Мама ребенка болела раком

В 2019 году Игорь Момот пошел в первый класс. С тех пор, как завершилось лечение тяжелой болезни, прошло пять лет. Мама Игоря Татьяна вспоминает о том, через что прошла их семья, как о страшном сне.

«Мы заболели в 2013 году, тогда Игорь был совсем маленький – ему был год и девять месяцев. Все началось с того, что я заметила у ребенка сильную слабость, потом у него началась рвота. Нас положили в инфекционное отделение. Диагноз, который нам изначально ставили, не подтвердился. Об этом мы узнали в воскресенье. А утром в понедельник нас отправили на МРТ, и тут же врачи определили, что у Игоря уже достаточно большое образование в головном мозге. Требовалась срочная операция.

В четверг, 27 июня, нас прооперировали в Воронеже. Операцию проводил Глаголев Николай Владимирович. Анализы отправили на гистологию, но в Воронеже не смогли определить вид опухоли. Поэтому мужу пришлось экстренно ехать в Москву. И в Центре Бурденко через несколько дней стал известен результат - выяснилось, что опухоль достаточно редкая.

Опухоль была удалена не вся, поэтому после операции необходимо было экстренно начинать химиотерапию. Уже 12 июля нас перевели в онкоотделение и начали химиотерапию. Потом мы проходили курс лучевой терапии в Москве, в Центре Рогачева. Первое время мы не были дома восемь месяцев. Потом понемножечку нас стали отпускать домой – на три-четыре денечка. Но, в основном, все время мы были в больнице.

Сейчас Аня Горбань уже вернулась к прежней жизни - той, что была до болезни. Ее мама Юлия вспоминает о том, как стойко ее шестилетняя дочка прошла все испытания.

Анечка - молодец. Было сложно объяснить ей, зачем постоянные анализы, иголки, потому что она не болела до этого. Но она больше расстраивалась не из-за болезни, а когда видела мои слезы. Ее это очень сильно расстраивало. Период до операции и после был тяжелый. Но она даже сильнее меня оказалась в какой-то момент. Она с улыбкой воспринимала химию, отвечала на вопросы, встречала врачей.

В общей сложности лечений у нас заняло семь месяцев с момента постановки диагноза, даже чуть меньше. Потому что это редкость - выявить опухоль на такой ранней стадии. Врачи говорили нам, что нам повезло – без явных симптомов поймать этот момент.

Комментарий врача

«В последние несколько лет в Воронеже из 100 тысяч детского населения заболевают около 17 детей. Российский показатель заболеваемости раком у детей по разным регионам колеблется от 15 до 17, - говорит заведующая онкогематологическим отделением химиотерапии Воронежской областной детской клинической больницы №1 Наталья Юдина. - В последние годы мы видим большое количество заболевших среди детей первых трех лет жизни, но это, скорее всего, связано с тем, что улучшилась диагностика заболеваний при помощи скрининга и диспансеризации детей этого возраста. Чуть реже болеют дети в возрасте от трех до 13 лет, но у этих пациентов более часто диагностируется острый лейкоз, что связано с особенностями иммунной системы. И достаточно высока вероятность появления злокачественных заболеваний у подростков.

Безусловно, эффективность терапии злокачественных новообразований, даже в продвинутых стадиях, в детском возрасте выше, чем у взрослых. Несмотря на то, что эти опухоли могут возникать внутриутробно, они очень хорошо поддаются химиотерапии и лучевой терапии, в отличие от ряда опухолей у взрослых. Большинство детей, страдающих онкологическими заболеваниями, выздоравливают. В целом, этот процент достигает 75%. Это, естественно, зависит от стадии заболевания и от биологических характеристик опухоли. К сожалению, ряд опухолей остаются нечувствительны к химиотерапии и продолжают прогрессировать, это, в частности, касается опухолей центральной нервной системы.

Анастасии Кузнецовой 35 лет, она замужем, у нее трое детей

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

История болезни Анастасии Кузнецовой началась с плохого самочувствия после рождения третьего ребёнка. Она часто ощущала усталость, но думала, что это последствие бесконечных хлопот с тремя детьми. Спустя время Настя обратилась к врачу, ей диагностировали рак в четвертой степени. От традиционного лечения сибирячка упрямо отказывалась и лечилась у гомеопата, пока подруга не убедила её в обратном. Корреспондент НГС попросила Анастасию рассказать подробности такой типичной истории болезни и спросила у экспертов, почему люди отрицают смертельный диагноз, не признавая, что им нужна помощь.

— Я просто чувствовала слабость, не могла быстро подняться по лестнице, кашляла, у меня часто поднималась температура и спадала сама по себе. Были увеличены шейные лимфатические узлы, но я была уверена, что у меня просто много забот, хлопот, ведь все устают, у меня тоже простое переутомление, — вспоминает сибирячка.

Когда состояние здоровья начало беспокоить сильнее, Настя обратилась к врачу. На приёме у гематолога ей озвучили предварительный диагноз — лимфома Ходжкина, рак лимфатической системы. В тот момент, вспоминает Настя, её мама прислала ей фото детей в песочнице и девушка еле сдержалась от слез. Дальше последовали приемы у других врачей, анализы и неприятное ожидание результатов — обнаружены клетки онкологического заболевания, диагноз подтвердился.

Долгое время сибирячка верила, что ей поможет гомеопатия, и отказывалась идти к врачу

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

— Больше к врачу я не пошла, муж забрал все направления, а я встала на учёт в гематологический центр, но от лечения отказалась, потому что была уверена, что справлюсь гомеопатией, — объясняет Настя свое решение.

Через год ей сказали, что она готова к химиотерапии, но сама Настя не была к ней готова. Врачи настаивали на лечении, уверяли, что заболевание легко лечится, и говорили ей, что она принимает опрометчивые решения.

— Я плакала, но, честно, мыслей, что я умру, не было. Я приняла все, что происходит со мной, сразу. Несколько дней думала, за что мне это, потом я успокоилась. Я всегда понимала: все, что с нами происходит, происходит для чего-то, а не за что-то. Вместо того, чтобы читать, как люди лечатся, я начала читать психологов-онкологов. Самым тяжким было для меня, что у меня еще маленькие дети, я хотела отдавать им себя всю, мне не нравилось им говорить, что я устала, что что-то не могу, — продолжает Настя.

Родственники давили на нее, но она все равно стояла на своем

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

Анастасия рассказывает, что всегда лечилась гомеопатией, и натуральная медицина ей ближе. К гомеопату ходили ее дети, семья и подруги.

— За год, что я лечилась, были разные показатели, то хуже, то лучше, и наоборот. Я была уверена в лечении и знала, что оно меня не убьёт. Гомеопат говорила, что мы справимся без химии. А спустя время сообщила, что терапия все-таки необходима, — говорит Настя.

Принять факт того, что нужен врач и классическая схема лечения онкологии, Насте помогла подруга

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

Ключевым человеком для Насти в период болезни стала ее близкая подруга Ирина Саженюк, и, по её мнению, именно она помогла ей встать на путь выздоровления больше, чем врачи, процедуры и препараты.

По словам сибирячки, сама химия — это не больно, плохое самочувствие наступало потом: тошнота, привкус дихлофоса во рту, болели ноги, препарат имел неприятный запах, и еще Настя перестала нормально спать

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

Когда начали терапию, лимфома Ходжкина была уже на четвертой стадии. Настя лечилась в России и говорит, что даже представить не может, что ощущали ее родственники, которые наблюдали за процессом с самого начала. Со слов Насти, тяжелее всего было ее сестре, потому что она была с ней на приёме, когда озвучивали стадию заболевания.

— Родители успели поплакать дома, пока мы ехали домой от врача. Я могу, конечно, только догадываться, что они испытывали. Сказала все сразу, — говорит Настя и добавляет, что в моменты, когда ей была необходима поддержка, она получала её сполна. — Первые несколько курсов сестра сидела со мной и делала мне массаж ног (моя любимая процедура), чтобы я отвлекалась, покупала журналы и читала их мне. Когда было можно, забирала меня, и мы ехали поесть в какое-нибудь моё любимое место.

Но к гомеопату Настя претензий не имеет

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

— Тот год, что я лечилась у гомеопата, считаю подготовительным: тогда я много читала о своем заболевании, много чего смотрела и пришла на химию уже готовой. Думала, что когда постригусь налысо, буду красивая, но не получилось, мне капали гормон, и из-за этого лицо смотрелось одутловатым, но я все равно легко смогла принять свою внешность, и детям нравилась моя лысая голова.

Преимущественно лечение Анастасии было бесплатным, но многие поддерживающие препараты не подходили, и их покупали самостоятельно. Всего Анастасия прошла 8 курсов химиотерапии, отказавшись от лучевой. Сейчас женщина не может сказать, что полностью здорова.

Самое сложное, по словам сибирячки, было объяснить детям, что она хочет побыть одна

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

— Я нанесла своему организму достаточный урон. У меня до сих пор нет той чувствительности, которая была в ногах. Звенит голова. Но я сейчас много занимаюсь детьми, у меня есть на это силы.

У Насти трое детей — старшему сыну 11 лет, дочери — 6 лет и маленькому сыну три года. Все трое родились до болезни, и, по словам женщины, сначала она плакала и не могла представить, как они будут без нее. А потом пришло осознание, что они не одни, о детях есть кому позаботиться, но она не хочет отступать так просто.

Сейчас Насте значительно лучше, но назвать себя полностью здоровой она не может

Фото: предоставила Анастасия Кузнецова

— Мне просто захотелось видеть их взросление, участвовать в их жизни, это был своего рода переломный момент. Старший сын и дочь знали, я разговаривала с ними, объясняла, что есть такие болезни. Больше испугался муж, но старался это скрывать. Он заботился, больше занимался детьми, передавал мне цветы в больницу. Не могу сказать, что наши отношения как-то изменились. Я много что поняла за это время, соответственно, меньше стала ждать чего-то и требовать от него. Были моменты, когда я была уверена, что он должен быть внимательнее, еще заботливее. Не могу сказать, что эта ситуация укрепила нашу любовь, мы вместе родили троих детей, вот после этого я каждый раз в него влюблялась, а для него роды, наверное, были более сложным испытанием, — улыбается Настя.

Почему при таких серьезных заболеваниях люди отказываются принимать помощь врачей и обращаются к иным специалистам — ответы на эти вопросы мы попытались найти у психологов.

— Когда со здоровьем происходит что-то критичное, люди впадают в состояние страха. В этом случае они нуждаются в словах одобрения, поддержки, которую сами не могут себе оказать, поэтому они обращаются к тем людям, которые могут дать им надежду, они не покупают у них лечение, они покупают надежду. Врачи более циничные и более конкретные, и если врач скажет, что вероятность выздороветь низкая, пациент совсем падет духом, — считает клинический психолог и гештальт-терапевт Лина Дианова. — Специалисты, напрямую не связанные с медициной, более позитивные, а в таких ситуациях люди хотят иметь право на шанс.

Психолог Алёна Сагадеева объясняет этот феномен тем, что в состоянии стресса и страха люди отказываются принимать реальность и сразу воспринимают такой диагноз как смертельный:

— Первая стадия принятия ситуации может проявиться как раз таким образом. Второй вариант — человек, не осознавая этого, действительно хочет умереть, а врачи могут помешать ему, поэтому он не обращается к ним за помощью. Третий вариант — человек живёт в иллюзиях, считая, что этот и другие способы могут его спасти, — это вариант магического мышления, а другие действия, наоборот, могут навредить ему.

Анастасия Соколова, семейный психолог, так же, как её коллеги, считает, что первопричина отказа от медицинской помощи — стадия отрицания серьёзности заболевания:

— Сначала человек испытывает шок, когда узнаёт диагноз, затем идёт стадия отрицания, затем торг, потом депрессия и принятие. Торг или отрицание объясняют попытку прибегнуть к альтернативным способам лечения. Как один из вариантов — недоверие к врачам: возможно, когда-то был негативный опыт. Признать реальность очень сложно, не прожив определенные стадии горя. По сути, принять болезнь — это значит признать потерю здоровья.

Другие интересные истории сибиряков:

Между этими фотографиями всего две недели

Смотрю на два снимка – между ними две недели. Вот Тема на утреннике в детском саду. (Крепыш! Педиатры удивлялись: давно не видели таких здоровых детей) и в больнице, после первой химиотерапии.

Все началось с того, что появилась бледность и непонятные синяки на теле. Сдали кровь. Лейкоциты – 72 000 при норме – 5. Я работаю в медицине, мне не нужно объяснять, что это. Это лейкоз, рак крови. Отревелась в подсобке на работе и пошла собирать вещи в больницу.

Началась война за жизнь сына. Не прощу себе, если не перепробую все.

Сегодня сдавали две пункции костного мозга без обезболивания. Перед вторым этапом химии сделают анализ – чтобы узнать, сколько раковых клеток осталось.

Меня не кладут на кушетку, не протыкают косточку на груди, как Темке, но как бы я хотела лечь вместо своего ребенка сто раз. Это лучше, чем один раз услышать эти крики из процедурной. Мам туда не пускают, а то хоть бы за руку подержала. Они же там не плачут, нет. Орут. Срывают голос. Как медсестры это выносят, не понимаю.

Уложила его, обессиленного, в палате и всю ночь не спала - слушала, как дышит. Это лучший звук в мире.

Анализы хорошие! Раковых клеток осталось всего 0,5%, лекарства их убили, замедлили размножение. Считается, что ребенок идет по протоколу, если их даже в десять раз больше. Когда поступали, были критические 75%.

Но это только начало, все может резко измениться. Сейчас главное добиться ремиссии и чтобы не было рецидива. Его мало кто переживает. И там уже не обойтись без пересадки костного мозга, а ее в России сделать практически невозможно – нет реестра доноров. Родители по генотипу подходят редко, братьев и сестер у Темы пока нет. Да и клиник мало. За границей это обойдется в сумму от 100 тысяч долларов.

Но я об этом даже думать не хочу. 80% детей побеждают лейкоз, значит, Тема тоже сможет. Кушает с аппетитом, волосики пока на месте. Говорят, выпадут на втором этапе, но даже не верится.

Совсем не кушает. Пытаюсь обманным путем пронести ему в рот хоть ложку бульона, а он ворчит, ругается, даже кулачками грозит. Я близка к отчаянию.

Пошли осложнения на печень, у Темки пожелтели белки глаз, анализ крови плохой. Костный мозг, который отвечает за кроветворение, работает плохо, новых клеток не хватает. Пришлось сделать переливание крови.

У нас появилась традиция: по вечерам, когда в корпусах уже никого нет, ходить к закрытому центральному входу. Там огромные окна, и мы наблюдаем, как меняется природа. Тема въехал зимой, а сейчас уже лето идет полным ходом…

Последняя неделя мая была тяжелой. Сейчас Тема почти без иммунитета, а мы умудрились простудиться. Скоро третий блок химии – и мы должны выйти в ремиссию. А пока снова пункция костного мозга и лекарства. Артем уже не боится боли, он просто устал от больничных стен, от того, что часами надо лежать под капельницей и не шевелиться.

Потом жизнь тоже будет не сахар. Год ребенку нельзя выходить на улицу. И кого-то приглашать домой - тоже. Даже банальную ангину можно не пережить, сразу рецидив.

Пришел счет из немецкой клиники – на 17 миллионов рублей. Я не знала, плакать или смеяться, настолько растерялась. А я ведь по наивности просила 100 тысяч, когда размещала объявления в соцсетях. Еще есть вариант поехать в израильскую клинику, там придется выложить 4,5 миллиона. По качеству ничуть не хуже, да еще и климат морской.

Может, кому-то мое желание отправить сына на обследование покажется блажью – фактически ребенка вытащили, опасности для жизни уже нет. Но рак – это болезнь, от которой гарантированно вылечиться невозможно, он может вернуться в любой момент. Я мама, которая несколько месяцев живет, как на пороховой бочке: ребенок внезапно может погаснуть за считанные дни. Запустится программа - и все…

Можете мне не помогать. Но я всеми правдами и неправдами буду собирать деньги. Артем стоит того.

Почему все хотят лечить рак за границей?

- От рака умирают все, даже олигархи в Германии. Дело не в деньгах, а в биологии опухоли, не бывает двух одинаковых раков, как двух отпечатков пальцев. Я приветствую выезд за рубеж, когда исчерпаны все ресурсы в России.

Рак чаще поражает людей за 50 и в детском возрасте. К старости генетические мутации накапливаются, а к детям приходят по генетической памяти от кого-то родственников. Бывает, что даже очень дальних. Или, например, если мама во время беременности волновалась, пила или курила. Даже перелет на море может стать таким фактором.

Чаще всего дети страдают от заболевания крови - лейкоз, и от нарушения костной ткани - саркома. Детский рак хорошо излечим. Он поддается химиотерапии. Потом дети, прошедшие через это, спокойно заводят семью, работают.

- Да, там лучше условия, особенно для детей. Больным лейкозом нужны отдельные стерильные боксы, в России таких практически не найти – дети лечатся в общих палатах. Думаю, что надо исходить из сложности случая, не всем нужна заграница.

Обычно решение о лечении за рубежом принимают сами родители, ну верят они в заграницу, что тут поделаешь. Часто сталкиваемся с такой ситуацией: ребенок сразу поехал обследоваться в Израиль. Лежит в клинике, требуются дополнительные процедуры, а деньги кончились. Они начинают собирать дополнительные 5-7 миллионов, потому что там не лечат в долг. А промедление в химиотерапии смертельно, вот пациенты и попадают в замкнутый круг. А остались бы в России – спокойно могли вылечиться здесь, пусть и с меньшим комфортом.

- Мы лечим по единым протоколам с той же Германией. Но препараты разные, это надо признать. Мы по российскому закону о закупках должны закупать не оригинальный товар, который стоит дорого, а дженерики - аналоги с идентичной формулой в основе, но с другими вспомогательными компонентами. Когда препараты для химии привезены из Европы, человек легче переносит химиотерапию.

Но существует огромное количество заболеваний, которые в России просто не лечатся. Ладно, отстоите эти очереди, но вы можете в своем городе не получить адекватного лечения. Должны быть заложены огромные деньги на обучение врачей.

КАК ПОМОЧЬ ТЕМЕ

1) Яндекс кошелек 410011078013672

2) Карта Сбербанка 4276060014345899 (номер карты)

3) номер Билайн, куда можно положить деньги - 89625330005

4) Western Uninon: перевод на имя DINA MINKAGIROVA, Ufa, Russia (родная тётя Темки), телефон 8-987-035-05-12

5) MoneyGram: перевод на имя DINA MINKAGIROVA, Ufa, Russia (родная тётя Темки), телефон 8-987-035-05-12

6) ЗАО "Райффайзенбанк" рублевый счет: 40817810123000728290

7) ZAO Raiffeisenbank EUR-for crediting account:40817978623000015390

8) ZAO Raiffeisenbank USD-for crediting account:40817840323000020399

9)Cчет РayРal,открыт на электронную почту: mamatema@inbox.ru

10) реквизиты для почтового перевода:

получатель - Муховиков Денис, адрес Республика Башкортостан, город Уфа, улица Пархоменко, дом 108, кв. 44, почтовый индекс 450005.

Свечение зрачков в темноте у детей должно насторожить родителей и участкового педиатра, убеждена Светлана Варфоломеева, директор НИИ детской онкологии и гематологии в Национальном медицинском исследовательского центре онкологии им. Н.Н. Блохина. Доктор медицинских наук рассказала в интервью Федеральному агентству новостей, что так называемый синдром кошачьего глаза является одним из основных проявлений рака глазной сетчатки.

По мнению Светланы Варфоломеевой, наиболее часто встречающиеся признаки онкологических заболеваний у детей совсем несложно запомнить любому родителю и тем более важно знать каждому участковому педиатру.

По словам медика, важно, чтобы врач смог грамотно провести опрос родителей и осмотреть ребенка.

Первый симптом, который насторожит грамотного педиатра, — потеря ребенком массы тела в течение нескольких последних месяцев. Вторым опасным сигналом могут быть болевые ощущения.

Появление рвоты по утрам на фоне головной боли или без нее может сигнализировать о появлении и развитии у ребенка опухоли мозга.

Еще одним поводом насторожиться для родителей и педиатра должны стать длительные, повторяющиеся, не локализованные в конкретном месте и не связанные с приемом пищи боли в области живота.

По словам руководителя НИИ детской онкологии и гематологии, они проводят специальное обучение участковых педиатров, чтобы они могли грамотно расспросить родителей и сделать выводы даже при такой, казалось бы, обыденной жалобе, как боли в животе.

Другой очевидный признак, который может оказаться проявлением опухоли, — это наличие любого объемного образования на теле ребенка.

Еще одним симптомом, который может свидетельствовать не только о злокачественных опухолях, но и в целом об опасных для здоровья ребенка состояниях, является так называемый геморрагический синдром. В этом случае на теле пациента появляются множественные синяки или сыпь, особенно в местах сдавливания, например в зоне ношения ремня.

При этом директор НИИ детской онкологии и гематологии отметила, что часто ребенок поступает в стационар на скорой помощи, когда симптомы заболевания уже проявляются интенсивно и значительно ухудшают общее состояние. В подавляющем большинстве случаев, по мнению врача, это вызвано не тем, что родители не заметили подозрительных изменений, а тем, что вовремя не были проведены необходимые осмотры и обследования. Иногда родственники просто боятся предположить самое страшное.

На примере шишки на ноге Светлана Варфоломеева также описала несколько типичных вариантов дальнейшего поведения родителей.

В менее благоприятных вариантах развития событий родители могут отложить визит к врачу до своего отпуска, каникул ребенка или вообще на неопределенный срок. В самом худшем случае шишку на ноге мама начинает лечить нагреванием, тем самым стимулируя рост опухоли.

Между тем, доля пациентов, завершающих лечение с устойчивой ремиссией, то есть когда опухоль ликвидирована и в течение пяти лет не появляется вновь, сегодня в НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина неуклонно растет и в некоторых разновидностях болезни сегодня составляет 90%. Это значит, что 9 из 10 заболевших раком детей выздоравливают. При этом одним из факторов, определяющих успешность лечения, остается ранняя диагностика.

Ранее Светлана Варфоломеева в интервью ФАН назвала основные причины детского рака и рассказала, почему не всегда есть необходимость собирать деньги на лечение детей за рубежом.

Детский хирург-онколог рассказал, как лечат малышей в России и за границей.

" title="Детский хирург-онколог Областной детской клинической больницы № 1 Сергей Тупоногов
" itemprop="contentUrl">

Детский хирург-онколог Областной детской клинической больницы № 1 Сергей Тупоногов

— Сергей Николаевич, почему совсем маленькие дети болеют раком? Ведь у них нет вредных привычек, как у взрослых, на них ещё не успела подействовать радиация и другие факторы экологии? Кто в этом виноват — природа или родители?

— Онкологические заболевания у детей первых лет жизни — это в большинстве своём проявления различных нарушений, которые произошли при закладке его органов и тканей ещё во время беременности. Спровоцировать это могло курение мамы или других родственников, другие вредные привычки или та же радиация.

Ещё очень важен генетический фактор. Например, в нашем центре по поводу рака почек были прооперированы двое детей, папа у которых общий, а мамы — разные. Оказалось, что отец передал им ген, вызвавший рак. Поэтому сказать однозначно, кто тут виноват, достаточно сложно. Безусловно, сам ребёнок ни в чём не виноват.

Бывают генетические поломки, которые происходят во время беременности у мамы, которая очень строго следит за своим здоровьем. Есть и то, что передаётся по наследству изначально, и это можно предотвратить, если семейная пара на этапе планирования рождения ребёнка обратится на консультацию к медицинскому генетику. И, конечно, у генетика обязательно нужно консультироваться, если в семье дети уже болели онкологическими заболеваниями.

Нам сейчас известно несколько синдромов, когда определённые пороки развития у детей сочетаются с онкологическими заболеваниями. В таких семьях родителям нужно очень серьёзно относиться к рождению детей и их будущему здоровью.

— За последние годы дети стали чаще болеть раком?

— Да, мы видим за последние 10–15 лет рост заболеваемости детей. Каждый год в Екатеринбурге и Свердловской области мы выявляем около 150 случаев раковых опухолей у детей.

Но рак сегодня — и, наверное, вам про это уже говорили мои коллеги-онкологи — совсем не приговор. Если у ребёнка опухоль выявлена в первой или второй стадии, когда ещё нет метастазов и прорастания в окружающие ткани, то шанс на полное выздоровление очень высок. 90% детей с такими стадиями мы излечиваем, и дальше они живут полноценной жизнью. Если рак обнаружили поздно, то, конечно, будет сложнее помочь ребёнку. Но и здесь процент выздоровевших немаленький — 70%.

Чем младше ребёнок, тем рак у него лечится лучше, говорит Сергей Тупоногов

— Есть какая-то разница, какие дети легче переносят онкологические заболевания и их специфическое лечение?

— Чем младше ребёнок, тем рак у него лечится лучше — он легче переносит само лечение и лучше отдалённые результаты. Чем старше — тем больше возникает различных проблем. Плюсом к этому добавляется психологический фактор, потому что наши пациенты постарше уже понимают, что с ними происходит.

— На первом месте у детей среди онкологических заболеваний стоят опухоли головного мозга. Затем по частоте следуют опухоли системы крови — лейкозы, лимфомы, лимфогранулематоз, опухоли почек и надпочечников, печени, костей. Есть чисто детские опухоли — нефробластомы, которые не встречаются у взрослых. А у детей они достаточно быстро проникают в забрюшинное пространство. Зато у детей почти не бывает опухолей лёгких или, если и бывают, то они бывают доброкачественными.

Онкологические заболевания у детей и лечатся иначе, чем у взрослых. Для детей это очень краткий эпизод в жизни. После операции начинается более важная и продолжительная часть лечения — химиотерапия. Она проводится курсами, которые иногда занимают годы. Но и эффект у детей она даёт совсем иной, чем у взрослых: у них на химиотерапии уходят даже метастазы из лёгких.

— Сергей Николаевич, если говорить о ранней диагностике рака у детей — на что родителям нужно обратить внимание? Ведь ребёнок сам может не сказать о том, что у него что-то болит?

— Начиная с первых месяцев жизни ребёнка и до его совершеннолетия на развитие злокачественного новообразования могут указать повышенная слабость, депрессия, апатия, изменение аппетита, изменение поведения ребёнка, в том числе и повышенная агрессивность, и беспричинные смены настроения. Также нужно обращать внимание на любые боли: в голове, в грудной клетке, животе, костях, появление любых увеличенных лимфоузлов, или, как ещё говорят, шишечек, появление любых высыпаний на теле. Ещё один повод встревожиться — повышенная кровоточивость или склонность к быстрому появлению синяков.

Во всех этих случаях ребёнка нужно показать врачу. К сожалению, бывает так, что родители, отдавая своих детей сразу в несколько секций, расценивают их жалобы как лень и нежелание учиться. А на самом деле в это время теряют бесценное время, когда ребёнка надо не учить, а лечить.

Химиотерапия при лечении детской онкологии может занять годы, но и эффект значительно лучше, чем у взрослых

Ещё почему-то именно в крупных городах родители, считая себя людьми образованными и просвещёнными, не выполняют самых простых рекомендаций педиатров. Например, повсеместно принято, что ребёнку после рождения надо сделать УЗИ органов брюшной полости в 1 месяц, в 6 месяцев, а затем в 1 год. Но родителям некогда или они считают, что их ребёнку это не нужно, так как он здоров. А такой малыш ведь и не пожалуется ни на что.

По моему мнению, УЗИ надо делать как раз в эти сроки, в которые их, кстати, и назначает поликлиника. Так мы можем очень рано обнаружить любую опухоль и вовремя удалить её. После года УЗИ брюшной полости надо повторять хотя бы 2 раза в год до пяти лет — и это даже в том случае, если у ребёнка вообще нет никаких жалоб! После пяти лет достаточно делать УЗИ раз в год. И примерно с такой же периодичностью, если иначе не назначит врач, контролировать общий анализ крови и общий анализ мочи.

— Сергей Николаевич, к слову о диагностике — читая истории детей, заболевших раком, поневоле обращаешь внимание на такие факты. Например — ребёнок упал с велосипеда, ударился ногой, а потом прямо на этом месте нашли опухоль. Что это — совпадения или это можно как-то объяснить?

— Ещё один вопрос, тоже рождённый по итогам прочтения многочисленных публикаций в интернете по детской онкологии. Почему детей увозят лечить за границу? Чем то лечение отличается от того, которое проводят у нас?

— Лечение в зарубежных клиниках принципиально не отличается от того, которое проводят российские врачи. Да, у нас пока не хватает отдельных хирургических методик. Возможно, где-то есть не все химиопрепараты или нет тех препаратов, которые не зарегистрированы в России. Но всё-таки в большинстве случаев родители увозят лечиться за границу тех детей, для лечения которых мы исчерпали все свои возможности, а лечение за границей тоже без гарантий, это уже жест отчаяния. Вы поймите, детская онкология — это особая отрасль медицины. Ни один родитель никогда не смирится с тем, что его ребёнку уже нельзя помочь, и в этом я не могу никого осуждать.

Лечение в зарубежных клиниках принципиально не отличается от того, которое проводят российские врачи

Напомним, ранее мы беседовали об одном из самых распространённых онкозаболеваний — раке кожи — с профессором кафедры онкологии и медицинской радиологии Уральского государственного медицинского университета Сергеем Берзиным, об онкологических заболеваниях крови — лейкозах — с главным гематологом Свердловской области Татьяной Константиновой, а о раке лёгких нам рассказал главный специалист Управления здравоохранения Екатеринбурга по лучевой диагностике Андрей Цориев.

Несколько публикаций мы посвятили онкологии желудочно-кишечного тракта. О самой страшной её локализации — раке поджелудочной железы — мы поговорили с доктором медицинских наук Михаилом Прудковым, о раке желудка — с главным хирургом города Алексеем Столиным. О раке кишечника нам рассказал заведующий отделением колопроктологии СОКБ N 1 Андрей Ощепков, а об онкологии самого уязвимого органа — пищевода — заведующий торако-абдоминальным отделением Свердловского областного онкодиспансера Юрий Истомин.

Наконец, главный онколог Екатеринбурга Денис Демидов рассказал нашим читателям о том, как правильно обследоваться без потери времени и денег, чтобы выявить признаки онкологии, и почему сложные процедуры типа МРТ или колоноскопии в этом не всегда помогают, а главный хирург Екатеринбурга Алексей Столин — о том, почему сейчас не нужно бояться онкологических операций.

Фото: Антон БАСАНАЕВ; Артём УСТЮЖАНИН / E1.RU