надключичных ямок непонятный желвачёк. Хватает стетоскоп и долго слушает лёгкие. Потом основательно выстукивает грудную клетку. И начинают дрожать пальцы у доктора Кузнецова. "Ладно, пошли к столу. Пить не советую и кушай умеренно. Завтра с полудня ничего не есть, с шести вечера и жидкости не пить, а второго числа с самого утра ко мне в кабинет."

Второго января с утра первый раз в своей жизни доктор Кузнецов послал куда подальше своих плановых больных. Регистратура обозлилась, да высок был кузнецовский авторитет. Кому талончики переписали, кого, несмотря на протесты, к другим докторам направили, кого попросили подождать. Всё утро возился доктор со своим другом. Лично водил на рентген и в лабораторию. Принёс рентгенологу бутылку "Наполеона" давно стоявшую музейным экспонатом дома, а после разговора с завлабораторий на столе оставил коробку "Пиковой Дамы". Среди коллег такие вещи не популярны, сотрудники подарки принять отказываются - принцып "ты мне, я тебе" дороже. Отнесли подарки назад и отдали медсестре, что в кабинете у онколога сидела.

Наконец вернулся Кузнецов к себе в кабинет и сразу за телефон. На весь Выборг тогда единственный эндоскоп имелся. Эндоскоп - это такая штука, которой через рот в желудок залезть можно, посмотреть, что там творится, ну и биопсию взять, отщипнуть кусочек тканей на анализ под микроскопом. Звонит эндоскописту, просит немедленно приять больного Райтсмана. Эндоскопист тоже весь день скомкал, но раз аж сам Кузнецов просит, то будет сделано. Затем хирургу звонит - моему другу нужно срочно лимфоузел из надключичной ямки выерзать, опять же на гистологию. Затем патологу - ставь на уши всю свою патогистологическую лабораторию, а мои анализы в первую очередь! И тот согласен. Ещё просит несколько дополнительных стёклышек с прокрашенными тканями подготовить - для его собственного изучения и если кому на консультацию послать придётся. И это будет сделано. Надо сказать, что доктор Кузнецов сам микроскопа не чурался. Стоял у него в кабинете отличный бинокуляр и стоял отнюдь не для мебели. Частенько Кузнецов у него просиживал, изучая сложные тканевые изменения с подозрением на малигнизацию.

Всё, что надо доктору Райтсману сделали. Как никогда быстро все результаты легли на кузнецовский стол. Остался Кузнецов после работы, обложился атласами по онкологической патологии и стал смотреть препараты тканей своего друга. Сидел за микроскопом до поздна, иногда переводя глаза с микрополя на матовый яркий экран на стене, где висели многочисленные рентгеновские снимки больного Райтсмана. Опустела поликлиника, вот уже и дежурному терапевту надо уходить. Дождался Кузнецов, когда тот примет последнего больного, и заходит к нему в кабинет. Такой просьбы от Кузнецова никто из коллег не припоминал, хотя то, что доктор попросил у коллеги, считалось делом обычным. А попросил он для себя банальный больничный на три дня с диагнозом ОРЗ. Сказал честно, что в Ленинград смотаться надо, надо срочно и по-личному. Друг Райтсман дома тоже на больничном маялся, но этому законно выписали открытый лист - без указания даты, когда на работу являться.

Собрал Кузнецов свои записи, все рентгенограммы, микропрепараты и другие анализы и принёс всё домой. Рано утром, набил вторую сумку лучшим коньяком, сел в электричку и покатил в Ленинград. Хоть и не занимался этот доктор наукой, но многих знакомых в научных кругах имел. Остановился на три дня у кого-то из них. За это время своей "болезни" успел пройтись по светилам онкологии из 1-го Меда, зашёл на Кафедру Патанатомии в Сангиге, сходил к коллегам в Онкоцентре. Везде народ только недоумение выражает. Мол, ну чего ты к нам с такой элементарщиной припёрся? Ты ведь сам классный специалист, какие ещё у тебя могут быть сомнения? Задачка для студентов-второкурсников - это же элементарная, типичная аденокарцинома! Злокачественная опухоль тканей желудка, а раз имееются метастазы в лёгких и по всем лимфоузлам, то и диагноз проще паренной репы - рак четвёртой стадии. Прогноз больного однозначный - сливайте воду, выходите в тамбур, приехали. Станция "Терминальная", осторожно, двери закрываются, следующая станция - "Кладбище". Никто ничем помочь не может. Поздно. Давно поздно. Слушает эти очевидные истины доктор Кузнецов, а у самого в глазах слёзы. Да всё было ясно и понятно, только друг это - на чудо надежда была. А чудес, как известно, не бывает.

Здесь уместно сделать одно лирическое отступление. Тончее не лирическое, а бульварно-популяризаторское. Пусть медики снисходительно улыбнуться, да хоть остальным понятней будет. То что рак - это клеточная мутация, все знают. Но это не совсем верно. Каждую секунду в нормальном человеческом организме происходит более двух миллионов изменений хромосомного аппарата, однако двумя миллионами раков в секунду мы не заболеваем. Большинство мутаций не опасны, и хромосомные поломки чинятся не выходя из клеточного ядра - есть специальные репарационные механизмы нашего генного аппарата клеток. Но некоторые мутации "прорываются", что в общем, тоже не проблема. Имунная система стоит на страже - такие клетки-изменники быстро отыскиваются лимфоцитами и моментально уничтожаются, как предатели. Разные лимфоциты работают в нашей имунной опричине, есть там и высокоспециализированные следователи и штатные палачи. Прямо так и называются Т-киллеры, и это научный термин, а не жаргон. Так вот, эти киллеры без других типов лимфоцитарных клеток беспомощны. Не видят они клетку-мутанта. А вот почему не видят - вопрос откытый. Если кто на него ответит - то это Нобелевская Премия в области медицины и золотой памятник при жизни от всего благодарного человечества.

Понятно теперь, почему рак, это не только и не столько мутация, сколько брешь в системе "свой-чужой"? Как только принял организм мутировавшую клетку за нормальную, последняя сразу начинает своё простое быдлячье дело - жрать, гадить, безудержно размножаться и ломать всё вокруг. На начальной стадии такую опухоль можно вырезать. Есть в онкохирургии одно святое правило: маленький рак - большая операция, большой рак - маленькая операция. Ну а на последней стадии, когда опухоль набросала своих клеток во все органы, или если по-научному, то распространила метастазы, операция зачастую совершенно бесполезна. Так кое-какая терапия может лишь слегка замедлить процесс и не более. Хотя в виде редчайшего казуса в мировой практике имелись еденичные наблюдения, когда иммунная система восстанавливала контроль над ситуацией, и происходило самоизлечение от рака. "Еденичные" и "в мировой" - это ключевые слова. Никто из обычных практикующих онкологов такого не наблюдал и на подобную казуистику ссылаться не любит. Шанс стать миллионером, играя в лоторею, во много раз выше, чем самоизлечение от рака.

Вернулся доктор Кузнецов из Ленинграда, взял дома немного спиртяшки и пошёл в гости к другу Райтсману. Несколько дубовая советская медицинская этика предписывала диагноз онкологического заболевания от самого больного скрывать, обнадёживая бедняг всякой лажей. Диагноз надлежало сообщать только ближайшим родственникам в строго конфиденциальной форме. Но Райтсман был друг и врач - не мог Кузнецов ему врать. Опять же впервые в жизни наплевал он на медицинскую этику. Разлил спиртяшку и на вопрос "а мне можно" ответил прямо - тебе, брат, теперь всё можно. Неоперабельная аденокарцинома у тебя, друг ты мой милый. Что такое карцинома, пояснять не буду, сам вроде знаешь одну из самых злых опухолей. Новый Год нам вместе уже не встретить, да и на охоту не сходить. Счёт, в лучшем случае, на месяцы. Приведи дела и душу в порядок, чему быть - тому не миновать. Как друга мучать ни тебя, ни твою семью я не собираюсь - не будет ни радио-, ни химиотерапии. Не нравится - иди к другому специалисту. В твоём случае, чем скорее, тем лучше. Обезболивающих, транквилизаторов и любой другой дряни получишь столько, сколько захочешь. Одно дополнительное средство тебе лишь посоветую - пей побольше гранатового сока. Лечить не лечит, но слизистую слегка дубит - по моим наблюдениям лучшая добавка в диету при таких случаях.

Доктор Райтсман вздохнул и сказал, что обо всём догался ещё на кузнецовской кровати в Новогодний Вечер. Поблагодарил за правду и дружеское участие. К ситуации отнёсся философски - хоть и был он евреем без иудаизма, но и Марксистско-Ленинскую Филисофию не ценил. Ну что же, пора, значит пора. Посмотрим, что лежит за чертой, откуда не возвращаются. Дети подрасли, жена в торговле крутится - вытянет. Стал он спокойным и уравновешенным. Сам составил список препаратов, которые посчитал нужными и моментально получил на всё кузнецовские красные рецепты со специальными печатями для доставки на дом. Позвал жену. Попросил не плакать, всё ей рассказал и попросил весь Выборгпродторг перерыть и притащить домой десять ящиков гранатового сока. Напоследок обнял по-братски доктора Кузнецова и попросил к нему больше не заходить, пока сам не позовёт. А позовёт, когда боли нестерпимыми станут. А пока не стали, отложит доктор все дела, прочитает то, что не дочитал, простит тех, кого не простил, а между делами займётся обычным созерцанием окружающей реальности, наблюдать которую осталось не долго. Поэтому такая вот дружеская просьба не беспокоить. Других знакомых доктор Райтсман собирался оповестить позже. Выпили друзья по прощальному стопарику, и ушёл доктор Кузнецов домой. А дома впервые после студенческих лет нажрался в трабадан.

Проходят месяцы. Доктор Райтсман не звонит. Мадам Кузнецова как-то пыталсь набрать номер Райтсманов, за что получала по рукам от мужа, никогда подобного себе не позволявшего. Желание друга было святым. Подошла осень, охотничий сезон в разгаре. В лесу красота, заветные места лежат под жёлто-красным одеялом. Только без друга не тянет больше Кузнецова на охоту. Вдруг в ночь с пятницы на субботу звонит Райтсман. На охоту зовёт. Вроде как вчера с Кузнецовым расстался. Ну у онколога сразу только одна мысль в голове - всё, метастазы в мозгу, бред начался. Осторожно начинает выяснять состояние больного. Райтсман в ответ смеётся бодрым голосом - да нормальное состояние. Курить бросил, по утрам бегаю, вчера только из лесу вернулся, хорошие места нашёл, где дичи много, а охотников мало. Поехали, не пожалеешь! Болей давно нет, бредом не страдаю. Короче, садись набивать патронташ, а утром ко мне.

Не верит Кузнецов, но всё же собирается на охоту. Если с другом плохо, как его семье врать и извиняться, что зашёл навестить, да не вовремя и ещё в дурацкой охотничьей экипировке? Утро. Как много раз за много лет стоит Кузнецов перед квартирой друга. Звонить нелья - давнишний уговор родственников не будить. Дверь должна быть не заперта. Точно не заперта. В прихожей свет. На тумбочке сидит довольный Райтсман и натягивает сапоги. Рядом ружьё и рюкзачёк. Палец к губам - не шуми, все спят. Друзья выходят на лестницу. Райтсман запирает дверь и быстро сбегает на улицу. За ним ничего не понимающий Кузнецов. Поведение абсолютно нормальное, в смысле абсолютно странное - поведение здорового сороколетнего мужика в отличной физической форме. На электричку опаздываем, давай бегом. У курящего Кузнецова задышка, у некурящего и бегающего по утрам Райтсмана - нет. Сели в электричку.

- Всё, Райтсман, хватит загадок - рассказывай всё и подробно. Что делал и как себя чувствуешь?
- Чувствую себя прекрасно, а что делал. Как, что делал - что ты сказал, то и делал. Ничего не делал, гранатовый сок пил!

Нужная остановка. Друзья идут в лес. Хорошее место Райтсман нашёл - рябчик есть. Дождался доктор Кузнецов первого дуплета доктора Райтсмана, подошёл к другу в плотную и разрядил свой двенадцатый калибр ему в область сердца. Потом достал свой охотничий нож, труп раздел и провёл профессиональное вскрытие с полным извлечением органокомплекса от языка до ануса. Только череп вскрыл непрофессионально - циркулярной пилы не было. Пришлось топориком поработать. Правду говорил доктор Райтсман - рак рассосался!

После этого доктор Кузнецов разобрал своё и райтсманово ружья, забрал партронташи, труп прикрыл плащом и хорошенько запомнил место. А дальше сел в электричку и поехал в город Выборг. В Выборге сразу пришёл в привокзальное отделение милиции, сдал ружья и рассказал всю историю.

Занималась бы этим делом только Выборгская Прокуратура, кабы его КГБ по особому статусу не повело. Местный следак по особо важным решил, что доктор Кузнецов открыл средство от рака - гранатовый сок. Ну и привлекла Гэбуха Военно-Медицинскую Академию по полной секретной программе. Ведь если действительно всё дело в гранатовом соке - то государственный доход в чистой валюте с подобной разработки может и нефтяной переплюнуть! Делов то - выделить действующее начало и запатентовать препарат. Судебка, Патанатомия, Фармакология, Токсикология и куча других кафедр привлекалось. Гранатовый сок подвергали всесторонним анализам - ничего специфического не обнаружили. По всему Союзу тонны гранатового сока были выданы онкологическим больным в чистом виде - тоже никакого эффекта. Тело Райтсмана основательно изучалось всеми возможными методиками. Нашли - зажившие рубцы от опухоли и метастазов. Не нашли - ни одной раковой клетки и причины исцеления.

Доктору Кузнецову прижизненного золотого памятника не воздвигнуто. По слухам, на суде он для себя попросил высшую меру и никаких прошений о помиловании не подавал.